100 кратких жизнеописаний геев и лесбиянок

          Александр родился в столице Македонии городе Пелла в 356 году до нашей эры. Его отцом был македонский царь Филипп II, создавший после завоевания Греции конфедерацию городов-государств под своим управлением. Он также имел первоклассно организованную армию. Все эти достижения стали очень важными исходными обстоятельствами в судьбе его сына Александра.

          Когда в 336 году до нашей эры Филипп был предательски убит в театре одним из своих недоброжелателей, Александру было двадцать лет. Его первым шагом после восшествия на трон стало жестокое подавление мятежных волнений в Тракии и Илирии, возникших после смерти его отца. Затем все свои силы он направил на осуществление дерзкой мечты его отца: завоевание заклятого врага Греции — Персии, которая за два предшествующих столетия разрослась до гигантских размеров, простираясь от Средиземноморья до Индии. В 334 году до н. э. Александр начал поход на Восток, имея сравнительно небольшую армию в тридцать пять тысяч человек, что было несравнимо с силами персов. Он легко прошел Малую Азию — из всех городов только расположенный в горах Термессос не покорился ему, и он его просто обошел. В 334 году до н. э. в битве при Гранике и в 333 году до н. э. в битве при Иссе он столкнулся со всей мощью персидских войск и разгромил их. Города Тир и Газа пали пред ним, и в 332 году до н. э. он вошел в Египет, не встречая сопротивления. Здесь он на некоторое время остановился для восстановления сил, основал названный в свою честь город Александрию, получил титул фараона и был провозглашен египетскими жрецами живым богом.

          В следующем году он вторгся в Месопотамию, наголову разбив персидского царя Дария III в битве при Гавгамелах. Перед ним открылась дорога на Вавилон и на главные персидские города — Сузу и Персеполис. Завоевав их, он пошел еще дальше на восток, стремясь покорить дальние провинции теперь уже бессильной Персидской империи, вплоть до территории современного Афганистана. В 326 году до н. э. его армия дошла до предгорий Гиндукуша на севере Индии, но силы людей были уже на пределе, они истосковались по дому, армия опасно рассредоточилась на больших пространствах, и у его соратников не было желания продолжать поход. Горько разочарованный, Александр начал долгий обратный путь через пустыню, достигнув Сузы в 324 году до н. э. Весь последующий год он занимался воссоединением захваченных земель, реорганизовывал свою армию и планировал новые завоевательные походы — на Аравийский полуостров, в земли севернее границ Персидской империи, возможно, новый поход в Индию. Но в июне 323 года до н. э., находясь в Вавилоне, Александр внезапно заболел лихорадкой и спустя десять дней умер. Ему было тридцать три года.

          Александр был гениальным полководцем, за одиннадцать лет своей военной карьеры не проиграв ни одного сражения. Его авторитет лидера основывался на личном мужестве и харизме. Часто в самый переломный момент битвы он мог броситься в решающую кавалерийскую атаку и много раз бывал ранен, иногда серьезно.

          Завоевав огромную территорию, Александр умер, не провозгласив имени наследника, и сразу после его смерти начались междоусобные распри среди полководцев македонской армии. Были убиты мать Александра, его жены и дети. Великой империи не суждено было просуществовать долго, и она полностью распалась.

          Его владычество, однако, было не столько территориальным, сколько культурным. Воспитанный самим Аристотелем, Александр был убежден, что греческая культура превосходит все остальные, но в то же время он был покорен великолепием и развитостью культуры Персидской империи. Многие летописцы утверждали, что чем дальше на восток он продвигался, тем больше признаков восточной цивилизации приобретал сам; он часто облачался в персидские одежды и воспринял много тамошних обычаев. Возможно, наибольшим его достижением было соединение двух культур, его настойчивое стремление к тому, чтобы эти культуры взаимодействовали друг с другом. Чтобы символизировать этот процесс, он не только женился на дочери Дария III (как и на других азиатских принцессах), но и организовал Женитьбу Востока и Запада — ослепительный праздник, в ходе которого он женил тысячи своих македонских воинов на персидских невестах.

          Браки Александра всегда были обусловлены политическими целями; он почти не уделял времени своим женам. Судя по всему, его главной любовной привязанностью был его друг детства великолепный Гефестион. Как сообщает Плутарх, когда Александр прибыл в древнюю Трою, он возложил венок на могилу Ахилла, а Гефестион — на могилу Патрокла; явное и открытое признание их отношений: ведь из античной истории известно, что Ахилл и Патрокл любили друг друга. Когда Александр и Гефестион пришли к матери побежденного Дария, она приняла более высокого ростом Гефестиона за Александра и пала перед ним ниц. Александр затем ласково отверг ее извинения, произнеся: «Ничего страшного, уважаемая женщина. Все правильно — никакой ошибки нет. Он тоже Александр, как и я». Когда Гефестион умер, Александр был настолько неутешен, что приказал распять врача, не сумевшего спасти его друга. Историк Мари Рено назвала похороны Гефестиона «самыми пышными похоронами в истории».

          Античные авторы, Плутарх, Куртий и Афиний, упоминают также о любви Александра к евнуху Багоасу, который попал к нему из свиты Дария и был с Александром до его последних дней. Античные летописцы считали увлечение Александра Багоасом «слегка эксцентричным», но только не потому, что это был юноша, а потому, что он был «язычник». Идеал Александра заключался в единстве человеческой расы, который отнюдь не разделяли многие его соратники; связь своего военачальника с персидским юношей они считали такой же причудой, как и ношение восточных одежд. Мари Рено ярко описывает любовь Александра к Багоасу в своем романе «Персидский мальчик».

          Александр был не просто возглавившим победоносный поход военачальником: хотя его империя и быстро исчезла после его смерти, результат его завоеваний — свадьба Запада с Востоком — изменила ход развития мировой цивилизации. Что касается предмета нашей книги, то значимость Александра связана, с моей точки зрения, не столько с тем, что его любовь к Гефестиону является общепризнанной всеми античными летописцами, сколько с тем фактом, что он являлся гомосексуалом, чье имя прошло через мировую историю ярким маяком, по которому все геи могут ориентироваться, пытаясь определить свое место в этом мире. Более того, его пример является наглядным опровержением широко распространенного стереотипа: гомосексуалы якобы — это обязательно слабые и женственные создания. Именно потому, что он прославился как бесстрашный воин и одновременно как человек, испытывавший любовь к мужчинам, Александр входит в сотню самых значимых геев, хотя можно было бы добавить к этому списку имена Юлия Цезаря, Траяна, Фридриха Великого, Лоуренса Аравийского — людей, военный гений которых был настолько блестящим, что затмил — по крайней мере в общественном сознании — славные истории их любви к людям своего пола.

          Публиус Элиус Адрианус родился 24 января 76 года н. э. в городе Италика в римской провинции Баэтика, расположенной на юге современной Испании. Он был родом из династии римских военных ветеранов, осевших в этом краю за двести лет до его появления на свет: отсюда его имя Адриан, созвучное названию Адриатика. Когда его отец в 85 году н. э. умер, Адриан был отправлен под попечительство двоюродного брата своего отца Траяна — человека, которому суждено было в дальнейшем сыграть наиважнейшую роль в политической карьере Адриана. История не донесла до нас подробных сведений о юношеских годах Адриана. Известно лишь, что он прошел военную подготовку, жил некоторое время в Риме и увлекался охотой. Его молодость была типичной для будущего члена Сената: до 96 года н. э. он служил военным трибуном в разных легионах, расквартированных во многих провинциях.

          В 97 году н. э.Траян был усыновлен стареющим императором Нервой и в следующем году занял императорский трон. Адриан фактически стал одним из приближенных лиц нового императора. Он также был обласкан Люсием Сурой — наиболее могущественным политическим союзником Траяна и женой Траяна Плотиной. В 100 году н. э. он еще больше укрепил свои позиции, женившись на Вибии Сабине — внучатой племяннице Траяна. В последующие несколько лет его карьера продвигалась семимильными шагами. В 107 году н. э. он получил пост наместника провинции Нижняя Паннония, а в 108 году, когда умер Сура, он стал консулом. Но затем в течение примерно десяти лет его продвижение по лестнице власти вдруг затормозилось. Среди историков есть мнение, что в эти годы Траян находился под влиянием людей, бывших в оппозиции к Суре, а Адриан считался его протеже. Тем не менее можно считать, что в эти годы произошло еще одно важное событие в жизни Адриана — он стал магистратом Афин. Адриан всей душой полюбил этот город и в целом греческую культуру, за что злые языки в Риме окрестили его «грекоманом».

          В то время император Траян проводил наступательную военную политику, расширяя границы империи. В 117 году н. э. Адриан был рядом с ним во время похода в Парфянское царство. Траян поставил Адриана во главе прикрывающей тыл римской армии в Сирии, а сам продолжал двигаться на восток. Однако кампания закончилась неудачей, а самого Траяна поразила болезнь. Он вернулся в Рим. 9 августа 117 года Адриан узнал, что Траян усыновил его, что означало официальное объявление его наследником трона. 11 августа пролетела весть, что император мертв. Такое быстрое развитие событий пробудило во многих подозрение, что здесь не обошлось без заговора Адриана и Плотины, тем более что единственный, помимо Плотины, свидетель факта усыновления Траяном Адриана вскоре неожиданно умер. Как бы там ни было, за спиной Адриана стояла мощная сирийская армия и его политические позиции были сильны. Окончательно стабилизировали ситуацию быстрый суд и казнь четырех сенаторов, попытавшихся организовать мятеж.

          Адриан был одним из самых прославленных римских императоров — многие историки склонны считать, что именно при нем Римская империя достигла своего наибольшего могущества. Он отошел от агрессивной милитаристской политики Траяна, заключил мир с парфянами и даже вернул им захваченные земли. Сосредоточив свои усилия на возведении защитных сооружений вдоль границ империи, — в их число входит знаменитый вал Адриана в Великобритании, — он также воплотил в жизнь множество гражданских проектов: построил несметное количество дорог, мостов, акведуков, морских причалов. Во время своего правления он дважды объезжал провинции империи: в 121—123 годах — западные и в 123—126 годах — восточные. Возможно, в силу своего провинциального испанского происхождения он стал первым римским императором, рассматривавшим империю не только как Аппенинский полуостров, а как единое государство, включающее как западные, так и восточные провинции.

          Двадцать лет правления Адриана были мирными, если не считать восстания евреев в Палестине в 132 году, подавленного им три года спустя.

          Гениальный администратор, он создал мощный и развитый государственный аппарат, закрепил свод законов Римской империи, основал имперскую почту, ставшую передовым по тем временам средством коммуникации. Он также основал множество городов, включая Адрианополис (сегодня это город Эдерне в Турции). Будучи талантливым архитектором, он восстановил Пантеон в Риме и закончил строительство грандиозного храма Зевса Олимпийского в Афинах, чего не удавалось сделать в Течение почти пятисот лет. Наверное, самым великолепным сооружением, построенным в годы его правления, является дворец в Тиволи, вблизи Рима, где он собирал и демонстрировал гостям всякие диковинки, привозимые им из разных концов света. Его монументальный пантеон, созданный по его собственному проекту, сохранился до наших дней, нося название Кастель Сент Анджело.

          Имея репутацию эстета, писавшего неплохие стихи (некоторые дошли до нашего времени), Адриан среди прочего прославился тем, что совершал непростое восхождение на гору Этна в Сицилии и на Джабаль Агра в Сирии только для того, чтобы полюбоваться восходом солнца. Он стал первым из римских императоров, кто носил бороду, и потом эта мода распространилась на последующие поколения его преемников.

          В 123 году н. э., путешествуя по провинции Битиния на северо-востоке Малой Азии, Адриан повстречал томного, задумчивого юношу, которого звали Антиной. Нам мало что известно о нем, кроме того, что он родился предположительно в 110 году. Следующие после их знакомства семь лет император и этот юноша были неразлучны. В 130 году, когда они находились в Египте, Антиной утонул в Ниле. Обстоягельсгва этого происшествия были загадочными и дали почву для многих слухов: его убили недоброжелатели, недовольные его влиянием на Адриана, он совершил самоубийство из-за того, что не выдержал угрызений совести, считая свои отношения с императором «аморальными», или из-за того, что преодолел возраст, в пределах которого допускалось занятие педерастией — действа, совершаемого между эрастами (людьми более старшими по возрасту) и эроменосами (возлюбленными юношами). Были также разговоры о том, что он специально утопился, принеся себя в жертву во время выполнения некоего мистического обряда, посвященного тому, чтобы отвести от императора силы зла; может быть, под этим имелась в виду болезнь императора. Нам уже никогда не узнать этого. Но доподлинно известно, что Адриан был охвачен неутешимым горем. Он прилюдно горевал. Он приказал жрецам обожествить Антиноя и в его честь основал город Антинойполис, где каждый год проводились игры в честь молодого бога. Культ Антиноя распространился по всей империи; он был последним богом античного мира, заслужившим много проклятий от ранних христиан. Бесчисленные статуи отобразили его чувственную, меланхоличную красоту — до нашего времени сохранилось около пяти тысяч таких статуй. Все вместе они образуют большую отдельную группу в классической греческой скульптуре и во все времена являлись предметами восхищения ценителей прекрасного. В XVIII веке Йоханн Иоахим Винкельманн [21] назвал скульптурное изображение Антиноя «царственной славой искусства на все века», а поэт XIX века Альфред, он же лорд Теннисон, глядя на статую Антиноя в Британском музее, произнес: «Непостижимый битиниец... Если бы мы знали, что дано было знать ему, мы бы смогли понять античный мир».

          После трех попыток самоубийства Адриан умер в муках от неизвестной и неизлечимой болезни. Это произошло вблизи курортного места Байа поблизости от Неаполя 10 июля 138 года н. э. Он сам перед смертью написал свою надгробную эпитафию. К сожалению, высокая поэзия этих строк с трудом может быть передана переводом с латинского:

          Многие из римских императоров также могли бы быть включены в эту книгу по той простой причине, что римляне не придавали особого значения полу предмета своей любви. В «Упадке и крахе Римской империи» историк XVIII века Джиббон отметил, что в цепочке римских императоров от Цезаря до Клавдия только Клавдий имел «однозначно правильную» сексуальную ориентацию. Я поместил в свою книгу Адриана не только потому, что он был одним из величайших римских императоров, но также и потому, что он и Антиной были одной из самых великих влюбленных пар в истории человечества — к тому же оба были обожествлены. Ранние христиане ненавидели обоих за их «извращенную похоть», но были люди, у которых история этой любви вызывала трепет благоговения и почитания. Эта история и в наше время продолжает вдохновлять авторов — доказательством тому является блистательный роман Маргарет Йорсенар «Жизнь Адриана»(1951).

          Немногие правители оставили такой след в истории Римской империи, как Адриан. Немногие воплощающие красоту люди так сильно повлияли на развитие искусства, как Антиной.
16. СВЯТОЙ АВГУСТИН
[354 - 430]

          Августин родился 13 ноября 354 года в нумидийском городе Тагасте (в настоящее время это город Сок-Ахрас в Алжире). Его отец Патрициус служил чиновником римской администрации и не был христианином. Его мать Моника была христианкой. В детстве Августин не был крещен и не получил христианского образования; мало того, в одиннадцатилетнем возрасте он был послан учиться в школу в Мадауросе — центр римской языческой культуры и образования. Именно там он так глубоко изучил латинскую литературу.

          Он вернулся домой в 369 году и целый год провел в праздности, хотя успел за это время прочитать «Hortensius» Цицерона, что пробудило в нем интерес к философии. В следующем году он оказался в Карфагене, где приобщился к плотским соблазнам большого города, включая, естественно, гомосексуальные контакты.
          Как он позднее писал в своих «Исповедях»:

          «Я прибыл в Карфаген — город, где все вокруг меня источало негу запретной любви. Я до этого не знал любви и поэтому тянулся к ней, как мотылек к свету... Для меня любить и быть любимым было наслаждением, особенно если я мог еще и наслаждаться телом любимого человека. Тем самым я загрязнял родник дружбы мерзостью сладострастия. Я замутнял ее чистый поток адской похотью, и все же во всем своем непотребстве и аморальности я не мог остановиться и вел беспутную жизнь суетного горожанина. Я очертя голову ринулся в любовь и жаждал быть поглощенным ею».

          Он обратился в манихейство — восточную смесь христианства и других религий, основу которой составляло учение о дуализме добра и зла, переселении душ и возможности спасения. Историк Джон Босвелл в книге «Христианство, социальная терпимость и гомосексуальность» пишет:

           «Большинство манихеев считало грехом все формы сексуальности... Но гомосексуальные удовольствия многими из них рассматривались менее серьезным прегрешением, чем гетеросексуальные акты, так как: (а) никто не пытался создать вокруг этого ореол ложной святости, чем грешили многие гетеросексуалы, объясняя зовом природы потворство своим похотям, и (б) в грех не вовлекаются новые души, как это происходит в результате гетеросексуальных контактов, когда на свет появляются дети».

          Как раз в то время Августин возобновил свою дружбу с молодым человеком из христианской общины, которого он знал еще в детстве, и совратил его с пути истинного. Их отношения, продлившиеся без малого год, были для Августина «приятнее и нежнее всего приятного и нежного, что приходилось испытывать в жизни». В последующие годы в своих «Исповедях» Августин благодарил всемилостивую руку Господа, пославшего на этого юношу болезнь, во время которой без ведома Августина семья крестила его и «он был отвращен от моей безумной страсти, к моему утешению сохранив свою душу для неба. Через несколько дней, когда меня не было, болезнь обострилась и он скончался».

          Неспособный до поры до времени видеть неисповедимые пути Господни, молодой Августин был потрясен случившимся: «Все, что я разделял с ним, без него превратилось в мучительную пытку... Я удивлялся тому, что вместе с ним не умерли все смертные, настолько диким казалось мне то, что умер он, которого я любил так, что он казался мне бессмертным. Еще более странным мне казалось то, что он умер, а я жив, как будто он был моим вторым «я». Кто-то хорошо сказал о своем друге: «Он был второй половиной моей души». Я чувствовал, что моя душа и его душа были единой душой, заключенной в двух телах. Жизнь моя превратилась в кошмар. Я не желал жить, лишившись половины самого себя, и, возможно, я потому тогда так боялся смерти, что это означало бы окончательную смерть моего друга».

          «Этот тип отношений — страстная, или «эротическая», дружба между мужчинами — многими в те времена описывается с почти прямым заимствованием понятий, характеризующих сексуальные отношения, с часто намеренным подражанием гомосексуальной литературе античности... Было бы некорректным проводить какую-либо точную параллель между такими отношениями и современным представлением о дружбе — это все равно, что сравнивать брак в средние века с современными супружескими отношениями. Но считать, что отличие связано всего лишь с изменением с течением времени концепции дружбы и вообще не имеет никакого отношения к гомосексуальности, было бы чрезмерным упрощением: эротический компонент в «дружбе» в античные времена во многом был обусловлен тем фактом, что гомосексуальность была обыденным явлением во многих античных культурах и вполне вписывалась в рамки дружеских отношений: друзья одного пола для того, чтобы выразить свои чувства друг к другу, заимствовали из гомосексуального лексикона носящие эротический оттенок выражения... Святой Августин, употребляя эти словесные обороты, выражал любовь, которую он чувствовал к другу своей юности... В отличие от своих современников-христиан Августин горько сожалел о сексуальной стороне таких эмоций... а в более старшем возрасте уже отвергал саму моральную допустимость гомосексуальных отношений».

          В те годы Августин также имел любовницу, которая в 371 году родила ему сына, названного Адеолатусом. В период между 374 и 383 годами Августин возглавлял школу риторики в Карфагене; затем он перебрался в Рим, где продолжил преподавание риторики. Находясь под большим влиянием римского христианского проповедника Амброзия, Августин отрекся от доктрин манихейства. В пасхальное воскресенье 25 апреля 387 года Августин и его сын Адеолатус крестились и приняли христианскую веру.

          Порвав все отношения со своей любовницей, Августин в 388 году возвратился в Африку. Он продал свое имение, раздал деньги бедным, а свой дом превратил в монашеский приют. Адеолатус вплоть до своей преждевременной кончины в восемнадцатилетнем возрасте также прислуживал в этом монастыре. Августин получил духовный сан в Гиппо (ныне это город Аннаба в Алжире) и в 395—396 годах был назначен помощником епископа, а вскоре получил свой епископат. В течение последующих тридцати лет он написал свои важнейшие труды, включая «Исповеди» (397—401), «На Трои-|цу» (400-416) и «Божий Град» (413—426).

          В августе 430 года в Карфаген вторглись вандалы, и Гиппо попал в осаду. 28 августа, в самый разгар осады, Августин скончался. Предание гласит, что вскоре после этого вандалы ворвались в город и сожгли все вокруг, кроме монастыря Августина.

          Августин считается одним из величайших отцов-основателей Римской католической церкви, мыслителем, который изменил течение западной цивилизации. Он постулировал понятия греха, отступничества, разграничил добро и зло, то есть создал то, что так укрепилось в нашем сознании и без чего — хорошо это или плохо — невозможно представить наш мир. Не будет преувеличением сказать, что Августин привил нам, ни много ни мало, чувство осознания самих себя. Его влияние также сильно сказалось в привнесении аскетического начала в христианство — идеи, получившей широкое развитие. Отталкиваясь от канонов учения апостола Павла, Августин осуждал любые сексуальные действия, даже между мужем и женой. Единственным морально приемлемым допущением секса было, по его мнению, продолжение человеческого рода, хотя и это рассматривалось им как богопротивное дело. Как он писал: «Нет ничего на свете, что так бы разлагающе действовало на мужскую душу, чем привлекательность женщин и телесный контакт с ними». Гомосексуальные отношения, естественно, также осуждались.

          Будучи ярко выраженным женоненавистником, Августин особенно возмущался мужчинами, которые позволяли использовать свое тело «как женщины», поскольку считал, что «тело мужчины достойнее тела женщины подобно тому, как душа достойнее тела». Августин, как никто другой, поддерживал тысячелетнюю традицию христианства в подавлении физических проявлений любви, не относящихся к продолжению человеческого рода.

          Появление в моем списке фигуры святого Августина несомненно провоцирует некоторое чувство протеста. Но я всего лишь заострил внимание на том, что в годы своей молодости Августин потворствовал плотским удовольствиям как с мужчинами, так и с женщинами. В этом он, вероятно, почти не отличался от многих натурализовавшихся граждан Римской империи, не признававших наших современных границ между гомосексуальным и гетеросексуальным. Его последующее осуждение своей жизни в молодости имело и продолжает иметь огромные последствия для всех нас. Вместо святого Августина я мог бы включить в этот список апостола Павла — человека, охарактеризованного епископом Джоном Спонгом, автором недавно вышедшей и вызвавшей противоречивые отклики книги, как «ненавидящего самого себя и подавляющего свои чувства гея». Как пишет Спонг: «На мой взгляд, ничем другим нельзя объяснить самоосуждающую риторику Павла, его отвращение к собственному телу, его ощущение подверженности внешнему влиянию, которому он не в силах противостоять». В той же степени, в которой мы можем упрекнуть этих людей за то, что они дали толчок многовековому преследованию геев и лесбиянок, мы можем тем не менее и выразить им признательность за их мощное влияние на развитие цивилизации западного мира.