1718 мая 2012 года Нижний Новгород 2012 ббк 63. 211 И 91 Редакционная коллегия

1. См.: Hoover Institution on War, Revolution and Pease Library and Archives (далее – HIA). Boris I. Nikolaevsky Collection. Series 15. Box 30. Folder 1. Письмо В.С. Войтинского И.Г. Церетели от 6 мая 1928 г. Оригинал, рукопись, чернила.

2. См.: «Тов. П.Б. АКСЕЛЬРОД О БОЛЬШЕВИЗМЕ И БОРЬБЕ С НИМ» // Социалистический вестник. 1921. 20 апреля. № 6. С. 3–7; Там же. 4 мая. № 7. С. 3–5

3. HIA. Boris I. Nikolaevsky Collection. Series 16. Box 45. Folder 13. Письмо П.Б. Аксельрода. С.Д. Щупаку от 24 декабря 1920 г. Оригинал, рукопись, чернила.

4. См. соответствующую статью В.С. Войтинского: Социалистический вестник. 1928. 3 мая. № 8–9. С. 174–175.

5. HIA. Boris I. Nikolaevsky Collection.Там же. Series 15. Box 30. Folder 1. Письмо В.С. Войтинского И.Г. Церетели от 6 мая 1928 г. Оригинал, рукопись, чернила.

6. Там же. Series 15. Box 29. Folder 12. Письмо И.Г.Церетели В.С.Войтинскому от 12 мая 1928 г. Оригинал, рукопись, чернила.

7. Там же.

8. Amicus Plato, sed magis amica veritas (лат.)  «Платон  друг, но истина дороже».

9. Там же.

10. См.: Die Neue Zeit. 1898. №№ 30 и 31.

11. См.: Аксельрод П.Б. Историческое положение и взаимное отношение либеральной и социальной демократии в России. Женева, 1898. 34 с.

12. См.: Искра. 1903. 15 декабря. № 55; Там же. 1904. 15 января. № 57. В извлечении вошла в сб. Меньшевики. Документы и материалы. 1903 – февраль 1917 гг. Сост. и автор вводной статьи и комментариев С.В. Тютюкин. М., 1996. С. 54–67.

13. Аксельрод П.Б. Две тактики. СПб., 1907. Переоубликовано в соответствующем томе «Библиотеки отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала ХХ века» (рук-ль проекта А.Б. Усманов). См.: Аксельрод П.Б., Мартов Ю.О., Потресов А.Н. О революции и социализме. Составители, авторы вступ. статьи, коммент. А.П. Ненароков и П.Ю. Савельев. М., 2010. С. 150–210.

14. Наша заря. 1913. № 12.

15. Die Krise und die Aufgabe der internationalen Sozialdemokratie. Zürich, 1915. 46 s.

16. Социалистический вестник. 1921. 20 апреля. № 6. С. 3–7; Там же. 4 мая.

17. См.: Stimmen aus Russland и Les Echos de Russie. 1918, №№ – орган загранич. представительств РСДРП и ПСР, издававшийся в 1918 г. в Стокгольме Аксельродом П.Б., Русановым Н.С. и Сухомлиным В.В. на нем. и франц.

18. Социалистический вестник.1922. № 7. С. 5.

19. См. письмо № 9 Войтинского Гарви, без точной даты, примерно от середины мая 1937 г. // Ненароков А.П. В поисках жанра. Записки архивиста с документами, комментариями, фотографиями и посвящениями. Книга вторая. Свеча в доме. М., 2009. С. 229.

Проблема пребывания иностранных военнопленных Второй мировой войны в СССР оказалась одним из открытий для историков России конца XX – начала XXI века. Активному изучению данной тематики способствовало рассекречивание документов Федеральных архивов и, в том числе, документов Главного Управления по делам военнопленных и интернированных. За последние 10 лет появилось множество исследований посвященных иностранным военнопленных на территории Советского Союза в период Второй войны [1].

Пребывание военнопленных на территории Владимирской области является одной из малоизученных тем в современной историографии. На территории Владимирской области за период 19421949 гг. были созданы лагеря ГУПВИ НКВД – Владимирский трудовой (№ 190), Суздальский офицерский (№ 160), спецгоспиталь (№ 2989), а также дислоцировавшиеся непродолжительное время на территории Владимирской области ОРБ №№ 312, 347, 413 и 340.

Более 40 тысяч иностранных военнопленных (80 % из которых составляли немецкие военнослужащие) содержались на территории Владимирской области. Главной целью содержания военнопленных было использование на производстве в качестве рабочей силы на предприятиях области. Так, во Владимирском трудовом лагере для военнопленных № 190 за период его существования содержались 31064 военнопленных [2].

Основным источником информации для исследования темы иностранных военнопленных являются документы, хранящиеся в Российском государственном военном архиве в фондах «Главного Управления НКВД-МВД СССР по делам военнопленных и интернированных» (ГУПВИ) [3], «Политического отдела ГУПВИ МВД СССР» [4]. Материалы по содержанию иностранных военнопленных Второй Мировой войны, отражающие их пребывание на территории Владимирской области, содержатся в фонде «Учреждение по делам военнопленных и интернированных УМВД Владимирской области» [5], а также в архиве Информационного центра Управления Внутренних Дел по Владимирской области (ИЦ УВД ВО) [6].

Документы, хранящиеся в фондах ГУПВИ и документах ИЦ УВД ВО, дают представление о численности, составе заключенных, производственной деятельности иностранных пленных, их продовольственном и медицинском обеспечении, смертности, репатриации военнопленных на родину.

В Государственном архиве Владимирской области (ГАВО) отсутствуют на хранении фонды, в которых материалы по военнопленным были бы специально выделены. Несмотря на это, в фондах предприятий, содержится информация по иностранным военнопленным Второй Мировой войны, которые содержались на территории Владимирской области [7]. Документы освещают вопросы об организации работы, приеме и размещении, использовании на промышленных объектах и предприятиях военнопленных.

В фонде «Владимирский строительный трест № 94 «Главверхневолжстрой» Министерства строительства СССР» имеются на хранении 303 единицы хранения за 19421966 гг.: сметы, штатные расписания, финансовые и промышленные отчеты строительного треста и др.

Документы, в которых содержится информация о трудовой деятельности военнопленных во Владимире в Строительномонтажном тресте, сосредоточены, главным образом, в Годовых финансовых отчетах треста за 19441948 гг., а также в Объяснительных записках к годовым отчетам ОСМУ5 за 19451947 гг. В материалах представлены сравнительные таблицы по зарплате, норме выработки и выработке, количестве рабочих основного производства и спецконтингента [8].

В годы Великой Отечественной войны во Владимире развивалась промышленность, создавались новые промышленные предприятия, расширялось производство, создавались новые цеха заводов Автоприбор [9], Точмаш [10], Химзавода [11].

В 1942 году ЦК ВКП (б) было принято решение о строительстве Владимирского тракторного завода [12]

Строительством корпусов для Тракторного завода, помещений для предприятий, жилищно-бытовых, культурных учреждений, а также строительством в сельской местности Владимирской области занимался Владимирский строительный трест № 94 [13].

Приказом НКВД СССР № 00825 от 10.05.1943 г. для трудового использования военнопленных на Владимирском тракторном заводе был организован лагерь № 190 [14]. За весь период существования (1943-1949 гг.) в лагере было организовано до 34 лагерных отделения, 4 лагерных отделения были расположены в г. Владимире, остальные  в районах области. Лагерное отделение № 1 дислоцировалось в городе Владимире. Отделение было приписано к Особостроительному монтажному управлению № 5.

Согласно отчету за 1944 г. о выполнение нарядов на получение рабочей силы прибыло 1920 человек из них спецконтингент 1153 человека, что составляет 60 % от общего количества рабочих [15]. В объяснительной записке к годовому отчету ОСМУ-5 особо-строительной монтажной части № 9 указывается, что к общему количеству рабочих, занятых на строительстве военнопленных в 1944 г. было 65 %, в 1945 году процент возрос до 73 % [16].

В справке по дислокации лагеря для военнопленных за 1946 год лимит по лагерному отделению № 1 значился 3000 человек, а наличие 1552 человека [17].

Зарплата рабочих треста была сдельной и зависела от количества выработки что показано в сводной таблице за 1944, 1945, 1946 гг.:

Вышеприведенная таблица показывает, что за 1944 г., как и за 1945 г. среднесдельная зарплата не достигла уровня плановой, как по выработке на одного рабочего, так и по заработной плате. В 1946 г. выработка хоть и не достигла плановой повысилась на 18,8%, заработная плата повысилась на 16 %.

К общему количеству рабочих, занятых на строительстве военнопленных в 1944 г. было 65 %.

Спецконтингент выполнял нормы выработки по строительно-монтажным работам: в 1944 г. – на 54 %, в 1945 г. – на 48, 4%, в 1946 г. – на 66 %.

За 1944 год производительность труда по основному производству составила:

по основному производству: 94, 6%;

по рабочим: 116%;

по спецконтингенту: 82,6%. [19].

В годовом финансовом отчете за 1945 г. причинами не выполнения плана были указаны: неудовлетворительная работа лагеря военнопленных, отсутствие у военнопленных, работающих на строительстве постоянного жилья, так в течение года военнопленные переезжали, что заняло много времени, и рабочий процесс был прерван на время. В течение года приходилось дважды переселять лагерь, вначале с ВТЗ во вновь построенные бараки на кирпичном заводе, затем с кирпичного завода на завод № 328. Кроме того, отмечается большая текучесть контингента. Состав постоянно менялся как в количественном, так и в качественном отношении [20].

Руководство треста занималось профессиональным обучением рабочих, так называемого особого учета. В 1945 г. 1029 человек прошли обучение, из которых 680 человек спецконтингента, что составляет 66 % от общего количества обученных [21]. В 1945 г. процент военнопленных достигал 73 % от общего количества рабочих предприятия.

На 1 января 1946 года осталось всего 260 человек из спецконтингента, многие были переведены в другие лагеря, кроме того военнопленные использовались для вспомогательных работ по лагерю, а многие находились на излечении [22].

Согласно финансовому отчету за 1946 год из 1197 человек прошедших обучение было 995 человек спецконтингента, что составляло 83% от общего количества обученных [23].

В приложении к годовому отчету за 1948 г. процент выполнения норм выработки вольнонаемными рабочими – 120 %, спецконтингентом – 84 % [24].

В течение 19441947 гг. военнопленные являлись основной рабочей силой в выполнении строительно-монтажных работ, они также были задействованы на всех участках работ треста в качестве подсобных рабочих.

Документы фонда «Владимирский строительный трест № 94 «Главверхневолжстрой» Министерства строительства СССР, не создают полную картину о содержании и бытовых условия военнопленных, однако в сравнительном и количественном коэффициенте показывают значение работы военнопленных для восстановления экономики и развития промышленности Владимирской области в военные, и послевоенные годы.

В материалах фонда содержится сравнительный анализ качества работы, количества военнопленных и рабочих предприятия. Документы дают представление о работе военнопленных, об уровне профессиональной подготовленности, приводятся сравнительные показатели вольнонаемных рабочих и военнопленных. Данное сравнение не отражено ни в фондах Российского государственного военного архива, ни в других фондах Государственного архива Владимирской области, что представляет интерес для анализа работы военнопленных на предприятиях области, является важным источником информации для исследования вопроса значения пребывания иностранных военнопленных на территории Владимирской области.

1. Бондаренко Е.Ю. Иностранные военнопленные на Дальнем Востоке России: 19141956 гг.: дис. … д-ра ист. наук: 07.00.02: Владивосток, 2004; Карасев С.В. Японские военнопленные на территории Читинской области, 19451949 гг.: дис. … кандидата исторических наук: 07.00.02. Иркутск, 2002; Катасонова Е.Л. Решение гуманитарной проблемы японских военнопленных в отношениях СССР (Российской Федерации) и Японии (1945-2003 гг.). Исторический аспект: дис. … д-ра ист. наук: 07.00.03. Москва, 2004; Кузьминых А.Л. Положение иностранных военнопленных на Европейском Севере: 19391949 гг. (На материалах Вологодской и Архангельской областей): дис. канд. ист. наук: 07.00.02. Вологда, 2003; Ларичкина Ю.А. Иностранные военнопленные на территории Курской области: 19431950 гг.: дис. … канд. ист. наук: 07.00.02. Курск, 2006; Медведев С.А. Немецкие военнопленные в СССР в 19411956 гг. и формирование образа Советского Союза: дис. … кандидата ист. наук: 07.00.03. Воронеж, 2009; Оганян Г.С. Трудовое использование военнопленных и интернированных иностранных граждан в СССР: 1943-1953 гг. на примерах южных российских регионов: дис. … кандидата ист. наук: 07.00.02. Москва, 2007; Рожкова Е.К. Иностранные военнопленные и интернированные на Южном Урале в 19431950 гг.: дис. … кандидата ист. наук: 07.00.02. Оренбург, 2002; Сидоров С.Г. Труд военнопленных в СССР, 19391956 гг.: дис. … д-ра ист. наук: 07.00.02. Волгоград, 2001; Суслов А.Б. Спецконтингент в Пермском крае в конце 20-х начале 50-х гг. XX в.: дис. … д-ра ист. наук: 07.00.02. Екатеринбург, 2004; Цунаева Е.М. Делопроизводственная документация учреждений военного плена НКВД/МВД СССР и органов управления ими как исторический источник: 1939-1953 гг.: дис. … кандидата ист. наук. 07.00.09.Волгоград, 2010 и др.

2. Российский государственный военный архив (далее РГВА). Ф. 1/п. Оп.15 а. Д. 164. Л. 4

3. РГВА. Фонд 1/п  6205 ед. хр. за 19391961гг.

4. РГВА. Фонд 3/п  37 ед. хр. за 19391950 гг.

5. РГВА. Фонд 15/п  71 ед. хр. за 19401950 гг.

6. Документы объединенного фонда ликвидированных органов по делам военнопленных и спецлагерей НКВД  СВД СССР, в котором хранятся материалы по приему-сдаче ОПВИ, о работе и дислокации лагерей, лаготделений военнопленных за 1943-1946 гг., приказы по лагерю военнопленных НКВД -МВД № 190 г. Владимир, приказы по лагерю НКВД № 160.

7. Государственный архив Владимирской области (далее ГАВО) Фонды: № Р-3831 «Владимирский Ордена Трудового Красного Знамени Тракторный завод им. Жданова»  824 ед.хр. за 19431980 гг.; № Р-3801 Владимирский строительный трест № 94 (Строительно-монтажное управление «Владпромстрой), 347 ед. хр. за 19421966 гг. П-100 «Владимирский горком РКП(б) – ВКП(б)  КПСС» 25301 ед.хр. за 19221991 гг.; П-1225 «Партийный комитет Владимирского тракторного завода им. А.А. Жданова» 6089 ед. хр. за 19431991гг.

8. Спецконтингентом в документах обозначены военнопленные.

9. 6 апреля 1931 г. Президиум ВЛКСМ объявил о строительстве завода во Владимире, который будет производить приборы, предназначенные для советской автотракторной промышленности.

10. Основан на базе дореволюционной ткацкой фабрики Пионер. В 1940 г. предприятие перешло на выпуск продукции оборонного назначения. Выпуск взрывателей для авиабомб, мин, артиллерийских и реактивных снарядов. В октябре 1941 г.  эвакуация производства в Пермь. В 1942 г. возобновляется работа на основной площадке в г. Владимир. Здесь развернут массовый выпуск различных видов пиротехнических взрывателей и замедлителей для мин, реактивных снарядов гвардейских минометов «Катюша», крупнокалиберных авиабомб.

11. Завод образован в 1932 г. В том же году начал работать первый цех для производства вискозы. В 1933 г. было организовано производство изделий ширпотреба: пудреницы, брошки, браслеты, мундштуки и многое другое. В 1935 г было освоено изготовление асфальтовых аккумуляторных баков, а в 1937 г. запустили еще один цех фаолита и фенолформальдегидных смол.

12. РГВА. Ф.1/п. Оп.15а. Д. 164. Л.29.

13. В 1939 году в г. Владимире было организовано строительное отделение № 3 с подчинением тресту № 37 Наркомстроя СССР. С апреля 1942 г. с момента правительственного решения о строительстве Владимирского тракторного завода строительное Управление № 3 было преобразовано в Особостроительное монтажное управление № 5 (ОСМУ № 5), которое подчинялось Особостроительной монтажной части № 9. В соответствии с распоряжением Совета Министров СССР № 486-р от 23 января 1947 г. и приказа Министерства Строительства предприятий тяжелой индустрии СССР № 62 от 25 января 1947 г. в городе Владимире на базе особостроительного управления № 5 организован в составе Главцентростроя треста городского типа первой категории Сторительномонтажный трест «Владимирпромстрой». С марта 1951 г. трест «Владимирпромстрой» был переименован в строительный трест № 94 Главноцентрстроя, а с марта 1953 года строительный трест № 94 на основании постановления Совета Министров СССР перешел в подчинение Министерства Строительства РСФСР.

14. РГВА. Ф.1/п. Оп.9 в. Д. 68. Л.2.

15. ГАВО. Ф. Р-3801. Оп. 1. Д. 185. Л. 120.

16. Там же. Д. 187. Л.17 об.

17. РГВА. Ф.1/п. Оп 15 а. Д. 164. Л. 1.

18. ГАВО. Ф. Р-3801. Д. 185. Л.18 об.; Д. 187. Л.17 об.; Д. 189. Л. 11.

19. Там же. Л. 18.

20. Там же. Д. 187. Л. 5.

21. Там же. Л. 22.

22. Там же Л. 23.

23. Там же. Д. 189. Л. 16.

24. Там же. Д. 192. Л. 163 об.

ОЦЕНКА РОЛИ РУССКОГО НАЦИОНАЛЬНО-ПАТРИОТИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ В ПЕРИОД СТАНОВЛЕНИЯ В СССР (КОНЕЦ 1950-Х – 1970-Е ГОДЫ) В СОВРЕМЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
Вырко Р.Г.

(Балтийский федеральный университет имени И. Канта, г. Калининград)

Русское национально-патриотическое движение обозначило себя уже в первые годы правления Н.С. Хрущева и представляло собой самобытное явление в культуре и идеологии советского общества. Главными задачами “Русской партии”, как ее называли сами участники движения, являлись возвращение и возрождение исторической памяти, поиск и восстановление утраченных культурных корней русского народа. Был объявлен отказ от чуждой русскому историческому пути антирусской либеральной западной доктрины, ориентированной на западные ценности. Эта позиция базировалась на традициях русской религиозной философии XIX - XX веков славянофилов и идей Ивана Ильина, о. Павла Флоренского, Николая Бердяева, оппозиционной по сути к советскому режиму. Зарождение движения можно отнести ко второй половине 1950-х гг. с момента появления первых нелегальных кружков. В структуре русского патриотического движения находились различные по форме сообщества и группы с объединяющим русофильским вектором. “Легальные” (в рамках лояльности власти) - группа выпускников филологического факультета МГУ середины 1950-х годов, стоящих на православных позициях (наиболее значимые фигуры – В.В. Кожинов, П.В. Палиевский, С.Ю. Куняев, С.Н. Семанов), представители “деревенской” прозы (“деревенщики”) - Ф.А. Абрамов, В.И. Белов, В.А. Солоухин, В.Г. Распутин. Представители этих групп собирались вокруг журналов “Молодая гвардия”, “Наш современник” и “Москва”, выступивших печатными органами движения. Примером “нелегальных” (недопустимых властью) по форме выступали представители подпольных групп, наиболее крупной из которых был Всероссийский Социал-Христианский Союз Освобождения Народа (ВСХСОН), основанный в феврале 1964 года в Ленинграде И.В. Огурцовым, насчитывавший около 30 человек, и кроме того примерно столько же кандидатов в члены организации. К наиболее видным представителям “нелегального” направления можно также отнести Л.И. Бородина, А.И. Солженицына, И.Р. Шафаревича, В.Н. Осипова, Г.М. Шиманова. Русское национально-патриотическое движение формировалось также вокруг ряда организаций. Это были клуб любителей памятников истории и культуры “Родина”, созданный в 1962 году и Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПиК), созданное в 1965 г., где была открыта секция по изучению русской истории и культуры, получившая среди ее членов негласное название “Русский клуб”. Впервые за многие годы начинается дискуссия по насущным вопросам формирования и развития русской культуры и духовности. Началось новое осмысление наследия выдающихся русских деятелей и мыслителей прошлого: Н.Я. Данилевского, К.П. Победоносцева, В.В. Розанова, К.Н. Леонтьева. Председателем “Русского клуба” стал писатель Д.А. Жуков, заместителями историк С.Н. Семанов и П.В. Палиевский. К началу 1970-х гг. русское национально - патриотическое движение оформилось как самостоятельное общественно-политическое течение с четко выраженными лидерами, как, например, В.В. Кожинов, Л.И. Бородин или В.Н. Ганичев и центрами принятия решений.

В советской исторической литературе деятельности русского национально-патриотического движения, как фактора внутренней политики, было уделено незначительное внимание. К комплексному изучению темы русского национально-патриотического движения отечественные исследователи приступили с момента распада СССР, то есть с 1991 года. Глубокий социально – экономический и политический кризис, результатом которого стало прекращение существования Советского Союза, породил обострение социально-политических процессов внутри страны. Вследствие чего, происходит обострение национального вопроса, появляются и получают значительное распространение различные национальные движения и партии, в идеологическом багаже которых одно из главных мест отводится осмыслению исторического опыта народа, охране его интересов, культуры и традиций. Поэтому на современном этапе этот вопрос стал национальной объединяющей концепцией, противодействующей центробежной и русофобской направленности. Основные силы были нацелены на изучение истоков, роли, методов и характеристик действующих лиц патриотического движения в общественно-политической жизни Советского Союза. В современной российской историографии движению даются разнообразные оценки, в результате чего складывается несколько направлений, порой полярно диаметральных, от православно-патриотического до леволиберального. Различна оценка роли национально-патриотического движения. С одной стороны, движение являлось малочисленно, аморфно и децентрализовано, чтобы добиться значимых результатов в общественно-политической и культурной жизни СССР. С другой, идеи и действия Русской партии имели значительную поддержку в самых верхних эшелонах власти – среди ряда членов Политбюро и аппарата ЦК, и, следовательно, могли непосредственно влиять на судьбу страны. Целью настоящей работы является анализ основных дискуссионных вопросов и тенденций развития современной российской историографии проблемы. Историографический обзор носит выборочный, а не исчерпывающий характер.

Либеральное направление в изучении темы русского национально - патриотического движения наиболее ярко представлено книгой Н.А. Митрохина “Русская партия. Движение русских националистов в СССР. 1953 — 1985 годы” [1], первой научной монографией, посвященной данной проблеме. Позиции “Русской партии” (по Митрохину – литературно – политическая группировка, ставящая задачи: во-первых – добиться увеличения влияния и улучшения благосостояние своих членов, во-вторых - подавить конкурентов, в-третьих - изменить общественный климат в стране)[2], были подвергнуты резкой критике: “Потерпев почти полное поражение в борьбе за влияние на реальную политику в стране, “русская партия”, однако, к началу 70-х годов заняла твердые позиции в литературной и издательской среде. Здесь в 1970 – 1980-е годы ее основными занятиями стали лоббирование авторов своего круга (и политическое – цензурное, и экономическое) и борьба с либералами” [3]. В итоге: “В 1970-е – первой половине 1980-х годов члены “русской партии” опробовали почти все формы диссидентского противостояния власти, исключая публичные апелляции к ненавидимому ими Западу да уличное пикетирование. Однако из-за нежелания членов “русской партии” жертвовать своим общественным положением, большинство этих акций было обречено на неудачу” [4]. Нельзя не отметить положительные моменты работы – приведен обширный фактологический и библиографический материал, а также успешно использована методика “устной истории”. Наряду с этим работа носит предвзятый по отношению к участникам движения характер, вследствие чего, становится, не вполне ясна сама ценность русского патриотического движения, как явления национальной модернизации. Сходные, но более крайние позиции занимают представители леволиберальной общественности М.М. Дейч [5] и С.Е. Резник [6]. Их позиция строиться на узком и ярко негативном отношении к действиям движения: “В конце 60-х советские патриоты и интернационалисты, учуяв гнилостный запашок, которым все сильнее стала отдавать официальная идеология, полностью или частично перекрасившись в патриотов России, пошли сомкнутым строем на масонов и сионистов. Поход этот, вытеснивший добрую половину лучших писателей продолжается до сих пор. … о реванше им думать рано, ибо они еще не проиграли сражения. И, как правильно замечает А.Малыгин, нет оснований считать, что они его проиграют. Но хочется на это надеяться” [7]. Подобную ему позицию занял М.М. Дейч: “… все эти многочисленные партии и партейки мало чем отличаются друг от друга. Но чем бы они ни отличались, какие бы противоречия не стояли перед ними, в одном они всегда находят общий язык: в боевом кличе ”Бей жидов – спасай Россию!”” [8]. Ангажированность данных авторов, к сожалению, не ведет к целостному пониманию целей движения, в следствии материалы работы могут использоваться лишь для раскрытия ряда моментов действии “Русской партии”, а не всеобщей оценки описываемого явления.

Попыткой сбалансировать концепции двух направлений историографии о русском патриотическом движении выглядит диссертация А.Ю. Кожевникова [22]. Можно согласиться с исследователем в том, что вопрос о симпатиях власти к “Русской партии” остается в области полемики: “Вместе с тем необходимо отметить, что "легальный" РНП (русский национальный патриотизм), возможно, имел поддержку среди определённых кругов партийной, военной и культурной элиты в СССР (наиболее наглядное подтверждение этой гипотезы - поддержка представителями этой элиты журнала "Молодая гвардия" в начале 1970-х гг.). Однако вопрос о взаимоотношениях РНП с официальной властью в СССР остаётся пока открытым (ввиду отсутствия необходимых документальных источников, способных "пролить свет" на данную проблему)” [23].