Идея преемственности от матери к дочери более ярко выражена в матриархальных сюжетах. Мы полагаем, что своеобразие эгалитарных отношений состоит в кроссгендерной преемственности: дочь является преемницей отца, а сын – преемником матери. Отношения отец-дочь и мать-сын прописаны в системе эгалитарных гендерных стереотипов достаточно подробно. В негативных эгалитарных отношениях между матерью и дочерью плохая мать не только не поддерживает слабую (робкую, безответную) дочь, но напротив, преследует ее. Она также выделяет старших дочерей, потакает им. «Старуха очень не любила своей младшей дочери»367. Трудно дифференцировать совместные злые дела и замыслы (матери и дочери) или их месть в качестве эгалитарного негатива, от злодеяний антагонисток Великой матери в матриархальных сюжетах, поскольку месть нерелеванта системе эгалитарных гендерных стереотипов. В позитивных эгалитарных отношениях между отцом и сыном отцовская любовь не позволяет принести ребенка в жертву. Отец, умерщвляющий детей, или приказывающий их мучить или казнить, изображен как чудовище. Превалирует любовный стереотип: ребенок, как и жена, брат, сестра, друг, мать, отец – не имущество, а самое дорогое, то, что дороже себя, то, что нельзя отдать. Они уникальны, незаменимы. Отец не думает о ребенке, как об имуществе, хотя он имеет ребенка, на этом его и ловит Чудо-Юдо Беззаконный368. Такое определение, взятое в качестве имени собственного, призвано подчеркнуть чудовищность отбирания законного (то есть, приобретенного или полученного согласно закону, установленному Богом – ребенка, жены и т.п. Обвенчанная жена так и называется: «закон» 369. Дав неведомое обещание, отец должен разрешить этическую проблему: если он будет соблюдать верность слову, данному чудовищу, и отдаст ему своего ребенка, он нарушит закон Отца, если он останется верен своему отцовству, он нарушит договор с чудовищем. Сказка дает выход: отец соблюдает верность отцовству, сын оказывается верным сыном: исполняет сыновний долг – добровольно платит долг отца370. Родительская любовь находит отклик: отца и мать тоже нельзя принести в жертву, но может быть добровольная жертва со стороны родителей (как и со стороны детей); как и добровольное подчинение. При этом интересы ребенка (родителей) ставятся выше собственных. Жертва родителей: отпускают выросших детей на подвиги. Жертва детей: идут платить отцовский долг. Отцовский авторитет при эгалитарных отношениях отличается от отцовской власти при патриархальных отношениях. Отца не боятся – его уважают и хотят заслужить его уважение. Главной эгалитарной ценностью является не власть, а свобода371, поэтому проблема власти снимается: она обоюдная. Родители детям дороже всего, поэтому имеют власть над детьми. Вклад родителя – сам родитель (бедный372, старый373, пьяница374) Дети счастливы, что у них есть
родители – радуются их выздоровлению375, возвращению376. Сын стремится вернуть отцу молодость377. Сиротство – горе, беда. Отца нужно вернуть, оживить378. Дети тоже дороже всего, поэтому имеют власть над родителями. Признается их право поступать «по своей воле».
В эгалитарных отношениях подчинение добровольное и подчеркнуто временное. Оно осуществляется по очереди и без насилия, в силу признания компетентности руководителя. Реализуется сказочная мечта: глупый подчиняется умному. Солдат спасает царя - именно в силу своей сверхкомпетентности. Царь награждает солдата генеральским чином379. Солдат служит свою службу, царь отпускает солдата на волю380. Уже одной свободы достаточно, это лучшая награда. Если, помимо царского награждения героя свободой, осуществляется месть («солдатская награда – 200 палок»381), или наградой герою становится женщина (жена), золото и/или прочие сокровища, мы имеем дело, скорее, с патриархальными стереотипами. К эгалитарным гендерным стереотипам в чистом виде можно отнести сюжеты, где волшебный слуга служит герою из благодарности, а затем получает свободу382. В системе эгалитарных гендерных стереотипов служба носит характер взаимных, дружеских услуг. Отцовская функция – определить сферы компетентности. Царь, как позитивный авторитет, заменяет отца семи Семионам – каждый обучается мастерству в соответствии со склонностями383.
Временность превосходства старшего реализуется и в отношениях детей и родителей: со временем родители состарятся, дети будут о них заботиться384. Память о старшинстве остается в виде почтения, уважения, к старшим за их заслуги, в виде благодарности за их заботу. Чтобы стать по-настоящему равным своим родителям – надо их за эту заботу отблагодарить – выплатить сыновний (дочерний) долг. В системе эгалитарных гендерных стереотипов этот долг платят не с расчетом, а с лихвой: заботятся даже о плохих родителях385.
Старших слушаются – потому что в молодости они были заботливыми (отец и мать заботятся о семье, реализуя материнский принцип заботы сильного о слабом)386, а в старости становятся мудрыми387. При этом детям предоставляют свободу – слушаться и не слушаться: непослушание не наказывается лишением любви и благословения: Отец, благословляет сына на подвиги, несмотря на видимое непокорство сына отцовской воле: ««Благословишь – поеду, и не благословишь – поеду». Отец благословил»388. Принцип добровольности – эгалитарный принцип: за каждым признается его воля (свобода).
Понятно, что поскольку «отеческая» власть барина над мужиком осуществлялась не на основе доброй воли, в силу признания его компетентности, то желание жить по своей воле встречало резкий отпор, поскольку в таком случае власть от владельца отнималась, и отнимались приносимые ею выгоды389. А поэтому помимо и даже превыше мечты о равноправии, существовала мечта о мести властелину. Гендерные стереотипы мести будут рассмотрены в параграфах 2.2. Система матриархальных гендерных стереотипов и 2.3. Система патриархальных гендерных стереотипов.
Отцовский авторитет, не особенно нуждающийся в насилии для осуществления руководства, покоится на отцовской справедливости. Отцовская любовь, принадлежащая эгалитарной системе, в отличие от материнской, более одинаковая ко всем детям, уделяющая всем поровну: всем сыновьям дают по стреле для выбора невесты, одинаковое наследство, одинаковое задание.
Но кроме этой, уравнивающей справедливости, отец реализует высшую справедливость: следит, чтобы «брат не обижал брата», делился бы с ним не только излишним, но и необходимым. «Отец … думал, что брат брата не изобидит»390. Нищий делится с бедным отцом семейства половинкой просфоры – и всем хватает391.Высшая справедливость, то есть честность и совестливость, избавляет от необходимости прибегать к насилию. Самый распространенный эгалитарный гендерный стереотип – это сильный и умный младший брат, который имеет честь и совесть, проявляет великодушие, благородство и т.п. Он и воцаряется, в качестве справедливого царя - который боится Бога.
Вознаграждение по заслугам – отцовская прерогатива. Мы уже говорили об общности родителей в системе эгалитарных гендерных стереотипов. Рождение ребенка - общая заслуга отца и матери. Это подчеркивается тем, что долгожданный ребенок (дети) родится в результате долгих молитв и жертв обоих родителей: «Стали они богу молиться, чтоб дал им детище, в молодых летах на утеху, в старости на подмогу, а по смерти на помин души; стали они нищую братию кормить, милостыней оделять; а сверх того надумались на пользу всего люда православного построить длинный мост через топи-болота непроходимые». Мы помещаем этот сюжет в отношения отец-сын, поскольку рождение ребенка – все-таки зависит, в конечном счете, от Бога, понимаемого как Отец. Мольбы о ребенке, обращенной к Деве, мы не встретили. 392.
Отец более, нежели мать, воплощает идею справедливости как вознаграждения по заслугам. Бог награждает родителей ребенком: «В скором времени отяжелела купчиха и родила мальчика»393. Отец награждает верного слову и бесстрашного сына волшебным конем, который поможет ему совершить ряд подвигов и найти достойную жену, себе под пару – тоже верную слову394. Герой выдвигает на место побежденного им царя-чудовища нового, достойного царя – кузнеца, который создал для него оружие395. Преемником отца (старшим) назначается (становится) достойный сын (родной396 или законный397): тот, у кого больше силы и/или ума, отваги, решимости, выдержки, самостоятельности.
Дети продвигаются по иерархической лестнице старшинства – в силу взросления и/или заслуг398. Дети помогают родителям (мальчик из пальчика), проявляют себя с хорошей стороны, и родители (преимущественно, отец) все больше им дают воли, свободы, самостоятельности – до полного отделения. Детям понемногу передают бразды правления – родительскую власть. «Король встретил своего сына и невестку с великою радостью, сделал большой пир, а после сделал вместо себя королем Ивана-богатыря»399.
Обратная сторона достойной оценки заслуг – заслуженное наказание. Это тоже отцовская прерогатива. Заслуга уравнивает со старшим, проступок – с младшим. Наказанные старшие сыновья делаются младшими по званию, а царем делается младший сын400. Однако в эгалитарной системе превалирует не месть, а возмещение ущерба. Оно стоит в одном ряду со стереотипами благодарности, возвращения долга, «отплаты добром», услуги в ответ на услугу, прощения вины, поскольку все они реализуются в рамках взаимности, отсутствия двойного стандарта. Невинно пострадавшие воскрешаются401, исцеляются402, материальный и моральный ущерб также стараются возместить (лишнюю невесту отправляют домой, богато одарив403). Если герой пострадал от воровства, то ему возвращают украденное. Вора укоряют, срамят. «Барина [присвоившего славу героя] разжаловали и послали в ссылку; а Иван-царевич обвенчался на Марфе-царевне»404. Кроме того, в системе эгалитарных гендерных стереотипов наказание часто ограничивается позором и раскаянием виновного, за которыми следует великодушное прощение. «Царь … детей своих насильно приказал посадить в срамные телеги, говоря, что вы, по вине своей, и того не заслуживаете. Иван-царевич встретил их великолепно и простил братьям своим их вину…»405
Благословению отцом сына, несмотря на непокорство, комплементарно прощение сыном отца – за его слабость (отец не защищает сына) 406 или самодурство (отец подвергает сына жестокому и несправедливому наказанию)407. Следует отметить, что данный сюжет лежит на грани патриархальных гендерных стереотипов: немилостивое (мужское) божество сменяется милостивым. Мы относим его к эгалитарным, поскольку отец проявляет раскаяние и искупает свою вину: раздает имение нищим408.
При негативных эгалитарных отношениях между отцом и сыном они обусловлены нарушеним эгалитарных принципов отцом и/или сыном. Отец обделяет младшего сына в пользу старшего, не оставляет ему наследства (живите с сестрой в бане), но сын справляется с ситуацией: отправляется на подвиги, добывает корзину золота и сообщает старшему брату, что в бане был
зарыт клад409. Тем самым достигается видимость отцовской справедливости. Ее дополняет видимость сыновней заботы. Мы затрудняемся иным пониманием сюжета ухода взрослого сына от старых и беспомощных родителей, которые выхаживали его 30 лет, пока он был «сиднем». Выздоровев, по милости святого старца, он отказывается «пожить с ними хоть немного», отправляется на подвиги. Не указывается ни на его сожаление, ни на то, что он, совершив все подвиги, сын взял родителей к себе. Может быть, старые родители замещаются законным отцом (тестем), который тоже стар и немощен? Герой отстаивает его интересы.410 Отношения, где происходит нарушение эгалитарных принципов: отсутствие раскаяния, жестокое наказание (месть), отсутствие поддержки слабого, благодарности, возмещения ущерба и т.п., могут быть нормой в патриархальной системе гендерных стереотипов и поэтому здесь не рассматриваются.
В позитивных эгалитарных отношениях между отцом и дочерью маленький ребенок обнаруживает необыкновенную смышленость, одаренность, разумность411. Девочка отгадывает все загадки, в том числе царские412. Девочка-приемыш проявляет в полную силу женский дар предвидения и дает приемному отцу ценные советы, спасает всю семью, благодаря своей интуиции и отваге413.
Пятилетняя девочка способна видеть промысел Божий: просит у отца за нищих, которые оказываются ангелами, посланными Богом изменять судьбы людей414. Взрослая дочь берет на себя большую ответственность, начиная с того, что она «радеет о хозяйстве»415. Мудрая дочь уговаривает отца быть верным данному слову , уговору416. Самоотверженная дочь приносит себя в жертву, берется выполнить отцовское неведомое обещание, берет отцовский долг на себя417. Со своей стороны, отец не может принести дочь в жертву чудовищу, хотя и со страхом ждет последствий отказа 418.
Хорошая дочь - добрая, помощница, бескорыстная419, даже жертвенная. Но и отец не жалеет для дочери самого главного своего сокровища: «дочь мне всего дороже! За нее и бочонка не жаль; бери с богом»420. Он никак не наказывает дочь за то, что выдала тайну его главного сокровища, отпускает ее (с мужем) от себя. Между отцом и дочерью существует взаимопонимание: ни дочь, ни отец ничего не требуют друг от друга, но и ни в чем друг другу не отказывают. Отец приносит ей волшебный подарок, за который готов отдать жизнь, дочь спасает отца. Дочь сама выбирает жениха, отец подтверждает ее право выбора: «Я с тебя воли не снимаю»421.
Отказ или отступление от эгалитарных принципов порождают образы плохих отцов или плохих дочерей. Взаимопонимание дочери и отца разрушается: дочь проявляет интуитивное предвидение, предлагает нестандартное решение, но встречается с отцовской несправедливостью: ревностью, соперничеством и деструктивностью отца. Царская дочь предлагает, чтобы женщина поделилась своим счастьем (счастливой судьбой) с Иваном Несчастным. Царь гневается на дочь, проявившую мудрость большую, чем «бояре и генералы»422, и наказывает ее за проявленную инициативу: «Когда ты лучше нас рассудила, так ступай за него замуж». Тотчас взяли Ивана Несчастного, обвенчали с царевною и выгнали обоих вон из города»423. В вариантах, близких к патриархальным, – закатали в смоляную бочку и бросили в море424. От матриархальных или патриархальных сюжетов эгалитарный сюжет отличается тем, что плохой отец, истязающий и пытающийся убить детей, никак не наказывается. В патриархальном сюжете следует месть жестокому отцу. В матриархальном варианте отец изгоняет дочь-соперницу еще до ее замужества, приказывая ей «три года на болоте лягушею быть», либо дочь, не рассчитывая на благословение отца, враждебного к ней и жениху, спасается от него бегством.
Комплементарным к данному эгалитарному сюжету является сюжет, где взаимная любовь отца и дочери разрушается дочерью. Однако, мы не находим сюжетов, где бы любящий, заботливый и справедливый отец драматично сталкивался бы с предательством дочери. Дочь, предающая отца ради отношений с «добрым молодцем», относится к патриархальным персонажам; отец при этом - чудовище.
Достарыңызбен бөлісу: |
