Чтения Выпуск II материалы межрегиональной научно-просветительской конференции «Казаки и горцы Северного Кавказа в Первой мировой войне


Принимавшему участие в операции «Брусиловский прорыв» в составе 41-го Армейского корпуса Черкесскому полку, 31 мая 1916 г. было приказано захватить село и железнодорожную станцию Окно



бет4/19
Дата19.06.2016
өлшемі4.32 Mb.
#146135
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   19

Принимавшему участие в операции «Брусиловский прорыв» в составе 41-го Армейского корпуса Черкесскому полку, 31 мая 1916 г. было приказано захватить село и железнодорожную станцию Окно.


Во время конной атаки, первыми в село, во главе с штабс-ротмистром, итальянским маркизом Делли Альбицци Г.Ф., ворвались урядник 3-й сотни Дзыба Мустаф, всадники Лоов Магомет-Гирей, ставший впоследствии поручиком и командиром Отдельной Абазинской сотни 3-го Черкесского коннного полка в белогвардейском движении, и урядники Бжегаков Алджирей и Ачмиз Исхак, захватившие трофеи: эшелон с каменным углем, интендантские склады, несколько пулеметов, и пленили 157 австрийцев и венгров… И далее, как сказано в приказе о награждении, «…увидев взводного офицера и двух всадников, окруженных неприятелем, бросились и изрубили всех врагов, чем спасли жизнь своего офицера…»

За эти подвиги, приказом по 41-му Армейскому корпусу, Дзыба Мустаф, Лоов Магомет-Гирей, Бжегаков Алджирей и Ачмиз Исхак были награждены Георгиевскими крестами.

15 сентября 1916 г., по приказу по 41-му Армейскому корпусу, награждены двести всадников дивизии, проявивших с 15 по 30 июля 1916 г. выдающееся мужество и храбрость в боях за деревни Езераны, Грушка, Хриниовцы, Пшеничники; городаТлумач и Станислав, причем, 108 из них – Георгиевскими крестами, 92 – золотыми и серебряными медалями «За храбрость». Георгиевским крестом 2-й степени награждены и два абазина – ст.урядник Айсанов Крым и мл.урядник Каблахов Джамальбий, ставший за год войны полным Георгиевским кавалером.

Подводя итоги июньских боев, Багратион Д.П. указал в приказе: «…Считаю особенно приятным… объявить благодарность всем чинам дивизии за высоко честное отношение к долгу службы в ночном бою 29.06.1916 г. под г. Калушем, в центре которого части других войск, под воздействием…вина, пришли в расстройство, и вместо боя с врагом, постыдно занимались грабежом, насилием женщин и пьянством…

Высокоразвитое чувство долга службы перед Отечеством в частях Кавказской дивизии и воинская дисциплина, присущая сынам Кавказа и их боевым соратникам по дивизии, русским кадровым офицерам и пулеметчикам, и донским казакам 8-го дивизиона, нашли справедливую оценку в благодарности, выраженной командиром корпуса 12-й Армии, генерал-лейтенантом Черемисовым В.А., который сказал мне: «…Я был спокоен за оборону г. Калуша, когда получил донесение, что кавказцы его защищают…»

В марте 1917 г., после отдыха, дивизия была переведена в г. Бендеры, а через 10 дней передислоцирована в с. Хреновка, около города Каменец-Подольск, где 18 марта приняла присягу на верность Временному правительству.

В начале июня дивизия включена в состав 8-й Армии, а 12 июня, юго-восточнее г. Коломыя, состоялся смотр дивизии вновь назначенным командующим 8-й Армии генерал-лейтенантом Л.Г. Корниловым.

Потрясенный боевым духом, внешним видом всадников и конским составом, Корнилов заявил: «…Орлы Кавказа! Я не ожидал, но я счастлив видеть Вас в таком изумительном порядке. В Вас сохранился еще тот дух, который начинают терять наши войска… Когда вернетесь к себе на Кавказ, передайте от меня поклон Вашим отцам, что сумели воспитать и вдохнуть в Вас ту внутреннюю дисциплину, что предохраняет Вас от развала. Сейчас я зову Вас на ратный подвиг и убежден, что славная история Вашей дивизии обогатится еще многими страницами…». Багратиону Д.П. командарм Корнилов Л.Г. заявил: «…Я, наконец, дышал военным воздухом!..»

С 18 июня дивизия вступила в боевые действия в районе д. Блудники. Всадники 3-й сотни Черкесского полка, в том числе Хачуков Узеир, награжденный за этот бой золотой медалью с надписью «За храбрость», 27 июня первыми переправились через реку Ломницу и атаковали д. Блудники. Несмотря на ураганный огонь противника и понесенные при переправе потери, сотня внезапностью и удалью лихого налета произведя панику, достигла удара холодным оружием и, работая пикой и шашкой, истребляя холодным оружием сопротивлявшихся и бегущих, сбила две цепи противника, и, принудив преобладаюшего численностью противника к бегству, захватила д. Блудники и около 60 единиц стрелкового оружия, пулеметы, взято было в плен 50 спешенных венгерских гусар.

Командир 56-й пехотной дивизии, с которой в этих боях взаимодействовал Черкесский полк, в приказе отмечал: «…Героями дня справедливо признать… всадников 3-й (Баталпашинской) сотни…, которые с отменной отвагой атаковали перед самой темнотой через р. Ломнице противника в д.Блудники… От лица службы благодарю доблестных всадников 3-й сотни Черкесского полка…»

Полки 1-й бригады Кавказской дивизии и сотни Черкесского полка, 4-го июля, совместно с батальоном Юхновского полка, «…блестяще атаковали наступающего неприятеля и спасли положение 47-й пехотной дивизии…»

Генерал-майор Каменский С.Н., командир 47-й пехотной дивизии, прислал Багратиону Д.П. благодарственное письмо: «…Приношу Вашему сиятельству, штабу и всем чинам доблестной дивизии благодарность…за отличную боевую работу 4 и 5 июля 1916г., которой я восхищен и от души завидовал…Могу высказать только сожаление, зачем так скоро прекратилась наша совместная боевая работа… Да хранит Вас и Вашу дивизию Бог и да покроет всех Вас неувядаемой славой в предстоящих боях...»

По этому поводу Багратион Д.П. получил теле грамму начальника штаба Юго-Западного фронта, генерал-лейтенанта Духонина Н.Н.: «…За…выдающуюся храбрость во время атаки 4-го июля…, Главнокомандующий жалует на каждую сотню, принимавшую участие в атаке, по десять Георгиевских крестов…» Опять же небывалый до этого случая факт награждения такого количества военнослужащих за один бой. К сожалению, наградные приказы по этому бою в архивах не сохранились.

8-го июля командующим Юго-Западным фронтом назначен генерал-лейтенант Корнилов Л.Г., который должен был остановить отступление русских войск. По его приказу боеспособная Кавказская дивизия была направлена на помощь 11-й Армии.

Дивизия находилась в пути 9 дней, «…совершая его среди панически отступавших, дезорганизованных пехотных передовых и тыловых частей. В этом хаотическом отступлении ярко проявилось значение дисциплины в полках Кавказской дивизии, стройное движение которой вносило успокоение в панические элементы нестроевых и обозов, к которым примыкали дезертиры пехоты 12-го Армейского корпуса, с позиций», – писал Д.П. Багратион.

Урядник Черкесского конного полка

Кавказской Туземной конной дивизии

(Дикая дивизия) Дзыба Мустаф Исламович.

Фотография снята весной 1915г. в Армавире,

перед отправкой на фронт
На ночевке дивизии в г. Нижневе, где находился штаб 33-го Армейского корпуса, к Багратиону обратился комендант штаба с просьбой дать ему три сотни горцев «…для охраны штаба от возможного нападения дезертировавшего с позиции пехотного полка…». «Я ответил ему, – укажет в приказе Багратион, – что одно присутствие здесь кавказцев обуздает преступное намерение дезертиров, а если понадобится, то сотни явятся по тревоге. Моя уверенность в чисто военной репутации доблестных полков дивизии оправдалась, и дезертировавший пехотный полк преступной воли не проявил».

Корнилов Л.Г. готовил поход верных ему войск на Петроград, по его приказу, с 10.08.1917 г., от станции Гречаны у г. Проскурово в Карпатах, отходили эшелоны с полками Кавказской дивизии, в Псковскую губернию, на станцию Новосокольники, и далее – на станцию Дно.

Ночью, 29 августа, эшелоны с Черкесским и Ингушским полками, прибыли на станцию Вырица, до Петрограда оставалось 60 километров, но впереди железнодорожные пути были разобраны. Утром 29 августа командир Черкесского полка, полковник Султан Крым-Гирей, принял прибывшую из Петрограда делегацию членов Всероссийского мусульманского Совета в составе: председателя исполкома Всероссийского Совета (милли-Шуро) осетина Цаликова Ахмеда, адыгейца Намитокова Айтека, аварца Муххамад-Захида Шамиля (внук имама Шамиля), представителя грузин Мачабели, и Кушбека, которые просили кавказцев не идти на Петроград, разрешать внутренние раздоры русских.

Полковник Султан Крым-Гирей заверил, что свой полк в Петроград не поведет, с этим решением согласились командиры других полков и начальник дивизии Д.П. Багратион.

Новый командир кавказцев, генерал-лейтенант Половцев П.А., 13.09.1917 г. издал приказ: «…Через несколько дней мы все уйдем на Кавказ… По Кавказу и по геройской службе Вашей на войне знаю ваш характер: рыцарски благородный, заступник обиженного, гордый своей честью, таков облик представителей Кавказа, в командование которыми я с гордостью вступил… Вы должны помнить, что на Вас будут смотреть, как на образец истинных воинов… Слава о ваших боевых подвигах отметила Вас среди народа. По Вас будут учиться дисциплине и порядку. Зная Ваш нрав и самолюбие, уверен, что Вы явите пример этой дисциплины, покажете себя достойными Вашего боевого прошлого» [7].

В первых числах октября 1917 г. 3-я (Баталпашинская) сотня прибыла в Баталпашинск, и еще некоторое время функционировала, как воинское подразделение, проводились учения и маневры.

Всего в Первой мировой войне сражались более 40 абазинских воинов, в т.ч. 11 офицеров, 7 младших офицеров и свыше 20 всадников: поручики Абуков Пшимаф, Агиров Магомет-Рауф, Трамов Шахим; подпоручик Егибоков Аслан-Мурза; прапорщики Аджиев Камбулат, Айсанов Крым, Лиев Барасби, Лоов Мурза-Бек, Цикисов Хан-Гирей; корнет Лафишев Ибрагим; урядники Абуков Атажуко, Лафишев Ахмет, Дзыба Мустаф, Шуков Джамалдин; юнкеры Каблахов Джамальбий, Лиев Мухаджир; всадники Адзинов Ираджиб, Дармилов Джамиль, Дахов Салех, Заурумов Шерембий, Лаурсанов Мурза-Бек, Лоов Магомет-Гирей, Лоов Хамит-Бей, Озов Айса, Пазов Исхак, Псху Амербий, Тамбиев Бекмурза, Тлисов Айса, Шавтыков Каплан, Хаупшев Магомет, Хачуков Узеир, Хачуков Миза, Хачуков Султан-Гирей…

За выдающиеся подвиги орденом «Святой Анны» с надписью «За храбрость» 3-й и 4-й степеней, орденом «Святого Станислава» 2-й и 3-й степеней с мечами, для мусульман установленного, и орденом «Святого Владимира» 4-й степени с мечами и бантом, награжден подпоручик Егибоков Аслан-Мурза; штабс-ротмистр Лафишев Ибрагим – офицерским Георгиевским крестом с лавровой ветвью и тремя Георгиевскими крестами; поручик Агиров Магомет-Рауф – высшей российской наградой: золотым Георгиевским оружием с надписью «За храбрость».

Георгиевскими крестами награждены: юнкер Каблахов Джемальбий – четырьмя крестами, и он стал полным Георгиевским кавалером; прапорщик Лиев Барасби – тремя крестами; прапорщик Айсанов Крым – двумя крестами; одним крестом награждены поручик Абуков Пшимаф, прапорщик Аджиев Камбулат, урядники Лафишев Ахмет, Дзыба Мустаф, Шуков Джамалдин, юнкер Лоов Басарби; всадники Лоов Магомет-Гирей и Хаупшев Магомет…
Примечания


  1. Кубанские областные ведомости [Екатеринодар]. 1916. - № 22.

  2. Кубанский край. 1916. - №71.

  3. Новая и новейшая история. 1987. №4. С. 110.

  4. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), Ф. 3644. Оп.1. Д.8. Л.394.

  5. Там же. Л. 250.

  6. Там же. Л.1094.

  7. Брешко-Брешковский Н.Н. Дикая дивизия. М., 1991.

О.С. Пылков
РУССКИЙ ЭКСПЕДИЦИОННЫЙ КОРПУС В ВЕЛИКОЙ ВОЙНЕ
«Если Франция и не была стерта с карты Европы, то в первую очередь благодаря мужеству Русских солдат»

Маршал Фош
В военной истории России можно обнаружить множество выдающиеся подвигов, проявлений мужества и доблести русских солдат. Они совершались как на территории России, так и далеко за её пределами. Одним из таких сюжетов стала история Русского экспедиционного корпуса, сыгравшего немаловажную роль в «Великой войне».

Великая война, названная корреспондентом «Таймс» полковником Чарльзом Репингтоном (10 сентября 1918 г.) «Первая мировая война», началась в августе 1914 г. C первых её месяцев западные союзники по Антанте пытались использовать Российскую империю как резервуар людской силы, стремясь привлечь русские войска (на начало конфликта более 5 млн. чел.) к участию в действиях на Западном фронте.

Победоносное вторжение германской армии во Францию, через Бельгию, создало опасность для обойденных с севера французских вооруженных сил и Парижа. В этой ситуации, просчеты французских политиков кровью и своими жизнями были вынуждены оплачивать русские солдаты.

Для спасения Франции, на 14-й день мобилизации, Россия двинула в Восточную Пруссию 2-ю армию генерала А.В. Самсонова. Германский генеральный штаб, для успешного отражения русского наступления в Восточной Пруссии, снял со своего западного фронта два полевых корпуса и одну кавалерийскую дивизию. Это позволило французам выиграть сражение на р. Марне, получившее наименование во Франции «Чуда на Марне». Однако, для русской армии, недостаточно подготовленное наступление закончилось катастрофой и гибелью двух корпусов [11.368 – 369].

Критическое положение на французском фронте заставило лондонское правительство, через своего посла в Петербурге сэра Джорджа Бьюкенена, активизировать переговоры с российским министром иностранных дел С.Д. Сазоновым о возможности отправки через Архангельск во Францию 3-х или 4-х корпусов. Их отправку Англия бралась осуществить в недельный срок. Однако, данный проект оказался неосуществим ввиду «полной невозможности… спешного выделения из состава Действующей Армии стольких войск в период величайшего их напряжения на фронте» [5].

Подобная просьба неоднократно повторялась союзными послами в Петербурге. Осенью 1915 г. военная промышленность Франции из-за нехватки рабочей силы оказалась в столь тяжелом положении, что для работы на заводах пришлось возвращать солдат с фронта из поредевших частей французской армии. Возникшую проблему французские власти попытались решить «выписав людей из России», которая представлялась им как «неиссякаемый источник пополнений» [6.605]. Тогда же Франция направила в Петроград крупного французского политического деятеля, председателя военной комиссии французского сената Поля Думера, помощника по гражданской части военного губернатора Парижа ген. Галлиени. Союзники по Антанте, в лице президента французской республики Пуанкаре, надеялись на посылку во Францию русских солдат и даже рабочих.

Думер имел поручение получить согласие русского правительства на отправку во Францию 300 тыс. русских солдат, в обмен на вооружение (в частности винтовок – О.П.), в котором очень нуждалась армия России. Несмотря на то, что император Николая II и ген. Алексеев были против такого шага, Думеру удалось добиться согласия на формирование 4-х бригад двухполкового состава (общая численность личного состава: 750 офицеров и 45 000 унтер-офицеров и солдат).

По настоянию Парижа, в порядке частичной компенсации за французские поставки России тяжелого вооружения, в качестве опыта, в 1916 г. был сформирована 1-я бригада Русского экспедиционного корпуса. Последующие бригады корпуса формировались в более спокойном режиме и с большим учётом боевых требований. При этом военный атташе во Франции генерал-лейтенант граф А.А. Игнатьев отмечал, что перспектива «платить за снаряды кровью наших солдат» вызывала у русских офицеров негодование. Однако, стесненное в средствах царское правительство было вынуждено пойти на отправку за границу свыше 40 тысяч русских солдат. Несмотря на то, что посылка русских войск во Францию оказалась «политической ошибкой», совершенной «парижскими политиканами, которые, не продумывая достаточно вопросов, принимают упрощенные решения за гениальные», появление русских солдат на Западном фронте имело «большое моральное значение, поднимая дух союзников и являясь неприятным сюрпризом для немцев» [6.607].

Состав отправляемых «особых» двухполковых бригад (каждая ничем, за исключением 1-й, не отличались от обыкновенных русских бригад – О.П.) включал: 180 офицеров и около 10 000 нижних чинов. Полки состояли из трех батальонов, с тремя пулеметными ротами (по 12 пулеметов в каждой), командой связи и нестроевой ротой при каждом полку. Запасные батальоны формировались в составе 6-ти рот. Личный состав 1-й бригады (вместе с запасным батальоном) по штатам был определен: 1 генерал, 180 штаб- и обер-офицеров, около 9 – 10 тыс. нижних чинов. На каждую роту имелось по одной походной кухне. Бригада была прекрасно обмундирована (двойной комплект обмундирования и сапог), а вооружение и остальное имущество части должны были получить во Франции. Особые пехотные полки, в отличие от остальных полков Российской Армии, носили на погонах римские цифры от I до VIII.



Таблица. Русский экспедиционный корпус [4.886 – 887]



бригады

Начальник

Командиры полков

Место дислокации

1


Георгиевский кавалер

ген.-майор

Н.А. Лохвицкий


1-го особого полка полковник М. Нечволодов

2-го особого полка полковник П. Дьяконов



Франция

фронт в Шампани


2

ген.-майор

М.К. Дитерихс



3-го особого полка полковник Тарбеев,

4-го особого полка полковник Александров



Салоникский фронт

в Македонии



3

ген.-майор

В.В. Марушевский



5-го особого полка полковник Нарбут,

6-го особого полка полковник Симонов



Франция

фронт в Шампани

4

ген.-майор

М.Н. Леонтьев



7-го особого полка полковник Мочульский,

8-го особого полка полковник Грундштрем



Салоникский фронт

в Македонии



Артиллерийская бригада

и инженерно-сапёрный



батальон

генерал-майор

И.Т. Беляев






Франция

Главным затруднением для отправки целых войсковых соединений был недостаток офицеров, особенно среднего звена, что являлось «вечным злом в русской армии». Большие потери в офицерском составе в первые месяцы войны (потери офицеров убитыми, ранеными, пропавшими без вести составили за 1914 – 1917 гг. 71 298 человек) и запоздалые меры по подготовке прапорщиков создали угрозу боеспособности русской пехоты, ситуацию при которой «казармы ломились от запасных батальонов, а обучить и вести в бой этих солдат было некому» [2.33; 6.606].

Первая русская бригада комплектовалась добровольцами разных полков, людьми грамотными и физически крепкими (личный состав, вместе с запасным батальоном, по штатам: 1 генерал, 180 штаб- и

обер-офицеров и около 9 000 нижних чинов).



Из-за «опасения подводных лодок» первая особая бригада совершила путь от Москвы через Сибирь и Дальний Восток (из порта Дайрен или китайский порт Далянь – российский порт Дальний, захваченный японцами во время русско-японской войны 1904 – 1905 гг.), через Индийский океан, Суэцкий канал и Средиземное море (плавание по морю длилось 55 суток). Первоначально солдат вез «старый торговый грузовой пароход «Гималаи» (вместо 2400 чел., размещено 2500 чел.), прозванный солдатами «утюжок» (в его трюме солдаты сильно мерзли, страдали от «морской болезни», а затем невыносимой жары – О.П.), судно «Лятуш-Тревиль» (вместо 1600 чел., посажено около 1800 человек), пароходе «Сантай» (вместо 2400 человек, размещено около 2600 человек), а также русские суда «Тамбов» и «Ярославль» (рассчитанные на 700 – 750 человек, они приняли около 2000 человек). Из-за нехватки мест, было принято решение разместить оставшихся людей (около 1700 чел.) на пяти «переполненных судах, использовав даже угольные ямы». В Сайгонском порту к каравану добавился французский пароход «Лютеция», на который пересадили 1350 человек (вместо 550 чел., положенных по норме) [8.24 – 25].

Маршруты движения Экспедиционного корпуса

Русской армии

Прибытие солдат первой бригады экспедиционного корпуса во Францию [7]
С первых дней плавания личный состав бригады оказался в тяжелых условиях. В бригаде начались болезни. В результате одному лишь 1-му полку пришлось оставить много больных в береговых госпиталях союзных стран. Трудные условия и сведения о том, что пароходы никогда не принимали на себя такого количества людей, вызывали недовольство у солдат. Торговые представители пароходной компании «Мессажеро», на первое место ставили свои коммерческие выгоды, остальное их мало интересовало. Контракт, заключенный морским министерством Франции с пароходной компанией «Мессажеро», которой принадлежали эти суда, предусматривал, что маршрут следования транспортов зависит от пароходной компании, а также то, что транспорты в пути могут принимать все частные грузы. Поэтому владельцы транспортов дали указание как можно сильнее уплотнить русских солдат, чтобы оставить для грузов больше места [8.25].


Смотр на площади Республики в Марселе, русские войска были тепло встречены жителями города [10]
20 апреля 1916 г. первая русская бригада, ехавшая на французский фронт окольным путем через Маньчжурию, высадилась в Марселе, где ее встречали музыка, пламенные речи о воинском братстве, цветы и поцелуи. Во время движения колонны русских войск по центральной улице Марселя Каннебьер перед «каждым батальоном, каждой ротой … несли букеты». Весь путь наших войск «оглашался восторженными кликами». Марсельцы встречали русских солдат «с открытым сердцем, выражая свой бурный восторг в приветствиях, в воздушных поцелуях. То и дело было слышно: «Ке бель сольда Рюсь!» [6.613]. Так же тепло встретили и третью бригаду, прибывшую из Архангельска (она высадилась в Ла-Паллисе).

Огромный фурор среди французов производил сопровождавший одну из рот полка медвежонок Мишка (в действительности медвежонку присвоили кличку «Земляк»), приобретенный в Сибири (в Екатеринбурге за 8 руб.) во время следования эшелонов во Владивосток (по другим данным Мишка являлся талисманом 3-й бригады – О.П.). Мишка стал всеобщим любимцем и проделал с полком всю кампанию на Французском фронте. Солдаты охотно с ним играли, боролись и внимательно кормили и чистили его. Находясь все время в строю он был известен и французскому начальству, вплоть до генерала Гуро, командующего 1V-й Армией. В одном из боев, превратившись уже во взрослого медведя, Мишка был слегка отравлен неприятельскими газами, но благодаря заботам чинов полка быстро оправился и был зачислен на особый паек. После войны Мишка попал в зоопарк, где и окончил свою долгую, богатую приключениями жизнь.



Полковой талисман медведь Мишка
Вторая, третья и четвертая бригады, по налаженному англичанами морскому пути, были отправлены из Архангельска через Северное море в северные французские порты Брест и Нант. Так, в июле 1916 г., 2-я бригада прибыла в северные французские порты. Затем, по железной дороге, она была доставлена в Марсель, а оттуда морем – в Македонию, на Салоникский фронт в распоряжение ген. Сарайля.

В августе в Сент-Назере и Нанте высадилась 3-я бригада, в составе которой было много Георгиевских кавалеров, успевших повоевать на других фронтах. 4-я бригада (смешанный состав, в котором «рядом с безусыми новобранцами и бравыми кадровыми унтерами попадалось много бородачей») прибыла в Брест и Ля-Паллис в сентябре-октябре 1916 г. В отличие от третьей – в ней были новобранцы из резервных полков. Её также как и вторую отправили в Македонию, но не из Марселя, а через военно-морскую базу Тулон. В Салоники бригада прибыла на пароходе «Лютеция» 10 – 20 октября 1916 г. В 1917 г. северным путём во Францию прибыла особая артиллерийская бригада генерал-майора И.Т. Беляева и инженерно-сапёрный батальон. В итоге общая численность Русского экспедиционного корпуса достигла 50 тысяч человек. Вся эта сила не имела единого русского командования и находилась в оперативном подчинении французскому генштабу, который и решил использовать 1-ю и 3-ю бригады на Западном, а 2-ю и 4-ю – на Салоникском фронтах.



Генерал Н.А. Лохвицкий и солдаты первой бригады Русского экспедиционного корпуса [10]

Первая бригада в военном лагере Майи [10]
Первая бригада была размещена в военном лагере Майи (в 150 км на восток от Парижа), наиболее близкий к фронту и к большой дороге из Шалона в Париж. Здесь производились военные смотры и освоение новой пехотной тактики, созданной на Западном фронте под «давлением небывалого роста техники» [6.614]. По требованию французов солдатам делали обязательные прививки против тифа и столбняка, от которых они «болели по нескольку дней». Военнослужащим выплачивали жалование (солдат получал заграничные повышенные оклады – двенадцать рублей, младший унтер-офицер – пятнадцать, старший унтер-офицер – восемнадцать, а за каждый Георгиевский крест еще по три рубля дополнительно; на русском фронте – семьдесят пять копеек в месяц в переводе на франки получалось неплохо – рядовой получал тридцать два франка пятьдесят сантимов [9.215]. Для реорганизации была принята французская смешанная организационная система (четыре стрелковые роты – батальон, три батальона – полк).

Обрив, два русских часовых

в прифронтовой траншее [10]
После вооружения (пятизарядные винтовки «Ле-Бель» калибра 8 мм образца 1907 – 1915 гг., пулеметы «гочкиса», стальные каски с русским гербом, ручные гранаты и др.) по стандартам французской пехотной бригады и непродолжительной боевой подготовки в лагере Майи 1-я и 3-я бригады были направлены в северо-восточную провинцию Шампань [1.70]. Вместе с 4-й армией генерала Гуро они вошли в состав Центрального фронта, во главе с генералом Петэном. Последний воспринимал русских как «дикарей, обнаруживая то, что сделало его впоследствии единомышленником нацизма» [6.617].

Воевала 1-я бригада в 1916 г. в составе 10-го армейского корпуса 4-й армии на небольшом участке фронта, к северу от Шалона, в районе города Mourmelon-le-Grand. А на отдых она располагалась в Шампани. В этой самой бригаде служил, тогда молодой солдат Родион Малиновский, будущий министр обороны СССР, маршал Советского Союза. Общение с французами велось через переводчиков, штатских людей, которых «война одела в военные мундиры» [6.609].



Солдаты второй бригады экспедиционного корпуса на Салоникском фронте
До 16 октября 1916 г. 1-й особой бригадой был занят участок фронта перед Обривом.
На Западном фронте господствовали позиционные бои. Высшее командование постоянно требовало свежих сведений о противнике. Боевые поиски и разведки («кудемены» – короткие удары), были постоянным явлением и держали противника в нервном напряжении, вызывая с его стороны многочисленные контратаки и с немалыми потерями. За четыре месяца русская бригада стяжала себе прочную боевую репутацию.
Солдаты быстро освоились с жизнью во французских окопах, которые были «комфортабельнее наших». Привыкли к замене чая, кофе и водки - коньяком. Большой интерес вызывали камуфлированные посты для наблюдений: «пень, заменяемый в одну ночь точной копией из стали, бугорок, незаметно обращавшийся в современный дзот». Досуг был связан с игрой на гармони и в карты.

Осенью корпус принял активное участие в завершающей стадии сражения под Верденом (с февраля по декабрь 1916 г.), вошедшего в анналы мировой военной истории под названием «Верденская мясорубка» (в ней участвовало 65 французских и 50 немецких дивизий, общие потери составили около миллиона человек). 5-я германская армия пыталась прорвать фронт французских войск, но встретила упорное сопротивление – в значительной степени благодаря стойкости русских, которых после победы под Верденом Париж чествовал как героев.

Часть экспедиционного корпуса на кораблях по Средиземному морю была переброшена на Балканы, где, пройдя Албанию и Македонию, стала лагерем у озера Балатон. Особенностью Македонского театра военных действий были тяжелые климатические и топографические условия голой скалистой местности, а также то, что Союзная Армия состояла из войсковых частей, принадлежавших пяти различным государствам (в состав Македонской Армии входили: французы, русские, англичане, итальянцы и сербы, а со стороны противника: германцы, австрийцы, турки и болгары), что весьма затрудняло командование.

На международной конференции в Шантильи (15 ноября 1916 г.) было решено перейти на всех фронтах в общее наступление с применением максимум сил и технических средств. В наступлении (длилось до конца апреля 1917 г.) были задействованы и русские войска. Однако, уже в январе 1917 г., во время применённой немцами газовой атаки (в ответ на французскую газовую атаку), 3-я бригада понесла большие потери: 300 человек погибло и столько же пропало без вести.

В феврале в России произошла Февральская революция и отрешение императора Николая II от престола. На этом фоне солдат корпуса вернули с Балкан во Францию. Спустя некоторое время революционный резонанс докатился до частей экспедиционного корпуса. В рядах военнослужащих корпуса наступила всеобщая растерянность, которой с выгодой для себя воспользовались многочисленные агитаторы, доступно объяснявшие ход событий в своих листовках и газетах (например, газета «Русский солдат-гражданин во Франции») [9.239]. Русские офицеры не знали, как реагировать на создание «солдатских комитетов» (ротные, батальонные, полковые, бригадный комитеты). В рядах корпуса появились «озлобленные, готовые на все» солдаты, а в офицерской среде «распущенность» (причинами брожений в умах солдат были сведения о революции и отречении императора в России, недополучаемое жалование, само отношение офицеров к подчиненным, боявшихся «возмездия за свою свирепость по отношению к солдатам, так что в некоторых ротах не оказалось ни одного офицера») [6.629]. А французское командование и главнокомандующий генерал Нивель столкнулись с новой головной болью в лице плохо управляемого иностранного вооружённого формирования на своей территории.

На Западном фронте апрельское наступление войск Антанты и Энское сражение, обернулось страшным поражением союзников. Русский контингент, в составе 6-й французской армии, был брошен генералом Нивелем в пекло боёв. Храбрость русских воинов и «блестящие» атаки русских батальонов вызывали восхищение французов. Однако, потери русских войск (в частности, войск ген. Марушевского) при этом были очень внушительными. В результате 1-я и 3-я «особые» бригады потеряли 5183 человека, из которых 70 офицеров (французы потеряли около 120 тыс.). Часть погибших русских воинов (1029 воинов экспедиционного корпуса) была захоронена на русском военном кладбище в 200 км от Парижа у г. Мурмелон.

Русские особые бригады, в секторе VII корпуса, обеспечили главный и единственный успех в грандиозном Энском сражении. После «бойни Нивеля» сопряженной с бесплодными потерями, которые объяснялись «бесталанностью высшего военного руководства», вспыхнули революционные выступления в ряде французских пехотных и артиллерийских полков (беспорядки были подавлены «жестоким расстрелом французских солдат» – О.П.) [9.252]. Обида русских солдат на отсутствовие в тяжелые моменты офицеров и на главкома переросла в откровенную злость ко всем французам. Солдаты себя чувствовали «пушечным мясом, обмененным на оружие». Брожение и напряжённость в солдатской среде стала выливаться в митинги с требованиями возвращения домой [6.639].

Русские воины погибшие в ходе апрельского

наступления у Шмен-де-Дам
Весь июнь месяц продолжалась энергичная переписка начальника французского генерального штаба генерала Фоша с различными ведомствами о необходимости начать отправку русских бригад в Россию не позднее 15 августа 1917 года. Англичане и отказались от перевозки бригад, мотивируя это отсутствием необходимого тоннажа. Русские также не нашли транспорта. Временное правительство России, чтобы избавиться от своих злополучных бригад, предложило французам перебросить их в Салоники. Оно полагало, что русские войска еще могли бы быть использованы на этом изолированном театре военных действий. Французы же не могли навести порядок в собственных войсках, поэтому старались поскорее избавиться от русских, охваченных глубокими революционными настроениями. Сами русские выставляли требование о возвращении на Родин, где они были готовы идти на фронт.

Русское офицерство тоже терзали «внутренние сомнения и думы». Офицеры «беспокоились за свое будущее и старались как-то пристроиться на французскую службу». Большинство из них стремилось остаться в армии, а некоторые «не прочь были устроиться на гражданской работе». Но мало кто из них разделял солдатские убеждения, которые «сводились, главным образом, к тому, чтобы скорее кончать с чуждой народу войной и скорее отправиться домой, в Россию» [9.348].

Союзники не знали, как обуздать революционные настроения в русском корпусе и навести в нем порядок. Как отмечал Игнатьев, по солдатам корпуса иностранцы «судили… о падении дисциплины в русской армии, а неизбежные революционные эксцессы представили на долгие годы хороший материал для антисоветской пропаганды» [6.604].

После серьёзных потерь особые пехотные бригады были отведены на отдых в далекий от фронта военный лагерь Ла-Куртин близ Лиможа, а затем расформированы. В мае четыре поредевшие бригады слили в две дивизии (по одной на Францию и Македонию).

Первая особая дивизия, под командованием генерал-майора Н. А. Лохвицкого, была размещена в лагере Ла-Куртин. Однако, в дивизии произошел раскол на два враждебных лагеря. Одни были готовы продолжать служить и подчиняться приказам Временного правительства («курновцы», по названию военного лагеря «Курно»), другие требовали немедленной отправки на родину («куртинцы»).

В качестве представителя Временного правительства в Ла-Куртин был направлен генерал-майор М.И. Занкевич. В осложняющейся обстановке комдив генерал Занкевич принял решение отделить группу лояльных властям подразделений от «бунтарей» и перебросить её в район Бордо. Из числа добровольцев артиллерийской бригады генерал-майора И.Т.Беляева, а также лояльной части 1-й дивизии был сформирован ударный отряд, получивший название «батальон смерти».

В Ла-Куртине же остались преимущественно военнослужащие из бывшей 1-й бригады, требовавшие возвращения домой и отказывавшиеся повиноваться приказам российских и французских властей. В этой связи генерал-майор М.И. Занкевич издал приказ о добровольной сдаче властям и объявил ультиматум, срок которого истёк к утру 16 сентября. В 10 часов утра артиллерия открыла по лагерю огонь. За пять дней противостояний по лагерю было произведено более 500 артиллерийских выстрелов. Мятеж был подавлен силами русских частей (Куртин держался 5 суток) при участии французской жандармерии. Более 8000 человек сдались (по официальным данным, число захваченных солдат 1-й бригады и отдельных отрядов 3-й бригады в Куртине составило 8515 человек). Различные источники называют число погибших более 200 и 400 раненных.

После выхода Российской империи (по причине революции и переворота) из «Великой войны», русские, в глазах французской общественности, из союзников превратились в предателей и изменников. По распоряжению французского правительства были расформированы полки особых пехотных бригад и из них были составлены военно-рабочие роты для работ в тылу, в качестве «дармовой рабочей силы» (около 11 тыс. человек). Отказавшиеся от этого были отправлены в Африку на каторжные работы, а «зачинщики посажены во французскую военную крепость» [6.653]. Последних французы заточили в темные и сырые казематы острова Экс («Иль д'Экс», расположенный в проливе Антиош Бискайского залива, туда ссылали дезертиров французской армии). Здесь, а также в закрытых баржах, поставленных на якорь у самого берега, под усиленной охраной, держали голодных и изнуренных «куртинцев» [9.330, 334].

В этот драматический момент генерал Лохвицкий обратился к оставшимся верными присяге и долгу офицерам и солдатам с призывом сформировать боеспособную войсковую единицу для эффективного противостояния германским войскам на Западном фронте [3]. В январе 1918 г. были созданы русские военные базы в Лавале (Франция) и Салониках (Балканский фронт). В апреле 1918 г. из волонтёров особых полков, согласившихся воевать за Францию дальше, было сформировано подразделение Русский Легион (Légion russe) из 4-х батальонов, вошедшее в состав «Марокканской ударной дивизии» (лучшей во Франции) французского Иностранного легиона. Его командующим стал начальник штаба полковник французской службы генерал Лохвицкий, а одним из основателей штабс-капитан В. Васильев.

Французы переводили в легион русских добровольцев Французского иностранного легиона и солдат из рабочих рот. Численность легиона составляла около 2 тыс. человек. Уже весной 1918 г. Русский Легион сражался под Парижем и отличился в тяжелых боях под Амьеном. А в мае принял участие в ликвидации прорыва противника под Суассоном. В критический момент боя под Суассоном, когда казалось, что уже все потеряно, в контратаку был брошен последний резерв – Русский Легион. Это сражение стоил жизни 85% личного состава и почти всех офицеров Легиона. Тогда говорили, что русские спасли столицу Франции. После сражения французская пресса впервые употребила название «Русский Легион Чести».

В дальнейшем Русский Легион принял участие в прорыве укрепленной линии Гинденбурга, прошел Лотарингию, Эльзас, Саар и вошел в Германию. Ему было поручено оккупировать немецкий город Вормс, а бело-сине-красный флаг стал развеваться на Рейне. За жертвенность, смелость и отвагу Русский Легион был представлен к награде французским главнокомандующим и получил на знамя «Военный Крест» и «Фуражер». За проявленные мужество и отвагу многие русские офицеры были награждены французскими орденами. Так, генерал Лохвицкий и капитан Лупанов стали кавалерами Ордена Почетного Легиона. За блестящие победы подразделение стало именоваться Легионом чести, а его личный состав – почетными легионерами.

В начале 1919 г. большую часть солдат легиона отправили в расположении Вооруженных сил Юга России (ВСЮР). Оставшиеся в живых легионеры составили основу 1-го Кавказского стрелкового полка и участвовали во взятии Царицына, наступлении на Саратов. Многие представители легиона, сражавшиеся в Белой Армии, впоследствии вернулись во Францию уже эмигрантами. Также в 1918 году часть русских офицеров и солдат экспедиционного корпуса польского происхождения сражалась с немцами и большевиками в составе польской «Голубой армии».

В 1920 г. в Бизерту (Тунис) пришла Русская эскадра (Черноморский флот). Некоторые из прибывших на кораблях военнослужащих продолжили службу во Французском иностранном легионе, участвовали в Рифской войне и Сирийской компании 1925 – 1926 гг. [12].

Иная судьба ожидала тех военнослужащих, кто стремился в Россию, к своим семьям. Требование русских солдат об отправки их в Россию было отклонено французским командованием. Вместо этого после подавления мятежа в Ла-Куртине и разоружения часть мятежников (около 2 тыс. чел.) с декабря 1917 по январь 1918 гг. отправили на принудительные каторжные работы в лагеря Северной Африки, сначала в Тунис, а затем в Алжир (всего около 4900 чел.). В Африку отправляли также солдат и офицеров с Салоникского фронта. Например, капитан Ряхов, командовавший впоследствии ротой в Легионе, побывал в африканском концлагере за то, что поддерживал солдат на Салоникском фронте. Изнуренных голодом, ослабленных болезнями, морально подавленных русских солдат из «глубоких и сырых, темных и грязных трюмов французских военных … отправляли в места каторжных работ» [8.267 – 268]. Первую группу «куртинских солдат» (1700 человек) из Алжирского порта отправили в город Медеа и разместили в казармах «концентрационного лагеря, обнесенного тремя рядами проволочных заграждений». За общение с местным населением, проявлявшим интерес к русским и их рассказам о революции в России, французские власти, в качестве наказания, заставили русских солдат совершить 412-километровый пеший переход от города Медеа до города Лагауат. Изнурительный переход надорвал и физические и моральные силы военнослужащих, чем воспользовались французские вербовщики иностранного легиона.

С «африканцами» обращались, как с обычными арестантами, установили для них строгий тюремный режим, «полуголодный паек, полную изоляцию от остального лагеря» [9.359, 390]. Из казарм и бараков, предназначенных для размещения русских солдат, было вынесено все, вплоть до коек, матрацев, столов и скамеек, чтобы никто не мог соорудить себе хотя бы примитивной койки. Суточное довольствие заключенных состояло из четверти литра черного кофе, небольшой кружки бульона и 250 граммов хлеба. Провинившихся отправляли в «дисциплинарные батальоны», которые именовали «голодающим батальоном» или «батальоном смерти», где люди обрекались на медленную смерть. Например, под палящим солнцем пустыни они были вынуждены прокладывать железные дороги [6.674]. В лагере Афровиль русских солдат заставляли ходить два раза в день по 18 километров в горы рубить лес и переносить его на себе в лагерь. Из-за суровых условий жаркого пустынного климата, протестных голодовок (в том числе и сухих - без воды; например, в лагере Суракассе русские солдаты перенесли более 20 голодовок), свирепствовавших болезней, многие русские «чудо-богатыри» и «герои Вердена», там сложили свои головы. В 1919 г. оставшиеся в живых были репатриированы в Одессу.

В тоже время Россия, по дипломатическим каналам и через Красный крест, продолжала требовать от Франции возвращения русских солдат. Наконец за ними прибыл пароход. Пускали туда строго по спискам, отсеивая активистов, солдатских депутатов. В Севастополе, куда прибыло судно, «белые» намеривались использовать их в борьбе против «красных». Однако, солдаты, долгое время оторванные от России, отказались сражаться, тем более что в любом случае им пришлось бы убивать своих – русских. От расстрела деникинцами, солдат спасли местные женщины с малыми детьми на руках, которые выстраивались перед ружьями расстрельной команды. Впоследствии, спасенные разбегались кто куда.



Таким образом, участие Русского экспедиционного корпуса в Первой мировой войне, на полях Шампани во Франции и в диких горах Македонии, является одной из славных страниц истории Русского оружия. Далеко за пределами своего Отечества русские особые полки покрыли себя неувядаемой боевой славой. Жертва, принесённая ими на алтарь победы и спасения Франции в этой войне была велика. Могилы многих тысяч русских воинов навсегда остались разбросаны по всей Франции и Македонии. Среди них и самое крупное военное русское кладбище около Мурмелона (Марна). Однако, храбрость и мужество русских солдат, проявленное в Европе, долгие годы оставалось безвестным и забытым на Родине, впрочем, как и сама Великая война.


Достарыңызбен бөлісу:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   19




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет