Возникновение и роль интернациональных бригад

Объясняется это не только тем, что группы добровольцев приезжа­ли со всех концов Европы и даже света защищать с оружием в руках чужую страну, чужой народ, не зная ни его языка, ни истории, ни внутренних проблем. Дело в том, что их подвиг придал вдруг эпопее борьбы Испанской республики все­мирное звучание.

Эти несколько десятков тысяч человек стали высшим олицетворе­нием международной солидарно­сти с борьбой Испанской республи­ки.

Поэтому нет ничего удивитель­ного в том, что миф об интербрига­дах (под мифом мы понимаем любые рассказы о реальных фактах или людях, содержащие искажения или преувеличения, привнесенные коллективным воображением) стал средоточием безудержных вымыс­лов, творимых как сторонниками Испанской республики, так и ее противниками.

И хотя ими руководили противо­положные побуждения, результаты оказались схожими.

Что это значит?

Ответ прост.

Противники Испанской респу­блики — франкисты, европейские правые, консерваторы, фашистские государства и партии — преувеличи­вали военную роль интербригад с целью преуменьшить или даже вы­ставить в смешном виде республи­канцев и их Народную армию.

Они уверяли, что именно интер­бригады явились решающей силой, определившей исход битвы за Мад­рид. «Экспресс дю Миди» 22 нояб­ря 1936 года писала: «...в прави­тельственной армии не осталось ни одного мадридца или каталонца».

Если верить врагам республики, не будь интербригад, африканский экспедиционный корпус вошел бы в Мадрид без единого выстрела, а Франко выиграл бы войну.

При этом добровольцы интер­бригад изображались отребьем авантюристов без стыда и совести, грязным, подлым и разно­шерстным.

Противники Испанской респу­блики при этом противоречили са­ми себе. Ибо как могли бы интер­бригады, навербованные из подон­ков, представлять собой грозную и дисциплинированную силу?

Истинно сказано: представляю­щий слишком много доказа­тельств — ничего еще не доказы­вает.

С другой стороны, и сторонники Испанской республики нередко имели склонность преувеличивать роль интербригад в военном плане как в битве за Мадрид, так и в крупных наступательных опера­циях лета 1937 года и зимы и лета 1938 года.

Если мы не поленимся перели­стать подшивки европейских газет, благосклонно относившихся к рес­публиканцам, нас поразит диспро­порция в месте, отводимом при из­ложении хода различных военных кампаний интербригадам и Народной армии.

Подобное искажение действи­тельности объясняется опрометчи­востью, порожденной желанием и потребностью рассказать читате­лю об участии его соотечественни­ков в той или иной битве.

Конечно же, интернациональные бригады не были ни «богом из ма­шины», придуманным мятежника­ми для оправдания своих пораже­ний, ни непобедимой ударной си­лой, бойцы которой были на­делены всеми воинскими доблестями, как это изображали востор­женные сторонники республикан­цев, не отдававшие порою себе отчета в том, что этим восполь­зуется франкистская и итало-гер­манская пропаганда, дабы скрыть и даже приукрасить в глазах общественности подлинный облик муссолиниевских моторизованных ди­визий и легиона «Кондор», при­нимавших участие в гражданской войне в Испании.

По здравом размышлении ста­новится очевидным одно.

Если интербригады и были объектом противоречивых истол­кований и оценок, порою намерен­но искаженных, порою невольно преувеличенных, то прежде всего потому, что их зарождение и уча­стие в Испанской войне вписыва­лись в общий ход международных событий, где главной ставкой были поражение или победа Испанской республики Народного фронта, то есть новое наступление междуна­родного фашизма или его разгром на полях сражений. А в конечном счете своего рода предвосхищение судьбы Европы на поворотном эта­пе лет.

В действительности, на первом этапе военная роль, сыгранная ин­тербригадами, как уже отмечалось при описании битвы за Мадрид, была ролью катализатора, кото­рый в драматический момент по­мог защите столицы, а в организационном и тактическом плане

141

послужил примером для первых деся­ти смешанных бригад (объединив­ших различные виды войск), бригад, сформированных исключи­тельно из испанских республикан­цев, в ноябре 1936 года всеми силами сдерживавших натиск марокканцев и легионов из африканского корпуса Франко.

Интербригады придали защит­никам Мадрида волю к упорному сопротивлению и явились для них

142

Интербригады показали всему миру, что антифашисты не наме­рены сидеть сложа руки перед ли­цом наглой агрессии, жертвой ко­торой стала Испания.

С этой точки зрения создание ин­тербригад явилось высшим про­явлением того движения, что на­стоятельно побуждало народные массы во Франции, в Европе и да­же Америке продемонстрировать свою солидарность с испанским народом, у которого пытались от­нять плоды его двойной победы в 1936 году (во-первых, победы, одержанной на февральских выбо­рах, и, во-вторых, июльской побе­ды, ознаменовавшейся разгромом мятежников на двух третях территории страны), с народом, ставшим жертвой политических амбиций «оси Рим-Берлин». Естественно, добровольцы интербригад были наиболее сознательным меньшин­ством международного антифа­шистского и коммунистического движения.

Конечно, интербригады состоя­ли из дисциплинированных бой­цов, в большинстве своем прекрас­но понимавших смысл своей мис­сии, однако это не были отряды неких современных «рыцарей без страха и упрека», неизменных ге­роев, непобедимых по природе.

Они разделяли с испанскими то­варищами радость блестящих по­бед, но знавали и горькие пораже­ния.

Их авторитет основывался в зна­чительной мере на том, что они олицетворяли на полях сражений Испании антифашистов всего ми­ра, а также на том, что они являли собой в глазах республиканцев образец многих достоинств.

Уже в первые дни июльского мя­тежа многие иностранцы, оказав­шиеся в Испании, в индивидуаль­ном порядке записывались в от­ряды народной милиции. Причем каждый выбирал отряды той пар­тии, которая была ему наиболее близка по духу.

Этих иностранцев можно разде­лить на две категории.

Во-первых, политические эми­гранты, обосновавшиеся в Испа­нии до и после победы Народного фронта на выборах (австрийские беженцы после подавления воору­женного сопротивления рабочих в Линце в 1934 году; немцы и италь­янцы, бежавшие от фашизма).

Во-вторых, в Испании к моменту мятежа оказалось несколько тысяч спортсменов из двадцати стран; они прибыли сюда, поскольку 19 июля 1936 года в Барселоне дол­жна была открыться Народная Олимпиада, своего рода антитеза Олимпийским играм 1936 года (фа­шистским) в Берлине, которые Гитлер собирался обставить с осо­бой помпой.

Около ста из них, преимуще­ственно самые молодые, вступили в армию, даже не заехав попро­щаться с родными. Они приняли участие в боях уже в первые недели лета 1936 года.

Первые добровольцы из-за Пи­ренеев прибывали в Испанию сти­хийно, маленькими группами: 3 ав­густа прибыло 15 итальянцев, 8 августа — 15 французов.

Чаще всего они добирались до Восточной Каталонии через ме­ждународный туннель Пор-Бу, у входа в который французская жан­дармерия регистрировала доку­менты каждого.

Некоторые шли из французской Басконии по пограничному мосту через Ирун.

Когда иностранных доброволь­цев набралось достаточно, из них начали формировать отдельные подразделения по национальному признаку. Во время Ирунского сра­жения до падения этого пригранич­ного города вместе с отрядами баскской милиции сражались 200 иностранцев.

С конца августа до начала сентя­бря 1936 года в операциях в Араго­не участвовали три центурии, сфор­мированные из добровольцев.

Центурия «Справедливость и Свобода» состояла из итальянских антифашистов под командованием социалиста Карло Росселли.

Другая центурия, принявшая на­именование «Гастоне Соцци» [итальянского коммуниста, убито­го в тюрьме фашистской поли­цией], находилась под командова­нием капитана Франческо Леоне и насчитывала не более 80 бой­цов.

60 немецких антифашистов под руководством выдающегося не­мецкого коммуниста, бывшего де­путата рейхстага Ганса Баймлера сформировали центурию «Тель­ман» (по имени томившегося в бер­линской тюрьме председателя КПГ). Хотя все их вооружение со­стояло из 40 винтовок и 3 пуле­метов, они заставили заговорить о себе, газеты ставили их в пример за дисциплину и боевую подго­товку.

Они рыли траншеи, занимались строевой подготовкой, по утрам делали гимнастику и отрабатывали боевые приемы. Все это вызывало несказанное удивление испанских милисьянос, окрестивших их чуда­ками.

В первых же боях центурия «Тельман» зарекомендовала себя наилучшим образом.

Поэтому очень скоро она стала примером, которому старались подражать многие батальоны ми­лисьянос.

В тот же период были созданы другие национальные подразделения:

143

французское («Парижская Коммуна») и польское («Домбровский»), названное в честь просла­вленного генерала, сражавшегося в 1871 году на стороне коммуна­ров.

Однако, за исключением центу­рии «Тельман», эффективность и роль остальных формирований иностранных добровольцев вслед­ствие плохого снаряжения и воору­жения, а также подчас из-за нехватки боевых командиров были довольно ограниченными.

Однако главное было не в этом, а в притоке иностранных добро­вольцев, который необходимо бы­ло отныне усилить и направить, чтобы достигнуть высшего уровня, а именно формирования интерна­циональных бригад.

144

Здесь возникает один вопрос, при рассмотрении которого мно­гие историки идут на поводу у франкистских и неофранкистских авторов (вроде Мануэля Аснара и Мартинеса Банде).

Они утверждают, что решение о создании интербригад было при­нято в Москве 21 июля 1936 года «на совместном заседании Комин­терна и Профинтерна (Профсоюз­ного интернационала)». А затем это решение якобы начали прово­дить в жизнь 26 июля в Праге.

И что, по словам Мартинеса Банде, были выделены колос­сальные суммы (миллиард фран­ков!) на создание «ударной армии мирового коммунизма».

Однако на самом деле все об­стояло иначе.

В этот момент (дата — июль - ука­зана не случайно, чтобы в духе вы­шеназванных историков пустить в обращение вымысел о немедлен­ном вмешательстве «международ­ного коммунизма» в испанский конфликт) ни Коминтерн, ни Профинтерн не были склонны к ка­кому бы то ни было вмешательству в испанские дела, поскольку их ли­деры в общем и целом считали, что испанские республиканцы, одер­жавшие победу на двух третях тер­ритории страны, сами справятся с мятежниками.

Что же до миллиарда франков на мифическую «армию мирового коммунизма», то это одно из гру­бейших измышлений тех времен.

На самом деле лишь после первых поражений республикан­ской милиции во время франкист­ского «марша на Мадрид», ко­торый был бы невозможен без переброски в Испанское Марокко Гитлером и Муссолини первых самолетов (бомбардировщиков, истребителей и транспортных самолетов), в рядах Коммунисти­ческой партии Испании родилась идея об организации международ­ного отпора фашизму при участии добровольцев, желающих сражать­ся в Испании против мирового фашизма.

Идея окончательно оформилась, по-видимому, в конце августа 1936 года.

Вскоре, в начале сентября, один из находившихся в подполье руко­водителей коммунистической пар­тии Италии, будущий генеральный секретарь партии Луиджи Лонго, известный под именем Галло, от­правился в Париж, где состоялся обмен мнениями между руководи­телями французских и итальянских коммунистов. Двое из участников этой встречи — Андре Марти и Тольятти — являлись одновремен­но секретарями Коминтерна.

Именно тогда — и не раньше — принципиальное решение об орга­низации набора добровольцев и переброски их в республиканскую зону было одобрено Коминтер­ном.

Однако для его вступления в си­лу требовалось согласие председа­теля совета министров Испании Ларго Кабальеро. Но он в первое время не выказал по этому поводу особого энтузиазма.

Затем ввиду быстрого приближе­ния франкистских колонн к Мадри­ду Ларго Кабальеро, отбросив свои первоначальные колебания, подписал 20 октября 1936 года де­крет об учреждении интернацио­нальных бригад.

В декрете предусматривалось со­здание правительственной комис­сии, которая должна была опреде­лить порядок приема доброволь­цев. Главой ее был назначен пред­седатель кортесов Диего Мартинес Баррио. Выдвигая его кандидату­ру, Ларго Кабальеро хотел под­черкнуть, что решение по этому во­просу было принято Испанской республикой на самом высоком уровне.

Тем временем участники сен­тябрьской встречи в Париже, про­ходившей под председательством генерального секретаря ФКП Мо­риса Тореза, не сидели сложа руки.

Под руководством ФКП в Пари­же был создан Комитет по набору добровольцев. Он поддерживал по­стоянную связь с Мадридом.

По мере прибытия добровольцев во Францию их размещали в Пари­же в XX округе, в здании ВКТ (на улице Матюрен Моро). Были про­думаны международные марш­руты и юридические формальности для их переброски в Испанию.

Среди организаторов переправ­ки добровольцев находился и Иосип Броз, ставший впоследствии маршалом Тито. Он занимался на­бором добровольцев в различных Балканских странах. Вопреки ши­роко распространенной легенде, принятой на веру рядом западных историков, сам Тито никогда не сражался в рядах интербригад. Его ответственная высокая миссия, ко­торой он был облечен, носила иной

145

характер и требовала, чтобы он на­ходился на нелегальном положе­нии.

Поскольку Испанская республи­ка в тот момент переживала период изрядной неразберихи, созда­ние центра по приему и формиро­ванию добровольцев оказалось весьма сложным делом.

С согласия и одобрения испан­ского правительства, разрывавше­гося между сотнями нерешенных проблем, необходимо было вы­брать город, куда бы не долетали вражеские бомбардировщики.

После многих дискуссий выбор пал на Альбасете, провинциальный центр, насчитывавший 60 тысяч жителей и расположенный в 248 ки­лометрах от Мадрида, на полпути между столицей и средиземномор­ской военно-морской базой респу­бликанцев в Картахене. В течение полутора лет здесь размещался штаб интернациональных бригад, а затем и центр их подготовки.

Первые 500 добровольцев при­были в Фигерас (Каталония) 12 ок­тября 1936 года. Через день их перебросили в Альбасете.

13 октября следующая группа в 500 добровольцев прибыла на суд­не в Аликанте из Марселя.

С этого момента группы добро­вольцев стали прибывать регуляр­но 2-3 раза в неделю. Добро­вольцы добирались в Альбасете и в индивидуальном порядке, пережив подчас перипетии, достойные при­ключенческого романа.

Для многих добровольцев путь в Испанию превратился в невероят­ную одиссею.

Скрываясь от полиции разных стран Европы, они пробирались во Францию, где местные власти встречали их с нескрываемой вра­ждебностью. Впрочем, чиновники пограничного контроля нередко были настроены благожелательно по отношению к добровольцам и закрывали глаза на то, что проис­ходило у них на виду.

Многие бывшие бойцы интер­бригад пишут в своих воспомина­ниях о нескончаемых железнодо­рожных переездах из Парижа в Альбасете.

У некоторых добровольцев не было денег, чтобы добраться до Испании. Чехословацкий литера­тор, писавший на немецком языке, Эгон Эрвин Киш рассказывает в одной из своих новелл волнующую историю о том, как некий австрийский крестьянин, захотевший запи­саться в интернациональные



Иосип Броз Тито, впоследствии маршал, председатель Союза коммунистов Югославии и президент Югославии, во время войны в Испании был ответственным за отправку балканских добровольцев, желавших вступить в интернациональные бригады.

бригады, продал все свое имущество — четырех коров, — чтобы купить би­лет до Перпиньяна. Были среди добровольцев, прибывавших во Францию, и такие, которые не име­ли документов, не говорили ни по-французски, ни по-испански. Им приходилось ждать удобного слу­чая в Перпиньяне, а потом пересе­кать границу нелегально, в лучшем случае — на грузовике, в худшем — пешком, по контрабандистским тропам, с помощью проводников.

Однако и после перехода гра­ницы трудности не заканчивались.

Анархистская милиция испан­ских пограничных провинций (Жероны и главным образом Барсе­лоны) относилась довольно недо­брожелательно к этому притоку иностранных добровольцев, поли­тические убеждения которых ри­сковали оказаться чуждыми анар­хистам.

Не раз возникали трения и даже конфликты.

Приведем лишь один случай, описанный газетой «Депеш» (Тулу­за) в номере от 18 ноября 1936 го­да. Когда группа в 600 доброволь­цев пересекла границу, анархисты ФАИ, угрожая оружием, застави­ли 150 человек вернуться обратно в Перпиньян.

Те, кому, к несчастью, не удава­лось пересечь границу легально, изыскивали другие пути.

Между этими людьми, которых с той поры называли «доброволь­цами Свободы» или «интербригадовцами», и войсками, посланны­ми Гитлером, Муссолини и Салазаром, существовала огромная разница.

С одной стороны, мы видим под­линных добровольцев, проделав­ших путь в тысячи километров в условиях, которые даже благодаря помощи активистов демократиче­ских организаций были все же не более чем сносными. Уезжая, они покидали семью, теряли работу и общественное положение, жертво­вали жизнью ради идеала, причем на их родине власти подчас относи­лись к ним крайне враждебно.

А с другой — прекрасно обу­ченных и вооруженных наемников, для которых проблемы проезда просто не существовало, так как он организовывался фашистскими правительствами Италии и Герма­нии.

В Альбасете формирование пер­вой интернациональной бригады сразу же натолкнулось на целый ряд трудностей.

Город был абсолютно не подго­товлен для того, чтобы хоть как-нибудь принять тысячи солдат.

Трудности с жильем, питанием, обмундированием возникали каж­дый день. Помимо этого, возника­ли проблемы национального ха­рактера: добровольцы говорили на самых разных языках и плохо по­нимали друг друга. К тому же французам хотелось бифштекса с жареной картошкой, немцам — пива и т. п. ...

Обучать их военному делу было непросто.

Лишь очень незначительное чис­ло добровольцев имело опыт пер­вой мировой войны. Остальные же не имели даже самой элементарной военной подготовки. Командных кадров было очень мало. К тому же антифашизм многих добровольцев основывался на глубоком отвращении к войне и милитариза­ции.

Их убежденный демократизм плохо вязался с дисциплиной, с не­обходимостью подчиняться коман­дованию. Все вплоть до назначения офицеров и унтер-офицеров дол­жно было обсуждаться, ставиться на голосование, утверждаться.

Всякого же рода обучение при­емам обращения с оружием вызы­вало откровенную неприязнь. Многие добровольцы заявляли, что приехали в Испанию сражать­ся, а если потребуется — и умереть, но не для того, чтобы познако­миться с «прелестями» казармен­ной жизни.

Естественно, все это не повыша­ло боеспособности. Интербригадовцев надо было переубедить и организовать.

Однако решающим испытанием явилось боевое крещение на Ма­дридском фронте, где чувство по­литической дисциплины вдруг сплотило этих людей.

Подобные трудности существо­вали не только в первое время.

Оружие для обучения прибыло в достаточном количестве лишь к концу октября, а до того имелось в наличии лишь 150 винтовок самых разных систем и «возраста», при­чем многие — без патронов. Что ка­сается обмундирования и снаряжения, то здесь царили полнейшая разношерстность и фантазия (су­ществовало лишь одно ограниче­ние — никаких политических знаков отличия).

Таким образом, когда франкист­ская пропаганда рисовала интерна­циональные бригады как прекрас­но вооруженные и организованные части, это было ложью.

Они вовсе не походили на от­борные войска в смысле мате­риально-технического обеспечения и воинского духа. Но они наверня­ка были отборными в смысле энту­зиазма и веры в свои идеалы.

Горячей верой проникнута тор­жественная присяга, которую принимали добровольцы сразу же по прибытии в свои части:

«Мои враги те же, что у испан­ского народа, — фашисты... Я — трудящийся, рабочий, крестьянин, предпочитаю умереть стоя, чем жить на коленях... Я здесь потому, что я — доброволец, и я отдам, если понадобится, всю кровь до послед­ней капли для спасения свободы Испании и всего мира...»

Какой бы знаменательной она ни была, эта клятва сама по себе еще не обеспечивала высокой военной подготовки. Поэтому не следует

147



Батальон им. Тельмана, входивший вместе с двумя другими батальонами в 11-ю интернациональную бригаду, которой командовал австриец генерал Клебер (настоящее имя Манфред Штерн).

148

То есть, по существу, они хотели создать из пламенных революцио­неров и антифашистов дисципли­нированные, хорошо организо­ванные, боеспособные войска.

Но ничто не делается само со­бой.

Им пришлось преодолевать про­тиводействия.

Первая интербригада (получив­шая наименование 11-й) была сформирована в конце октября 1936 года. Она состояла из трех ли­нейных батальонов по 600 бойцов каждый и вспомогательных служб.

Бригада покинула Альбасете 4 ноября во главе с генералом Кле­бером (австрийский антифашист Манфред Штерн) и политкомиссаром Марио Николетти (Джузеппе ди Витторио), ставшим в 1945 году, после Освобождения, генеральным секретарем итальянской Всеобщей конфедерации труда. 9 ноября бри­гада вступила в бой на Мадрид­ском фронте.

Одиннадцатая бригада распола­гала значительно большим време­нем для подготовки, чем все остальные (ввиду сложной обста­новки на фронте все формировав­шиеся впоследствии соединения вводились в действие намного бы­стрее). Так, 12-я интербригада, на­пример, была введена в бой на Ма­дридском фронте уже 14 ноября 1936 года, причем 40 процентов ее личного состава не имело никакой военной подготовки, а добро­вольцы, прибывшие последними, пробыли в Альбасете всего сутки.

С другими бригадами дело

149



Кароль Сверчевский, впоследствии зам. министра национальной обороны Народной Польши (1946 год). В Испании под именем генерала Вальтера командовал 35-й дивизией республиканской армии.

обстояло так же, если не хуже. Этим в основном и объясняются их зло­ключения.

Относительно численного соста­ва иностранных добровольцев, принимавших участие в Испанской войне (как в боевых частях, так и в других службах), приводятся самые разноречивые данные.

Цифры колеблются от 20 до 125 тысяч человек.

Иными словами, вокруг этого вопроса развернулось настоящее политическое сражение. Особенно усердствовали в этом франкист­ские историки, которые на протя­жении 40 лет всеми силами стара­лись, по уже известным нам моти­вам, преувеличить роль интербри­гад.

Испанское (франкистское) ин­формационное бюро приводит ци­фру 125 тысяч человек. Франкист­ские историки Рикардо де ла Спер­ва и Мартинес Банде говорят о 100 тысячах.

Фон Риббентроп, прежде чем окончить свои дни на виселице в Нюрнберге, называл число 60 ты­сяч, из которых 35 тысяч были якобы русские.

Согласно советским источникам, общее число иностранных добро­вольцев составляло около 35 тысяч человек.

Знаменитый польский генерал Вальтер (К. Сверчевский) говорит о 42 тысячах.

Бывший министр национальной обороны Франции (1947 год) Фран­суа Бийу, являвшийся долгое время членом Политбюро ЦК ФКП и од­ним из членов Генерального воен­ного комиссариата интернацио­нальных бригад, когда я спросил его об этом, назвал цифру 35-36 тысяч человек за всю войну.

Французский историк Дельперри де Бейак, автор книги «Интерна­циональные бригады», который провел многочисленные опросы и изыскания в данной области, также склоняется к максимальной цифре 35 тысяч на протяжении 32 ме­сяцев войны.

На деле же, и с военной точки зрения это важно, никогда в респу­бликанской зоне не находилось одновременно более 15 тысяч до­бровольцев (считая как боевые ча­сти, так и другие службы).

Если в последнем квартале 1936 года в Испанию прибыло от 10 до 15 тысяч добровольцев, то затем их приток резко сократился вслед­ствие решения Лондонского коми­тета от 16 января 1937 года о запре­щении набора, отправки и проезда добровольцев.

Запрет вступил в силу с 20 февра­ля того же года.

В результате выбывавшие из строя и уезжавшие добровольцы заменялись испанскими бойцами.

С лета 1937 года то, что можно назвать «испанизацией» интербри­гад, стало свершившимся фактом: испанцы составляли от 60 до 70 процентов их личного состава.

На 24 января 1938 года, по офи­циальным подсчетам руководства Народной армии (которые были использованы Мартинесом Банде), число интербригадовцев составля­ло 19017 человек (под этим пони­мался весь личный состав дивизий, бригад или батальонов, в рядах ко­торых были иностранные добро­вольцы).

Подобная общая оценка вноси­ла, однако, путаницу в споры, по­скольку не делалось различия ме­жду испанцами и иностранными добровольцами, которые на деле составляли в тот момент 11 тысяч человек (точнее, 10 797), причем из них около двух тысяч находились не в интербригадах, а в испанских частях.

14 октября 1938 года по решению

Джузеппе ди Витторио (в Испании — Николетти), видный деятель ИКП, политкомиссар 11-й интернациональной бригады, впоследствии генеральный секретарь Всеобщей итальянской конфедерации труда.

150

международного Комитета по не­вмешательству была создана ме­ждународная комиссия по эвакуа­ции добровольцев (CIRV), или Ко­миссия Каландера (по имени воз­главлявшего ее финского генера­ла). За время своего пребывания в республиканской зоне Испании ко­миссия зарегистрировала в составе интербригад 25099 человек, в том числе всего лишь 12208 иностран­цев (из них 7102 человека в интер­бригадах, 1946 — в испанских частях и 3160 человек — в госпиталях).

Следует коснуться также других споров по поводу весомости того вклада, который внесли те 53 страны, из которых прибыли ино­странные добровольцы, что, кста­ти, свидетельствует о всемирном характере интербригад.

Нет ничего удивительного в том, что список возглавили французы: 9-10 тысяч (по данным Дельперри де Бейака), 35 тысяч (по мнению Ла Сиервы) и только 6 тысяч по данным АВЕР (Содружество быв­ших французских добровольцев в республиканской Испании).

Затем шли немцы и австрий­цы — 5 тысяч человек, поляки — 4 ты­сячи, представители Балканских стран — 4 тысячи, итальянцы — 3 ты­сячи, англичане — 2 тысячи, бель­гийцы — 2 тысячи, американцы — 2 тысячи, представители Скандинав­ских стран — 2 тысячи человек.

Остальные национальности бы­ли представлены очень неравно: албанцы, несколько китайцев, ма­рокканцы, еврейская рота, один эфиоп, один представитель ЮАР, филиппинцы, один представитель Ирака, несколько человек из Сан-Марино и т. д.

Одним словом, все континенты, все расы, все языки.

Естественно, эта статистика не учитывает советских специалистов, так как их присутствие нельзя сме­шивать с присутствием ино­странных добровольцев.

Мы уже говорили выше, что их было в целом около 2 тысяч, и воз­вращаться к этому вопросу больше не будем.

Заметим, впрочем, что посол Франции Жан Эрбетт, черпавший информацию и цифры в Сан-Се­бастьяне, в своей депеше с грифом «совершенно секретно», адресован­ной Ивону Дельбосу (Т. № 1470, в Ministère des Affaires Etrangères, 2^e série, t. IV), писал, что «русских на­считывается 21 тысяча». Никогда еще МИД Франции не был так скверно информирован о реальном положении дел в республиканской зоне, как в то время, когда этот вы­сокопоставленный дипломат вы­полнял свои функции, курсируя ме­жду Эндаем и Сен-Жан-де-Люсом, где франкистские агенты распро­страняли самые лживые, бесстыдные измышления.

Отметим еще один мало­известный факт: в Испании сража­лось 300 бывших русских бело­эмигрантов, надеясь заслужить та­ким образом прощение и вернуться в СССР (см. книгу воспоминаний одного из них, Алексея Эйснера, под названием «Двенадцатая ин­тернациональная).

А каковы были потери интер­бригад?

Одно можно сказать наверняка: они были, несомненно, значи­тельными.

Поскольку их рассматривали как ударные части, то посылали на самые тяжелые участки фронта.

По данным А. Кастельса, приве­денным в его книге «Интернацио­нальные бригады в Испанской вой­не», потери составили: 9934 челове­ка убитыми (16,7%), 7686 — пленны­ми, дезертирами или пропавшими без вести (12,9%), 37 500 человек легко или тяжело раненными

(63,1%). Таким образом, лишь 7,3% остались невредимыми.

Мы видим, таким образом, что добровольцы Свободы действи­тельно понесли тяжелый урон. (Среди французов погибло, очевид­но, около 3 тысяч человек.)

Социальный состав доброволь­цев интербригад был довольно не­однородным.

Подавляющее большинство со­ставляли рабочие; однако в рядах добровольцев сражались также видные представители интеллиген­ции, такие, как английские писате­ли Ралф Фокс, Джулиан Белл, Джон Корнфорд и Дэвид Гест (все — выпускники Кембриджа и Оксфорда); американский рома­нист и модный голливудский сце­нарист Альва Бесси; немецкие пи­сатели Людвиг Ренн (Арнольд Фит фон Гольсенау — выходец из прус­ской аристократии, примкнувший к коммунистам), Густав Реглер, Бодо Узе, Альфред Штерн; норвеж­ский драматург Нурдаль Григ и другие.

Однако во время наплыва первых месяцев в ряды доброволь­цев просочилось определенное чис­ло бродяг, авантюристов, привле­ченных жалованьем, которое было весьма скромным — 10 песет в день независимо от чина и занимаемого поста (кстати, напомним, что ма­дридские рабочие получали в день от 10 до 16 песет, каменщики — 18).

Если мы даже будем считать, что число «непригодных» составляло около 15 процентов (согласно оценке Дельперри де Бейака для последнего квартала 1936 года; он включает сюда больных, слишком старых и авантюристов), то остает­ся еще 85 процентов убежденных антифашистов, искренних демо­кратов, которые добровольно по­ставили себя на службу делу Испа­нии, что в их глазах было равно­значно борьбе против фашизма.

Франкистская пропаганда, вос­пользовавшись присутствием в интербригадах

151

Вот несколько образчиков этих проникнутых злобой и ненавистью высказываний:

«Безымянные толпы, чаще всего движимые страстями, голодом и отсутствием родины» (Мартинес Банде); «Накипь мирового кризи­са... извращенцы, уголовники и трусы» (Рикардо де Ла Сиерва). Ну и, конечно же, всякие «крово­жадные коммунисты».

Среди «просочившихся» оказы­вались и шпионы. Некоторым из них удалось занять довольно от­ветственные посты.

Наибольшую известность полу­чила история с группой француз­ских фашистов — «кагуляров» (око­ло 20 человек), — пробравшихся в интербригады с целью саботажа и вредительства.



Пьер Ребьер — политкомиссар батальона «Парижская Коммуна», герой французского движения Сопротивления. Расстрелян гитлеровцами в 1942 году.

Обманув бдительность Андре Марти, их главарь Анри Дюпре оказался на посту начальника ин­тендантской службы и боеснабжения интербригад на Мадридском фронте. Анри Дюпре и его группа действовали беспрепятственно до 25 или 26 декабря 1936 года, когда они перешли на сторону мятежни­ков в разгар первого сражения за Теруэль. (Во время второй миро­вой войны Дюпре был агентом аб­вера. На его совести — сотни аресто­ванных и казненных патриотов. Он был расстрелян в 1951 году.)

Для удобства анализа состава интербригад в политическом отно­шении разделим добровольцев на две категории.

Выходцы из стран, где компар­тии были запрещены (Германия, Италия, Польша, Балканские страны), являлись на 60-80 процен­тов коммунистами. Чаще всего это были политические изгнанники, люди твердых политических убе­ждений, имевшие опыт борьбы с фашизмом у себя на родине.

Среди добровольцев, прибыв­ших из государств с демократиче­ским режимом (Франция, Бельгия, Великобритания, США и другие), коммунисты составляли 40-50 про­центов. Остальные, то есть добрая половина, принадлежали к раз­личным демократическим органи­зациям: социалисты (в большом числе), левые радикалы, просто ре­спубликанцы и даже горстка анар­хо-синдикалистов (главным обра­зом синдикалистов).

К ним следует добавить добро­вольцев, явно склонявшихся к «чи­стому и бескомпромиссному» анархизму, и троцкистов, которые предпочитали вступать в испанские формирования, где преобладали эти тенденции, то есть в отряды милиции НКТ-ФАИ или ПОУМ.

Например, французская писа­тельница и эссеистка Симона Вейль некоторое время была в анархистской колонне; будущий



Анри Роль-Танги, политкомиссар 14-й интербригады. С июня 1944 года командовал Внутренними вооруженными силами провинции Иль-де-Франс, возглавлял Парижское восстание и вместе с генералом Леклерком 25 августа 1944 года принял капитуляцию немецкого гарнизона Большого Парижа.

канцлер ФРГ и председатель СДПГ Вилли Брандт также нахо­дился очень короткое время в ко­лонне ПОУМ. Английский писа­тель Оруэлл провел 9 месяцев на Каталонском фронте, о чем напи­сал книгу «Похвала Каталонии» ("Homage to Catalonia").

Командиры в большинстве своем принадлежали к коммуни­стическим партиям различных стран. Среди немногих исключений следует отметить либерального ре­спубликанца итальянца Паччарди, командовавшего одно время ба­тальоном «Гарибальди» и ставше­го после второй мировой войны министром обороны Италии.

Военачальниками, командовав­шими первыми интербригадами, вначале были коммунисты, окончившие

152

Академию им. Фрунзе или другие советские военные акаде­мии.

Впоследствии положение изме­нилось, и в 1937 году во главе 14-й интербригады, названной «Мар­сельеза», встал Марсель Санье, французский рабочий, прошедший путь от рядового до офицера.

Среди политических комиссаров высшего ранга можно отметить с лета 1937 года в той же бригаде «Марсельеза» француза Роль-Танги, будущего командующего ФФИ (Внутренние вооруженные силы Со­противления) провинции Иль-де-Франс и одного из руководителей победоносного парижского восста­ния в августе 1944 года.
Интернациональные бригады: их роль, трудности, отзыв иностранных добровольцев. Подведение итогов
Интернациональных бригад, ор­ганизованных как бригады сме­шанного состава, было шесть (11-я, 12-я, 13-я, 14-я, 15-я и 129-я). Пять первых бригад были сформиро­ваны в ноябре 1936-феврале 1937 года. 129-я бригада появилась в фе­врале 1938 года.

Каждая бригада состояла из 3 или 4 пехотных батальонов и раз­личных подразделений, обеспечи­вавших ей относительную само­стоятельность: одной роты тяже­лого оружия, одной инженерной роты, одной роты связи, одной транспортной и одной санитарной роты и одного взвода кавалерии.

Будучи частью Народной армии, интербригады могли передвигать­ся быстро и автономно, так как располагали для этого всеми необ­ходимыми средствами.

Благодаря своей своеобразной форме организации, приспособлен­ной к обстоятельствам (непрофес­сиональная добровольческая ар­мия с высоким уровнем политиче­ского сознания), интербригады, так же как и Пятый полк, стали примером для остальных частей.

В период формирования Народ­ной армии многие ее принципы бы­ли заимствованы (исключая прин­цип добровольности) у интерна­циональных бригад. Напомним, что с конца 1936 года Народная ар­мия состояла из добровольцев-милисьянос и призывников.

Помимо этих шести бригад, не­сколько (очевидно, три) интерна­циональных батальонов входили в состав испанских дивизий. Можно отметить также существование 5 интернациональных эскадронов (кавалерия и конная артиллерия), 2 пулеметных рот, одной зенитной батареи, одного партизанского со­единения (в тылу врага) и одного медсанбата.

Как мы знаем, 11-я интернацио­нальная бригада в составе трех ба­тальонов, «Эдгар Андре»*, «Па­рижская Коммуна» и «Домбровский», первая вступила в бой.

По поводу роли этой бригады в битве за Мадрид было пролито не­мало чернил.

Некоторые авторы (и прежде всего бывший командир бригады Клебер) считают, что именно она спасла Мадрид.

Нисколько не желая преумень­шить заслуги 11-й бригады, мы все же не разделяем этой точки зрения. Мадрид, как мы уже писали,

удалось отстоять благодаря целому ряду факторов. А не только благодаря 11-й бри­гаде.

Одиннадцатая бригада вступила в бой 9 ноября (свидетельство га­зеты того времени «Аора» и Луид­жи Лонго). Это был день самой мощной фронтальной атаки войск Варелы (Иностранного легиона и таборов марокканцев).

Но наступление мятежников на Мадрид началось утром 7 ноября, и отряды милиции, оборонявшие город уже два дня, начали отхо­дить. В этот момент и подоспела 11-я бригада, которая держалась стойко, но ценой огромных потерь (40 процентов личного состава за 8 дней боев).

Насчитывая менее 2 тысяч чело­век (соответственно 510, 534 и 511 в трех батальонах, 46 кавалеристов и 27 артиллеристов без единого ору­дия), имея только по 100 патронов на человека, 11-я интербригада

_________

153

Главный вклад 11-й интербри­гады состоял в самом ее присут­ствии, в ее героизме и самопожер­твовании, которые подняли боевой дух соседних испанских частей.

Поскольку натиск войск Варелы усилился, 9 ноября в Альбасете прибыл приказ направить на Ма­дридский фронт следующую, 12-ю интербригаду под командованием венгра Лукача, ее комиссарами бы­ли Л. Лонго и Л. Ренн.

Но к этому времени существовал только батальон «Гарибальди». Он имел на вооружении только 25 вин­товок и один пулемет и никакой экипировки. Ремни шились из хол­ста, а вместо подсумков использо­вались простые сумки.

10 ноября бригада двинулась к Мадриду в невообразимом беспо­рядке. Военная подготовка продол­жалась в пути, в условиях самых невероятных злоключений: теря­лись грузовики, шоферы, целые подразделения.

По этому поводу Дельперри пи­шет:

«Все надо было делать быстро, практически ничего не имея... най­ти кузнецов, механиков, оружие, командиров батальонов (желатель­но, чтобы они хотя бы знали, что такое батальон) и артиллеристов, способных хотя бы наводить орудие. И все это... в обстановке энту­зиазма, спешки и неразберихи, все импровизировалось».

13 ноября 12-я интербригада, на­именее подготовленная из всех, начала наступление на Серро-де-лос-Анхелес, неприступную высо­ту, великолепно укрепленную мя­тежниками.

Тысяча двести плохо обученных и экипированных бойцов должны были неизбежно потерпеть пораже­ние. Оно было тяжким: понеся огромные потери, бригада ничею не достигла, что неблагоприятно отразилось на моральном духе бойцов. Тем не менее 12-я бригада сменила 11-ю в Университетском городке в Мадриде, где ее удалось привести в порядок.

Третья, 13-я интербригада, со­стоявшая из 3 батальонов («Луиза Мишель», «Чапаев», или «Баталь­он 21 нации», и «Анри Вюильмен») и трех батарей (оснащенных 105-мм орудиями времен первой мировой войны), вступила в бой 21 декабря 1936 года, в ходе первого сражения за Теруэль.

Она понесла тяжелейшие потери (50 процентов личного состава).

Четырнадцатая интернациональ­ная бригада, сформированная столь же поспешно, как и предыду­щие, была направлена на Андалусский фронт, к Андухару.

22 ноября 1936 года первым всту­пил в бой 9-й батальон. Разгром его был беспрецедентным. Не имея необходимого командного соста­ва, должной сплоченности, почти без оружия (большинство его бой­цов вообще никогда не держали в руках винтовки), этот батальон был разбит наголову. Только 200 бойцов из 600 после долгих дней блужданий по вражеским тылам вернулись к своим.

Остальные батальоны 14-й ин­тербригады, введенные в бой под Лоперой, пострадали еще больше: 300 человек погибло (в том числе английские писатели Ралф Фокс и Джон Корнфорд) и 600 человек по­лучили ранения.

Пятнадцатая бригада («Авраам Линкольн») была хорошо вооруже­на и обучена. Она получила боевое крещение 9 февраля 1937 года в сражении при Хараме, которое бы­ло одним из самых кровопро­литных за всю войну.

К вечеру 12 февраля в бригаде выбыло из строя до 60 процентов командиров и до 50 процентов бой­цов — еще одно дорого стоившее боевое крещение и одна из самых героических страниц в истории войны.

Что касается 129-й бригады, то она была сформирована в февра­ле 1938 года в Эстремадуре. Она была брошена в бой 21 марта, в момент отступления республикан­цев в Арагоне.

Отвлекающая операция респу­бликанских войск обернулась бес­порядочным бегством, и героиче­ская стойкость интербригадовцев облегчила положение лишь в не­значительной степени.

Хотя первые сражения интербри­гад нередко были драматичными, тем не менее интербригадовцы сы­грали важную роль в развитии операций.

Как в Мадриде (11-я и 12-я бри­гады), так и в Теруэле (13-я), Анда­лусии (14-я) и при Хараме (15-я бригада), республиканцам удалось остановить продвижение против­ника и стабилизировать фронт, продержавшись на некоторых его участках вплоть до марта 1939 го­да. Немалая заслуга в этом принадлежит интербригадам.

154

Интернациональные бригады являлись непременными участни­ками всех республиканских насту­пательных операций, они принима­ли на себя главные удары мятежни­ков, действуя самостоятельно или объединяя свои силы в зависимо­сти от обстоятельств, несмотря на то что их удельный вес в рядах На­родной армии, численность кото­рой возрастала, постоянно умень­шался.

С течением времени улучшились их вооружение и боевая и техниче­ская подготовка. Теперь они регу­лярно отводились на отдых, были укомплектованы командными кад­рами, прошедшими подготовку в центрах, где преподавали ветераны интербригад и советские специа­листы.

Заметим, что подобная эволю­ция была характерна не только для интербригад, но для всей Народ­ной армии.

В сражении при Хараме, где с каждой стороны погибло по 20-25 тысяч человек, потери интербригадовцев составили 1200 убитыми и 3 тысячи ранеными, несколько сот человек пропало без вести.

В Гвадалахарской битве интербригадовцев было мало. Практиче­ски в боях участвовал только ба­тальон «Гарибальди» (600 чело­век), тогда как со стороны мятеж­ников наступало 40 тысяч итальян­цев, которым противостояло 30 тысяч республиканцев.

«Гарибальдийцы», несомненно, сыграли важную роль в этом сра­жении. Возник даже миф о том, что битва была выиграна благодаря их

155

В сражении под Брунете интербригадовцы составили примерно 5-6 тысяч человек из 100 тысяч рес­публиканских войск, участвовав­ших в этих боях.

Самую тяжелую дань войне ин­тернациональные бригады запла­тили в 1938 году.

В ходе франкистского наступле­ния в Арагоне, когда республи­канцы терпели одно поражение за другим, база в Альбасете практиче­ски уже не поставляла фронту новых бойцов. Впрочем, и саму ба­зу вскоре пришлось эвакуировать.

Батальон «Тельман» был факти­чески уничтожен — из 450 бойцов в живых осталось лишь 80.

К 5 марта 1938 года в пяти интербригадах осталось только 3500 бойцов, тогда как перед паде­нием Арагона их было 11 тысяч.

Во время последнего республи­канского наступления на Эбро 14-й интернациональной бригаде был поручен отвлекающий маневр. Как мы увидим в дальнейшем, из 700 бойцов, форсировавших реку, уда­лось спастись лишь сотне раненых. Это крупное сражение вели уже ис­ключительно испанские части.

В течение зимы 1936/37 года и далее у интербригад было много и других трудностей, помимо чисто военных.

Во-первых, соперничество между командирами.

Во-вторых, приток доброволь­цев постепенно иссякал (так как правительства западных стран строго выполняли решения Лон­донского комитета и воздвигли не­преодолимые препятствия на пути желающих сражаться в Испании), а многие из самых пылких интербригадовцев уже погибли в боях.

В-третьих, небывало жестокие бои и затяжной характер военных действий порой порождали отчая­ние, дезертирство и саботаж.

К тому же с конца 1936 года правые силы капиталистических стран развернули ожесточенную кампанию клеветы против интербригадовцев.

В дело шли любые аргументы.

Приведем лишь один пример. Во Франции газета «Экспресс дю Миди» 26 ноября 1936 года писала буквально следующее: «Неко­торые из этих нежелательных го­стей страдают заразными болезня­ми, о природе которых нет смысла распространяться». И такие статьи появлялись сотнями.

Бешеная кампания ненависти и клеветы продолжалась изо дня в день.

Газеты «Кандид», «Гренгуар» и другие, печально прославившиеся в 1940-1941 годах сотрудничеством с нацистскими оккупантами, обвиня­ли в ту пору иностранных добро­вольцев в самых страшных преступлениях: грабежах, кражах, изнасилованиях, расстрелах мир­ных жителей.

Однако даже такие люди, как Дюпре и Ник Жиллен (бельгиец, ставший в 1940 году прислужником нацистов), признают, что у интербригадовцев были прекрасные от­ношения с населением. Впрочем, это вполне естественно для армии с высоким политическим самосозна­нием.

Добровольцев обвиняли также в физическом уничтожении военно­пленных. Это не так. Республи­канцы относились к пленным хоро­шо. Если кое-кого из сдавшихся мятежных офицеров и отдавали по­том под суд, то интербригады не имели к этому никакого отноше­ния.

Интербригадовцы сражались и гибли, чтобы выиграть время, не­обходимое для создания Народной армии.

Как только эта цель была до­стигнута, они окончательно вли­лись в состав этой новой армии.

Для обеспечения максимальной сплоченности иностранных добро­вольцев их соединения и подразде­ления были переформированы по языковому принципу.

«Положение об интернацио­нальных бригадах», составленное министром обороны Прието, было опубликовано лишь в сентябре («Журналь офисьель» от 27 сентя­бря 1937 года). Вот некоторые вы­держки из этого положения:

«1. Вместо Иностранного легио­на, учрежденного декретом от 31.VIII 1920 года... создаются ин­тернациональные бригады, являю­щиеся составной частью армии Республики.

2. Интернациональные бригады будут использоваться для решения тактических задач как войска пер­вого эшелона боевого порядка... Единственным ограничением к ис­пользованию интернациональных бригад служат соображения воен­ной пользы.

3. Организационная структура интернациональных бригад будет такой же, как у смешанных бригад испанской армии...

4. Военная подготовка интерна­циональных бригад будет осущест­вляться на основе правил и ин­струкций, действующих в других частях армии».

Организация соединений по язы­ковому принципу и приравнивание интернациональных бригад Ино­странному легиону не составляли проблемы. Они отвечали необхо­димости упрощения внутриармейской структуры.

Что касается уподобления ино­странных добровольцев Иностран­ному легиону, то здесь Прието прибег к терминологической уловке,

156

рассчитанной на французскую дипломатию. Отныне французы уже не могли протестовать против иностранных добровольцев — ведь существование Иностранного ле­гиона во Франции было общеиз­вестным фактом.

Принимая решение о выводе до­бровольцев, испанское правитель­ство лишь утверждало в законода­тельном порядке уже сложившееся

157

Выступая перед Генеральной ас­самблеей Лиги наций (1938 год), председатель совета министров Испанской республики Хуан Негрин заявил по этому поводу:

«Испанское правительство в сво­ем стремлении содействовать не только на словах, но и на деле умиротворению и разрядке, ко­торых все мы желаем, и решив устранить любые предлоги, спо­собные и далее ставить под сомне­ние национальный характер дела, ради которого сражаются армии Республики, приняло решение о незамедлительном выводе всех бойцов неиспанского происхожде­ния, участвующих в войне в Испа­нии на стороне правительственных войск».

Это заявление произвело боль­шое впечатление на дипломатиче­ских представителей в Лиге наций, хотя большинство из них отнюдь не питали теплых чувств к Испан­ской республике.

Действительно, добровольцы были отозваны с фронта и сосредо­точены в тылу, чтобы предстать перед комиссией Каландера.

28 октября 1938 года в Барсе­лоне состоялась официальная вол­нующая церемония проводов бой­цов интербригад, организованная с большой торжественностью. Пер­вая большая группа покидавших Испанию интербригадовцев (1527 человек) пересекла границу 12 де­кабря. За ней последовали дру­гие.

Несмотря на все имевшие место трудности и недостатки, мы можем с уверенностью заявить, что интернациональные бригады внесли огромный вклад в Испанскую вой­ну во многих отношениях, но пре­жде всего в политическом и воен­ном.

Однако в военной области они ни в коей мере не подменили собой испанские части.

Их участие носило характер сти­мулятора, мощной поддержки, особенно учитывая, что речь шла не о профессиональных военных (в отличие от их противников).

Благодаря своей постоянной творческой изобретательности интербригадовцы внесли в борьбу ис­панского народа дух четкости и ор­ганизованности, что превратило их в эффективную боевую силу.

В своем вышеупомянутом труде Дельперри пишет:

«В самых тяжелых боях ино­странных добровольцев воодушев­лял, бесспорно, дух самопожерт­вования. Не все они были рыцаря­ми без страха и упрека, они были людьми, и их история вполне чело­веческая. Но они сознательно по­шли на риск во имя не сулившего удачи дела, и, защищая его, не ща­дили ни сил, ни жизни, и не ждали иной награды, кроме сознания вы­полненного долга. Вот почему ин­тернациональные бригады стали подлинной эпопеей».

Вот только несколько примеров (а их было множество) беззаветно­го героизма, который каждодневно проявляли интербригадовцы.

15 ноября 1936 года вся 3-я рота польского батальона предпочла умереть, но ни на шаг не отступи­ла, сражаясь в Университетском городке в Мадриде.

16 декабря 1936 года батальон «Эдгар Андре» попал в окружение при Махадаонде. Прорыв батальо­на прикрывала группа пулеметчи­ков (12 немцев и 3 англичанина), все они погибли.

У Боадильи прорыв батальона «Тельман», попавшего в окруже­ние, прикрывало 30 человек. Из них остались в живых только двое.

В феврале 1937 года, во время сражения на Хараме, французский батальон «6 февраля» из 15-й (ре­организованной) интернациональной



Отряд испанских добровольцев, входивший в подразделения Французских сил Сопротивления. Один из бойцов несет трехцветное знамя Испанской республики.

158

В самых тяжелых и ожесто­ченных схватках интербригадовцы черпали силу в политическом само­сознании. Именно высокая вера в свои идеалы привела их сражаться и умирать в чужую страну, подчас очень далекую от их родины.

О подвиге интернациональных бригад написано много.

Но, пожалуй, лучше всех сказала о них Долорес Ибаррури, выступая во время проводов интербригад в Барселоне в 1938 году.

«Вы — сама История, — воскликну­ла она своим гортанным голосом, — вы — легенда! Вы — героический при­мер солидарности и всемирного характера демократии!»

Самые сознательные из этих ин­тернационалистов видели в борьбе Испанской республики свое кров­ное дело.

Ведь в обстановке нарастания международной напряженности от исхода этой войны зависела судьба многих стран.

Борьба в Испании шла не только «в защиту самых чистых идеалов свободы и справедливости», как это подчеркнул Хуан Негрин с три­буны Лиги наций, но в равной мере и в защиту прямых интересов каж­дой страны, каждого народа.

Сражаясь бок о бок с испанскими рабочими и крестьянами, француз­ские, итальянские, бельгийские и другие добровольцы боролись как за свои политические идеалы, так и за безопасность своих народов.

События, последовавшие за па­дением Испанской республики, полностью подтвердили их право­ту. Во время второй мировой вой­ны каждый из них продолжал эту борьбу в своей стране.

Список ветеранов интербригад, участвовавших в сопротивлении народов Европы гитлеровским ок­купантам, очень длинен, настолько длинен, что его невозможно приве­сти в настоящей работе.

Потомки не забудут, что именно они первыми поднялись на воору­женную борьбу с нацистскими за­хватчиками по примеру француз­ского полковника Фабьена. Парти­занские отряды (маки) во Франции и других странах Центральной Европы наносили жестокие удары по гитлеровской военной машине.

За недостатком места мы приве­дем лишь несколько наиболее из­вестных имен: во Франции — ко­мандующий войсками ФФИ в Иль-де-Франс Роль-Танги; в Италии — вдохновитель партизанского дви­жения Луиджи Лонго; в Венгрии — будущий председатель правитель­ства Ференц Мюнних и министр внутренних дел Ласло Райк; в Юго­славии — целая плеяда выдающихся военачальников, ветеранов интер­бригад, организовавших под руко­водством И. Броз Тито сопротив­ление гитлеровским оккупантам.

Множество других интербригадовцев участвовали в вооруженной борьбе против вермахта в Алба­нии, Болгарии, Греции, Румынии, Польше, Чехословакии и внесли свой вклад в дело освобождения своих стран.

И для всех членов интербригад, как легендарных бойцов, так и без­вестных героев, война в Испании была единственной в своем роде школой боевой и политической зрелости.