Тұрсын ЖҰртбай „Ұраным алаш!
жүктеу/скачать 3 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Поэтому в период такого исторического перелома, ожесточенной классовой борьбы являются особенно ответственными и роковыми политические ошибки каждого общественного работника.
- Этим предрешалось мое сочувствие и переход на сторону советской власти.
- Так в разрешении одной из основных проблем в Казахстане – в земельном вопросе, вопросе сугубо национальном, мой национализм имел определенное отражение в моей установке при разрешении его.
- Я участвовал в совещании, которое носило конспиративный характер, и хотя я не был согласен со втягиванием Казахстана в новые авантюры, я прямо и категорически не отмежевался от Валидова.
- Другое мое основное заблуждение – это мое понимание революции для отсталых народов, как революции «бесхозяйственных потрясений».
- В свете изложенного моя боязнь, опасение, паника, оказались неверием в силы пролетариата, могущего творить действительного чудеса.
- «Казахстанская правда», 10 июня 1932 года М.Жұмабаевтің «Ашық хаты
- При этом письме прилагаю три стихотворения, как образцы моего творчества последнего времени.
- -трудовой политики, где, в поэме, будут даны типы двух
Заявления Ермекова Наше время – время великого исторического перелома, когда мы находимся на грани – с одной стороны разрушения, разложения гнилой капиталистической системы, принесшей человечеству столько несправедливых страданий и мучений, а с другой – на заре осуществления основ новой жизни, на началах социализма и коммунизма, несущего человечеству действительное равенство, на основе обладания человечеством без разделения его на классы и народы угнетающие и угнетенные, всей суммой культурных и материальных ценностей. Вместе с тем этот период неизбежно характеризуется исключительным обострением классовой борьбы. Уходящий, умирающий, господствовавший прежде класс использует до конца все силы и средства борьбы, чтобы сохранить себя и отстоять свои привилегии. Поэтому в период такого исторического перелома, ожесточенной классовой борьбы являются особенно ответственными и роковыми политические ошибки каждого общественного работника. Значение этих ошибок особенно вырастает, именно, в силу обострения классовой борьбы использования их в полной мере и даже предвзято в искаженном освещении и часто, независимо от твоего мнения, всеми враждебно настроенными элементами в борьбе против стремительно наступающих сил революционного пролетариата. Имея за собой целый ряд ответственных ошибок в процессе своей политической работы в Казахстане, я сделал тщательный анализ прошлой своей деятельности, и на основе такого тщательного и честно проделанного анализа, я считаю себя не только в праве, но и обязанным сделать следующее заявление: Моя политическая установка, как представителя угнетенного в прошлом царизмом отсталого народа, определялось превалированием, переоценкой национального момента перед всеми остальными, что явилось реакцией против колонизаторской политики царизма, беспощадного изъятия земель казахского народа под переселение в угоду помещикам в России, запрещения национальных школ и, наконец, хищнической экономической эксплуатации. Мое отношение к советской власти принципиально определилось еще в 1920 году на основе вставшей в то время передо мной дилеммы: или стоять за капитализм, стало быть, поддерживать господство империализма, с неизбежным тогда сохранением колоний и полуколоний, угнетением отсталых народов, или защищать социализм, уничтожающий в корне угнетение и рабство колониальных и полуколониальных отсталых народов. Кроме того на опыте колчаковщины я убедился, что организующими, определяющими результат борьбы в конечном счете силами революции являются или пролетариат или буржуазия, и отсюда неизбежно или диктатура пролетариата, или диктатура буржуазии. Этим предрешалось мое сочувствие и переход на сторону советской власти. Но не будучи последовательным марксистом, я страдал национальной ограниченностью, и поэтому основная идея в развитии общественных форм – идея классовой борьбы заслонилась часто национальными моментами. Восприняв общую идею необходимости для угнетенных и отсталых народов союза с пролетариатом передовых стран, я не думал о необходимости и неизбежности классовой борьбы в среде самих отсталых народов. В этом заключаются корни моих идеологических ошибок, наличие сомнений, колебаний, отрицательного отношения в целесообразности целого ряда основных мероприятий, проводившихся партией и соввластью в Казахстане, как конфискация полуфеодалов и крупных баев, передел сенокосных и пахотных угодий, интернациональное, классовое разрешение, земельного вопроса в целом, т.е. тех основных мероприятий партий и соввласти, которые были необходимыми предпосылками социалистической реконструкции архи-отсталого, полуфеодального казахского аула. Нечего греха таить, что у политического работника идеологические ошибки, если носят отпечаток хронической болезни, не могут не привести к политическим преступлениям. Они не могут не найти в той или иной форме канала в общественной борьбе. Так в разрешении одной из основных проблем в Казахстане – в земельном вопросе, вопросе сугубо национальном, мой национализм имел определенное отражение в моей установке при разрешении его. В 1925 году, участвуя в работах комиссии Госплана КАССР по составлению перспективного плана землеустройства в Казахстане, я проводил точку зрения необходимости землеустроить в первую очередь только казахское население по признаку национальному, а не классовому, 6не допуская при этом нового переселения в Казахстан до окончательного проведения сплошного землеустройства всего казахского населения. Такая постановка вопроса не только выхолащивала классовое содержание землеустройства, но неизбежно должна была углубить существовавшие прежде межнациональные трения. Мое отрицательное отношение в оценке такого крупного социально-экономического мероприятия партии и советской власти в Казахстане, как конфискация полуфеодалов и крупных баев иллюстрируется моим письмом на имя Букейханова Алихана, в котором я преувеличенно, неверно оценивал последствия его, как мероприятия, влекущего за собой огромный хозяйственный ущерб подрывающего хозяйственный стимул у населения с неизбежной деградацией хозяйства его. Это, несомненно, было отражением националистическо-байской идеологии. Я призывал его по этому вопросу к борьбе за националистическую установку, призывал апеллировать в центральные органы СССР, делая таким образом ставку противопоставить свою националистическую установку линии краевых руководящих органов. В этом отношении чрезвычайно характерно одностороннее выпячивание с моей стороны других националистов, в разговорах как между собой, так и с беспартийными ответственными товарищами из казахов, значения и последствий семипалатинских перегибов в 1927-28 гг. Националистической движение в своей сущности в момент обострения классовой борьбы в стране диктатуры пролетариата не может не быть контрреволюционными. Именно таким контрреволюционным было в прошлом наше националистическое движение алаш-орды, в котором я принимал ближайшее участие. И в последующем, как бы я чутко и отрицательно ни относился к проявлениям контрреволюционных политических авантюр против советской власти, однако, страдая националистическим уклоном и отсутствием чуткого классового подхода (отсутствием на самом деле мнимым, ибо национализм мой, как и всякого другого объективно был сугубо классовым, был на руку только полуфеодальной, байской верхушке аула), я не отмежевался и не повел открытой борьбы с антисоветскими группировками, связанными с контрреволюционной деятельностью Валидова Заки, но сделался причастным к их контрреволюционным деяниям. Но останавливаясь на подробностях моей встречи с ним в 1920 году, в Москве, я отмечаю один существенный момент: несмотря на мое отрицательное отношение, ясно выраженное в свое время Валидову, я придавал своим разговорам с ним характер конспиративности вместо решительного и категорического протеста, исключающего всякую возможность суждения со мной о его антисоветских попытках. Между тем я действительно знал в 1920 году о контрреволюционных настроениях и намерениях Валидова Заки, его попытках в виду неудовлетворенности политикой советской России апеллировать к «угнетенным народам Востока», в целях объединения и получения самостоятельности. Я участвовал в совещании, которое носило конспиративный характер, и хотя я не был согласен со втягиванием Казахстана в новые авантюры, я прямо и категорически не отмежевался от Валидова. Так что с полным основанием, даже на своем личном опыте, несмотря на свое принципиальное призвание еще, в 1920 году единственно правильным путем общественного развития для отсталых народов – социалистического пути и советской системы, я утверждаю, что тот, кто не сумел сочетать национального вопроса с классовым и интернациональным движением и подчинить национальный вопрос классовому, ибо только такая постановка обеспечивает победу и правильное разрешение национального вопроса, тот неизбежно сделается жертвой националистической ограниченности, пособником паразитических слоев и в момент ожесточенной классовой борьбы окажется в лагере махровой контрреволюции. Другое мое основное заблуждение – это мое понимание революции для отсталых народов, как революции «бесхозяйственных потрясений». Будучи воспитан в студенческие годы на идеях Ядринцева (Сибирь как колония), Потанина, Щапова и других сибирских революционных публицистов, которые, относясь с большим сочувствием, состраданием к судьбе отсталых народов, особенно подчеркивали неустойчивость их ко всякого рода изменениям, внезапным переменам в укладе и хозяйственной жизни при капиталистической системе, я с преувеличенной боязнью и тревогой относился к хозяйственным потрясениям в период социалистической реконструкции. По существу это была бессмыслица, страусовая политика, питавшаяся объективно классовой националистической моей идеологией. Если действительно говорить о революции, об освобождении угнетенных о выкорчевывании остатков капиталистической системы, то нечего пугаться потрясений и жертв. И если учесть, что эти жертвы по существу должны были явиться жертвами для полуфеодальной и байской верхушки, то они не только законны, но и необходимы. Я считаю теперь, что мои опасения были беспочвенны, как показало последующее, непредвиденное в то время мною, гигантское социалистическое строительство в Казахстане. Несколько тысячелетий казахстанские степи глядели мачехой на населявшие их народы, рабски подчиняя их жизнь всем своим капризам, лишая самых примитивных условий культурной жизни, пожирая периодически в силу стихийных бедствий значительную часть населения и скота. Казалось даже в перспективе нет такой силы, которая могла бы укротить суровую, безжалостную стихию. Но вот на наших глазах нашлась сила организационного пролетариата нашего Союза, сила, которая заложила в тех самых, непобедимых степях дикого кочевья гигантские очаги промышленности, оборудованные по последнему слову техники, развернула железнодорожное строительство, организовала машинно-тракторные, машиносенные станции, совхозы, колхозы, обеспечивая их сложными машинами и орудиями, наконец, провела и проводит плановое оседание на основе коллективизации, со вложением огромных средств из союзного бюджета, оказывая материальную и техническую помощь, - словом, осуществляется гениальная мысль В.И.Ленина: «отсталые народы с помощью пролетариата передовой страны могут переходить к социализму, минуя капиталистическую стадию». Этой общей картины, являющейся результатом осуществления ленинской национальной политики партии в Казахстане, не могут исказить даже те частичные прорывы, какие мы имеем в результате враждебных актов кулацких и байских элементов по линии разбазаривания и уничтожения своего хозяйства, а также в результате извращения партийной линии и неправильной практики местных органов в области животноводства в Казахстане, а также имеющиеся налицо в данный момент вследствие этого и на почве неурожая последних лет продовольственные затруднения в некоторых районах. В свете изложенного моя боязнь, опасение, паника, оказались неверием в силы пролетариата, могущего творить действительного чудеса. Полное и последовательное осознание своих идеологических ошибок и отражения их в практике проведения основных мероприятий партии и советской власти в свое время в Казахстане обязывает меня обратиться в редакции «Казахстанской правды», и «Социалды Казахстана» о напечатании настоящего моего заявления, чтобы со всей полнотой и искренностью выявить свою точку зрения перед советской общественностью и передовой ее частью, вскрывшей в свое время контрреволюционную сущность моей националистической идеологии, в смысле решительного осуждения прошлой своей деятельности, полного идеологического разоружения и определения политической установки в настоящий момент. Я считаю весьма благодарной задачей и обязательным для себя в данный момент участие в социалистическом строительстве, именно в Казахстане, в отсталой, в силу исторически сложившихся условий, своей родине и работать не за страх, а за совесть, работать на фронте развернутого социалистического строительства, воодушевленный тем, что в нашу историческую эпоху впервые закладываются основы действительно свободного человеческого общества. В свете этой всемирно- исторической задачи, когда действительно разрешаются на социально справедливых началах судьбы народов, всего человечества, на основе непримиримой, ожесточенной классовой борьбы, умывать руки, искать себе спокойного мещанского уюта и приюта в какой бы форме ни было останавливаясь перед переходящими трудностями, считаю для себя теперь неизмеримо более позорным преступлением, чем мои прежние ошибки идеологического и практического порядка. Напротив ближайшая перспектива создания бесклассового общества и осуществления полностью социализма во II пятилетке на основе постановления 17 партконференций вселяет энтузиазм и решимость драться за каждый участок порученной работы, под руководством закаленного в классовой борьбе передового отряда социалистического строительства – краевого комитета партии в Казахстане». «Казахстанская правда», 10 июня 1932 года М.Жұмабаевтің «Ашық хаты «Председателю Совнаркома КазССР тов. Исаеву от Джумабаева Магжана. г. Алма-Ата, Лесная № 89 (Кирова, 103). ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО Я, как контрреволюционный алашординской деятель и как революционный националистический писатель, был изъят из среды строящих социализм казахских трудящихся и пролетарской властью справедливо и вполне заслуженно на надлежащее время был изолирован от социалистического общества. Находясь некоторое время в исправительно-трудовых учреждениях, под благотворным воздействием единственно правильной и верной в мире исправительно-трудовой политики советского государства, сам непосредственно участвуя на некоторых гигантских социалистических стройках, я пересмотрел свою идеологию и всю свою общественно-литературную деятельность и окончательно убедился в безусловной реакционности и в подлой преступности националистической алаш-ордынской идеологии, которую я исповедал и которой я руководствовался во всей своей общественно-литературной деятельности, окончательно убедился в кровной враждебности казахским трудящимся и всей социалистической стране националистической алаш-ордынской идеологии и всей подлой предательской работы националистов алаш-ордынцев. В результате этого пересмотра и этого убеждения я раз (и) навсегда осудил все свое прошлое, общественное и литературное, бесповоротно порвал с своим преступным прошлым, с национализмом, с националистами – алашордынцами и бесповоротно решил безраздельно отдать остаток своей жизни на служение социалистическому обществу, как преданный сын социалистическому обществу, как преданный сын социалистической Родины. С этой своей заветной мечтой и с этой своей единственной целью я несколько месяцев тому назад, с разрешения соответствующих органов, приехал в Казахстан, где небывалый расцвет социалистической страны и цветущая жизнь казахский трудящихся меня лишний раз убедил в преступности и подлости моей и всех националистов алаш-ордынцев деятельности и меня окончательно укрепили в моем твердом решении порвать раз (и) навсегда с контрреволюционным национализмом, с националистами, как с врагами революции, социалистической Родины и казахского народа, и безраздельно отдать себя на служение социалистической Родине, как совершивший тяжелое преступление, но окончательно исправившийся, переродившийся преданный сын ее, Родины. Открыто, чистосердечно и бесповоротной твердостью заявляю об этом Вам, главе Правительству социалистического Казахстана и строящему счастливую жизнь всему Казахскому народу и с данным письмом обращаюсь к Вам и прошу о предоставлении мне возможности показать и доказать свое бесповоротное перерождение, окончательную перековку, свою преданность социалистической Родине на деле, на творческой работе, в частности на литературной творческой работе, дав мне возможность печататься в Казахстане, прошу предоставить мне возможность доказать, что служившее долго и преступно реакции и казахской контрреволюции мое перо, после перековки, после перевоспитания меня советской трудовой политикой, будет честно, преданно и, надеюсь, плодотворно служить социалистической Родине. При этом письме прилагаю три стихотворения, как образцы моего творчества последнего времени. Одновременно довожу до Вашего и всего социалистического общества, сведения, что в настоящее время я начал работать над темой, где ставлю себе художественный показ единственно правильной в мире советской исправительно-трудовой политики, где, в поэме, будут даны типы двух казахов – преступника бытовика и преступника-националиста и пути исправления, перевоспитания их при одновременном показе неподдавшихся и поддающихся исправлению заклятых врагов народа, отбросов ощества. М. Джумабаев. 21 мая 1937 года» (Қ.Алдажұманов, Ақынның соңғы үміті. «Қазақ әдебиеті». 21.08.1992). ххх Обвинительное заключение (Түпнұсқадағы орфография бойынша) 1930 года, марта «12» дня, Я, Пом. Нач. 2-го Отделения Восточного Отдела ОГПУ, ПАВЛОВ, рассмотрев следдела №78754 по обвинению БАЙТУРСУНОВА Ахмета, ДУЛАТОВА Мир Якуба и друг. В числе 44 человек, присланного из ПП ОГПУ по Казахстану и дополненного следствием в ОГПУ – Москва НАШЕЛ: После февральской революции в Казахстане возникла националистическая партия под названием «Алаш», объединившая в себе казахскую нацинтеллигенцию. В декабре 1917 года по инициативе лидеров партии «Алаш» был создан общекиргизкий съезд, который объявил автономию Казахстана (Киркрая) и выбрал правительство, называвшееся «Алаш – Орда». После этого по всему Казахстану «Алаш-Ордынское» правительство, совместно с русским белогвардейским казачеством, разагнало советы, восстановило земские учреждения и гражданские комитеты. Революционных работников, продолжавших работать в пользу Советской власти, «алаш-ордынцы» подверли преследованию и расстрелам. Были созданы (Тургай) военные отряды, возглавляемые военным советом, состоящим из ИСПУЛОВА, ДУЛАТОВА, БАЙТУРСУНОВА и других. Эти отряды вели вооруженную борьбу с партийзанскими красными отрялами: ЖИЛЯЕВА, ТАРАНА и друг. (ТАРАН расстрелян Алаш-ордынским военным советом) (см. показ. ДУЛАТОВА М. Я. Л.д. 20. 1У). Весной 1918 года «Алаш-Ордынское» правительство обратилось к белому сибирскому правительству о взаимном признании автономии. Последнее дело уклончивый ответ и «алаш-ордынцы», прервав с ними переговоры, обратились к Саммарскому Комитету Учредительного Собрания. Комитет Учредительного собрания признал «Алаш-Ордынское» правителство и Казакскую (Киргизкую) автономию. Вскоре состоялось уфимское совещание, избравшее Директорию. На совещании представители «Алаш-Орды» шли вместе с эс-эрами и меньшевиками. Здесь же «Алаш-Ордынцы» связались с ВАЛИДОВЫМ. Директория перед своей ликвидацией постановила считать центральное правительство «Алаш-Орды» распущенным. Оставшееся западное правительство (объединяло: Закаспийскую, Уральскую и Букеевскую Орды) в союзе с уральскими и оренбурскими казаками и башкирами вступило в открытую борьбу с Соввластью и проесидинилось к генералу ТОЛСТОВУ. Восточное же (объедениняло Тургайскую, Акмолинскую, Семипалатинскую и Семиренченскую области) вступило в связь с Колчаковским правительством и ДУТОВЫМ (Тургайский военный совет). Разгром Колчака и белых правительств заставил «Алаш-Ордынцев» вступить с советской властью в мирные переговоры и к ним была применена амнистия, прощавщая всю их контр-ревлолюционную деятельность. С этого времени «Алаш-Орда», как партийная и правительственная организация, прекратило свое существование, но сохранило контрө-революционное ядро и продолжала свою антисоветскую деятельность. БАЙТУРСУНОВ и ЕРМЕКОВ, находясь в начале 21 года в Москве, вели переговоры с находящимся здесь ВАЛИДОВЫМ: «... Сговорились о необходимости создания тайной организации...» Ценром организации был выбран Оренбург. В организацию входили БАЙТУРСУНОВ, БУКЕЙХАНОВ, ОМАРОВ Эльдес, БОЛГАМБАЕВ, АДИЛЕВ Диньмухамед и другие. В конце зимы 1921 года по иициативе ДУЛАТОВА и ДОСМУХАМЕДОВА Халиля была создана такая же организия и в Ташкенте. Обе эти организации связались через специальных представителей с ВАЛИДОВЫМ, находящимся в то время на нелегалном положении в Бухаре, и возглавляющим средне-зиатскую контр-революционную организацию. После переговоров с руковиделями с руководителями и бегства ВАЛИДОВА заграницу, «Алаш-Ордынцы» переменили свою тактику проникновения в советский аппарат ( особенно Наркомпрос и печать), в партию и т.д. «...Организация, как раньше, уже не выступала... Организация, как таковая, как будто уже не существовала, но старые члены организации друг друга находили, друг с другом были связаны, находили общий язык, по признаку принадлежности к организации. В то время в Кзыл-Орде, да и за последний период члены организации – национальносты, старались впитыватьс в советские уреждения и предпринимали известные меры предосторожности» (Показания АДИЛЕВА, л.д. 94 т. 1-а). Кроме того, «Алаш-Ордынцами» было проведено совещание, на котором решили, по мере возможности, проникнуть и в партию с целью захвата руководящих советских постов,. В этот период наибольшую активность «Алаш-Ордынцы» проявили в области обработки молодежи (нелегальный литературный кружок («Алка» в Москве), который был связан с Оренбургом, Кзыл-Ордой и Ташкентом и пропагандировал через казпечать свои идеи. После бегства заграницу ВАЛИДОВА и Мустафы ЧОКАЕВА «Алаш-Ордынцы» устанавливают с ними нелегальную связь. Для этого в первую очередб использовывались, командированные заграницу на учебу, члены организации БИТЛЕУОВ и БЕРЕМЖАНОВ. В 1927 года со времени англо-советского разрыва и конфикации байского имущества в Каъахстане, обвиняемые лидеры «Алаш-Орды» ДУЛАТОВ, БАЙТУРСУНОВ, ИСПУЛОВ И ГАББАСОВ стали готовиться к уходу в степь для того, чтобы «поднять всеобщее казахское движение» (из показаний АДИЛЕВА л.д. 6 т. 1 у). Установка на организацию вооруженного движения в Казахской степи вытекала из следующей оценки «Алаш-Ордынцами» политической обстановки: «... 1927 г. в этом году положение советского правительство ухудшалось из за порчи англо-советских отношений, дискуссии, направления троцкистской группы, и мы под этим настроением думали о возможности войны...» (Дулатов, л.д.17 т.1У). С началом же войны «Алаш-Ордынцы» связывали падение Соввласти: « если возникнет война Советское правительство рухнет.....» (Дулатов, там-же). Отсюда вытекала установка на организацию вооруженного востания. Подготовка к уходу в степь и организации там вооруженного движения велась, хотя и не планомерно, в течение ряда лет. 1) С 1925 года шла контентрация сил. Устанавливались тесные связи между лидерами «Алаш-Орды» в городе (ДУЛАТОВ) и байскими алаш-ордынствующими элементами в ауле (главным образом на родине лидеров «А-О»). 2) «Алаш-Ордынцы» в первую очередь предполагали в этих целях использовать байские вооруженные шайки, которым тогда же ДУЛАТОВ давал директива держаться в стороне от властей и ближе к китайской границе с тем, чтобы в нужный момент можно было бы скрыться в Западний Китай. Свое выступление «Алаш-Ордынцы» связывали с сопротивлением компании по конфискации имущества: «... Подготовка к восстанию велась еще с прошлого 1928 года, с момента проведения компании по конфискации байских хозяйств ...» ( Показ. НАУРЗБЕКОВА Ормамбека, один из главарей Кустанайского к-р, выступления л.д. т.) Контрреволюционное выступление в Кустанайском округе явилось как раз следствием этой подготовки «Алаш-Ордынцев». Следственными материалами, находящимися в настоящем деле доказана следующая к-р. деятельность, проходящих по делу лиц: 1.Создание в 1921-22 г.г. подпольной организации. Впоследствии они проводили антисоветскую деятельность и связывались между собой на основе личных связей «..по признаку принадлежности к организации...» жүктеу/скачать 3 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|