Глава V. Религиозная политика в первые десятилетия советской власти и конфессиональное образование на современном этапе развития Дагестана

Глава V. Религиозная политика в первые десятилетия советской власти и конфессиональное образование на современном этапе развития Дагестана

§ 1. Краткий очерк религиозной политики в Дагестане после установления советской власти

До 1917 г. мусульманское духовенство оставалось господствующим в сфере просвещения, противопоставив 60 русским школам с 2300 учащимися - 2000 мусульманских медресе с 40000 учащимися. Численность исповедующих православие составляла в Дагестане 16337 человек или около 3 процентов всего населения, действовало 30 православных церквей [1, с. 56; 2, с. 353].

Новое большевистское руководство страны, учитывая специфику Кавказа и Дагестана, стремилось привлечь мусульманское духовенство на свою сторону. Среди документов первых лет Советской власти особый интерес представляет принятое Правительством 20 ноября (3 декабря) 1917 г. обращение «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока». В обращении говорилось: «Мусульмане…, все те, мечети и молельни которых разрушались, верования, и обычаи которых попирались царями и угнетателями России! Отныне ваши верования и обычаи, ваши национальные и культурные учреждения являются свободными и неприкосновенными» [3, с. 113].

Принятый 20 января 1918 г. декрет правительства «О свободе совести, церковных и религиозных обществах», провозгласивший принцип свободы совести, был логическим развитием процесса революционной секуляризации, который в последующие годы осуществлялся в духе партийно-государственной идео­логии того времени.

23 ян­варя 1918 г. правительство большевиков приняло декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются об­щеобразовательные предметы, не допускается. «Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом» [3, с. 372]. Однако в Дагестане декреты 1918 г. были проведены в жизнь не сразу. Новая власть учитывала и высокую религиозность населения, и огромное влияние мусульманского духовенства на население республики. Этому помешала и временное установление власти контрреволюционного «Горского правительства», которое «в деле народного просвещения проводила ту же реакционную политику помещиков и буржуазии, что и при царизме» [3-а, с. 23].

Бюро мусульманской Коммунистической организации «Гуммет» во главе с Н. Наримановым в марте 1919 г. приняло решение рекомендовать низовым ячейкам организа­ции подходить к выполнению декрета СНК «Об отделении церкви от госу­дарства и школы от церкви» избирательно, «осторожно, дабы не затрагивать религиозных чувств» населения [4, с. 28]. Однако С.М. Киров, находясь на Северном Кавказе, сообщал В.И. Ленину о том, что партия допускает серьезные ошибки в религиозном вопросе, и такие меры как закрытие религиозных школ, изъятие вакуфных земель, преследование духовенства, отпугивают верующих от Советской власти [5, с. 170-176].

Следует сказать и о том, что в день подписная декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» начала работать вторая сессия По­местного собора Российской Православной церкви (далее - РПЦ). В постановлении Собора Декрет был расценен как «злостное покуше­ние на весь строй жизни православной церкви и акт открытого против неё гонения». Под страхом отлучения от церкви верующим запрещалось какое-либо пособничество в проведении декрета в жизнь.

Впервые вопрос об отделении церкви от государства и школы от церкви, официально был поставлен на первой Дагестанской партийной конференции в феврале 1921 г., на котором с докладом о содержании декрета выступил И. Алиев, работавший наркомом юстиции. В поддержку декрета Советской власти выступил присутствовавший на конференции председатель Ревкома Азербайджана Н. Нариманов. Выступавшие на конференции пришли к мнению, что в условиях Дагестана, где большинство населения исповедуют ислам, необходимо проводить взвешенную политику в вопросе реализации декрета.

В ноябре того же 1921 г. на дагестанской областной партийной конференции снова был поставлен вопрос «Об отделении церкви (сюда относились и мечети и синагоги – С.М., П.Р.) от государства и школы от церкви». Однако ника­кого решения ни в феврале, ни в ноябре 1921 г. по данному вопросу не было принято.

В Конституции ДАССР, принятой I Вседагестанским учредительным съездом Советов 5 декабря 1921 г. законодательно было закреплено обеспе­чение трудящимся свободы совести, свободы религиозной и антирелигиоз­ной пропаганды, отделения церкви от государства и школы от церкви.

В 1921 г. в округах Дагестана было организованно 9000 светских (советских) школ, в кото­рых обучалось 32 тысячи детей. Однако, в результате агитации и пропаганды мусульманского духовенства и недостатка учителей, к весне 1922 г. осталось всего 144 школы с количеством учащихся в 8900 человек [6, с. 172].

На пленуме Дагестанского Ревкома (6 октября 1921 г.) впервые был рассмотрел вопрос о работе Наркомпроса республики. В докладе наркома С. Габиева было отмечено, что заведующие отделами народного образования в округах старались увеличить число школ и количество их достигло до 700. Но школами их нельзя было называть, так как в большинстве случаев они являлись обычными домами, в которых собирались дети для изучения Корана. Обслуживающий школы штат, состоял, как правило, из представите­лей духовенства, мулл и муталимов и находился на иждивении государства, жалованье получал из республиканской казны. Поэтому, в соответствии с постановлением съезда работников народного образова­ния, количество школ было сокращено до 230, т.е. на 32,8 % [7, с. 331].

Одна из главных задач советской власти в Дагестане состояла в том, чтобы ослабить влияние мусульманского духовенства на школу. Реализации декрета в регионах мешало отсутствие на местах подготовленных работников, специальных органов, неясность и противоре­чивость некоторых его статей. По предложению Наркомюста при Совнаркоме РСФСР в апреле 1923 г. была создана «Межведомственная комиссия», которая рассмотрела так называемый «мусульманский во­прос» и приняла следующие решения:

1. Признать необходимым начать подготовительную кампанию против реакционного мусульманского духовенства в периодической печати;

2. Запретить преподавание Корана и вообще религиозных вероучений в школах;

3. Делегировать на Северный Кавказ своих представителей для изучения вопроса взаимоот­ношения мусульманского духовенства с властью, в отношении вакуфов, шариатских судов и религиозных школ.

Таким образом, серьезной проблемой для органов власти Дагестана в первые годы советской власти явилось преподавание исламского вероучения. Административные меры, направленные на принудительное закрытие примечетских школ вызвали крайне негативную реакцию мусульманской части населения Дагестана. В этом вопросе центральные и местные органы власти в течение нескольких лет принимали противоречивые и непоследовательные решения. Например, после выявления фактов преподавания мусульманского вероучения в светских школах Туркестана, в январе 1923 г. по представлению ВЦИК Туркестанский ЦИК принял постановление «О введении в виде исключения и в качестве временной меры преподавания вероучения в мусульманских школах узбекской части Туркестана» [8, с. 81]. Постановление разрешало и преподавание му­сульманского вероучения в светских школах.

Вопросы, связанные с мусульманской религией, конфессиональным образованием были об­суждены на съезде мусульманского духовенства Дагестана в селении Кахиб-Тлеть Гидатлинского участка Гунибского округа, состоявшегося 20 ноября 1923 г., в третью годовщину провозглашения автономии Дагестана. На съезде присутствовали 76 шейхов, кадиев и мулл из Аварского, Андийского, Гуниб­ского и Лакского округов. В повестку дня съезда были включены следующие вопросы: 1) Как относится Советская власть к мусульманской религии и ду­ховенству и почему духовенство отделено от Советской власти?; 2) Как ду­ховенство и широкие мусульманские массы должны относиться к сущест­вующей сейчас Советской власти?; 3) Должны ли мусульмане в чем-либо оказывать содействие Советской власти или нет?; 4) О светской науке и её пользе для мусульман Дагестана; 5) О самоназванном имаме Нажмутдине Гоцинском и о том, как должно относиться всё население Дагестана к нему и к его деяниям? [9].

В резолюции съезда по первому вопросу было решено, что «отныне мы будем помогать Советской власти окрепнуть, чтобы она могла улучшить по­ложение бедноты, ибо Аллах и Пророк учили любить бедных, помогать им и тем, кто заботиться о них». По второму вопросу в резолюции было отмечено, что «все мусульмане должны от души подчиниться существующей сейчас Советской власти и всеми силами помочь ей во всем и рука об руку с нею бороться против врагов Советской власти, т.е. против врагов мусульман не только Дагестана, но и всего мира, ибо Коран говорит, что подчинение суще­ствующей сейчас власти есть обязанность всех мусульман». По третьему во­просу съезд принял резолюцию, в которой говорилось, что «все мусульмане, как живущие в Дагестане, так и живущие в других странах, безусловно, должны оказывать полную и всестороннюю поддержку Советской власти». По чет­вертому вопросу съезд посчитал необходимым «широко разъяснять даге­станской бедноте значение светских наук, которые дают человеку знания, а целым народностям силу и мощь как улучшить свое существование». В резолюции съезда говорится: «Мы будем помогать Советской власти, просве­щать умы тёмной дагестанской бедноты, мы убедим население, не жалея ни сил, ни средств учиться и учить своих детей» [9].

Напомним, что в дореволюционном Дагестане с населением менее одного миллиона человек насчитывалась 1720 мечетей, 356 джума-мечетей, 22 православные церкви, 26 синагог и более 40 тысяч служителей культа. Большое распространение получили религиозные школы: 766 - при мечетях, 84 - при православ­ных церквях и 21 - при еврейских синагогах [10, с. 14].

Клерикальная часть дагестанского общества, поддерживавшая контрреволюцион­ные силы, буржуазные партии и правительства белогвардей­ских генералов Врангеля и Деникина, иностранных интервентов Англии и Турции, Германии и Японии, выступали против мероприятий советской вла­сти внутри республики. Знаменем их борьбы было учение ислама и нормы шариата, нетерпимость к представителям других конфессий, прежде всего к правосла­вным и иудеям.

Часть мусульманского духовен­ства не желала мириться с потерей своих прежних позиций и вела борьбу под лозунгом защиты религии и религиозных устоев. Царский генерал, один из представителей контрреволюции, противник советской власти и большевиков, Микаил Халилов говорил: «Желание даге­станского офицерства со мною во главе - это избавить наш родной край от той ужасной заразительной болезни, которая называется большевизмом, от того чудовища, которое идет против Бога, против Пророка, против его рели­гии» [11, с. 31].

Следует отметить, что в 1920-х годах дагестанское руководство не рассчитывало на то, что горцы, веками находившиеся под влиянием ислама, встре­тят советскую власть благожелательно. Понимая это, ЦК РКП (б) и В.И. Ленин в своих письмах и телеграммах руководителям кавказских республик обращали особое внимание на специфику этих республик, требующую учёта национального состава населения и его религиозность. Местным органам предлагалось соблюдать осторожность, проявлять максимум доброжелательности, мягкости и уступчивости во взаимоотношениях с мусульманами, крестьянством и интеллигенцией; не копировать в Дагестане «нашей тактики, а самостоятельно продумывать причины её своеобразия, условия и итоги её, применять у себя не букву, а дух, смысл, уроки опыта 1917-1921 годов» [12, с. 200].

В январе 1923 г. вышло постановление Наркомпроса РСФСР «О мерах преодоления вероучения в мусульманских школах» и декрет ВЦИК о закрытии религиозных школ [8, с. 81]. В октябре 1923 г. Бюро Секретариата ЦК ВКП (б) постановило как исключение из общего порядка, «допустить» организацию мусульманских духовных школ в отдельных частях Союза ССР (в том числе и в Дагестане) с наиболее отсталым и религиозным фанатичным населением.

Дагестанский областной комитет партии и Совнарком республики, учитывая большой процент неграмотности среди населения, а так же большое количество религиозных школ (к 1925 г. в республике насчитывалось около 500 конфессиональных школ, в которых обучался 11631 учащийся), предложил партийным и советским органам власти главное внимание сосредоточить на светском обра­зовании. К началу 1925/1926 учебного года уже работали 203 школы, в которых обучались около 25 тысяч детей [13, с. 126].

На основании постановления Президиума ВЦИК, разрешавшего препо­давание мусульманского вероучения в мечетях, а так же приказов НКВД РСФСР № 18 от 9 июня и № 19 от 28 июня 1925 г., Наркомпрос разработал и после утвер­ждения ВЦИК распространил Инструкцию (№ 446 / 72 от 21 августа 1925 г.), которая упорядочивала вопросы, связанные с преподаванием мусульманского вероучения среди народов советского Востока. Первый пункт Инструкции гласил: «Преподавание мусульманского вероучения может производиться только в мечетях с надлежащего, в каждом отдельном случае, разрешения уездного (кантонного) или губернского и областного исполкома и исключительно лицом: а) достигшим 14-летнего возраста и представившим о том свидетельство или б) окончившим школу первой ступени и представившим о том соответствующее удостоверение [8, с. 83]. Преподавание мусульманского вероучения в советской школе, в том числе и в школах «тюркских» и других восточных народностей, запрещалось. Разрешение проведения групповых занятий в мечетях не должно было рассматриваться как организация специальных школ, не разрешалось преподавание общеобразовательных предметов, причем преподавание можно было вести исключительно в свободные от школьных занятий дни.

Между тем советская школа в Дагестане вплоть до конца 1924 г. с большими трудностями изживала преподавание Корана. Да­же в 1925 г. на совещании по народному образованию ставился вопрос о преподавании Корана в школе и настроение значительных слоев населения было за преподавание Корана [14, с. 55]. Это было связано и с тем, что в первой по­ловине 1920-х гг. примечетские школы в республике преобладали над светскими школами. Так, например, в Хасавюртовском округе в 1923 г. насчитывалось 26 примечетских школ с 1997 учащимися, тогда как советских школ было всего 16 с 639 учащимися. В Даргинском округе религиозных школ было 67 с 1643 учащимися, а советских школ только 5 с 150 учащимися [15].

Надо сказать и о том, что с 1925 г. мусульманское духовенство усиленно пре­пятствовало открытию советских (светских) школ и в других населенных пунктах республики, зато активно функционировали мусульманские. Так, в октябре 1925 г. в селении Чирюрт работали две школы-медресе с числом учащихся в 40 человек, которые были организованы сельским советом.

Несколько иную политику в области религиозного образования практиковало мусульманское духовенство Буйнакского района. Начиная с нового 1924/1925 учебного года, духовенство изменило тактику борьбы с советской школой. Оно стало выступать за восстановление и создание светских школ, но при условии, что в школах разрешат изучать арабский язык и догматы Корана. Общественный кадий г. Буйнакска Бадави Алиханов вменил в обязанность преподавание арабского языка в школах селений Буглен, Гелли и Параул. Преподавание Корана в советских школах этих се­лений начиналось в 12 часов дня, т. е. после обеденного намаза. Поскольку многие учителя советских школ района являлись выпускниками конфессиональных учебных заведений, они тоже посещали мечеть (особенно по пятницам), где кадий Бадави Алиханов призывал изучать Коран именно в мечети.

Подобное положение было и в ряде других школ. Например, все школьные занятия в селении Карабудахкент заканчивались в 12 часов дня, когда мулла с минарета призывал верующих на молитву. Заведующий школой в это время заканчивал занятия в школе, поскольку сам ходил в мечеть молиться [16].

Для противодействия конфессиональным настроениям в 1925 г. на съезде корреспондентов газеты «Безбожник» был основан «Союз воинствующих безбожников (СВБ), который просуществовал до 1947 г. В первом параграфе Устава новой организации была определена основная задача её деятельности, заключавшаяся в необходимости «объединения всех сознательных трудящихся для организации активной борьбы против религии во всех видах и формах» [16-а].

К 1926 г. в десяти округах Дагестана, кроме Кюринского, Буйнакского, Кизлярского и Махачкалинского, насчитывалось 20 медресе, 75 примечетских и 185 коранских школ - всего 280 мусульманских учебных заведений. В 14-ти округах республики функционировали 225 советских школ, что на 20 % было меньше чем религиозных школ. В одном только Кайтаго-Табасаранском округе было 54 духовных и 23 (29,9 %) советских школ, в Аварском - 23 религиозных и 17 (42,5 %) советских школ. В ауле Акуша, где находился глава мусульманского духовенства Дагестана шейх-уль-ислам Али-Хаджи Акушинский, не было ни одной советской школы, но зато функциони­ровало 10 медресе, в которых обучалось около 1000 мальчиков и юношей в воз­расте от 7 до 20 лет [17, с. 16]. В октябре 1926 г. Наркомпрос запретил преподавание ре­лигиозного учения в школах, но в то же время разрешил изучение Корана и других религиозных книг в медресе и в примечетских школах [18, с. 192].

После 1926 г. сопротивление советской власти и ее мероприятиям в Дагестане стали оказывать шейх-уль-ислам Али-Хаджи Акушинский, шейхи Гасан Кахибский, Магомед Балахинский, Ибрагим Кучринский и другие. Своими пропо­ведями в мечетях, на сходах джамаатов они дискредитировали советскую власть, агитировали родителей не посылать детей в советскую школу, а взрослых - в пункты по ликвидации безграмотности (ликбезы), вели борьбу против проводившейся коллективизации, закрытия мечетей и изъятия вакуфов. Поэтому участники объединенного пленума ДК и ДКК ВКП (б) рассматривали в целом мусульманское духовенство как антисоветскую силу, стоящую в оппозиции новой власти [19].

В отчётном докладе Дагестанского обкома ВКП (б) на VIII-й областной партийной конференции (март 1927 г.) отмечалось, что «в гражданской войне духовенство занимало лагерь контрреволюции. Часть духовенства имела связь и с революционным движением и принимала в нём участие, но потом постепенно… от нее она отошла, так что мы должны ясно сознавать, что это есть наш враг, опасный тем, что он еще имеет... значительное влияние на население: это враг, с которым придется выдержать серьезную борьбу» [20].

VI Вседагестанский съезд Советов (1927 г.) отметил, что сопротивле­ние мусульманского духовенства мероприятиям советской власти идет на убыль и что сокращается число религиозных школ и обучающихся в них учащихся.

В 1926/1927 учебном году во всех округах Дагестана количество мед­ресе сократилось на 26 %, а примечетских школ - на 13 %. Количество обучавшихся в них сократилось на 19 % и на 9 % соответственно [21].

Тогдашний нарком просвещения ДАССР Алибек Тахо-Годи в доклад­ной записке в ЦК ВЛКСМ (апрель 1927 г.) отмечал, что «религиозные школы республики оказывают серьезное сопротивление развитию образования и есть факты, когда в религиозных школах в отдельных аулах обучается боль­шее количество учащихся, чем в светских. Советские школы не имеют дос­таточно подготовленных кадров учителей и приходится прибегать к услугам кадиев и мулл, так как педагогические техникумы не справляются с подго­товкой достаточного количества педагогов» [22].

Вместе с тем следует отметить, что партийные и советские органы на местах в вопросах изъятия вакуфов, закрытия религиозных школ и мече­тей допускали перегибы партийной линии. В 1926-1927 гг. в аулах Дагестана органа­ми ЧК было зарегистрировано около 150 выступлений против изъятия вакуфов [23, с. 182].

27 апреля 1927 г. Оргбюро ЦК ВКП (б) рассмотрело вопрос «О мусуль­манском религиозном движении» и постановило поручить антирелигиозной комиссии в отношении краев, областей и республик Северного Кавказа раз­работать дополнительные предложения, учитывающие особенности этих об­ластей.

Февральский пленум Дагестанского обкома партии 1928 г. стал переломным в области решения вопросов в отношении мусульманского духовенства и антимусульманской пропаганды. Именно с этого пленума начало функционировать Дагестанское отделение «Союза воинствующих безбожников» (далее – СВБ). На пленуме с учетом конкретных условий городов и районов республики было принято обстоятельное постановление «Об антирелигиозной пропа­ганде», нацеливавшее органы власти на активную борьбу с мусульманским духовенством и его влиянием на народные массы. Пленум принял решение о необходимости ведения борьбы за изживание религиозных предрассудков среди широких трудящихся масс, за их отрыв из под влияния мусульманского духовенства [24].

В апреле 1928 г. Оргбюро ЦК приняло постановление, предусматривавшее широкий круг мер, направленных на борьбу с мусульманским духовенством. Принимая во внимание тот факт, что причиной увеличения числа мусульманских групп учащихся при мечетях является недостаточное развитие советских школ в национальных республиках, Оргбюро отметило: «основой борьбы как против религиозного движения вообще, так и против групп мусульманского вероучения должно быть» осуществление ряда мероприятий «по улучшению советских школ». Было решено не применять отныне в партийных и советских документах термин «религиозные школы». Это касалось и регионов Северного Кавказа с мусульманским составом населения.

В мае 1928 г. Политбюро ЦК предложило Президиуму ЦИК СССР отменить законы ВЦИК от 9 и 28 июля 1924 г. о мусульманских школах, производя эту отмену якобы по ходатайству и по предложению ав­тономных республик Поволжья и Северного Кавказа. Вскоре Президиум ЦИК СССР принял такое постановление [8, с. 86, 87].

23 ноября вышло постановление центрального Совета СВБ о том, что «антирелигиозная пропаганда среди националов должна по своим размерам и глубине в течение 1928-1929 гг. догнать антирелигиозную пропаганду среди русских», причём отмечалось, что слабая работа в этом направлении ведётся и в Дагестане [24-а].

На X Дагестанской партийной конференции в апреле 1929 г. приводились данные, с оговоркой, что они не полные, из которых следовало, что в округах имелось 2 тысячи мечетей, 3391 духовное лицо (кадии, муллы …) и 323 мусульманские школы с 4570 учащимися [25; 13, с. 126].

Следует отметить и то, что в 1930-х гг. в Дагестане продолжали действовать 19 православных храмов, 1 польский костел, 2 армянские церкви (в Дербенте и Кизляре), 1 немецкий молитвенный дом.

Роль рокового для конфессионального образования «запретительного» документа сыграло постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 г. Декрет наложил запрет на получение религиозного образования, запретил оказание помощи верующим, строительство культовых сооружений без разрешения органов НКВД РСФСР, запретил отправление религиозных обрядов в государственных, общественных, кооперативных и частных учреждениях и предприятиях, содержание в них предметов культа, религиозной символики [26, с. 685-690].

Апогеем деятельности Союза безбожников стал II-й его съезд в июне 1929 г. в Москве, на котором присутствовало три делегата их Дагестана. Затем последовал созыв I Вседагестанского съезда СВБ (1929 г.), после которого был создан аппарат управления по борьбе с религией [24-а]. Дело доходило до того, что в Махачкале между школами развернулось социалистическое соревнование по количеству записавшихся в члены СВБ. А в школах имени Бабаева и Калинина производилась принудительная запись под угрозой, что тем, кто не вступит в ряды СВБ, будет объявлен выговор, а их имена будут вывешены на «чёрную доску» и т.д.

По ходатайству Махачкалинского Городского Совета о передаче всех культовых зданий для нужд города Президиум ЦИК ДАССР от 8 февраля 1930 г. постановил закрыть следующие культовые центры: Никольскую церковь на Кооперативной улице около Базарной площади; армянскую церковь, находившуюся на Армянской улице, дом 10; горско-еврейскую синагогу в Бурном переулке, дом 5; еврейскую синагогу по улице Котрова, дом 4; мечеть по улице Маркова, дом 23; Успенскую церковь в посёлке Петровск-Кавказский при станции Махачкала I Северо-Кавказской железной дороги.

Участь культовых сооружений оказалась плачевной. В армянской церкви открыли кооперативный магазин. Никольская церковь была передана в пользование Хлебосоюзу. В Кизляре здание церкви было передано под тракторные мастерские. Общегородское собрание буйнакской организации СВБ разместилось в помещении бывшей армянской церкви.

В Махачкале были сохранены лишь мечеть (угол современной ул. Оскара, дом 1) и православный храм на Соборной площади. Был запрещён колокольный звон и т.д. [26-а].

Политика органов власти в отношении мусульманского духовенства с конца 1920-х годов и в 1930-х годах проводилась по следующим направлениям: 1) подрыв экономических основ религиозной деятельности духовен­ства (изъятие вакуфов, высокое налоговое обложение и другие меры); 2) разоблачение идеологии ислама и признание атеизма основой государствен­ной теории и практики; 3) преследование духовенства как представителей кулачества и зажи­точной части населения, а религиозных объединений - как политических ор­ганизаций. По всем приходам были составлены списки верующих. Отдельно составлялись списки служителей культа и религиозных организаций, которые в те годы были весьма значительны: до 2000 мечетей, 20500 мулл и 2000 муталимов. Среди русского населения, армян, евреев и других представителей населения республики насчитывалось до 150000 верующих и 91 религиозная организация [26-б].

В связи с введением всеобщего, обязательного образования в конце 1920-х годов сеть мусульманских школ (мектебов и медресе) резко сократилась, а в начале 1930-х годов практически перестала существовать. Это было связано с тем, что с конца 1920-х годов усилилось преследование духовенст­ва по обвинениям, часто надуманным, в административном порядке закрывались мечети и действовавшие при них духовные школы. По имеющимся данным в 23 районах из 26 на 1 октября 1933 г. из 1725 мечетей, имевшихся в республике, действовали только 910 (52,7 %), из-за отсутствия духовных лиц (репрессии или боязнь репрессий) не действовали 616 мечетей (35,7 %), 151 (8,7 %) вообще были закрыты, 48 (2,9 %) были полностью разрушены. Многие мечети были приспособлены под клубы, музеи, склады, избы-читальни и т.д., а имущество мечетей (в основном ковры) было расхищено, богатейшая духовная литература (мечетские биб­лиотеки) была уничтожена. Только в 1928-1929 гг. было арестовано, расстреляно (29 человек) и сослано в лагеря более 900 служителей культа, что, как замечает Э.-М.Г. Зульпукарова: «Безусловно…сильно пошатнуло позицию конфессиональных школ…во всём Дагестане» [27, с. 235].

Согласно имеющимся данным по 34 районам и 2 городам (Дербент и Махачкала) на 1 января 1936 г. из 1000 закрытых мечетей 250 были переоборудованы под культурно-просветительные учреждения (25,0 %), а 244 были использованы под складские помещения (24,5 %) [28].

Активизация борьбы с религией привела к массовому закрытию культовых сооружений, их ликвидации, но иногда этот процесс затягивался. Так, 10 ноября 1934 г. на президиуме Дербентского горсовета прозвучала информация о добровольном отказе религиозной общины от пользования помещением собора на площади Свободы. И только 22 июня 1937 года, т.е. через 2,5 года, Дербентский горсовет возбудил ходатайство перед ДагЦИК о сносе собора как недействующего и не используемого под складское помещение [2, с. 353].

Г.И. Какагасанов приводит сведения о том, что при решении вопроса о закрытии церквей, мечетей и синагог учитывалось количество взрослого населения данного населённого пункта и количество людей, участвовавших в обсуждении этого вопроса, а так же процент коллективизации хозяйств данного населённого пункта. Для решения этого вопроса в Дагестане при ЦИК действовала Комиссия по религиозным вопросам, которая рассматривала ходатайства жителей селений, посёлков и станиц о закрытии молитвенных зданий. Например, «президиум Кизлярского райисполкома на своём заседании от 16 февраля 1935 года решил ликвидировать церковь в селе Таловка и ходатайствовать об этом перед Президиумом ДагЦИКа на том основании, что из 1042 человек взрослого населения села на собрании присутствовали 973 (93,3 %) и 87,0 процентов хозяйств коллективизировано. Таким же образом были закрыты церкви в селениях Малая Арешевка и Раздолье того же района» [2, с. 355].

Однако известны случаи, когда церкви закрывались и без ведома органов власти. Постановлением Шелковского райисполкома от 24 сентября 1934 г. в станице была разрушена церковь, но президиум ДагЦИКа рассмотрел жалобу верующих и своим решением от 27 октября того же года объявил выговор президиуму райисполкома.

Решение вопросов о закрытии церквей иногда зависило и от центральных органов власти. «Постановлением Президиума ДагЦИКа от 20 сентября 1937 года была закрыта церковь на острове Чечень. Священнослужители и верующие острова с жалобой … обратились к председателю ВЦИК М.И. Калинину. Президиум ВЦИК, рассмотрев жалобу …, 25 декабря 1937 года отменил постановление ДагЦИКа, предложив оставить церковь в пользовании верующих в связи с тем, что она является единственной на острове» [2, с. 355- 356].

С 1932 по 1939 гг. было закрыто 29 церквей, из которых 4 церкви были переоборудованы под культурно-просветительные учреждения, а одна – под склад. В Махачкале, как уже указывалось, был закрыт собор Александра Невского (функционировал с 1891 г.), который позже был разрушен, а на его месте построили здание Совета Министров ДАССР.

В процессе выполнения антирелигиозной пятилетки (1932-1937 гг.) из 1939 религиозных объединений (мечетей, церквей, синагог), существовавших в Дагестане до 1917 г., к 1 января 1936 г. в республике были закрыты 1026 молитвенных зданий или 53,0 % (подсчеты сделаны по 34 районам и 2-м городам - Махачкала и Дербент - согласно сведениям на 01.01.1936 г. о молитвенных зданиях и служителях культа в Дагестане) [29]. В 1937 г. было закрыто 101 молитвенное здание, а в 1939 г. – 125 зданий [30, с. 18].

На заседании Президиума Дагестанского СВБ было принято решение (19 июня 1939 г.) о необходимости публикации в печати статей о «подрывной деятельности церковников и сектантских агентов, бичующие бездеятельность в области борьбы с религией, освещать положительный опыт антирелигиозной борьбы и показывать достижения передовиков на антирелигиозном фронте» [31].

Изучение отношения Советской власти к религиозным организациям и к духовенству позволяет условно выделить в этом процессе 4-е периода: 1) с 1917 по 1922 гг. – так называемый период революционной секуляриза­ции (переход в руки государства церковной собственности, освобождение науки и культуры от религиозной опеки); 2) с 1923 по 1927 гг. - усиление идейной борьбы с мусульманским духовенством, ликвидация конфессиональных школ и шариатских судов, начало применения административных и репрессивных методов борьбы с религией; 3) с 1928 по 1933 гг. - репрессивные акты органов власти и управле­ния против конфессий и религиозных деятелей; 4) с 1934 по 1940 гг. – практически полная официальная ликвидация религиозных объединений.

21 апреля 1939 г. Президиум Махачкалинского Городского совета постановил утвердить комиссию для реализации церковного имущества бывшего Александро-Невского собора в составе Рябова (председатель), Гайдарова, Шевелёвой, Остравного (от милиции), Хвалова (от НаркомПроса) и Лисичкина. Закончить эту работу поручалось к 10 мая 1939 г. В 1940-м году было закрыто 33 культовых здания, а в 1941 г. – 9. К началу Великой Отечественной войнцы официально были закрыты все религиозные организации [30, с. 18].

В 1940-х гг. некоторые здания церквей в условиях военного времени были переоборудованы под госпитали, склады и т.д. Вместе с тем потери и тяготы, связанные с Великой Отечественной войной, способствовали росту религиозных настроений в стране. В период суровых испытаний верующие и духовенство - православное, мусульманское, иудейское, «продемонстрировали, - как отмечает Г.Ш. Каймаразов, - высокий моральный дух, патриотизм, готовность к жертвам во имя защиты Отечества. Своей проповеднической деятельностью, материальными пожертвованиями, непосредственным участием в трудовых и ратных буднях духовенство способствовало достижению победы Советского Союза над фашистским агрессором.

Это не осталось не замеченным советским государственным и партийным руководством. Почти сразу после достижения коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны оно обсуждало с руководством Русской православной церкви вопросы расширения сферы деятельности духовенства в рамках существующих законов, подготовки служителей культа в соответствующих конфессиональных учебных заведениях. В первые послевоенные годы такие учебные заведения открылись и в ряде мусульманских регионов страны. Однако их было ещё мало, и лишь немногие желающие получить духовное образование могли учиться в этих конфессиональных учебных заведениях [13, с. 126-127].

На 30 мая 1969 г. в Дагестане было зарегистрировано и действовало 35 религиозных объединений, из них - 5 православных церквей.

Таким образом, полная победа на религиозном фронте не была достигнута и религиоз­ные объединения полностью не были ликвидированы. В отдельных районных центрах и городах республики вплоть до 90-х годов ХХ в. продолжали функционировать ме­чети, церкви и синагоги.