Лбер проект атман трансперсональный взгляд на человеческое развитие Издательство аст издательство Института трансперсональной психологии Издательство К. Кравчука Москва 2004
жүктеу/скачать 1.54 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Спонтанность
- Кентавр: резюме
Непосредственное настоящееПродолжим наше обсуждение. Мы видели, что телесное «эго» младенца осознает только непосредственное «здесь и сейчас» и буквально ограничено им. Временные последовательности целиком ускользают от него, события просто «кажутся происходящими» (паратаксическая форма, по Салливэну). В большинстве видов гуманистической терапии исключительное значение придается «непосредственному здесь и сейчас» [292], и это привело почти всех ортодоксальных психологов и психиатров к заключению, что подобные гуманистические формы терапии, в действительности, представляют собой возврат к инфантильному тифону, что они являются регрессивными и не способны ни на что большее, чем просто «отреагирование». Безусловно, некоторые разновидности «поп-терапии»32 на самом деле таковы, но в целом этот вывод психиатров упускает из виду самое главное. На уровне зрелого кентавра непосредственное и живое настоящее действительно является доминирующей формой времени, но, кроме того, индивид имеет теперь полный доступ ко всему традиционному миру расширенных временных реалий. Он вовсе не ограничен настоящим (как телесное «эго» ребенка), а укоренен в нем и не пребывает в неведении относительно исторического времени, он просто уже не привязан к нему (как «эго»). Тифон — это до-последовательное время, кентавр — транс-последовательное. Первый не ведает о мире линейного времени, второй начинает его трансцендировать. И, естественно, они кажутся похожими, но насколько же они фактически отличаются друг от друга, и сколь катастрофично было бы приравнивать их друг к другу! Раз линейное время было создано (опять необходимый и крайне желательный шаг), значит, оно может быть трансцендировано, и это будет не регрессией, а эволюцией. Поскольку формой времени на экзистенциальном уровне является непосредственное, яркое и живое настоящее, многие ориентированные на уровень кентавра терапии пользуются этим, как одной из новых трансляций, дающихся клиенту [291]. То есть (в дополнение к некоторым другим кентаврическим трансляциям, которые мы обсуждали — таким как образное видение и интенциональность), широко используется трансляция «видения всей реальности как настоящего» (как в гештальт-терапии — «реально только то, что здесь и сейчас»). Индивид учится видеть мысли о вчерашнем, как происшествия в настоящем, и ожидание завтрашнего, как деятельность в настоящем (кстати, это теория времени св. Августина: прошлое — только воспоминание, будущее — лишь ожидание, но оба они суть факты настоящего). В той мере, в какой человек добивается глобального успеха с такой трансляцией, он трансформирует прежнее время в экзистенциальное; весь абстрактный и призрачный мир линейного времени, который уже выполнил свое назначение, сжимается в интенсивность настоящего. Индивид просто продолжает эту «проработку» до тех пор, пока трансформация более или менее не завершится и он не обоснуется в живом настоящем без того, чтобы быть им ограниченным [221], [292]. Способность жить полностью в настоящем является первостепенной характеристикой кентавра, каким я его описываю, поэтому неудивительно, что почти все специалисты по психологии развития, изучавшие «высокоразвитых личностей» — а кентавр представляет собой именно такое существо, — сообщали, что «терпимость к неопределенности и способность интенсивно жить в настоящем являются аспектами высших стадий [внутреннего роста]» [243]. Разве это регрессия? Я не понимаю, как можно трезво придерживаться подобного вывода. Скорее, можно предположить, что, если настоящее телесного «эго» было до-последовательным, то настоящее кентавра — транс-последовательно: самость взирает на поток линейных событий, оставаясь выше и за пределами временной последовательности. Она может видеть прошлое и будущее как настоящее, как наличные мысли из настоящего; она по-прежнему может видеть прошлое и будущее, вспоминать вчерашнее и планировать завтрашнее, но она способна видеть их как движения настоящего, — подобное восприятие неизмеримо превосходит возможности тифона. Младенческое телесное «эго» может видеть только настоящее; кентавр же видит из него все время. Совершенно ясно, что это две абсолютно различные формы осознания, центрированного на настоящем. СпонтанностьМы также видели, что телесное «эго» находится под властью своей «импульсивности», «неконтролируемой спонтанности» или «незамедлительной разрядки». У зрелого кентавра эта «незамедлительная разрядка» проявляется в спонтанности и импульсивной экспрессии — как раз в том, что мы рассматривали, как «спонтанную волю» или интенциональность. Исследования импульсивной экспрессии и спонтанности показывают, что ребенок разделяет эти черты с наиболее развитыми взрослыми, тогда как у индивидов на промежуточных стадиях (области среднего «эго»/маски) таких черт нет. Все согласны, что ребенок (как телесное «эго») спонтанен и импульсивен, однако, «как явствует из многих толкований, возрастание спонтанности, будучи родной стихией для побуждений индивида, является [также] признаком высших стадий... развития» [243]. Это означает одно из двух: либо самые высокоразвитые взрослые регрессируют в детство, на стадии до-эгоического контроля, либо они прогрессируют за пределы жестких форм контроля «эго» к стадиям над-эгоического контроля. Я, естественно, считаю, что телесное «эго» младенца обладает до-вербальной, до-контролируемой, до-сдерживаемой спонтанностью, а зрелый кентавр демонстрирует над-вербальную, транс-контролируемую, над-сдерживаемую свободу. Давайте в завершение этого обсуждения отметим вместе с Левинджер, что этот факт «не делает правомерным вывод том, что промежуточные стадии [членская и эгоическая] жесткого контроля могут быть пропущены» [243]. Кентавр: резюмеЕсть несколько вещей, которыми мне хотелось бы завершить обсуждение своеобразной роли и природы экзистенциального или кентаврического уровня в общем контексте спектра сознания. Хотя у этого уровня есть доступ к языку, культурно-согласованному познанию, эгоической логике и воле, он способен выходить и выходит за их пределы, к неиспорченному сенсорному осознанию и непрерывному психофизиологическому потоку, а также к высокофантазийному процессу интуиции и интенциональности. Данный уровень разворачивается над языком, логикой и культурой, и все же является не довербальным и пред-культурным, а трансвербальным и транскультурным. И вот момент, который я хочу выделить особо: рассматриваемый уровень, будучи трансвербальным, не является трансперсональным. Иными словами, трансцендируя язык, грубые понятия и грубое «эго», он не трансцендирует существование, личностную ориентацию или пробужденное психофизиологическое осознание (см. рис. 3). И хотя это последняя стадия, подвластная обычным формам пространства и времени, эти формы все еще присутствуют. Но само сенсорное осознание, очищенное от налета эгоического и культурного схематизма, начинает с поразительной ясностью и богатством воспринимать область пробужденности. На этом этапе оно уже не является «растительным», «животным» или просто «органическим» — это скорее какой-то тип сверхчувственного (и почти, но еще не вполне над-чувственного) осознания, некий прилив высшей тонкой и даже трансперсональной энергии. Как поясняет Шри Ауробиндо: «Используя внутренние чувства,33 то есть способности чувствования сами по себе, в их чистой... тонкой активности... мы способны к познанию чувственных переживаний, явлений и образов вещей иных, нежели те, что принадлежат к организации нашего материального окружения» [306]. О таком «сверхчувственном» осознании сообщают многие психотерапевты, ориентированные на уровень кентавра (Роджерс [322], Перлз [291], и другие); его обсуждает Дейкман [92]; и о нем же говорят, как об одной из начальных стадий мистического озарения (когда индивидуальная психика восходит до кентавра, а затем трансцендирует его)[329]. Я также убежден, и даже хотел бы подчеркнуть, что трансвербальный, трансконцептуальный кентавр является исконным местом обитания «интуиции» Бергсона и «чистого видения» Гуссерля. Я вовсе не намерен отрицать, что оба они видели дальше кентавра, в более высоких областях; мне лишь представляется, что в целом их философия самым блестящим образом отражает реальность кентаврической интенциональности, образного видения и непосредственного постижения в восприятии. Кроме того, Гуссерль был одним из немногих, кто ясно понимал глубокое различие между телесным чувственным тифоническим осознанием, неспособным к умственной рефлексии, и подлинным кентаврическим эмпирическим осознанием, включающим в себя акты рефлексии. Последнее было для Гуссерля трансвербальным сознанием и интенциональностью (это его термин), а не до-вербальным сенсорным осознанием. На данный момент, как мне кажется, не обратили внимания почти все современные «экзистенциальные терапевты», восхваляющие тифонические крайности. За расширенным обсуждением этих тем читателю следует обратиться к «Введению в метафизику» Бергсона и «Идеям» Гуссерля. Единство и интеграция более высокого порядка: трансвербальность, транс-членство, но не трансперсональность, — таковы качества зрелого кентавра, который является, по моему убеждению, той стадией развития, когда высшие энергии начинают вторгаться в организм и даже физиологически преобразовывать его. Весь этот уровень, представляющий собой разотождествление с «эго» и отождествление более высокого порядка с тотальным телом-умом, знаменует собой высочайший потенциал, какого можно достичь в экзистенциальной или «грубой» сфере. Он очень похож на то, что Джон Лилли (вслед за Гурджиевым) назвал «состоянием + 12», то есть «блаженное состояние; космическая любовь, приятие благодати [высшие энергии], повышенное телесное осознание [супер-сенсорика], высочайшее функционирование телесного сознания» [242]. Важно заметить, что Лилли размещает этот уровень разума-тела выше концептуального, или уровня «усвоения и передачи новых данных и программ, учения и обучения» [242], то есть выше эгоического вторичного процесса и синтаксического познания. Это состояние также похоже на начальные стадии пути у Баба Фри Джона,34 когда, раскрепощая мысль и желания, благодаря внимательному вопрошанию, человек интуитивно постигает «безусловное чувство взаимосвязи. Это безусловное чувство взаимосвязи, наслаждаясь которым, парадоксальным образом продолжаешь осознавать мировосприятие и собственное телесное присутствие в мире, есть интуиция всепроникающего Божественного Присутствия» [59].
Это, как я думаю, одна из причин того, что даже у экзистенциалистов — говоря их же собственными словами — появляется тенденция интуитивно постигать трансперсональные реальности. И Гуссерль, и Хайдеггер, в конечном счете, тяготели к строго трансцендентным философиям (не говоря уже об экзистенциалистах-теистах Марселе, Ясперсе, Тиллихе). Д-р Мэй сам говорил о движении «от неличностного через личностное к над-личностному измерению сознания» [265]. А Джордж Браун, один из великих преемников Фрица Перлза в гештальт-терапии, являющейся, по словам самого Перлза, чисто экзистенциальной терапией, описывает, что происходит после того, как людям давали кентаврическую трансляцию центрирования в «здесь и сейчас» и они рано или поздно оказывались в тупике: «Можно было бы описать тупиковое переживание множеством способов. Здесь замешаны трансперсональные энергии. Люди говорят об ощущениях парения, о спокойствии и умиротворенности. И мы на них не давим. Мы говорим: «Это прекрасно, продолжайте рассказывать, что с вами происходит». И иногда мы спрашиваем, могут ли они прикоснуться к чему-нибудь там, где они пребывают. Если они этого не могут, ну что лее, это совершенно нормально. Если же могут, то обычно это означает, что они начинают видеть какой-то свет [подлинная тонкая область]. Это также вполне может быть движением к трансперсональному. Они часто видят свет и направляются к нему, потом выходят из тела, и там их встречает солнце и великолепные вещи: зеленые деревья, синее небо и белые облака. Потом, когда они заканчивают с этим переживанием и открывают глаза, цвета видятся им яснее и чище, их зрение становится острее, восприятие улучшается [суперсенсорное осознание кентавра], они отбросили те фильтры [эгоические и культурно-согласованные], которые в тот момент времени налагали на них их собственные фантазии и патологии» [55]. Следовательно, экзистенциальный кентавр — это не только более высокий порядок интеграции «эго», тела, Маски и Тени, но и главный переход к высшим тонкой и трансперсональной областям бытия. (Заметьте, что исследования Стэна Грофа, судя по всему, очень серьезно подтверждают этот тезис) [166]. Это справедливо как в отношении «сверх-сенсорной» модальности35 кентавра, так и применительно к его познавательному процессу интуиции, интенциональности и образного видения. Все они являются намеками на высшие области трансценденции и интеграции. Теперь настало время взглянуть на сами эти высшие области.
жүктеу/скачать 1.54 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
| ||||||||||||