Статья: Волостной и церковно-приходской ландшафт центральной Карелии: Спасский Селецкий погост в XVI-XVIII вв

Впервые Спасский Селецкий погост в сохранившихся письменных источниках описан в 1587/88 г. в «Книге сбора данных и оброчных денег» с Лопских погостов Новгородского уезда подьячих Неждана Луговского и Одинца Иванова¹.

Таблица составлена на основе: ИК 1. С. 182–183.

Таблица составлена на основе: ИК 1. С. 189–199.

Наконец, Дозор свидетельствует, что сразу же после освобождения Корельского уезда в том же 1597 г. отошедшая было от Валаамского монастыря Порозерская волость царь вновь вернул обители. Впрочем, вотчинный статус Порозера на этот раз продержался недолго и в результате Второй шведской интервенции и Столбовского мира 1617 г. со Швецией Порозеро вновь стало государевой волостью.

Шведская интервенция затронула Спасский Селецкий погост непосредственным образом. В ходе весеннего рейда шведского отряда полковника Андреаса Стюарта по землям запанной части российской Карелии в числе сожженных деревень оказалась и Вонгора. Об этом свидетельствует протест от 7 сентября 1611 г. воеводы Сумского острога к шведским воеводам о нападении на Ребольскую волость и другие карельские волости: «повоевали по имяном мест волость Реболу, Ровкулу, Чолку, Котвас-озеро, Тюжню, Ловуш-остров, Лендеру, Вонгоры, Кимас-озеро, Юшко-озеро, Сопасалму. И в тех деревнях многих русских людей побили, а иных в полон взяли, а иные о того вашего разгрому разбежались розно»³. В источнике вновь под названием волость имеется в виду поселение (деревня, волостка).

Столбовский мир также не принес успокоения, поскольку принадлежность Ребольской и Порозерской волостей России вызывало неприятие шведской стороной во время приграничного размежевания 1617–1621 гг. Так, 1618 г., не позднее 27 сентября, когда русские послы были в Выборге для процедуры ратификации шведским королем Столбовского мира, к ним пришло донесение от Ладожского воеводы о затруднениях с размежеванием Ребольской волости и волости Порозеро Линдозерского погоста [так в тексте – А.Ж.]: летом-осенью 1617 г. старожильцы указали на «государеву сторону» этих земель; тогда шведы потребовали «божьего суда», т.е. положить на церковный престол два «жребия» – бумаг с изображением «креста» (что свидетельствовало бы о русской принадлежности Ребол и Поросозера) и «коруны» (символа шведской власти); жители вытянули бумагу–жребий с «крестом»; тогда шведские межевые послы покинули межевание и отъехали в Корелу (Кексгольм)⁴. Другие источники не подтверждают принадлежности Порозерской волости соседнему Линдозерскому погосту. Если только в посольский документ 1618 г. не закралась ошибка, то выскажем предположение о том, что ставшую вновь «бесхозной» бывшую монастырскую волость–вотчину в 1617 г., временно, приписали в уплате налогов к Линдозерскому погосту, что и мог зафиксировать данный источник.

Трудности с размежеванием продолжились и в 1618–1620 гг. В донесении (1620 г., ранее 26 июня) царю новгородского воеводы Д.И. Мезецкого приведена информация дьяка Посольского приказа Саввы Романчюкова о межевых делах в Карелии: 13 марта на очередном посольском съезде в Порозере шведские межевые послы велели крестьянам Порозерской волости Лариону Алексееву и другим «шуметь» на царских послов, называя их волость землями Корельского уезда, но ему, Лариону, по его же словам, «не годитца» быть со шведской стороны, т.к. он из государевой Порозерской волости, «а говорил ложно по их научению неволею»⁵. 7 августа 1620 г. шведские межевые послы отправили русским «лист» о проволочках в деле межевания, который «писан в пограничной деревне в Пуроозере»: поначалу намеревались съехаться вместе в деревне Лендеры, затем – все же съехались в деревне Вон-гора осенью 1618 г., но русские послы отклонили все «улики и свидетельства»; на новом съезде в декабре 1619 г. русские послы вновь отклонили «старинные карелогородские земельные книги» (т.е. писцовые книги Корельского уезда) и свидетельства старожильцев и не захотели поехать на межевание. Это письмо приложено к «листу Индрика Флямина, державца в Ругодиве» от 28 августа 1620 г. новгородскому воеводе боярину кн. Данилу Ивановичу Мезецкому⁶ Название Пуро-озеро вместо Порозеро не случайно. Шведы пытались выдать деревню Пуроярва (Пурозеро) Сердовольского погоста Корельского уезда за деревню Порозеро лопского Селецкого погоста Новгородского уезда и на этом основании продвинуть линию новой границы восточнее Поросозера. В Донесении от 5 сентября. 1620 г. воеводы Д.И. Мезецкого описан вооруженный конфликт на посольском размежевании в Порозерской волости: 25 мая сопровождавшие русских послов стрельцы были обстреляны там шведами; далее, на озере Порозере произошла встреча посольств, и шведы сказали: «и только вы войдете в Порозерскую волость, и мы будем с вами биться. И русские послы, не хотя задору, отошли в Пялвозерскую волостку»⁷.

В тогдашних русско-шведских отношениях имелся и другой источник дипломатического напряжения – бегство карелов из Кексгольмского лена в Россию. Кстати, пока шведы считали Порозеро своей территорией, они и жителей Порозерской волости числили своими подданными. Так, к «Листу корелского державца Индрика Монсына о беглецах и разбойниках» (1620 г., 16 августа ) приложена «Роспись торговым и пашенным крестьяном, которые вышли ис Корелского уезда за рубеж на Русь», в которой, в частности, значится: Порозерская волость – Никифорко Еремеев сын Коркачь и Кондратко Левонтьев живут в «Лопской пятине [так в тексте – А.Ж.] в Линдозерском погосте в деревне в Пялгозере», Гаврилка Устиев живет в Ся[ле]цкого погоста в выставке в Гамоле (Гимола); из деревни Ливужвара 2 крестьянина живут там же в деревне Кутама(Кудама)-лахты; к списку приложена «Пометка грабежу»: регозерский староста и Селецкого погоста староста пограбили у себя торговца шуезерского крестьянина, т.е. из Суоярви⁸. В данном источнике впервые фигурирует выставка Гимола, которая образовалась в составе Вонгорской волости (см. ниже).

Только к лету 1621 г. шведы признали Поросозеро и Реболы за Россией и 3 августа русской стороной были составлены «Список» русско-шведской границы и особый «Список» оспаривавшихся шведами земель. В описании границы отмечалось, что шведская Шуезерская выставка (волость Суоярви) граничит, в частности, с лопским Селецким погостом и с его Порозерской волостью и Вонгорской волостью, далее пограничная черта разделяет шведский Иломанский погост с лопским Селецким; зафиксированы и расстояния до границы от центров Порозерской волости, Кудомолакшской волостки и Вонгорской волости. В Списке спорных земель значились не только Порозерская, но и Вонгорская волость⁹

Отмеченная выше выставка в Гамоле (в Гимоле) предстает территорией Вонгерской волости в источниках за 1620-е гг. В «Деле» (1625 г., ранее 13 сентября – 30 декабря) о повреждении пограничной черты шведскими подданными крестьянами деревни Кайбасова Шуезерской волости и засеве ими ржи на русской стороны записано, что в ответ на жалобы новгородские воеводы послали в приграничье для разбирательства комиссию дворянина Филиппа Арцыбашева, который взял «клятвы» у софийских и государевых крестьян Сямозерской и Пялвозерской волостей Олонецкого погоста, Порозерской и Вонгерской волостей Селецкого погоста и Линдозерского погоста – в том, что они не пахали на шведской стороне. В донесении самого Ф. Арцыбашева (1625 г., ранее 9 декабря) уточнялось: он приехал «на межу» в Гималскую выставку в Вонгирскую волость¹⁰.

Тот же статус выставки (т.е. выставочной волости) значится в челобитной («извете») от 27 января 1628 г. крестьянина Селецкого лопского погоста Гимолской выставки Вонгозерской волости Федора Филипова на ребольцев, принимавших перебежчиков из-за границы и отобравших поэтому у Федора его тамошний сенокос (покупку его отца-попа) для обеспечения сеном беглецов¹¹. По всей видимости, священник, отец Федора служил не в Сельгах, а в Вонгоре или даже в Гимоле, потому что точно известно, что, по крайней мере, к 1628 г. в Гимоле уже стояла собственная церковь. Это известно из текста «Отбойной записи» лендерцев от 13 августа 1628 г. Тогда по жалобе Федора Филиппова в Лендеры приехал подьячий Богдан Воломский, который взял с собой свидетели Семчезерского погоста попа и старосту, Селецкого погоста попа, Гимольской выставки попа и старосту и представителей от Паданского погоста; лендерцы отказались отвечать перед посланцем новгородских воевод по жалобе Гимолской выставки Вонгорской волости крестьянина Федора Филипова, потому что они «московского присуду»¹². Следовательно, к 1628 г. самоорганизация крестьянского мира Селецкого погоста окончательно выделила Гимольскую волость с церковным приходом в самостоятельную волость. То, что выделение произошло из состава именно Вонгорской (Вонгозерской) волости, доказывается самоименованием крестьянина Федора как жителя Гимолской выставки Вонгозерской волости.

Церковь в Гимолах была посвящена Рождеству Богородицы. Данные сведения находим в показаниях от 20 марта 1648 г. самоуправления и жителей Селецкого погоста о возможных «обидных делах» от шведских подданных: селецкий Преображенский поп Хрисанф, Рождества Богородицы Гимолской выставки поп Максим Герасимов, старосты Селецкого погоста Гуляйки Калинина, Гимольской и Янгозерской выставки Васьки Юрьева и волостные люди сказали, что от шведские подданные им «насилства никаких не чинят … и межевых знамен и граней против нашего Селецкого погоста и вуставочных волостей не секли»¹³.

Итак, источник частично раскрывает волостное и церковно-приходское устройство Спасского Селецкого погоста на середину XVII в. Погост состоял из центрального Селецкого церковного погоста и его собственно Преображенской Селецкой волости. В погосте также имелась объединенная в самоуправлении (с одним старостой) Рождественская Гимольская волость и Янгозерская волость. Видимо, основой объединения служило наличие общих земель на Янгозере, зафиксированное еще дозором 1597 г. Эти волости и называются «вуставочными» (очевидно, грамматическая ошибка, правильно – выставочные). Старинная Вонгозерская волость не отмечена, что означает ее слияние с Гимольской, с переносом центра объединенной волости из Вонгеры (Вонгоры) в Гимолу, где стояла приходская церковь. Но в данном документе отсутствуют сведения о Порозерской волости, Совдозере и Чиясалме. По ряду источников 1650-1660-х гг., две последние волостки также приобрели статус волостей.

В 1657 г., не позднее 28 августа крестьяне Селецкого погоста и его Янгозерской выставки пожаловались на пятерых крестьян Совдозерской выставки за то, что те не платят с ними налоги, хотя сами «в тяглых и в писцовых книгах исковечные оне Селецкие Янгозерские выставки». А 28 августа из Олонца приехала комиссия для разбирательства спора, и выяснилось, что по царскому указу староста Юштозерской выставки Семчезерского погоста в 1645/46 г. перевел Совдозерскую волость платежом в свою выставку, впрочем, и сами крестьяне в писцовых книгах Ивана Тыртова [рубежа 1620–1630-х гг.] записаны в Юштозерской волости, и лишь один крестьянин числился за Янгозерской выставкой; подписал эти «скаски» Юштозерской выставки никольский поп Максим Герасимов. Поэтому воеводская комиссия пришла в затруднение: «как государь теперь укажет», так они и будут платить¹⁴. Очевидно, царь оставил административную разбивку без изменений, т.к. в следующее переписи 1678 г. (как и в предыдущих) Совдозеро вновь значится по этим двум адресам: одно селение Совдозеро было в Селецком погосте, а другое Совдозеро – в Семчезерском. Таким образом, к 1645 г. селецкая Совдозерская волость уже существовала, выделившись из состава Янгозерской волости.

Сохранилась жалоба от 11 апреля 1661 г. старосты Селецкого погоста Вавила Васильева «и во всех волостных людей Селецкие волости на солдат Чиясалмской волостки: они живут «нашего Селецкого погоста в суземье от погоста» [т.е. погоста–места] за 50 верст «и мирских доходов промеж волость никаких не платят». В ответ, 1 марта 1661 г. появилась «Отбойная запись» чиясалмцев старосте Селецкого погоста: сельжане собирали по 1 рублю для найма солдат вместо себя «за весь погост людей в службу», а «Чиясалмския волости салдаты» возражали, что они сами служили головами, поэтому денег платить не будут, и в назидание побили селецкого старосту¹⁵. Интересно, что сельжане не поднимают статус Чиясалми выше волостки, т.е. поселения, а сами чиясалмцы называют себя Чиясалмской волостью, настаивая тем самым на отдельном от Селег статусе, дававшем им право на самостоятельные решения. Перепись 1678 г. не поддерживает волостного статуса Чиясалмы (см. ниже).

К 1664 г. в Янгозерской волости встала собственная церковь: не позднее 14 января появилась жалоба поморца из Кемского острога Соловецкого монастыря – взять ему деньги за цренные полосы с крестьян и попа Янгозерской волости Селецкого погоста и с крестьян и попа Герасима Данилова Сондальской волости Паданского погоста¹⁶. Впрочем, былое объединение Янозера с Гимолой еще помнилось, особенно в делах, начало которых относилось ко времени этого единства. Так в 1666 г., не позднее 11 апреля крестьянин Селецкого погоста Елисей Борисов пожаловался на «того же погоста Янгозерской выставки» крестьян Лазаря Михеева и Федотка Яковлева в деле об уплате долга: в 1658/59 г. «четырмы погосты вместе» они заняли в Олонце 150 рублей на волостные расходы, теперь же приехал заимодавец, и на них троих «за весь Селецкий погост» приходится 23 рубля, но те двое крестьян складывают весь долг на него одного, отказываясь платить «за своих двух жеребий за Янгозерскую и за Гимольскую выставки»; Елисей просил царя выдать судимую память на имя Янгозерской выставки старосты Кирилла Офонасьева и Селецкого погоста старосты Антонья Иванова¹⁷. Таким образом, по крайней мере в 1658/59 г. Янгозеро и Гимола еще составляли одну волость, но к 1664 г. на Янгозере появилась своя церковь и образовалась самостоятельная Янгозерская волость с собственным старостой. Церковь освятили во имя Ильи-пророка, что зафиксировала Переписная книга семи Лопских погостов Олонецкого уезда 1678 г. И.А. и И.Н. Аничковых и подьячего И. Венюкова. Перепись, однако, по-прежнему ошибочно называет Янгозерскую волость Гимолской волосткой.

Таблица составлена на основе: ПК Лоп. 1678 г. Л. 1–20.

К 1707 г. Переписная книга Олонецкого уезда переписи Андрона Васильевича Апрелева не отметила каких-либо существенных изменении в волостной и церковно-приходской самоорганизации крестьянского мира Селецкого погоста.

Таблица составлена на основе: ПК 1707 г. Л. 1–20.

Таблица составлена на основе: РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Д. 2374. Книга Олонецкого уезду церковником и других чинов разночинцом, которые во 231 году не положены. Л. 27 об.–28.

.Таблица VI. 1749 г. Олонецкий уезд, Лопские погосты: Селецкий погост.

Таблица составлена на основе: РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Д. 2384. Книги переписные …. действительным и недействительным священно- и церковнослужителям. 1749 г. Л. 65–66.