ГЛАВА IX УСТРОЙСТВО ПОГРАНИЧНОЕ И СОСЕДСТВО ЗАГРАНИЧНОЕ

Быть может, читателю вздумается уз­нать, что за степь, на которой к 1755 году водружена черта крепкая? Степь в гра­нице и за границей состоит из множе­ства озер пресных, горьких, соляных (о кот орых г ов орено в стать е петр опавлов -ского климата) и из равнин, к югу воз­вышающихся. Равнины по большой ча­сти песчаны, долины песчано-глинис-ты, а низменные урочища черноземны. Соленоватость в здешних местах увели­чивается к югу. Вся степь открыта и об­нажена от лесов ордами, не заботивши­мися о будущем. Сорочий бор, прежде упомянутый, да и только крупного леса. Осинник и березник у сибиряков идет только на дрова и поделки.

3. Едва достроилась Ишимская ли­ния, как междоусобия и убийства, 10 лет между наследниками Галдан-Церена продолжавшиеся, перекинули судьбу Чжунгарии в посторонние руки, и уже в начале 1755 г. две китайские армии с авангардом Амурсаны шли для разделе­ния Ойрадского ханства на 4 раздельные управления, чего не предполагал Амур-сана, мечтавший быть единовластите-лем отечества. В 1756 г., как китайские военачальники считали дело кончен­ным, Амурсана, отделясь от них для ис-* Протяжение линии Колыванской от Усть-Кам ска до Усть-Каменогорска 1036 в. Все эти расстоя

полнения своей задушевной думы, при­нудил сею нечаянностью богдохана по­слать новое войско, которое открыло кампанию в 1757 году. Оренбургский гу­бернатор Неплюев, предвидя уничтоже­ние Чжунгарии, еще в 1756 г. представ­лял о завладении землею до оз. Зайсана. Последовало повеление описать те мес­та, возвести крепости до оз. Зайсана; но бы л о уже п оздн о. Ч ж ун г ария была в огне , и калмыки, укрывавшиеся в Сибирь, оп­лакивали свои бедствия и описывали ужас ы маньчж у-китай ских полчищ . Г у-бернатор Мятлев не обнаружил никаких мер к достижению указанной цели по-томули, что время ушло, или что не на­шлось людей, способных к исполне­нию. Он и не выставил на границе для обуздания китайцев военной демонст­рации, за недостатком, конечно, сво­бодного войска, по причине стянутых в Оренбургском краю полков для потуше-ния известного бунта.

Среди толь критического положения границы, близ которой маньчжу-китай-цы предавали все огню и мечу, надлежа­ло привести наши пределы в оборони­тельное состояние: и дело сие возложено на сибирского губернатора Соймонова вместе с линейным начальством. В 1759 г. посланы насибирскую границу инжене­ры для всех крепостей, со штабом и кан­целярией, с нужными инструментами и чертежными припасами. Тогда усмотре­но, что иртышским кр еп остям и форп о­стам нельзя остановить китайских су­дов, могущих выйти из оз. Зайсана, что линия Колывано-Кузнецкая не при­крывает рудников, далее в Алтае приис­канных, что она и не защищаеттелеутов, около оз. Телецкого кочующих. По трем

огорска до Бийска составляет 457 в., след., от Ом-я старинного измерения.

В сообразность сих заключений по­слан в 1760 г. из Усть-Каменогорска май­ор Шанский до вершин Бухтармы для описания мест и постановления знаков, где быть границе и укреплениям. В тоже время от ф. Бехтсмирского, вновь пост­роенного на р. Бии, отправлен майор Эйден на западный берег оз. Телецкого, оттуда по р. Бишкаусу до вершин Бухтар-мы, где должен соединиться с Шанским, и на своем пути также сделать затеей для укреплений та к, чт обы п осред ств ом их связать линию Бухтарминскую с Телец-ко-Кузнецкою. Первый дошел до вер­шин Бухтармы* и поставил, где следова­ло, столбы с надписями; второй, следуя по р. Катуни, вместо Бии до реч. Най­мы** и оттуда влево до устья Чулышма-на, падающего в оз. Телецкое, прошел 207 в. и далее идти вверх по р. Башкаусу не видел возможности. В этом направле­нии ему предлежало бы пересечь р. Чую и посредством р. Чаган-Узунь пробрать­ся к отноге, а не к вершинам Бухтармы.

По неудовлетворительности прине­сенных сведений назначены в 1761 г. три экспедиции, с прикомандировани­ем горнозаводских людей для рудных приисков. Первая при инженер-майоре Петрулине по пути Шанского, вторая, опять при майоре Эйдене, по р. Катуни, третья, с Чагирского рудника, при май­оре Поливанове. Если все три экспеди­ции не принесли желаемых результатов, по кр айн ей мере, удос т оверили началь -ство со всею подробностию, сколь зат­руднительна постройка укреплений в гористых теснинах, сколь затруднитель­но их содержание в добром порядке, по несудоходности тамошних вод. Гранич­ная черта, на какую надлежало бы по заключении экспедиций решиться, на­чалась бы от устья Бухтармы чрез речч. Хаир-Кумин, Малый Хаир-Кумин, Су-гаш, к вершинам и устью Семи, далее по левому берегу Катуни, потом от устья Иши чрез Катунь и Березовку к ф. Но-виковскому Кузнецкой линии. Сия про-жектируемая черта простиралась бы на 442 в.; но кроме того, что татара (соб­ственно, торко-калмыки) и телеуты ос­тавались бы за чертою, она представля­ется неудобоисполнительною по причи­не мест почти непроходимых, глубоких снегов по ущельям, летних топей и не везде удобных к заселению земель.

В 1762 г. командир линии Веймарн и бригадир Фрауендорф, которым надле­жало рассмотреть важный предмет обе-зопасения линий, вместе с сибирским губернатором, отозвались, что по всем

В сентябре 1763 г. определен, для на-чальств ования на д все ми сибирскими линиями, генерал-поручик Шпрингерс поручениями: а) возвести на р. Бухтар-ме крепость, которая, б уд учи крайнею, должна служить преградою судовому выходу из Зайсана и быть в почтении у соседей; б) между сей крепостью и Усть-Каменогорском устроить редут; в) так расположиться, чтобы в новой крепос­ти завести торг с Малою Бухарией и Ин­дией и на сей конец обещать 10-летнюю льготу от пошлин. Мысль о заведении торга с Индией, представляемая прави­тельству Неплюевым, подслушана им у Петра Великого, но надобно заметить, что эта мысль была давно завещана Рос­сии Ордин-Нащокиным, министром отца Петрова*.

В 1764 г. Шпрингер послал инженер-прапорщика Зеленова с поручиком Ге-нез ер ом сн ова осмотреть следы Пе тр у-лина по р. Бухтарме, описать местности Зайсана и подняться до вершин Верхне­го Иртыша, куда лет за сорок плавал

* В VII ч. Моск. Общ. Древностей можно прочи российских гонцов.

грозный Лихарев. Сверх того, отряжен инженер-прапорщик Козьмин осмот­реть места между pp. Биейи Енисеем для назн ачени я т очек под укрепл ения , з а чем и пр еж де был посылай Тарап ан ов -ский. Между тем деятельный Шпрингер распорядился: а) исправлять крепости иртышские по новым чертежам с пере­несением Омской на правый берег Оми, Семипалатной выше по Иртышу, за не­сколько верст; б) крепости Ишимской линии ограждать земляными валами, вместо деревянных заборов, как и вид­но из самых цифр времени, в которое переправлялись крепости.

Зеленое и Генезер нашли по р. Бух-тарме, что два столба, Петрулиным по­ставленные в 20-верстном расстоянии, были выкапываемы, и надписи с них стесаны, что крепостца, по реч. Песча­ной заложенная, сожжена со всеми при­стройками и что эти бесчинства сдела­ны, как можно судить, шайкою китайс­кого караула, обронившего на поезде восчанку, платье, писанную бумагу и т.п. Потом оба офицера 18 июля вступи­ли с командою на судне и лодках в оз. Зайсан, 22-го вошли в Верхний (Чер­ный) Иртыш, между островов и мелей поднялись на 70 верст, пока можно было подниматься, и по открытым берегам видели камыши, тополь, ветлу, осину. С 28-го пустились обратно и плыли по другую сторону озера, обросшего камы­шами. Окружность представилась им в 300 верст. С возвратом офицеров полу­чена уверенность о неосновательном опасении китайской флотилии, чему нет и следов по берегам озера, ни на вер­хней реке, да и лесу нет судового. Инже­нер Козьмин топографическим описа-ь любопытное известие об отправлениях в Индию

4. Шпрингер, препровождая полу­ченные сведения к высшему начальству, полагал за нужное: а) выстроить кре­пость выше устья р. Бухтармы за 3 вер­сты; б) усилить старые крепости по Ир­тышу; в) возвести новую крепость на р. Кат уни; г) нач ать от У сть-Каменогорс-ка новую линию внутрь Алтая и, не до­жидаясь разрешения, приступить к уст­ройству ея до р. Чарыша, начав с защи­ты Бобровской и продолжая устроивать р. Секисовский, ф. Убинский, р. Боль­* На карте Панснера нет ни Нанупы, ни Узаса, подобные названия.

шерецкий, Плоский, Алейский, Клю­чевской, Белорецкий, ф. Тигирецкий, Чарышский. На представление свое Шпрингер получил разрешение: а) от­ложить постройку кр. Бухтарминской до удобнейшего времени, не строить новой крепости на Катуни; б) вести новую ли­н и ю толь ко до р удник а Ч аг ир с к ог о , ос -тавляя Кошванскую линию, от Бийска идущую, без перемены; в) распростра­нить кр. Усть-Каменогорскую, как глав-н ую, угловую точку, где смыкаются ли­нии двух направлений. Причем замече­но, что в постройке укреплений следует соразмеряться с величиною опасностей, а соседи не так грозны и не могут тас­каться с артиллерией чрез хребты гор. На сем основании, в отмену прежней инстр укции, продолжалось вооружение границы до новых дополнительных раз­решений.

Устройство новой линии, по предпо­ложению Шпрингера, скоро приведе­но к окончанию, и прежние форпосты, позади линии оставшиеся, как то: Ше-манаевский, Екатерининский и пр., заселялись хлебопашцами. Бийская крепость перенесена на другое, удоб­нейшее, место, и вверх по Бии выстрое­ны маяки: Лебяжий, Салонский и ф. Сан-дыпский для сближения с оз. Телецким, а для обезопасения дороги к Кузнецку прибавлены чрез болотно-гористое чер­нолесье маяки: Нижнененинский, Урун-ский, Караканский, Верхнененинский и Сарычумышский, чем и сократилось 132-верстное расстояние между фф. Но-виковским и Кузедеевским. Что касает­ся до протяжения линии к Енисею, это оставлено, потому что надлежащей ли­нии надобно прорезаться отУсть-Каме-ни Пызаса, но по Мрассу и в вершинах Томи есть

По новой линии до самого Кузнецка размещались два драгунских полка, Олонецкий и Луцкий, с таким распреде­лением, чтобы охранять полумаяк 4-м драгунам, маяк и форпост 12-ти, редут 50-ти. Кузнецк, внутренний город, на­значен квартирою командира и сбор­ным местом команд из всех постов, к востоку расставленных, начиная с Тула-тинских шанцев. Пограничное казачье отделение Сабинского хребта, будучи подчиненным Сибирской губернии, из­вещало о п ограничных обстоятельствах Кузнецкую военную канцелярию, как бывалой прежде, тем или другим путем, чрез старшин кочевого племени. Напр., один башлыкизтелеутов* в 1755 г. изве­стил каптенармуса ф. Кузедеевского, что за трое суток скорой езды далее оз. Телецкого стоит 70 тысяч китайского войска, шедшего, без сомнения, на ус­мирение Чжунгарии. Не замечая пре­увеличения в китайской силе и оставляя прочие подробности, надобно смотреть особенно на благоразумие нашего пра­вительства, что оно, вместо состязания с Китаем о своем праве на выдел из раз­валин Чжунгарии, ограничилось бли­жайшим делом привесть границу в по­чтение.

5. Не исчисляя караулов и форпостов по границе Сибирской губернии, пред­ставляющих неразрывную цепь от Са­бинского пограничного знака до карау­ла Окинского, ни дальнейших крепос-

тей казачьей постройки** и караулов другой губернии, вновь открывающей­ся, мы намерены упомянуть только о 3-х тогдашних крепостях: Петропавловс­кой, в просторечии называемой Стрел­кою, Кударинской и Акшинской. Пер­вая выстроена в 1729 г. при слиянии pp. Чикоя и Селенги, в пограничном поня­тии, но более для прикрытия судов, тут разгружавшихся и нагружавшихся ки­тайскими товарами. Тут квартировал отряд из Якутского драгунского полка, и в некоторые годы IV периода происхо­дила очистка и клеймение выменивае­мых на Кяхте товаров. Кр. Кударинская, в пресечение тайных переправ товаров чрез Чикой, выстроена в 1764 году в 38 в. от Кяхты, на картинной равнине, оро­шаемой двумя речками и шумящим Чи-коем, оттеняемым кедрами и другими деревьями***. В свое время крепость ох­ранялась отрядом гарнизонным. Ныне тут нет военного шума, и прекрасная равнина, кажется, почивает в благоуха­нии роз, лилий и яблоней диких, посре­ди холмов, в виду Киретского хребта и горы Могоя. Кр. Акшинская до 1755 г. была деревнею, но по разорении дерев­ни шайкою монгольских разбойников, «харацирик» называемых, возведена де­ревянная крепость на Ононе, текущем среди красивых окрестностей, а в по­мощь казакам назначено для казачьей службы 400 тунгусов к охранению гра­ницы на определенном расстоянии.

Наконец, из Лосевского описания гу­бернии включим сюда важное поручение, данное в 1757г. охотскому начальнику

Шипилову, о склонении в российское подданство гиляков, в [числе] 40 000 меж­ду удским и амурским устьями живущих, на не разграниченном доныне простран­стве. Поручение сие, по-видимому, было изречено в виде возмездия за невежливые оказательства, китайцами сделанные, при завоевании Чжунгарии; но оно не увенча­лось желаемым событием.

Теперь кстати смекнуть, как велико протяжение сибирской границы от кр. Звериноголовскойдокр. Горбицы. Про­тяжение линии до Бийска, и следствен­но до ф. Сандыпского, уже известно. Отсюда, проводя мысленн о черту чрез оз. Телецкое к Сабинскому погранично­му ст олбу, потом кос. Саянск ому до ка­раула Окинского выйдет сложная черта до 800 верст. Протяжение границы от кар. Окинского до Горбицы полагается в 3733 версты.

6. 
   Соседями Сибири Западной и Во­сточной были киргизы ишимские, или западные, чжунгары, или калмыки, опять киргизы томско-енисейские, или восточные, иначе называемые бурутами итакжезакаменными, наконец, маньч-жу-китайцы.
   
7. 
   Киргизы ишимские, или западные, с первых лет Русской Сибири, везде и все­гда оказывались нашими врагами или в толпе врагов наших. В конце предпослед­него и в последнем веке сделавшись изве­стными под именем трех казачьих орд: Большой, Средней и Малой, не переста­вали вести себя в отношении к Сибири разбойниками. Они менялись с нами из­бытками и живали в соседстве; но, где бы ни жили, близко или далеко, всегда гото­вы ограбить, убить или полонить соседа; потому что буйство то и другое слывет в их мнении храбростию, а цель — приобрес­ти корысть. Поэтому они, не помня ни гостеприимства, ни соседства, не знали и значения честного слова. Эти зверонрав-
   

ные люди, около половины XVIII века быв вынуждены обстоятельствами искать покровительства России, делались под­данными в лице своих ханов и почетных людей; но и после торжественного под­данства их ханов, Абуль-Хаира, Шемяки и впоследствии Абульмамета, Малая и Средняя орды жили как заклятые злодеи, без сознания обязанностей к покрови­тельствующему народу.

Таким образом, когда в 1755 г. четвер­тый Башкирский бунт был затеян ковар­ным Мещеряцким муллою, киргизы подданные включались в замысел бунта как верные соучастники. Благодаря обо­ротливому уму и быстрой деятельности губернатора Неплюева, киргизы воздер­жаны им от волнений; и злодейства, баш­кирами врасплох произведенные, подав­лены призванными полками. Тому же действователю и всепрощению, сенатом провозглашенному, надобно приписы­вать, что замешательство не распростра­нилось и не продлилось, что множество тысяч убежавших в Киргизскую степь башкир и магометан возвратились почти все восвояси. При всем, однако ж, благо­разумии, с каким успокоен край, заме­шательство стоило правительству и жи­телям Южного Урала великих издержек, великих утрат, не считая гибели семей, бежавших к киргизам.

Да не ожидает здесь читатель последо­вательного взгляда на сношения наши с ордынскими ханами и султанами: дела сего рода исключительно принадлежали оренбургскому губернатору до 1782 года, хотя бы старейшины орд и кочевали не­вдалеке от линии Сибирской. Крепост­ным начальникам сей линии удавалось знать киргизов только в 3-х случаях: как торгашей, являвшихся в учрежденные для размена места, как гостей, приезжав­ших к комендантам крепостей, и как гра­бителей и разбойников.

474

ИСТОРИЯ СИБИРИ

О торгах с киргизами уже говорено. Для угощения доброжелательных стар­шин с 1764г. отпускается линейному начальнику тысяча рублей, которую он делил по известным крепостям, куда приезжали старшины, оставляя 400р. для угощений в самом Омске. Что каса­ется до грабительских и разбойнических дел, нет им счета, особенно по линии Ишимской, как с ухоп утной. Киргизы уводили лошадей, жгли сена частные и драгунские или травили их для своих та­бунов, с которыми прокрадывались в границу, подходили близко к селениям, грабили и захватывали людей в полон. Они удачно пользовались для вторже­ний вьюгами, которыми заносятся сле­ды верховой езды. Когда в 1754 г. кир­гизски е во ло сти Средней орды, пре сле­дуемые чжунгарскими ополчениями за подобные дела, как бывало и в 1740-х го­дах, убеждали сибирское пограничное начальство впустить, по крайней мере, жен и детей их в границу, было предпи­сано не внимать подобным просьбам. И справедливо. Не прошло года, как уже в 1755 г., по заметке Тобольского Сборни­ка, разбит киргизами один форпост из ишимских, и несколько драгун погибло.

Несмотря на испытанные и повре­менно испытываемые беды, наши уда­лые крестьяне, искатели кладов, не пе­реставали уезжать за границу, где по­наслышке узнавали о существовании древних могил. Бывало, что в то время, как рылись они в буграх, киргизские наездники убивали их на месте или бра­ли в полон. В июле 1764 г., по случаю подобных несчастий, опять накрепко подтверждено, как и прежде, в 1727 г., повелевалось, чтобы никто из сибиря­ков тайно в степь не выходил.

* Г. Шафарик пишет, что западные кавказцы, ч под этим именем доныне известны у осетинцев и м

Сколь ни малы описываемые опасно­сти и беспорядки, в сравнении с теми бед­ствиями, какие в то же время деланы шай­ками Малой орды по Уйской и Уральской линиям, генерал-поручик Шпрингер, с 1763 по 1771 год поставивший линию Си­бирскую в почтение как устройством ея, так и неослабным наблюдением, строго предписал не допускать кочевьев Средней орды ни в какое время к нашей границе ближ е 10-ве рстно го рассто яния. Непо с-лушные из киргизов усмирялись военною рукою, ополименные в винах наказыва­лись телесно , и граница наслаж далась спо -койствием и безопасностию. Филантро­пия ут еши те льн а, досто хв ал ьн а, когд а т е, которых щадят, умеют искренно ценить любовь мудрую.

Что земля за р. Иртышом от Елиса-ветского маяка, по упразднении Чжун-гарии, есть бесспорное достояние Сиби­ри, преподаны нами неложные о том понятия; но, как Сибирь ни избыточе­ствовала тогда излишнею населеннос-тию, правительство России не препят­ствовало Средней и частию Большой орде отабариться на нашей наследствен­ной земле. Пускай орды пользуются ею до времени и в возмездие пасут для нас стада и табуны большого и малого рога­того скота; они не мешают нам рассмат­ривать касающийся до них вопрос: за­падные киргизы трех упомянутых орд одинакого ли происхождения с киргиза­ми восточными, или закаменными?

Если выводы, г. Левшиным заимство­ванные чрез г. Сенковского из восточных писателей, верны в том, что издавна око­ло Каспий ского моря высовывалась орда, называвшаяся козаки, или косаки*, орда будто бы столь же давнего времени, как кергеты, как найманы и монголы, если

есы или адиги, некогда называли себя казаками и грельцев. Вот орда казаков, но не киргиз-казаков.

475

достоверно, что Бабер, некогда владелец прибережья Сыр-Дарьи, потом основа­тель Делийской империи, свидетельству­ет о современной значительности хана казакского в степях Кипчака и Чете, если нынешние киргис-кайсаки слыли в ста­ринных русских пи сьменах ордою казачь­его: то по справедливости можно усвоить западным киргизам, в характеристичес­кое отличие, простое название Казачьей орды. Итак, давность орды, восточными писателями утверждаемая, значитель­ность орды, известным Тимуридом сви­детельствуемая, и русская наименова-тельность Казачьей орды, вот три начала, из которых почтенный описатель киргиз-казачьих орд выводит разность их проис­хождения от киргизов закаменных.

Не во гнев почтенного описателя, вот сомнения наши!

а) В начале нашей книги, именно в поправ ках, в оев ода Албазина упомина­ет о шаман-касаках, бежавших с р. Олекмы на Амур. Из слов его видно при­том, что эти касаки шаманского верова­ния вели разбойническую жизнь и пере­кочевывали с места на место. Одинако­вость имени и поведения амурских бродяг с именем и поведением орды Казачьей не ведетли кдогадке о соплеменности тех и других? Если киргизы (кэргэты) вышли из восточного Херулюнского края, во время кутерьмы Чингисовой,т одлячег о бы в этом племени не могло существо­вать двух поколений: киргизского и ка-закского?

Ког да г лавная т олща т ог о и др уг ог о поколения передвинулась с места роди-

ны на запад, не могли ли отделения их по обстоятельствам уйти в другие сторо­ны, одна в безводную долину Кырму близ Манзурки Иркутского уезда под именем бурутов, другие на р. Олекму под именем касаков?

б) К убеждению, что киргиз-казаки

должны быть происхождения восточно­
го, служат многие приметы:

Оклад лица монгольский, и, чтобыне приписывать этого случайности сосед­ства, вообще считается у них идеалом красоты физиономия монгольская.

Качание избираемого хана на войло­ке, раздирание войлока и прочего убора на лоскутки есть обычай монгольский.

Собрание законов старинных, при­писываемое хану Тявке, есть подраже-ние степным уложениям, какие извест­ны среди орд монгольских.

Название волости Найманской, со многими отделениями в Средней орде, не доказательство ли, что киргиз-каза­ки потомки или старинные соседи вос­точных найманов?

Наименование киргизского поколе­ния в составе башкирских родов не до­казывает ли также, что часть восточных киргизов была увлечена до Урала движе­ниями хуннов, имевших тут некогда свое стойбище, или нашествиями чин-гисханцев? Не таким же ли переворотам надобно приписывать и появление кир­гиз-казачьих орд на западе*?

в) С чего почетные фамилии их про­
изводят свое происхождение от Чингис­
хана?

Далее он же пишет, что русские называли их касагами. Г. Арцыбышев в старинных касагах видит ны­нешних киргиз-казаков. С обоими мнениями я готов согласиться только в том смысле, что известность о кавказских казаках и касагах относится к периоду истории новой, а не средней. Но предки их кавказцы ли? Относительно к истории древней, Иродот севернее Харезмин и Согдиан не представляет народных названий, которые бы походили на название киргиз-казаков. К северо-востоку он указывает на саков, — не сокращенное ли это имя казаков или кайсаков?

* У проф. Фалька написано, что Большая орда называет себя Koergrer.

476

ИСТОРИЯ СИБИРИ

С чего роды Средней орды мечтают, по словам капитана Андреева, что тамги (гербы) даны им самим Чингисханом?

Если по изложенным сомнениям, которые сами как бы высказались при чтении важного творения г. Левшина, было бы ск ор оп оспешно, без пол ожи -тельной уверенности приступить к мне­нию Фишера, сибирского историка, то и нет ничего решительного, чтобы захо­теть предпочесть мнение противное, мнение, впрочем, привлекательное по новости. Из значительности казакского хана, засвидетельствованной в XVI веке Бабером, равно и из старинного наше­го названия трех орд казачьими, а не киргизскими, нельзя ничего навести о разноплеменности их с закаменными, при нашем обороте сп орного вопроса, т.е. что предки тех и других должны быть уроженцами восточными. Г. Левшин, как писатель классический, дал нам до­стойную историю народа киргиз-казац­кого и глубоко выразил нравственные черты его; к решению дела остается по­желать, чтобы другой кто-нибудь с та­ким же обширным взглядом и с таким же умом описал киргизов закаменных, дабы по неложным чертам сходства или несходства закончить прение о сопле-менности или разноплеменности. На­добно с точностию означить деление орд, наименования их волостей и родов, тамги, нравы, обычаи, язык и повести о их древностях. Надобно вслушаться в их наречие, будто бы турецко-татарское, нет ли в нем таких же непонятных рече­ний, какие замечают у киргиз-казаков.

Наконец, мы довольствуемся пред­ложить в скобке (18) современные све­дения об орде Закаменной и переходим к другим соседям, уже исчезнувшим по­литически.

8. Чжунгария, сильная и значащая при добром союзе 4-х поколений, пре-

бывал а соседкою Сибири около пол у­тора с небольшим веков до 1758 года, без открытой войны, но редко без раз­молвки. Владение ея, в лучшую пору, простиралось в длину на 25°, начиная с 90° долготы, в ширину на 15° с 50° до 35°, и главное стойбище контайши находи­лось на р. Или. Полуполитическое сие ханство, издавна двоеданств уя России и Китаю, прежде и при 3-х последних кон-тайшах: Галдан-Бошухту, Цаган-Рабтане и Галдан-Церене, вело себя не столь благ ораз умн о пр отив последней держа­вы, как против первой. С нами ссори­лось оно на словах за пустую, ненасе­ленную границу, ас Китаем, столь силь­ным неприятелем, состязалось мечом за обладание всеми соплеменными хан -ствами до Маньчжурии, не довольству­ясь владением Хухонором, Малой Бу-харией, Туркестаном, отнятым у кир­гиз-казаков, и порабощением Большой казачьей орды. Толь смелая предприим­чивость проистекла не из воинских сил, сколь из предприимчивого духа трех контайшей, из упования на соплемен-ность ханств и на тайные благослове­ния далай-ламы, неприязненного де­изму китайского правительства. Что касается до числа войска чжунгарско-го в лучшую пору, можно полагать не более 50 000 всадников. Галдан-Бошух-ту, по изворотливости ума, употреблял против Кансия все хитрости: внезап­ность нападения, засады, коварство в переговорах, преданность на словах к Хуандию, вероломство наделе, не раз раз­глашаемую молву, как и в 1696 году, что к нем у п рисоединяется 60 000 россий ского войска; и если бы племянник Рабтан не восстал против Галдана, он не скоро пе­рестал бы тягаться с Кансием невоин­ственным. Таков же был и Кян-Лун, не могший преобороть Галдан-Церена, пока этот соперник был в живых.

477

Прошло 10 лет при недостойных пре­емниках Галдан- Церена, друг друга уби -вавших, один против другого коварство-вавших до того, что один из них и пос­ледний, т.е. Ам урсана, вызвал на по­мощь своего властолюбия повелителя китайского, который давно выжидал минуты, чтобы унизить дерзкое хан­ство, — прошло 10 лет бурного междо­усобия, как в 1756 году Чжунгария раз­дирается на 4 части, в 1757-м превра­щается в провинции Китая, а в 1758-м совершается на земле ея кровавое побо­ище над всеми, кто защищал свою се­мью, кибитку, корову или укрывался в горы и дебри. Все живое пало под мечом победителя или к стопам его, кроме спасшихся бегством. С 10 000 кибиток Сэрен успевает уйти к нашим волжским калмыкам, а последний искатель хан­ства, Амурсана, спасавшийся в улусах Большой орды, чуть-чуть избежавший предательства, скрылся в горах, потом явился в июле 1757 г. в Сибири, чтоб умереть от оспы*. Все пало, все разр уше-но, кроме развалин Галдановой кумир­ни, доныне уцелевшей при минераль­ных водах к востоку от оз. Алакуля. Как прекрасно отзывается в памяти пото м-ства благородная быль, что Россия, не раз приглашаемая к разделу Чжунгарии, не только не запятнала себя добычею из опустошенного ханства, но даровала еще великодушное убежище спасав­шимся от меча и погибели.

В описываемое десятилетие не про­изошло ничего гласного между Сиби-

рью и Чжунгарией, потому что одна по­жиралась внутреннею гидрою, а другая обеспечивала свою границу; но, к удив­лению, Шапп рассказывает, что в 1761 г. возвратились в Тобольск из Петербурга двое чж унгарских посланцев, ездивших для представления об уничтожении ир­тышских крепостей и не знавших до приезда в Тобольск о падении их отече­ства**. Трудно отгадать, при котором контайше были они отправлены ; Дава-цию и Амурсане недоставало времени о том помышлять. Разве это могло слу­читься при первом преемнике Галдана, Цаган-До рдже, как чело веке сумасброд­ном, но после убиения его, за 10 лет слу­чившегося, могли ли посланцы прожи­вать столько времени в России? Не приличнее ли думать, что под именем посланцев калмыцкие торгаши, в смут­ное время купившие верительное пись­мо, за печатью контайшинскою, приез­жали под предлогом негоциации, для получения подарков и свободного тор­га? Этот почетный способ торга в обы­чае у азиатских переговорщиков.

9. Пока само правительство не озарит нашу историю нужными сведениями, относительно сношений с Китаем, мы должны довольствоваться или события­ми, уже оглашенными, или одними именами проезжавших в Пекин чинов­ников, как намеками на неизвестные для публики переговоры.

Причем изъясняемся, что как преж­де мы не упоминали о набожных посыл­ках калмыцко-волжского хана к далай-

* Известно, что вслед за Амурсаною явилась на границе и жена его Битей с сыном Пунцуком. По смерти мужа она отправлена к волжским калмыкам, отсюда по желанию имела позволение приехать в 1761 г. в Петербург, где и умерла. Аббат Шапп пишет, что Амурсана жил несколько времени в Тобольс­ке, будто бы в загородном архиерейском доме, или, как ныне говорят, в архиерейской роще, где нет уже ни прежнего дома, ни церкви во имя Всех Святых. Не знаю, можно ли этому верить, при недостатке ме­стной наслышки; но покойник готов был божиться за свое сказание.

** Не мудрено, потому что в Русских ведомостях падение Чжунгарии описано от Ндекабря 1762 г.

478

ИСТОРИЯ СИБИРИ

ламе чрез Сибирь и границы китайские, так и в настоящем периоде пропускаем рассказ о кал мыцких богомольц ах, в 1754 г„ ездивших в Хлассу для спасения живых и поминовения усопших.

В продолжении IV периода, начато­го и конченного в царствование Кян-Луново (Цян-Луново), которое в долго­временном своем цикле заключает па­дения или перевороты ханств и народов, с Китаем соприкосновенных, наш со-седственный мир не был ни тогда, ни после нарушен в смысле военном, но не в политическом или торговом. Ворота Маймачен а семь ра з затв оряли сь для Кяхты, как можно видеть в преждеозна-ченной (17) скобке.

В Иркутской Летописи замечено, что в апреле 1757 г. прибыли из Петербурга проездом советник Братищев и майор Якобий* с бумагами в трибунал и в мае отправились в Пекин. Они возврати­лись из Пекина в январе 1758 г., и через 4 дня отбыли в Петербург. Нет сомне­ния , что поездка сия относилась к судь­бам Чжунгарии. Ибо в 1758 году, не­смотря на продолжавшуюся войну с Пруссией и на замешательство Орен­бургского края, драгунские полки ум­ножены, по сведениям омским, на Си­бирской границе, и на тот же конец формир овал ось в Тобольске небольшое ополчение. Нурали, хан Малой орды, как видно из Описания г. Левшина, при­глашался грамотою от 19 марта 1758 г. к содействию против китайцев, равно­мерно и Аблай, султан Средней орды; оба они изъявили согласие воевать про­тив отрядов китайских, согласие, впро­чем, малонадежное и неверное. Они не могли бы исполнить обещания по сла-* Этот Якобий после был иркутским и колыва представил правительству свое усмотрение о Загр

бому влиянию над улусниками и, если бы успели поднять ордынцев на коней, не удержали бы их от грабежа оплошно­го лагеря той или другой из воюющих сторон. Не подобное ли тому случилось в 1758 году со стороны партии киргизов Средней орды, когда китайский военный отряд, сопутствуемый сею партиею, для лучшего преследования укрывающихся калмыков, приближился к кочевьям рос-сийско-чжунгарских двоеданцев, между оз. Телецким и р. Бухтармой обитавших? Киргизы разграбили нейтральных двое-данцев и более 200 человек увлекли в полон.

К счастию Сибири, не дошло до вой­ны, а войны лучше, как говорится, и ху­дой мир. Мир был худой, это видно по всему. Россия вправе была выговаривать Китаю, что без предварительного с нею соглашения и согласия ханство Чжун-гарское, равномерно и ей подвластное, сперва раздр облен о, п отом зав оевано, наконец, опустошено; что китайские воинские начальники, надмевавшиеся успехами варварства, оказывали в словах российским пограничным чиновникам высокомерие и дерзости; что воинскою рукою внесено разорение в пределы дво-еданцов, Россиею покровительствуе­мых, и что сотни людей из их мирных кочевьев увлечены в полон, без всякой правды и приличия. Китай, с одной сто­роны, внушал, что он имел всю справед­ливость поступить по своему усмотре­нию с беспокойным и враждебным хан­ством; ставил в вину России, что она, потворствуя мятежникам, впустила к себе множество беглых калмыков и ук­рыла в Сибири вероломного возмутите­ля Амурсану. Для успокоения китайско-им генерал-губернатором. В последнее время он чной Монголии.

479

П.А. СЛОВЦОВ

го правительства даны приличные на все ответы, с извещением о смерти Амурсаны, и в удостоверение неложно­го известия дозволено от сибирского гу­бернатора китайским комиссарам раз и еще раз осмотреть на границе вырытое тело Амурсаны.

В упомянутой же Летописи замече­но, что в феврале 1763 г. прибыл в Ир­кутск гвардии капи тан-п оручи к Кропо-тов, едущий с листами в Пекин, и чрез 7 дней туда отправился. Кропотов из Пекина возвратился в январе 1764 г. и в день приез да п оспешил выех ать обрат­но. Как имя сего офицера слывет в Си­бири предзнаменованием торговли, то и посылка его в забайкальском мнении разумеласьдомогательством торговли, с 1762 г. прерванной на Кяхте и оставав­шейся без развязки до 1768 г. Надобно полагать, что в 1765 и 1766 гг. проезжа­ли курьеры в Пекин и обратно; но на­верное нельзя того утверждать, потому что под обоими годами в Летописи ос­тавлены пробелы. В апреле 1768 года тот же Кропотов, проехав в Кяхту, в звании полномочного комиссара и в статском чине, заключил 18 октября с уполномо­ченными Китая дополнительные статьи к существ ующему трактату; после чего и торг между подданными обеих империй снова открыт. Но, отлагая сей предмет до своего времени, мы должны, отсту­пая назад, сказать наперед, какою си­лою, во время китайского нашествия на Чжунгарию, ограждалась восточно-си­бирская граница с Китаем.

Граница наша от Сабинского карау­ла до укрепления нареч. Горбице ограж­далась, как уже известно, непоколеби-

мою силою Российско-китайского трактата 1728 года и двукратными в ме­сяц съездами казаков одной дистанции с казаками другой дистанции, наведы­вавшимися о неприкосновенности гра­ницы*, по случаю же высокомерного тона, в китайских сношениях явившего­ся по завоевании Чжунгарии, в пресече­ние п ог рани чных дерзостей , если бы еще оне могли где-нибудь оказаться, придумано сибирским губернатором Соймоновым привесть восточную гра­ницу в почтение следующими мерами. Первое, для усиления пограничной стражи, учредить на собственном содер­жании 4 шестисотных полка, из тех же селенгинских бурят, из которых и преж­де были начаты кадры в половинном числе; второе, составить 4 конных лан-дмилицких полка, посредством отделе­ния 2400 человек из 11 000 земских каза­ков Тобольской провинции, и поселить их с женами и детьми в Селенгинском и Нерчинском краю для охраны границы и вместе для хлебопашества.

Предложение первое утверждено Се­натом 22 июня 1764 г., с повелением ис­ключить из ясачного оклада бурят, по­ст упающих на службу. Отн осите льно составления ландмилицких полков из переселяемых казаков военная коллегия, сочтя за несовместное смешивать оборо­ну границы с пашнею, отвергла и план составления полков из переселения каза­чьего. Она полагала за бесполезное разо­рять в одном краю сослови е казаков , выбранных на службу из 111 000 кресть­ян, и в другом худо упрочивать их: пото­му что переселение и переход семейный

* Старшины дистанций в известное время посещают монгольских старшин, а сии наших для взаим­ного удостоверения о мирном состоянии обоих государств. Пограничное выражение: сдавать следы, зна­чит, что караул, российский или китайский, заметив след животного или человека, чрез границу лежа­щий, сообщает о том один другому, для поимки, и потом выдает соседу пойманного человека или жи­вотного.

480

ИСТОРИЯ СИБИРИ

не могли совершиться без чувствитель­ной утраты людей.

В замену того положенною колле-гиеюв 1763 г., с высочайшего утвержде­ния, устроить семь ландмилицких пол­ков из беглых русских, выводимых из Польши, разумея в том числе пять пе­хотных и два конных, из которых пер­вые равняются против пехотных мушке­терских, а последние — против караби­нерных. Пребывание назначено 3-м полкам около Иркутска, двум, с 1-м конным, около Селенгинска, остально­му конному — около Нерчинска. Пехот­ным наречены имена Иркутский, Се-

ленгинский, Нерчинский, Томский, Енисейский; конным: Якутский, кото­рый с данных лет существовал за Байка­лом, и другому — Томский. Для двух полков присланы знамена и штандарты, также определены штаб- и обер-офице­ры. Всем этим полкам велено формиро­ваться в Тобольске из приходящих партий (которым также расписаны пути и препровождения) и на место отправ­ляться полными числами.

Создание толь значительных сил из недостоверного числа людей (и каких людей!) пало на руки знаменитого гу­бернатора Чичерина.

жүктеу/скачать 6.67 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: