Введение в понятийный

УДК 2-79(075.8) ББК 86.39я73 М29

Утверждено на заседании кафедры религиоведения Института теологии имени святых Мефодия и Кирилла Белорусского государственного университета 8 января 2007 г., протокол № 5
Рецензенты: доктор философских наук, профессор А. И. Осипов; доктор философских наук, профессор Т. П. Короткая

Мартинович В. А.

М29 Введение в понятийный аппарат сектоведения : пособие для студентов Института теологии БГУ / В. А. Мартино­вич. — Минск : БГУ, 2008. — 103 с. ISBN 978-985-485-841-8.

Пособие раскрывает основные понятия, теории, концепции и мо­дели современного теоретического сектоведения. Представлены воп­росы возникновения, развития и распада новых религиозных движе­ний. Рассматриваются проблемы харизматического лидерства, вхо­да, членства и выхода из сект и культов. Кратко отражена история и суть полемики различных школ сектоведения. Особое внимание уде­лено анализу самой сути феномена нетрадиционной религиозности в целом, а также его влияния на окружающую социокультурную сре­ду в частности.

Для студентов Института теологии БГУ.

УДК 2-79(075.8) ББК 86.39я73

ISBN 978-985-485-841-8
ВВЕДЕНИЕ

В XXI веке специалистам, работающим в гуманитарной сфе­ре и, в особенности, занимающимся вопросами религии и много­образия современных форм религиозности, необходимо знание основ теоретического сектоведения. Исследования в области со­циологии, психологии и истории религии, религиоведения и тео­логии, психиатрии и права составляют на сегодняшний день ос­новной корпус работ в этой области.

Спецкурс «Введение в понятийный аппарат сектоведения» рассчитан на формирование у студентов базовых знаний по все­му спектру основных вопросов и проблем современного теорети­ческого сектоведения. В спецкурсе раскрывается история и суть полемики различных школ сектоведения. Представлены фунда­ментальные теории и модели возникновения, развития и распада новых религиозных движений¹. Рассматриваются проблемы ха­ризматического лидерства, входа, членства и выхода из HPД. Особое внимание уделяется анализу самой сути феномена нетра­диционной религиозности в целом, а также его влияния на окру­жающую социокультурную среду в частности. Кроме того, пред­лагается общая система распознавания разнообразных форм и типов нетрадиционных религиозных образований, определения их места и степени значимости в общей структуре религиозности конкретного общества.

Целью данного учебного пособия является оказание помощи студентам в понимании изучаемых в спецкурсе тем и в работе с необходимой для этого литературой. Пособие включает в себя краткое изложение основных проблем, вопросов и теорий секто­ведения. Прилагается список литературы, изучение которой бу­дет способствовать не только глубокому усвоению материала лекций, но и позволит ознакомиться с некоторыми проблемами и вопросами сектоведения в рамках спецкурса, напрямую им не затрагиваемыми.

Существует мало областей в социоло­гии религии, представляющих боль­ший интерес, чем сектантство.

Питер Бергер


1. СЕКТОВЕДЕНИЕ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

В современном сектоведении не существует единого подхода к анализу феномена НРД. Научные и научно-популярные изда­ния, СМИ все чаще превращаются в арену бурных дискуссий о корректности и эффективности тех или иных методов исследова­ние нетрадиционной религиозности. В данном курсе лекций для систематизации всего многообразия подходов к НРД использует­ся переработанная и дополненная автором типология школ сек­товедения, изначально предложенная Айлин Баркер²². Так, все общественные организации и частные инициативы, научно-ис­следовательские учреждения, церковные группы и правозащит­ные центры, профессионально или любительски занимающиеся изучением деятельности НРД, условно можно отнести к одной из пяти школ сектоведения. Каждая школа исходит из специфиче­ских допущений относительно сектантства в целом, использует уникальные методы его изучения и преследует определенные це­ли, далеко не всегда включающие в себя необходимость достиже­ния глубокого понимания феномена сект.

I. Противокультовая (от англ. counter-cult), или конфессио­нальная, школа сектоведения занимается критикой учения, ре­лигиозных практик и деятельности НРД с позиций вероучения традиционных религий мира либо с точки зрения какой-либо идеологии. В первом случае это богословы и миссионерские цен­тры, защищающие основы вероучения своей Церкви и изоблича­ющие построения сект с позиций их вредности для духовного развития человека. Во втором случае это представители полити­ческих партий, критикующие секты за их несоответствие основ­ным положениям их идеологии. Сравнительный критический текстовый анализ лежит в основе методологии противокульта. Главная его цель состоит в предохранении последователей своей организации от чужеродных влияний и ухода в иные религиоз­ные и политические группы. Соответственно основная аудито­рия, на которую направлены работы этой школы, включает в се­бя членов и адептов той религии или идеологии, с позиций кото­рых ведется критика НРД.

Противокультовая школа стоит у истоков сектоведения и уходит своими корнями в древнюю христианскую апологетику. Формирование методов противокультовой школы можно просле­дить со св. Иринея Лионского, в 180—189 гг. н. э. написавшего книгу «Против всех ересей».

В зависимости от величины объема объекта критики эту школу можно разделить на три основные направления:

1. 
   консервативный противокульт — осуществляет тотальную критику как всех НРД и традиционных религий мира, так и многих «еретических» течений в рамках собственной религиозной организации или политической партии;
   
2. 
   умеренный противокульт — критикует исключительно НРД и допускает возможность мирного сосуществования с традиционными религиями мира;
   
3. 
   либеральный противокульт — критикует только некоторые особо опасные секты и культы и постулирует необходимость мирного сосуществования с мировыми религиями.
   

Можно говорить о существовании не только православного, католического и протестантского противокульта, но также о му­сульманской, индуистской, иудаистской, буддийской и других его разновидностях. К православному противокульту относятся дьякон Андрей Кураев, о. Серафим Роуз, о. Владимир Федоров, архим. Рафаил Карелин и др.

II. Антикультовая школа (от англ, anti-cult), сектоведения ставит главной своей задачей борьбу с сектами и нивелирование их влияния на окружающее общество. Основным способом борь­бы является создание отрицательного имиджа НРД в обществе посредством выявления негативной информации об их методах и формах работы со своими последователями, раскрытия материа­лов, так или иначе их компрометирующих. В качестве одного из основных источников информации о сектах выступают ретро­спективные свидетельствования бывших членов сект и людей,пострадавших от их деятельности. Работы антикультовой шко­лы отличаются описательным характером и направлены на рас­крытие всех реально или потенциально деструктивных составля­ющих НРД, При этом спектр действий представителей этой шко­лы сектоведения может варьироваться от четкого и обоснованно­го изложения и защиты своих позиций в судебном порядке, вплоть до организованного массового пикетирования и срыва различных мероприятий сект и культов.

Антикультовая школа представлена родительскими комитета­ми, светскими и церковными антисектантскими центрами, журна­листами, бывшими членами НРД, пострадавшими от их деятель­ности и т. д. Очень часто антисектантские центры этой школы спе­циализируются в своей деятельности на борьбе к какой-либо одной сектой или культом. Со стороны ученых к этой школе принадле­жит непропорционально большое количество социальных психоло­гов и психиатров. В последнее время наблюдается тенденция к уг­лублению и усилению теоретических оснований антикульта. Самы­ми известными в мире представителями этой школы являются Стивен Хассен, Маргарет Сингер, Роберт Лифтон и др.

В своих наиболее радикальных формах само сектоведение в антикультовой и противокультовой школах может принимать экстремистские сектоподобные формы. Ярким примером тому является рассмотрение сект как абсолютного зла, грозящего сов­ременному обществу, радикально влияющего на изменение всех основных его институтов и проникающего в руководящие струк­туры в первую очередь той страны, в которой находится сам сек­товед³. Реальные способности и возможности сект в данном слу­чае сильно преувеличиваются. Культивируется страх перед сек­тами и присутствует особая тяга к подробному обсуждению того, насколько страшны, ужасны, опасны и главное всемогущи и вез­десущи секты. Именно сектам приписываются все проблемы сов­ременного общества. Не учитывается весь спектр проблем и кри­зисов, которые сектам приходится преодолевать в борьбе за свое существование. Какое-либо адекватное понимание феномена сектантства в радикальном крыле антикультовой и противо­культовой школ сектоведения фактически отсутствует.

III. Академическая школа сектоведения занимается науч­ным изучением деятельности НРД и дистанцируется при этом от любых оценочных заключений как негативных, так и пози­тивных по поводу сект и культов. Здесь основной интерес пред­ставляют механизмы, структуры и принципы устройства и функ­ционирования сект и культов, вход и выход из них, вопросы членства в НРД, их история развития, формы работы с последо­вателями, вероучение, место и роль в окружающем обществе и т. д. Глубокое понимание феномена НРД является в этой шко­ле главной целью, а общенаучная методология — основным средством. В настоящее время проведено множество исследова­ний и написано большое количество серьезных работ, посвящен­ных сектам и принадлежащих ученым из самых различных об­ластей знания: социологии, психологии, психиатрии, религио­ведения, права, истории, этнологии и т. д. Основная аудитория, на которую направлены работы этой школы, включает в себя уз­кий крут ученых, профессионально занимающихся вопросами нетрадиционной религиозности в границах своих дисциплин.

Академическая школа сектоведения представлена главным об­разом научно-исследовательскими институтами, кафедрами НРД в различных университетах мира, профессурой факультетов социоло­гии, психологии, религиоведения и т. д. Большинство исследова­ний академической школы проводится в границах социологии ре­лигии. Среди известных ученых, принадлежащих к этой школе, можно упомянуть Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича, Родни Старка, Вильяма Бэинбриджа, Бенджамина Цаблоки и др.

IV. Правозащитная школа сектоведения ставит своей глав­ной задачей защиту прав и свобод индивида на исповедание лю­бого вероучения мира. Представители этой школы не занимают­ся изучением НРД. Их не интересуют ни возможные положи­тельные, ни откровенно отрицательные аспекты деятельности различных сект и культов. Правозащитная школа абсолютизи­рует право человека на свободу вероисповедания даже в тех слу­чаях, когда осуществление этого права может деструктивно ска­заться как на самом индивиде, так и на его ближайшем окруже­нии. Так, случаи коллективного самоубийства членов сект⁴ представляются как крайнее, но в общем и целом вполне допусти­мое следствие принципа свободы вероисповедания. Сбор инфор­мации о фактах нарушения прав и свобод индивида на свободу вероисповедания, информирование общественности и полити­ческих кругов демократических стран об их наличии, проведе­ние конференций и семинаров на соответствующую тему явля­ются главными формами и методами работы правозащитников.

Особая характеристика правозащитной школы заключается в том, что она постоянно оставляет без внимания факты наруше­ния прав и свобод представителей всех традиционных религий мира и делает особый акцент на НРД.

Данная школа сектоведения представлена главным образом международными правозащитными организациями, такими как Кестонский институт, Форум 18, Институт религии и права и т. д.

V. Прокультовая или апологетическая школа сектоведения ставит своей основной задачей оказание всесторонней поддер­жки и помощи НРД, и одновременно защиту их от нападок про­тивокультовой и антикультовой школ сектоведения. Последние обвиняются в безосновательном нагнетании в обществе страха перед сектами и культами. Представители этой школы видят из­начально в сектах и культах только хорошие и общественно по­лезные стороны. Любая критическая информация о НРД не вос­принимается по определению. Факты убийств и самоубийств в сектах и культах, например в Народном Храме, Храме Солнца, Аум Синрике, Небесных Вратах, Бэкбэккё и др., либо полностью игнорируются, либо интерпретируются в качестве редких ис­ключений из общего правила. Как правило, исследования сект и культов, проводимые представителями этой школы, обильно спонсируются самими изучаемыми НРД. Соответственно пред­ставлена эта школа как активными членами НРД, так и незави­симыми учеными, публицистами, журналистами, отстаивающи­ми их интересы. Нередки случаи, когда сами НРД инициируют аналитические статьи про самих же себя в серьезных научных журналах⁵. К наиболее известным апологетам НРД относят Гор­дона Мелтона и Массимо Интровини.

Противокультовая школа сектоведения в лице Православ­ной и Католической церквей оказала основополагающее влияние на все остальные школы. Так, с начала 1900-х и до конца 1950-х гг. подавляющее большинство представителей академи­ческой школы сектоведения создавало и развивало свои теории на основе анализа христианских сект. За этот период времени был обозначен основной круг проблем и вопросов, над изучением которых ученые работают до сих пор. При этом академическое сектоведение находилось в глубокой зависимости (от которой оно так и не смогло окончательно избавиться) от основополагаю­щей парадигмы христианского сектоведения, заключающейся в определении секты через ее всестороннее противопоставление Церкви (или в определении нетрадиционной религиозности че­рез противопоставление традиционным религиям). Данная пара­дигма была переведена на язык социологии религии Максом Ве­бером, Эрнстом Трельчем и Ричардом Нибуром, послужив осно­ванием для дальнейших исследований в области социологии сек­тантства. Другое фундаментальное влияние христианского сек­товедения на светское заключается в повсеместном распространении в последнем «содержательных» критериев отнесения той или иной организации к секте. Имеются ввиду все те случаи, когда суждение о сектантскости группы выносится исключи­тельно на основании анализа ее вероучения.

Для глубокого понимания проблемы сектантства необходи­мо знание основных теоретических конструкций и аргументаций всех школ сектоведения. Сектоведы и секты оказывают достаточ­но серьезное влияние друг на друга. Многие действия сект и культов объяснимы только при осведомленности о предшество­вавших мероприятиях сектоведов, и соответственно наоборот. Иначе говоря, параллельно с изучением деятельности НРД необ­ходимо исследование и анализ действий сектоведов, их анализи­рующих, против них борющихся и им же помогающих. Именно поэтому в различных школах сектоведения постоянно усилива­ется процесс саморефлексии и анализа теоретико-методологи­ческих оснований оппонентов. Все больше появляется работ по источниковедению и истории сектоведения. Само сектоведение претерпевает в современном мире целый ряд серьезных струк­турных и содержательных изменений.

Во-первых, все больше усиливается профессионализация и внутренняя специализация всех школ сектоведения в целом. Сам предмет и содержание полемики между разными школами становится все менее понятными для людей, не занимающихся профессионально вопросами сект и культов. Увеличивается ко­личество специализированных научных периодических изда­ний, полностью посвященных научному анализу и обсуждению актуальных проблем исследования сектантства. Особого упоми­нания заслуживают «Журнал современной религии» (Journal of Contemporary Religion), журналы «Новая религия» (Nova Reli­gion), «Журнал изучения культов» (Cultic Studies Journal), «Ересь» (Heresis), «Журнал альтернативной духовности и иссле­довании нью эйдж» (Journal of Alternative Spiritualities and New Age Studies), «Научное обозрение альтернативной медицины и аберрантных медицинских практик» (The Scientific Review of Alternative Medicine and Aberrant Medical Practices) и др.

Во-вторых, происходит объединение разрозненных центров и специалистов по изучению НРД в международные ассоциации в границах различных школ сектоведения. Увеличивается коли­чество специализированных международных конференций и пе­риодических изданий) целиком посвященных проблемам изуче­ния НРД. В качестве примера можно привести такие крупные объединения сектоведческих центров, как Международная Ассо­циация сектоведения с центром в США, Европейская федерация центров по исследованию и информированию о сектантстве с центром во Франции, объединение антисектантских организа­ций «Диалог» с центром в Дании и т. д.

В-третьих, начинают появляться серьезные инициативы со стороны академической школы сектоведения по объединению уси­лий антисектантской и прокультовой школ с целью глубокого всес­тороннего понимания феномена НРД в целом и смягчения постоян­но ведущейся очень жесткой полемики между обеими школами⁶.

В четвертых, усиливается всесторонняя политизация и идео­логизация большинства школ сектоведения. Конфликты вокруг сект все чаще ставятся в зависимость от политической ситуации в регионе. Секты и сектоведы все чаще попадают в поле зрения по­литиков и отдельных политических партий, стремящихся с их по­мощью решать свои сиюминутные проблемы. Ярким примером то­му является ситуация, складывающаяся вокруг секты фалуньгун, ставшей предлогом для систематических конфронтации США и Китая. Особую роль в политизации сектоведения и сектантства иг­рает государственный департамент США, делающий ежегодный доклад о свободе вероисповедания в различных странах мира. Сам интерес государственного департамента США к проблемам свобо­ды вероисповедания ставит на повестку дня вопрос о религиозных меньшинствах в политическом дискурсе большинства стран мира.

Сектоведы, в свою очередь, начинают поднимать вопросы политических форм сектантства (терроризм, национализм в его крайних формах выражения, тоталитарные режимы, диктатуры и т. д.). Появляются сравнительные аналитические исследова­ния террористических группировок и культов⁷.


2. КЛЮЧЕВЫЕ ПОНЯТИЯ СЕКТОВЕДЕНИЯ
История развития основных понятий сектоведения пред­ставляет интерес не столько из-за тех результатов, к которым она привела в настоящее время, сколько из-за множества тео­рий, которые она в свое время породила и которые не теряют сво­ей актуальности до сих пор.

Родоначальником академического изучения сект считается социолог Макс Вебер. В 1905 г. ученый разработал первую пара­дигму «церковь-секта», за рамки которой до начала 60-х гг. XX в. социология религии не выходила. Вебер видит в секте, прежде всего, небольшое свободное объединение добровольно вошедших в него индивидов, поддерживающих высокий уровень взаимной сплоченности и нравственной дисциплины. Секту характеризуют, кроме этого, равноправие внутри группы, наличие испытательно­го срока при приеме в члены, особое ощущение собственной из­бранности, скепсис по отношению к богословию церкви, а также своеобразное «кастовое высокомерие» ее адептов⁸. В противопо­ложность этому, церковь полагается Вебером как «учреждение по дарованию благодати», принадлежность к которому дается по факту рождения и является обязательной и, вследствие этого, не характеризует моральные качества ее членов.

Начиная с 1908 г. Эрнст Трёльч развивает идеи Вебера, но говорит в отличие от него не о принципиальном противопостав­лении понятий «секта» и «церковь», а скорее об их фактическом отличии друг от друга. Церковь понимается как мироутвержда­ющая организация, стоящая на службе у государства и правя­щих классов общества и представляющая мирской порядок как средство достижения сверхмирских целей жизни. Секта полага­ется как мироотрицающая небольшая группа, связанная с низ­шими слоями общества и непосредственно ориентированная на сверхмирские цели. Согласно Трёльчу, можно при желании от­казаться от самих терминов «церковь» и «секта», так как они оба представляют собой два вытекающих непосредственно из Евангелия и поэтому взаимосвязанных и одновременно отличаю­щихся принципа духовной жизни, а именно институциональ­ный, с претензиями на объективное дарование благодати по фак­ту принадлежности к организации, и индивидуальный, с претен­зиями на субъективную реализацию духовных идеалов и личной ответственностью за их достижение. Впоследствии Трёльч добав­ляет понятие «мистики», под которым понимает непосредствен­ные внутренние переживания бытия божественного, характери­зуемые радикальным индивидуализмом, дистанцирующим этот тип от какого-либо социального оформления⁹.

Третьим среди классиков раннего сектоведения является Ричард Нибур, предположивший в 1929 г., что «церковь» и «секта» располагаются на краях единого континуума. Ученый утверждал, что существует постоянный процесс зарождения сект в церкви, отделения от нее и последующего постепенного превращения отколовшихся сект снова в церкви. Начало этого кругового процесса Нибур видел в нарастающей неудовлетворен­ности людей слишком сильной погруженностью церкви в «мир­ские» дела и отсутствием в ней высокого уровня напряженности веры. В свою очередь, секты, под влиянием успешности своей деятельности, длительности существования и сильного роста ко­личества членов, превращаются в церкви. Особую роль в этом процессе играют рожденные в секте дети, которые самим фактом необходимости их воспитания и образования сближают ее с иде­алами и нормами окружающего мира, и которые в большинстве случаев, вырастая, выходят из нее. Таким образом, как секты, так и церкви просто не способны продолжительное время сохра­нять свои «сектантские» и «церковные» характеристики, не пре­терпевая при этом никаких внутренних изменений¹⁰.

Говард Бэккер в 1932 г. выдвинул концепцию четырех типов религиозной организации: церкви, деноминации, секты и культа¹¹. При этом в церкви он выделяет два подтипа: национальной и ин­тернациональной церкви. Однако в историю сектоведения Бэккер входит, прежде всего, как первый ученый, систематически разрабатывающий понятие «культа» (от лат. cultus — забота, поклонение).

Под культом Бэккер понимает разреженный, недолговечный и не стремящийся к самосохранению тип социальной структуры, при­надлежность к которой определяется свободным решением индиви­да следовать определенным религиозным верованиям и практикам ее характеризующих. Соответственно цель представителей культа состоит не в укреплении и развитии его структуры, а в достижении персональных экстатических переживаний, психологического чув­ства облегчения, духовного и телесного исцеления.

Кризис парадигмы «церковь-секта» проявился, прежде всего, в том, что, начиная с Бэккера, последующие ее представители зани­мались лишь увеличением количества промежуточных типов рели­гиозных организаций и усложнением критериев и характеристик их дифференциации, пытаясь таким образом описать постоянно увеличивающееся многообразие форм традиционной и нетрадици­онной религиозности. Классическим примерам таких достаточно известных, однако никакого продолжения и применения не полу­чивших типологий религиозных организаций являются работы Листона Поупа, предложившего в 1942 г. 21 характеристику орга­низации сектантского типа¹², Мильтона Йингера, с 1946 по 1970 г. разрабатывавшего шесть типов религиозных организаций¹³, Густаф­сона, в 1967 г. попытавшегося расширить раннюю дихотомию Трельча до четырех типов, игнорируя при этом тип мистики и оста­ваясь в рамках его же характеристик секты и церкви ¹⁴и др.

В 1962 г. Дэвид Мартин, развивая понятие «деноминации», утверждал, что далеко не все религиозные организации в момент их отделения от традиционной религии являются сектами соглас­но своим основным характеристикам¹⁵. По мнению ученого, в ре­зультате расколов и схизм появляются не только секты, но и дено­минации — умеренные, глубоко индивидуалистические религиоз­ные организации, не претендующие в отличие от церкви и секты на единственность спасения в границах своей организации и спо­собные на мирное сосуществование с другими религиями. Мартин считал, что в современном мире деноминации возникают преиму­щественно в либеральных, демократических обществах.

В 1963 г. Бэнтон Джонсон впервые четко сформулировал свой единственный критерий классификации религиозных организаций: привитие — отвержение окружающего мира¹⁶. Секта, по Джонсону, отвергает окружающий мир, а церковь его принимает. Проблемы, конфликты, напряженность между религиозной организацией и об­ществом свидетельствуют о ее сектантском характере.

Теория «напряженности» Джонсона, имеющая свои корни еще в концепциях Вебера и Трёльча, оказала и оказывает до сих пор огромное влияние на сектоведение. Целый ряд ученых, при­нимая «напряжение» как основную характеристику секты, раз­вивали и углубляли основные положения этой теории. При этом если по Джонсону напряженность инициируется, прежде всего, самой религиозной организацией, то в последующих исследова­ниях источник напряженности частично смещается учеными на само общество. Так, например, профессора социологии религии Вашингтонского Университета Старк и Бэинбридж в 1980 г. вы­деляют четыре фактора ответственных за формирование напря­женности между сектой и обществом:

1. 
   различие — неприятие норм, правил и стандартов общества, вера в чужеродные для общества доктрины;
   
2. 
   антагонизм — наличие претензий на собственную исключительность, неповторимость, сильное стремление к спасению
   внешнего погибающего мира, сочетающееся с боязнью оскверниться, подпав под его влияние;
   
3. 
   отделение — социальная изоляция членов и руководства группы от общения с внешним миром;
   
4. 
   отвержение — неприятие, недоброжелательное отношение со стороны рядовых членов общества по отношению к группе¹⁷.
   

В конце 60-х — начале 70-х гг. происходит смещение акцен­та с изучения сект на исследование культов, что было вызвано как минимум двумя основными причинами.

Во-первых, подавляющее большинство ранних попыток оп­ределения понятия «секта» базировались на исследовании хри­стианства и совершенно не учитывали множество нехристиан­ских религиозных организаций. С конца XIX в. в Европу и Аме­рику начинают проникать восточные религиозные учения. В 70-х гг. XX в. они становятся неотъемлемой составляющей нетра­диционной религиозности большинства стран мира.

Кроме того, по мере роста научно-технического прогресса, улучшения средств сообщения и массовой коммуникации, а так­же демократизации политической системы общества начали посте­пенно изменяться методы и формы работы уже существующих религиозных организаций. Назревала необходимость выработки новых подходов к определению феномена сектантства, учитыва­ющих все многообразие религиозных организаций, не вмещаю­щихся в имеющиеся представления о возникновении, структуре и динамике развития христианских сект, и не имеющих ничего общего с уже исследованными нетрадиционными религиями.

Во-вторых, в социологии религии возникает специфический интерес к исследованию именно этого, нового для науки типа рели­гиозной организации в связи с появлением целого ряда теорий се­куляризации:, в которых он рассматривался либо как симптом и признак окончательного распада и уничтожения религии в совре­менном мире, либо же наоборот, как доказательство ее способности к выживанию при любых изменениях окружающего общества. По мнению многих ученых того времени, именно понятие культа, при его соответствующей переработке, могло бы стать эффективным средством интерпретации и анализа новой религиозной реальности и соответственно целого ряда иных проблем. Социология новой ре­лигиозности рассматривалась как самое перспективное направле­ние исследований в границах социологии религии в целом.

В 1968 г. Джеффри Нэльсон представил первую фундамен­тальную концепцию культа¹⁸. Ученый дополняет предложенный Нибуром, Бэккером и др. континуум «церковь — деноминация — секта» еще одним континуумом «культ — устойчивый культ — централизованный культ — новая религия». Под культом Нэль­сон понимает группу, основанную на мистическом, психическом или экстатическом религиозном опыте, и представляющую собой фундаментальный разрыв с религиозной традицией общества, в которой она находится. Культы лежат в основании всех мировых религий. Секты способствуют разделению мировых религий на различные церкви, деноминации, школы, линии преемственнос­ти. Христианство, по Нэльсону, на ранних этапах своего развития являлось культом, кардинально отличающимся по своим ключе­вым характеристикам как от иудаизма, так и от языческих рели­гий того времени. Со временем оно превратилось в новую мировую религию, расколовшуюся в 1054 г. на Православную и Католичес­кую церкви и впоследствии породившую множество деноминаций и сект. На первой стадии развития культ представляет собой небольшую неформальную группу, не имеющую систематизирован­ного вероучения и развитых ритуалов. На второй стадии, стадии устойчивого культа, группе удается сформировать определенную организационную структуру, зафиксировать основы вероучения и наладить ритуальную деятельность. В случае основания филиа­лов и успешного осуществления контроля над ними можно гово­рить о централизованном культе. Развитое вероучение и риту­альная практика, устойчивая многоуровневая структура и, глав­ное, способность занять доминирующую позицию в окружающей социокультурной среде свидетельствуют, по Нэльсону, о возник­новении новой религии.

В 1972 г. Колин Кэмпбэлл выдвинул свою знаменитую кон­цепцию «культовой среды», принятую впоследствии в той или иной форме большинством сектоведов и ставшую одним из эффек­тивнейших инструментов анализа аморфной религиозности¹⁹. Кэмпбэлл определяет культ как слабоструктурированную, недол­говечную религиозную группу, не имеющую разработанного веро­учения и постоянного членства. Культов очень много, и они после своего возникновения достаточно быстро распадаются, уступая место непрестанно появляющимся новым культам. Ученый пред­лагает сместить основной акцент внимания с эфемерных и неста­бильных культов на ту составляющую нетрадиционной религиоз­ности, благодаря которой они существуют. Таким образом, Кэмп­бэлл выдвигает понятие культовой среды — культурной прослой­ки общества, имеющей глубокие исторические корни и включаю­щей в себя все девиантные вероучительные системы вместе с ассо­циируемыми с ними практиками: нетрадиционная медицина, ок­культизм, магия, спиритизм, парапсихология, мистицизм, НЛО, астрология, поиск потерянных цивилизаций, псевдонаука и т. д. Культовая среда включает в себя коллективы, группы и множество отдельных индивидуумов, разделяющих отдельные ее вероучи­тельные положения в индивидуальном порядке или в рамках ка­кой-либо ни к чему не обязывающей структуры (открытые лек­ции, семинары, клубы по интересам и т. д.). Единство культовой среды, по Кзмпбэллу, сводится:

• 
  к девиантности всех ее вероучительных составляющих по отношению к традиционной науке, религии, культуре;
  
• 
  синкретизму и взаимной толерантности ее компонентов, основывающихся на фундаментальном положении о существова­нии множественности равноценных путей познания истины;
  
• 
  взаимно пересекающимся и взаимосвязанным системам коммуникации и СМИ, ее составляющим: книги, газеты, журна­лы, аудио-, видеопродукция и др;
  
• 
  всеобщей установке на поиск истины, являющейся как ос­новным движущим мотивом для принятия какой-либо конкрет­ной вероучительной системы в рамках культовой среды, так и ключевым мотивом для оставления через некоторое время выбран­ной системы и перехода к новой.
  

Впоследствии понятие «культовой среды», или его более распространенный вариант «оккультной среды», превращается в один из самых устойчивых и распространенных терминов секто­ведения, обозначающих любые формы аморфной, не структури­рованной религиозности как всего общества в целом, так и от­дельных индивидов в частности. Появляется целый ряд работ, исследующих людей, формально не связанных ни с какой рели­гиозной организацией, но верящих в астрологию, порчу, сглаз, карму, НЛО, энергетических вампиров, снежного человека, пол­тергейст, привидения и другие аналогичные явления.

Рой Уоллис вошел в историю сектоведения благодаря своей ранней весьма необычной концепцией сект и культов, разработан­ной в 1975 г., которую он в 1984 г. дополнил новой и менее ориги­нальной типологией культов согласно их отношению к внешнему миру²⁰. Культы и секты, по мнению Уоллиса, по сравнению с церк­вями и деноминациями, есть девиантные религиозные организа­ции²¹. Однако культы отличаются от сект тем, что они, равно как и деноминации, обосновывают свое существование в границах так на­зываемой «плюралистической парадигмы истинности», то есть представлений о проявлении истины во множестве разных форм в разных религиозных организациях. Соответственно секты и церк­ви, по Уоллису, базируются на «индивидуалистической парадигме истинности» или представлении о существовании единственной и неповторимой истины в рамках своей собственной организации.

С середины 70-х гг. в Европе и Америке резко усиливается антикультовая школа сектоведения, ставящая главной своей за­дачей борьбу с сектами. Ее представители Маргарет Сингер, Фридрих-Вильгельм Хаак, Фло Конуэй, Джим Зигельман, Джон Кларк и др., основываясь на конкретных фактах (например, массовом самоубийстве Народного Храма в 1978 г., многочисленных обращениях людей, пострадавших от сект, и т. д.), ут­верждают, что главной отличительной характеристикой всех сект и культов является их деструктивное, разрушительное воз­действие как на физическое и психическое здоровье своих после­дователей, так и на окружающий их внешний мир. При этом считается, что единственной конечной целью всех сект является неограниченная политическая власть, деньги, доминирующее положение в обществе и т. д. В связи с этим развивается комп­лекс теорий контроля сознания, скрытого психологического влияния на индивида, вводятся и все более активно используют­ся такие термины, как «деструктивная секта», «тоталитарная секта», «промывка мозгов», «бомбардировка любовью» и др.

В это же время увеличивается количество непрофессиональ­ных заказных журналистских исследований, впадающих в раз­личные крайности и описывающих секты либо в светлых и ра­дужных тонах, как безусловно благополучные и беспроблемные организации, либо как источник всех несчастий и бедствий об­щества. В первом случае секты и культы просто покупали жур­налистов, щедро оплачивая им их исследования. Во втором слу­чае многие трагические события из мира сект вызывали мгно­венную, негативную реакцию, оставляющую без внимания систе­матическое исследование причин происходящего.

Сложившаяся ситуация вызвала реакцию в академических кругах. Появляются многочисленные предложения по выведе­нию из научного оборота терминов «секта» и «культ» из-за при­сущих им в общественном дискурсе негативных и позитивных смысловых коннотаций и замене их на понятия «новая религия» и «новое религиозное движение».

В работах западных сектоведов конца XIX — начала XX вв. понятие «новая религия» встречается достаточно регулярно, од­нако используется там скорее как дополнительная, качествен­ная характеристика сект, а не как независимый термин.

Первая систематическая разработка термина «новая рели­гия», равно как и введение термина «новое религиозное движе­ние» было впервые совершено в рамках японского сектоведе­ния²². Начиная с первой половины 60-х гг., после переводов ра­бот по сектоведению с японского языка эти понятия постепенно перенимаются в новом их значении западными учеными и пред­принимается попытка замещения ими понятий «секта» и «культ». Основным мотивом для перенятая этих терминов послужила их нейтральность в американском и европейском общес­тве. Интересно, что сторонники понятия «новая религия», ак­тивно выступающие против термина «секта», либо не знают, ли­бо целенаправленно игнорируют тот факт, что в самой Японии термин «новая религия» имеет в общественном дискурсе такие же негативные коннотации, как и термин «секта» в Европе²³. Тем не менее японские ученые под влиянием царящих в окружа­ющем их обществе настроений не спешат отказаться от приня­той в научных кругах терминологии. Некоторые ученые запада представляются, таким образом, более подверженными влияни­ям общества, чем их коллеги из Японии.

Однако нейтральность этого термина для американского и европейского сообщества еще ничего не говорит о его научной ценности. В 1980-х гг. была показана научная несостоятельность обоих новых понятий.

Во-первых, характеристика «новые» может употребляться лишь с целым рядом оговорок. История сектантства в Японии однозначно выявляет уместность этих терминов для данного ре­гиона: практически все секты появляются в Японии после 1800 г. и их, таким образом, можно охарактеризовать как «но­вые». Для Восточной и Западной Европы такую временную гра­ницу, до которой сект не существовало провести нельзя. По «но­визне» содержания своего вероучения современные секты и культы могут претендовать лишь на сильную переработку ка­кой-либо из древних религиозных или оккультно-мистических традиций. Ничего кардинально нового придумано ими не было и, по мнению Яна Ассмана и Эдварда Шилса, не могло быть при­думано в принципе, принимая во внимание как общие парадиг­мы развития любой религиозно-символической системы и тради­ции в любом обществе мира²⁴, так и формы их интерпретации новыми поколениями людей²⁵. Некоторые ученые выдвигали те­ории так называемой «структурной новизны», предполагая, что новые секты отличаются от старых более совершенными спосо­бами воздействия на сознание и подсознание индивида, а также новыми методами работы с внешним миром. Однако знакомство с историей сект XVI—XIX вв. позволяет предположить, что если и есть нечто новое у современных сект, так это не усиление, а ос­лабление способности контролировать своих последователей и воздействовать на них. В современном плюралистическом об­ществе сектам приходится прилагать гораздо больше усилий с целью оказания воздействия на людей, чем, например, утопичес­ким культам прошлых веков.

Во-вторых, характеристика «религиозные» также требует специальных оговорок. Ученые первой половины XX в. рассмат­ривали секты как явление исключительно религиозное. Однако впоследствии, при увеличении количества работ, посвященных исследованию основополагающих характеристик сект, их рели­гиозная природа стала ставиться под вопрос и полагаться лишь как второстепенная характеристика. Питер Бергер в 1954 г. ут­верждал, что сектантство можно найти не только в религии, но и также в политике, науке, литературе и даже искусстве²⁶. Появ­ляется целый ряд теорий, доказывающих существование огром­ного количества нерелигиозных форм сектантства.

Так, Аллан Эйстер еще в 1972 г. считал, что все институты общества, ответственные за производство и трансляцию в массы смысловых структур любого рода (религия, культура, политика, социальная сфера и др.), претерпевают в современном мире глу­бокие внутренние изменения, которые сопровождаются рядом кризисных состояний и всесторонним переосмыслением основа­ний и принципов своего существования. Эти процессы приводят к увеличению количества движений, также вырабатывающих смысловые структуры, но альтернативные традиционным смыс­лополагающим институтам общества. Те из них, которые возни­кают в области религии и имеют аналоги во всех остальных сфе­рах общества, Эйстер именует культами²⁷.

Другая, более распространенная теория, одним из родона­чальников которой является Роберт Джей Лифтон, приходит к аналогичным выводам о многообразии нерелигиозных форм сек­тантства исходя из совершенно иных посылок²⁸. Сектой, в дан­ном случае, считается любая организация, общество или группа людей, в которых осуществляется массированное воздействие на сознание и подсознание членов, нарушающее их фундаменталь­ные гражданские права и свободы. Соответственно имеется воз­можность как постепенного превращения любой уже существую­щей организации, при нарастании в ней психологического влия­ния на индивида, в секту, так и медленной потери сектой ее сек­тантских характеристик.

Эти и ряд других теорий еще до попыток введения терминов «новая религия» и «новое религиозное движение» поставили под вопрос феномен сект как исключительно религиозное явление.

В-третьих, лишь меньшинство существующих в мире сект имеет один и более филиалов как в стране своего происхождения, так и за рубежом и соответственно может претендовать на статус «движения». С другой стороны, подавляющее количество сект и культов органично вписывается в границы какого-либо «семейст­ва организаций», например, теософии, новой мысли, пятидесят­ничества, радхасоами, спиритизма и т. д., в рамках которых они возникают, развиваются и исчезают. Однако многие культы про­сто невозможно отнести к какому-либо «семейству» или «движе­нию», не сделав при этом целого ряда грубых допущений.

Несмотря на слабую теоретическую обоснованность, поня­тия «новая религия» и «новое религиозное движение» прочно закрепились в сектоведении, хотя им так и не удалось вытеснить из научного оборота термины «секта» и «культ».

В 1985 г. Старк и Бэинбридж предложили концепцию «геогра­фической обусловленности» понятий секта и культ²⁹. По мнению ученых, для точного определения статуса религиозной организации необходимо брать за основу конкретную страну, на территории ко­торой она действует и традиционные религии данной страны. Сек­тами, таким образом, будут называться религиозные организации, отделившиеся от традиционной для данной конкретно взятой стра­ны религии, и только на территориях тех стран, где доминирует та же традиционная религия, что и у них на родине. В странах с ины­ми традиционными религиями эти же секты необходимо называть культами, так как они радикально отличаются от доминирующей в стране религиозной среды. Соответственно, по мнению ученых, кришнаиты в Индии являются сектой, а в Америке и на террито­рии тех стран, где христианство является традиционной религи­ей — культом. В свою очередь, любые христианские организации, действующие на территории Индии, являются культами.

Вопрос определения основных понятий сектоведения остается открытым до сих пор. Одна из особенностей истории развития по­нятийного аппарата сектоведения состоит в том, что появляющие­ся принципиально новые подходы к определению нетрадиционной религиозности не вытесняют старые подходы, но лишь дополняют их. Так, в современной среде ученых можно встретить сторонни­ков теории Вебера, Трёльча, или, например, Джонсона. В настоя­щее время отсутствует единая общепризнанная система определе­ния ключевых понятий сектоведения. Таким образом, можно го­ворить, прежде всего, о накоплении теоретического знания в этой области и лишь затем о развитии отдельных его направлений.

Другая характерная особенность состоит в некоторой удален­ности попыток определения ключевых понятий секты, культа, НРД от всего корпуса остальных вопросов сектоведения, как будто бы не зависящих от того или иного решения проблемы. В лучшем случае выявляются особенности развития секты в рамках предла­гаемой концепции религиозных организаций. Примеры, когда ученый, основываясь на своих наблюдениях, описывает каждый тип религиозной организации через какой-либо набор характери­стик, не могут претендовать на серьезное место в сектоведении. Фундаментальные исследования, посвященные конкретным сек­там, показали всю критическую значимость индивидуальных осо­бенностей бытия той или иной религиозной организации. Тем са­мым был подорвал авторитет «описательных» определений типов религиозных организаций и поставлена под вопрос необходимость и применимость подобных «общих» понятий в целом.

Можно ли и нужно ли вообще пытаться описать столь разно­родный феномен нетрадиционной религиозности в рамках ка­ких-либо фиксированных терминов? Возможно, более корректно было бы говорить об его конкретных проявлениях (например, утопических культах, спиритизме, пятидесятничестве, уфоло­гии и т. д.) и их составных характеристиках, избегая опасных обобщений и концентрируясь на фактах, их интерпретации и объяснении? Ответ на эти вопросы не имеет в сектоведении од­нозначного разрешения. Как бы то ни было попытки определе­ния основных понятий сектоведения отходят постепенно на вто­рой план. В последние десятилетия ученые все чаще в своих ра­ботах либо вообще никак не определяют понятия секта, новая религия, культ и т. д., уделяя основное внимание другим проб­лемам сектоведения, либо отмечают, что предлагаемое ими опре­деление имеет чисто инструментальный характер в рамках их работы и ни на что большее не претендует.

Конец XX — начало XXI вв. можно охарактеризовать как время особого затишья и критического переосмысления векового опыта стремлений к понятийной ясности. В сектоведении проис­ходит смещение акцента с простого накопления фактов и ведения терминологических баталий на работу над разработкой универ­сальной парадигмы феномена нетрадиционной религиозности общества. Спор о терминах отходит на второй план, уступая место конструктивному анализу и разработке теорий, объясняющих и описывающих феномен сектантства во всех аспектах его бытия.

В 1994 г. один ив ведущих социологов религии Хосе Казанова говорит О глубокой неадекватности любых противопоставле­ний понятий церковь и секта в связи с радикальным изменением места и роли религии в современном обществе³⁰. Церковь, по Ка­занове, уже не является обязательным вседовлеющим институ­том общества, всегда и во всем поддерживаемым государством. Люди свободны уходить из церкви в любую другую религиозную организацию, а государство более не нуждается в ней как в ос­новной опоре. Церковь оказалась в условиях равной конкурен­ции с другими религиозными организациями и все сильнее тен­дирует в область схожих с деноминациями и сектами структур­ных реакций на окружающий мир. Секта, как и прежде, стре­мится к самосохранению и увеличению количества последовате­лей. Однако ситуация множественности вариантов религиозного выбора толкает ее к необходимости еще большего подчеркива­ния собственной исключительности и неповторимости, что уси­ливает в ней напряженность с окружающим обществом. Это под­держивает интерес к секте со стороны настоящих и потенциаль­ных последователей и одновременно тормозит ее развитие в сов­ременном плюралистическом обществе. Последнее все решитель­нее пресекает любые формы проявления религиозного фунда­ментализма и экстремизма в своей среде и требует от секты соб­людения и признания всех религиозных прав и свобод индивида, и в первую очередь признание права на существование иных ре­лигиозных организаций. Соответственно для своего выживания секта должна признавать эти права и свободы, вступая, таким образом, во внутренний конфликт со своей природой, включаю­щей в себя претензии на абсолютность собственного вероучения, уникальность своей организации, особую избранность ее членов и непринятие мирских норм и ценностей жизни. Баланс между внешним и внутренним давлением ³¹в направлении нивелирова­ния напряженности с окружающей социокультурной средой и необходимостью поддержания этого напряжения все чаще разре­шается в пользу сближения с миром.

По мнению Казановы, церкви и секты согласно их места и осо­бенностей реакции на окружающее общество тендируют в современном мире к образованию одного и единственного типа религиоз­ной организации — деноминации. Таким образом, ученый углубля­ет и несколько расширяет выводы о месте и роли деноминации в современном обществе, сделанные Дэвидом Мартином еще в 1962 г.

В 1997 г. Лорне Доусон, исследовавший методологические ос­нования разработки понятийного аппарата сектоведения, утверж­дал, что ни одна религиозная организация не может относиться только к одному типу в границах любой из существующих типоло­гий³². В зависимости от конкретного географического региона и времени проведения исследования, одна и та же религиозная орга­низация может одновременно классифицироваться в рамках нес­кольких типов, например, как секта, устойчивая секта или дено­минация. В связи с этим возникает проблема применимости ре­зультатов исследований сект и культов в одной стране мира к дея­тельности этих же организаций на территории других государств.

В настоящее время термин «секта» имеет более 100 альтерна­тивных наименований, передающих его различные смысловые от­тенки. Например: «возникающая религия», «движение возрожде­ния», «инновативное религиозное движение», «квазирелигия», «культовое движение», «молодежная религия», «неоновая рели­гия», «народный культ», «периферийная религия», «посттради­ционная религия», «психокульт», «религия кризиса», «светский культ», «спонтанный культ», «тоталитарный культ», «хрупкая хилиастическяя религия», «централизованный культ», «деструк­тивный культ» или, например, интересный, специфически бело­русский термин, не имеющий аналогов нигде в мировом сектове­дении: «неокульт» и т. д. Несмотря на многочисленные предложе­ния по выведению наименования «секта» из научного оборота, большинство ученых мира спокойно им пользуются, не придавая ему при этом никаких оценочных характеристик, и не опускаясь до журналистских дебатов, в которых этот термин употребляется с множеством как негативных, так и позитивных коннотаций.

В границах данного курса лекций под сектой будет пони­маться религиозная организация, отколовшаяся от традицион­ной религии мира. Соответственно культ определяется как ре­лигиозная организация, образовавшаяся в результате радикаль­ной инновации, т. е. в фундаментальном разрыве и дистанции с окружающей его религиозной средой. Секты и культы, вместе взятые, будут именоваться новыми религиозными движениями.