Движение защиты исторического наследия обновляет даунтаун

Во множестве городов спасение конкретных памятников истории положило начало процессу возрождения "соседств", погрузившихся в упадок, и многие жемчужины среди сегодняшних кварталов обязаны своим спасением усилиям пионеров этого движения. Вик-ториану безусловно не удалось бы отстоять, если бы "охранители" - от инвесторов до адептов Юношеской Лиги и пресловутых старушек в кедах - не отшлифовали уже ранее технику борьбы за обновление в историческом ядре Саванны. Эти ранние усилия имели весьма ограниченный масштаб и сводились к спасению от сноса нескольких особняков, однако со временем их действия расширились настолько, что породили одну из наиболее ярких историй успеха в США. За два десятилетия более тысячи зданий, построенных в восемнадцатом и девятнадцатом столетиях были восстановлены и приспособлены к современным нуждам, при общем капиталовложении в 400 млн. долларов.

"Охранители", возглавлявшиеся Ли Адлером, выкупали, а затем продавали недвижимость в стратегически важных ключевых точках даунтауна. Адлер и его "войско" использовали все мыслимые способы нахождения средств для выкупа недвижимости (друзья, родственники, дружественно настроенные банки, различные фонды), а затем продавали ее, оговорив систему ограничений и правил, которые гарантировали бы корректную реконструкцию и долговременное использование. Когда они начинали в 50-е годы, обновительный подход к градостроительству был в зените популярности, и всякий, кто пытался встать на пути бульдозера, рас-сматривался как ретроград, пытавшийся тормозить прогресс. "Охранителям" не удавалось убедить владельцев зданий сохранить их, так что выкуп оставался единственным средством. Ис­пользуя технику "покупка-спасение-перепродажа", "охранители" сумели сохранить достаточную часть даунтауна Саванны, чтобы широкая программа ревитализации оказалась надежно "заякорена" в городскую ткань.
Образцовый город
Даунтаун в Саванне - замечательный фрагмент города, спланированный в 1733 году британцем, основателем города -Джеймсом Эдвардом Оглторпом, в системе классических английских "скверов". Структура планировки в наши дни не менее привлекательна, чем двести пятьдесят лет назад, логика плана нимало не потеряла в своей ясности, являя собой пример, вошедший во все американские учебники градостроительного искусства.

Оглторп принадлежал к кругу реформаторов Палаты Общин, которые убедили короля Георга Второго в том, что основать новую колонию в Новом Свете было разумным и богоугодным способом предоставить новый шанс бедным, но достойным британцам. В 1733 году Оглторп высадился с кораблей в восемнадцати милях от устья реки Саванна, чтобы заложить Джорджию, тринадцатую и наибеднейшую из британских колоний в Америке. Он привез с собой план города, разворачивающегося вокруг системы небольших площадей, - адаптированную редакцию Лондона, который он знал. Публичные площади предполагалось использовать для организации обороны на случай войны, для устройства рынков в мирное время. Эти-то площади обоснованно именуют сердцем планировки, потому что нет ни одного дома, для которого одна из площадей не служила бы или оазисом покоя или своего рода газоном перед подъездом, - почти как в любой деревушке Новой Англии. Вокруг каждой площади были разбиты сорок участков под застройку. Западная и восточная стороны площади резервировались для застройки общественными зданиями, церквями или значительными резиденциями. Позади ряда жилых домов, выходящих на площадь, были проложены переулки, вдоль которых в дальнейшем возникли конюшни и дома для прислуги.

За все десять лет, которые Оглторп провел в Саванне, были отстроены только четыре площади, но его схема оказалась столь удачной, что преемники Оглторпа твердо следовали плану, пока не возникли все двадцать четыре площади, веером разворачиваю­щиеся к югу от берега реки, где сосредоточилась коммерция. Двадцать один сквер существует по сей день. Тремя пожертвовали, чтобы дать место расширению дорог, но затем одну из них восстановили в прежнем качестве. Еще одна, место старого Рынка, была несмотря на бурю протеста уничтожена в 1954 году для того, чтобы освободить место для многоэтажного паркинга.

Саванна процветала как порт, играя роль ворот южного берега, а когда Эли Уитни в 1792 году изобрел хлопкоочистительную машину, процветание города было обеспечено. Наконец, к середине девятнадцатого века железная дорога подключила Саванну к континентальной сети.

Многое вдоль первоначальной набережной выгорело в пожарах 1796-го и 1820-го годов, но изящные постройки в кирпиче и камне скоро заняли место выгоревших домов. Между 1800 и 1860 годами были возведены наиболее привлекательные сооружения. После Гражданской войны Саванна некоторое время боролась с трудностями сбыта, но вскоре восстановила позицию в качестве главного хлопкового порта. Просперити продолжалось до момен, когда в двадцатые годы нашествие долгоносика нанесло страшный удар производству хлопка. Бумажная промышленность в особенности производство картона принесли новый рост в тридцатые годы, однако бумажные фабрики были размещены, естественно, выше по реке от центра города.

Всю первую половину нашего века экономика города практически не развивалась, заброшенность и пренебрежение угнездились надолго, а все новое развитие выдвинулось на юг, в пригороды. Так было в двадцатые годы и так это продолжалось в пятидесятые, совершенно тем же способом, что и в других городах Америки, будь они крупными или маленькими.

В пятидесятые годы многие из старых коммерческих зданий уступили место новым, несопоставимым с ними по качеству, пока наконец в 1954 году замечательный Рынок в центре Эллис Скуэр не был разрушен в пользу безобразного паркинга. Эллис, третья по времени площадь города, служила для рыночной торговли с самого своего рождения в 1763 году и до момента ее гибели. Эта потеря стала поворотным пунктом в судьбе города.

До этого времени в Саванне не было сколько-нибудь организованной деятельности "охранителей", хотя число встревоженных жителей постепенно росло, однако в сороковые годы семейство Хилльер, служащих местной газовой компании, сумело спасти от разрушения и реконструировать три десятка зданий в районе Трастиз Гарден - месте, где когда-то возник первый в Америке экспериментальный промышленный сад. Последовательность сноса Рынка и выдвижения планов сноса Дэвенпорт-Хауза, являвше­го собой первоклассный пример Георгианской архитектуры 1815-1820 годов, послужила толчком к учреждению Historic Savannah Foundation - фонда, созданного семью гневными женщинами. Достаточно долгое время задача спасения городской среды от ножа бульдозера практически решалась одними женщинами, которые взволновались раньше всех прочих. Возможно, что столь многое было утрачено именно потому, что эти женщины долго были вне политики, даже если их собственные мужья составляли ее костяк.

Однако в середине пятидесятых лихорадка градостроитель-Ной перестройки волной катилась по стране, и размах разрушений был не по плечу Фонду Исторической Саванны. В 1959 году у Фонда недостало средств, чтобы спасти Маршалл-Роу, четыре первоклассных роу-хауза середины прошлого века, построенных

Роберта Грац из "саваннского серого" кирпича, с мраморными лестницами, которые вели в первый этаж, занятый холлом и гостиной. Ли Адлер убедил еще троих местных бизнесменов купить эту собственность, с тем что Фонд стал получателем процентов по закладной. Конюшни, ранее стоявшие позади Маршалл-Роу, были к тому времени уже снесены. Сначала Адлер купил землю под Маршалл-Роу за 45.000 долларов. Затем ему пришлось выкупить четыре здания у компании по сносу, которая приобрела их для разборки на кирпич. В то время спрос на "саваннский серый" был велик - его больше не производили, тогда как он пользовался большим успехом у застройщиков новых пригородов по программе Federal Housing Administration, так что угроза старым зданиям даунтауна была вполне реальна. Любопытно, что движение "охранителей" в Чарльстоне началось почти с того же, так как в двадцатые и тридцатые годы дилеры разбирали старые здания, чтобы завладеть панелями облицовки интерьеров из дерева ценных пород, на которые тогда была мода. "Саваннский серый" продавали по десять центов за штуку, по сравнению с тремя центами за штуку обычного кирпича. Компания по сносу купила дома Маршалл-Роу за 6000 долларов. Адлеру пришлось выложить готовным разрушителям 9000, и на вопрос-"куда доставить кирпич?"-они услышали: "оставьте все на месте!"

В 1962 году Фонд завершил полную инвентаризацию всей зоны даунтауна (две с половиной квадратные мили), чтобы предъявить всю масштабность исторического наследия и подтолкнуть усилия города по его сохранению (Чарльстон в 1939 году сделал это первым в США). Фонд организовал множество пеших экскурсий и квартальных "парти", издавал брошюры, в которых популяризировались достоинства даунтауна. Каждый фрагмент программы реконструкции "продавался" с не меньшей целеуст­ремленностью, чем это делают "Проктор энд Гэмбл" со своими шампунями, и деловые круги, наконец, уверовали в несокрушимый туристический потенциал даунтауна. Вместе с Торговой Палатой Фонд разработал и воплотил концепцию туристического бюро одновременно с оказанием гостиничных услуг, и такой центр был утвержден в ранее заброшенном здании Центрального железнодорожного вокзала постройки 1860 года.

Адлер и Фонд сумели убедить городские власти направить часть средств, выделенных на градостроительную программу, на Цели реставрации и реконструкции. Housing Act 1954 года открывал такую возможность, однако чиновники всегда предпочитают снос и новое строительство, так что щадящая реконструкция так и не стала значимой частью общенациональной программы. В 1961 году предлагать реконструкцию вместо сноса и нового строительства было делом достаточно редким и непривычным. Впрочем, у властей не было выбора, так как избиратели трижды отвергли схемы сноса и расчистки. Общественность вынудила местных политических лидеров стать новаторами и обратиться к целям реконструкции как рычагу получения федеральных средств.

Историческая Саванна в 1961 году выкупила и затем продала под реставрацию восемь зданий 1870-х и 1880-х годов постройки в "соседстве" под названием Троуп Уорд. Затем Фонд убедил мэрию использовать деньги Программы Обновления на то, чтобы купить и восстановить еще тридцать шесть домов, а затем продать их в форме выдачи низкопроцентных займов для приобретения участков с этими домами, что сделало это доступным для покупателя. В известной мере это было прототипом Программ Стабили­зации Жилищ, что возникли уже в семидесятые годы, и одновременно - первой в стране успешной попыткой использовать средства Программы Обновления в большей мере для реконструкции, чем для нового строительства.

Ли и Эмма Адлер втянулись в кампанию за сохранение исторического наследия в критический момент существования города. Одной из тех семи женщин, которые основали Фонд Исторической Саванны, была Элинор Адлер, мать Ли. Его прадеды были местными негоциантами и домовладельцами, а его дед был одним из лидеров общины храма Микве Исраэл (эта община была основана в июле 1733 года, всего через пять месяцев после высадки первых колонистов, а ее храм неоготической архитектуры был построен в 1878 году). Многие десятилетия универсальный магазин Адлеров был одной из опорных точек города, пока пожар не уничтожил его в середине 50-х. После пожара владельцы перенесли магазин в пригород, где он стал одним из бутиков в торговом пассаже. Ли был какое-то время в семейном бизнесе, но затем избрал карьеру в инвестиционном банке.

Семья Эммы оставалась в даунтауне и тогда, когда родители ее друзей предпочли выехать оттуда. "Моим приятелям приходилось ездить сюда в школу, а я была здесь одна, и мне это очень нравилось",- вспоминает она. "Люди предпочитали выезжать в пригород, чтобы построить там более комфортабельные дома с центральным отоплением, чем модернизировать дома, в которых они здесь раньше жили." Однако ее отец, президент местной транспортной компании и крупный владелец недвижимости в Саванне "имел, по ее словам, интуитивное чувство подлинного качества", и он предпочел остаться с семьей в просторном спаренном доме, а почтенная бабушка оставалась в соседнем доме.

Ли и Эмма Адлер присоединились к активистам "охрани-тельства" вскоре после свадьбы в 1953-м: Ли вошел в Фонд, созданный при участии его матери, а Эмма - в Молодежную Лигу, ведущую среди организаций поддержки. Позднее Эмма приложила немало усилий для спасения школы Мэсси, самой старой публичной школы в Джорджии, и это неоклассическое здание, построенное по проекту Джона Норриса 1855 года, стало Центром культурного наследия, играющим значительную роль в программе городских учебных заведений. В наше время Информационный центр Мэсси располагает впечатляющей экспозицией, демонстрирующей фрагменты греческой, римской и готической архитектуры и отражение их влияния на архитектурный облик Саванны, и дея­тельность центра стала образцом ознакомления с местной историей в системе общественного просвещения.

Успех Маршалл-Роу подтолкнул дальнейший рост активного движения "охранителей", и все же только в 1964 году начался следующий этап действий. Фонду Исторической Саванны удалось сформировать оборотный капитал в 200.000 долларов, используемый для выкупа собственности, над которой нависла угроза уничтожения, и перепродажи ее новым владельцам, которые осуществляли реставрационные работы и реконструкцию. Такого рода обо­ротный фонд стал впоследствии наиболее популярным инструментом активного "охранительства" в стране. Несмотря на периодические потери фонд непрерывно пополнялся по мере того, как домовладения приобретались и продавались вновь.

"Мы "продавали" идею оборотного фонда вкладчикам, - говорит Адлер, - прежде всего на допущении, что эти здания стоят Денег и разбрасываться ими было бы непрактично. Мы сразу же приняли такой, сугубо деловой подход, стараясь мыслить и дей-твовать, подобно обычным девелоперам. И мы вели себя вполне как девелоперы, которые никогда не отдадут задешево то, что попало им в руки."

Следующие десять лет Историческая Саванна воспользова-давая своим оборотным фондом с подлинным размахом, перепродавая недвижимость по всей территории даунтауна. Только за первые полтора года были приобретены пятьдесят четыре здания

осуществлены реставрационно-реконструктивные работы на полтора миллиона долларов. Почти во всех случаях это происходило в последний момент перед появлением бульдозеров. Когда, к примеру, местный банк задумал снос исторически ценного здания, чтобы устроить на его месте автостоянку для клиентов, Адлер сумел убедить банк не спешить. Затем банк нашел другой участок для автостоянки, тогда как фонд мобилизовал средства на покупку здания. Часть из подобных операций несла с собой убытки, часть оказалась вполне прибыльной. Но и в убыточных ситуациях правление фонда придерживалось той точки зрения, что необхо­димо смириться с финансовыми трудностями, так как в противном случае невозможно было бы в полном объеме реализовать стратегию практического использования исторического наследия города.

Фонд в известном смысле растягивал свои ограниченные ресурсы путем приобретения одной половины сблокированного дома или одного здания в стратегически важном уличном фронте, таким образом препятствуя спекулянтам недвижимостью образовывать "пул" для крупномасштабного сноса. Постепенно и с все большим размахом индивидуальные покупатели, банки или коммерческие структуры включались в процесс приобретения старых построек не на снос, но для "щадящей" реконструкции.

К началу восьмидесятых годов большая часть из тысячи ста построек даунтауна были спасены от разрушения и приведены в порядок, на что было затрачено свыше 400 миллионов долларов частных инвестиций. К 1987 году годовой доход от туристической активности превысил 200 миллионов долларов, а число туристов, проводящих одну ночь в местных отелях, перевалило за миллион. Этот доход вдвое превысил годовые выплаты персоналу Юнион Кемп Корпорейшн, этого крупнейшего промышленного предприятия Саванны, на котором работали почти пять тысяч человек. Важнее всего то, что усилиям Исторической Саванны вторили уже и частные пожертвования на реставрационные работы, и эта вторичная активность никогда бы не началась без инициативы "охранителей" и опоры на пространственный каркас даунтауна, спасенный ими.

В 1970 году, сразу же после вступления в должность, новоизбранный мэр Саванны Джон Русакис проявил себя горячим сторонником программы развития. "Я был среди тех, кто призывал к сносу целых кварталов, чтобы дать место строительству новых дорог, - говорит Русакис, - но щадящая реконструкция принесла в город новое чувство гордости. Раньше с этим было неладно. Мы потеряли военно-воздушную базу. Множество пустовав­ших домовладений напрасно ожидало покупателей. Царило уныние. Многие среди деловых людей подумывали о переносе бизнеса за пределы даунтауна, на юг. Однако, когда возрождение началось всерьез, они передумали. А когда и городские власти выступили в поддержку, деловые люди уверовали в то, что это отнюдь не пустые мечтания восторженных энтузиастов".

Адлер иронизирует по этому поводу: "Когда Русакис увидел, что в самом деле происходит, он счел разумным поддержать нашу работу. Теперь он полюбил демонстрировать значительным гостям, как изменился весь город".

У Саванны примечательный список удач в деле возрождения городской ткани, хотя дело не обошлось без ряда современных чудовищ, будь то уродливый отель на месте роскошного Викторианского дома, или угрюмый общественный центр, вломившийся как слон в привлекательный городской ландшафт.

Восстановление предметной формы города пошло ему на пользу во многом. Экономика города вполне в добротном состоянии. К тому же реставрация совпала по времени с расширением и модернизацией порта, что позволило Саванне успешно конкурировать с другими портовыми городами за прием и обработку контейнерных перевозок. Увеличился персонал военных баз по соседству. Появились авиазавод и фабрика сборки автомобилей. Бумажные фабрики, принадлежащие к кругу крупнейших работодателей региона, израсходовали свыше 30 миллионов долларов на очистку стоков, извергаемых ими в реку Саванна. Порождаемые ими запахи все еще ощущались в городе, однако окрепло убежде­ние в том, что и эту неприятность удастся укротить. Традиционные экономические показатели - банковские вклады, цены недвижимости, качество сервиса и плотность новых коммерческих связей - также выросли. Экономика города оставалась многопро­фильной, однако именно туризм выдвинулся на первую позицию.

Четвертью века раньше Ли Адлер до хрипоты убеждал местных политиков и бизнесменов вложить средства в развитие туризма. Теперь туризм стало божеством, на которое все они молятся. Однако остается различие между тем, чтобы делать ставку на туризм, в то же время имея в виду фундаментальные потребности места, и тем, чтобы устраивать гонку за долларами туриста при полном пренебрежении местными нуждами.*
*Как писал в феврале 1987г. журнал Planning, Туризм действительно стал ведущим фактором американской экономики, в прошлом году обеспечив ра-ботой почти 15 миллионов человек. И государственные и городского масшта- ба политики стали трактовать его как экологически чистую и довольно устой-чивую от спада отрасль производства, требующую совсем незначительных вложений в инфраструктуру и способную в значительной мере компенсировать сокращение рабочих мест в промышленности.

Опасности "экономики мороженого"
Предоставление местному бизнесу разнообразных и достаточных по объему услуг должно быть гораздо в большей степени предметом заботы ответственных политиков, чем одна лишь концентрация внимания на нуждах приезжающих в город жителей пригородов, туристов или командированных. К сожалению, находится слишком много муниципалитетов, которые радеют о приезжих ценой значительных неудобств жителей и местных предпринимателей. Житель городского центра являет собой наивысшую ценность из числа тех, что были утрачены за десятилетия исхода в пригороды. Лишь в последние годы понимание этой ценности приобрело заметные формы. Любой город нуждается в том, чтобы постоянные обитатели его ядра служили опорой местной сети ла­вок и магазинов, чтобы они работали в конторах центра, чтобы они привносили вкус и разнообразие в его жизнь. То, что прежде всего в туризме многие склонны видеть "эту чистую и безболезненную индустрию, которая требует столь малого в затратах на инфраструктуру и дает так много для компенсации слабостей прочих отраслей", - пустая иллюзия.

Несколько лет назад я участвовала в конгрессе National Trust for Historic Preservation, этого мощного фонда, в конференциях которого пропорция местных жителей и чиновников выше, чем во многих других собраниях такого рода. Я присутствовала на секции, работа которой была связана с проблемами исторически ценных кварталов и развития туризма. По всей стране и в городках поменьше и в крупных городских центрах пробуждался интерес к их туристическим возможностям, везде витало предощущение финансового выигрыша, сопряженного с туризмом. Однако на заседании секции я слушала Фрэнсис Эдмунд, лидера реализации образцовой программы возрождения в Чарльстоне, с чувством неизбежной катастрофы - она описывала недоверчивой аудитории, как резко возросший натиск туристических автобусов и пеших толп буквально обрушился на головы обитателей города, смяв и подавив их обычную жизнь. Несмотря на предупреждения Эдмунд, бум разворачивался на полную мощность, и уже к 1980 году наибольшую популярность приобрели "туристические комп-лексы" и им подобные вовне ориентированные заведения - в ущерб более скромным по масштабам проектам, которые соответствовали бы нуждам местного населения. Опасность заключается в том, что либо, подобные учреждения терпят полный крах, либо напротив, процветают до такой степени, что чужаки полностью перевешивают интересы туземцев: новые отели громоздятся над; хрупким историческим ландшафтом, туристический транспорт заглушает местное движение, тогда как туристы и обслуживающие, их системы вытесняют бизнес, традиционно ориентировавшийся на "своих". Любое место, предоставленное исключительно для утех туристов, утрачивает свою подлинность и в конце концов теряет привлекательность и для самих туристов.

В месте, где у меня летний домик, на Файр Айленд, который являет собой узкую полоску земли длиной тридцать три мили, где с одной стороны Атлантика, а с другой Грейт Саут Бей, нашествие туристов и визитеров за день в 70-е годы достигло такой величины, что предотвратить бегство местных жителей можно было только путем ограничения внешнего доступа. Исход местного населения грозил исчезновением тех самых характерных осо­бенностей, ради которых и имело смысл приезжать туда. После долгих споров и яростных баталий с властями нам удалось несколько притормозить развитие, ориентированное на туристов, и ввести ряд правил, ограничивающих поток приезжих, чтобы сберечь характер и очарование поселка. Нас стали именовать "Земля Нет". Вопреки мрачным прогнозам иных предпринимателей, число желающих приехать отнюдь не уменьшилось, так что бизнес мог вполне процветать, но еще важнее то, что исход приостановился, тогда как место выехавших заняли новые семьи. У местных жителей достаточно оснований опасаться воздействия со стороны туристов, и, как писал покойный историк градостроительства, Дэвид Эплъярд, "Туризм не может не затрагивать город самым своим фактом. Это классический случай воздействия наблюдателя на наблюдаемых. Турист по самой природе своих потребностей меняет характер места - иногда незначительно, иногда с разрушительным эффектом."

Это вполне международное явление. Когда страх перед ответным террором после воздушного налета на Ливию весной 1986 года остановил множество американцев от поездки в Европу, европейский туристический бизнес сократился чрезвычайно резко. Отчаяние бизнесменов от отрасли в Англии вполне подтвердило мнение критиков, высказанное несколькими годами ранее, когда они предостерегали против растущей зависимости от туризма в качестве панацеи от фундаментальной слабости экономики. Нью Йорк Таймс писала, что предшествовавшие годы британская пресса была полна предупреждений против ежегодного нашествия" американских туристов, a "The Guardian" мрачно заявляла что Британия, отдавшаяся в объятия туризма в качестве замены своей умирающей промышленности, имела шанс превратиться вэкономику мороженого". Многие предупреждали, что жующие резинку американцы, исторически невежественные, но с карманами полными долларов, кончат тем, что превратят страну в свой 51-й штат. Один из литераторов кисло заметил, что британцам вообще пора переименовать свою страну в "Тематический Парк Юнайтед Кингдом Инкорпорейтед."

Гостей надлежит обустраивать без непременного искажения нормального функционирования и нормального образа жизни местного сообщества. Главной характеристикой города остается сосуществование множества функций, для которых способность к устойчивости зависит от их взаимосвязи. Это предполагает наличие равновесия, что трудно, но достижимо, если баланс оказывается все же в пользу местных жителей и местных нужд.
Саванна остается Подлинной
У Саванны была опасность превратиться в очередную туристическую Мекку, полностью зависимую от капризов этой весьма чувствительной формы индустрии. Однако этого не случилось. Здесь удерживается деликатное равновесие интересов, так что Место сохраняет привлекательность и для туземцев и для приезжих. В этом один из главных уроков преобразования Саванны. Сохранение исторического наследия стало движущей силой возрождения города, однако наново возник вполне целостным образом функционирующий город, а не "тематически парк" на темы Юга перед Гражданской войной. Процесс восстановления осуществлялся медленно и малыми дозами, И, главное, он был инициирован самими горожанами. Некрупный успех за некрупным успехом вместе усиливали и перестраивали всю экономику города, пережившего долгий упадок.

Памятные ранние стадии метаморфозы Саванны вполне ясны. Активисты среди горожан не дали городу впасть в соблазн ошибочных правительственных программ "реконструкции" в 50-е и в 60-е. Вместо истребления пришло восстановление историчес­кой ткани для новых функций. Теперь в Саванне чистый, удобный и элегантный даунтаун охватных габаритов, равно нравящийся и горожанам и приезжим. И все же наиболее интересную главу в историю Саванны вписало недавнее возрождение Викторианы, довольно крупного района жителей с низкими доходами. Энергия, аккумулированная в ходе преобразований двух десятилетий, вызвала к жизни аналогичный процесс и в Викториане, но уже в 70-е годы. В самом деле, если процесс был результативен в одной части города, почему ему не быть успешным в другой? Подобно тому, как Саванна была впереди других в сохранении исторического городского ядра, она оказалась пионером и в деле сохранения столь же ценного исторического района - без того, чтобы вытеснить из него бедный люд, который там жил. Это недавнее усилие было смело ориентировано на разрешение многих ключевых проблем нового десятилетия, и с честью открыло пути их решения.

Глава вторая

ВИКТОРИАНА-ВИКТОРИАНСКИЙ РАЙОН САВАННЫ

В Департаменте говорят людям из каждого "соседства"

по отдельности, что их проблемы носят сугубо специфичес-

кий местный характер, и правительство ничем не может

здесь помочь. Нам казалось, что мы всеми брошены, пока

мы не начали учиться друг у друга.

Банкиры говорят, что человеку, который хочет оставать-

ся в городе, нужен не банкир, а психиатр. Они ошибаются.

Оценщикам недвижимости нужно два полицейских в сопро-

вождение, когда они направляются в старые кварталы: один

сопровождает их внутри, а второй сторожит снаружи.

Вот люди, которым старые кварталы обязаны дурной

репутацией.

* Под водительством Чинкотты, лоббистские усилия и акции протеста против пересмотра "красных линий", организованные National People's Action, привели в 1977 году к принятию Community Reinvestment Act - Закона о реинвесгициях в "соседства". Этот чрезвычайно важный закон потребовал от финансвых учреждений равного внимания к инвестициям в богатые и бедные районы. Закон открыл для "соседств" возможность подавать в суд на банки, действия которых оказывают негативное влияние на сообщества людей с низким доходом, вследствие чего многим банкам пришлось пересмотреть свою политику отказа от кредитования районов в их непосредственном окружении.

Викториана в наши дни входит составной частью в даунтаун, но в свое время это был первый пригород Саванны, начала которого восходят к первому десятилетию прошлого века. Большая часть города в черте первоначального плана Оглторпа была отстроена, после пожаров 1796 и 1820 годов, в оштукатуренном кирпиче, так как городский кодекс запретил строительство с применением деревянного каркаса. Однако Викториана оказалась за границей ареала действия кодекса, так что опытные плотники могли полностью выразиться здесь в любимом материале.

Многие десятки лет Викториану населял солидный мидл-класс. К началу двадцатого века Саванна сохраняла позицию второго хлопкового порта Америки* и крупнейшего экспортера морского снаряжения. Шкиперы и брокеры по хлопку обитали в роскошных, оштукатуренного кирпича, особняках даунтауна, тогда как те, кто на них работал, банковские кассиры, служащие складов и железнодорожники, утвердились в Викториане. Позже, в пятидесятые годы, этот район испытал те же невзгоды, что и многие другие "соседства" среднего достатка. Вдохновленные после-военным энтузиазмом правительства, направленным к тому, чтобы побудить людей гнаться за пригородной мечтой, с непременными двумя автомобилями на семью, обитатели Викторианы устреми­лись в зеленые просторы. Их прежние жилища остались в руках наплевательски настроенных домовладельцев, живущих в других местах и настроенных на одно: максимум прибыли от квартиросъемщиков при минимуме затрат на поддержание порядка -типичный рисунок поведения по всей стране.

Викториана превратилась в убежище черной бедноты -опять-таки следуя рисунку, характерному для всех старых городских районов. В доме, где раньше жила одна семья, оказались две, а то и четыре. Вложения средств в ремонт и благоустройство почти полностью прекратились, за исключением некоторых особняков. Банковские кредиты испарились. Заинтересованность политиков исчезла напрочь, если не считать краткосрочных предвыборных кампаний. К началу 70-х большая часть построек солидной архитектуры выглядела, как трущобы Табакко Роуд, - готовые к сносу и полному замещению новой застройкой, а повседневные вандализм и возгорания быстро довершали дело. Эксперты, которым, как водится, недоставало воображения, чтобы видеть дальше, чем очевидные грязь, небрежение и упадок, поспешили объявить район необратимо мертвым. Федеральное правительство шло навстречу прошениям Саванны о средствах на градостольное обновление и обещало деньги на снос и новое строительство - весьма удачно, что обещания остались на бумаге.

* Хлопковая биржа Саванны играла фактически роль общенациональной

биржи, коль скоро цены на хлопок устанавливались в двух местах - здесь и в Ливерпуле, в Англии.

Нужны были немалые воображение и сила духа, чтобы, глядя на эти полуруины, верить, что все это можно восстановить. Даже сейчас, когда сохранившиеся еще обветшалые постройки стоят рядом с любовно реставрированными зданиями, нелегко поверить, что кто-то рискнул в свое время заикнуться о возрождении.

Не остыв от успешного рывка, вследствие которого в даунта-уне были восстановлены более 1100 жилых и коммерческих зданий, в середине 70-х, Ли Адлер обратил взоры к Викториане. Адлер умел уловить уже зародившуюся тенденцию и собрать необходимые ресурсы. Он был убежден в том, что успех реставрации в даунтауне должен был неминуемо распространиться вширь. Фактически этот процесс уже начался.

В 70-е годы уже чисто практические соображения начали работать на программы щадящей реконструкции в общенациональном масштабе. Вопросы охраны среды уже находили понимание - после того, как нефтяное эмбарго 1973 года заставило многих за-думаться над следствиями сверхзависимости страны от автомоби- ля. Всякий, кто был способен читать знаки на стене, мог понять, что экономическая энергия пригородов была на исходе. Высокие налоги, неустанное раздражение от транспортных потоков рядом с домом, стенания по поводу качества средних школ и головная боль от трудностей движения по хайвеям, - все это подорвало доверие к завлекательности жизни в пригородах*. Жизненная наполненность, средовое разнообразие покинутых городских квар-талов вновь стали привлекательны.

Адлер не собирался пассивно ожидать того момента, когда сохранить бедное население района стало бы уже невозможно: "Черные построили большую часть этого города, многие жили в этом районе добрых три десятилетия, и было ясно, что при ра-зумной ревитализации возможно было сформировать устойчивое "соседство" и для новых и старых жителей."

Поначалу Адлер пытался убедить Фонд Исторической Саванны обратить часть своего внимания и часть оборотных средств в сторону Викторианы. Сопротивление было чрезмерно велико. Даунтаун - вот было все, к чему лежало сердце "аристократии" Фонда. Тогда Адлер, поддержанный рядом других "охранителей", создал бесприбыльную корпорацию - Savannah Landmark Rehabilitation Project, - единственной целевой программой кото-рой стало возрождение Викторианы.

Как подлинный активист общенационального движения в защиту памятников истории и как член Попечительского Совета National Trust for Historic Preservation (с 1971 по 1980 год), Адлер раньше других понял, что успех осуществленных проектов всегда имел высокую социальную цену. Городская беднота по-прежнему приносилась в жертву, хотя уже не в столь чудовищных формах, как это происходило в момент наивысшего размаха градостроительных программ сноса сооружения. Адлер был в состоянии предвидеть два в равной мере мрачных варианта будущего для Викторианы и ее 3.200 обитателей. Или распад и разрушение продолжались бы до того момента, когда выселение и снос были бы действительно неотвратимы. Или охотники за традиционными ценностями мидл-класса сумели бы преобразовать весь район в заповедник для лиц с высоким годовым доходом. Ни та, ни другая возможность не оставляла места бедноте.

*Тяга в пригороды имеет свои приливы и отливы, и хотя трудно себе предста-вить, чтобы она могла вовсе исчезнуть, очевидно, что первоначальный восторга субурбии (пригорода) уже никогда не сможет возродиться в прежнем объем.

"Королям трущоб" платили выкуп за утрату источника дохода, заброшенные квартиры реконструировали. С ходом времени появились наглядные результаты. Белые и черные семейства мидл-класса уже начинали приобретать здесь собственность, а теперь рынок недвижимости явно оживился, однако корпорация успела застраховать достаточную часть района, чтобы низкодоходное жилье нельзя было вытеснить и, соответственно, соци­альная и материальная ткань сообщества обрели необходимую Долю стабильности. При том, что более состоятельные покупатели занялись теперь возрождением домов, оставшихся вне поля деятельности корпорации, Викториана получила шанс стать одним из наиболее успешных примеров формирования "соседств" смешаного состава - и в имущественном и в расовом измерениях. С самого начала лидеры корпорации отдавали себе отчет в том, что достижение цели потребует много времени и что продвижение неминуемо будет медленным, хотя они и не представляли себе природу новых препятствий. Их единственным крупным козырем был несомненный и шумный успех, уже достигнутый в дачунтауне, где удача следовала за удачей. Теперь легче было полу-чить поддержку местных банков и сразу же нашлись лица, готовые подписать заем на приобретение собственности в Викториане. Местный Карвер Стейт Банк, принадлежащий представителям этнического меньшинства, обеспечил корпорацию начальным финансированием, а его вице-президент, Джозеф Белл Младший переселился в этот район. "Мной завладело такое же возбуждение, каким был ранее охвачен Ли Адлер", - говорит Белл. Он приобрел дом, где ранее жили две семьи, и переехал в него из I пригородов с женой и ребенком: "Я хотел испытать себя субурбией, но скоро убедился в том, что это совсем не то, что мне действительно нравится".

Все преимущества корпорации не могли предохранить ее от спотыкания на каждом шагу начального этапа пути, и, как вспо- минает Бет Рейтер, ее первый ответственный секретарь, процесс самообучения и налаживания программы занял три с половиной года, вплоть до 1979г. Бет окончила Пеннсильванский универси- тет с дипломом магистра по истории архитектуры и была, как и ■] Адлер, урожденной жительницей Саванны: "Сначала у нас не 1 было штатных сотрудников, только студенты, которые обследова- ли район, чтобы собрать достаточную информацию для подачи I заявок на государственные субсидии и гранты".

National Endowment for the Arts (Национальный фонд под­держки искусств) выдал первые деньги - 17.000 долларов на по- крытие управленческих и канцелярских расходов. Благодаря дальновидности Роберта Макналти, в рамках художественно-проектной программы NEA в 70-е годы оказал много подобных 1 вспомоществований по стране, и весьма многие из них позже по- I родили успешные усилия по обновлению среды. Малые целевые гранты NEA и его аналогов в отдельных штатах могут служить I прекрасным доказательством ценности небольших, часто весьма рискованных грантов, способных играть роль катализатора* Ма­лые гранты обладают гибкостью и потому они помогают новым группам получить юридическое лицо, начать процесс разрастания и продвижения к цели, говорит Макналти: "Никто не в состоянии доить систему через такие гранты, и следует признать, что под­держка мечты обходится очень недорого".

Корпорация запрашивала у мэра Саванны миллион долларов I на реставрацию пятидесяти жилищ. Мэр - тогда отнюдь не чис- лившийся в преданных сторонниках возрождения - отказал в просьбе, мотивируя это тем, что он не имел права вложить значи- тельные средства в один район, когда ему надлежит думать о всей Саванне. Следующая попытка - федеральные власти. "У Ли были .1 недурные связи в Вашингтоне, - говорит Рейтер, но ему пришлось 14 раз ездить в Вашингтон, чтобы только войти в двери Департа- мента жилищ и градостроительства (HUD). Откуда-то Адлер и Рейтер прослышали о существовании Urban Homesteading Assis-tance Board (UHAB - Совет поддержки стабилизации жилых районов), расположившегося в Соборе Св.Иоанна в Нью-Йорке. UHAB, о роли которого в Южном Бронксе будет рассказано ни- же, - одна из многих организаций профессионального содействия самопомощи "соседств" в середине 70-х годов. Рейтер позвонила директору UHAB Филиппу Сейнт-Джорджу с просьбой дать доб-оый совет, и "он предупредил меня, что UHAB реагирует только на те программные предложения, что поддаются простому воспро­изведению повсюду, однако именно поэтому плохо подходят глу­боко индивидуальным нуждам конкретного места".

* Во многих историях успеха, изложенных в книге, малые гранты, ростковые 1 деньги (seed money) послужили толчком к раскручиванию долгого процесса.

Саваннская корпорация пустилась в долгое плавание по вол­нам государственного субсидирования: встречаясь, подавая заяв­ил, убеждая и, в конце концов, добиваясь успеха. Со временем Викториана стала излюбленной витриной для демонстрации успе­хов федерального правительства. В 1977 году корпорация органи­зовала национальную конференцию по технологии реконструкции кварталов без принудительного выселения прежних жителей. Со всей страны съехались для обмена опытом и техникой пионеры реконструкции, благожелательной к небогатым жителям старых районов - активисты "соседств", банкиры, "интуитивисты", архи­текторы и специалисты по реставрации. Заседания проходили в старых негритянских церквах Саванны, и пение псалмов задавало тон каждой рабочей сессии. Три дня работы были проникнуты духом решительности. Несмотря на то, что корпорация только начинала разворачивать свою работу, внимание участников было сосредоточено на ней.

Информация о конференции в Викториане дошла до Белого Дома, и Розалин Картер заехала туда во время поездки по стране в декабре 1978г. К тому моменту корпорация выработала трех-звенную комбинацию финансирования, уже использованную в Южном Бронксе: 3% ссуда по закладным на 20 лет из федераль­ных средств, субсидия для квартирной платы и грант по системе СЕТА - Закона о всесторонней поддержке занятости и обучения. К 1978 году восемнадцать зданий с их 64-мя квартирами уже бы­ли приобретены полностью или подстрахованы внесением задатка. К 1980 году было уже 125 квартир. В районе одновременно были заняты три бригады строителей, и через первые полтора года 46 выпускников курсов по программе СЕТА получили работу в част­ном секторе занятости. К 1982 году корпорация смогла трудоуст­роить в частном производстве 65% из двухсот рабочих, обученных по программе СЕТА.

ремонта и усовершенствований. Программа предполагала предварительную работу с квартиросъемщиками еще до того, как они займут новую квартиру, чтобы ознакомить их с их оборудованием и способами пользования приборами, с которыми они никогда не имели дела, вроде термостатов. Корпорация устроила постоянную штаб-квартиру в свежеотремонтированном Куин Энн Хауз, чтобы там был общественный центр "соседства" с возможностью для все новых общественных групп собираться в удобное для них время. Это была своего рода ресурсная база для формирования наново кооперативной продуктовой лавки и выдачи напрокат всевозмож- ных инструментов. Многих охватила настоящая горячка само- дельной ремонтно-оформительской деятельности, особенно важ-ная, если учесть, что 20% из числа домовладельцев Викторианы имели столь невысокий доход, что при достаточных способностях производить множество работ по дому самостоятельно, они не располагали средствами на приобретение инструментоз.

"Объединение вроде нашего, - говорит Адлер, - отнюдь не обязано владеть всем и вся, но если значительная доля собствен- ности не застрахована от покушений извне, нельзя считать, что | вытеснение жителей предотвращено".

Саваннская корпорация и ее эксперимент оказались в крити- ческой фазе роста. Теперь можно было только или совершить еле- дующий прорыв, или признать, что первоначальный импульс вы- дохся. Раньше поддержка находилась со многих сторон. Отдель­ные лица, включая самого Адлера, выдали низкопроцентные ссу­ды или прямые пожертвования; National Trust for Historic Preser- vation, Фонд Форда и другие фонды; городские власти и Вашинг- тон, удовлетворившие скромные прошения о дотациях. Теперь 1 Адлер замахнулся на нечто существенно большее - в один прием | отреставрировать 260 квартир. Это был отчаянный риск.

"Весь фокус заключается в том, - говорит Адлер, акцентируя | важность сюжета щелчком пальцами, - чтобы заставить людей | завязнуть в процессе столь глубоко, чтобы они уже не могли вый- 1 ти обратно, когда дела идут неважно. Как вы думаете, Джон Портмен* вытянул сделку с отелем Таймc Скуэр? Да и вообще, как | поступают девелоперы в равной степени резонных и безумных | проектов? Именно так. Втянуть достаточное число людей и уч-реждений так глубоко, чтобы они уже не могли сбежать, чтобы они были вынуждены брести дальше! Я пришел к убеждению, что слухи о дьявольском хитроумии девелоперов несколько преувели-чены. Если им это удается, почему бы не вышло и у нас? В нашем активе было шестьдесят четыре квартиры, но это бы ровно ничего не значило, не сделай мы следующего шага достаточно широко. Мы ведь уже знали, как это делается, и к тому же, в нашем спис-ке желающих была уже тысяча человек, половина из которых жили в районе".
…………………………………………………………………………………………………..

*История этого деяния известного архитектора и девелопера из Атланты будет поведана в этой книге дальше.

Потребовалось два года, чтобы завершить "пакет" из 26-ти жилищ, из которых 44 были в новосооруженных на пустовавших площадках зданиях, архитектура которых по масштабу и стилю отвечала Викториане. Задержки возникали по тысяче причин и, может быть, в первую очередь по вине жилищного департамента, где то пропадали тщательно подготовленные бумаги, то рождались все новые требования к проектам. Департамент настоял на том, чтобы жители временно выехали из по меньшей мере шестидесяти из общего числа 261 квартира, только что приобретенного корпо­рацией, чтобы подготовить здания к реконструкции к моменту, когда поступят федеральные деньги. Покупка квартир была осу­ществлена в 1980 году, а фактическая реконструкция могла на­чаться только в 1982 году. Это означало потерю многих тысяч долларов квартирной платы и огромную задержку с "выбросом" новых квартир на рынок. Из-за этого вынужденного простоя кор­порация, придушенная нехваткой живых денег, должна была про­дать часть ранее купленных, но неотремонтированных жилищ.

"Не потеряй мы этих двух лет, - говорит Адлер, - мы нако­нец имели бы достаточный для свободы маневра запас денег". Задержка означала также неизбежное повышение платежей по процентам и цен строительных работ, что также истощало и без того скромные оборотные средства. "Мы должны были разгребать бесконечные завалы бумаг, имея дело с государственными чинов­никами, у которых не было ни малейшего стимула ускорять про­цесс. Увы, средние люди, не включенные в местные проблемы, никогда не могут увлечься проектом нашего типа и, естественно, не испытывают желания идти даже на малейший риск".

И все же к 1988 году полные три сотни жилищ были завер­шены и еще двести были в работе. Новые группы, сложившиеся вне корпорации, восстановили еще полтораста. "Нигде здесь, -писал Джозеф Джованнини в Нью Йорк Таймс от 21 июля 1988г., нет ощущения, что дома принадлежат агентствам, сдающим их в аренду: они смотрятся как дома собственников в давно устроив­шемся "соседстве".

Препятствия найдутся всегда
Итак, корпорация начала с гранта в 17.000 долларов, а те­перь владела собственностью на 4.500.000. Ни одна из обычных правительственных программ, ни один крупный девелопер, ни, соответственно, какой-то один стиль не смогли занять здесь доми-Рующего положения. Необходимые средства маленькими ручей-ми стекались отовсюду. Наконец и городские власти пришли на помощь, выделив средства на ремонт уличного покрытия, рекон­струкцию тротуаров и озеленения. Знаменитые с конца прошлого по двадцатые годы нынешнего века угловые магазинчики, некогда известные под именем "севен-элевен", вернулись на свои места, снова играя роль "якорей" для целых кварталов. Обитатели райо­на стали получать долю в городских программах благоустройства.

Тогда-то федеральное правительство осчастливило всех со­оружением нового барьера. Как уже отмечалось, корпорация, по­добно другим "корневым" (grass-roots) группам в других городах, собирала в один кулак средства из трех федеральных программ: низкопроцентные займы по закладным, субсидии на выплату квартирной платы для малоимущих, учебные программы для жи­телей районов, подлежавших реабилитации. Это открывало воз­можность начально осуществлять многоцелевые проекты. Однако национальная программа обучения была прекращена с приходом рейгановской администрации* - в случае Саванны отмена про­граммы не была столь болезненной, так как на помощь пришла Унитарная церковь в даунтауне, выделившая целевой грант на программу обучения в размере 27.000 долларов, что на некоторое время продлило жизнь учебным курсам корпорации Викторианы.

"Они (правительство) сказали нам, что это явный случай двойного финансирования, так как средства СЕТА накладывались на жилищную субсидию, и продолжать эту порочную практику они более не собирались", - с жестом отчаяния сказала Бет Рей­тер. Таковы факты - при том, что действительные случаи двойно­го финансирования деятельности частных девелоперов, когда им присуждаются льготы по налогам, и им же поступают прямые государственные средства для "освоения", являются не исключе­нием из правил, а типичной практикой по всей стране!

Препятствия будут громоздиться и дальше, в той или иной форме, тогда как успех может развиваться только изнутри. Уже вполне угадываются контуры Викторианы близкого будущего. Реабилитация жилья для бедных не будет здесь отталкивать более состоятельных покупателей и квартиросъемщиков. Сугубо ком­мерческий тип реновации пойдет по следам субсидируемой рекон­струкции для жителей с низкими доходами. Гордость за свое Мес­то и естественная в этом случае тщательность содержания жилищ и благоустройства будут скорее всего характерны для обитателей Викторианы в целом, независимо от их финансового статуса. Вполне возможно, что случайный прохожий вообще не сумеет вычислить расовую принадлежность или имущественное положе­ние жителей по внешнему виду их домов. Конечный результат -формирование достаточно разнообразного и, хотя и преимуще­ственно черного, но все же расово-интегрированного сообщества.

*Прекращение программы СЕТА было воспринято всеми ревнителями про­грамм самоподдержки "соседств* как чудовищный удар. В случаях творческого применения, СЕТА действительно воспитывала людей, которые многое приоб­ретали не только от конечного результата, но и от самого процесса обуче­ния. Как программа увеличения шансов, СЕТА готовила людей для работы в частном секторе и, как отмечают внимательные наблюдатели, играла для соседств* такую же роль, как программа WPA для художников.

Как минимум, возрождение места может быть опознано по мелким черточкам: свежая окраска, отремонтированная кровля, новые окна - любые внешние знаки, отражающие факт вложения новых средств. Ухоженность зелени или одни только горшки с цветами уже достаточны, чтобы убедиться в том, что жителям небезразлично, как и в каком окружении они существуют. Нали­чие какой-то социальной жизни на улицах - играющие дети, оста­новившиеся перекинуться словом соседи, старики, сидящие на скамейках, - отражает чувство общности, имеющее в конечном счете ключевое значение. Оживленность местных магазинов де­монстрирует некоторое экономическое здоровье территории.

Есть другая существенная группа признаков подлинного воз­рождения территории: новый рост в пределах одного района вы­зывает сдвиги к лучшему в соседних! Свойством подлинного оживления является его расширение во все стороны, если тому не препятствуют мощные физические или психологические барьеры. С учетом этого самого серьезного критерия многие стандартные программы развития должны быть расценены как неудача. Но при подключении этого же критерия многие весьма постепенные, скромные по размерам местные программы оказываются в наи­большей степени успешны. С этой точки зрения, возрождение Викторианы должно расценить как максимальный успех. Приос­тановив упадок и инициировав развитие, этот район возбудил скромные поначалу, но, главное, инициированные самими жите­лями улучшения в двух соседних районах - Диксон-парке, что на юго-восточной границе Викторианы, и в Бич-Инститьют, на севе­ро-восточной ее границе.

Диксон-парк это сообщество преимущественно скромных од-носемейных домов, построенных в конце прошлого - начале ны­нешнего века. Очевидный прогресс в соседней Викториане под­толкнул лидеров сообщества усилить натиск на городские власти, чтобы добиться оздоровление публичной собственности. Они пре­успели в том, чтобы местный маленький парк был заново устроен на средства города, и этот центральный пункт сообщества, давший ему свое имя, из года в год терявший признаки цивилизованности и уже не использовавшийся жителями по прямому назначению, вновь стал ядром общественной активности.

В то же самое время Диксон-парк добился выделения из го­родского бюджета достаточной доли низкопроцентных ссуд для домовладельцев на улучшение состояния их собственности, так что первые признаки новых капиталовложений не заставили себя ждать. Жители наново оценили архитектурную ценность своих домов, и хотя неразумный снос или перестройка все еще случа­лись, когда район получил ранг исторического и вошел в нацио­нальный регистр исторических мест, они прониклись художе­ственными достоинствами и архитектурными особенностями того, чем они всегда владели. Это стало достаточным импульсом, чтобы пробудить дух обновления. Ранее Диксон-парк не успел обветшать так же, как соседняя Викториана, и здесь нашлось довольно энер­гии, необходимой для обновления, как только успех соседей воз­действовал на воображение жителей. Если бы Викториана про­должала погружаться в упадок, упадок распространился бы и на Диксон-парк вне всякого сомнения. Перелом, случившийся в Вик-ториане, не дал этому случиться.

"Диксон-парк был подлинным движением снизу, - говорит Бет Рейтер. Это бесконечно важно. Мы можем, конечно, привно­сить все новую и новую энергию извне, как это происходило в Викториане. Но именно подлинные местные инициативы - вот к чему следует стремиться, что нуждается в особой поддержке".

Метаморфозы Викторианы сказались и на другом соседнем сообществе, достаточно старом для Саванны и пребывавшем в глубокой депрессии. Соседство Бич-Инститьют унаследовало на­звание от школы для черных детей, открытой здесь Американским Миссионерским Обществом в 1867 году. Это соседство из почти четырехсот небольших домов с деревянным каркасом сложилось еще в годы Гражданской войны. Многие дома были и все еще ос­таются в собственности негритянских семей, и к 1980 году терри­тория выглядела как нагромождение полуразрушенных хибар. Однако видя, что происходит в Викториане, местные не могли не задаться вопросом, не могли бы они тоже сделать что-то. Местные жители не хотели, чтобы кто-то делал работу за них, но нужда­лись в технической помощи и подсказке. Многие из прихожан выехали в другие места, но сохраняли связь с сообществом своего детства, а соседские связи оставались крепкими, так что и беды и радости были достоянием многих. Соседская жизнь простиралась и на уход за больным соседом и на совместное празднование чьей-то удачи. Подлинный лидер здесь уже тоже был - Уилсон Лоу, черный почтальон лет пятидесяти пяти, и когда разносилась весть, что населенный дом будет выставлен на продажу, Лоу лич­но обращался к владельцу от лица квартиросъемщиков, убеждая его отказаться от продажи, и нередко имел в этом успех.

Лоу красноречиво описывает свое южное происхождение и корни семьи, далеко уходящие в эпоху рабства. Он был в числе первых борцов за гражданские права, и он сыграл ключевую роль в том, что в Саванне были предотвращены такие же беспорядки, какие охватили тогда другие города. Он же позже приложил ог­ромную энергию к формированию программы Черного Наследства в районе Бич-Инститьют, включая тематические экскурсии по ме­стам, связанным с памятью его предков и предков его соседей.

"Я понимал, что этот район остается идеальным для его чер­ного населения, - рассказывал Лоу, восседая в великолепном Викторианском каркасном доме, который он приобрел и превра­тил в музей истории черных. - Это место рядом с их привычными церквями. Здесь пять автобусных линий и два крупных супермар­кета, и отсюда недалеко пешком до торговой зоны даунтауна".

Лоу - низкого роста, седеющий человек с исключительным чувством собственного достоинства. Поначалу он категорически отказывался от помощи, предлагавшейся Фондом Исторической Саванны для соседства Бич-Инститьют, и его недоверие к чужа­кам ослабевало достаточно медленно. Однако после того, как не­сколько домов уже были куплены белыми чужаками, а их жильцы отселены, Лоу счел обращение к Фонду меньшим из возможных зол. Фонд помог с заполнением форм прошений, с получением поддержки городских властей и с выдачей ссуды на приобретение нескольких домовладений, которые иначе пали бы следующей жертвой " облагораживания ".

Техническая поддержка извне, равно как очевидный прогресс Викторианы работали на пользу Бич-Инститьют. The Inner City Ventures Fund Национального Треста Сохранения Исторического Наследия выделил для Бич-Инститьют грант в 50.000 долларов на приобретение четырнадцати домов и предоставил такой же по размеру заем для осуществления их реконструкции.

Лоу, скорее всего справедливо, настаивает на том, что его собственные усилия обучить местных домовладельцев пониманию ценности их владений играют еще более важную роль, чем техни­ческая помощь со стороны. "Они должны в первую очередь захо­теть здесь остаться", - говорит он. Лоу купил и отреставрировал Два дома, чтобы действовать личным примером, и предпринял энергичные усилия, чтобы привлечь новых черных домовладель­цев, подсказывая им пустые площадки или убеждая их оставить квартиросъемщиков на месте, если они купят населенные дома.

*Эта программа была инициирована в 1982 году, чтобы воспрепятствовать выселению квартирантов с низкими доходами из исторических городских квар­талов под давлением "иммигрантов" с высоким годовым доходом. Это очень важная программа, воздействие которой, осуществляемое через малые точно локализованные гранты, расширяется по всей стране. В 1986 году Фонд ини­циировал широкую. агитационную кампанию, чтобы убедить местные истори-ко охранные организации предпринять усилия к созданию аналогичных мвха-низмов в масштабе штатов и отдельных графств.

Обнаружилось также, что можно было найти некоторое число черных домовладельцев из других районов города, которые гото­вы были купить дома, сдаваемые внаем, чтобы воспользоваться соответствующими налоговыми льготами. Среди таких оказались, к примеру, три врача: педиатр, дантист и окулист.

Таким образом, Лоу изобрел еще один вариант на месте за­родившегося и на месте же контролируемого процесса обновле­ния территории, столь же уместный в Бич-Инститьют, как была естественна стратегия Фонда Саванны в Викториане. В каждом таком случае его ценность значительно превышает простой под­счет числа восстановленных зданий. Повсюду находится лидер, подобный Лоу, и всюду есть люди, готовые признать лидерство своего Лоу. Усилия Лоу сначала помогли притормозить процесс утрат, а затем и обернуть поток вспять. К 1987 году нашлось уже достаточно очевидных результатов, чтобы убедить Фонд Форда и Департамент жилищ и градостроительства выделить средства на реабилитацию от ста до двухсот жилищ под патронатом Фонда Исторической Саванны. Таким образом, состоялось развитие и расширение процесса по схеме прямого партнерства двух сосед­ствующих территорий: Бич-Инститьют и Фонда Саванны.

Итак, в трех очень разных соседствах - Викториане, Диксон-парк и Бич-Инститьют - состоялся процесс подлинного обновле­ния, процесс, который не был и, по всей видимости, не мог быть инициирован государственными службами. Более того, это про­цесс, на который государственные службы не способны ни пра­вильно отреагировать, ни тем более оказать ему своевременную поддержку. Только в силу настойчивости и упорства местных ли­деров - Ли Адлера, Бет Рейтер, Уильяма Лоу - этот процесс мог осуществиться. Он оказался благотворным и для самих местных жителей и для новых поселенцев. Проблемы роста, нежелатель­ные побочные эффекты, столь характерные для всех крупномасш­табных проектов, оказались здесь сведены к минимуму.

Случившееся в Викториане и соседних районах Саванны, больше, чем восстановление предметной формы городской среды. Это урок во всем, что имеет отношение к подлинному городскому обновлению, включая расовую и социальную интеграцию, устой­чивость экономического и социального многообразия. Когда ак­цент делается на сам градоформирующий процесс, каждый ком­понент целого важен, и все они вместе ведут к результату. Когда, напротив, акцент ставится на здание, на проект, важен конечный продукт, а процесс теряет значение. Кон-кретный проект может быть более ценным или менее, но его нельзя путать с элементами процесса преобразований. Такой процесс по схеме Саванны стоит того, чтобы распространять его пусть в малых долях, но с боль­шим размахом. Пожалуй, ценнее всего то, что этот процесс твор­ческим образом противостоит серьезнейшей язве на теле старых городских районов - джентрификации, или "облагораживанию".

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ДЖЕНТРИФИКАЦИЯ И ПЕРЕМЕЩЕНИЕ

В Англии, где впервые стали широко использовать это поня­тие, говорят "джентрификация"*, в Канаде это именуют "по­белкой", тогда как в нашей стране его называют то "джентри­фикация", то "перемещение". Названия могут меняться от места к месту, но сам феномен проникновения чужаков в пределы сосед­ства с последующим выдавливанием из него прежних жителей, так что ценностные представления новых обитателей радикально преображают характер места, в 80-е годы стал темой горячих спо­ров вокруг проблем ревитализации городов.

По иронии судьбы, новые жители наново "открытых" райо­нов - это те самые горожане, которых город терял десятилетиями в пользу субурбии. В принципе их возвращение есть счастливое предзнаменование того, что с исходом из городов покончено. Но­вые обитатели, будь то молодые семейства со средним уровнем дохода или недавние иммигранты, вливают дополнительные силы в любое соседство точно так же, как постоянный приток новых людей, новых идей и нового предпринимательства всегда важен для процветания крупного города.

Без постоянного притока свежей крови и новых предприятий любое сообщество обречено на застой. За таким притоком непре­менно следует экономический рост, создающий благоприятный климат для всего местного бизнеса. Ремонты и улучшения недви­жимости вносят заметный вклад в качество среды, придают сосе­дям уверенности в будущем и в свою очередь подталкивают ста­рожилов к новым вложениям средств в недвижимость. Иные из старожилов, кто в принципе мог бы позволить себе переезд в дру­гое место, предпочитают остаться (то, что обычно именуют про­цессом "назад в город", можно было бы назвать и иначе: "остаться в городе", так как число тех, кто мог бы выехать, но предпочитает остаться при определенных условиях, достаточно велико). Новоприобретенная политическая сила сообщества при­дает вес его запросам на службы в адрес власти. Таким образом, новые жители весьма часто представляют собой недвусмысленное приобретение, будучи необходимым ингредиентом усилий по ре-витализации.

*Термин приобрел особую популярность в Англии для описания процесса, посредством которого люди со вкусом из среднего класса начали вытеснять рабочий класс из ставших привлекательными городских районов.

Многие из числа состоятельных пришельцев и из круга отно­сительно бедных старожилов воспринимают друг друга с трудом и испытывают явную, связанную с таким соседством неловкость. Со временем многие привыкают и приспосабливаются. Ряд наблюда­телей процесса склонны считать новоприбывших всегда и непре­менно злом, угрожающим стабильности старожилов, однако это совсем не обязательно так. Появление новых обитателей отнюдь не обязательно оказывает на старожилов негативное воздействие. Когда новоселы населяют наново и улучшают заброшенную не­движимость, приобретают здание у владельца, намеревающегося выехать или привносят новый вид коммерческой деятельности в сферу местного бизнеса, воздействие может быть скорее позитив­ным. Однако когда соседство начинает входить в процесс уско­ренного повышения рыночной стоимости недвижимости при неко­торой потере ценности ее качества, почти непременно за этим сле­дуют перестройка, повышение налоговых ставок, вслед за чем местным жителям с более скромными средствами недвижимость здесь оказывается не по карману. Это воздействие явно негативно.

Эта дилемма имеет свои решения. Так, налоговая нагрузка на улучшение качества застройки может вводиться постепенно, с установлением разумного потолка ежегодно и с задержкой подве­дения полного баланса вплоть до новой продажи, если таковая происходит. Таким путем старожилы оплачивают резкую разницу цен в случае продажи собственности, но не наказываются за то, что предпочитают остаться на месте. К великому сожалению, му­ниципалитеты, горя желанием как можно быстрее увеличить при­ток налоговых поступлений и будучи малочувствительны к тому, какова социальная цена этого рывка, обычно упорно не желают идти на подобные решения.

Малоквалифицированные возражения против джентрифика-ции ставят обычно ее критиков в малоперспективную позицию борцов за "консервацию" тех самых городских гетто, жителям которых они, вроде бы, стремятся помочь. Увы, проблема джент-рификации не решается столь простым образом. Здесь нет про­стых решений, но важно, что здесь есть решения.
Ключевое значение темпа изменений
Возрождение любого соседства несет в себе зародыши мно- жества побочных эффектов - как во благо, так и во зло. Мощение улиц приводится в порядок. Пустовавшие здания населяются на­ново. Повышается уровень ухоженности места. Полиция быстрее реагирует на тревожные сигналы. Однако целью должно быть сохранение численного перевеса старожилов над новоприбывши­ми. Проблема заключается не в том, что в месте появляются новички, а в том, что из него выталкиваются старожилы и местные предприятия.

Нет врожденного порока в процессе обновления, инициируе­мом частным капиталом. Скорее этот процесс положителен, так как никогда не найдется достаточно публичных средств, чтобы выполнить необходимый объем работ с достойным уровнем каче­ства. Вся проблема заключается в темпе роста и темпе связан­ных с ним изменений. Вся тонкость заключается в том, чтобы в одних местах несколько придержать процесс, напротив, подталки­вая его в других, чтобы избежать спекуляции, которая ничего не добавляет месту, не приносит блага его обитателям, но только приносит сверхприбыль внешним инвесторам. Так, в Саванне, лишь малые, тщательно дозируемые вливания новых жителей оказываются благотворны, с тем, что процесс заселения забро­шенных домов и застройки пустующих участков остается под кон­тролем. Напротив, Южный Бронкс и соразмерные ему городские территории, где довольно пустырей на месте сноса, множество пустующих промышленных участков и жилых зданий способны вместить значительные объемы новых производств и множество новых обитателей, особенно если удастся достичь их экономичес­кой и социальной интеграции в старые районы. В таких ситуациях разумные государственные программы, мелкочлененные, реализу­емые постадийно и подконтрольно, были бы столь уместны. Од­нако получить им государственную поддержку трудно.

И все же важнее всего не позволить себе однобокости край­ней позиции, согласно которой всякое вторжение со стороны трактуется в черном цвете. Соседства меняются. Никто не вправе стремиться к сохранению статус кво в состоянии глубокого упад­ка. Если вообще всякое изменение без учета оттенков именовать джентрификацией, реальная проблема джентрификации не реша­ется, а только игнорируется. Недостаток капиталовложений, заб­рошенность, городское "обновление" в технике массированного сноса или массовое бегство - все это выталкивает с мест больше людей, чем джентрификация.

Джентрификация становится реальной проблемой в тех со­седствах, где городская политика поощряет лихорадочную спеку­ляцию, мало способствует тому, чтобы местные жители оставались на месте, не давая им никаких положительных стимулов, тогда как напротив инвесторы со стороны поощряются множеством спо­собов. Такого рода близорукая политика, избегающая использова­ния множества инструментов стабилизации, не способна признать существование ряда реалий:

1. 
   Вытесненные жители не исчезают. Причины их экономи­ческой слабости не устраняются. Люди, оторванные от системы привычных связей, теряют корни и подвергаются удвоенному от­чуждению. Они несут свою бедность в другие районы, слабые и хрупкие, углубляя упадок все новых мест, отягощая местный бюджет все больше. Это общеослабляющий процесс, действующий в равной мере и на тех, кто вынужден перемещаться, и на те со­седства, куда они передвигаются. Этот процесс, следующий из отказа от экономических и социальных возможностей, которые несет в себе джентрификация, если ею правильно управлять или корректно ее регулировать.
   
2. 
   В перемещении легко усмотреть исключительно расовый вопрос, потому что черные, латиноязычные, выходцы из Азии и другие группы меньшинств составляют в большинстве пассивный элемент в процессе движения среднего класса в старые кварталы. Джентрификацию слишком часто рисуют в расовых терминах, тогда как это прежде всего экономическая проблема: бедные и низкоквалифицированные рабочие и средний класс.
   
3. 
   
   
   жүктеу/скачать 1.76 Mb.
   
   Достарыңызбен бөлісу: