Кто он, таинственный Боян – Из мужиков, или дворян?

Кто он, таинственный Боян –

Из мужиков, или дворян?

Первые издатели и комментаторы «Ироической пЂсни о походЂ на половцовъ удЂльнаго Князя Новагорода-СЂверскаго Игоря Святославича…» недолго гадали: кто такой Боян? За неимением никаких дополнительных летописных сведений об этом замечательном древнерусском поэте, они пришли к следующему удивительному выводу: «Так назывался славнейший в древности стихотворец Русской, которой служил образцом для бывших после него писателей. Из некоторых в примере здесь приведенных слов его явствует, что Боян воспевал всегда важныя произшествия и изъяснял мысли свои возвышенно. Когда и при котором Государе гремела лира его, ни по чему узнать не льзя; ибо не осталось нам никакого отрывка, прежде великаго Князя Владимира Святославича писанного…». Подобное наивное объяснение (образца 1800 года), вряд ли удовлетворит современного искушенного читателя и исследователя.

Само происхождение Бояна окутано тайной; откуда он явился в Киев? Если Боян носит имя по месту рождения (что было в обычае того времени), то можно с определенной уверенностью сказать, что он из южных славян, из Болгарии, а точнее из Софии, что расположена на низком склоне Витоша, на берегу р. Бояны, впадающей в Искер. Красивая Боянская церковь X – XI вв. до сих пор сохранилась в Софии. Почему же Боян покинул благодатную родину и отправился в киевскую Русь?

После смерти Симеона Болгарское государство стало быстро распадаться. Сын Симеона Петр (927 – 970) не обладал ни честолюбием, ни талантом полководца. Страну изнутри подтачивало еретическое движение богомилов, которые проповедовали миролюбие и равноправие, но одновременно призывали к неповиновению властям и осуждали паразитический образ жизни военной и церковной знати. Македонские славяне не раз поднимали восстания, и сербскому правителю Чеславу удалось изгнать болгар из Рашки (Сербия). В 968 войска русского князя Святослава пересекли Дунай и ненадолго обосновались на болгарской земле.

Преемником Петра стал Борис II (970 – 972). В первый год его царствования Святослав вновь вторгся в Болгарию. Это заставило византийского императора Иоанна Цимисхия позаботиться о защите своей страны. В 972 он напал на армию Святослава и одержал победу, что открыло Византии путь для проникновения в Болгарию. Иоанн Цимисхий объявил Болгарию византийской провинцией, упразднил болгарский патриархат и разместил византийские гарнизоны по всей стране.
(Большая энциклопедия Кольера, ст. «Болгария»)
СВЯТОСЛАВ I ИГОРЕВИЧ (?– 972), великий князь киевский. Сын князя Игоря. Совершал походы с 964 из Киева на Оку, в Поволжье, на Сев. Кавказ и Балканы; освободил вятичей от власти хазар, воевал с Волжской Болгарией, разгромил (965) Хазарский каганат, в 967 воевал с Болгарией за Подунавье. В союзе с венграми, болгарами и др. вел русско-византийскую войну 970 – 971. Укрепил внешнеполитическое положение Киевского государства. Убит печенегами у днепровских порогов.
(Большой Энциклопедический Словарь. [БЭС])

Будучи сыном простого булгарского рыбака, промышлявшего на реке Бояна, Боян-подросток, с детства охочий до знаний, ушел из греки к варягам с войском Святослава в Киев, не желая жить под пятой византийских оккупантов. Потом учился у норманнов ремеслам и искусствам. Славный вития дожил до преклонных лет и возвысился при княжеском дворе, воспевая подвиги бодрого воина Святослава, а после младшего из его сыновей равного ему геройством Владимира Святославича, а так же других славных первых князей. В 988 – 989 годах Владимир крестил Русь и возводил православные храмы. Боян был не только талантливым поэтом, но и художником, приложившим руку к украшению оных. Тут ему пригодились навыки, перенятые в детстве от византийцев: он делал мозаики, которые сохранились до наших дней. Еще Боян был пытливым книжником (ученым) своего времени. Вместе с соратником, он предприял дерзкую попытку похитить небесный огнь у Перуна, чтобы принести его людям, но сей опыт окончился трагической неудачей. Разгневанный Перун взял жертву, а Боян получил в Европе прозвище Prometheus Flamboyant ^*. На склоне лет он участвовал в нескольких битвах с норманнами. Получил в этих стычках серьезное увечье – его сломанный нос утратил свою природную способность обонять. Потом вещий ^** Боян впал в немилость великих князей и княгинь, утешался бражкою, и умер, глубоко почитаемый чернью.

____________

* Прометей Пламенеющий (фр).

** В. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка, т. I, стр. 329.: «ВЂщий, кому все вЂдомо и кто вЂщает будущее; прорицатель, предсказатель; || умный, мудрый, смотрокъ, предусмотрительный… _________

Такими, примерно, могли бы быть летописные сведения XI века о легендарном Бояне, если б они дошли до нас. Споров о нем не было б, а довольные историки и литературоведы уточняли б только детали биографии сей исторической личности. Увы, ничего подобного-достоверного о Бояне нет и лик его темен и загадочен для потомков. Но, если Боян реально жил-творил и прославился мудростью среди соплеменников, как всё это описано в «Слове», то кто же он?.. этот действительно существовавший великий русский человек на самом деле, и почему он не был узнан своими современниками в образе «Бояна», созданном Автором «Слова»?

В «Песнях, петых на состязаниях в честь древним славян­ским божествам», начатых в 1800 г. и опубликованных по­смертно в 1807 г., А. Н. Радищев прямо обращается к Бояну. Назы­вая Бояна «сладчайшим певцом», он витиевато славит его: «Певец лет древних слав­ных, певец времени Владимира, коего в громе парящая слава быстро пронеслась до Геллеспонта, Боян, певец сладчайший, коего глас, соловьиному подобный, столь нежно щекотал слу­хи твоих современников; возложи, Боян, благозвонкие твои персты на одушевленные, на живые твои струны; ниспошли ко мне песнь твою из горних чертогов света, где ты в беседе Омира и Оссиана торжество поешь героев древних или славу богов; ниспошли, и да звук ее раздается во всех краях, на­селяемых потомками колен славянских». В этих, на первый взгляд, сверхмеры-ироничных словах скрыто нечто большее: любовь и восхищение одного поэта другим поэтом. Но что Радищев читал из Бояна, «певца лет древних…», чьё имя вновь засияло на горизонте русской словесности в одна тысяча восьмисотом году? Откуда у поэта и первого русского литературного критика, не столь щедрого на похвалы литераторам, такая уверенность, что Боян велик в своем творчестве?

Довольно странная картина: вот на литературном Олимпе, в «горних чертогах света», Омир, весомо представленный «Илиадой» и «Одиссеей», вот Оссиан зримо и весомо представленный песнями Макферсона, вот Боян, «певец сладчайший»… представленный четырьмя драгоценными нравоучительными строками своего творчества, чудом дошедших до нас в пересказе Автора «Слова о полку Игореве». Равноценен ли литературно невесомый и незримый Боян Гомеру, или хотя бы Оссиану? Достоин ли столь призрачный певец, «в развалинах веков погребшийся Боян», как выразился о нем поэт М. М. Херасков, стоять рядом с великими тенями? И не на вершине Олимпа ему место, а где-нибудь внизу, в долине, там, где состязаются никогда не существовавшие, но созданные воображением поэта Радищева, певцы славянские: Всеглас – «житель юный берегов Ильменя»; Кругосвист – «житель ближних гор Тмутараканя»; Хохт – «от устья Дуная», Эвен – с побережья Адриатического моря, и Тиховой – из Помория. Позже к сему славному кругу присоединится Ходына, также созданный чьим-то причудливым воображением.

Или, по мнению Радищева, не столь уж «Боян» «призрачен», «невесом» и «воображаем», как поэт. Он был! Он сущен, и, вопреки безжалостному, всепожирающему времени, труды его дошли до нас и своим творчеством представлен он потомкам «весомо, грубо, зримо»:
Благословен господь мой Бог,

Мою десницу укрепивый

И персты в брани научивый

Сотреть врагов взнесенный рог.

Покров, и милость, и отрада,

Надежда в брани и ограда,

Под власть мне дал народ святой.

Что Ты ему себя являешь,

И так его Ты почитаешь,

Которого толь краток век.

Во тщетных помыслах проводит;

И так вся жизнь его проходит,

Подобно как пустая тень.

Коснись горам, и воздымятся,

Да паки на земли явятся

Твои ужасны чудеса.

Рази от стран гремящих стрелы,

Рассыпь врагов твоих пределы,

Как бурей плевы разжени.

В пучине я погряз глубокой,

Ты с тверди длань простри высокой,

Спаси меня от многих вод.

Десница их сильна враждою,

Уста обильны суетою;

Скрывают в сердце злобный ков.

Тебе песнь нову повсечасно;

Я в десять струн Тебе согласно

Псалмы и песни приношу.

……..

I
Слово о полку Игореве ^*

о пълку Игореве, Игоря Святъславлича?

Начати же ся тъй песни по былинамь сего времени,

а не по замышлению Бояню.

Боянъ бо вещий, аще кому хотяше песнь творити,

то растекашется мыслию по древу,

серымъ вълкомъ по земли,

шизымъ орломъ подъ облакы,

Тогда пущашеть десять соколовь на стадо

лебедей,

которыи дотечаше,

та преди песнь пояше

старому Ярославу,

храброму Мстиславу,

иже зареза Редедю предъ пълкы касожьскими,

красному Романови Святъславличю.

Боянъ же, братие, не десять соколов на стадо

лебедей пущаше,

нъ своя вещиа пръсты на живая струны

въскладаше;

²⁰ они же сами княземъ славу рокотаху.
__________

* В основу публикуемого здесь текста «Слова о полку Игореве» (Сборник «Сокровища древнерусской культуры». Москва, изд. «Советская Россия», 1981, Подготовка текста В. И. Стеллецкого), положен текст первого его издания (Мусина-Пушкина) с теми не­обходимыми исправлениями, которые сделаны в разное время автори­тетными исследователями памятника.

Древнерусский текст в нашем издании дан ритмико-синтаксически члененный с выделением трех частей, внутренних глав и строф. Для удобства пользования комментарием строки древнерусского тек­ста пронумерованы ^**.

Орфография древнерусского текста частично изменена: вместо ятя дано е, вместо i – и: сохранены ъ и ь.

Несколько слов о методологии данной работы. Весь массив текста «Слова о полку Игореве» разбивается на отдельные сегменты (или лексии по терминологии Ролана Барта), в рамках которых прослеживаются ее вторичные смыслы, или коннотации Авторских значений смысла. Лексии сопоставляются со вспомогательными текстами: литературными, историко-политическими, мемуарными, энциклопедическими справками (в конце, в скобках указан источник) и пр. Во вспомогательном тексте курсивом или жирно выделяются места сопоставляемые с лексиями.

Отдельным блоком (с отступом слева) представлены заметки автора данной работы.
He лЂполи ны бяшетъ братiе, начяти старыми словесы трудныхъ повЂстiй о пълку ИгоревЂ, Игоря Святъславлича! начати же ся тъй пЂсни по былинамь сего времени, а не по замышленiю Бояню…^*

________

С первых строк Автор песни ставит себе, и соответственно читателю, несколько вопросов: Лепо или Не лепо ли ны… начяти… трудныя повестия? Старые словесы – они стары для кого: для Автора, для Бояна, или для читателя?..

СТАРЫЙ, ДАВНЫЙ, СТАРИННЫЙ, ВЕТХИЙ, ДРЕВНИЙ, ЗАМАТЕРЕЛЫЙ
Старо то, что давно было ново; старинным называет­ся то, что ведется издавна. Давно то, чему много времени прошло. В настоящем употреблении ветхим, называем то, что от старости истлело или обвалилось. Древне то, что происходило в отдаленнейших веках. Заматерело то, что временем сильно окоренело и огрубело.

Старый человек обыкновенно любит вспоминать давные происшествия и рассказывать о старинных обычаях; а если он скуп, то в сундуках его найдешь много ветхого; нередко бывает он заматерел в своих привыч­ках. Сих примеров столько ныне, сколько бывало и в древние времена.

……
ПИСЕЦ, ПИСАТЕЛЬ, СОЧИНИТЕЛЬ, ТВОРЕЦ

Говорится: писец исправный, писатель древний или новый, сочинитель знаменитый, творец славный.

У нас в древности писцов было мало; из них отличился Нестор, писатель российской истории. Между сочините­лями нынешнего века славен Ломоносов, творец лучших од на российском языке.
(Д. И. Фонвизин. Опыт российского сословника.

Был анонимно опубликован в журнале «Собеседник

любителей российского слова за 1783 г.)
начати же ся тъй пЂсни по былинамь сего времени…
В своих комментариях к «Слову» Л. Дмитриев отмечает: «Слово «былина» в древне­русских текстах встречается только в «Слове о полку Игоре­ве» и в «Задонщине», где оно восходит к «Слову». «Былины сего времени» противопоставляются «замышлению Бояню» – значит, слово «былина» в древнерусском языке означало «прав­да», «быль».

Неологизм «Былины», создан был воображением Автора «Слова», и в контексте «былины сего времени» должен означать реалии, события сегодняшние времени Автора. Радищев пишет в Слове о Ломоносове: «Он скитался путями проложенными, и в нечислен­ном богатстве природы не нашел он ни малейшия былинки…», т. е. в прямом смысле – ходил он тропами проложенными, и результаты того ничтожны, а в переносном – правды, истины он не нашел.

По классификации Фонвизина, Автор «Слова» пишет старыми, а не давними, старинными, или тем более ветхими словами. Древними словами, описывают то, что происходило в отдаленнейших веках, а для недавних событий годны и старые словесы, которые когда-то были новы.

Далее: какой манеры повествования придерживаться: бояновой или иной? И дело тут не в том, что поэтические приемы Бояна устарели и непригодны для Автора. Напротив, он вспоминает именно певца Бояна, а не других, и берет его песни, как пример для подражания поэтам. Свою песню он начинает по былинамь сего времени, а не по замышлению Бояню совсем по иным соображениям, нежели поэтические: не одобряет он Бояна… Точнее сказать, он любит Бояна-поэта и в то же время осуждает некоторые поступки Бояна-человека. Боян близок к князьям, и те несомненно благоволят ему и его лире. «Боян» талантлив, но, беспринципен: он готов петь славу любому князю: и достойному старому Ярославу, и сомнительно храброму Мстиславу, иже зареза Редедю предъ пълкы касожьскими.

Напомню читателю, кто такие Мстислав и Редедя. Речь здесь идет о знаменитом черниговском и тмутороканском князе Мстиславе Владимировиче Великом – бра­те Ярослава Мудрого, умершем в 1036 году. Вот что рассказывается в «Повести временных лет» под 1022 годом о его едино­борстве с Редедею (цит. в русском переводе): «В то время Мстислав, находясь в Тмуторокане, пошел на касогов. Услышав об этом, князь касожский Редедя вышел ему навстречу, и, когда стали оба полка друг против друга, сказал Редедя Мстиславу: «Чего ради будем мы губить ваши дружины? Сойдемся и поборемся сами, и если одолеешь ты, то возьмешь имущество мое, и жену мою, и детей моих, и землю мою; если я одолею, то я возьму твое все». И сказал Мстислав: «Да будет так». И сказал Редедя Мстиславу: «Не оружием будем биться, а борьбою». И стали крепко бороться, и долго боролись, и начал изнемогать Мстислав: ибо был велик и силен Редедя. Мстислав в случае победы мысленно обещал построить церковь, а затем ударил Ре­дедю о землю и, выхватив нож, зарезал Редедю, и пошел в зем­лю его, взял все его имущество, и жену его, и детей его и дань возложил на касогов». Касоги неоднократно упоминаются в летописи. Это племя, на­селявшее область Северного Кавказа.

Итак, Мстислав одолел Редедю, применив довольно подлый прием в честной борьбе; мало того: он забрал все у Редеди, и жизнь его, и жену и детей его, и имущество его. И этот весьма сомнительный «подвиг» Мстислава воспел Боян в своей, недошедшей до нас поэме: «Вот босый Редедя, бродит во мраке / Ищет Мстислава, жену или сына / или Бояна, бо вещий скажет…»

из российской истории)

________

** Русское прошлое. кн. 4. Пг. – М., 1923, с. 142. _________

сб. Шекспир У. Гамлет. Избр. переводы. М., изд. «Радуга», 1985.)

Но вернемся к другим сюжетам, на русской почве построенным. Бродит «Редедя» по веку осмнадцатому, рищет тропу «Бояню».