Библиотека иностранной военной литературы гарольд ласвель техника пропаганды в мировой войне сокращенный перевод с английского в обработке

В Соединенных Штатах, где вопрос войны и мира взве-i шивался дольше, чем в Великобритании, разногласия от­носительно тога, за какими группами враждующих держав скрывается неприятель (Соединенных Штатов), вызвало неимоверное количество суждений, годных для пропаган­дистов любой стороны. Историки и другие искатели правды были не более сдержанны, чем их немецкие коллеги, свали­вая вину ужасов войны, раз война началась, на неприятеля* Удивительным фактом является то, что при таких крити­ческих обстоятельствах искатели правды находят несколько различных истин. Та легкость, с которой горячие и искусные люди 'могут при спорах придавать фактам ту или иную окраску, не оставляет сомнения в том, что в будущем про­пагандист всегда может рассчитывать на целый батальон честных профессоров, которые перепишут историю заново так, что она сможет служить требованиям момента и будет снабжать его подходящим материалом для разброски по всем направлениям.

В натуре людей несомненно существуют глубоко зало­женные психологические предпосылки, облегчающие работу пропагандиста и закрепляющие виновность в войне за неприятелем. В чем точно заключаются эти предпосылки — дело темное и спорное, но возможно, что самым остроумным объяснением этого является выдвинутое Башвитцем, ко­торый определяет настроение общества как конфликт между неприятным фактом войны и желанием верить, что в мире всегда должно восторжествовать добро. Поэтому конечно, народ, ^которому я принадлежу ₃ защищает добро против зла.¹ Теории такого рода в высшей степени риско­ванны, и пропагандист рад-радехонек всякой помощи от своих анонимных союзников, пока он спешно увеличивает арсенал доказательств ответственности неприятеля. Он поощряет или приветствует такой счастливый случай, под-к*репивший в последнюю войну сторону Антанты, как появление красноречивой книги под заглавием «J'accuse» ² (Лозанна 1915 г.), написанной Ришаром Греллингом, уро­женцем Швейцарии, хорошо изучившим Германию. Он настраивает себя на контратаку против лживых нападок,

¹ Baschwitz, Der Massenwahn, * «Я обвиняю»,

61

сфабрикованных немцами, которые заставили сына Грел-линга, Курта, опубликовать в Цюрихе в 1916 г. «Anti-j'accuse». По мере развития войны он выискивает новый материал, как это делали немцы, когда они обыскивали бель­гийские архивы в поисках документов, могущих служить обвинением для Антанты, и широко распространяли все, что казалось им подходящим для этой цели.

Когда пропагандист укрепит за неприятелем вину стре­мления к войне, тогда только начнется его настоящая дея­тельность. Едва лишь неприятель определился, немедленнб все народы обнаруживают запас энергии, накопившийся у них в часы и дни неопределенности, и проявляют его мгно­венно в актах обороны и контратаки. В самом акте нанесе­ния ударов народы призывают к сплоченности и победе. Дело пропагандиста дополнить и повторить этот призыв.

Уже 29 июля 1914 года лондонский «Тайме» призывал все партии «сплотить ряды». Кайзер объединил за собой весь народ, когда объявил, что для него не существует более партий. В Италии появился фашизм, а французский парламент объявил «union sacree». ^x Сенсационный призыв Густава Эрве к рабочим разошелся широко и далеко. Эрве ' был известным «sans-patrie»,² не признававшим патриотизма и считавшим его орудием капитализма. В самом начале войны он изменил название своей газеты «La Guerre So-ciale», ³ назвав ее «La Victoire», * и вместе с другими, со всем жаром своего пламенного сердца призывал к сплочен­ности:

Amis socialistes, amis syndicalistes, amis anarchistes, qui n'etes pas seulemejit 1'avant-garde idealiste de I'humanite; mais qui etes encore le nerf et la conscience de 1'armee franchise, la patrie est en dan­ger! La patrie de la Revolution est en danger. (⁹)

«Друзья социалисты, друзья синдикалисты, друзья анархисты, — вы, являющиеся не только идеалистическим авангардом человечества, но также нервом и совестью французской армии: Отечество в опасно­сти! Родина Революции в опасности!»

В британской империи лозунг «король и страна призы­вают вас» похоронил замыслы Ирландии и дал доброволь-

¹ «Священное единение».

² «Человеком без отечества»,
⁸ «Социальная война»,

* «Победа»,

62

цев со всех концов английских владений. В целях прославле­ния сплоченности Великобритании- было издано большое количество богато иллюстрированных книг, изображавших историю британской • благотворительности и помощь, ока­зываемую ею на фронте. Такой была например книга «Индия и война», с предисловием, написанным лордом Сэй-денгэмом (1915г.);книга эта восхваляла бр'итанское влады­чество над Индией и была наполнена раскрашенными иллю­страциями, изображавшими индийские войска в националь­ных формах.

Haut les coeurs¹ La France de Jeanne d'Arc, de Louis XIV et de Napoleon, la France de Bouvmes, de Valmi, de Jena et de Montmirails n'a nen perdu des ses anticfues vertus.

Будем отважны' Франция Жанны д'Арк, Людовика XIV и Напо­леона, Франция Бувиня, Вальми, Иены и Монмирайя не утратила ничего из своей прежней доблести.

Для того чтобы оправдать — несмотря на убийства и ненависть, — воинствующий идеализм, нельзя пренебре­гать ни одним из чувств, глубоко врезавшихся в обще­ственные традиции. К историческому словарю может быть добавлен религиозный. Эти струны не были никем затронуты с большим драматизмом, чем кайзером Вильгельмом II, когда он, глядя в тот создававший эпоху июльский вечер на волновавшуюся в Люстгартене толпу, сказал:

— Роковой час настал для Германии.

Всюду завидующие нам народы принуждают нас к справедливой

Меч вложен в наши руки насильно. Я надеюсь, что если моим усилиям не удастся в последний 'iac образумить противника и сохра­нить мир, то с божьей помощью мы сумеем так действовать мечом, что с честью вернем его потом обратно в ножны.

Война потребует от нас огромных жертв и имуществом и жизнью, но мы покажем нашим врагам, что значит бросить вызов Германии.

Теперь я поручаю вас богу. Идите в церковь и коленопреклоненно молите его о помощи ^нашей доблестной армии.

63

Уместным может оказаться даже такое излишество чувств, как в «символе веры», изготовленном для Франции Анри Лаведаном:

Такой вид словесного бреда способен на многое, — как мы это видим, например, когда Альберт де-Мюн, почтенный вождь католиков, торжественно умоляет бога «помочь сы­нам Хлодвига», намекая на одного из варварских тевтонских вождей древней истории Франции. ("-¹) А на изящных фра­зеров вроде Мориса Барреса, считавшего, что во Франции царит дух «серьезного энтузиазма, дисциплинированной экзальтации», можно положиться, что они снабдят нас ле­тучими словами, приемлемыми для умов, менее религиозно настроенных.

Для подавляющего большинства населения каждого го­сударства достаточно бывает цели разбить неприятеля во имя своей безопасности и обеспечения будущего мира. Такова великая цель войны, и в единодушном стремлении к ее достижению находят то «миролюбие в войне», о котором писал однажды Принципал Джеке. * В 1915 году он огля­нулся назад на первые 12 месяцев войны и заметил, что «жизнь Великобритании приобрела единую цель; сама цель воинственна, но достигается она усилением миролюбивого настроения». Он бросил желчный взгляд на довоенный мир и написал.; «С точки зрения нравственности он был аре­ной неописуемого беспорядка. Это был фактически нрав­ственный хаос. Вследствие этого наше внутреннее состоя-

¹ «New republic» II сентября 1915 г.

64

ние отличалось отсутствием спокойствия». Раньше не знали, что делать, теперь нашлась цель. Пропагандист действи­тельно может всегда рассчитывать на состояние умов, так хорошо здесь описанное. Мужья, имеющие неподходящих жен; жены, страдающие от несходства характеров с му­жьями; юноши с обманутыми надеждами; люди зрелого возраста со своими заботами и робким стремлением к при­ключениям; бездетные женщины и некоторые не имеющие, жен мужчины; люди опозоренные и стремящиеся начать жизнь сызнова, — все они и многие другие находят умиро­творение От нравственной борьбы в упоении жизнью в та­кой исторический час и для такой исторической цели.

Впрочем встречаются люди, для которых война — отвра­тительная гнусность и которые упрямо отказываются ве­рить, что стремление уничтожить личного врага стоит продолжения всех связанных с войною передряг.

Пропагандист, имеющий дело с таким образом мыслей, должен действовать тоньше, чем в том случае, когда он имеет дело с «карательным» направлением умов. Если хотят, чтобы люди, мыслящие подобным образом, присоединились к остальным в де,ле осуждения неприятеля, то нужно,

65

•чтобы они, увидели в противнике величайшее препятствие К осуществлению новых мировых условий. Если хотят сделать из них сторонников войны, то представленные им цели войны должны быть в высшей степени рациональны и идеальны.

космополитичны в своих проявлениях и низменны по своим мо­тивам; они рассчитаны на страх и ненависть людей невежественных; для достижения своих целей эта клика использует прессу, а также дипломатов и государственных деятелей, многие из которых мате­риально заинтересованы в успехе этого дела.

Несколько дней спустя названная газета опять вернулась к этому предмету, спрашивая:

почему одно (дуэль) было упразднено, а другое (война) оставлено? На это имеется только один ответ, а именно — тот, что при вооружен­ных столкновениях играют роль деньги, чего не бывает при дуэлях.

В течение этих же недель во всех обозрениях говорилось о новой книге Брэльсфорда под заглавием «Война стали и зо­лота». ¹ Не утихала полемика по поводу тезисов Нормана Анджелла в «Великой иллюзии».² Спокойное влияние Джона Гобсона и многих других публицистов либеральных и рабочих кругов помогло притти к экономическим толкова­ниям войны. Их писания менее отзывались доктринерством, чем подобные же статьи на континенте.

Во всяком случае социалисты Франции и Германии во­пили громче английских, понося войну и ее «поджигателей». Но когда настал решительный момент, то доказательства

66

виновности неприятеля были для них так подавляющи, что и они присоединились к войне. Это решение раскололо социал-демократов в Германии и образовало фракцию недовольных во Франции. Однако, по мере течения войны связанные с нею лишения способствовали возникновению прежнего непримиримого к ней отношения. Социалисти­ческие и демократические газеты Германии стали шипами на теле императорского правительства. Такой же пово­рот наблюдался и во Франции. К рабочим, жестоко каяв­шимся в том обороте, какой приняло дело, присоединились и либеральные элементы, объединяемые такими лицами, как Леон Буржуа и Этурнель де-Констан; а после того, как были пережиты первые удары войны, стало до некоторой степени наблюдаться, как и в Германии, обратное дви­жение.

Не стоит начинать войну, которая только счегка пощиплет Гер­манию, а потом опять восстановит ненавистное напряжение последних сорока лет. Такой конец всех наших усилий равнялся бы почти не­выносимому поражению. Но все же это может случиться, если не будут установлены и объявлены во всеобщее сведение основные, цели войны.

Уэльс видел конечно в «германском милитаризме» одно из колоссальнейших препятствий к осуществлению лучшего мирового порядка. Его образ мыслей как раз таков, что им легко может воспользоваться изобретатель целей войны: стоит только установить идеал, могущий возбудить энту­зиазм тех национальных элементов, которые нуждаются в поддержке, и выяснить им, что главным задерживающим препятствием к этому идеалу является воинствующий не­приятель. Это позволяет совестливым людям убивать

67

с чистой совестью или по крайней мере подстрекать к этому молодежь.

Последующее — для сведения президента, частно и секретно. Уже несколько времени ведутся переговоры между премьер-министром и тред-юнионами. Главный пункт заключается в желании освободиться от обещаний, данных рабочим лидерам в начале войны. Это совер­шенно необходимо с военной точки зрения для увеличения военных сил на Западном фронте. В конце концов переговоры дошли до такой точки, когда их успешный исход оказался главным образом завися­щим от немедленного опубликования британским правительством объяснения, излагающего его взгляды на цели войны. Теперь премьер-министром было дано тайое объяснение. Оно явилось результатом совещания с рабочими лидерами, равно как и с лидерами парламент­ской оппозиции.

При таких обстоятельствах не оказалось времени для обмена

68

мнений с союзниками по поводу условий, на которых пришчи к согла­шению премьер-министр и вышеупомянутые лица При рассмотрении их выяснится, что они согласуются с теми заявлениями, которые до сего времени были сделаны на этот предмет президентом.

Если бы самому президенту пришлось давать объяснение своих собственных намерений, что, в виду воззвания большевиков ко всем народам 'мира, могло оказаться желательным, то премьер-министр уверен, что такое объяснение было бы согласовано с общим направле­нием предыдущих речей президента, которые были так горячо встре­чены общественным мнением как в Англии, так и в других странах. Такое же заявление, сделанное вновь, встретило бы конечно прежний горячий прием. *

Активному пропагандисту следует помнить, что либ^-ралы и средний класс населения окажутся вероятно склон­ными одобрить политические и юридические цели войны. Рабочая идеология покоится бойее или менее на суждениях экономического характера, оскорбляющих чувство собствен­ности имущих классов. Если проблема реконструкции мира должна быть освобождена от видимого классового перевеса, то она должна быть понимаема как проблема политико-экономического хорактера, так как толки о мировом законо­дательстве и судопроизводстве благосклонно принимаются там, где с подозрением относятся к предложениям о распре­делении сырых материалов мировыми актами и о приме­нении мирового обложения для уравнения существующего неравенства. Фразы в роде: «Мировая организация», «Со­единенные штаты мира», (¹²) «Мировая конференция»,(^1а) «Мировой союз свободных народов», «Лига наций» и т. п., легко сползают с языка.

Таким образом война, которая ведется с целью поддер­жать международные законы, будет иметь санкцию бур­жуазной морали, но последняя избегает всего, что носит классовый оттенок. В мировую войну указанная идея сла­галась медленно. Когда было получено известие, что немцы вступили в Бельгию, то те, кто ратовал за участие Англии в войне, принимая в соображение интересы нации' (см. «Тайме»), выбросили эти соображения за окошко и пре­образовали войну в крестовый поход за «всенародную закон­ность». Французы организовали «Комитет защиты между­народных законов», возглавленный Луи Рено из «Инсти-

¹ R. S. Backer, Woodrow Wilson and the World settlement, p. 40.

69

тута».¹ Германцы были приведены в замешательство та­ким взрывом страсти к международным законам, но скоро нашли возможным «предъявить иск» этим защитникам. «Встречный иск» доказывал, что Бельгия не была на самом деле нейтральной, так как захваченные в ее архивах бу­маги разоблачили тайные военные переговоры ее с Фран­цией и Англией. К тому же англичане не соблюдали зако­нов о контрабанде и посягали на права нейтральных дер­жав в открытом море. Кроме того германцы сделали откры­тие, что в сущности они борются за свободу морей J за право мелких государств вести торговлю без опасения стать жерт­вой разбойничьей тактики английского флота. Союзники уже объявили войну за освобождение угнетенных народов, под которыми они вначале подразумевали только Бельгию и Эльзас-Лотарингию. Позднее смысл >этой фразы был рас­ширен для включения в него народностей Австро-Венгрии и немецкой Польши. В ответ на это немцы заявили, что они тоже воюют за освобождение угнетенных, под которыми подразумевают Ирландию, Египет и Индию.

70

Если бы случилась другая всеобщая война, то идеалисти­ческие цели этой войны имели бы вероятно такое же круп­ное значение, как такие же цели мировой войны. Между­народные организации так еще слабы, что можно было бы провести еще одну войну под предлогом укрепления их. Если бы Лига наций заклеймила позором какую-нибудь из групп народностей, то нет сомнения, что эта группа сделалась бы мишенью для очень опасной идеалистической пропаганды. Но ей нетрудно было бы разъяснить, к удо­вольствию хотя бы собственного народа, что она стоит за более высокое понимание общественных прав, чем ее враги.

•Объяснение этому находится в росте грамотности. Гра­мотностью элементарное образование открыли культурное наследие нации более широкому кругу общества, чем это было раньше. «Желтая пресса» сделала такую мысль всюду популярной, а мудрые люди использовали свою проница­тельность, чтобы доказать ее. 8 августа 1914 г/)да лондон­ский «Evening Standard» крикнул «Цивилизация в опас­ности», и этот возглас распространился повсюду, «Ьд Guerre centre les barbares», «Война против варваров» была неме­дленно провозглашена во Франции, в то время как в Гер­мании защита культуры и няньчание с ней стало обязан­ностью и привилегией всех добрых немцев. Единство не­мецкой мысли проявилось в громадном количестве изда-

71

~ний, (**) причем все авторы были убеждены, что трацидион-ная Германия «мыслителей и поэтов» выявила еще практи­ческие таланты: политическую проницательность, пример­ную плодовитость, неослабное трудолюбие и колоссальную способность к исследованию, —и что все это, при сравне­нии с атеизмом, бесплодием и легкомыслием декадентов-латинян,— не упоминая уже об алчных спортсменах, за­нимающихся пустяками, британцах, — говорит в их пользу. Блестящим примером такого рода является книга «Торгаши и герои», ^г написанная Вернером Зомбартом, известным авто­ритетом по современному капитализму. Содержание книги явствует из ее заглавия: торгаши—англичане, герои — немцы. Автор выдвигает тезис, что всякую войну можно рассматривать как войну убеждений. Данная война является борьбой между алчными британцами и сомоотвер-женными, честными и покорными немцами. Англичанин невероятно ограничен, совершенно неспособен подняться над «реальностью» момента, что доказывает хотя бы по­верхностное знакомство с английскими философами от Бэкона до Спенсера. Для торгаша жизнь это — ряд торго­вых сделок; даже наука и та «оторговлена». Вся империя — торговое предприятие, а войны империи — войны денеж­ных расчетов. Германцы никогда не будут заражены этим проклятым оттенком торгашества, и их дух заклеймит его перед всем миром. Эта война есть война германской куль­туры, которую нельзя отрицать и которую не может не признавать даже торгаш.

Война может быть также борьбой рас. Немцы известных слоев населения объявили не только войну за культуру, но также и войну рас, — и в этом к ним присоединились некоторые представители других стран. Крайние правые элементы во Франции лелеяли миф о чистой галльской расе: а номер газеты «La Croix» от 15 августа 1914 года находил, что героические проявления войны суть

возбужденные в нас дребние порывы галлов, римлян и францу­зов. Немцы должны очистить левый берег Рейна. Эти гнусные орды

¹ «Handler und HeFden».

72

должны быть отброшены за их собственные границы. Галлы Франции и Бельгии должны решительным ударом прогнать завоевателя раз навсегда. Это — война рас.

Хотя формулированные таким образом цели войны и Завоевывают общие симпатии, но они все же нуждаются в подкреплениях более интимного свойства и более ося­заемых. Нация как целое может быть подразделена на бес­численное количество отдельных групп, из которых ка­ждая имеет свои собственные стремления. Война должна быть истолкована им как что-то такое, в чем они заинтере­сованы не только как члены общей группы. Война должна вестись ради защиты их занятий, их семьи и. их церкви, за увеличения их благосостояния и за укрепление их безо­пасности и веры. Должен поощряться всякий, интерес, способствующий формулировке таких целей войны, кото­рые фактически обращают общего врага в отдельного врага для каждого.

Торговым л'юдям война должна быть разъяснена как выгодное предприятие. 10 августа 1914 г. член парламента Л. Г. Киоцца Моней поместил в лондонском «Daily Chro­nicle» статью, являющуюся образцом этого сорта писаний. Он говорил:

Наш главный конкурент, как в Европе, так и вне ее, не будет в состоянии вести торговлю, а по окончании войны несомненный анта­гонизм, вызываемый повсюду аггрессивностью Германии, поможет нам удержать отошедшие от нее к нам торговлю и пароходство.

Сидней Витман выпустил брошюру¹ под заглавием «Война германской торговле. Мысли для плана кампании» (Лондон 1914 год). А в то же самое время экономические круги Гер­мании были преисполнены мечтаний о возможном расши­рении их деятельности во всех направлениях. В грандиоз­ной петиции, поданной канцлеру 20 мая 1915 года, они излагали свои требования, которые сводились к аннексии всей Бельгии и севера Франции до линии, проведенной прямо на восток от устья Соммы до бельгийской границы, затем — вдолй Мааса 'до его слияния с Мозелем в районе Паньи — Туль и оттуда на восток, через Люневиль вдоль Вогезов до Бельфора. Таким образом департаменты Па-де-Кале и северная половина Мезского департамента,

73

большая часть Мерты и Мозеля, часть Вогезов и территория Бельфора рассматривались как приобретения Германии. На востоке аннексионисты требовали: часть Лифляндии, боль­шую и наиболее населенную часть Курляндии, большую часть Ковенской губернии, всю Сувалкскую, половину Ломжинской, всю Полоцкую, небольшую часть Варшав­ской, половину Калишской, четверть Петроковской, неболь­шую часть Келецкой, — в общем 80 000 кв. км и 5 000 000 населения¹. Если добавить к этому 50 000 кв. км и 11 000 000 населения на Западе, то окажется, что промышленные и земледельческие организации Германии поручали присоеди­нить к германской империи 13000 кв. км и 16000000 не­германцев. Жители этих районов должны были быть ли­шены всякого права на политическое участие в делах вну­тренней германской политики, а крупные и средней вели­чины владения должны были быть переданы германским граждайам за счет побежденных противников Германии.

Раз пламенный язык религии все еще имеет власть над горячими сердцами многих, то плох тот пропагандист, ко­торый пренебрежет духовным и религиозным толкованием войны, исходящим от проповедников разных сект. Нужно, чтобы каждая религиозная единица видела в поражении врага торжество своих богов, священников и догм. Пре­красны^ примеры рецептов, пригодных для этой цели, могут быть найдены в религиозной прессе каждой воюющей страны. «La Croix», орган французских клерикалов, сравни­вал продвижение вперед французов в последнюю войну с приближением царствия божия. В лихорадочные августов­ские дни 1914 года, после подтверждения занятия францу­зами Мюльгауза, он восклицал (8 августа):

L'histoire de France est l'histo

Священная война —- «La guerre sainte» — была провоз­глашена за день до того газетой «L'Echo de Paris», которая сообщала, как в церкви святой Магдалины во время тор­жественного богослужения раздался взрыв рукоплесканий.