Рычаг вашей позиции превышал 100 процентов?

Да. Одно время размер позиции по бумагам с пятилетним сроком погаше­ния превышал капитал фирмы в три-четыре раза. В торговле акциями всегда

222 Майкл Стейнхардт

есть ограничитель, который дозирует размер спекулятивных сделок: он назы­вается депозитным требованием. А при торговле казначейскими бумагами ог­раничителя, по сути, нет.

Я начал покупать весной 1981 года, а рынок достиг основания, кажется, 30 сентября 1981 года.

Точно не помню, но поднялись они довольно ощутимо, особенно если учесть величину моей позиции.

Непрестанно сомневался. Лето 1981 года было самым тяжелым испыта­нием в моей карьере. Многие рассудительные и информированные вкладчи­ки были сильно недовольны моими действиями, да и сам я в них был не очень-то уверен.

Нет, никогда.

Было несколько случаев, когда я играл на понижение и просто не решился продолжить с полновесной позицией. В этом отношении особенно показатель-

на кульминация феномена «Nifty-Fifty»^[ 1972 года. Если не считать октября 1987 года, то это был, пожалуй, самый худший период в моей карьере инвесто­ра. В то время в ходу была следующая теория: пока компания продолжает поддерживать свой долгосрочный рост значительно выше среднего уровня, неважно, сколько вы за это платите. Многие акции роста² шли тогда просто с сумасшедшей переоценкой. Мы стали играть на понижение «Polaroid», когда ее акции продавались по цене с 60-кратным превышением доходности, что мы считали абсурдным (потом дошло и до 70-кратного превышения). Казалось, рынок просто потерял чувство реальности, и мы недоумевали: «А есть ли раз­ница между 40-кратным и 80-кратным превышением доходности?» Подставив вместо оценки долгосрочного роста другое значение, можно было оправдать почти любую переоценку. Именно так рассуждали люди в то время.

Иногда приходилось отступать, поскольку мы теряли кучу денег.

Теперь мне кажется, что почти во всех случаях было бы лучше держаться до конца.

На самом деле весной 1987 года я написал докладную записку своим инвес­торам, где изложил причины своей осторожности и значительного сокраще­ния позиций на рынке. Но и после этого я не перестал размышлять о том, почему

торговля идет на таком уровне, который по историческим меркам слишком высок. И пришел к заключению, что на американских рынках ценных бумаг складывается уникальная ситуация — значительное непрерывное сокраще­ние доли ценных бумаг в обращении, сочетающееся с более либеральным от­ношением к долгам. Пока банки спокойно дают кредиты, рынок «бросовых облигаций»¹ процветает, а менеджеры корпораций считают резонным выку­пать свои акции из обращения, следует ждать необычного подорожания цен­ных бумаг. Для меня это явилось единственной наиболее весомой причиной неоправданной переоценки акций, имевшей место большую часть 1987 года.

Таким образом, оставался один важный вопрос: что же изменит сложившу­юся ситуацию? Спад! И когда бы он ни начался, последствия были бы ужасаю­щими: правительство не обладало достаточной гибкостью для противодействия спаду, так как отказалось от противофазной финансовой политики на этапе подъе­ма экономики. Однако к осени 1987 года экономика не только не ослабла, но даже укрепилась, причем настолько, что Федеральная резервная система реши­ла ужесточить кредитно-денежную политику.

Чего я никак не ожидал, так это того, что такие далеко не драматичные собы­тия могли повлиять на рынок столь серьезно, как это оказалось на деле. Каков был подлинный эффект от мер, принятых Федеральной резервной системой? В обычных условиях они могли бы привести к падению рынка акций на 100 или 200 пунктов, но не на 500 же. Насколько весомо по историческим меркам было недовольство, выраженное министром финансов Бейкером в отношении Герма­нии? Всего лишь несогласие с текущим курсом обмена валюты — событие едва ли уникальное. И что, глядя в ретроспективе, произошло в реальной жизни пос­ле 19 октября? Почти ничего. Значит, остается заключить, что, в определенном смысле, это было внутренней проблемой рынка, который вовсе и не думал сигна­лизировать о грядущем финансовом обвале или великом спаде.

Причиной, которая привела к октябрьскому краху, явилось сочетание от­носительно умеренного изменения реального мира и неспособности рыночно­го механизма справиться со значительными институциональными изменения­ми, произошедшими главным образом в течение 1980-х годов. Значимость таких

факторов стабильности, как индивидуальный инвестор и система специалис­тов, значительно ослабла.

Это стало одним из новых элементов. С одной стороны, мы имели сокраще­ние элементов стабильности. С другой стороны, мы получили такие порожде­ния 1980-х годов, как портфельное страхование, программная торговля и глобальное размещение активов, которые имели тенденцию косвенно влиять на ситуацию. Под этим я понимаю то, что те, кто используют эти стратегии, нередко одновременно выступают и как покупатели, и как продавцы. Рынок акций не был готов к тому, чтобы справиться с этим.

У меня были очень большие вложения в длинные позиции — процентов на 80-90. Но и их я увеличил в течение дня.

Увеличивая позиции, я проводил типичную сделку «от обратного». Я исхо­дил из того, что если на рынках происходит крупное движение, то чаще всего это резонно отнести на счет эмоций и экстремизма. Сумев дистанцироваться от «толпы смятенной», вы обычно увеличиваете свои шансы на успех. Поэто­му, покупая 19 октября, я действовал так же, как поступал бы и в день падения рынка на 300, 400 или 500 пунктов.

Нет. В последующие два месяца я сокращал ее. На меня повлияли масшта­бы падения и возникшие из-за этого серьезные сомнения. Я решил, что лучше выйти из сделки, сохранив капитал, и переосмыслить ситуацию, чем пытаться продержаться.

Я подумал, что недооценил влияние сил, которые нарушили устойчивость рынка.

Более 20 процентов за месяц.

Как сказал один очень сильный инвестор, с которым я часто общаюсь, «всё, чем я ценен партии, — это двадцать восемь лет ошибок». И, по-моему, он прав. Ведь когда человек совершает ошибку, в его подсознании происходит нечто такое, благодаря чему повторение подобной ошибки уже менее вероятно. Одно из преимуществ моего торгового стиля, то есть совмещения ролей и долгосроч­ного инвестора, и краткосрочного трейдера, и специалиста по выбору индивиду­альных акций, и эксперта по выбору времени, и аналитика секторов рынка, заключается в том, что в результате большого количества принятых решений и совершенных ошибок я, как инвестор, стал не по годам прозорлив.

Верно. Но я назвал бы ее не «порочной», а, скорее, слишком ограничитель­ной. Ставка на долгосрочный рост американских ценных бумаг и готовность пройти ради этого через тяжкие периоды их падения — всё это прекрасно, но слишком многое остается невостребованным в смысле возможностей профес­сионального управления. Эта стратегия неполна.

Похоже на то, но уже в меньшей степени, чем в прежние времена. Всё больше участников рынка серьезнее относятся к выбору подходящего момента для входа в рынок и выхода из него, причем не обязательно потому, что достигли в этом совершенства, — просто они поняли суть принципа «купил — и держи». Во вре­мена моего детства люди, следуя расхожему совету, покупали акцию и, положив ее в сейф, больше о ней не вспоминали. Сейчас такого уже не услышишь. Мы потеряли уверенность в долгосрочной перспективе.

Взаимные фонды, безусловно, довольно чувствительны к пожеланиям вкладчиков и найдут инструменты, отвечающие современным запросам.

На этот случай — как и на многие другие в нашем деле — нет готового рецепта. Ничего такого, что могло бы сориентировать других в каком-то опре­деленном направлении.

Совершенно верно.

Когда в конце 1960-х я начал заниматься этим делом, то имел лишь анали­тическую подготовку. Я работал аналитиком в компании «Loeb Rhoades», спе­циализируясь на рынках сельхозоборудования и сезонной продукции. Я начал собственное дело с двумя партнерами, тоже аналитиками. Наш бизнес разрас­тался, и торговля стала выходить на первый план. Я стал трейдером фирмы, почти не имея опыта торговли.

Потому что в качестве аналитика я был, пожалуй, слабее партнеров.

Мой отец всю жизнь был азартным игроком. И хотя я далеко не оправды­ваю этого, в торговле меня привлекает свойственный ей элемент азарта. Воз­можно, я унаследовал талант к этому от отца.

Сегодня в торговых отделах фирм сосредоточена такая интеллектуальная мощь, которая не идет ни в какое сравнение с тем, что было двадцать лет назад. Тогдашние институциональные трейдеры были обычными парнями из Брук­лина. Они едва могли выражать свои мысли, выигрывали гроши и были очень опрометчивы. Поэтому для меня начать торговлю было все равно, что ото­брать конфету у ребенка.

Помню, как-то одному трейдеру нужно было продать 700000 акций ком­пании «Репп Central». В то время эти акции уже попали под действие главы 11 Закона о банкротствах¹. Последняя сделка прошла по цене 7, и продавец не удосужился даже посмотреть на табло. Я купил 700000 акций по цене б'/₈. Продавец обрадовался, что смог сбыть такую партию меньше чем на доллар ниже цены последней сделки. Тем временем я тут же продал эти 700000 ак­ций по цене 6⁷/₈. По такой цене я бы мог продать и втрое больше. На этой сделке я заработал полмиллиона, причем на всю операцию ушло двенадцать секунд.

Долго ли продолжалась эта ситуация?

До внедрения консолидированной информационной системы котировок в 1975 году. Теперь конкуренция гораздо сильнее, трейдеры в фирмах мно­го умнее. Еще одной переменой явилось существенное падение значимости розничных продавцов и покупателей. Рынок стал институциональным. Ча­стные трейдеры покупают акции через взаимные фонды. Брокерские фир­мы продают клиентам меньше акций, чем бумаг этих жутких взаимных фон­дов и прочих ужасных вещей, которые называются «финансовыми продуктами».

Но самая важная перемена — это, наверное, глобальное переключение на краткосрочные цели. Инвесторы всех типов перешли теперь в трейдеры. Фир­мы, которые раньше считались долгосрочными инвесторами, теперь смотрят на себя как на предприятия, цель которых — достичь максимального уровня при­были. Люди стали сильно сомневаться в своей способности прогнозировать дол­госрочные тенденции. В 1967 году обычном делом было появление бюллетеней какой-либо брокерской фирмы, в которых приводились расчетные показатели дохода на долю акций «McDonalds» вплоть до 2000 года. Их авторы считали, что могут оценить долгосрочные доходы, потому что развитие компаний было

¹ Глава 11 Закона о банкротствах, регулирует вопросы реорганизации неплатежеспособ­ных компаний под руководством старого менеджмента в попытке избежать полной ликвида­ции компании. — Прим. ред.

Майкл Стейнхардт 229

стабильным и предсказуемым. Они верили в Америку и устойчивый рост ее эко­номики. Сегодня акции не поддаются такому долгосроч'ному анализу.

Последствия несбывшихся долгосрочных аналитических прогнозов от­носительно ситуации в 1970-х и 1980-х годах отразились и на торговле. В 1950-е и 1960-е годы главными героями были долгосрочные инвесторы; се­годня побеждают хитрецы. Взять, к примеру, Голдсмита — апологета ценно­стей капитализма, разглагольствующего на тему «что я сделал для Goodyear». Что же он сделал? Он проработал там семь месяцев, сколотил восемь милли­ончиков для себя лично и, успешно шантажировав (greenmail)¹ компанию, ушел из ее руководства. Он рассуждает о том, что сделал для «Goodyear», потому что ему неуютно и нужно хоть как-то ассоциироваться с капиталис­тическим процессом. Он и ему подобные вынуждены охаивать управляющих, хотя сами в этом деле, как говорится, «не отличают пола от потолка». С кру­шением определенных законов люди получили разрешение делать то, что раньше запрещалось.

Какие законы вы имеете в виду?

Законы о передаче контрольных пакетов акций в новой трактовке Мини­стерства юстиции, определение того, что является монополией, а что — нет.

Одна из привлекательных сторон этого бизнеса состоит в том, что в нем иногда может преуспеть и абсолютный невежда. К несчастью, это создает впе­чатление, что для успеха профессионализм не обязателен, а это — настоящая западня. Поэтому я бы посоветовал прежде всего усвоить, что это — остро­конкурентный бизнес: решая вопрос о покупке или продаже, вы вступаете в борьбу с людьми, которые этому занятию посвятили немалую часть своей жизни. Во многих случаях эти профессионалы выступают оппонентами в ва­ших сделках и, скорее всего, обыграют вас.

Понятие «профессиональный управляющий» предполагает доверие, кото­рого лично я к среднему представителю этого бизнеса не испытываю. На мой взгляд, нужно иметь веские основания для того, чтобы рассчитывать на полу­чение значительно большей прибыли от вложений в акции, чем от других ин­вестиций. Если вы можете получить от инвестиций в казначейские облигации 9-10 процентов прибыли, а от инвестиций в казначейские векселя — 7-8 про­центов, то сколько же надо получать по акциям, чтобы скомпенсировать до­полнительный риск? Пожалуй, гораздо больше. Нужно определить, каким должен быть этот процент и есть ли реальный шанс его получить.

Верно. И забудьте эту чепуху, что акции приносят большую прибыль, так как они более рискованны. Это неверно. Да, они более рискованны, поэтому, прежде чем начинать игру, нужно убедиться в том, что вы получите более высокий процент прибыли. Не надо думать, будто, инвестируя в какой-нибудь взаимный фонд, вы будете получать более высокую прибыль.

Верно, но в этом намешано много статистической бессмыслицы. Расчеты среднего дохода сильно зависят от даты начала отсчета. Если начать, напри­мер, с 1968 или 1972 года, то эти показатели будут выглядеть совсем не так привлекательно.

Удача в торговле — это специфический баланс между твердостью в реали­зации своих замыслов и готовностью признавать совершенные ошибки. Нуж­но верить в лучшее, но и не забывать, что во многих случаях вы будете не правы. Баланс между самоуверенностью и смирением быстрее всего достига­ется путем большого числа проб и ошибок. Следует с должным уважением относиться к оппоненту по сделке. Постоянно спрашивайте себя: «Почему он хочет продать? Что ему известно такого, что я не знаю?» Наконец, нужно чес­тно оценивать себя и других. По моим наблюдениям, все великие трейдеры — это настоящие искатели истины.

В основе инакомыслия Стейнхардта лежит подход «от обратного». Но уда­чи на этом пути не достичь, если опираться только на обзоры психологичес­ких показателей или других индикаторов бычьего консенсуса. От рынков так просто не откупиться. Хотя психологические показатели всегда бывают весь­ма бычьими на вершинах и медвежьими — в основаниях рынка, к несчастью, экстремальные бычьи и медвежьи значения также характерны и для затянув­шихся тенденций. Хитрость не в инакомыслии как таковом, а в том, чтобы действовать «от обратного» в нужное время. Суждения такого рода нельзя выработать с помощью простой формулы. Удачливому инакомыслящему нуж­но уметь отфильтровывать действительно благоприятные возможности. Филь­тры Стейнхардта — это сочетание тонкого восприятия фундаментальных факторов и точного выбора времени для заключения сделок.

Гибкость является еще одним ключом к исключительно высоким показа­телям «прибыль/риск» сделок Стейнхардта. Это проявляется в том, что он одинаково легко играет и на повышение, и на понижение, а также в том, что он готов торговать не только на рынках акций, но и на других рынках, если в их пользу говорит его оценка фундаментальных факторов. «Чем разнообразнее твой рабочий стол: тут и игра на понижение и хеджирование, рынки облигаций и фьючерсов и так далее, тем лучше», — считает Стейнхардт.

У многих опытных трейдеров я подметил одно общее свойство: готовность и способность открыть очень крупную позицию, когда они чувствуют дей­ствительно благоприятную возможность. Хладнокровие и мастерство, кото­рыми необходимо обладать, чтобы вовремя «нажать на газ», — вот чем выдающиеся трейдеры, безусловно, отличаются от хороших. Яркий пример этого — крупная позиция Стейнхардта по казначейским билетам в течение 1981 и 1982 годов.

Вера в себя, несомненно, является важным качеством для любого трейде­ра, но для инакомыслящего трейдера она жизненно необходима. Стейнхардт неоднократно демонстрировал удивительную стойкость, сохраняя крупные позиции в сложные периоды, пока был уверен в своей правоте. Посмотрите, как упорно он держал позиции по казначейским билетам в течение 6-месяч­ной кульминации процентных ставок в 1981 году, сохраняя невосприимчи­вость не только к рынку, который двигался против него, но и к психологичес­кому давлению недовольных инвесторов, сомневавшихся в успехе его внезапного переключения на казначейские бумаги с акций, в торговле кото­рыми он специализировался ранее. В течение всего этого периода Стейнхардт

232 Майкл Cmewtxapdm

сохранил и даже нарастил позицию, потому что оставался уверенным в сво­ей правоте. Не будь этой стойкости, мир, возможно, никогда бы не услышал о Майкле Стейнхардте.

Стейнхардт также подчеркивает, что универсальных формул или незыбле­мых шаблонов не существует. Рынки непрерывно меняются, и преуспеваю­щие трейдеры приспосабливаются к этим переменам. По мнению Стейнхардта, трейдеров, которые пытаются найти заданные раз и навсегда методы, рано или поздно ожидает крах.

Уильям О'Нил — безоговорочный оптимист и горячий сторонник амери­канской экономической системы и ее возможностей. «В Америке ежегодно возникают огромные возможности, — говорит он. — Будьте наготове и вос­пользуйтесь ими. Вы убедитесь, что гигантские дубы вырастают из маленьких желудей. Все становится возможным при должном упорстве и трудолюбии. Важнейший тому залог — ваша собственная решимость достичь успеха».

О'Нил — воплощенное подтверждение своих собственных слов, персонаж классической американской истории успеха. Родившись в Оклахоме в тяже­лые времена Великой депрессии и выросши в Техасе, он упорно шел к одновре­менному успеху и в качестве необычайно прибыльного инвестора, и в качестве весьма удачливого бизнесмена.

Свою финансовую карьеру О'Нил начал в 1958 году брокером рынка акций в компании «Hayden, Stone & Company». Именно там он стал заниматься ис­следованиями, в результате которых выработал основные элементы своей ин­вестиционной стратегии. Необычайная эффективность его торговых идей сразу же подтвердилась на практике. В 1962-63 годах он сумел увеличить началь­ную позицию с 5000 долл. до 200000 долл., выстроив пирамиду из текущей прибыли в трех великолепных компенсационных сделках: короткой по акци­ям «Korvette» и длинных по акциям «Chrysler» и «Syntex».

234 Уильям О'Нил

В 1964 году О'Нил на полученную прибыль от инвестиций купил место на площадке Нью-Йоркской фондовой биржи и основал компанию «William О'Neil & Со.» — институциональную аналитико-брокерскую фирму. Она пер­вой предложила своим клиентам исчерпывающую компьютеризованную ин­формацию о рынке акций и в наши дни является самой уважаемой фирмой страны в области исследования ценных бумаг. Сегодня компания «William O'Neil & Со.» обслуживает более 500 крупных институциональных счетов и 28000 частных подписчиков своей службы графического анализа «Daily Graphs». В базе данных компании отслеживается 120 различных статистичес­ких показателей для каждой из 7500 ценных бумаг.

Но, безусловно, самое смелое начинание О'Нила относится к 1983 году, когда он в прямой конкуренции с «Wall Street Journal» учредил ежедневную газету «Investor's Daily». Приступая к изданию газеты за собственный счет, О'Нил понимал, что пройдут годы, прежде чем он сможет хотя бы окупить вложенные в нее средства. В 1984 году, когда начальный тираж газеты был менее 30000 экземпляров по сравнению с превосходящим два миллиона тира­жом «Wall Street Journal», отношение к ее перспективам было в основном скептическим. К середине 1988 года число подписчиков «Investor's Daily» увеличилось до 110000, и рост тиража ускоряется. Расчетный момент покры­тия расходов (200000 подписчиков) уже не кажется нереальным. По мнению О'Нила, тираж «Investor's Daily» может в итоге достичь 800000 экземпля­ров. Он твердо верит в успех своей газеты, ибо только из ее финансовых таб­лиц можно почерпнуть данные, которых нет в других изданиях: рейтинг по доходу на акцию (EPS), показатели относительной силы и процентного изме­нения объема. (Эти показатели обсуждаются далее в интервью.)

В 1988 году О'Нил свел воедино свои идеи в книге «Как зарабатывать на акциях» («How to Make Money in Stocks»), вышедшей в издательстве «McGraw-Hill». Книга отличается четкостью и лаконичностью изложения в сочетании с превосходными и весьма конкретными торговыми рекомендация­ми. Она стала бестселлером года среди изданий по вопросам инвестиций.

Различные деловые предприятия О'Нила не помешали ему оставаться вир­туозным инвестором рынка акций. В течение последних десяти лет его среднего­довой доход от инвестиций в акции остается выше 40 процентов. Среди наиболее крупных выигрышей — операции на канадском нефтяном рынке в 70-е годы и с акциями «Pic'n'Save & Price Со.» в конце 70-х и начале 80-х годов. Вероятно, самыми известными рыночными прогнозами О'Нила являются две полностра­ничные статьи в «Wall Street Journal», в которых он предсказывал скорое ста­новление крупных бычьих тенденций. Более своевременного прогноза и пожелать было трудно: статьи вышли в марте 1978 и в феврале 1982 годов.

Уильям O'Hiui 235

Компании «William 0'Neil & Со.» не свойственны излишества. Редко уви­дишь большую скученность в офисе. О'Нил, однако не выделяет себя в приви­легированное положение. Он, например, не имеет отдельного кабинета, а делит его с двумя своими сотрудниками — случай явно исключительный среди руко­водителей высшего звена. О'Нил порадовал меня умением четко выражать мысли, ясными идейными позициями, уверенностью в себе и своим оптимиз­мом относительно Америки.