Предисловие 8 Часть первая Поворот 16

В нашу задачу не входит в дета­лях восстановить график этих по­ставок.

Этот перечень столь велик, что может заинтересовать лишь огра­ниченное число специалистов.

Следует, однако, подчеркнуть, что благодаря различным итальян­ским и германским военным архи­вам, попавшим в руки союзников во время второй мировой войны (начиная с 1944 года), мы можем точно установить численность войск и военных специалистов, а также количество вооружений, до­ставленных в зону мятежников. Благодаря этому мы имеем все ос­нования утверждать, что без этого непрерывного потока военной тех­ники и личного состава, прибывав­ших в назначенный пункт всякий раз, когда Франко необходимо бы­ло поправить дела мятежников или нужно было начать наступление, так вот, без этой помощи респу­бликанская Испания — несмотря на все противоречия, раздиравшие ла­герь республиканцев, несмотря на организационную слабость, опти­мизм, порой граничивший с безза­ботностью и слепотой, — никогда не была бы побеждена.

Лишь немногие историки сумели верно оценить ту важную роль, ко­торую сыграла в окончательном поражении Испанской республики эта лавина военной техники, кото­рая с середины 1938 года обеспечи­ла каудильо явное преимущество.

Однако существует простейшее средство внести ясность в эти споры.

Оно сводится к тому, чтобы за­крыть не раз возобновлявшуюся дискуссию о сравнительных до­стоинствах Народной армии и франкистских войск, о талантах их военачальников, о стойкости и му­жестве сражавшихся. Конечно, все эти факторы сыграли опреде­ленную роль. Но не решающую.

И, закрыв эту дискуссию, выя­вить в проблематике Испанской войны то, что, несомненно, явля­лось ее важнейшим аспектом. Речь идет о значимости вмешательства держав «оси» для окончательного исхода этого конфликта.

Значимости, которая измеряется количеством вооружений и численностью иностранных доброволь­цев, направлявшихся в зону мятеж­ников в течение всей войны.

На какой основе могут быть про­ведены эти подсчеты? Существуют различные справочные материалы относительно масштабов итало-германской интервенции.

Например, итальянские и гер­манские фашистские официальные источники. В них приводятся данные о количестве вооружений и численности войск, а также финан­совая оценка вооружений и стои­мость содержания войск.

Оставим их пока в стороне и обратимся к статистическим дан­ным из франкистского источни­ка, опубликованным в военно-историческом журнале ("Revista de Historia Militar", XVII, 1964).

Какая картина открывается нам?

На 1 апреля 1939 года, к моменту окончательного поражения Испан­ской республики, франкистская ар­мия располагала следующим во­оружением:

винтовки......1 010 000

кавалерийские карабины........41 000

карабины......3 000

револьверы.....36 000

Автоматическое оружие

ручные пулеметы......2 000

станковые пулеметы.....13 000

Минометы.....7 600

Артиллерия

противотанковая......375 орудий

береговая.......362 -"-

полевая.....2 453 -"-

зенитная..... 54 -"-

Боевые танки (распределенные между 33 танковыми ротами)....651

86

В этой таблице не указано коли­чество бомбардировщиков, штур­мовиков и истребителей, которыми располагали военно-воздушные силы, находившиеся в непосред­ственном подчинении у каудильо.

В своей книге «Иностранное вме­шательство в Испанскую войну» ("Intervenciôn extranjera en la guerra de Espana") подполковник фран­кистской армии Хесус Салас при­водит весьма подробные таблицы, перечисляющие различные типы самолетов, полученных мятежни­ками на всем протяжении конфлик­та.

Приводим статистическую та­блицу итальянских самолетов:

«Фиат CR-32»......348

«Савойя S-79»....100

«Ромео Ro-37».....68

«Савойя S-81».....64

«Фиат BR-20»....13

«Капрони СА-310»....16

«Бреда ВА-65»......15

«Фиат G-50»..........12

«Кант Z-501».........10

«Кант Z-506»..........4

«Макки М-41»...... 3

«Савойя S-55»....... 3

Итого: 656 самолетов

Мессершмит Ме-109»......136

«Хейнкель Не-51»........125

«Хейнкель Не-111»........93

«Юнкерс JU-52».........63

«Дорнье Do-17».........31

«Хейнкель Не-45»........33

«Хейнкель Не-46»........20

«Хейнкель Не-70»........28

«Хейнкель Не-59»........15

«Хейнкель Не-112»........14

«Юнкерс JU-87».........11

«Хеншель Hs-126»........6

«Хеншель Hs-123»........6

«Юнкерс JU-86».........4

«Хейнкель Не-60»........8

Итого: 593 самолета
И наконец, поставки в плане во­енных кораблей осуществлялись только фашистской Италией и ограничивались подводными лод­ками.

Подводные лодки «Архимед» и «Торричелли» (переданные мятеж­никам 20 апреля 1937 года) были переименованы соответственно в «С-3» и «С-5». По свидетельству командующего франкистским фло­том адмирала Серверы, они патрулировали морские коммуникации от Черного моря к восточному побережью Испании и пото­пили несколько транспортов, на­правлявшихся в республиканские порты.

Впоследствии еще шесть италь­янских подводных лодок были переданы мятежникам и также переименованы. Их назвали по именам известных франкистских военачальников: «Санхурхо II», «Мола II», «Гонсалес Лопес», «Агиляр Таблада» и т. д. Именно они потопили неподалеку от Кар­тахены республиканский крейсер «Мигель Сервантес» и ряд торговых судов, в частности два совет­ских парохода.

Приведенные таблицы требуют некоторых пояснений.

Первая таблица касается воору­жений сухопутных войск.

Приведенные в ней цифры по со­стоянию на 1 апреля 1939 года (то есть к моменту окончательного крушения Испанской республики) не позволяют точно определить конкретный вклад держав «оси» в поставки различных видов перечис­ленных вооружений.

Эта смешанная группа, даже ес­ли она несколько путает карты, не служит, однако, препятствием для того, чтобы восстановить подлин­ную картину.

И позволяет утверждать, что, ес­ли испанские оружейные заводы, один за другим попадавшие на Се­вере в руки франкистов, дали им возможность в большом количестве производить винтовки, кава­лерийские карабины, карабины и револьверы, то иначе обстояло де­ло с противотанковыми орудиями, береговой, полевой и зенитной ар­тиллерией, которые в подавляю­щем большинстве случаев поступа­ли с оружейных заводов Третьего рейха и фашистской Италии, не говоря уже о танках, поставляв­шихся с комплектом запасных ча­стей.

Согласно подсчетам итальянско­го исследователя О. Конфорти, приведенным в его книге «Гвадала­хара — первое поражение фашиз­ма», количество пушек, танков и грузовиков, полученных Франко, составляет соответственно 2 тыся­чи, 950 и 5 тысяч.

Со своей стороны итальянское фашистское агентство печати Сте­фани в 1941 году оценивало постав­ки мятежникам боевой техники следующим образом: танков — 950, пушек — 1950, пулеметов — 10 135, грузовиков и других автомоби­лей — 7663.

Сюда следует добавить 1426 ми­нометов, около 250 тысяч винто­вок, более 7,5 миллионов снарядов, 324 миллиона патронов, 16720 тонн бомб и т. д.

Что касается других таблиц с данными о поставках итальянских и германских самолетов разного рода, то в них указано лишь коли­чество самолетов, отправленных во франкистскую зону, и нет ника­ких упоминаний о производстве пусть даже самых простых самоле­тов в самой франкистской зоне по итало-германским лицензиям.

Что касается поставлявшихся франкистам итальянских подводных лодок, то приблизительные данные об их количестве особых комментариев не требуют.

При внимательном анализе по­ставок авиационной техники на­прашивается вывод более общего плана: генеральные штабы вермах­та и итальянской армии посылали

87

во франкистскую Испанию почти все новейшие модели самолетов, производившиеся их заводами.

Уже в одном этом отношении война в Испании была немалой ставкой для двух диктаторов, ко­торые начали вторую мировую войну с оружием, прошедшим ис­пытания на полях сражений.

Озабоченный тем, чтобы не до­пустить ухудшения отношений с Францией, с которой его связывал заключенный в 1935 году договор о взаимной помощи, Советский Со­юз дал в августе 1936 года положи­тельный ответ на настоятельную просьбу, с которой к нему обратил­ся министр иностранных дел Фран­ции Ивон Дельбос, присоединиться к подготавливавшемуся соглаше­нию о невмешательстве.

В статье от 26 августа 1936 года «Известия», комментируя присое­динение СССР к этому соглаше­нию, подчеркивали, что Моск­ва, побуждаемая настоятельными просьбами французской стороны, сделала этот шаг, так как француз­ская сторона заверила, что учре­ждение Комитета по невмешатель­ству ставит своей целью пресечь фашистскую помощь мятежникам.

Хотя и представляется сомни­тельным, чтобы в этот период со­ветские руководители питали осо­бые иллюзии относительно практи­ческого применения этого согла­шения (ведь в разгар переговоров Гитлер и Муссолини спешно наращивали темпы своих поставок военной техники и отправки спе­циалистов в мятежную зону), одна­ко СССР не хотел подвергать себя риску предстать в глазах мировой общественности как единственная европейская держава, отвергаю­щая принцип невмешательства, и тем самым навлечь на себя упреки в том, что он желает нечто совер­шенно противоположное невмеша­тельству, а именно вмешательства европейских государств в граждан­скую войну в Испании.

Но лишь только СССР убедился, что соглашение о невмешательстве является не чем иным, как опасным обманом, он твердо и недвусмыс­ленно заявил, что готов соблюдать его лишь в той мере, в какой оно будет соблюдаться другими стра­нами-участницами.

В телеграмме, датированной 16 октября 1936 года, которая в то время наделала много шума и ав­тором которой был не кто иной, как Генеральный секретарь ВКП(б) Иосиф Сталин, он, обращаясь к Ге­неральному секретарю Коммунистической партии Испании Хосе Диасу, писал:

«Трудящиеся Советского Союза выполняют лишь свой долг, оказы­вая посильную помощь револю­ционным массам Испании. Они от­дают себе отчет, что освобождение Испании от гнета фашистских ре­акционеров не есть частное дело испанцев, а общее дело всего пере­дового и прогрессивного человече­ства».

Эта телеграмма без обиняков определяла сущность испанского вопроса, каким он был в то время.

Прежде всего, она объявляла, что республиканской Испании бу­дет оказана всяческая «посильная помощь», то есть в первую очередь современное вооружение, способ­ное противостоять итало-герман­ской военной технике.

Причем эта телеграмма не де­лает никакой тайны из того, что эта помощь предназначается «ре­волюционным массам Испании».

И наконец, идя дальше, эта теле­грамма связывала борьбу испан­ских республиканцев с борьбой миллионов мужчин и женщин, обес­покоенных ростом фашистской уг­розы в Европе и во всем осталь­ном мире.

Эта телеграмма открыла широ­кий путь к объединению всех тех, кто по тем или иным мотивам не хотел сидеть сложа руки перед ли­цом фашистской агрессии, объек­том которой стала Испанская ре­спублика.

Точно известна дата (7 октября 1936 года), когда, отказавшись от позиции, которую он ранее зани­мал, Советский Союз счел себя сво­бодным от обязательств, не вы­ходя, однако, из международного Комитета по невмешательству, заседавшего в Лондоне в зале «Локарно» Форин оффис под пред­седательством весьма консерватив­ного лорда Плимута, виртуоза в искусстве напускать туману.

Если с конца июля по конец сен­тября первого года войны действия СССР в поддержку Испанской ре­спублики на международной арене выражались в различных политиче­ских и дипломатических инициати­вах, а также в материальной помо­щи гуманного характера (средства, собранные ВЦСПС, превысили 47 миллионов рублей, благодаря чему в Испанию были отправлены грузы с медикаментами и продоволь­ствием), то октябрь ознаменовал собой коренной поворот.

Поворот, который выразился в прибытии в испанские средиземно­морские порты — Барселону, Вален­сию, Аликанте, Картахену — значи­тельного количества современных вооружений всех видов.

Эта далекая и незнакомая огром­ному большинству испанцев стра­на день ото дня становилась луч­шим союзником борющейся респу­блики в отличие от «западных де­мократий», действия которых на правительственном уровне либо

89

тормозились специально подогре­ваемыми опасениями, как бы ис­панский конфликт не перерос в тот момент в европейскую войну, либо были враждебны Народному фрон­ту, победившему не только на вы­борах в феврале 1936 года, но и в борьбе с военным мятежом на тер­ритории, составлявшей две трети Пиренейского полуострова.

Заметим, что еще до того, как со­ветская военная помощь республи­канцам стала реальным фактом, как те, так и другие уже старались представить начало гражданской войны в Испании как следствие «заговора, инспирированного Москвой».

90

Когда в испанские порты начали прибывать транспорты с оружием, закупленным испанским прави­тельством в СССР — единственном государстве, которое вместе с Мек­сикой согласилось открыто прийти на помощь республике, ставшей жертвой агрессии, — концерт жалоб и проклятий перешел в какофонию.

Однако если несомненно, что без советских поставок военной техни­ки — самолетов, танков, пушек и т. д. — Мадрид не сумел бы осенью 1936 года и зимой 1936/37 года победоносно противостоять натис­ку африканского экспедиционного корпуса, легиона «Кондор», италь­янской авиации и КДВ, то не менее верно и другое: Сталин никогда не упускал из виду существенных в его глазах аспектов международной обстановки.

Напомним, что именно в этот пе­риод, предшествовавший второй мировой войне, генеральная линия советской внешней политики ха­рактеризовалась как стремлением сдержать державы «оси» и даже разоблачить их, заставив показать свое подлинное лицо поджигателей войны, так и желанием избежать военного столкновения с ними, оказавшись в одиночестве.

Избежать такого столкновения СССР старался по многим при­чинам: недавно закончившийся длительный период, последовав­ший за гражданской войной и по­требовавший от советского народа бесчисленных жертв, строитель­ство социалистической системы, понимание, что вторая мировая война станет массовой бойней.

То, что нам известно сегодня о характере и объеме советской воен­ной помощи республиканской Ис­пании, лучше всяких длинных комментариев иллюстрирует эту осо­бенность советской внешней поли­тики в период нарастания угрозы второй мировой войны.

В этом смысле особенно показа­телен один факт. Если Гитлер и Муссолини наряду с поставками всех видов вооружения не коле­блясь отправляли мятежникам экс­педиционные корпуса, набранные из контингентов их регулярных армий, то СССР не дал вовлечь себя в эскалацию военного конфликта.

Число одновременно находив­шихся в Испании советских офице­ров и военных специалистов никог­да не превышало 700-800 человек. (Всего за время гражданской вой­ны в Испании поочередно побыва­ло около 2 тыс. советских кад­ровых военных всех званий, вклю­чая специалистов в области воен­ной промышленности. См.: «Новая и новейшая история», 1971, № 2.)

Это ясно говорит о том, что, ес­ли бы Советский Союз хотел «на­ложить руку на Испанию», как то утверждали бесчисленные консер­вативные газеты того времени, он ответил бы на эскалацию, которую развязали Гитлер и Муссолини, от­правкой в Испанию воинских кон­тингентов, по крайней мере столь же многочисленных, как контингенты вермахта и итальянской ко­ролевской армии.

Разносторонняя помощь, ока­занная Советским Союзом Испан­ской республике за перид с осени 1936 по январь 1939 года, породила столько мнений, предположений и просто фальсификаций, что исто­рик обязан попытаться восстано­вить истину.

В этой связи предпринятая в СССР с середины 60-х годов публи­кация архивных материалов позво­ляет пересмотреть, как это будет видно в дальнейшем, некоторые общепринятые представления, ка­сающиеся «непрерывного потока советского вооружения» для респу­бликанцев.

Для того чтобы внести опре­деленную ясность в описание по­зиции Советского Союза в отно­шении республиканской Испании, мы остановимся отдельно на действиях советской дипломатии в поддержку различных прави­тельств Испанской республики и отдельно на оказанной им соб­ственно военной помощи.
Дипломатическая деятельность
Советская дипломатия, руково­димая в то время Максимом Ли­твиновым, прекрасным знатоком Западной Европы (где, находясь в эмиграции, молодой революцио­нер вел борьбу с царизмом), ис­пользовала все доступные ей международные трибуны, чтобы воз­высить голос против несправедли­вости, жертвой которой стала Ис­пания: ей, подвергшейся вторже­нию германских и итальянских фа­шистских легионов, было отказано в праве свободно закупать и полу­чать все виды оружия, необходимо­го ей для защиты (хотя это было ее неотъемлемое право, поскольку она была полноправным членом Лиги наций). СССР требовал так­же международных санкций против грубого вмешательства держав «оси» во внутрииспанский кон­фликт.

Первой из этих трибун стал ме­ждународный Комитет по невме­шательству в Лондоне. Попытаем­ся воссоздать царившую там ат­мосферу.

Нет никакого сомнения в том, что при тщательном изучении про­токолов дебатов, проходивших в этой эфемерной организации (15 толстых томов, то есть многие ты­сячи страниц), читатель будет ис­пытывать то возмущение, то при­ступы хохота, то смертельную ску­ку перед лицом нескончаемого фарса, разыгрывавшегося в коми­тете, подкомитете и комиссиях, где представители западных держав предавались бесконечным рассу­ждениям, лишь бы не допустить

91

принятия решений, направленных против Третьего рейха и фашист­ской Италии, и где время от вре­мени советский представитель Иван Майский и швед Пальмшерна, выведенные из себя этими лице­мерными увертками, вступали в эффектные ораторские поединки с нацистским представителем фон Риббентропом и представителем фашистской Италии Дино Гранди.

Не вдаваясь в излишние подроб­ности, отметим, что хотя на первых порах главный аспект ди­пломатической битвы, которую вел Иван Майский в лондонском Комитете по невмешательству и в его различных ответвлениях, и за­ключался в том, чтобы поставить фон Риббентропа и Гранди перед фактом регулярных поставок мя­тежникам германского и итальянского вооружения, несовместимых с их бесстыдными речами о «стро­гом соблюдении соглашения о не­вмешательстве» их правительства­ми, однако советский дипломат делал все возможное, чтобы дея­тельность комитета все же не увяз­ла в этом диалоге с глухими.

4 декабря 1936 года в ответ на кампанию, развернутую в неко­торых органах печати, пытающих­ся убедить читателя в том, будто крупные силы Красной Армии вы­садились в Испании, СССР попы­тался предупредить события.

Майский предложил в Лондон­ском комитете, чтобы соглашение по невмешательству было распро­странено и на отправку иностран­ных добровольцев в Испанию.

И заявил, что для этого необхо­димо предоставить самые разно­образные права контроля между­народным постам на испано-фран­цузской и испано-португальской границах, и уточнил, что страны, подписавшие соглашение, в дан­ном случае Третий рейх, муссолиниевская Италия и салазаровская Португалия, не должны уклонять­ся от выполнения обязанностей, вытекающих из этого обязатель­ства, принятия которого от них потребовали.

По поводу этого предложения развернулась неслыханная баталия на уровне международного коми­тета.

Одобряя на словах принцип, вы­двинутый СССР, фон Риббентроп и Гранди в первое время прилагали все усилия, чтобы затянуть дискус­сии как можно дольше.

Причина этого была очень про­стой: фашистские государства ни минуты не сомневались в том, что, удвоив поставки вооружений и по­сылку войск в мятежную зону, они ускорят победу Франко, ускольз­нувшую от него в ноябре 1936 года у ворот Мадрида.

Они были настолько уверены в этом, что, завершив эти поставки, они поспешили 8 марта 1937 года одобрить план по контролю, раз­работанный с целью воспрепят­ствовать притоку иностранных до­бровольцев в оба лагеря.

Тот день, 8 марта, как бы случай­но совпал с началом наступления на Гвадалахару, в результате кото­рого Риббентроп и Гранди были уверены заранее.

Однако вместо ожидаемой гром­кой победы (взять Мадрид за четы­ре дня) итальянские моторизован­ные дивизии, которые поддержи­вал легион «Кондор», вынуждены были поспешно отступить и были повержены в прах...

С 16 марта, когда поражение итало-франкистской армии ста­ло очевидным, представитель фа­шистской Италии Дино Гранди не­ожиданно заявил на очередном за­седании лондонского подкомитета, что его правительство не может дать согласие на установление сро­ков вывода иностранных добро­вольцев, пока «не будет урегулиро­ван вопрос об испанском золоте».

При чем тут было «испанское золото»?

Как уже говорилось, правитель­ство Испанской республики поло­жило на хранение в московский Госбанк большую часть государ­ственного золотого запаса. Это зо­лото оно использовало для закупок оружия в СССР и тех странах За­падной Европы и Америки, с ко­торыми ему удавалось договорить­ся. Действия республиканского правительства были совершенно правомерны и не подлежали обсу­ждению в каком бы то ни было ме­ждународном органе.

На самом деле Дино Гранди и помощник Риббентропа Воерманн предприняли отвлекающий маневр.

92

На время им это удалось, поскольку заседание вылилось в очень оживленную перепалку с Майским.

Решив уклониться от обсужде­ния этого вопроса, Гранди, чтобы выиграть время, необходимое для переброски во франкистские порты новых транспортов с «доброволь­цами» и вооружением, вытащил вопрос об «испанском золоте».

В ответ на это Майский, похо­жий на толстого сиамского кота, сладким голосом спросил Гранди: следует ли это понимать так, что итальянский представитель, равно как и правительство Италии, а так­же Германии отказываются выве­сти своих «добровольцев» из Испа­нии, несмотря на согласие, данное ими перед тем в комитете?

Согласно "Documents on Foreign Policy", Гранди на грани истерики воскликнул: «Если вы хотите знать мое мнение, я скажу вам, что ни один итальянский доброволец не покинет Испанию до полной по­беды Франко!»

На следующий день (24 марта) на пленарном заседании комитета Дино Гранди, понимая, что он за­шел слишком далеко, пытался дать отбой, заявив, что поддался чув­ству гнева.

Но как показал дальнейший ход событий, его пророчество сбылось: вопрос о «графике» вывода «ино­странных добровольцев», ставший избитой темой на заседаниях коми­тета, будет постоянно саботиро­ваться вплоть до конца 1938 года, когда фашистская Италия дала на­конец согласие на вывод трех ты­сяч своих «добровольцев». Цифра смехотворная, поскольку в то вре­мя на стороне мятежников воевало 50 тысяч итальянских солдат и офицеров.

Не пытаясь представить здесь подробный перечень всех ухищре­ний и проволочек, изобретаемых Гранди и Риббентропом, чтобы во­спрепятствовать Комитету по не­вмешательству выполнить, хотя бы на словах, стоящую перед ним задачу, упомянем только «войну квот (взносов)», которую развяза­ли оба полномочных представите­ля, чтобы парализовать деятель­ность международного органа, призванного осуществлять мор­ской и сухопутный контроль на ис­панских границах.

В этом вопросе Иван Майский тщетно пытался доказать, что предлог, изобретенный Гранди и Риббентропом для того, чтобы не платить надлежащие взносы (а именно «нехватка валюты» в итальянской и германской казне), маскировал желание обоих прави­тельств продолжать агрессию про­тив Испанской республики.

Другой длительной и памятной баталией, ареной которой стал Ко­митет по невмешательству, была борьба за признание за мятежника­ми права «воюющей стороны», ко­торого Франко пытался добиться при помощи двух своих признанных адвокатов — Риббентропа и Гранди.

Подробнее мы остановимся на данном вопросе далее, когда пой­дет речь об отношении «западных демократий» к Испанской респу­блике.

На протяжении этого нескончае­мого поединка Майский шаг за ша­гом вел борьбу не только против полномочных представителей двух фашистских государств, но и про­тив представителя Великобрита­нии, который, будучи одержим демоном «умиротворения», пытался различными окольными путями поставить на одну доску законное правительство Испанской респу­блики и правительство мятежников в Бургосе. В этом случае мятежни­ки получили бы неограниченное право задерживать в открытом мо­ре любое иностранное судно, на­правляющееся в порты республи­канцев.

Упорство, проявленное Май­ским в этой борьбе, возымело бла­гоприятные последствия. Если оно не положило конец актам морского пиратства, то, во всяком случае, определенным образом воспрепят­ствовало ему. Что уже было не­малым достижением.

Став в силу сложившихся об­стоятельств главной ареной дипло­матической борьбы по испанскому вопросу, развернувшейся между СССР и державами «оси», Коми­тет по невмешательству был тем не менее не единственной высокой трибуной, с которой советские ди­пломаты поднимали свой голос против вооруженного вмешатель­ства международного фашизма в испанские дела.

Хотя благодаря усилиям Велико­британии и Франции, опасавшихся применения экономических санк­ций против фашистских Германии и Италии, Лига наций оказалась лишенной возможности оказывать эффективное воздействие на испан­ские дела, однако эта высокая же­невская ассамблея не могла совер­шенно избежать обсуждения от­дельных аспектов этого вопроса, что не могло не повлиять на поиски возможностей заключения между­народного договора о коллектив­ной безопасности.

При всяком удобном случае СССР поддерживал представите­лей Испанской республики — снача­ла Альвареса дель Вайо, а затем Хуана Негрина, — приехавших на берега Женевского озера, чтобы предупредить государства — члены Лиги наций об агрессии, объектом которой стала их страна.

Советские дипломаты действо­вали в поддержку республиканской

93

Испании не только в Лондоне и Женеве. Париж, где посол В. По­темкин представлял Советский Со­юз, очень скоро стал важным цен­тром этих усилий.