Книга «Сильмариллион»
О Солнце и Луне и о Сокрытии Валинора
жүктеу/скачать 2.18 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- 9. Об осаде Ангбанда
- О Фингоне и Маэдросе
7. О Солнце и Луне и о Сокрытии Валинора Когда Боги узнали о бегстве нолдор и о том, что те вернулись, в конце концов, в Средиземье, они очнулись от своей печали и стали держать совет об исцелении ран мира. И Манвэ повелел Йаванне и Ниэнне проявить всю их силу, дарующую рост и исцеление; и они излили всю силу своих чар на Древа, но слезы Ниэнны не смогли исцелить их смертельные раны, и долго Йаванна пела одна во тьме. Но когда уже угасла надежда и песня ее умолкла в ночи, се! на безлистной ветви Тельпериона, наконец, распустился большой серебряный цветок, а Лаурэлин принесла единственный золотой плод. Их и взяла Йаванна, и тогда Древа умерли, и их безжизненные стволы все еще стоят в Валиноре в память об исчезнувшей радости. А плод и цветок Йаванна отдала Аулэ, и Манвэ благословил их. Аулэ и его народ сделали ладьи, дабы хранить цветок и плод и их сияние, как говорится о том в песне о Солнце и Луне. Эти ладьи Боги отдали Варде, чтобы они стали небесными светилами ярче древних звезд; и она наделила их силой, дабы они могли пересекать область звезд, и установила для них пути над землей. Валар содеяли это, вспомнив в своих сумерках о тьме внешних земель, и ныне решили они осветить Средиземье, и с помощью этого света помешать деяниям Мелько; ибо помнили они о Темных Эльфах, и не совсем еще отказались от изгнанных нолдор; и Манвэ знал, что близится час людей. Исиль, Сияющей, называли в древности боги Валинора Луну, а Солнце называли они Анар Золотое Пламя; а эльдар называли их также Рана, блуждающая, дарительница видений, и Найра, огненное сердце, что пробуждает и сжигает. Ибо Солнце было знаком пробуждения людей и увядания эльфов; но Луна хранит их память. Дева, избранная Валар из майяр, дабы править ладьей Солнца, звалась Ариэн; а юношу, что управлял плавучим островом Луны, звали Тилион*. В дни Дерев Ариэн заботилась о золотых цветах в садах Ваны и поливала их сияющей росой Лаурэлин. Тилион был юным охотником из свиты Оромэ, и у него был серебряный лук. Он любил Ариэн, но она была духом более благим и могучим и желала всегда оставаться девственной и одинокой; и Тилион преследовал ее напрасно. Тогда он покинул леса Оромэ и поселился в садах Лориэна, где сидел в полудреме возле озер Эстэ, озаренных мерцающими лучами Тельпериона. * [Примечание на полях]: рогатый. Слова Эльфвинэ Исиль была сотворена и приготовлена первой, и первой поднялась в область звезд, и была старшим из светил, как Тельперион - старшим из Дерев. Тогда на некоторое время мир озарился лунным светом, пробудилось и зашевелилось множество существ, долго ожидавших во тьме. Но многие из звезд в испуге бежали, и Тилион Лучник сошел с пути, преследуя их, и некоторые ныряли в бездну и искали убежища у корней земли. Слуги Моргота были изумлены; и говорят, что Финголфин ступил на северные земли с первым восходом луны и тени его воинства были длинными и черными. Тилион семь раз прошел по небу, и таким образом, оказался на крайнем востоке, когда был готов корабль Ариэн. Тогда Анар взошло во славе, и снега на вершинах загорелись пламенем, и послышалось журчание струй; слуги Моргота бежали в Ангбанд и укрылись там в страхе, а Финголфин развернул свои знамена. Тогда Варда установила так, что оба светила должны плавать по небу и всегда быть наверху, но не вместе: каждое обязано пройти путь от Валинора на восток и обратно, одно всходило на Западе в то время как другое возвращалось с востока. Таким образом, первые дни считались, как и дни Дерев – от смешения света, когда Ариэн и Тилион проходили над серединой земли. Но Тилион был непостоянен и в направлении, и в скорости, и не держался он определенного пути; а временами он пытался удержать Ариэн, которую любил, хотя пламя Анара опаляло сияние цветка Тельпериона, когда он придвигался слишком близко, и его судно обгорело и почернело. По этим причинам – из-за Тилиона, а еще более – по просьбам Лориэна и Эстэ, которые сказали, что и ночь, и сон, и покой изгнаны с Земли, Варда изменила свой совет и назначила время, когда в мире все же будут тень и полусвет. Поэтому Солнце некоторое время отдыхает в Валиноре, покоясь на прохладной груди Внешнего Моря. Так, Вечер – время спуска и отдыха Солнца – это час величайших света и радости в Валиноре. Но вскоре слуги Ульмо брали ладью Солнца и влачили ее в Вайю, а затем быстро несли на восток и вновь поднимали на небо, дабы ночь не длилась слишком долго, и зло не набирало силу. А воды Вайи теплели и играли многоцветными огнями, и после ухода Ариэн в Валиноре некоторое время было еще светло; и все же, когда она уходила под землю и двигалась на восток, сияние угасало и Валинор омрачался, и Боги тогда более всего скорбели о смерти Лаурэлин. На рассвете тени защитных гор тяжко ложились на землю Валар. Варда велела Луне восходить только когда Солнце оставит небеса, но Тилион все так же был непостоянен в скорости и все еще преследовал Ариэн, так что временами они оба видны на небе, а иногда он слишком приближается к ней, и тогда наступает тьма среди дня. Но Тилион редко задерживался в Валиноре, ибо он больше любил просторы внешних земель; и чаще всего он быстро проносился над западной землей – будь то Арвалин, Араман или Валинор, и бросался в бездну между побережьем и Внешним Морем и в одиночестве прокладыл себе путь в пещерах у корней земли. Иногда он долго блуждал в тех местах, и звезды, что укрывались там, бежали перед ним на верхнее небо. И случалось иногда, что он приходил в Валинор, когда Солнце еще было там, спускался и встречал возлюбленную, ибо на время они покидали свои ладьи; тогда наступал великий праздник, и Валинор наполнялся серебряным и золотым светом, и Боги веселились, вспоминая древнее смешение света, когда цвели Лаурэлин и Тельперион. Поэтому свет в Валиноре все еще был ярче и прекраснее, чем в Средиземье, ибо в тех краях отдыхало Солнце и светочи небес там ближе к земле; более того, Валар сохраняли солнечный свет во многих сосудах и озерах для своего удобства во время тьмы. Но это вовсе не тот свет, что исходил от Дерев до касания ядовитых уст Унголиантэ. Тот свет живет ныне лишь в Сильмарилях. Поэтому Боги и эльфы еще надеются, что в грядущем можно будет вновь зажечь Старшие Солнце и Луну (коими были Древа), и тогда вернутся древние радость и слава. Ульмо предсказал им, что это может произойти только с помощью (какой бы слабой не казалась она) второго народа земли, Младших Детей Илуватара. Но один лишь Манвэ прислушался к этим словам тогда; ибо Валар все еще гневались из-за неблагодарности нолдор и жестокого убийства в Лебединой Гавани. Более того, все, кроме Тулкаса, некоторое время пребывали в сомнении, опасаясь силы и хитрости Моргота. Поэтому они заново укрепили весь Валинор и поставили бессонную стражу на горных стенах, которые ныне – на востоке, севере и юге – стали отвесными и поднялись на ужасающую высоту. Внешние склоны гор были темными и ровными, без уступов и опор для любого существа, кроме птиц, и обрывались они пропастями с каменными стенами гладкими, как стекло; а вершины их были увенчаны льдом. Ни одного прохода не было там кроме Калакириан, где стоял холм Туна. Его не закрыли из-за эльдар, оставшихся верными; ибо все эльфы должны иногда дышать воздухом Средиземья, к тому же Валар не хотели полностью отделять тэлери от их родичей. Но эльдар поставили там вечную стражу: флот тэлери, построенный вновь с помощью Оссэ, стерег побережье, остатки нолдор жили в глубокой долине меж гор, а на равнине Валмара, где ущелье выходит в Валинор, расположились сторожевые лагеря линдар, так что ни птица, ни зверь, ни эльф, ни человек, ни одно существо из Средиземья не могло миновать охрану. В то время, что в песнях зовется Сокрытием Валинора, были созданы Зачарованные Острова, на которых царили тени и смятение, и моря вокруг них были заполнены тенями. Эти острова протянулись через Моря Теней с севера на юг на пути к Тол-Эрессэа, Одинокому Острову, который можно достичь, плывя на запад; и едва ли какое судно могло пройти меж ними во мраке или добраться до Залива Эльданора. Ибо в тех местах моряков охватывала великая усталость и нежелание возвращаться в море; а все, кто ступал на те острова, попадали в ловушку и засыпали вечным сном. Так и случилось, что в будущем многие посланцы нолдор не попали в Валинор – кроме одного, самого могучего морехода всех песен и преданий. Источник: «The History of Middle-earth», Volume V, «Quenta Silmarillion», pp.239-243 Исправления и добавления синим цветом: «The History of Middle-earth», Volume X, «The Later Quenta Silmarillion», «The First Phase», pp.197-199 8. О людях Так Валар сидели ныне за горами в покое, и никто, кроме Манвэ и Ульмо, даже не вспоминал об изгнанных нолдор. Дав свет Средиземью, они надолго оставили его без внимания, и владычество Моргота никем не оспаривалось кроме доблестных нолдор. Более всех думал о них Ульмо, к коему несли вести все земные воды. При первом восходе Солнца младшие дети мира пробудились в земле Хильдориэн в срединной части Средиземья, за Великой Рекой и Внутренним Морем, в землях, о коих ни эльдар, ни авари ничего не знают; ибо пришло назначенное время - и первые дни, и долгое ожидание подошли к концу. Позже сила квэнди, что оставались во внутренних землях, уменьшилась, и началось их увядание; и самый воздух Средиземья отяжелел из-за дыхания роста и смерти. Ибо в то время все росло под новым солнцем, и центральные области Средиземья внезапно оделись буйными лесами с густой листвой, и жизнью кишели земля и вода. Но впервые Солнце взошло на Западе, и глаза пробудившихся людей глядели в ту сторону, и когда скитались они по земле, ноги часто несли их туда. О людях* мало говорится в этих преданиях, ибо они касаются древних дней до расцвета смертных и увядания эльфов. Сказано здесь лишь об отцах людей, атанатарни, кои в первые годы сияния Луны и света Солнца пришли на север мира. В Хильдориэн не прибыл никто из Богов, дабы направлять людей или призвать их поселиться в Валиноре; и люди больше боялись Валар, чем любили их; и не понимали целей Сил, будучи в размолвке с ними и в разладе с миром. * [Примечание к тексту]: В Валиноре их называли атани, но эльдар также звали их хильди, Следующие; отсюда и пошло название земли Хильдориэн, места их пробуждения. И множество других имен дали им эльфы: энгвар – Болезненные, и фиримор – Смертные; и называли их Захватчиками, Незнакомцами, Непостижимыми, Проклявшими Себя, Тяжкорукими, Боящимися Ночи, Детьми Солнца. Ульмо, тем не менее, думал о них, помогая замыслу и воле Манвэ; и послания Ульмо часто приходили к людям в струях вод. Но не были люди искусны в таких умениях, и еще менее – в те дни, когда они еще не общались с эльфами. Поэтому люди любили воду, она волновала их сердца, но языка ее они не понимали. Все же говорится, что вскоре они повстречались во многих краях с Темными Эльфами и подружились с ними. И Темные Эльфы научили их речи и многим другим вещам; и в детстве своем люди стали товарищами и учениками этого древнего народа, эльфов-странников, которые не нашли пути в Валинор, и для которых Валар были лишь слухами и далекими именами. Незадолго до этого Моргот вернулся в Средиземье, но власть его еще не распространилась на дальние земли, и более того, ее удерживало внезапное появление великого света. Поэтому в те времена мало опасностей таили равнины и холмы; и появились там новые растения, прекрасные и юные, уже давно задуманные Йаванной и посеянные во тьме, и ныне, наконец, они начали выпускать почки и цвести. На запад, север и юг пришли дети людей во время своих странствий, и радость их была радостью утра до того, как высохнет роса, когда каждый лист еще зелен. Но рассвет всегда краток, а день часто обманывает его обещание; и ныне подошло время великих войн сил севера, когда нолдор, синдар и люди сражались с полчищами Моргота Бауглира и были разбиты. К этому концу неустанными трудами привели хитро сплетенная ложь Моргота, что посеял он в древности, и сеял вновь среди своих врагов, и проклятие, что произошло от битвы в Альквалондэ, и клятва Фэанора: величайший вред принесло все это эльфам и людям. Здесь рассказана лишь часть того, что происходило в те дни, и более всего говорится здесь о нолдор, и о Сильмарилях, и о смертных, что разделили судьбу нолдор. В те дни эльфы и люди были одинаковы по сложению и физической силе; но эльфы были одарены большей мудростью, и умением, и красой; и те, кто жил в Валиноре и зрел там Богов, столь же превосходили в этом Темных Эльфов, сколь те превосходили смертных людей. Только в Дориате, чья королева Мэлиан происходила из родичей Валар, синдар могли равняться с калаквэнди из Благословенного Королевства. Бессмертны были эльфы, и мудрость их росла с годами, и ни болезнь, ни мор не несли им смерти. Но все же тела их были из земной материи и могли быть разрушены, и в те дни они больше походили на тела людей и на земную плоть, ибо еще не так долго населял их огненный дух, что сжигает со временем тела эльфов. Поэтому эльфы могли погибнуть от стихийных бедствий мира, и камень, и вода несли им смерть, и их можно было убить даже оружием смертных людей. А вне Валинора вкусили эльфы горькой печали, и некоторые из них угасали от скорби, исчезая с лица земли. Такова была мера их смертности, предсказанная в Пророчестве Мандоса в Арамане. Но если эльфы были убиты или умирали от горя, то не покидали мир. Их души возвращались в Валинор, входили в Чертоги Мандоса и там ожидали дни или годы, иногда и тысячелетие, согласно воле Мандоса и их заслугам. Оттуда они, в конце концов, выходили на свободу либо как духи, воплощаясь в тела согласно собственному желанию подобно меньшему народу божественной расы; либо, как говорят, иногда вновь рождаясь как дети, и так древняя мудрость народа эльфов не исчезает и не уменьшается. Люди были более хрупкими, и легче их убивали оружие или несчастный случай, а исцелялись они тяжелее; их мучили болезни и многие недомогания; они старели и умирали. Что может случиться с ними после смерти, эльфы не знают. Некоторые говорят, что люди тоже уходят в Чертоги Мандоса; но их место ожидания не то, что у эльфов; и из тех, кто подвластен Илуватару, лишь Мандос да Манвэ знают, куда они отправляются после того, как собираются на время в молчаливых чертогах у Внешнего Моря. Они не возрождаются на земле, и никто не возвращался из залов мертвых кроме Берена, сына Барахира, чья рука касалась Сильмариля; но он не говорил после этого со смертными. Судьба людей после смерти, возможно, не подвластна Валар, и не все было предсказано в Музыке Айнур. В поздние дни, когда из-за победы Моргота эльфы и люди отстранились друг от друга (чего он и желал более всего), те из эльфов, что все еще жили в Средиземье, угасли и истаяли, а люди захватили солнечный свет. Тогда квэнди стали бродить в пустынных местах великих земель и островов, и полюбили они лунный и звездный свет, леса и пещеры, став тенями и воспоминаниями, как и те, кто так и не бывал на Западе, и исчезли они из Средиземья, как о том будет рассказано позже. Но на рассвете времен эльфы и люди были союзниками и считали друг друга родичами, и среди людей были такие, что учились у эльдар мудрости, и стали великими, доблестными и прославленными среди витязей нолдор. Славу и красу эльфов, и их судьбу разделили в полной мере прекрасные потомки союзов эльфов и смертных – Эарендэль и Эльвинг, и Эльронд, их дитя. Источник: «The History of Middle-earth», Volume V, «Quenta Silmarillion», pp.245-247 Исправления и добавления синим цветом: «The History of Middle-earth», Volume XI, «The Later Quenta Silmarillion», pp.173-175 9. Об осаде Ангбанда Как уже было сказано, Фэанор и его сыновья первыми из Изгнанников прибыли в Средиземье, и высадились они в пустынной земле Ламмот на дальнем берегу залива Дрэнгист. Землю эту называли так, ибо она лежала меж Морем и склонами наполненных эхом гор Эрид-Ломин. И как только нолдор ступили на берег, крики их были подхвачены горами и умножены, так что звук бесчисленных громких голосов заполнил собой северные берега; и говорят, что шум пожара, в коем сгорели корабли в Лосгаре, подхватили морские ветры, и отзвук великого гнева слышался в нем, и все, до кого донесся он в дальних землях, исполнились изумления. Под хладными звездами еще до восхода Луны Фэанор и его народ отправились на восток, и перевалили они через Эрид-Ломин, и пришли в обширную землю Хитлум, и, пройдя через Дор-Ломин, прибыли наконец к долгому озеру Митрим, и на его северном берегу, в земле, что называлась так же, устроили свой первый лагерь. Там войско орков, привлеченное шумом в Ламмоте и отсветами пожарища в Лосгаре, обрушилось на них, и у вод Митрима разгорелась первая битва в Средиземье, и она прославлена в песнях, ибо нолдор победили и прогнали орков, которые понесли великие потери, и эльфы преследовали их за Эредвэтионом на равнине Ард-Гален. Это была первая битва Белерианда, и назвали ее Битвой-под-Звездами*. Велика была доблесть Фэанора и его сыновей, и орки позже всегда ненавидели их и боялись; но за победой вскоре последовало горе. Ибо Фэанор неосторожно вырвался вперед на Ард-Гален, преследуя орков на севере, и его окружили, когда остальное войско было далеко позади. Балроги в арьергарде воинства Моргота внезапно повернулись, дабы принять бой. Фэанор, неустрашенный, сражался с ними, но он был объят огнем, и, наконец, пал, смертельно раненный рукой Готмога, владыки балрогов, которого позже Эктелион убил в Гондолине. Но сыновья, что скакали за ним, выручили Фэанора и принесли обратно в Митрим. Там он и умер, но не был погребен; ибо столь пламенным был его дух, что тело рассыпалось прахом, когда душа его покинула; и не появлялся более Фэанор на земле, а дух его не выходил из Чертогов Мандоса. Перед смертью Фэанор бросил последний взгляд на далекие пики Тангородрима - высочайшие горы Средиземья, что возвышались над крепостью Моргота; и трижды проклял он имя Моргота и взял слово со своих сыновей, что они не будут вести переговоров с врагом. * [Примечание на полях]: Дагор-нуи-Нгилиат. И в самый час его смерти прибыли к ним посланцы от Моргота, признавая свое поражение и предлагая условия мира, вплоть до возвращения Сильмариля. Тогда Майдрос Высокий, старший сын, уговорил нолдор притвориться, что они готовы вести переговоры с Морготом, и встретиться с его посланцами в условленном месте. Однако нолдор столь же мало думали о соблюдении слова, как и Моргот. Поэтому каждое посольство прибыло с силами большими, чем оговаривалось, но отряд Моргота был многочисленнее, и это были балроги. Майдрос попал в засаду, и весь его отряд перебили, а его самого взяли живым по велению Моргота, привели в Ангбанд и подвергли мукам. Тогда шестеро братьев Майдроса отступили и возвели большой укрепленный лагерь в Хитлуме, но Моргот удержал Майдроса как заложника, и послал весть Маглору, что лишь тогда освободит его брата, когда нолдор откажутся от войны - либо вернувшись в Валинор, либо уйдя из Белерианда на Юг. Однако нолдор не могли вернуться в Валинор, ибо сожгли корабли, и не верили они, что Моргот освободит Майдроса, если они уйдут; и не желали они уходить, что бы Враг ни делал, ибо их сдерживала клятва. Поэтому Моргот повесил Майдроса на отвесном склоне Тангородорима, приковав к скале стальным браслетом за кисть правой руки. И ныне услышали в лагере Хитлума о приходе Финголфина, его сыновей и Финрода, сына Финарфина, которые пересекли Вздыбленный Лед. И тогда весь мир пребывал в удивлении от появления Луны; и при первом ее восходе Финголфин ступил в Средиземье, а орки исполнились изумления и ужаса. И как только воинство Финголфина вошло в Митрим, пылающее Солнце взошло над тенями; и Финголфин развернул свои голубые и серебряные знамена, и протрубил в трубы, и когда он шел, под ногами его расцветали цветы. Ибо то было время пробуждения и быстрого роста, и внезапно множество новых созданий появилось на земле. Тогда орки испугались появления великого света и бежали в Ангбанд, и Моргот был устрашен, долго размышляя во гневе. А Финголфин прошел через все укрепления царства Моргота – через Дор-Даэдэлот, Землю Ужаса, и враги его скрылись под землей; а эльфы ударили в самые ворота Ангбанда, и от звука их труб задрожали пики Тангородрима. Но Финголфин опасался коварства Моргота и отступил от врат преисподней, и вернулся в Митрим, где Эредвэтион, Горы Тени, могли укрыть его народ, пока он не наберется сил. Но мало любви питали те, кто последовал за Финголфином, к дому Фэанора; ибо муки выдержавших переход через льды были велики, и сердца их исполнились горечи. Число жителей Тириона уменьшилось в этом скорбном пути, но все же воинство Финголфина превосходило воинство сыновей Фэанора. Поэтому сыновья Фэанора передвинули свой лагерь на южный берег Митрима, и озеро легло меж народами. В этом можно увидеть работу проклятия, ибо задержка из-за раздора нанесла великий вред делу нолдор. Они ничего не достигли, пока Моргот мешкал, и ужас орков перед светом был нов и велик. Тогда Моргот очнулся от дум, и увидев раздоры среди врагов, рассмеялся. И в подземельях Ангбанда сотворил он великий пар и дым, которые исходили из курящихся вершин Железных Гор и издали были видны и в Хитлуме, и затмили они ясное небо первых рассветов мира. Север содрогался от грома подземных кузниц Моргота. Поднялся ветер и далеко разнес дым, и клубы его, темные и отравленные, опустились на поля и ложбины. О Фингоне и Маэдросе И тогда Фингон Отважный решил исцелить вражду. Из всех потомков Финвэ он справедливо называется прославленнейшим: доблесть его была подобно пламени, но так же стойка как скалы; был он мудр, голос его был прекрасен, а рука – искусна; любил он верность и справедливость и относился по-доброму ко всем эльфам и людям, ненавидя одного лишь Моргота; не искал он себе ни власти, ни славы, но лишь смерть была ему наградой. Один, ни с кем не советуясь, он отправился на поиски Майдроса, ибо мысль о его мучениях язвила сердце Фингона и задолго до того, в блаженстве Валинора, до освобождения Мелькора, чья ложь разделила их, крепкой была их дружба с Маэдросом. С помощью той самой мглы, что наслал Моргот, он отважился проникнуть незамеченным в царство врага. Вскарабкался Фингон высоко на один из уступов Тангородрима и в отчаянии оглядел пустынную землю. Но не нашел он ни прохода, ни щели, через которые мог бы пробраться внутрь крепости Моргота. Поэтому, чтобы бросить вызов оркам, что все еще укрывались в темных подземельях, он взял арфу и заиграл прекрасную песнь Валинора, которую нолдор сочинили встарь, еще до раздоров меж сыновьями Финвэ; и голос его, сильный и ясный, звенел в мрачных ущельях, ничего не слышавших ранее кроме воплей страха и горя. Так он и нашел того, кого искал. Ибо внезапно откуда-то сверху далекий и слабый голос подхватил песню и позвал его в ответ. То в муках пел Майдрос. А Фингон взобрался к подножию отвесного склона, на котором висел его родич, но не смог продвинуться дальше; и рыдал он, видя жестокое деяние Моргота. Поэтому Майдрос, страдая без надежды, умолял Фингона застрелить его из лука; и Фингон положил стрелу на тетиву и натянул лук. И не видя лучшей надежды, воззвал он к Манвэ, воскликнув: «О, Король, коему милы все птицы, направь эту оперенную стрелу и вспомни о жалости к нолдор в их нужде!» И быстро пришел ответ на его мольбу. Ибо Манвэ, коему милы все птицы и коему приносили они на Таниквэтиль вести из Средиземья, послал туда народ орлов. Их владыкой был Торондор. Манвэ повелел им жить в горах севера и следить за Морготом; ибо он все еще питал жалость к изгнанным эльфам. И орлы приносили печальному слуху Манвэ вести обо всем, что случалось в те дни; и мешали они, как могли, деяниям Моргота. И сразу же, как Фингон натянул лук, с высот спустился Торондор, король орлов; и остановил он руку Фингона. Торондор был самой могучей из птиц, что жили когда-либо. Размах его крыльев составлял тридцать фатомов. Клюв его был золотым. Он поднял Фингона к тому месту, где висел Майдрос. Но Фингон не смог ни снять с руки сталь, откованную в преисподней, ни разрубить оковы, ни вырвать их из камня. Поэтому вновь Майдрос, страдая, просил убить его; но Фингон отрубил ему руку выше запястья, и Торондор отнес их в Митрим. Там Майдрос со временем исцелился, ибо огонь жизни ярко пылал в нем, а сила его была силой древнего мира, как и у всех, рожденных и вскормленных в Валиноре. Тело его оправилось от мук и излечилось, но тень боли навсегда легла на его сердце. Он приспособился держать меч левой рукой, и клинок его стал ныне смертоноснее, нежели некогда в правой. Этим деянием Фингон стяжал великую славу, и все нолдор воздавали ему хвалу; и вражда меж Финголфином и сынами Фэанора утихла. А Майдрос просил прощения у Финголфина и его народа за то, что их покинули в Арамане, и отдал он все добро Финголфина, которое было увезено на кораблях; и отказался от притязания на владычество над всеми нолдор. С этим не все его братья согласились в сердце своем. И дом Фэанора был прозван «Обездоленным» (как предсказал Мандос) - из-за того, что верховная власть ушла от них, старшей ветви, к дому Финголфина, и в Элендэ, и в Белерианде, и также из-за потери Сильмарилей. Ныне царил мир, и зависть утихла; но все же сыновья Фэанора держали связывающую их клятву. И тогда нолдор, воссоединившись, вышли из Хитлума, и гнали перед собой слуг Моргота, и осадили Ангбанд с запада, и с юга, и с востока. И затем последовали долгие годы мира и счастья; ибо то было время, что в песнях зовется Осадой Ангбанда, и длилась она более четырехсот лет солнца, пока мечи нолдор защищали землю от разорения Морготом, а сила его была заключена в Ангбанде. В те дни радость царила под новыми Солнцем и Луной, рождалось множество цветов; и земли запада Средиземья, где тогда жили нолдор, отличались несравненной красой. И встарь на языке Дориата звался тот край Белериандом, но после прихода нолдор на языке Валинора он также назывался Инголондэ - земля прекрасная и печальная, Королевство Нолдор. И под охраной своих северных воинств нолдор в то время странствовали по всей земле и выстроили много прекрасных жилищ, и основали свои королевства; ибо везде, кроме Дориата и Оссирианда (о них будет сказано позднее) до нолдор жило мало эльфов. То были Темные Эльфы, синдар, из народа тэлери, и радостно встретили их нолдор, счастливая то была встреча, как меж родичами, давно разлученными. И Финголфин устроил великий праздник на юге, далеко от угрозы Моргота – в Краю Ив, у вод Сириона. Веселье этого пира долго еще вспоминали в позднейшие печальные дни; и назвали его Мэрет Адэртад, Праздник Воссоединения, и справили его весной. Туда пришли все эльфы из трех домов нолдор, которые были свободны от несения стражи на севере; и множество Темных Эльфов – и странников из лесов, и жителей Гаваней из земли Фалас. И многие Зеленые Эльфы пришли из Оссирианда, Семиречья, что находилось далеко – у подножия Синих Гор. И из Дориата прибыли посланцы, хотя самого Тингола не было среди них, и не желал он открывать свое королевство и снимать завесу чар; ибо мудрый мудростью Мэлиан он не верил, что Моргота удастся сдерживать вечно и не мог совсем забыть он о деяниях в Альквалондэ из-за древнего родства своего с Ольвэ, владыкой тэлери. Но сами нолдор воодушевились и исполнились надежд, и многим из них казались верными слова Фэанора, который призывал искать свободу и прекрасные владения в Средиземье. Источник: «The History of Middle-earth», Volume V, «Quenta Silmarillion», pp.248-253 Исправления и добавления синим цветом: «The History of Middle-earth», Volume XI, «The Later Quenta Silmarillion», pp.175-177 жүктеу/скачать 2.18 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|