Белорусское общественное объединение преподавателей русского языка и литературы

1. Бахтин, М. М. Литературно-критические статьи / М. М. Бахтин. – М., 1986.

2. Библер, В. От наукоучения – к логике культуры. – М., 1991.

3. Тюпа, В. И. Парадоксы уединенного сознания – ключ к русской классической литературе // Парадоксы русской литературы: Сборник статей под редакцией Владимира Марковича и Вольфа Шмида. – СПб., 2001. – С. 174-192.

4. Мамардашвили, М. К. Как я понимаю философию / М. К. Мамардашвили. – М., 1990.

5. Шрейдер, Ю. Сознание и его имитации // Новый мир. - 1989. - №11. – с. 240-245.

6. Богатырева, Е. А., Бахтин, М. М.: этическая онтология и философия языка // Вопросы философии. – 1993. - №1. – с. 51-59.

7. Тюпа, В. И. Эстетический анализ художественного текста – IV: мифотектоника «Фаталиста» // Дискурс. – 2000. — № 8/9. – С. 183-187.

8. Лебедев, С. Ю. Повествователь как «субъект развертывания» художественной модели мира // Веснiк БДУ. – Серыя 4. – Фiлалогiя. Журналiстыка. Педагогiка. – 2002. -- №2. – С. 21-26.

9. Мамардашвили, М. К. Литературная критика как акт чтения // М. К. Мамардашвили. Как я понимаю философию. – М., 1992. – С. 155-162.

10. Барт, Р. Смерть автора // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика: Пер. с фр. / Сост., общ. ред. и вступ. Ст. Г. К. Косикова. – М., 1994. – С. 384-391.

11. Бахтин, М. М. Вопросы литературы и эстетики / М. М. Бахтин. – М., 1975.

12. Гегель, Г. В. Ф. Эстетика: В 4 т. Т. 1. — М., 1968.

13. 
    Андреев, А. Н. Культурология / А. Н. Андреев. – Минск, 1998.
    

Сложившуюся в литературном процессе ситуацию и культуре в целом можно определить выражением «айсберг перевернулся». Массовая культура оказалась на виду, она постоянно востребована и успешна. Немалую роль здесь сыграл постмодернизм с его установкой на игру с читателем и тотальной творческой свободой. Современный читатель хочет чувствовать себя умным и «продвинутым», а массовая культура создает и всячески поддерживает эту иллюзию псевдоинтеллектуальности, создав масскультовый образ постмодернизма. Данный образ фрагментарен, не содержит смысловой глубины, утрирует и использует постмодернизм в его отдельных чертах, однако крайне востребован в массовой культуре, где воспринимается на уровне модного клише. Причем, у данного симулякра постмодернизма перспектив в обозримом будущем гораздо больше. На это указывает и М. Липовецкий в образной формулировке «постмодернизм переехал», когда говорит о перемещении постмодернистских дискурсов в пространство влияния массмедиа и соблазне для посмодернизма быть популярным среди массового читателя/зрителя [1, с.465-466].

Вторым важным моментом следовало бы назвать стремление писателя к авторской субъективации и, как следствие, размывание жанров в современной литературе.

Данную тенденцию можно назвать «новым эссеизмом», где эссе выполняет роль особого метажанра. Согласно утверждению М. Эпштейна, происходит смена ситуаций «пост-» на «прото-» и начало новой «виртуальной эры, т.е. условий «когда судьба жанра еще принадлежит будущему, точнее, одной из возможностей будущего» [2, с.29].

В глобальном плане теряют свои границы и практически сливаются два водораздела: между «массовым» и «элитарным», между литературой и журналистикой, т.е. фактом и вымышленным образом. Образно современную литературу можно было бы назвать «литературой о жизни», где писатель, как частное лицо, наблюдает и выражает свое отношение к происходящему.

Как следствие, меняется этическая установка всей литературной традиции в целом на игровую и коммерческую. Литературное произведение оказалось в ряду прочих товаров и услуг, став одним из культурных продуктов. Его следует грамотно «раскрутить», провести рекламную компанию, привлечь читателей и продать с наибольшей выгодой. Писатель как художник слова занимает здесь последнее место. В целом изменились роль и место писателя в современном российском обществе. Он утратил сформировавшийся на протяжении XIX-XX веков статус учителя жизни, национального символа, совести нации и становится прежде всего частной персоной, для которой семейные ценности зачастую выше общественных и национальных. Все, что остается современному российскому писателю – это находить свое новое место в обществе и становится «медийным лицом».

Современные СМИ создают узнаваемый образ писателя через необычные, но хорошо запоминающиеся детали и подробности (к примеру, Вик. Пелевин носит металлическую сетку на голове, по его словам, «для защиты ауры от зомбирующих излучений»), эпатажные моменты и провокации, участие в различного рода тв-шоу и конкурсах. В общественном сознании писатель начинает восприниматься не как художник, а как «медийная персона» в ряду прочих известных экранных политиков, спортсменов и т.п. Более того, некоторые из писателей делают посредством «медийности» политическую карьеру (А.Проханов), а некоторые и вовсе используют литературное творчество в качестве промежуточного звена между коммерческой деятельностью и большой политикой (С.Минаев).

В современной Росси продвижение писателя происходит в СМИ по трем направлениям: печатные издания, аудиовизуальные источники, интернет-ресурсы. Можно сказать, что существует медийность для всех (Т. Толстая «В минуте славы», Д. Донцова в «Достоянии республики») и медийность для избранных («Апокриф» Вик. Ерофеева). Отметим также стремление войти посредством СМИ в литературу благополучных не-писателей (О. Робски, С.Минаев, С.Митрофонов), а писателей заниматься не-литературой (например, в 2008 году Б. Акунин взял интервью у Ходорковского).

Нам кажется уместным разграничить в данном случае популярность (как узнаваемость писателя через его творчество и востребованность его произведений у читателя) и медийность (как узнавание писателя через его частную жизнь и общественную позицию, растиражированность его «лица» в СМИ). Писатель выходит за рамки художественного творчества и начинает выполнять роль умного собеседника, которого волнуют события и проблемы, происходящие в его стране и мире. Причем, это не отдельные высказывания или интервью, а носят они регулярный характер.

Современный писатель не считает зазорным не только появляться в глянцевых изданиях (благо качество глянца в России за последнее время изменилось), но и выступать в таком издании в качестве постоянного автора-колумниста. Так, один из лидеров в данном плане, где регулярно высказывают свое мнение Вик. Ерофеев, Э. Лимонов, Дм. Быков. Причем рассуждения Лимонова и Ерофеева очень часто входят за рамки традиционной колумнистики и больше похожи на небольшие эссе или даже новеллы, где сохраняются черты авторского стиля (к примеру, заголовок у Вик. Ерофеева «в: Человек человеку кто? – о: Чувак, старичок и гондон»). Перед нами один из примеров «нового эссеизма», который раздвигает рамки современной литературы «нон-фикшен» и переводит ее в ситуацию диалога с читателем, подчеркивая необходимость в «живом» общении. Приведем еще примеры: Лев Рубинштейн в еженедельниках «Итоги», «Политбюро», «Еженедельный журнал», Игорь Иртеньев в gazeta. ru. Отметим, что книга Л. Рубинштейна «Трюк со шляпой», основанная на его высказываниях в периодике, еще более эклектична с точки зрения жанра, поскольку ее неотъемлемой частью являются визуальные образы, подборка фоторабот различных авторов.

Современный писатель может выступать в несвойственной функции интервьюера, экспериментировать с жанрами. Так, книга З. Прилепина «Именины сердца» – это портрет литературной эпохи в нескольких поколениях. Однако в ней присутствует субъективный отбор приятных автору собеседников. С точки зрения жанра – это не журналистское интервью, а скорее, непринужденный диалог двух писателей на стыке жанров литературы и журналистики: портрета, интервью, эссе.

Самые успешные «медийные лица» современной литературы сделала себе карьеру не только в литературе. А для иных и литература не самоцель. Зато они профессионально «раскручены» и узнаваемы среди масс, которые их книг в большинстве своем не читали. Именно медийность размывает критерий качества в современной литературе, подменяет одно на другое. Большинство из успешных писателей имеют смежную профессию – журналиста, менеджера. Они умеют правильно общаться с людьми, находить интересные темы «из жизни», планомерно реализовывать поставленные цели, использовать маркетинговые ходы для продвижения своего произведения. Отсутствие или укрывание «медийного лица», как в случае с Вик. Пелевиным, его отказ на общение с прессой – это тоже профессиональный прием по привлечению внимания и созданию в СМИ самых невероятных мифов.

Виктор Пелевин вообще один из наиболее грамотных и продуманных писательских проектов 2000-х годов. При всей своей закрытости он вызывал постоянный интерес на протяжении 10 лет. Став в 90-е годы «живым» классиком, он после «Generation P» не написал ничего знакового по отношению к собственному творчеству. Из литературных энциклопедий образ писателя Пелевина посредством СМИ утвердился в массовом сознании, каждое из его произведений сопровождалось мощной и продуманной информационной поддержкой. При этом о самом Пелевине так и не стало известно практически ничего. Это тоже часть проекта. В 2000-е он – модный писатель и бренд в среде «продвинутой молодежи». Любопытно проследить как в газетных заголовках образ Пелевина приобретает масскультовые черты: «Виктор Пелевин как PR-проект» («Ведомости» №50, 1999), «Виктор Пелевин: Мои наркотики – спортзал и бассейн» («АиФ», №38, 2003) «Писатель Виктор Пелевин: «Вампир в России больше, чем вампир» («Известия», ноябрь 2003), «Виктор Пелевин: Недавно я прочел, что я – женщина!» («Комсомольская правда», октябрь 2005), F5: 5 фобий Виктора Пелевина («Time out Москва», №39, 2008). Перед нами пример того, как на писателя и продвижение его произведений работает его медийный образ.

Проект Сергея Минаева оказался самым успешен ещё и тем, что коммерческий директор винно-экспортной компании, заядлый блогер и один из основателей и user ресурса w.w.w. LITROM. RU. становится непрофессиональным писателем, колумнистом в «Playboy», ведущим авторской программы на НТВ для того, чтобы стать профессиональным политиком. Очевидно, через литературу и телевидение этот путь намного короче, нежели через винный бизнес. С. Минаев и его команда демонстрирует пример высочайшего профессионализма в работе со СМИ, поскольку накрывает все три направления. Более того, в 2008году, когда после выхода «The Телки» интерес к Минаеву стал угасать, появился персональный сайт amigo095.ru. , где был заявлен «минаевский мир» с использованием последних достижений флэш-анимации, компьютерным эффектами из фильмов ужасов и имитации живого общения с писателем.

Писатель, достигший определенной степени раскрутки и тиражей продаж, уже становится заложником своей медийности и созданного имиджа, которому он должен следовать. Одной из важных составляющих развития медийного образа является интернет-пространство.

В свою очередь, в Беларуси медийность практически не развита. Так, в России Вл. Сорокин был признан «лицом» GQ 2008 года, а В. Степанцов появился даже на обложке журнала о технических новинках «digital».У нас же трудно представить себе лицо писателя на обложке глянцевого издания. И здесь вопросы не только к качеству белорусского глянца.

Прежде всего, как и писатель, так и сама литература в нашем обществе все еще позиционируются не с медийной, а, напротив, с этической и общественной позиций. Хотя это, в свою очередь, не указывает на популярность белорусской литературы среди массового читателя. Если же говорить о скрытом медийном потенциале в условиях отсутствия развитой медийности, то его имеют литераторы среднего поколения А. Ходанович, В. Жибуль, Дм. Вишнев.

Большинство писателей не выступают в роли писателей-колумнистов, а ведут традиционную газетную колонку или рубрику: Л. Рублевская в «СБ. Беларусь сегодня», М. Южик и Ася Поплавская в «Ліме», А. Кислицина в «Звязде».

Тем не менее, и в Беларуси формируются новые стратегии литературного творчества, его адаптации и максимально выгодного использования в современном информационном обществе.

_______________________________

1. Липовецкий, М. Паралогии: Трансформации (пост)модернистского дискурса в русской культуре 1920-2000-х годов. / М. Липовецкий. – М., 2008.

2. Эпштейн, М. О ситуации. От «пост-» к «прото-» / Знак пробела: О будущем гуманитарных наук. / М. Эпштейн. – М., 2004. – с. 23-32.

У той час як тыражы многіх папяровых выданняў падаюць, літаратурнае жыццё перамяшчаецца ў блогі. Сукупны наклад выданняў літаратурна-мастацкай тэматыкі складае каля 25 тыс., прытым частку яго ўтварае ведамасная падпіска, а частка разыходзіцца па бібліятэках – у выніку колькасць рэальных чытачоў невялікая. Прыкладам, індывідуальная падпіска часопіса “Маладосць” складае 60 чалавек [1]. На блог рэдактара аддзела паэзіі часопіса, Вікі Трэнас, падпісана каля 600 карыстальнікаў. Штотыднёвая аўдыторыя партала Livejournal.ru складае больш як 96 тыс. унікальных карыстальнікаў з Беларусі [2] – гэта людзі, якія вядуць свой блог на гэтай платформе або толькі чытаюць чужыя блогі (аднак рэгулярнае чытанне блогаў раней ці пазней прыводзіць да стварэння ўласнага блога – бо тады адсочваць абнаўленні ў цікавых чытачу дзённіках становіцца зручней). Гэтыя людзі маюць цікаўнасць да літаратурнай тэматыкі – як паказвае рэйтынг Lj.ru, колькасць карыстальнікаў і суполак, якія ў палі “цікаўнасці” пазначылі слова “кнігі”, складае каля 64 тысяч – саступае толькі колькасці людзей, якія цікавяцца “музыкай” (каля 116 тыс.). Благасфера прыцягвае літаратараў^, бо там навідавоку патэнцыйныя чытачы твораў беларускай літаратуры. У звязку з такімі асаблівасцямі благасферы, як інтэрактыўнасць, гіпертэкставасць, схільнасць блогераў да рапальвання скандалаў, яна з’яўляецца ідэальным асяроддзем для ўзнікнення розгласу вакол гэтых твораў – літаратурнай крытыкі. Аднак, дзякуючы тым жа асаблівасцям благасферы, крытыка тут адрозніваецца ад той, якая з’яўляецца на старонках друкаваных выданняў і іх электронных аналагаў.

Найбольш відавочна гэтая адрознасць выяўляецца ў жанрах, якімі ў благасферы карыстаецца літаратурная крытыка. Нават вонкава яна павінна прыстасоўвацца да існавання ў блогу, асноўны змест якога складаюць запісы – посты. Посты могуць утрымліваць тэкставую інфармацыю, фота і відэа, аўдыёзапісы. Пост блогера выклікае каментары іншых блогераў. Каментары могуць выбудоўвацца ў ланцугі, могуць адхіляцца ад тэмы (некаторыя блогеры абмяжоўваюць колькасць “афтопаў”, некаторыя – не).

У артыкуле “Блогі ў сістэме сеткавых камунікацый” Д. Багданава вылучае такія асаблівасці паведамленняў у блогу, як сцісласць тэксту, вострая актуальнасць, асабістасць запісаў, выкарыстанне інтэрактыўнасці і гіпертэксту ў максімальным аб’ёме (аўтар дыскутуе з чытачамі свайго блога, спасылаецца на іншыя блогі, сайты): “Для блогаў характэрны кароткія і вельмі кароткія публікацыі, якія маюць асабісты характар” [3].

Посты фарміруюць ленту кантэнта, але аўтар блога мае магчымасць фарміраваць ленту па сваім жаданні – некаторыя запісы могуць быць замацаваныя заўжды зверху, маецца магчымасць вокамгненнай рэструктурызацыі ленты паводле тэгаў (ключавых словаў, метак, якія суправаджаюць кожны запіс і ўтвараюць сэнсава-тэматычныя палі блога). Падобныя магчымасці робяць лёгкім пошук інфармацыі пра пэўнага творцу ці кнігу, аб якіх крытык пісаў раней.

Лёгкасць і хуткасць пошуку, прапанаваная сеціўнымі рэсурсамі, прыводзіць, на думку Нікаласа Кара (Nicholas Carr), да рассейвання ўвагі, павярхоўнага ўспрыняцця і, у выніку, да змянення самога спасабу чытання і мыслення [4]. Гэтыя змены закранаюць і друкаваныя выданні – яны вымушаныя гуляць па правілах, усталяваных электроннымі медыямі. Так, у сакавіку 2008 года “The New York Times” вырашыла прысвячаць другую і трэцюю старонкі кожнага выдання анонсам артыкулаў, якія публікуюцца ў нумары. У нашых рэаліях падобную магчымасць “хуткачытання” дае “БелГазета” ў рубрыцы “Белгазета за две минуты”. Благасфера, з аднаго боку, дазваляе весці пошук новых формаў уздзеяння на чытача, з іншага – спрычыняецца да дэвальвацыі старых формаў.

Прасочым жанравыя асаблівасці крытыкі ў благасферы на прыкладзе тэкстаў самых уплывовых блогераў. Паколькі на адной старонцы адкрываецца 20 постаў блога, то для аналізу тэкстаў будзе брацца 20 самых свежых на момант аналізу запісаў кожнага аўтара.

Паводле падлікаў, праведзеных блогерам Асяй Паплаўскай у суполцы Lit_krytyka.livejournal.com, каля 85 блогаў вядуць беларусы, так ці іначай заангажаваныя літаратурнай тэматыкай. Літаратурнай крытыкай або літаратурнай журналістыкай^ з іх займаецца 25 чалавек.

Скандал як жанр літаратурнай крытыкі замацоўваецца ў благасферы, дзе камунікацыя мае сваю спецыфіку – тут губляюць сваё значэнне невербальныя сродкі зносін і цэлы шэраг бар’ераў зносін [9]. Блогер не пераймаецца з-за ўзросту або аўтарытэту сваіх апанентаў, таму што зазвычай не валодае гэтай інфармацыяй. Знікненне бар’ераў у зносінах часта спараджае праявы грубасці, агрэсіі, плыні нецэнзурнай лексікі і неадэкватных рэакцый, якія каментатар не баіцца выказваць, бо самае большае, што можа зрабіць з ім аўтар блога – гэта “забаніць”, забараніць яму доступ да свайго дзённіка. Дадатковым фактарам, які спрычыняецца да росквіту скандалаў у літаратурна-крытычнай благасферы, ёсць любоў да іх публікі. Псіхалогія блогераў яшчэ чакае вывучэння, аднак і сёння можна заўважыць, што тут збіраюцца адмыслоўцы, аматары ганіць безгустоўшчыну – і працягваць сачыць за безгустоўнымі блогамі, ненавіснікі людзскога ідыятызму, якія ўсяляк правакуюць сваіх ахвяр да новых яго праяўленняў і да т.п. У аналізаваным фрагменце блогу Г. Кісліцынай маем два “скандалы” – згаданы вышэй абураны каментар дапаўняецца перадрукам разборак паміж Нілам Гілевічам і Уладзімірам Някляевым. Жанр скандалу вядучы ў суполцы asya_seventeen, дзе тры “тлустыя віртуалы” пакепліваюць з каментароў і стылю блогера Asya_17 [10]. Хаця скандалы развязваюцца з дэклараваннем найлепшых мэт, кшталту навучыць смяяцца над сабой, выбавіць свет ад безгустоўшчыны, дылетантызму etc., іх уздзеянне можна назваць жорсткім, а высокую цікаўнасць блогераў да гэткіх скандалаў – хваравітай. Баталіі ўдзельнікаў літаратурнага працэсу кампенсуюць, магчыма, недахоп жарсцяў і дынамікі ў самім літаратурным жыцці.

Абвестка ўяўляе з сябе яшчэ адзін жанр крытыкі ў благасферы, блізкі да анатацыі ў традыцыйнай крытыцы – аднак часта заміж лаканічнага аповеда пра змест і вартасці кнігі чытач атрымлівае дэталёвую інфармацыю пра тое, дзе яе набыць і калі падпісаць у аўтара. Блогер найчасцей “піярыць” імпрэзы, да якіх спрычыніўся (А. Глобус, запрошаны на Міжнародны фестываль «Дни белорусского слова», змяшчае рэкламу і праграму фестываля; М. Мартысевіч анансуе імпрэзы фестываля “Парадак слоў”, адным з арганізатараў якога выступае), асобныя рупліўцы рэкламуюць беларускую літаратуру і культуру агулам, рызыкуючы ператварыць уласны блог у слуп абвестак (В. Трэнас).

Літаратурны працэс у благасферы выклікае да жыцця новыя формы яго асэнсавання. Звыклыя жанры крытыкі падмяняюцца лаканічнымі постамі, якія можна ўмоўна падзяліць на чатыры жанравыя групы – лытдыбр (запіс асабістага характару), перадрук (гіперспасылка), абвестка (рэклама і прамоцыя) і скандал (абмеркаванне дзейнасці калегаў у абразлівай, а таму запамінальнай форме). Іх чаргаванне і спалучэнне ўтварае новы вобраз літаратурнай крытыкі. Благасфера імкліва развіваецца, уплывае на традыцыйныя СМІ, яе патэнцыял далёка не вычарпаны. На думку літаратуразнаўцы І. Шаўляковай, “літаратурная дзейнасць у Сеціве большасці з іх [аўтараў] зводзіцца да прысутнасці ў ім” [11]. Аўтары, у тым ліку крытыкі, яшчэ толькі прыглядаюцца да новага творчага асяроддзя, выпрабоўваюць яго магчымасці – таму тут можна чакаць цікавых зрухаў.

1. 
   Гуштын, Д. Чаму моладзь не чытае беларускую літаратуру? / Д. Гуштын // Маладосць. – 2009. – № 10. – С. 106—111.
   
2. 
   Статыстыка Livejournal [Электронны рэсурс]. – Рэжым доступа: http://rgmedia.by/lj.html. – Дата доступу: 11.04.2010.
   
3. 
   Богданова, Д. Блоги в системе социальных коммуникаций / Д. Богданова // Релга [Электронный ресурс]. – 2006. – Режим доступа: http://relga.ru/Environ/. – Дата доступа: 30.12.2009.
   
4. 
   Carr, N. Is Google Making Us Stupid? What the Internet is doing to our brains / N. Carr // the ATLANTIC MAGAZINE [Электронны рэсурс]. – 2008. – Рэжым доступу: http://www.theatlantic.com/magazine/archive/2008/07/is-google-making-us-stupid/6868. – Дата доступу: 02.02.2010.
   
5. 
   Луркморье – сборник интернет-фольклора [Электронны рэсурс]. – Рэжым доступа: http://Lurkmore.ru. – Дата доступа: 11.04.2010.
   
6. 
   Блог Арцемія Лебедзева [Электронны рэсурс]. – Рэжым доступу: http://tema.livejournal.com/. – Дата доступу: 13.04.2010.
   
7. 
   Блог Адама Глобуса [Электронны рэсурс]. – Рэжым доступу: http://adam-hlobus.livejournal.com/. – Дата доступу: 12.04.2010.
   
8. 
   Блог Ганны Кісліцынай [Электронны рэсурс]. – Рэжым доступа: http://annahonda.livejournal.com/. – Дата доступа: 26.03.2010.
   
9. 
   Жичкина, А. Социально-психологические аспекты общения в Интернете / А. Жичкина // Бибилиотека Гумер [Электронный ресурс]. – 2007. – Режим доступу: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Psihol/Article/Gichk_SocPsih.php. – Дата доступу: 27.02.2009.
   
10. 
    Суполка “Пражэктар Асі Сямнаццаць” [Электронны рэсурс]. – Рэжым доступу: http://community.livejournal.com/asya_seventeen/2805.html. – Дата доступу: 13.04.2010.
    
11. 
    Шаўлякова, І. Культурны двубой, або Сеціратура = літаратура? / І. Шаўлякова // ЛіМ. – 2009. – 16 кастр. – С. 4.
    

Чаще всего женщины-прозаики обращаются к “малым формам”, находя в них удобное поле для творческого эксперимента. Под влиянием парадигмы постмодернистского дискурса с его "радикальным плюрализмом", "многозначностью" в художественном сознании лейтмотивом их творчества становится процесс самосознания, самоопределения личности.

Как нам представляется, женская проза не просто показывает жизнь женщин в определенную эпоху, она дает представление о том, как складывается умонастроение, как крепнет стремление найти свое место в обществе, почувствовать свою значимость.

Ирина Савкина в статье к сборнику "Жена, которая умела летать" писала: "…Самое интересное в женской литературе – то, что есть только в ней и нигде больше: образ женщины, женского начала, увиденный, осмысленный и воссозданный самой женщиной" [2, с. 393].

В силу специфики развития феминистское направление в белорусской женской литературе не стало заметным явлением в отличие европейского и американского женского творчества, которое испытало сильное влияние Вирджинии Вульф, Робин Лакофф, Люси Иригэрэй и других.

Белорусские писательницы стремятся рисовать героинь сильных, часто самодостаточных, но, тем не менее, ищущих своего героя, на которого им бы хотелось смотреть снизу вверх, как на человека, несколько выше, умнее, сильнее себя. В этом белорусская женская проза отличается от российской – авторы не стремятся к радикализму в показе отношений полов, они более склонны считать мужчин такими же жертвами обстоятельств и господствовавшей системы. Например, в романах Н. Батраковой [3, 4] намечается тот "постфеминистский" подход, которого весьма часто лишены произведения российской женской прозы – это признание одновременно и равенства и различий полов. Российские же писательницы (Л.Петрушевская, Р.Полищук, Т.Толстая и др.) в своих произведениях стремятся развенчать мифы о мужественности мужчин и слабости женщин, часто доходя до крайней степени разрушения традиционных моделей поведения. Показателен в этом отношении сборник рассказов Т. Толстой "Река Оккервиль", где практически все мужские образы несут на себе печать психической либо физической ущербности. [4, с. 31]

Раиса Боровикова принадлежит к старшему поколению женщин-авторов, воспитанных на советской идеологии. Поэтому мотив самоотречения, растворения себя в семье является неотъемлемой составляющей ее творчества. Многие ее героини, достигнув определенных успехов в работе, писательской карьере чувствуют только некоторый дискомфорт, когда им приходится бросать все и исполнять прихоти мужа. Вне семьи, без мужа, пусть и нелюбимого, они ощущают свою неполноценность, самодостаточность им не свойственна [6, с. 159—172]. Героиня рассказа "Раман не раман, а прыемна" осознает социальную несправедливость, но принимает ее как неизбежность и не пытается что-то предпринять: "…большасць жанчын жыве аднолькава. Нiбыта яны усе разам, адначасова абвалiлiся у нейкаю чорную касмiчную дзiрку i нiхто не ведае, як з яе выбавiцца" [6, с. 118]. Р. Боровикова констатирует факты, но ее персонажи в большинстве случаев не видят другого пути и весь их протест против тягот жизни сводится к пустым мечтаниям.

Самоотверженность, т. е. самоотвержение, забвение себя как личности здесь выступает как залог любви, счастья в семейной жизни, женской состоятельности. Тем самым не только сфера жизненных устремлений и самореализация женщин резко ограничивается, но само это ограничение если не превозносится, то и не осуждается, что должно сделать его привлекательным и, следовательно, желаемым.

Рассказ «Вячэра манекенаў», давший название всему сборнику Раисы Боровиковой стоит несколько особняком в этом плане и представляет значительный интерес как в организации сюжета, так и в несомненной ориентации автора на миф в различных его проявлениях при показе мучительных поисков героиней своего места в жизни. Особое значение для понимания этого образа имеет мифологема границы, предела. Предел этот существует и в реальности – тридцатикилометровая зона отчуждения после Чернобыльской аварии, где запрещено проживание и все жители выселены. Предел существует и в сознании героини, ибо только здесь, в этом запретном месте, в разрушающемся родном доме она может видеть воочию свою умершую мать, быть свидетелем тех давних событий. Выбраться за пределы этого наполовину настоящего, наполовину призрачного дома стоит для героини немалых усилий: этому препятствует и неодолимое желание остаться с матерью, неосознанное чувство своей (пусть и невольной) вины, завораживающая притягательность происходящих в нем событий. Что же касается времени, то оно явно мифологизировано: героиня попадает в прошлое, причем становится свидетелем того, что происходило в ее отсутствие. В данном произведении автор открыто бросает вызов времени – плоскости двух эпох пересекаются в одной точке. Злополучный вечер, резко изменивший судьбу главной героини, все повторяется и повторяется, усиливая ощущение безысходности и тоски. Поняв первопричины случившегося и одновременно осознав невозможность что-либо изменить в прошлом, героиня меняется, словно обретая самое себя под воздействием магической силы.

Наталья Батракова уверенно заняла свое место в современной белорусской женской прозе. Она принадлежит к поколению, которое стало пересматривать свои жизненные позиции и осознавать свои творческие устремления в 90-е годы 20-го века, период распада Советского Союза, его системы нивелирования и подавления индивидуальности. Литература, как и вся культура в целом, способствовала социальной пассивности женщины, культивируя консервативное мышление и ложные ценностные установки. Затем картина стала быстро меняться. Сначала в России, а затем и в Беларуси начали появляться знаковые произведения, авторы которых не только громко заявили о себе, но и поставили вопрос о месте женщины в современном обществе, ее праве на самоидентификацию и реализацию как личности, на оригинальное литературное творчество.

Весьма интересно соединение серьезной проблематики и легкой формы, присущее романам Н. Батраковой: автор не претендует на постановку значительных социальных, политических или философских проблем, сознательно концентрируя внимание читателя на процессе развития личности своих героинь. И при этом дает реалистическую картину современного общества, на фоне которой проходит становление героинь, их осознание своей тождественности, своей неповторимости, своего "Я".

Многослойность и противоречивость нашей эпохи, бурные изменения в общественной и экономической сферах вызвали к жизни в романах писательницы новый тип героинь, до сих пор отсутствовавший в белорусской женской прозе, — деловую женщину, женщину-предпринимателя, творящую самое себя и свою судьбу, преодолевающую консерватизм патриархальных традиций. Не эскапизм, не уход в ирреальность, сны и мечты, а реальный вызов, противоборство приводит к обретению своей тождественности.

Героини Н. Батраковой изначально сильны и незаурядны; природа заложила в них неистребимую жажду жизни, жажду познания и достижения цели. Эта их сила привлекает окружающих, одних делает друзьями, других – врагами на всю жизнь, но никого не оставляет равнодушным[4, с. 54]. Н. Батракова показывает своих героинь в развитии, в постоянном движении. "Внутреннее освобождение" происходит постепенно, в процессе болезненного преодоления комплексов вины и неполноценности. Внутренняя эволюция героинь романов показана автором с психологической точностью и достоверностью, которые делают эти образы необыкновенно выпуклыми и осязаемыми.

Хотя автор пытается выйти за рамки традиционной для женской литературы темы – любовных отношений, приподнято-эмоциональное восприятие действительности пронизывает все страницы романа, посвященные этому вопросу. Кажется, что собственные мысли и переживания писательницы перетекают в мысли и переживания ее героев, объединяют их.

Интересным представляется и показ отношений мать – дочь в романе "Площадь Согласия", где мать Тамары Крапивиной заботит в первую очередь "соблюдение приличий", а не чувства дочери. Сама она вышла замуж потому, что "так положено", что порядочной женщине надо иметь семью. Согласно традиционной парадигме (relational paradigm) дочери должны быть такими же, как и их матери, полностью себя с ними отождествлять. Но Тамара находит в себе силы прервать этот порочный круг, самой определить свою судьбу.

Женщина-автор тоньше понимает побудительные мотивы поступков своих героинь, и (отождествление с собой) скорее может донести их до читателя. Этим можно объяснить большую популярность романов Н.Батраковой у читательниц, особенно молодого поколения.

Произведения данных писательниц кажутся автобиографичными, но за этим скрывается не прямой пересказ жизненных коллизий автора, а глубокое знание предмета, проникновение в сущность явлений, психологически достоверные поступки героев. Мы можем говорить только о некоторой авторской "саморепрезентации" в отдельных поворотах сюжетных линий, поступках главных героинь, в их психологических портретах, но никоим образом не должны отождествлять художественные персонажи с их создателями.

Конечно, не следует преувеличивать значение произведений Р.Боровиковой и Н. Батраковой, хотя их вклад в развитие современной белорусской женской прозы несомненен: это и новые образы, до тех пор отсутствовавшие в белорусской литературе, и стремление выйти за пределы традиций жанра, и неожиданные повороты сюжетных линий, которые так привлекают внимание читателей. Наибольшей удачей писательниц является то, что они смогли раскрыть тончайшие нюансы женской души, показать ее в разностороннем развитии, в стремлении осознать свою идентичность в современном мире.

1. Бердяев, Н. Смысл творчества Опыт оправдания человека / Н. Бердяев // Собр.соч., 1991. — Т.2.

2. Савкина, И. Жена, которая умела летать: Сборник / Л.И. Савкина. — Петрозаводск, 1995.

3. Батракова, Н. Площадь Согласия. / Н. Батракова. — Минск, 2005.

4. Батракова, Н. Территория души / Н. Батракова. — Минск, 2005.

5. Толстая, Т. Река Оккервиль. / Т. Толстая. — М., 2002.

6. Баравiкова, Р. Вячэра манекенау. / Р. Баравiкова. — Мiнск, 2002.