Что ни говори, а вышли вы очень удачно. Что подсказало вам о при­ближении вершины?

В то время многие рынки были очень подвижны. Согласно одному из моих правил выходить нужно было тогда, когда волатильность и темп движения цен становились абсолютно невменяемыми. Об этом я судил, в частности, по количеству дней, когда цены останавливались на верхнем пределе. В тот пе­риод часто бывало, что рынок достигал верхнего предела несколько дней подряд. На третий день такой серии я становился очень и очень осторожным. На четвертый день я почти всегда выходил из рынка. Если же мне каким-то образом удавалось продержаться и дальше хоть с частью позиции, то всту­пало в силу мое обязательное правило: на пятый день предельного роста

цены — выходить окончательно. То есть при такой волатильности я насиль­но выталкивал себя из рынка.

Честно говоря, я думаю, что тогдашние рынки были настолько хороши, что, действуя по принципу «купил — и держи», проиграть было просто невоз­можно. В этом моя история ничем не отличается от многих других. Тогда на рынках делались целые состояния.

Это верно. А мне очень посчастливилось. К тому времени, когда ситуация на рынках снова осложнилась, я уже стал хорошим трейдером. Я по-настоя­щему овладел этим ремеслом.

К тому же у меня тогда было свое преимущество: я стал большим знато­ком одного рынка — рынка какао. Почти два года я торговал практически только на нем, потому что получал сведения и помощь от Хельмута Веймара [основатель фирмы «Commodities Corporation»]. Он был непревзойденным специалистом по какао. Он написал о нем целую книгу, настолько глубокую, что я даже не смог понять написанного на ее обложке. Вдобавок у него в этой области была масса всевозможных дружеских связей. Благодаря знаниям и информации, которые я черпал у Хельмута и его друзей, я чувствовал, что понимаю мир какао так хорошо, как никогда не понимал ни одного другого рынка.

Очевидно, потом этот период чуть ли не эксклюзивной торговли какао закончился. Что случилось?

Хельмут ушел из торговли какао.

Скажу лишь, что я торговал на основе информации Хельмута гораздо луч­ше, чем он сам.

Ну, я никогда бы не допустил того, чтобы попасться на чем-либо, что гро­зило мне возможностью краха. Самый тяжелый случай произошел со мной, когда я активно торговал валютой. Мне тогда везло, и я мог позволить себе держать крупные позиции. Однажды, когда у меня была очень крупная пози­ция по немецкой марке, в дело вмешался Бундесбанк и решил наказать спеку­лянтов. Узнав об этом почти в самом начале событий, я обнаружил, что примерно за пять минут уже потерял 2,5 миллиона долл. Поэтому я предпочел закрыть сделку, чтобы не идти на риск увеличения этих потерь до 10 милли­онов. Потом я об этом сильно пожалел, когда увидел, что рынок полностью отыграл все это падение.

Примерно через полчаса. Вы вернулись в рынок?

Нет. К тому моменту у меня уже не было сил.

Оглядываясь назад, вы и теперь думаете, что правильно поступи­ли, закрыв эту сделку?

Да. Хотя до сих пор мне становится досадно при мысли о том, что, пережди я тогда сложа руки, и всё обошлось бы без потери двух с половиной милли­онов долл.

Я сделал массу неудачных инвестиций и потерял серьезную часть прибы­ли, полученной от торговли. Торгуя по-крупному, я нуждался в столь же масштабном внешнем стимуле, но не нашел ничего лучше, чем просто безум­но растрачивать заработанное. Одно время я владел почти десятком домов, но в конце концов на каждом из них потерял. Причем некоторые дома я про­дал, даже не переночевав там ни разу. Было у меня и собственное агентство чартерных авиаперевозок, на котором я тоже много потерял. Я как-то под-

считал, что из каждого доллара, полученного от торговли, 30 процентов ухо­дило государству, 30 процентов — на финансирование агентства и 20 про­центов — на содержание недвижимости. В конце концов я решил все распродать.

Да, я был невероятно наивен. Из довольно большого числа сделок с недви­жимостью — в основном в Калифорнии — я потерял деньги на всех, кроме одной. По-видимому, из ныне здравствующих я единственный, кто может по­хвастать столь сомнительным достижением.

Потому что я действовал импульсивно. И ничего не анализировал.

Вы абсолютно правы. Я потерял, наверное, более половины того, что за­работал.

Были такие, но каждый раз, когда кто-то из моих служащих делал это, я его увольнял. Одно время у меня работало человек шестьдесят или семьдесят. Вдобавок ко всем моим убыточным начинаниям я должен был платить им при­личную зарплату. Честно говоря, большая часть моих прибылей была просто-напросто выброшена на ветер.

Конечно, мне больно осознавать, что я оказался таким дураком, но в ре­зультате этого я научился избегать всяческих материальных привязанностей. Для меня это стало зароком на всю оставшуюся жизнь. Я понял, что мне со­всем необязательно иметь по дому во всех милых уголках земли; ведь там мож­но остановиться в гостинице, позагорать на общественном пляже или побродить по горным тропам вместе с туристами. А если действительно захо­чется побаловать себя, то можно зафрахтовать самолет — собственный иметь необязательно.

Да, это, несомненно, так. Я всегда чувствовал, что силен по крайней мере в одном деле. По-моему, торговля и есть то, что мне действительно удается. Если бы не торговля, то мне, наверное, оставалось бы пойти лишь в чистильщики обуви.

На мой взгляд, для того чтобы попасть в верхний эшелон удачливых трей­деров, нужно иметь природный дар, талант. Как и для того, например, чтобы стать великим скрипачом. Но стать грамотным трейдером и зарабатывать деньги способен каждый — этому можно научиться.

Во-первых, я бы посоветовал на любую отдельную торговую идею ставить менее 5 процентов капитала. Тогда можно ошибаться больше двадцати раз и на полное разорения уйдет много времени. Подчеркиваю, что 5 процентов от­водятся на одну идею. Если вы открываете длинные позиции на двух разных, но взаимосвязанных зерновых рынках, то это все равно одна торговая идея.

Во-вторых, я бы посоветовал непременно использовать стоп-приказы. Я имею в виду их фактическое размещение, что принуждает к закрытию пози­ции в конкретной точке рынка.

Майкл Маркус 59

Вы всегда задаетесь уровнем, на котором выйдете из сделки еще до вступления в нее?

Да, я всегда так делаю. Иначе нельзя.

Верно. Но он может храниться у моего брокера.

Да. Другое дело, когда позиция перестает вам нравиться сразу же после ее открытия. Тогда нужно безо всякого смущения изменить свое решение и не медля закрыть такую позицию.

Совершенно верно. Если вы засомневались в позиции и не знаете, как по­ступить, то просто ликвидируйте ее. Вернуться никогда не поздно. Как гово­рят преферансисты: «Не уверен — не вистуй». Лучше хорошенько выспаться. Я неоднократно поступал таким образом, и наутро все прояснялось.

Да. И нередко прямо на следующий день. Пока держишь позицию, мысли путаются. А когда закроешь ее, в голове все снова проясняется.

Пожалуй, самое важное правило — сохранять прибыльные позиции и пре­секать убыточные. Причем важно и то и другое. Не сохранив прибыльных по­зиций, не сможешь рассчитаться за убыточные.

Кроме того, нужно следовать за собственной «путеводной звездой». У меня очень много знакомых из числа одаренных трейдеров, поэтому мне часто при­ходится напоминать себе о том, что попытайся я торговать в их стиле или по их схемам, то я неизбежно проиграю. У каждого трейдера есть свои сильные и слабые стороны. Одни умело сохраняют прибыльные позиции, но могут пере­держивать убыточные. Другие могут чуть поспешить с закрытием прибыль­ных позиций, но зато быстро фиксируют свои потери. Пока трейдер торгует в собственном стиле, он пожинает лишь собственные победы и поражения. Если же он пытается перенять чужой стиль, то в конечном итоге часто получает худшее с обеих сторон. У меня так бывало много раз.

Вот именно. Ведь в итоге именно вам нужно быть достаточно уверенным, что­бы сохранить позицию и пойти на риск. Если все сведется к тому, чтобы начать сделку, ибо так же поступил Брюс, то у вас наверняка не хватит воли, чтобы твер­до держаться этой сделки до конца. Поэтому лучше всего вообще не начинать ее.

Не часто. Оглядываясь назад, могу сказать, что чаще всего это влетало мне в копеечку. Говоря с другими трейдерами, я стараюсь не забывать о том, что дол­жен слушать прежде всего самого себя. Я воспринимаю информацию других трейдеров, пытаясь в то же время избежать чрезмерного влияния их оценок.

Верно. Нужно помнить, что окружающий мир весьма искушен, и все время задаваться вопросом: «Сколько людей все еще действуют согласно с данной идеей?» Нужно учитывать, что рынок уже мог отработать эту идею.

Используя те или иные разновидности классического индикатора темпа и наблюдая за настроем рынка. Например, я учитываю, сколько дней подряд рынок шел вверх или вниз, а также показания психологических индикаторов.

Самый яркий пример, пожалуй, связан с подъемом на рынке соевых бобов в конце 1970-х. Тогда бобы были в большом дефиците. Одним из факторов, тол­кавших рынок вверх, были еженедельные правительственные отчеты, которые свидетельствовали о значительных экспортных поставках и продажах. У меня былая крупная длинная позиция по соевым бобам, когда мне позвонил кто-то из «Commodities Corporation», чтобы сообщить последние данные по экспорту. «У меня для вас две новости — хорошая и плохая», — сказал он. «Начните с хорошей», — попросил я. «Цифры экспортных поставок просто фантастичес­кие, и это хорошо. А плохо то, что ваша позиция меньше предельной [макси­мально допустимый размер спекулятивной позиции]». В «Commodities Corporation» ожидали, что все три следующих дня рынок будет идти на верхних пределах.

Я, разумеется, завелся, коря себя за то, что не отрыл большей позиции. На следующее утро я отдал приказ докупить несколько контрактов при открытии рынка на тот случай, если мне вдруг повезет и он еще поработает перед блоки­ровкой на верхнем пределе. И уселся у экрана в предвкушении веселья. Как и ожидалось, рынок открылся на верхнем пределе. Вскоре после этого я заметил на экране массу мелких движений, свидетельствующих о торговле на верхнем пределе. Затем, когда цены уже немного опустились с этого уровня, мне позво­нил брокер и сообщил о выполнении моего приказа. Рынок пошел вниз. «По их расчетам, — размышлял я, — соевые бобы должны были идти на верхних преде­лах три дня подряд, а они не удержались там в первое же утро». Я тут же позво­нил брокеру и яростно прокричал: «Продавай, продавай и продавай!»

Вы полностью закрыли позицию?

Более того. Я так разволновался, что потерял счет своим продажам. Из-за этой оплошности у меня в итоге образовалась серьезная короткая позиция по бобам, которую я сам потом и выкупил на 40—50 центов дешевле. Это был единственный случай, когда я заработал кучу денег на своей же ошибке.

Другой интересный случай, как я помню, произошел в период сильной ин­фляции, когда все товарные рынки нога в ногу шагали вверх. Однажды, когда торговля шла особенно энергично, почти все рынки поднялись до верхних пре­делов. В этот же день хлопок открылся на верхнем пределе, съехал вниз и лишь чуть-чуть приподнялся при закрытии. Это оказалось его вершиной. Все остальные рынки оставались запертыми на верхних пределах, а хлопок так и не смог оправиться.

Безусловно, нужно играть на понижение, когда какой-то рынок ведет себя гораздо хуже всех остальных. Если новости хороши, а рынок не может под­няться, то его наверняка нужно продавать.

На мой взгляд, к финансовому краху чаще всего ведет необоснованная вера в помощь экспертов. В этом не было бы ничего плохого, знай вы подходящего эксперта. Например, если вы — парикмахер Пола Тюдора Джонса и, выпол­няя свою работу, слышите его разговоры о торговле, то к ним не плохо бы и прислушаться. Обычно же так называемые «эксперты» сами не являются трей­дерами. Наш средний брокер не смог бы стать трейдером и за миллион лет. Слушая таких брокеров, люди теряют денег больше, чем из-за всего прочего. Торговля требует значительного личного участия. Нужно самостоятельно вести свой домашний анализ, что я всем и советую.

Да. Это нелепые домыслы о сговоре на рынках. Я знаком со многими выда­ющимися трейдерами мирового уровня и могу заверить, что почти все время рынок сильнее кого бы то ни было и рано или поздно он идет туда, куда ему надо. Бывают исключения, но они недолговечны.

Да. В этом смысле моим высшим достижением является Брюс Ковнер. Он стал лучшим из трейдеров, с которыми мне доводилось работать, и моим близ­ким другом.

Когда я познакомился с Брюсом, он писал книги и преподавал, а в свобод­ное время немного играл на бирже. Меня поразила широта рыночных знаний, которые он при этом приобрел. Помню, при нашей первой беседе я попытался произвести на него впечатление сложными теоретическими рассуждениями. И что же? Я, профессиональный трейдер, занимавшийся тогда торговлей и анализом рынков по пятнадцать часов в сутки, не сумел выдать хоть что-ни­будь, в чем он не разобрался бы. Я сразу распознал его талант.

Да, его объективность. Хороший трейдер не может быть зашоренным. Если вам встретится тот, кто действительно способен воспринимать все, как оно есть, то знайте — перед вами человек с задатками хорошего трейдера. Я сразу заметил это в Брюсе. С самого момента нашего знакомства я понял, что он станет выдающимся трейдером.

Я стремился передать Брюсу то главное, что сам почерпнул у Эда и Амоса, а также кое-какие приемы, выработанные мной лично. Свои лучшие сделки я провел в годы нашего с Брюсом сотрудничества, мы добивались просто фено­менальных результатов. Были такие годы, когда я делал по 300, а он — по 1000 процентов годовых. Брюс — очень одаренный человек.

А вы не чувствуете, что переутомились как трейдер?

Безусловно. Где-то в 1983 году моя торговля стала ослабевать. Я понял, что мне нужно, как говорится, перезарядить батарейки.

Очень важную. Я не знаю ни одного крупного профессионального трейде­ра, который не обладал бы ей. Кроме интуиции для успеха в торговле нужна смелость: смелость начать игру, смелость проиграть, смелость выиграть и сме­лость продолжить игру, когда становится туго.

Я много лет занимаюсь карате и уже достиг высокого уровня, но хотел бы получить черный пояс. Кроме того, я изучаю восточные духовные традиции и хотел бы сделать еще кое-что в этом направлении.

Мне очень сложно говорить об этом. Попробую выразиться точнее. Аль­берт Эйнштейн сказал, что мы не знаем единственно главного — дружествен­на ли к нам Вселенная. Я думаю, что для каждого из нас важно достичь такого состояния души, которое позволит почувствовать во Вселенной своего друга.

Теперь я стал к нему много ближе. Но вначале ощущение было иным?

Да. Сначала мне казалось, что я живу во враждебном окружении.

Кем вы себя видите лет через десять—двадцать — по-прежнему трейдером?

Да. От такого удовольствия трудно отказаться. За большими деньгами я не гонюсь. Не исключаю, что все кончится тем, что я снова потеряю их на недви­жимости.

Нет. Поглотив вашу жизнь без остатка, торговля доставляет мучительные ощущения. Но если ваша жизнь сбалансирована, то торговля будет вам в ра­дость. Все успешные трейдеры, которые продержались в этом бизнесе так же

долго, как я, рано или поздно приходили к тому же. Их жизнь сбалансирована, они находят удовольствия и вне рынка. Если у вас не будет каких-то других интересов, то вы просто не выдержите. В итоге вы либо заторгуетесь, либо вконец испереживаетесь из-за временных неудач.

В прошлом я иногда пытался сопротивляться, торгуя крупнее, чем до нача­ла неудач, но обычно это не помогало. Потом я начал очень быстро сокращать торговлю вплоть до полной ее остановки, если становилось совсем плохо. Но обычно до такой крайности не доходило.

Иногда удавалось, но в большинстве случаев для меня было бы гораздо лучше просто остановиться. Мне нелегко заставить себя пойти на это, ибо от природы у меня бойцовский характер. Стандартная схема была такой: проиг­рываю, бьюсь изо всех сил, опять проигрываю, затем частично, а иногда и пол­ностью свертываю позиции до тех пор, пока не попаду в выигрышную колею.

Обычно недели на три-четыре.

Я думаю, все дело в том, что одна неудача порождает другую. Когда вы начинаете проигрывать, это затрагивает негативные элементы вашей психики, что ведет к пессимизму.

Я очень восприимчив к новому. Я с готовностью воспользуюсь информаци­ей, которую трудно принять в эмоциональном плане, если, конечно, считаю ее истинной. Например, бывало так, что другие делали деньги гораздо быстрее меня, но в итоге теряли все, потому что, начав проигрывать, не могли остано­виться. Я же, оказавшись в серьезной полосе неудач, всегда находил в себе

силы, чтобы сказать: «Я просто не способен торговать дальше». Когда рынок идет вопреки моим ожиданиям, у меня всегда хватает воли признаться: «Я на­деялся хорошо заработать на этой позиции, но ничего не получается, поэтому я выхожу».

Я много занимался этим в прошлом.

Думаю, да. Если тенденция вашего баланса направлена вниз, то это гово­рит о том, что нужно остановиться и заново оценить положение. Когда вы видите, что теряете деньги гораздо быстрее, чем зарабатываете их, это должно вас насторожить.

С точки зрения простоты изложения, креативности и знания темы мне бо­лее других бюллетеней нравится «California Technology Stock Letter» (CTSL Publishing Partners, 155 Montgomery Street, Suite 1401, San Francisco, CA 94104). Мне также нравятся бюллетени, которые издают Марти Цвейг («The Zweig Letter»; The Zweig Forecast, P.O.Box 360, Bellmore, NY 11710) и Ри­чард Расселл («Dow Theory Letteres»; Dow Theory Letters Inc., P.O.Box. 1759, LaJolla, С А 92038).

От Марти Цвейга всегда узнаёшь что-нибудь ценное. Он очень основателен.

Последние года два.