§ 9.6. Враждебный комплекс

Какие эмоции, чувства и познавательные элементы состав­ляют структуру комплекса враждебности (или враждебного ком­плекса)? Какое место в нем занимают ненависть и агрессивные тенденции? Чем отличаются эти комплексы в обсуждаемых на­ми двух случаях: когда направлены на свой или на другой эт­нос?

Начнем со следующего утверждения: установка к собствен­ной нации (этносу, народу) всегда амбивалентна, в то время как установка к враждебному этносу может быть однозначной, т.е. свободной от амбивалентности. Собственный народ и лю­бят, и ненавидят. Любят положительные черты и достижения, его символы и традиции. Ненавидят же недостатки, которые делают его похожим на врагов. Враждебный этнос только пре­зирают и ненавидят, хотя и здесь враждебный комплекс редко дан в "чистом виде". В тех случаях, когда человек достигает са­мых высот морального развития, он становится гуманистом, т.е. любит людей, человека вообще. Он руководствуется обще­человеческими моральными ценностями и принципами¹. В этом случае его ненависть к врагу уже не может быть простым и "чистым" чувством. Убивая врага, человек с таким уровнем развития все же будет жалеть, что ему пришлось поднять руку. на другого человека, лишить его жизни, что его вынудили

Kohlberg L. Essays on moral development. Vol. 1: The Philosophy of moral devel­opment. N. 1., Harper and Row, 1981; Vol 2: The psychology of moral develop­ment. N. Y.: Harper and Row, 1984; Fromm E. The Art of Loving. N. Y., Harper and Row, 1974.

От межэтнической агрессии к внутризтнической

357

мация межэтнической агрессии во внутриэтническую происхо­дит с помощью атрибуции свойств, субъект (беженец, участник или жертва межэтнического конфликта), обвинял представите­ля своего этноса, объявляет, будто он такой же, как и предста­вители враждебного этноса. Например, беженец-армянин за­являет другому армянину. "Ты хуже, чем турок" или: "Ты та­кой же эгоист, как азербайджанец" и т.д. В таких случаях час­то приписываются стереотипные представления. Посредством атрибуции свойств и стереотипов агрессивная установка пере­носится от прежнего объекта (враждебного этноса) на свой эт­нос и на его отдельных представителей. С помощью интервью и наблюдений можно собрать эмпирический материал о сло­весной и поведенческой агрессии такого происхождения. 2) Когда преобразование межэтнической агрессии во внутриэтни­ческую происходит с помощью каузальной атрибуции, жертва межэтнической агрессии причиной своих страданий и фрустра­ций считает не только представителей враждебного этноса, но и членов своей нации. Она их обвиняет, например, в том, что своими необдуманными действиями провоцировали представи­телей другой нации на агрессивные действия. Такое изменение агрессивной установки мы наблюдали у беженцев из Сумгаита, Баку и других районов и населенных пунктов Азербайджана: некоторые из них считают, что если бы армяне, живущие в Ар­мении и Нагорном Карабахе, не требовали вывода Карабаха из состава Азербайджана и воссоединения с Арменией, то тогда не было бы вспышек агрессивности и актов геноцида в отноше­нии армян, живущих в Сумгаите, Баку и других местах. 3) На­конец, когда используется механизм самоатрибуции, человек (жертва или участник межэтнического конфликта) преобразует свою межэтническую агрессию во враждебные чувства и агрес­сивные действия, направленные на самого себя. В таких случа­ях он обвиняет себя в том, что случилось с ним во время кон­фликтов, приписывая себе такие качества и мотивы, которые или сходны с качествами и мотивами представителей враждеб­ного этноса, или же таковы, что могли вызвать их враждеб­ность и агрессию.

Эти операциональные формулировки позволят нам со­брать обильный эмпирический материал и расширить пред­лагаемую концепцию.

§ 9.8. Функциональные взаимосвязи двух видов агрессии и их преобразования

Для того, чтобы лучше понять закономерности преобразова­ния внутри этнической агрессии в межэтническую, следует знать различия и сходства их функций. Поэтому рассмотрим одну из функций внутриэтнической агрессии.

В самом деле, почему дерутся между собой представители одного этноса? Причин и мотивов, конечно, много. Но одной из функций внутриэтнической агрессии мы считаем необходи­мость обеспечения целесообразного распределения членов эт­носа и входящих в него социальных групп. Этносу нередко по­лезно, чтобы его члены жили не в одной "куче", а распредели­лись на большой территории. Одобряется даже отшельничество, уединенная жизнь маленьких групп и индивидов. Когда в рас­поряжении этноса ресурсов мало, такое поведение целесооб­разно, если, конечно, не приводит к иммиграции в далекие страны, где эти группы, как этнические меньшинства, могут быстро ассимилироваться и исчезнуть.

Но здесь на короткое время вернемся к проблеме территори­ального инстинкта и связанной с ним агрессивности, поскольку это позволит нам лучше понять обсуждаемую проблему.

Территориальность животных тесно связана с направленно­стью их агрессии. Специалисты по этологии (науки о поведе­нии животных в естественных условиях) заметили, что террито­риальность данного вида (например, волков, шимпанзе и других) сокращает внутривидовую агрессию, так как она в основном на­правлена против внешних врагов¹.

Это прямо связано с проблемой внутриэтнической и межэт­нической агрессивности. Из этой закономерности следует, что внешняя угроза или реальное нападение должны сокращать, смягчить внутривидовую (и внутриэтническую) агрессию. На-

См.: Waal, F. de. Chimpanzee politics: Power and Sex Among Apes. London: Jonathan Case, 1982; Schubert. G. Evolutionary politics. "Western Political Quarterly", 1983, 36, pp. 175-193; Тинберген Н. Поведение животных. М., "Мир", 1985, с. 151 (Здесь показано, что территориальное распределение в сообществе животных обеспечивается с помощью внутривидовой агрессии. См. также работы К. Лоренца, которые уже упоминались нами).

оборот, когда нет внешней угрозы, внутривидовая (внутриэт-ническая) агрессия усиливается.

Наша гипотеза фактически добавляет здесь очень важный "момент", по существу, закономерность: когда конфликт с внешним врагом вызывает сильную агрессивность, которая не разряжается против этого же врага, и когда угроза внешнего столкновения откладывается, эта агрессия в значительной сте­пени превращается во внутриэтническую. Вследствие этого уровень внутриэтнической агрессивности увеличивается. Уве­личивается число разных социальных конфликтов, политичес­кие партии начинают сражаться друг с другом с еще большим ожесточением, увеличивается число преступлений, совершае­мых с применением насилия.

Это важное социально—психологическое дополнение к изве­стной закономерности о взаимосвязи территориальности и аг­рессии. Оно важно еще и тем, что вызывает к жизни множест­во новых вопросов. Например, чем отличается обычная внут-риэтническая агрессия от такой, прежде межэтнической, а те­перь внутриэтнической, трансформированной агрессии? Этот вопрос мы совсем недавно обсудили с читателем.

Итак, почему возник территориальный инстинкт? Почему индивиды, семьи и другие группы, занимая определенную тер­риторию, уже рьяно защищают ее, проявляя территориальность и агрессивность по отношению к тем, кто вторгается в их вла­дения? Да потому, что рассредоточение полезно для вида. Но — до определенной меры! Если территория всего этноса ма­ленькая (как у армян, евреев и других народов, потерявших большую часть своих территорий), то сильная внутриэтничес-кая агрессия может привести к эмиграции части этноса, что и произошло у армян в 80-90-е годы XX века, в основном по причине неумелого правления страной откуда—то появившихся в сфере политики случайных людей.

Что же происходит тогда, когда межэтническая агрессия преобразуется во внутриэтническую? Поскольку их функции различны, то должны наблюдаться новые явления! Функцией межэтнической агрессии является защита всей территории эт­носа, а иногда и ее расширение за счет соседей, приобретение новых ресурсов, самоуважение этноса и его лидеров и т.п. Функцией же внутриэтнической агрессии является удаление

его членов друг от друга, рассредоточение. Пока межэтничес­кая агрессия успешно выполняет свои функции, этнос консо­лидируется. Но когда она блокируется (в результате поражения или заключения неудовлетворительного мира), тогда, сохраня­ясь, частично преобразуется во внутриэтническую агрессию и играет противоположную роль: дезорганизует, создает кон­фликты и заставляет определенную часть народа покинуть свою территорию.

Поэтому если можно заранее предвидеть, что возбуждение кон­фликтов с соседними народами и государствами не приведет к ус­пеху, то лучше вообще воздержаться от создания таких ситуаций.

Преобразуясь во внутриэтнические формы, агрессия нахо­дит для себя новые механизмы и пути выражения, способы са­мооправдания: все эти тенденции могут стать устойчивыми и разрушительными чертами этнического характера. Особенно опасна устойчивая тенденция атрибуции отрицательных черт собственному этносу.

§ 9.9. Адаптивные и дезадаптивные аспекты превращения этнической агрессии

А. Превращение межэтнической агрессии во внутриэтническую и адаптация личности

Агрессия возникает в условиях конфликтов, фрустрации и стресса, подражания социальным моделям (другим агрессорам) и воздействия на человека различных неприятных раздражите­лей. Следовательно, мы имеем дело с ситуациями, в которых от человека требуются адаптивные действия.

Какие адаптивные функции имеют эти процессы преобразо­вания одного вида агрессии в другой? Мы предлагаем следую­щую гипотезу: когда речь идет о превращении МА в ВА, то че­ловек таким путем уходит из ситуации межэтнического кон­фликта и переносится в новую ситуацию внутриэтнического конфликта, которую в значительной мере создает сам. Он, во многом непроизвольно, создает такую ситуацию, где с мини­мальной опасностью для себя освобождается от своей агрессии и внутреннего напряжения. Следовательно, если можно так выразиться, межэтническая конфликтность человека делает его

Б. Агрессия против собственной личности и межэтническая аг­рессия

Из нашей общей гипотезы мы можем выделить сш.с один важный и совсем не исследованный аспект. Его можно пред­ставить следующим образом: межэтническая агрессия в особых условиях может превращаться в самоагрессию. Объектом пре­образованной агрессии человека может стать он сам.

Выделяя эту частную гипотезу, мы имеем в виду конкретные трагические случаи жизни: а) солдат оказывается в плену у вра­гов, которые постоянно бьют его, издеваются над ним. Не имея другого выхода, он кончает жизнь самоубийством; б) в такой же ситуации более умеренным видом самоагрсссии является обвинение себя в разных ошибках и проступках и снижение уровня самоуважения; в) голодовка, которую объявляют в по­добных и других ситуациях, тоже есть нанесение прямого вре­да самому себе, это самоагрессия, медленное самоубийство. Немало случаев самосожжения в знак протеста против межэт­нического гнета, при преследованиях за веру и другие, тоже принадлежат категории самоагрессии.

Но человек может перенести свою личную межэтническую агрессию на самого себя, уже находясь в составе своего этноса, казалось бы, в безопасности. Здесь, по—видимому, уже надо иметь в виду такие тонкие случаи, как переживание чувства ви­ны и самобичевание за то, что не сумел наказать врага, когда была такая возможность и т.п. Эти явления в этнопсихологи­ческом аспекте совсем не исследованы. А ведь имеется обшир­ный контингент людей, попавших в плен в годы межэтничес­ких конфликтов наших дней. Стало быть, психология еще очень мало знает о подлинных переживаниях этих людей, об их личностных изменениях под влиянием этнических агрессивных установок.

В. Личностные изменения под воздействием преобразования межэтнической агрессии

Когда люди трансформируют свою неиспользованную ме­жэтническую агрессию уже внутри своего этноса, то, как мы полагаем, претерпевает изменения не только их агрессия (ее цель, объект, мотивировка и т.п.), но и вся их личность. Об этих изменениях тоже мы выскажем здесь ряд гипотез: в неко-

также конфликтным внутри своего этноса. Имеет ли место и обратное? - это надо еще исследовать. Например, является ли этнически предубежденный человек конфликтным и внутри своей семьи и в трудовой группе?

Если с этих позиций подойти к истории народов, то легко най­ти соответствующие факты: возникает конфликт между разными группами (например, племенами) одного этноса, и вот одна из них, отступая перед мощью другого племени, уходит завоевывать земли других народов, т.е. создавать внешние, межэтнические конфликты. Фактически так начались кровавые походы тюркских племен и орд на запад, через Иран в Малую Азию и в Европу.

Таким образом, хотя бы на уровне личности, а мы показали, что это имеет место и на уровне подгрупп этносов и целых этни­ческих общностей, преобразование одного вида агрессий в дру­гой вид, не говоря уже о се сублимации, является адаптивным про­цессом. Он, естественно, связан со многими другими социаль­но—психологическими процессами. На одно важное обстоятель­ство мы бы хотели обратить внимание читателя: до сих пор за­щитно—адаптивные механизмы исследовались почти исключи­тельно на уровне личности. Здесь же (см. также гл. 3) мы впер­вые показали, что реально существуют групповые и этнические защитные механизмы, в числе которых важнейшее место занима­ет процесс преобразования межэтнической агрессии во внутриэт-ническую, а также обратный ему процесс. Это во многом сход­ные, но два разных защитно—адаптивных процесса, которые про­текают как на уровне индивидов, так и на уровне групп. Целью дальнейших исследований этих процессов должно быть доказа­тельство и демонстрация того, что с помощью этих процессов индивиды и группы действительно добиваются для себя адаптив­ных целей. Нельзя, конечно, исключить и возможность дезорга­низации этноса вследствие усиления внутриэтнической агрессии. Когда в результате усиления внутриэтнических конфликтов воз­никает состояние социальной дезорганизации, возможны самые различные результаты, которые связаны с аномией, ростом деви-антных форм поведения и т.п. Эти явления уже долгие годы ис­следуются социологами и социальными психологами¹.

' См.: Шибутани Т.

торых случаях активная или пассивная межэтническая агрессия превращается в пассивную внутриэтническую агрессию. Появ­ляется специфический тип антисоциальной личности, которая к предъявляемым ей социальным требованиям отвечает такими формами пассивной агрессии, как непрерывное откладывание выполнения порученного дела, негативизм, своеволие, безраз­личие, конверсия и т.п. Способность к сопереживанию (эмпа-тия) заметно ослабляется. Формируется определенный соци­альный тип, который может со временем приобрести статус эт­нического личностного типа или подтипа.

Ненависть к внешнему врагу, садизм, вандализм, номадизм, поиск "козлов отпущения" и т.п. — вот несколько явлений, которые в связи с этими личностными типами следует иссле­довать.

Те проблемы, которые мы только что сформулировали — уже не только проблемы психологии агрессии: это важные про­блемы этнической психологии. Проблемы психологии личнос­ти, социальной и этнической психологии здесь теснейшим об­разом переплетаются.

Фрустрируясь в межэтнических отношениях и не сумев (или не рискуя) разрядить свою злость и гнев на реального агрессо­ра, человек нередко переносит ее на членов своего этноса, ища среди них более безопасных, "безответных" жертв, "козлов от­пущения". С феноменологической стороны все ясно. Но воз­никает ряд вопросов, а) С помощью каких механизмов проис­ходит это преобразование? б) как выбирается жертва? в) психо­логически как обосновывается и оправдывается сделанный вы­бор? г) что происходит после реализации такой защитной аг­рессии? Причем нас интересуют не только изменения, проис­ходящие с жертвой, но и в не меньшей степени с нашим фру-стрированным агрессором и с той этнической общностью, в среде которой происходят эти процессы.

Пытаясь ответить на вопрос о том, что же происходит с жертвой и с самим агрессором, особенно если его вредоносные действия повторяются, мы предлагаем гипотезу, состоящую из

От межэтнической агрессии к внутриэтнической

365

следующих утверждений: 1) изменения, происходящие в пси­хике внутриэтнического агрессора и его жертвы, во многом различны, но они имеют, тем не менее (и как это ни парадок­сально) некоторые сходства. Последние так интересны и по­учительны, что стоит исследовать их намного подробнее; 2) как у жертвы, если она не имеет возможности для адекватного от­вета, так и у внутриэтнического агрессора, в результате систе­матических внутриэтнических агрессивных действий, форми­руется мазохизм. Оба вынуждены терпеть данное, наличное со­стояние вещей, так как агрессивные вспышки и наказание не­винных людей часто происходят непроизвольно, в результате импульсивных вспышек гнева и неконтролируемых действий. Жертва "героически" терпит удары и постепенно становится мазохистом. У некоторых из них развивается то, что называют мазохистическим бахвальством: "Смотрите, какой я сильный и выносливый, меня так много бьют разные бюрократы и пре­ступники, а я еще жив" и т.п. Что касается внутриэтнического агрессора, то он, если не психопат, каждый раз, совершив аг­рессивные действия против своих невинных сородичей, будет переживать чувства стыда и вины за свои поступки. Но ведь на­званные чувства — подлинно мазохистические! И человек, на­пример национальный лидер, не сумевший одержать победу над врагами, становится садомазохистом. Это человек, который получает наслаждение как от своей агрессии (и страданий жертвы), так и от своего унижения, стыда и виновности, от то­го, что сам тоже является жертвой агрессии. Это опасный, не­здоровый комплекс, он полон иррациональных возможностей.

В подобных взаимоотношениях жертва тоже фактически яв­ляется не просто мазохистом, но садомазохистом. Но просто его агрессия более пассивна и выражается в косвенных и замаски­рованных формах, а также в форме самоагрессии.

§ 9.11. Индивидуальные различия по легкости преобразования агрессии

В каких типах личностей межэтническая агрессия легко пре­вращается во внутриэтническую? Рассматривая процессы пре­образования меж— и внутриэтнической агрессии друг в друга как общечеловеческое явление, тем не менее мы можем пред-

видеть существование индивидуальных различий между раз­личными типами личностей. В частности, мы предполагаем, что есть люди, у которых межэтническая агрессия значительно легче преобразовывается во внутриатническую и обратно, и есть такие типы личностей, у которых эти преобразования про­исходят иначе: мягче, "заглушеннее", более осторожно, в соче­тании с другими механизмами и т.п. Выскажем ряд идей, в ко­торых так нуждается современная теория человеческой агрес­сивности, да и этнопсихология тоже. Фактического материала немало, а вот новаторских идей не так много.

В результате пока немногочисленных исследований доказа­но, что по уровню агрессивности (как устойчивой черты харак­тера) люди заметно различаются между собой. Убедительнее было бы доказать это с помощью продольных (лонгитюдных) исследований, так как если человек во все новых ситуациях ве­дет себя агрессивно, то можно уже заключить, что он обладает развитой и устойчивой чертой агрессивности характера'.

Проблема, интересующая нас в данном контексте, сводится к следующему: влияет ли уровень агрессивности на легкость переноса межэтнической агрессии в среду своего этноса'.' По­скольку данная проблема еще не исследована, то можно лишь предположить, что именно так и есть.

Но для того, чтобы это предположение можно было в буду­щем исследовать, нам надо еще посмотреть, существует ли ка­кая—либо классификация агрессивных людей? Оказывается, такие попытки уже предпринимались, в частности психолога­ми Г. Точем² и Е. Мегарджи³. Их интересовали крайне агрес­сивные люди, склонные к совершению актов насилия. Объек­тами исследования для Г. Точа были заключенные в тюрьму

' Toch H. Violent men. Chicago: Aldine, 1969. (Rev. ed., 1980), Cambridge (Mass.), Shenkman.

преступники и те, кто под честное слово освобожден из тюрем. Выбирались люди с историей насильственных действий. На основе интервью с этими лицами была предложена описательная типология. Было выделено три типа агрес­сивных людей: 1) агрессивные люди, потворствующие себе и компенсирующие (self—indulgent compensator). Это са­мый часто встречающийся тип. Такой человек имеет очень неблагоприятное мнение о себе и страх, что другие тоже такого мнения. Для подавления этих неприятных чувств он отвечает агрессивно даже на самую слабую провока­цию. Иначе говоря, порог толерантности к фрустраторам у этих лиц очень низкий; 2) потакающий (потворствующий) (self—indulger) себе тип придерживается инфантильной точки зрения, будто все остальные люди созданы лишь для удовлетворения его потребностей. Когда люди не угожда­ют ему, он прибегает к "предательству" с помощью агрес­сии; 3) самозащищающиеся агрессивные личности (self-defending) отличаются сильным страхом перед людь­ми и сами нападают первыми, тем самым предотвращая нападение других. Этому типу, по-видимому, принадле­жали Гитлер, Сталин и другие диктаторы, которые пре­вентивно применяли насилие ко всем тем, кого подозре­вали в агрессивных намерениях. Это крайне трусливые и опасные типы.

Ю. Мегарджи исследовал два типа людей: хронически агрессивных и тех, кто выражает агрессивность редко, но бурно, совершая акты насилия. Он назвал их соответст­венно: низкоконтролируемыми и сверхконтролируемыми. Первый из этих типов лишен тех средств и способностей контроля, которые удерживают людей от насильственных действий. Люди же второго типа сдержанны и заторможе­ны, но когда их фрустрации достигают очень высокого уровня, они вспыхивают агрессией и совершают крайне жестокие поступки.

Представляют интерес, в том числе для этнопсихоло­гии, и те результаты, которые получены о личностных коррелятах агрессии у обычных людей. Получены следую­щие результаты: а) люди с внешним локусом контроля счи­тают агрессию менее инструментальным средством, чем


368 Альберт Налчаджян

люди с внутренним локусом контроля¹. Поэтому они срав­нительно редко используют агрессию для достижения сво­их целей. В экспериментах люди "внутреннего" типа в от­вет на сильные электрические удары отвечают сильными ударами, на слабые - слабыми ударами; б) люди с сильной потребностью в социальном одобрении совершают меньше агрессивных действий, чем те, для которых мнение людей не имеет значения. Эти люди во время экспериментов с применением электрических ударов наносят испытуемым более слабые удары; в) люди, у которых чувство вины сильно развито, менее агрессивны, чем те, у которых уро­вень развития совести и чувство вины недостаточно высо­ки и сильны. Во время экспериментов они применяют еще более слабые электрические удары².

Следует также учесть статусы и роли людей, то, в какой мере они подавлены и фрустрированы в своей этнической среде или, наоборот, обладают властью и возможностью принимать важные для общества решения.

Для проверки индивидуальных различий по всем этим личностным "измерениям" следует исследовать бывших солдат (особенно раненых), военнопленных, беженцев, которые, как можно полагать, ненавидят вражескую на­цию. Следует исследовать также мнения и установки пред­ставителей различных страт этноса о других этнических группах, в том числе о той, с которой отношения кон­фликтные.

' Дж. Роттер разделил людей на два типа: тех, кто считает, что его поведение контролируется главным образом внешними силами, от которых и зависит получение вознаграждения (внешний локус контроля), и людей противопо­ложного типа, которые ориентированы на внутренние вознаграждения (вну­тренний локус контроля). Они считают, что сами контролируют свое пове­дение и внешнюю среду. См.: Rotter J. В. Generalized expectances for internal versus external control of reinforcement. — "Psychological Monographs", 1966, 80, 1 (Whole No. 609).

- Краткое изложение этих результатов дано в работе Кребса и Миллера, на ко­торую мы и опираемся. См.: Krebs and Miller, Altruism and Aggression. In: G. Lindzey and E. Aronson (eds.), Handbook of Social Psychology, Volume 2, N. Y., 1985, pp. 1-71.

От межэтнической агрессии к внутриэтнической

369

Б. Авторитаризм и этническая агрессивность

Связь авторитаризма с агрессивностью, в частности -межэт­нической, фундаментальная проблема психологии лидерства и управления. Она исследовалась теоретиками авторитаризма, которые обнаружили, что авторитаризм, как комплекс характе­ра, включает в себя этноцентризм, а последний — потенциаль­ный источник агрессивности к национальным меньшинствам. Поскольку об этой связи мы неоднократно уже говорили и еще будем иметь повод говорить, здесь ограничимся только некото­рыми замечаниями.

Межэтнические конфликты способствуют усилению внутри-этнического авторитаризма и преобразования межэтнических агрессивных импульсов во внутриэтнические. Такое усиление может привести к установлению тоталитарного режима, но при выполнении ряда условий: а) если у власти в стране уже стоят преимущественно авторитарные лидеры. Во всяком случае на­личие на политической арене таких лидеров необхдимо; б) ес­ли налицо межэтнические конфликты как внутри страны, так и с соседними этническими государствами. Наличие внешних межэтнических конфликтов позволяет лидерам возникшую аг­рессию без труда перенести во внутриэтническую сферу даже без элементов сублимации. В подобных случаях в качестве ми­шеней в первую очередь выбираются политические противни­ки (особенно если они придерживаются другой идеологии). Эти процессы, как мы увидим в одном из последующих пара­графов, будут сопровождаться усилением иерархизации обще­ства и властных структур. Усиливается также тенденция сосре­доточения всей полноты власти в руках маленькой группы ли­деров или одного человека. Так появляются диктатуры.

Опыт нескольких лет существования новых независимых го­сударств на территории бывшего СССР полностью убеждает нас в правильности этих замечаний; все же, для того, чтобы создать более обоснованную концепцию превращения авторитарной власти в тоталитарную, нужны дополнительные исследования.

В. Интроверсия, экстраверсия и агрессивность

По силе межэтнической агрессивности, как мы предполага­ем, существуют различия также между интровертами и экстра­вертами. Имея в виду все то, что известно о психологических

370

Альберт Налчаджян

чертах и различиях этих двух типов¹, мы в качестве гипотезы предлагаем следующее утверждение: экстраверты с большей го­товностью и быстротой меняют направление вектора своей аг­рессии, чем интроверты. Экстраверты преимущественно экс-трапунитивны, т.е. переживая фрустрацию и имея агрессив­ность, стремятся в первую очередь наказывать других. Самих себя они редко обвиняют в совершенных проступках, ошибках и преступлениях. Интроверты же преимущественно интрапу-нитивны, т.е. склонны наказывать за свои неудачи и фрустра­ции самих себя. Проблема состоит в следующем: продолжают ли иметь место эти закономерности и в том случае, когда че­ловек стал агрессивным в результате межэтнического конфлик­та и трансформирует неиспользованную ее часть во внутриэт-ническую агрессию? Для развития и подтверждения этих мыс­лей можно использовать целый ряд результатов исследований, проведенных в психологии личности и социальной психологии. Напомним о некоторых из них.

Г. Айзенк показал, что большинство людей (около 70-80%), совершивших насильственные преступления в Англии, являют­ся экстравертами. Переживая фрустрацию, они в первую очередь обвиняют внешние социальные силы и условия и направляют свою агрессию на других людей. Интроверты же, наоборот, пре­имущественно направляют агрессию на самих себя, вследствие чего значительная часть этих людей становится невротиками².

Когда агрессия человека направляется на другую этничес­кую группу, но не получает удовлетворения, личность пережи­вает новую фрустрацию (назовем ее вторичной) и должна начать вторую линию психологической самозащиты. Но эта защита иногда принимает форму нападения, более конкретно - форму агрессивного акта или серии таких действий.

Мы считаем также, что психопатические личности чаще дру­гих используют агрессию в качестве инструмента для решения своих задач³. Можно предположить, что люди этого типа ча- •

_I

¹ Eysenck H. and M. Eysenck, Mindwalching. Why we behave the way we do. London, "Prion", 1995, Ch. 24.

' Eysenck H. J. Crime and Personality. London, Routletge and Kegan Paul, 1977.

³ Это в настоящее время можно считать доказанным. См., например: Леонгард К. Акцентуированные личности. Киев, 1981; Личко А. У. Психопатии и ак­центуации характеров у подростков. Л., 1983.

От межэтнической агрессии к внутриэтнической

371

ще других направляют свою неудовлетворенную межэтничес­кую агрессию на представителей своего этноса. Чтобы облег­чить данный процесс, они предварительно приписывают этим новым мишеням отрицательные черты, в значительной степе­ни дегуманизируя их. Иначе говоря, они предварительно осу­ществляют то, что мы уже назвали психологической подготовкой агрессии.

жүктеу/скачать 2.62 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: