Искусство и миф. Сборник

возникает и новая форма трагического познания, которая, дабы
не стать невыносимой, требует поддержки искусства. Кстати,
не об этом ли заставляет задуматься иной образ Сократа, «Сократа
музыканта», в порыве своего рода раскаяния слагающего в тюрьме
гимн в честь Аполлона (Федон 61b)?
Но не возникает ли чувство двойственности от такой — очень
уж шопенгауэровской — интерпретации рождения трагедии?
В самом деле, искусство на этих страницах предстает как лекар
ство от ужасающего зрелища истины: разве наивысшее назначе
ние искусства состоит не в том, чтобы
«спасать наши взоры от открывающихся им ужасов ночи и врачевать
душу, охваченную судорогами волевых возбуждений, бальзамом иллю
зии» (p. 129)?
206
Не означает ли это, что «потребность в искусстве» происходит
от слабости, от неспособности смотреть жизни прямо в лицо?
Однако ведь Ницше вовсе не придерживается такой концепции,
наоборот: именно трагическое, по его мнению, раскрывает, что
жизнь это избыток силы, это природахудожник и могущество ме
таморфозы. Разве не сравнивает Гераклит созидающую силу мира
с ребенком, который, играя, сначала насыпает кучи песка, а потом
рассыпает их? «Искусство как лекарство»: на самом деле не в этом
для Ницше суть «Рождения трагедии», о чем и свидетельствует
замечание из «Сумерек идолов» («Чем я обязан древним»):
«Психология оргиазма, как бьющего через край чувства жизни и силы,
в котором даже страдание действует как возбуждающее средство, дала мне
ключ к понятию трагического чувства»
207
.
КАЗУС ВАГНЕР
Во всяком случае, упомянутая двойственность, возможно, объяс
няет недоразумение, связанное с Вагнером.
Открытие дионисийского истока аттической трагедии должно было,
по Ницше, показать, почему вагнеровская драма не является просто опе
Жан Лакост. Философия искусства
276

рой, но представляет собой первую атаку на оптимистическую цивилиза
цию и провозвестие дионисического и трагического пробуждения в Герма
нии. Взяв в качестве примера III акт «Тристана и Изольды» («Растаять —
Исчезнуть — Все забыть… — О востог!»), Ницше утверждает, что Вагнер
разом возродил и «дионисическую мудрость» пессимизма, и возвышен
ный аполлоновский миф. Страсть героя на сцене, иначе говоря, миф, вы
зывает у нас сочувствие к индивиду, а на деле защищает нас от слишком
напряженной страсти музыки. Эта благотворная иллюзия ограждает нас
от дионисического переживания, которое разрешается целым сонмом про
явлений, а герой, подобно искупительной жертве, взваливает на свои пле
чи всю тяжесть дионисического мира, открывающуюся каждому из нас
в музыке. Такова суть странного удовольствия, которое можно получить
при виде прекрасных героических проявлений и их уничтожения. Вагне
ровская драма становится, таким образом, первой победой музыки и тра
гического мифа (прекрасного и одновременно возвышенного) над совре
менным оптимизмом, разрушающим любую мифологию.
Однако надежда, которую Ницше связывал с Вагнером, просу
ществовала недолго, не пережив байрейтского признания
и «Страстно´й Пятницы» «Парсифаля» (1882). Уже в IV Размыш
лении
208
(«Рихард Вагнер в Байрейте», 1876) — при всей щедро
сти похвал — прочитываются основные моменты критики Ницше
в адрес Вагнера: он обладает недюжинным актерским дарованием
(p. 231)
209
и «пылкой любовью к крайним, почти болезненным
чувствам» (p. 179)
210
. Надо, следовательно, отдалиться от гения
и гдето в другом месте искать истинно трагическое, не смешивая
Тристана или Амфота с Дионисом. «Человеческое, слишком че
ловеческое» выполнило упомянутую (отрицательную) задачу.
Это горькое творение в основе своей имеет почти гегелевское
противопоставление искусства и науки и вновь возвращается
к теме смерти искусства. Ницше подводит своеобразный мрач
ный итог того, что «остается от искусства»: это почти ребяческая
и по большей части неосознанная деятельность. Возможно, вспо
миная Платона, Ницше критикует чрезмерно пристальное вни
мание к гению, идет ли речь о природном даровании (как у Кан
та) или сверхприродном вдохновении. В обоих случаях царящая
иллюзия спонтанности гения заслоняет факт становления ху
дожника, т. е. работы последнего над собой. А значит, восхищение
277

жүктеу/скачать 1.41 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: