Меннонитская историография об этноконфессии в России: этапы, парадигмы, методология, межкультурный диалог

Защитная ф. явилась своеобразной теоретико-идеологической защитой этнического переходного общества от наступления национализма в условиях формирования немецкого вопроса как идеологического концепта. Ф. презентации – являлась частью правозацитных компаний, которая действовала не политическими, но публицистическими методами, ответом сообщества на антиколонистскую пропаганду, развёрнутую в прессе на этапе принятия реформ унификации. Ф. самопознания – реализовывала внутренняя потребность сообщесва в самоосознании, саморефлексии, давала установку на консолидацию и самоусиление. Ф. охранительства – предлагала четкую дифференциацию между сообществом и внешним социумом, работала на сохранение внутреннего содержание культурных традиций, религиозной идентичности, предлагала мировоззренческие ориентиры.

М. и. являлась этапным и качественно изменяющимся явлением, отличалась внутренней диалектикой соотношения функций, трансформировалась в зависимости от различных страновых дискурсных условий, связана с общим уровнем развития исторической эпистемологии в России, США, Канаде, Германии.

В языковом отношении м.и. – это историография немецко-, англо- и русскоязычная. Язык исторических произведений являлся не просто формой вербального выражения, но и фактором развития, влияющим на момент появления (достаточно поздно, в посл. трети столетия), являлся следствием исторических условий (русский язык как попытка влияния на общественное мнение).

Этапы:

1. 
   этап формирования историографии, создания «легенды» (посл. треть ХІХ ст). Первые опыты м. и., как культурной традиции самоописания, предпринятой интеллектуальной элитой колоний. Представители: Дэвид Эпп («История Хортицы», «Иоганн Корнис», «Мемрик», «Появление немецкой промышленности в колониях Юга России»); П. М. Фризен («Истории Меннонитской Братской общины»); М. Классена («История меннонитов»), П. Гильдебрандт («Первая эмиграция меннонитов из Данцига в Южную Россию»); Ф. Батч («Наша эмиграция в Центральную Азию»), Ф. Исаак («Молочанские меннониты»), А. Креера («Пастор Эдуард Вюст»), Брауна.
   

2. 
   Научное направление (с 1930-х гг).
   

Важнейшую роль для развития м.о. выполнила работа по изданию Меннонитской энциклопедии (проект до 1959). Привлечены наиболее подготовленные меннонитские историки – представители различных диаспор. Переиздана в 1969–1973 гг. Большинство статей, посвященных российским общинам, подготовлено К. Краном (686 статей) и П. Брауном. Значительная часть очерков посвящена истории меннонитских анклавов России, традиции предпринимательства, отдельным персоналиям (светским и религиозным лидерам), конфессиональной истории. Соединение научности с традицией (классикой).

3. 
   Современная аматорская историография – практика историописания аматорского характера. Авторы: Д. Плетт, Дж. Фризен, Хельмут Хиберт, Х. Герц, Л. Гисласон, Н. Крекер, В. Шрёдер. По форме повествования-эссе, основанные на легенде. Данные произведения представляют собою не столько факт науки, сколько проявление конфессионального сознания и этнической памяти, элементы мемуаристки. Проникнуты убеждённостю в богоугодности и полезности дела. Главная функция – трансферно-дидактическая, возможность сохранения и репродукции исторической памяти. Контекст повествования историков-аматоров однотипен: от трудных лет адаптации к процветанию, за которым следовало разрушение сообщества под влиянием внешних обстоятельств, эмиграция 1943 г. Вместе с тем, не лишены объективности: отражают ментальные карты, психологический компонент общественного сознания меннонитов. Обозначены те события истории колоний, которые признаны знаковыми и значимыми для общин, наиболее ярко запечатлены в этнической памяти.
   
4. 
   Современная научная историография (1980 – 2013). Представлена исследованиями Дж. Б. Тевса, Дж. Юрри, Х. Дика, Терри Мартина, Л. Фризена, Дж. Стейплза. Продолжает процессы концептуализации менонитской истории. Темы: способность меннонитского общества к саморазвитию как в социальной, так и в экономической области; внутренние социальные и конфессиональные конфликты; влияние колоний на реформы в государстве и процессы становления нового уровня региональной экономики; сложность восприятия внутренней трансформации; характер российского национализма и меннонитские колонии в орбите националистического дискурса; прогресс и его влияние на конфессиональные и социальные стороны развития конгрегаций. Признание изменения сути парадигмы собственной истории достаточно чётко прослеживается на примере содержания V тома Меннонитской энциклопедии (1991 г.).
   

Из официальной статистики следует, что за период с 1874 по 1881 гг. из Камышинского уезда Саратовской губернии эмигрировало 450 – 500 немецких семей⁴⁶. По тем же сведениям, за 15 лет после введения всеобщей воинской повинности только из Камышинского уезда выехало в Америку около 850 семей⁴⁷ (при этом не конкретизируется, в Южную или в Северную). Указанные цифры не точны из-за отсутствия данных о составе семей, к тому же они ограничены хронологическими рамками.

Ш.А. Богина, ссылаясь на зарубежные источники, пишет, что численность «русских немцев» в США в 1880г. составила 20 тыс. чел., а к 1900г. – 50 тыс. чел.⁴⁸, при этом не понятно, речь идет конкретно о немцах Поволжья или о российских немцах вообще.

По сведениям С.Е. Прошечкина, всего в 70-х – 80-х гг. XIX в. из России, преимущественно из Поволжья, эмигрировало около 30 тысяч человек⁴⁹. Однако автор использует единственное дело Ф.109 Государственного архива Российской Федерации, где имеются данные об эмиграции поволжских немцев только в Бразилию в 70-х гг. XIX в., а сведения о переселении в другие страны Южной и Северной Америки и в более поздний период отсутствуют. Указанная С.Е. Прошечкиным цифра вызывает сомнение еще и потому, что, по проверенным нами данным, он считал и выехавших из России, и возвратившихся обратно из Бразилии, то есть одних и тех же лиц дважды.

Самый высокий показатель эмигрантов дает И.И. Шлейхер, утверждающий, что в 70 – 80-х гг. XIX в. из России в Америку выехали 150 тыс. чел.⁵⁰ Автор не указывает категории и их национальную принадлежность, но известно, что в 70-х гг. эмигрировали только российские немцы (поволжские колонисты и черноморские меннониты).

Такие расхождения в цифрах связаны, прежде всего, с отсутствием официальной статистики переселения немцев Поволжья в Америку в отечественных источниках. Этот факт объясняется тем, что до 1917г. эмиграция была полулегальным явлением, «признаваемым властями, но официально так и не урегулированным»⁵¹. Первая санкция на эмиграцию была дана правительством в 1882г. евреям, покинувшим навсегда пределы России. В 1906г. был выработан проект «Положения об эмиграции», однако он не был утвержден.

Зарубежные источники также не дают нам точных цифр эмигрировавших из Поволжья колонистов, так как до 1898г. иммиграционная статистика учитывала лишь страну происхождения иммигранта (country of origin) без указания его этнического происхождения⁵². Кроме того, поволжских немцев путают не только с меннонитами (черноморскими или самарскими), но и с немцами Германии.

По данным А. Шлезингера, в 1880г. в Канзасе, Небраске, Миннесоте и Дакоте насчитывалось 20 тыс. «русских немцев», а к 1900г. в западной половине США проживало более 50 тыс. немцев, переселившихся из России⁵³. Следует отметить, что поволжские немцы не вычленялись автором из общей массы немецких иммигрантов.

По сведениям Д. Лонга, в период с 1874 по 1881 гг. всего из Поволжья в Америку выехало 450 – 500 немецких семей (то есть 2% населения)⁵⁴. Исследователь ссылается на официальные данные Саратовской Конторы, в которых не только нет точного указания направления эмиграции, но и, на наш взгляд, намеренно занижены цифры эмигрировавших.

Следует отметить, что в США потомки иммигрантов из России проявляют большой интерес к самой проблеме, однако полные сведения о численности эмигрантов из числа немцев Поволжья до сих пор отсутствуют, т.к. не во всех штатах велась статистика иммиграции. Исключение составляет Канзас, где можно получить полноценные данные о прибывших сюда российских немцах, правда, только за 70-е гг. XIX в.⁵⁵.

Точные сведения о численности немцев, переселившихся из Поволжья в Северную Америку, и географии их расселения по штатам имеются только на 1920г. ⁵⁶.

Из них следует, что в США к этому времени проживало 116 540 черноморских немцев и 118 493 поволжских, при этом данные по годам отсутствуют, что позволяет делать собственные предположения. Известно, что на начало XX в. приходится половина всей русской иммиграции в Северную Америку⁵⁷, что означает, что другая половина - это иммигранты интересующего нас периода. Однако внутри эмиграции немцев Поволжья в последней четверти XIX в. было несколько волн разной степени интенсивности, но конкретных данных об этом нет.

Аналогичная ситуация сложилась и со статистикой эмиграции относительно Южной Америки. По подсчетам Д. Голлаца, до 1879г. через германские и голландские порты прошло более 6,5 тыс. эмигрантов из немецкого Поволжья⁵⁸. В то же время сам автор подвергает сомнению сведения о начальном этапе переселения из России в Бразилию и Аргентину из-за отсутствия в списках пароходных компаний указаний на национальную принадлежность⁵⁹.

Казалось бы, в ситуации такого разночтения единственно правильный выход – обращение к архивным документам, однако исследование показало, что и они не являются достоверными. Причины кроются в нелегальных эмиграциях и отсутствии сведений о получивших загранпаспорта, но отказавшихся выезжать из России. Кроме того, изучение темы эмиграции в Южную Америку показало невозможность определения численности эмигрантов из Поволжья в результате утраты существенной части архивных документов. К тому же, при рассмотрении данной проблемы следует учитывать реэмигрантов, т.к. значительная часть немцев Поволжья, эмигрировавшая в Бразилию в 70-х гг. XIX в., практически сразу вернулась обратно.

Таким образом, указанные причины не позволяют назвать точную цифру немцев Поволжья, эмигрировавших в страны Америки. Тем не менее, некоторые историки берут на себя такую смелость, ссылаясь на разные источники, что приводит к путанице. В результате вопрос о численности поволжских эмигрантов остается дискуссионным, а значит, актуальным.
Ананян Елена Виллиевна, кандидат исторических наук, доцент Волжского гуманитарного института (филиала) Волгоградского государственного университета. Волжск. Россия.

Е. Е. Ходченко

(Днепропетровск)
Российские немцы и меннониты в Северной Америке: историографический обзор диссертаций американских и канадских исследователей
Исторический путь немцев и меннонитов привлекает внимание и исследовательский интерес не только в России и Украине, но также в США и Канаде, куда представители указанных немецкоязычных народов переселились из Российской империи на рубеже XIX – ХХ вв.

Целью работы является обзор исследований по проблемам и темам, ставших объектом внимания американских и канадских исследователей и посвященных истории российских немцев и меннонитов в указанный период, а также определение исследовательских центров, занимающихся данной проблематикой.

В диссертациях, посвященных вопросам возникновения, социально-экономического и культурного развития немецких и меннонитских поселений в США и Канаде ключевыми являются темы переселения, освоения целинных земель и борьбы с неустроенностью первых лет с учетом законодательства этих стран того времени. Подробно рассматриваются также вопросы причин исхода и исторического пути российских немцев и меннонитов в контексте их появления на американском континенте. Отдельные аспекты указанной тематики нашли свое отражение в работах Р. Саллета «Русско-немецкие поселения в Соединенных Штатах» (1931 г.) [11], Э. Хеера «Изучение немецких лютеран и католиков в Канаде, ранее проживавших в Царской и Советской России» (1955) [6], Дж. Ванг «Люди в пути: связь между миграцией и верой – аспект меннонитской жизни и верности с шестнадцатого века до настоящего времени» (1994) [15], Р. Саватского «Сравнительный анализ эмиграции из России в Канаду меннонитов и духоборов» (1998) [12]. На наш взгляд, во всех этих работах достаточно обстоятельно рассмотрены причины побудившие к эмиграции, отношение к проблемам переселенцев, выявлены основные районы поселений и динамика их хозяйственного развития. Позитивным в исследованиях, является привлечение большого комплекса нарративных источников. В тоже время эти работы смогли бы существенно углубить раскрытие проблем, поднимаемых авторами, если бы были использованы материалы российских и украинских архивов.

Достаточно глубоким исследованием, в котором особый акцент сделан на учет природно-географического фактора при создании поселений, является работа Дж. Г. Варкентина «Поселения меннонитов в Северной Манитобе» [16]. По мнению автора, именно меннониты смогли существенно преобразовать ландшафт Манитобы, превратив дикие прерии в экономически развитый сельский район.

Необходимо отметить, что при рассмотрении экономического развития колоний, большинство авторов подчеркивают хозяйственное превосходство меннонитских общин над другими переселенцами.

Одной из важных проблем, поднимаемых исследователями является вопрос об изменении отношения к немецкоязычным гражданам в период мировых войн. Данный вопрос рассматривается с учетом пацифистских воззрений меннонитов (диссертация Виктора Клевера. «Не противодействующие или пацифисты? Мировоззрение консервативных канадских меннонитов, 1874-1945») [9]. Диссертация Брюса Хиберта «Кризис мужественности: североамериканские меннониты и Первая мировая война» [7] рассматривает данный вопрос через социально-мировоззренческий конфликт возникший внутри американского и канадского сообществ, причем ответственность за сложившуюся ситуацию возложена не только на общественность и прессу, но и на правительства.

Вопрос роли и значимости российских немцев и меннонитов в жизни американского и канадского обществ рассматриваются практически во всех работах с учетом регионалистики. Этим вопросом занимаются во многих университетах, особенно в районах компактного проживания немецкоязычных этнических групп. Так, в диссертации А. Сименса [13], исследуется вопрос социально-экономической жизни меннонитов в районе Фрайзе Веллей (Британская Колумбия), в работе П. Баргена [1] – в провинции Альберта, С. Беккера [2] – жизнь российских немцев Поволжья в Северном Колорадо, Х. Вильямс [17] – история колонии российских немцев в Линкольне.

Благодаря открывшейся для иностранных исследователей в конце 90-х гг. ХХ ст. возможности работать в архивах стран СНГ, американскими исследователями было положено начало изучения истории немцев и меннонитов в России. Результатом стали диссертации Дж. Стейплза «Молочанские меннониты» (1999) [14], К. Ньюфелд «Судьба меннонитов в Украине и Крым в период советской коллективизации и голода (1930-1933)» [10], Х. Фризен «Меннонитские школы в российской империи (1874-1920)» [4].

Если ранние работы базировались на документах и материалах вывезенных населением при своем отъезде, т.е. относящихся к дореволюционному периоду и первых лет российской революции 1917 г., то названные работы касаются уже межвоенной истории, т.е. судеб немецкого и меннонитского населения в годы советской власти.

В настоящее время появилось много работ посвященных культурным и этнографическим особенностям жизни переселенцев из России. Это диссертация Доры Дуек «Печать, текст, сообщество: изучение коммуникации через призму меннонитского еженедельного издания «Zionsbote» (1884-1906)» [3], работа М. Храмовой «Диалект поволжских немцев в Милберге, Канзас» (2011) [8], Т. Гоерцен «Меннонитский диалект: обзор культурных морфологий Стенбаха» (2000) [5] и др. Для всех этих работ характерно использование междисциплинарного подхода и сравнительного анализа. Так, в диссертациях посвященных диалектам, прослеживается взаимосвязь и наложение культурных особенностей тех стран и регионов, в которых проживали немецкоязычные группы.

Подытоживая обзор можно сделать следующие выводы:

Изучение истории российских меннонитов и немцев начатое североамериканскими исследователями в начале ХХ в. (1909 г.), продолжается и поныне, что говорит об актуальности этой проблематики в научной среде. Основными проблемами диссертационных исследований являются: определение исторического пути немецкоязычных общин, причины переселения на американский континент и социально-экономические достижения колонистов. Главными исследовательскими центрами по изучению проблематики стали университеты в тех городах и штатах, где компактно проживают потомки первых переселенцев (Манитоба, Альберта, Колорадо, Канзас и др.). Следует отметить, что в этих университетах работают профессиональные исследователи (Ройден Лёвен, Харви Дик, Кеннес Рок, Вильям Киль и др.) оказывающие серьезное влияние на определение диссертационных тематик. На базе кафедр открываются научные центры, курирующие международное сотрудничество в вопросе изучения немецкоязычных групп.

Для всех означенных диссертаций характерно использование новых подходов и методик, что делает эти работы оригинальными, недостатком же – подробное изложение общеизвестных фактов истории с одной стороны и одновременно недостаточное привлечение материалов российских и украинских архивов, а также русскоязычной литературы, что не способствует полноте освещения вопросов.

При многочисленности исследовательских работ посвященных русской иммиграции в Северную Америку комплексное изучение этого явления отсутствует, причем, если история меннонитов рассмотрена достаточно всесторонне, особенно в Канаде, то история российских немцев – лишь фрагментарно и несистемно, без учета специфики культурных составляющих поволжских, причерноморских и волынских общин.

1. 
   Bargen Peter. The Mennonites of Alberta. A thesis. – British Columbia, 1953. – 169.
   
2. 
   Becker C. H. A historical study of the social background or the German-russians from the Volga district in Russia living in Northen Colorado. – Fort Collins, Colorado, 1938. – 228 p.
   
3. 
   Dueck, Dora. Print, text, community, a study of communication in the Zionsbote, a Mennonite weekly, between 1884 and 1906. Thesis (M.A.). – The University of Manitoba, 2001. – 155 р.
   
4. 
   Friesen Helene. Treasured schooldays: the Mennonite Madchenschulen in the Russian Empire, 1874-1920. Thesis (M.A.). - University of Manitoba, 1997.
   
5. 
   Goertzen T. D. The Mennonite dialectic : a survey of the cultural and physical morphology of Steinbach. Thesis (M.Land.Arch). - The University of Manitoba, 2000.
   
6. 
   Heier, Edmund. A study of the German Lutheran and Catholic immigrants in Canada, formerly residing in Tzarist and Soviet Russia. Thesis (M.A.). – University of British Columbia, 1955. – 217 p.
   
7. 
   Hiebert B. A crisis of masculinity: North American mennonites and World War I. Thesis (Ph.D.). – Winnipeg, 2008. – 308 p.
   
8. 
   Khramova, Maria. The Volga German Dialect of Milberger, Kansas. Thesis (Ph.D.). – University of Kansas, 2011. – 245 p.
   
9. 
   Kliewer Victor David. Nonresistant or Pacifist? The Peace Stance of the Conservative Kanadier Mennonites, 1874-1945. A Thesis submitted to the Faculty of Graduate Studies of The University of Manitoba. – Winnipeg, 2011. – 175 p.
   
10. 
    Neufeldt Colin Peter. The fate of Mennonites in Ukraine and the Crimea during Soviet collectivization and the famine : 1930-1933. Thesis (Ph.D.). – University of Alberta,1999.
    
11. 
    Sallet, Richard. Russian-German Settlements in the United States
    
12. 
    Sawatzky Robert J. A comparison of the Mennonite and Doukhobor emigrations from Russia to Canada, 1870-1920. Thesis (M.A.). – Dalhousie University, 1998.
    
13. 
    Siemens Alfred Henry. Mennonite settlement in the Lower Fraser valley. A thesis. – British Columbia, 1960. – 218 p.
    
14. 
    Staples, John Roy. The Molochna River Basin, 1783-1861: settlement, assimilation, and alienation on the new Russian steppe. Thesis (Ph.D.). – University of Toronto, 1999.
    
15. 
    Wang J. The people on the move: the relationship between migration and faith – an aspect of Mennonite life and faithfulness from the sixteen century to the present. A thesis. – Winnipeg, 1994.
    
16. 
    Warkentin John H. The Mennonite settlements of Southern Manitoba. Thesis (Ph.D.). – University of Toronto, 1960.
    
17. 
    Williams Hattie Plum. The history of the German-Russian colony in Lincoln. - Thesis (M.A.). – University of Nebraska, 1909. – 100 p.
    

В первую очередь стоит отметить письма Клаасса Эппа-ст. (1803-1865), которые он отправлял из Санкт-Петербурга своей жене Маргарите в Фюрстенвердер⁶⁰. Этот корпус документов содержит два длинных письма и копии прошений и документов, отправленных в Министерство государственных имуществ. Они и дают исследователю информацию о желаниях переселенцев и переселенческой политики русского правительства. Кроме того, письма рисуют повседневную жизнь меннонитских посланников в столице огромной империи. Мы видим, как они подают прошение, как ждут в приёмной, как в свободное время осматривают достопримечательности – церкви, императорские дворцы, хозяйственные предприятия, как проводят вечера в компании петербургских немцев.

Особую ценность представляют письма Бернгарда Эппа (1831-?) своему кузену Петеру Брауну, проживавшему в Западной Пруссии⁶¹. Бернгард Эпп был среди первых поселенцев новой колонии — Ганс-Ау. В письмах к своему двоюродному брату он описывал первые шаги колонистов на новой земле. Переписка между братьями продолжалась с 1854 по 1892 гг и содержит немало ценной информации о переселенцах.

Путевые заметки и дневник Мартина Клаассена является ярким примером дневника поволжского меннонита⁶². В начале 1850-х гг. он совершил путешествие в меннонитские колонии на юге империи. Здесь Мартин Классен почувствовал, что Россия – это та страна, где он сможет найти своё будущее призвание. Кроме этого, переселение в Россию гарантировало ему свободу вероисповедания. В августе 1853 году Мартин Клаассен уехал из дома и с небольшой группой переселенцев и прибыл в Молочанский меннонитский оруг. Проведя зиму, в июне 1854 года он вместе с другими собратьями отправился на Волгу, где получил должность учителя в деревне Ганс-Ау. После переезда в соседнюю колонию Кеппенталь, автор дневника в течение 20 лет преподавал в местной школе. В 1880 г. Мартин Классен с семьёй присоединился к меннонитам, которые отправлялись в Среднюю Азию. В ноябре 1881 г. недалеко от Бухары он умер от брюшного тифа. После смерти потомки Мартина Классена перевезли дневники в Канаду. В середине XX века они были помещены в Центр исторического наследия меннонитов, который находится в Манитобе. В 1989-1991 гг. документ расшифровали и перевели на современный немецкий язык. В 1991-1992 гг. правнучка Мартина Клаассена, Эстер Берген, перевела дневник на английский язык. К дневнику Мартина Классен примыкает «Автобиография»⁶³ его сына Михаэля Классена (1860-1934).

Уникальным является дневник Иоганна Валя (1816 – 1860(?))⁶⁴, который хранится в Государственном историческом архиве немцев Поволжья. Дневник состоит их двух частей. Первая – представляет собой краткую автобиографию Иоганна Валя, который начинает историю своей семьи со своего деда Иоганна Валя (1760-1846), происходившего из деревни Броске, Западная Пруссия. Во второй части Иоганн описывает свою жизнь в колонии Ганс-Ау с 1852 по 1860 гг.

О хозяйстве и повседневной жизни меннонитов Новоузенского уезда рассказывает дневник Иоганнеса Д. Дика (1826-1898)⁶⁵, обершульца Малышевского меннонитского округа. Он содержат информацию о жизни меннонитских колоний в 1871-1897 гг.

Стоит сказать и несколько слов об автобиографии Иоганнеса И. Дика (1885-1948)⁶⁶. В своём произведении Иоганнес Дик описывает свою жизнь, проведённую в меннонитских колониях Поволжья. Значительная часть данного произведения посвящена взаимоотношениям меннонитов и советской власти в 1918-1922 гг. XX века. Из-за конфликтов и противоречий с советской властью Иоганнем Дик принимает решении об эмиграции в Северную Америку.

Таким образом, на сегодняшний день источниковая база активно пополняется источниками личного происхождения, которые обогащают представления учёных о колонистах Поволжья и становятся важным аспектом современных изыскания.

Евсеев Николай Олегович, аспирант кафедры отечественной истории в новейшее время института истории и международных отношений Саратовского государственного университета.

Л.А. Мухамедова-Кох

(Ашхабад)
История возникновения немецких посёлков в Туркменистане.
После присоединения Средней Азии, царизм направляет крестьян-переселенцев на освоение новых земель, в том числе и в Закаспийскую область.

Основной целью создания посёлков в Закаспии было укрепление новых границ и снабжение городов и воинских частей сельскохозяйственными продуктами. Поэтому первые переселенческие посёлки Закаспийской области создаются в приграничной полосе и близ городов.

Пионеры из внутренних областей империи должны были быть только членами Русской Православной Церкви. Данная мера была отменена в 90-х гг. XIX в. В Закаспий хлынуло сектанство. Тогда и немцам было разрешено создавать крестьянские колонии. В 1891 – 1892 гг. Туркестан пережил самую большую переселенческую волну. Переселение поволжских немцев-лютеран объясняется тем, что терпевшие тогда голод и нужду жители Поволжья искали для себя новую родину. К началу первой мировой войны было образовано 5 немецких посёлка: Крестовый, Саратовский, Саратовский–2, Гродековский и Козелковский.

Переселялись крестьяне на новые земли обычно группами, общинами. В каждом посёлке жители составляли отдельное сельское ощество (общину), сельский сход (собрание всех членов общества), выбирали старосту (Инструкция о правах, обязанностях и круг действий сельских должностных лиц и установлений Туркестанского края. 17 сентября 1888 г.) В посёлок Крестовый экземпляр Инструкции был направлен спустя десять лет после образования посёлка (ЦГАТ. Ф. 1. О. 2. Д. 9045. Л. 5-20).

Надзор за хозяйственной жизнью посёлков осуществляли заведующие посёлками. Высший надзор за делами переселенцев в силу «временного положения 1890 г.» был возложен на начальника области.

Главным условием создания посёлков было водоснабжение и строительство дорог. Поселенцы Тедженского и Мервского уездов занимались орошаемым земледелием, а поселенцы Саратовского – на неполивных полях на горном плато – багарным. Крестовый пользовался водой р. Теджен при помощи арыков Хан-яба⁶⁷. Источниками водоснабжения Козелковского и Гродековского были арыки Эр-Сарияб, выделенные из озера Мургаб ⁶⁸.

Размеры наделов закаспийских колонистов соответствовали приблизительно «средним» размерам хозяйств, то есть которые можно обрабатывать своим трудом. По данным «Обзоров» средней нормой надела немцев-колонистов Закаспийской области считалось 4 – 7 десятины. Так, например, надел в Крестовом составлял 5 поливных десятин на семью, в Саратовском – 4 десятины на двор, в Козелковском – 7 десятин, в Гродековском – 4 десятины.

Важное значение для развития и существования посёлков имели дороги. Связь посёлков с городом была необходима. Кресьяне должны были сбывать свои продукты в город, который нуждался в них. Крестовый сообщался с Серахсом и Тедженом грунтовыми дорогами. Гродековский и Козелковский также посредством грунтовых дорог соединялся с Мервом. ⁶⁹

Основной повинностью немецких крестьян была поставка в города и гарнизоны по установленным ценам зерна и фуража (по рыночным ценам молочных продуктов и огородных культур). Как и все переселенцы, немцы несли также ряд общественных и государственных повинностей: поддержание в исправности дорог, ремонт ирригационных сооружений.

Размеры наделов закаспийских колонистов соответствовали приблизительно «средним» размерам хозяйств, то есть которые можно обрабатывать своим трудом. По данным «Обзоров» средней нормой надела немцев-колонистов Закаспийской области считалось 4 – 7 десятины. Так, например, надел в Крестовом составлял 5 поливных десятин на семью, в Саратовском – 4 десятины на двор, в Козелковском – 7 десятин, в Гродековском – 4 десятины.

Надзор за санитарным состоянием посёлков лежало на обязанности уездного врача, который при объезде осматривал дворы, общественные колодцы, арыки, делал распоряжения об очистке их, если они были засорены, внушал старостам о надлежащей чистоте. Во многих документах говорится о чистоплотности немецкого дома, школьного здания, хозяйственных построек. И очень часто немецкие колонисты приводятся в пример другим переселенцам.

Первое время за неимением учителей и специальных помещений немецких детей обучали грамотные крестьяне в жилых домах. Но затем заботу о школах взяла на себя администрация области. В 1895 г. ведётся переписка о строительстве школьного здания в посёлке Крестовом. До окончания постройки школы существовала частная школа, в одном из домов посёлка, в котором обучалось 20 мальчиков и 17 девочек. Учителем состоял один из поселенцев, никакого вознаграждения за свои занятия не получал. ⁷¹ Когда в Крестовом была построена школа в 1897 году, по ходатайству возбужденному поселянами Крестового посёлка, Начальником Области было разрешено им пригласить в Крестовское училище учителя немца, могущего преподавать русский язык и отслужить обедню по лютеранскому обряду (Ф. И- 1. Оп. 2. Д. 8994. Л. 212). Школа эта относилась к разряду двухклассного смешанного начального училища и содержалась на земские суммы. ⁷² Пастор Юстус Юргенсен освятил новопостроенное училище. «Это торжество совершилось при большой радости поселян, из которых многие тронуты были до слёз» (ЦГАТ. Ф. И – 1. Оп. 2. Д. 8969. Л. 2-4).

Попечение генерала Куропаткина помогло оборудовать школу и пригласить евангелического учителя Иоганнеса Михаелиса. Это была первая евангелическая школа в Средней Азии».⁷³ В следующем году была открыта вторая евангелическая школа в Средней Азии в посёлке Саратовском. Она располагалась в казенном помещении.

Перепись 1897 г. показала высокую грамотность немецкого населения в Туркестане. По расчётам Кригера в Закаспийской области общий уровень грамотности всего населения составил 7,2%, а у немецкого – 63,3%. В Теджинском уезде, где подавляющее большинство немецкого населения проживало в пос. Крестовом, насчитывалось 193 грамотных немца, из которых 143 человека были грамотны по-русски.

Пришлое население Области отличалось большой подвижностью. Если говорить о немецких переселенцах, то они искали себе новую родину в отличии от многих русских, которые в области проживали временно и ежегодно происходил обмен семей и лиц. В обоих случаях с годами замечалось постепенное увелечение этого населения. Но иногда в некоторых пунктах число его падало.⁷⁴

При этом среди немецкого населения постоянно происходили миграционные движения по разным причинам. Так образовавшись в одно время (зима 1892-1893 гг.) два немецких поселка – Крестовый и Саратовский – находились в совершенно разных природных условиях. Это и предопределило их специализацию, тип хозяйства, вид земледелия, а в целом даже судьбу. Недостаток воды, жаркая погода и отсутствие снега зимой и дождей весной и, как следствие этого, неурожайные годы, заставляли немцев искать новые земли⁷⁵, что «крайне жаль, так как немцы-колонисты, ведущие рациональное сельское хозяйство, могут служить прекрасным примером для земледельцев туркмен – их соседей».⁷⁶

Миграционные процессы внутри Туркменистана происходили на протяжении всего времени существования всех немецких посёлков.

Продолжением внутренней миграции в конце XIX – начало XIX вв. стала эмиграция туркменских немцев за пределы Закаспийской области. Это была Сырдарьинская область, Астрабатская провинция северного Ирана, Саратовская область, в перспективе Сибирь, а так же Америка. Причины эмиграции закаспийских немцев были экономические, политические, религиозные и индивидуальные.

"Какие причины побуждают целую массу поселян бросить Область?» – так Уездному Начальнику подробно и обстоятельно было приказано исследовать это дело. В своём донесении Серахский Пристав, Ротмистр Шелашников отметил, что помимо зажигательных писем от своих родственников, переселившихся в Америку, о благоприятных сторонах жизни в этой стране, и лишений, которые приходиться более или мене переживать каждому из пришлых жителей Закаспийской области, из коих главнейшее недостаток воды, одной из причин эмиграции немцев нужно признать десятилетний льготный срок, установленный для поселенцев Закаспийской области, по платежу податей, отбыванию земских повинностей, а равно и, мне кажется, самое главное – отбыванию воинской повинности». (ЦГАТ. Ф. 1. Оп. 2. Д. 9032. Л. 13).

Примечателен тот факт, что некоторые семьи, уехавшие в Америку из области, возвращались обратно. Обратно немцы-колонисты возвращались и в свои материнские селения в Поволжье. Такое явление называлось «обратничеством».

В отличии от большинства европейских государств Российская империя имела общие границы с территориями, которые были колонизированы царизмом. Поэтому ее влияние на социально - экономическую и переселенческую политику в колониях было огромно.⁷⁷

Изучение, а также исследование проблем и вопросов связанных с переселенческой политикой, как составной частью колониальной политики Российской империи в Казахстане, было начато еще в советской исторической науке в 1950 х гг. Несмотря на наличие огромного количества изданных работ по выше названной теме, возникает впечатление, что все стороны этого многогранного процесса, как аграрной, так и переселенческой политики России в Казахстане практически изучены.⁷⁸

Однако по данной проблеме имеется целый ряд неизученных тем, которые требуют глубокого, внимательного и всестороннего изучения со стороны исследователей. Одной из таких тем является проблема взаимоотношений между различными категориями переселенцев самовольно переселившихся в Казахстан.

Еще 24 октября 1868 году для устранения затруднений и неудобств в проведении колониальной и переселенческой политики в Казахстане была введена новая административная система управления на основе „Временного положения об управлении в степных областях“, по которой дореволюционный Казахстан был разделен на 4 области: Уральскую, Тургайскую, Семипалатинскую и Акмолинскую.⁷⁹

На основании данного положения 2 января 1869 года было образовано Тургайское областное правление.⁸⁰ В плане рассмотрения нашей темы интересны прежде всего документы фонда 25 „Тургайское областное правление“, которые поступили на хранение в Центральный Государственный архив Республики Казахстан в 1927 году. Материалы этого архивного фонда хронологически охватывают период с 1869 по 1917 годы. В данном архивном фонде имеется огромное количество сведений об оседлом и кочевом населении области, их взаимоотношениях, мероприятиях колониальной и царской администрации по вопросам колонизации и организации переселенческого движения в Тургайскую область.

Интересные сведения о взаимоотношениях немецких переселенцев с русскими переселенцами в Кустанайском уезде Тургайской области на переселенческом участке Надеждинском отложились в материалах и документах фонда 25 „Тургайское областное правление“ Центрального Государственного архива Республики Казахстан, а именно в деле этого фонда „О столкновении между немецкими переселенцами и русскими на переселенческом участке Надеждинском Кустанайского уезда“.⁸¹

В данном архивном деле собраны материалы включающие в себя прежде всего ведомственную переписку различных инстанций по вопросам водворения немецких переселенцев на Надеждинском переселенческом участке Кустанайского уезда, а также рассмотрены причины создавшегося инциндента между немцами и русскими переселенцами. В материалах этого архивного дела собрана переписка между кустанайским уездным начальником и Министерством Внутренних Дел, между ведомством Православного вероисповедания и губернатором Тургайской области, кустанайским уездным начальником и губернатором Тургайской области, ведомством Православного вероисповедания канцелярии обер - прокуроа Светейшего Синода и губурнатором Тургайской области.

В данной переписке прежде всего анализируется события связанные с столкновением немецких переселенцев с русскими по вопросу водворения и организации поселения Надеждинское в Кустанайском уезде Тургайской области. Переписка по данному вопросу хронологически охватывает период с мая 1902 по декабрь 1902 года.

Село Надеждинское явилось одним из первых немецких переселенческих сел в Кустанайском уезде Тургайской области.⁸² Рост и развитие колонизации, а также переселенческого движения в дореволюционном Казахстане достиг значительных размеров в 70 - х годах XIX века. Именно в этот период на территорию Тургайской области проникают русские переселенцы.⁸³ В потоке переселения русского крестьянства в пределы Тургайской области, также переселяются и выходцы из немецких колоний юга России и Поволжья. В основном колонизация и переселенческое движение в Тургайскую область со стороны русского крестьянства, а также немецких крестьян с юга России в основном осуществлялась в двух северных уездах Актюбинском и Кустанайском, которые были по условиям климата и почвы более благопрятными для развити земледелия.⁸⁴

Надо отметить, что сам процесс переселения крестьянства, как русского, так и немецкого происходил самовольно. В связи с этим царское правительство вынуждено было принять в 1889 году закон „ О переселении сельских обывателей на казенные земли“, а в последущие годы 1891 и 1892 данное законодательство распространяется на Тургайскую область. Согласно данному законодательству переселенческое движение непосредственно сосредоточилось в руках царского правительства и колониальных административных учреждений, а для переселения в восточные районы требовалось разрешение, что по мнению царизма должно было ограничить самовольное переселение. Многочисленные попытки сдерживания передвижения крестьян путем его запрещения не давали нужных результатов. Самовольное переселение и занятие переселенцами казахских земель продолжалось.

К причинам самовольного преселения крестьянства следовало бы в первую очередь отнести их малоземелье и наличие больших налогов, которые заствляли крестьян искать новые земли, поэтому большой поток миграций крестянского населения был направлен в регионы Азиатской России, в том числе на территорию современного Казахстана. Заселяемая территория Азиатской России была разделена на 12 переселенческих районов, в большинстве случаев совпадающих с административными границами губерний и областей, а именно: Тургайско - Уральский, Акмолинский, Семипалатинский, Сыр - Дарьинский, Семиреченский, Тобольский, Томский, Енисейский, Иркутский, Забайкальский, Амурский, Приморский.⁸⁵

Первые упоминания о поселке Надеждинка в Кустанайском уезде Тургайской области связаны с историей немецкого переселенческого движения. В архивных источниках имеются сведения, что еще задолго до поземельного устройства русского населения в Кустанайский уезд прибыли немецкие переселенцы из Херсонской, Бессарабской и Полтавской губерний.⁸⁶ Однако архивные документы очень четко расскрывают тот исторический факт, что организация переселенческих поселков для немецких переселенцев в Тургайской области была сопрежена с трудностями, которые возникали из оценок этих переселенцев царской и колониальной администрацией.

Первые немецкие переселенцы прибыли сюда еще в 1899 году в количестве 14 семей из южно - российских губерний и остались у своих земляков на Ивановском земельном участке. Здесь они получили земельные наделы и осведомились о том, что в данном районе предполагается образовать много новых участков, немцы переселенцы сообщили об этом другим желающим переселенцам из числа немцев. Уже в 1900 году в район Кустанайского уезда Тургайской области прибыла новая партия немецких переселенцев в количестве 189 семейств. Из них 14 семейств поселились непосредственно на Надеждинском земельном участке. Датой образования немецкого поселения Надеждинка Кустанайского уезда Тургайской области считается 1901 год.

Характеризуя появление немцев в Кустанайском уезде кустанайский уездный начальник в рапорте от 13 июля 1902 года на имя военного губернатора Тургайской области писал следущее: „Надежденский поселок образовался в прошлом году путем самовольного заселения запроэктированного переселенческого участка немцами - лютеранами. Как и всем прочим самовольным переселенцам им было объявлено, что разрешения на переселение в Тургайскую область до сих пор нет, и что относительно их именно, т.е. немцев, наоборот, есть распоряжение Земского отдела Министерства Внутренних Дел, что разрешение переселения в Тургайскую область переселенцев из числа немцев, особенно нежелательно.“⁸⁷

Мнение кустанайского уездного начальника совпадало с мнением делопроизводителя Переселенческого управления Яхонтова по вопросу переселения немцев в Кустанайский уезд, который высказал мнение, что предоставление здесь земель лицам нерусского происхождения нежелательно. Ко всему Яхонтов предлагал отложить предоставление земельных участков немцам в Кустанайском уезде на неопределенное время, а с другой стороны ограничить вызовы немецких переселенцев в Тургайскую область своих соотечественников. Однако немцы появивщиеся и организовавшие свое поселение на земельном участке Надеждинском неоднократно ходотайствовали о возможности их водворения и наделения их землей перед губурнатором Тургайской области и Министерством Внутренних Дел.

Так например уполномоченный от 50 семей немецких переселенцев, поселившихся на Надеждинском переселенческом участке, Шмидт, телеграммами в Министерство Внутренних Дел просил о возможности произвести посевы на Надежденском участке.

25 апреля 1902 года генерал - губернатор Тургайской области лично посетил Кустанайский уезд и проезжал через этот поселок. Во время прибывания губернатора Тургайской области в поселке Надеждинском, немецкие переселенцы обратились к нему лично с просьбой о возможности их водворения и разрешения им посевов на этом земельном участке. Однако губернатор им дал ответ, что данное разрешение от него не зависит, но на 1902 год, как и прочим самовольным переселенцам разрешил остаться на этом земельном участке и распахать под посевы 3 десятины на семью.⁸⁸

Помимо этого при посещении тургайским губернатором преселенческого земельного участка Надеждинский Кустанайского уезда, генерал - губернатор высказал просьбу, чтобы немецкие переселенцы не требовали к себе самовольных переселенцев из числа их соотечественников.

Несмотря на устное разрешение генерал - губурнатора Тургайской области немцам - переселенцам остаться на этом земельном участке было нелегко, так как этот же земельный участок очень хотелось иметь и русским переселенцам. Так как местное начальство отказывалось дать им официальное разрешение, то они решили утвердиться на участке особым способом.

Из архивных документов следует, что русские переселенцы собирались из различных районов Кустанайского уезда и города Кустаная в течении недели, в результате чего их собралось 150 человек на противоположном берегу реки Тобола, напротив поселка Надеждинский. После этого русские переселенцы выбрали из своей среды двух человек Семена Литвинова и Иосифа Башлаева, которым поручили съездить еще раз в Кустанай и обратиться к кустанайскому уездному начальнику, у которого они должны были испросить разрешения на поселение на этом запроэктированном переселенческом участке. Однако они не обратились к уездному начальнику, а имели разговор с чиновником уездного земельного управления Мясищевым, который им ответил, что поселение не только на поселке Надеждинском или же каком - то другом поселке не разрешено.⁸⁹

Вернувшиеся ходоки сообщили, что земельное управление не дает разрешение на строительство жилых строений на земельном участке Надеждинском, поэтому было принято решение обратиться с данной просьбой о заселении участка Надеждинский к священику.

23 мая 1902 года кустанайский мещанин Ланин обратился к священнику Борисовско - Романовского поселка отцу Камаеву с просьбой отслужить молебен на переселенческом участке Надеждинском, объясняя это тем, что русским переселенцам разрешено там строиться.⁹⁰

24 мая 1902 года прибывший из Борисово - Романовского поселка священник двинулся к месту, немцы подошли к нему и убедительно уговаривали его не совершать богослужение. Священник не обратил внимание на эти просьбы, но только он начал произносить первый богослужебный возглас, 50 человек немцев в руках с железными лопатами, с железными вилами и кольями набросились на русских и стали их избивать. Опрокинули стол с богослужебными книгами.⁹¹

После произошедших событий кустанайский уездный начальник в рапорте от 31 мая 1902 года за № 7684 излагал свою просьбу губернатору Тургайской области: „... я имею честь просить указаний Вашего Превосходительства о порядке выдворения указанных переселенцев - немцев, так как добровольно покинуть поселки Надежденский и Тиминский они не соглашаются и продолжают самовольно возводить постройки.“⁹² Уже в процессе дознания было установлено, что: „...немцы устроили свои землянки на самом берегу р. Тобола еще в 1901 году, а с весны 1902 года начали переносить их на новое место, предназначенное по проэкту под поселок, примерно за версту от старого. Сборище русских приисходило на глазах у немцев, русские разговаривали с немцами и грозили им, что скоро сами здесь будут строиться, а потом выгонят немцев.“⁹³

В рапорте о дознании сообщалось, что: „ ... немцы совершили тяжкое преступление, за которое они должны нести заслуженую кару. Далее писалось, что тяжелое нравственная ответственность должна пасть на священника, который был должен не только не допустить, но и легко мог избегнуть этого столкновения.⁹⁴

В письме губернатора Тургайской области от 11 июня 1902 года за № 3783 было конкретно указано, что причины инциндента между немецкими и русскими переселенцами коренятся в самовольном заселении запроэктированных участков. Губернатор писал поэтому поводу, что: „Самовольное заселение с одной стороны показатель отсутствия власти.“⁹⁵

В отличии от других представителей колониальной, духовной и административной власти губернатор Тургайской области также указывал, что в создавшемся инцинденте не было политически злого умысла.⁹⁶

К сожалению мнение губернатора Тургайской области не разделяляли в ведомстве Православного Исповедания. Так в письме епископа Оренбургского и Уральского на имя губернатора Тургайской области от 15 июня 1902 года была высказана совершенно другая мысль, касающаяся инциндента между немецкими и русскими переселенцами на переселенческом участке Надежденском. Епископ Оренбургский и Уральский в своем письме писал: „ Как известно, что немцы очень держаться за этот весьма хороший и удобный пункт, который лежит на живом и бойком трактовом пути, пользуются всякими случаями прохожим и проезжающим навязывать свою протестанскую веру и внедряют вредное учение против русской православной веры. И в данном случае еще сильнее и явственее проявляли свою злонастроенность к поруганию икон и православного богослужения, для поселения, соблазно в православном переселенческом месте, в целях внедрения среди них растливающих рационалистических сект, как - то: молоканства, штундизма и других.“⁹⁷

Завершая свое письмо епископ Оренбургский и Уральский просил генерал - губернатора Тургайской области принять черезвычайные меры по отношению к немецким переселенцам. В частности в своем письме он писал: „Донося о сем прискорбном случае, имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство выдворить из киргизских степей вверенной Вам области крайне неблагонадежных, вредных, дерзких, нахальных самовольно водворившихся немцев - протестантов и не оставить их протестантов ненаказанными за сей необычайно кощунственный поступок.“⁹⁸

После завершения расследования этого дела 21.12.1902 года Тургайский губернатор писал, что: „ ... немцы Надеждинского участка в виду прочного устройства на участке и на основании предложения Министерства Внутренних Дел от 5.10.1902 года за № 9289 подлежат водворению на занимаемом месте отдельно от русских.“⁹⁹

Подводя итог переселенческому делу в Тургайской области в отчете уездного начальника Кустанайского уезда от 26 июня 1904 года в Тургайское областное правление отмечалось о трудностях проводимой политики. И трудность в переселенческом деле прежде всего коренилась, как отмечал в своем отчете Кустанайский уездный начальник в возникновении в большом количестве вопросов в разрешении поземельных споров.¹⁰⁰

К тому же уездный начальник отмечал, что: „Споры возникали вследствии необходимости перемены жительства и устройства новых поселений для целой массы населения одновременно.“¹⁰¹
Шмидт Вольдемар, историк. Регенсбург. Германия.