Учебное пособие к спецкурсу «История холодной войны» для студентов гуманитарных факультетов

С. Ю. Шенин

ИСТОРИЯ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ

Учебное пособие к спецкурсу «История холодной войны» для студентов гуманитарных факультетов

Издательство Саратовского университета 2003
УДК [9 327 54}(47+57+73){075 8) БЕК 63 3(2)63*73+63 3{7)я73 Ш47

Рекомендуют к печати:

Кафедра истории нового и новейшего времени

Доктор исторических наук В С Мирзеханов

Доктор исторических наук Л Н Николаев

Шенин С. Ю.

Щ47 История холодной войны: Учебное пособие к спецкурсу «История холодной войны» для студентов гуманитарных факультетов. — Сара­тов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003. - 32 с. ISBN 5-292-03094-5

Холодная война - одно из важнейших явлений второй половицы XX века В данном пособии рассматриваются основные проблемы этого явления, его развитие, историография Спецкурс «История колодной войны* в Саратовском государственном университете читается студентам дневного и вечернего отделений и является дополнением к курсу истории XX века Спецкурс построен по проблемно-хронологическому принципу, указаны темы лекций и список литературы

Для студентов и преподавателей гуманитарных факультетов и всех, интересующихся историей международных отношений.

УДК [9 327.54](47+57+73){075 8) ББК 63 3(2)63*73+63 3(7)я73

ВВЕДЕНИЕ

Таким образом, данный спецкурс является как бы дополнением к обще­му курсу. В этой связи его главной целью является выявление природы хо­лодной войны, ее места и степени влияния на сложнейшие процессы раз­вития человеческой цивилизации во второй половине XX века. Реализация этой цели невозможна без глубокого и детального изучения причин ее воз­никновения, выявления интересов, поддерживающих ее существование на протяжении полувека, определения факторов, влиявших на ее сложную эволюцию и, наконец, понимания закономерностей прекращения конфрон­тации. Особенно актуальным такой комплексный анализ представляется с точки зрения последствий конфликта для нашей страны, влияния на распад СССР, на формирование новых государств на постсоветском пространстве, на катастрофическое состояние современной России.

Курс построен таким образом, что различные аспекты холодной войны в большей степени анализируются с американских позиций, глазами амери­канской стороны. Советская составляющая холодной войны, советские факторы в определенной степени используются как дополняющие общую картину. Это обусловлено, во-первых, общим характером самого курса, а во-вторых, с точки зрения автора, тем, что американская сторона имела больше возможностей определять направление и характер конфликта.

Соответственно данный специальный курс строится на проблемно-хронологическом принципе, на фундаменте анализа деятельности сме­няющих друг друга администраций, ибо индивидуальность американских президентов и особенно партийность их подходов, играли важнейшее зна­чение в развитии советско-американской конфронтации. Курс содержит такие разделы, как историография и генезис холодной войны, история ее

Сам автор курса при его составлении пользовался большим количеством англоязычных, источников и литературы, преобладание которых (качест­венное и количественное) в современной историографии отчетливо ощу­щается. Однако, в силу ее недоступности для студентов и сложности обра­ботки (например, проблема перевода), автор не стал предлагать ее в качестве основной для подготовки к экзаменам. Именно поэтому, список литературы, помещенный в конце пособия, составлен исключительно из базовых русскоязычных источников и аналитических работ.

Лекция 1. Историография холодной войны развивалась под заметным влиянием политических и экономических интересов элит обеих супердер­жав, которые были исключительно заинтересованы в оправдании своих действий и обвинении противника во всех негативных для своих народов и всего человечества последствиях конфронтации. Особенно отчетливо это стремление проявляется в попытках двух «ортодоксальных» школ - совет­ской и американской - переложить друг на друга ответственность за развя­зывание холодной войны. По сути, этот вопрос - вопрос ответственности за начало конфликта - стал центральным во всей мировой историографии холодной войны.

Так, американские представители этой школы до сих пор утверждают, что только экспансионистские устремления ленинско-сталинского социа­лизма и необходимость остановить его, чтобы защитить ослабшие демо­кратии Запада, и вызвали вмешательство США в мировые проблемы. Со­гласно этой традиционной точке зрения одной из главных причин этого экспансионизма стала параноидальная личность Сталина, его амбиции, идеологический фанатизм и жестокие репрессии. Соединенные Штаты, со своей стороны, проводили чисто оборонительную политику, недостаточно активно и с опозданием реагировали на провокации советских лидеров. Эта точка зрения опиралась в основном на мемуары ведущих политиков США того времени'.

Что касается советских «ортодоксов», то на протяжении всего послево­енного периода они утверждали, что причиной холодной войны стали гегемонистские имперские устремления американского правительства, кото­рое, в свою очередь, подталкивалось к внешней экспансии крупным частным капиталом. Однако, поставив под контроль страны Западной Ев­ропы и Латинской Америки, американское правительство столкнулось с непреклонной волей Советского Союза и стран социалистического лагеря. Пытаясь подавить это сопротивление и опасаясь за рост популярности

5
идей социализма в мире, США и начали «холодную» подготовку к боль­шой «горячей» войне против СССР².

Эта точка зрения неожиданно нашла некоторую поддержку в рамках «ревизионистского» направления западной историографии, которое впер вые отчетливо заявило о себе в конце 60-х гг. «Ревизионисты» полагали, что именно США несут основную ответственность за возникновение хо­лодной войны С самого начала стратегической целью американской ад­министрации являлось переустройство мира в соответствии с либерально-капиталистической моделью, в рамках которой Америка имела бы неоспо­римые преимущества и закрепила бы свое мировое лидерство («Pax Ameri­cana») Однако Советский Союз не разделял этих планов, и своей активно­стью в Европе, фактически, расстраивал их, Пытаясь подавить эту активность при помощи экономических рычагов, атомной дипломатии и т. д., США игнорировали законные интересы Кремля При этом советские ли­деры проводили скорее оборонительную, а не наступательную политику³.

Лекция 2. Бескомпромиссная схватка «ортодоксов» и «ревизионистов» вызвала у части исследователей желание найти объективные истоки гло­бального конфликта Возникшая на этой волне «постревизионистская» школа объясняет возникновение холодной войны естественными и нормальными противоречиями геополитического характера, а не злой волей вождей или идеологической непримиримостью двух супердержав. Призна­ется даже то, что Соединенные Штаты стремились к созданию империи, однако она носила оборонительный характер (концепция «империи по приглашению»)⁴.

Вслед за этими тремя самыми авторитетными школами в историографии холодной войны возникло еще несколько влиятельных направлений. Осо­бое место в этом ряду занимают представители политологической школы «теории режимов», которые рассматривают холодную войну в качестве своеобразного «режима безопасности» для формирования послевоенного нового мирового порядка⁵.

² См. Сивачев Н В Язьков Е. Ф. Новейшая история США, 1917-1972 М, 1972 Гл IV, Историография новой я новейшей истории стран Европы и Америки / Под рад И С Галкина и др. М, 1977 Разд. II. гл 3, История международных отношений и внешней политики СССР / Под ред. В. Г. Трухановского. М., 1964. Гл 3.

См. , напр. Williams W The Tragedy of American Diplomacy N Y , 1959, Kolko J. and Kolco G. The Limits of Power The World and United States Foreign Policy, 1945-54. N.Y., 1972.

" Cm Gaddis J L The United States and she Origins of the Cold War, 1941-47 N -Y, L972,MayE "Lessons' of the Past N-Y.1973.

⁵ Cm Nve J S Nuclear Learning and US- Soviet Security Regimes И International Or­ganization 41,3 Summer 1987.

6
Очень привлекательную трактовку предлагают теоретики школы «мир-системного анализа», которые видят в холодной войне инструмент созна­тельного раздела сверхдержавами нестабильных слаборазвитых регионов мира на сферы влияния и контроля.

Кроме названных здесь вполне сформировавшихся полноценных науч­ных школ можно указать и на множество других групп исследователей, которые также предлагают достаточно серьезные и обоснованные гипоте­зы В них возникновение холодной войны объясняется, например, кон­фликтом «сталинизм — атлантизм» , ошибками «системы коммуникаций» , неспособностью мирно поделить Восточную Европу,⁹ последствиями «атомного шантажа»¹⁰ и т.п.

Однако во второй половине 90-х гг. наметился некоторый историогра­фический «перелом» в пользу большей однородности позиций исследова­телей В основном это стало следствием большей доступности документов из советских и восточноевропейских архивов после падения коммунисти­ческих правительств На основании анализа новых материалов группа за­падных исследователей сделала общий вывод о том, что серьезно ослаб­ленный Советский Союз, озабоченный в основном стратегическими проблемами безопасности и выживания в послевоенном мире, играл пассивную роль в процессе генезиса холодной войны. С другой стороны, в большинстве исследований последнего времени огромное значение прида­ется роли Сталина, особенности взглядов и поведения которого во многом определили жестокость и непоследовательность советской внешней поли­тики".

Лекция 3. Большая часть исследований российских ученых в 90-е гт. также была посвящена изучению роли Сталина в переходе от сотрудниче­ства к конфронтации с Западом В то время как одна группа исследовате­лей явно стремилась «демонизировать» личность советского вождя и виде­ла именно в ее субъективных качествах источник конфликта, а другая, напротив, считала, что он был реалистом и прагматиком, склонным ориен-

⁶ См. Wallersiem I Marx, Marxism-Leninism and Socialist Experiences in the Modem
World System N Y ,1989 P 9

⁷ Kaidor M The Imaginary War Understanding the East West Conflict Oxford, 1990
P 112-15

Шлезингер А Циклы американской истории МЛ992 С 310

См. Davis L Е The Cold War Begins Soviet - American Conflict over Eastern Europe Princeton, 1974

Логическим продолжением этой дискуссии стало серьезное изучение российскими историками проблемы внешней экспансии СССР и ее дви­жущих мотивов. В целом они не склонны рассматривать идеологию, «ре­волюционно-имперскую парадигму» как доминанту советской внешней политики, в том числе в послевоенный сталинский период Более того, в большинстве исследований подчеркивается ограниченность геополитиче­ских интересов СССР и предпочтение раздела «сфер влияния» с западны­ми державами¹³.

В этом контексте становится ясно, что у Сталина не было своего четкого представления о послевоенной внешней политике СССР, не было страте­гического плана, в том числе и намерений начинать глобальный конфликт, к которому он не был готов экономически. Российские исследователи склоняются к мнению, что главной причиной начала конфронтации была политика США - американцы отвергли раздел мира на «сферы влияния», отказались «заметить» ограниченность советской экспансии, усмотрели в СССР главную угрозу своим планам и взяли курс на вытеснение Москвы с завоеванных во время войны позиций. При этом американское и европей­ское общественное мнение было легко перестроено на «антисоветизм»¹*.

Большинство российских ученых полагает, что своеобразной «точкой невозврата» от холодной войны к сотрудничеству стало лето 1947 г., когда Сталин отказался от предложения участвовать в «плане Маршалла» Он ясно понял, что этот план направлен на изоляцию СССР и вытеснение его из Западной (и даже Восточной) Европы. Именно поэтому Москва органи­зовала контрнаступление, которое включало в себя такие меры, как созда­ние Коминформа, «консолидацию» своей сферы влияния в Восточной Ев­ропе в форме «советизации» и т.д.¹³

Очень важным для понимания процесса генезиса холодной войны явля­ется анализ германской политики Сталина. В отличие от западных ученых, российские исследователи склонны видеть в противостоянии Сталина аме­риканскому стремлению разделить Германию не простое упрямство или неспособность признать свое поражение, а последовательное и стратегиче-

¹² См. Zubok V. and Ushakov С. Inside the Kremlin's Cold War: From Stalin to Khrushchev. Cambridge, 1996

¹³См. Наринский М. Проблемы границ и сфер влияния (1939-1947 гг.) // Свободная мысль.1998. №3.

¹⁴См. Гайдук И К вопросу о создании «новой истории» холодной войны // Сталинское десятилетие холодной войны М . 1999

¹⁵См. Адибеков Г. Коминформ и послевоенная Европа, 1947-1956 М, 1994, На­ринский М. СССР и план Маршалла // Новая и новейшая истории .№ 2 1993.

8
ское желание создать единую нейтральную, пусть несоветскую, Германию, которая не угрожала бы СССР и не была бы интегрирована в НАТО¹⁶.

В целом за первые десять лет работы вне жестких идеологических рамок российские исследователи внесли значительный вклад в развитие совре­менной мировой историографии холодной войны Их главным достижени­ем за этот период явилось определенное сглаживание «острых углов», сближение полярных и конфронтационных подходов, которые сформиро­вались и господствовали в мировой историографии за предыдущие десятилетия.

Тема 2. ГЕНЕЗИС ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ (1940-1952)

Лекция 1. Первые этапы формирования послевоенного мирового порядка. Бреттон-Вудс и Ялта

Лекция 2. Смена курса администрацией Трумэна: «план Уильямса» и «доктрина Кеннана».

Лекция 3. Укрепляя «железный занавес»: «план Маршалла» и доктрина Трумэна».

Лекция 4. Директива NSC-68 милитаризация и «сдерживание по периметру»

Лекция 1, Лидеры всех трех союзных держав стали серьезно задумы­ваться о переустройстве мирового порядка задолго до окончания второй мировой войны. Особенно тщательно эти планы разрабатывались в адми­нистрации Рузвельта, поскольку подавляющая часть американской правя­щей элиты была согласна, что США, как сильнейшая мировая держава, должны будут взять на себя инициативу в этом вопросе.

Внутри администрации существовали две группировки, конкурировав­шие за право разработать планы мирового порядка. Обе группировки предполагали наличие интернациональных органов руководства этим по­рядком, но серьезно расходились в методах и структуре.

Первая, базировавшаяся в госдепартаменте (К. Хэлл, Д Ачесон, В. Клей­тон), предполагала строить мир на основе принципа «открытых дверей», международной экономической специализации и универсализма, т.е. на основе так называемого «многостороннего подхода». «Фритрейдеры-интернационалисты» из госдепартамента рассматривали Германию И Япо­нию в качестве «локомотивов» мировой многосторонней экономики, без которых европейские и азиатские экономические блоки не смогли нор­мально функционировать. Что касалось СССР, го, по их мнению, его вряд ли было возможно заставить играть по «общим правилам» и поэтому про­ще было изолировать.

9
Вторая группировка, лидеры которой стояли во главе казначейства (Г. Моргентау и Г Д. Уайт), видели будущий мир, состоящим из более изо­лированных и самостоятельных стран-сегментов. Эти сегменты должны были руководствоваться в своем послевоенном восстановлении и развитии кейнсианскими идеями (концепция «национального капитализма»). Кроме того, они считали необходимым максимально ослабить и исключить из мирового порядка поверженных Германию и Японию, а СССР, который неизбежно превратится в супердержаву, необходимо было интегрировать в мировой порядок, чтобы иметь возможность контролировать его поведе­ние (концепция «сдерживания через интеграцию»),

В начале войны президент Ф. Рузвельт склонялся к позиции лидеров «фритредерской» группировки. Результатом их сотрудничества стала «Атлантическая хартия» (1941г.), фактически провозглашавшая конец эпохи империй и закрытых экономических блоков. Однако к 1943 г., когда стало ясно, что военно-политическую мощь Британии и особенно Совет­ского Союза не удастся после войны проигнорировать, Рузвельт пришел к выводу, что радикализм в этом вопросе может только навредить - вряд ли союзники сразу согласятся на «открытые двери» или легко поддадутся по­пыткам их изолировать.

В этой ситуации американский президент стал откровенно поддерживать «ньюдиллеров» да казначейства, которые приступили к реализации своих планов формирования послевоенного мирового порядка уже в 1944 г., когда на Бреттонвудской конференции они продиктовали 44 стра­нам-участницам (включая СССР, которому были обещаны 10 миллиардов долл. «на восстановление») свою модель послевоенной мировой экономи­ки. Следующим шагом в выбранном направлении стала Ялтинская конфе­ренция, где политика сочетания «универсализма» и «баланса сил» (в лице ООН), исключения стран «оси» из мирового порядка и «сдерживания через интеграцию» в отношении Москвы получила свое дальнейшее развитие.

Сталин прекрасно сознавал, что в послевоенный период ослабленный СССР вряд ли сможет конкурировать с Америкой в процессах построения мирового порядка. Благоразумно отодвинув на весьма отдаленное будущее реализацию своих амбициозных планов мирового коммунистического гос­подства, он сконцентрировался на проблемах скорейшего восстановления. Поэтому, то исключительное место, которое отводилось Советскому Сою­зу в бреттонвудско-ялтинской схеме (репарации, ослабление германской угрозы, сфера влияния в Восточной Европе и т. д.), Сталина более чем уст­раивало.

Однако изменение к концу войны соотношения сил внутри американ­ской правящей элиты в пользу «глобального фритредерства», смещение международного военного баланса сил в сторону США (появление атом­ной бомбы) и смерть Рузвельта привели к устранению «международных

10
кейнсианцев» от участия в процессе миростроительства. Лидеры госдепар­тамента, полностью поддерживаемые новым президентом Г. Трумэном, немедленно приступили к радикальной смене курса.

Лекция 2. Не только стратегический, но и тактический (без промежу­точных этапов) переход к строительству мирового экономического поряд­ка на основе универсального принципа «открытых дверей» представлялся стратегам из госдепартамента как восстановление многосторонней схемы мировой торговли, существовавшей ранее под эгидой Британии и на осно­ве британской валюты - фунта стерлингов («план ключевой валюты» про­фессора Вильямса).

В первую очередь, данный план предусматривал ликвидацию всех видов торгового протекционизма через создание Всемирной торговой организа­ции (ВТО). Кроме того, повысить частную инвестиционную активность предполагалось через введение «золотого стандарта» и снижение опасно­сти мировой инфляции (которая неизбежно вытекала из деятельности рузвельтовского МВФ - свободный кредит всем, кто его пожелает, даже не­эффективным экономикам). Предполагалось, что главной практической мерой этого плана должно было стать предоставление Англии специально­го займа (в размере 6 миллиардов долл.) для стабилизации фунта. После чего размораживание колоссальных мировых запасов этой валюты должно было оживить всю мировую торговлю.

Совершенно очевидно, что «план Уильямса» был антикейнсианским и направлен против того, чтобы переходный период к миру «открытых две­рей» проходил через зону «национального капитализма». Он был нацелен на немедленное формирование «интернационального капитализма» на базе многосторонних отношений. Естественно, что этот план был неприемлем для СССР по своему либеральному определению, и естественно, что этот план предполагал конфликтные отношения с Москвой. Восстановление Германии как элемент этого плана для Сталина также исключалось.

Однако, по мнению стратегов из госдепартамента, эти неизбежные кон­фликтные отношения, при правильном их регулировании, могли и должны были сыграть конструктивную роль в осуществлении этого плана. Дело в том, что американское общественное мнение по-прежнему рассматривало Британию как конкурента, а СССР в качестве ближайшего союзника. И именно Москве, а не Лондону, оно было готово предоставить послевоен­ные займы. Кроме того, европейские страны также не были согласны с предложениями Вашингтона о восстановлении Германии. Если админист­рация сумела бы найти доказательства враждебности Советского Союза, то можно было бы, используя жупел советской или коммунистической угро­зы, нейтрализовать противников плана.

11
Концептуальное обоснование такого подхода было изложено в «доктри­не Кеннана». Основными ее тезисами были следующие: советский строй по природе своей является агрессивным, его главным инструментом явля­ется международный коммунизм, и, чтобы сдерживать эту идеологиче­скую агрессию, нужно за счет американской экономической помощи укре­плять «иммунитет» европейские стран к «коммунистической заразе» (концепция «сдерживания»).

Таким образом, переход администрации в 1945-46 гг. от плана «Уайта -Рузвельта» к плану «Унльямса - Кеннана» означал сознательное обраще­ние к конфликтной методике строительства нового мирового порядка. По сути, это означало, что в фундамент холодной войны был заложен первый из трех основных несущих блоков - экономико-идеологический,

Представив сталинские попытки сопротивляться уходу от рузвельтовской модели (отказ от ратификации бреттонвудских соглашений, политика в иранском Азербайджане и Польше, скороспелые требования германских репараций и т.д.) как проявление агрессивной коммунистической экспан­сии, стратеги из госдепартамента сумели в конце 1945 г. убедить конгресс в необходимости предоставить стабилизационный заем Британии. Правда, получили они только часть денег (3,2 млрд. долл.), а усилия получить ана­логичные займы для других европейских стран провалились. Новые по­пытки повлиять на общественное мнение в том же антикоммунистическом ключе (например, используя речь Черчилля в Фултоне) большого эффекта не имели.

Тем не менее, финансовая основа для реализации «плана Уильямса» появилась, и он стал осуществляться с начала 1946 г. Однако уже к концу этого года стало ясно, что -«план ключевой валюты» не срабатывает: запа­сы долларов из британского казначейства быстро растворились, фунт так и остался неконвертируемым, создание ВТО провалилось, европейские стра­ны выползали из послевоенного спада по одиночке, игнорируя многосто­ронние подходы и лежавшую в руинах Германию. В торговле процветал бартер, и, что самое страшное, активизировались экономические связи за­падноевропейских стран с Советским Союзом. Расчеты рушились, нужен был новый план воссоздания мировой экономики и новые еще большие деньги.

Лекция 3. Новый план создания мировой экономики, сформулирован­ный специалистами госдепартамента, серьезно смещал акценты по сравне­нию с «планом Вильямса». Во-первых, отсутствие ВТО должно было быть заменено принудительной интеграцией торговых связей по регионам (а не по империям), чтобы потом замкнуть регионы друг на друга. Во-вторых, центром европейской экономики, вокруг которого должны были формиро­ваться интеграционные процессы, становилась Германия (вместо Брита-

Предполагалось, что этот план будет «стоить» 20 млрд. долл. Учитывая прошлогодние проблемы с одобрением в конгрессе нескольких миллиар­дов для «плана ключевой валюты», получение такой суммы было более чем проблематично. Естественно, что проще всего было разыграть карту советской угрозы, как при принятии «плана Уильямса», но масштабы здесь должны были быть иные, поскольку на коку стояли деньги на порядок больше.

Однако Сталин не давал для этого повода: он пока не стремился консо­лидировать свою сферу в Восточной Европе и практически везде (кроме Германии) уступал под нажимом трумэновской политики «терпимости и твердости».

Тем не менее, повод был найден - экономическая катастрофа зимы 1946-47 гт. в Англии. С точки зрения геополитики это означало, что Великобри­тания перестала быть одной из трех держав-столпов, на которых покоилось все ялтинское геополитическое равновесие. Сферы влияния Лондона пре­вращались в «вакуумы силы», а, учитывая геополитическую активность Сталина, американские стратеги утверждали, что последний неизбежно постарается их заполнить. За счет этого Москва может настолько усилить­ся, что будет угрожать глобальным планам США.

Новая геополитическая концепция, обосновывавшая необходимость ак­тивного вмешательства в общеевропейские дела (в форме «плана Маршал­ла»), получила название «доктрины Трумэна». Она апеллировала к весьма своеобразно интерпретированным фактам советской активности в отноше­нии британских «сфер влияния», в первую очередь, Турции и Греции, а также к возможности прихода к власти в ряде европейских стран местных коммунистических партии. Антисоветская истерия нагнеталась еще по не­скольким направлениям. В результате было получено согласие конгресса на поэтапное (до 1952 г.) осуществление «алана Маршалла».

Реализация плана с самого начала была нацелена на раздел Европы, в первую очередь, через раздел Германии (концепция «двойного сдержива­ния»). Попытки Сталина, сочетая сигналы решимости и готовности к ком­промиссу, вернуть своих западных оппонентов в русло бреттонвудско-ялтинского процесса (особенно в отношении Германии) полностью игно­рировались администрацией Трумэна. В результате Сталин стал ускорять процесс «консолидации» своей сферы влияния в Восточной и центральной Европе, постепенно превращая ее в подобие имперской периферии.

Последним и самым отчаянным шагом предотвратить раздел Германии и свою изоляцию стала для Сталина попытка блокады Западного Берлина. Однако, наладив «воздушный мост», администрация окончательно похо-

13
ранила надежды Москвы на возврат к рузвельтовскому наследию и предъ­явила западной общественности еще одно доказательство коварства и аг­рессивности СССР.

В целом реализация в 1947/48 гг. конструкции «доктрина Трумэна» -«план Маршалла» привела к созданию двухполюсной геосистемы, что оз­начало формирование политико-идеологического блока всего комплекса холодной войны.

Несмотря на некоторые успехи в деле формирования двухполюсной сис­темы и некоторые сдвиги в Западной Европе в сторону усиления интегра­ции, снижения инфляции и отделения от советского блока, «план Маршал­ла» не достиг главного - ликвидации долларового дефицита и стабилизации валют. На фоне начинавшегося в США в 1949 г. экономиче­ского кризиса это означало, что план вряд ли сможет быть выполнен к 1952 г. В Вашингтоне начались поиски новых подходов.

Лекция 4. Было разработано несколько схем спасения «плана Маршал­ла». Все они в течение 1949 г. были в той или иной степени реализованы (наиболее помпезно был обставлен так называемый план «пункта-4»}. Од­нако в реализацию самого радикального плана, сформулированного в ди­рективе NSC-68, мало кто в администрации верил. Этот план предполагал достижение стабильности функционирования американской экономики и интеграции западноевропейских экономик за счет их милитаризации и рез­кого увеличения военных расходов в США - с 13,5 млрд. долл. до 40-50 млрд. долл.

Получить такие деньги после «плана Маршалла» было просто немысли­мо. «Доктрина Трумэна» не могла даже отдаленно объяснить необходи­мость таких расходов. Поэтому директива NSC-68 предлагала не только новые экономические подходы, но и геополитическое обоснование их не­обходимости.

В отличие от доктрин Кеннана и Трумэна, новое «сдерживание» должно было обеспечиваться не сохранением за собой нескольких ключевых инду­стриальных центров планеты, а контролем всего периметра соприкоснове­ния с границами соцлагеря. Потеря любого, самого слабого звена «пери­метра обороны» была чревата катастрофой, ибо неизбежно сработает «эффект домино» на основе факторов морально-психологического поряд­ка. Именно для контроля всего «периметра обороны» за счет обычных воо­ружений (атомная монополия к тому моменту была уже утрачена) и требо­валось такое количество американских денег.

Однако одобрение NSC-68 было делом маловероятным, поскольку в об­ществе господствовали настроения экономического классицизма и нега­тивного отношения к чрезмерной международной активности правитель­ства США. Взяв NSC-68 на вооружение весной 1950 г., администрация

Однако уже в июне 1950 г. требуемый для продолжения финансирова­ния строительства нового мирового порядка международный кризис воз­ник на Корейском полуострове. Хотя вокруг начала корейской войны очень много загадочного (некоторые специалисты говорят о провоцирова­нии этой войны администрацией - концепция «приглашения к агрессии»), тем не менее, искомый результат был получен: директива NSC-68 одобре­на и требуемые деньги выделены. Это означало, что в 1949-50 гг. в процес­се генезиса холодной войны был сформирован ее последний военный блок («гонка вооружений»). Конфронтация приобрела военный аспект.

Таким образом, появление феномена холодной войны было продиктова­но потребностями процесса строительства «Pax Americana». Холодная война была явлением многоплановым и велась в сферах экономики, поли­тики, идеологии и «гонки вооружений». Эти блоки формировались не од­новременно, поэтапно, и поэтому генезис холодной войны растянулся на 5 лет. При этом каждый этап этого генезиса четко соответствовал опреде­ленному этапу строительства основ американского мирового порядка и от­вечал интересам этого строительства.

Тема 3. ДУАЙТ ЭЙЗЕНХАУЭР И ГЛОБАЛИЗАЦИЯ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ (1953-IW»)

Лекция I. В пылу предвыборной борьбы за Белый дом республиканская партия и ее кандидат Д. Эйзенхауэр критиковали внешнюю политику Г. Трумэна по двум основным направлениям: во-первых, за колоссальные расходы, которые подрывали бюджет и разрушали национальную эконо­мику; а во-вторых, вместо трусливой концепции «сдерживания» комму­низма предлагалась доктрина «отбрасывания». Придя к власти, новый пре­зидент принялся последовательно выполнять свои обещания вести холод­ную войну, по сути, активнее, но с меньшими затратами.

Так, «новый взгляд» на обеспечение национальной безопасности пред­полагал значительное сокращение «обычных вооружений» в пользу более дешевого атомного оружия и его носителей (создание стратегических бом-

15
бардировщиков Б-52, МБР «Атлас» и т.д.). Соответствующим образом этот подход был сформулирован в доктрине «ядерного балансирования», т.е. «массированного ядерного возмездия» за любые попытки СССР использо­вать силу для расширения своего влияния.

Кроме того, новый президент отказался от использования американских вооруженных сил для разрешения кризисных ситуаций, сделав ставку на подрывные операции ЦРУ (Ирак, Гватемала и т.д.). В случаях с кризисны­ми ситуациями, требовавших активного военного вмешательства, Эйзен­хауэр был готов, по сути, капитулировать (Корея, Вьетнам). Понимая, ка­кую большую роль в стабильности его политических позиций играют жизни американцев, он сделал ставку на усиление системы блоков анти­коммунистической и антинационалистической направленности (НАТО, Багдадский пакт и т.д.), а также на заключение договоров о взаимной безо­пасности в основном с азиатскими союзниками (главным стимулом при этом являлось предоставление помощи). Очень искусно, используя особые отношения югославского и китайского руководства с Москвой, админист­рацией (госсекретарь Дж. Ф. Даллес) осуществлялась политика ослабления и «раскола» в коммунистическом лагере.

Однако в другой части своей программы Эйзенхауэр не был столь же последователен. Несмотря на активную антикоммунистическую риторику (президент очень боялся обвинений в «умиротворении» коммунизма со стороны маккартистов), администрация так и не перешла к политике «от­брасывания», не использовав для этого, например, ситуации берлинского 1953 г. и венгерского 1956 г. кризисов. Более того, делались серьезные ша­ги навстречу налаживанию взаимопонимания с советским руководством (Женева, 1955).

В стратегическом плане это объяснялось тем, что, по мнению админист­рации, СССР не представлял большой опасности для американских пла­нов. Существовавший раздел «сфер влияния» вполне устраивал Вашинг­тон, что проявилось, например, в отказе Эйзенхауэра поддержать осуждение ялтинских соглашений. Он не хотел искусственно создавать (как это делал Трумэн) и «вешать» на себя серьезные военно-политические кризисы, мо­гущие негативно повлиять на темпы стремительного экономического роста американской экономики. Если кто и угрожал реально экономическим планам администрации, так это национализм (в первую очередь, арабский), борьба с которым выходила к концу рассматриваемого этапа на первый план (Суэцкий кризис).

Что касается позиции Москвы, то пришедшие к власти после смерти Сталина «маленковские прагматики», а потом и Н. С. Хрущев, исходили в своих взаимоотношениях с США из следующих посыпок. Они полагали, что, во-первых, цепляться за бреттонвудско-ялтинские основы, как до по­следнего дня это делал Сталин, чтобы интегрироваться в систему, нет

16
смысла. Раздел мира на две части по идеологическому признаку уже со­стоялся и надо к этому приспосабливаться. Во-вторых, нет смысла сопер­ничать с Соединенными Штатами в военно-политической сфере - это то, чего ждет от Москвы Вашингтон. В-третьих, экономически ослабший Со­ветский Союз должен проводить конструктивную внешнюю политику, чтобы внешние кризисы не отвлекали от решения внутренних проблем.

Исходя из этого, послесталинским руководством был выбран курс на по­зитивные действия, на снижение напряженности со США (мирные ини­циативы в апреле 1953 г., соглашение по Корее, поведение во время перво­го тайваньского кризиса, женевский саммит и г д.), на всемерную под­держку стран советского блока и, самое удивительное, на активное про­никновение в те регионы слаборазвитых стран, которые являлись «сфе­рами влияния» Запада (Сталин, державшийся за ялтинские принципы, себе такого не позволял). Главным инструментом при этом стала советская тех­ническая и экономическая помощь, небольшая по размеру, но, как и аме­риканская, идеологически мотивированная.

Лекция 2. Таким образом, внутриэкономические приоритеты обеих сверхдержав продиктовали потребность в снижении напряженности в сфе­ре военно-политической конфронтации. Однако администрация, увлек­шись бюджетной экономией и борьбой с радикальным национализмом на Ближнем Востоке, «прозевала» активизацию СССР в экономико-идео­логической сфере, особенно в сфере помощи. В свою очередь, эта активи­зация подстегнула арабский антиамериканизм (Суэцкий кризис, распро­странение нассеризма, создание ОАР, переворот в Ираке). В результате для США возникла ситуация углубления «вакуума» на Ближнем Востоке, где, безо всякой прямой конфронтации с Вашингтоном, могло усилиться влия­ние Москвы и могла быть сорвана нефтяная поддержка планов европей­ской интеграции. Опасаясь развитая этих тенденций, Эйзенхауэр потребо­вал и получил от конгресса право на использование силы на Ближнем Востоке («доктрина Эйзенхауэра»).

Хрущев, продолжая делать примиренческие символические жесты (рос­пуск Коминформа, игнорирование полетов У-2, поощрение концепции «различных путей к социализму», призывы к запрету испытания ядерного оружия и т.д.), в свою очередь, сконцентрировался на дешевой программе ракетостроения, и, запустив спутник, по сути, поставил Эйзенхауэра на грань поражения в идеологическом конфликте. Администрация была вы­нуждена окончательно отказаться от ведения холодной войны «по дешев­ке» и без риска. Огромные средства были брошены в американское обра­зование (чтобы ликвидировать научно-техническое отставание) и в сферу помощи слаборазвитым странам. На Ближнем Востоке был проведен ряд

Тем не менее, общая стратегическая инициатива продолжала переходить к Москве. Особенно очевидно это стало после инцидента с самолетом-разведчиком У-2, который погрузил отношения двух руководителей в ат­мосферу открытой личной враждебности и сорвал саммит по Берлину в мае 1960 г. Конфронтация стала расползаться по планете все активнее, пе­рекинувшись даже на экваториальную Африку и Центральную Америку (Конго, Куба).

Кроме ослабления общих позиций, еще одним неприятным итогом пре­зидентства Эйзенхауэра стало появление в США так называемого военно-промышленного комплекса, который стал практически независимым и не­управляемым участником холодной войны. Самодовлеющие интересы ВПК и его прямолинейное влияние на последующие администрации во многом предопределили кризисное развитие американской внешней поли­тики в 60-е годы.