Книга 4 И. Медведева обучение травами

Этот разговор произошел в первые месяцы моего уче­ничества, и я, еще не слишком хорошо знакомый с характе­ром и психологическими приемами Учителя, иногда реаги­ровал на его действия слишком бурно.

— Ты хочешь сказать, что у меня какое-то серьезное за­болевание? — на всякий случай поспешил уточнить я.

— Ты болен физически, но, что гораздо хуже, ты, как и все европейцы, болен духовно.

Слова «все европейцы» окончательно меня успокоили.

— Пару минут назад ты отругал меня за склонность к обобщениям, — улыбнулся я. — Говоря «все европейцы», ты подразумеваешь меня?

— Говоря «все европейцы», я подразумеваю всех евро­пейцев, за, возможно, крайне редкими исключениями, хотя мне еще не доводилось встретить ни одного европейца, здо­рового во всех отношениях, — сказал Учитель.

— Я чувствую, что в данном случае ты вкладываешь в понятие «болезнь» какой-то особый смысл, — заметил я. — Что ты имеешь в виду?

— Для воина жизни болезнью является любое свиде­тельство отсутствия гармонии как в циркуляции энергии и естественном функционировании организма, так и в прояв­лениях человеческого духа. Поэтому Спокойные считают болезнью все, начиная от невоспитанности и вспыльчивого характера и кончая плохим настроением и неумением радо­ваться жизни, — заявил Ли.

Я задумался. С одной стороны, подобная концепция ка­залась весьма заманчивой и вызывала отклик в моей душе, но, с другой стороны, само слово «болезнь», возможно из-за того, что моя мать была инвалидом первой группы и почти двадцать лет болела раком, вызывала у меня слишком непри­ятные ассоциации. Несмотря на несгибаемый характер и край­не выраженную волю к жизни, мать постоянно испытывала почти невыносимые страдания. После нескольких операций она с трудом передвигалась по дому, не могла даже сидеть на стуле, время от времени теряла сознание и, выполняя про­стую домашнюю работу, периодически испускала глубокие исполненные муки стоны. Я привык к этим стонам и не обра­щал на них внимания, но, конечно, подобная обстановка не могла не сказаться особым образом на моей психике. Я вдруг понял, что упоминание слова «болезнь» пробуждает во мне подсознательный страх, на который я раньше никогда не об­ращал внимания.

Как откровение, я неожиданно осознал причину моего столь глубокого интереса к народной медицине, к знахарству и нетрадиционным методам лечения. В основе этого интере­са лежал с детства глубоко запрятанный страх и желание выжить любой ценой, победить болезнь, если она вдруг зас­тигнет меня врасплох, так, как она застигла врасплох мою мать.

Затем ко мне пришло еще одно воспоминание. Я учился в девятой английской спецшколе. Эта школа считалась при­вилегированной и выгодно отличалась от других школ каче­ством преподавания. Однако, с моей точки зрения, качество преподавания не слишком влияло на детей, в большинстве своем типичных лоботрясов, предпочитающих заполнять свой досуг чем угодно, от спекуляции марками до драк на танц­площадках, лишь бы не грызть гранит науки.

Тем не менее уровень школы отразился на поступаемости в высшие учебные заведения, и почти все ученики моего класса, за исключением одного-двух, поступили в универси­теты и институты.

Сейчас я вспомнил, какой ужас охватил меня, когда я неожиданно узнал, что около восьмидесяти процентов моих соклассников поступили в симферопольский мединститут. Отчасти это было связано с тем, что родственники многих из них имели какое-то отношение к медицине, и детишки сле­довали проторенными путями по стопам предков, заодно ис­пользуя так широко распространенные в провинции личные связи.

Раньше я особо не задумывался о личности врачей, ко­торые меня лечат. Врач был для меня авторитетом, и я наи­вно полагал, что, если ему удалось закончить медицинский вуз, он должен быть специалистом в своем деле. Однако те­перь все изменилось. Теперь врачами должны были стать мои лоботрясы-одноклассники, и я прекрасно понимал, что их реальный уровень знаний отнюдь не соответствовал завы­шенным оценкам, которые им ставила школа. Я мог спокой­но допустить, что из них получатся посредственные инжене­ры или экономисты, но ошибки инженеров или экономистов не угрожали моему здоровью или здоровью моих близких. Однако посредственный врач даже при самых наилучших на­мерениях мог совершить ошибку, которую впоследствии было бы слишком трудно, если не невозможно, исправить.

Итак, теперь я знал, кто собирается меня лечить, и при мысли о том, какого рода будет это лечение, меня охватил ужас. Я дал себе торжественную клятву, что шесть лет спус­тя, когда мои одноклассники закончат мединститут, я не буду обращаться к врачам.

Конечно, я сам понимал, что давать подобное обещание просто смешно, поскольку вряд ли врач, к которому я когда-либо попаду, окажется моим одноклассником, и, кроме того, было очевидно, что большая часть студентов медвузов были такими же лоботрясами, как и мои школьные приятели, так что определять срок в шесть лет было просто абсурдно, но я в то время был почти школьником, я еще не встретил Учите­ля, и дал себе эту забавную клятву, скорее следуя на поводу эмоций, чем повинуясь доводам рассудка.

— Вернись к реальности, мой маленький брат, — услы­шал я насмешливый голос Ли.

Я встряхнулся, удивляясь самому себе. Воспоминания так захватили меня, что я забыл, что делаю и где нахожусь. Было уже за полночь. Маленькие тихие улочки, по которым мы шли, были пусты. Откуда-то издалека доносился заливи­стый и нервный собачий лай. Я вернулся к реальности в пол­ном смысле этого слова. Я ощутил на своей коже ласкающую влажность южной ночи. Прозрачный свет луны, запутавшийся в кронах деревьев, создавал удивительную и причудливую картину игры света и тени. Облупившиеся стены домов в темноте казались древними стенами средневековых крепос­тей.

Я шагал в сумраке ночи рядом с самым загадочным в мире человеком, мудрым носителем удивительного древнего и в то же время столь современного знания. Я вспомнил сло­ва Учителя о том, что болезнь — это отсутствие гармонии и что Спокойные считают болезнью все, начиная от невоспи­танности и вспыльчивого характера и кончая плохим настро­ением и неумением радоваться жизни.

Сейчас эти слова стали частью меня. Я подумал, с ка­ким искусством Ли выбирает место и время для своих на­ставлений. Теплая крымская ночь была полна покоя и гармо­нии. Даже собачий лай вписывался в этот покой, добавляя в него особую ноту очарования жизни. В такую ночь мне не хотелось быть вспыльчивым, боязливым или нетерпеливым. Я хотел быть таким же естественным и спокойным, как эта улица, как этот влажный неподвижный воздух, как эти дере­вья, неподвижно застывшие в лунном свете, как Учитель, ша­гающий рядом со мной.

Что-то неуловимо изменилось во мне. Я вдруг понял, что слово «болезнь» поменяло для меня свой глубинный внут­ренний смысл. Действительно, болезнь могла быть ужасной, как, например, рак, но почему-то это больше меня не беспо­коило. Я подумал, что рак — это тоже отсутствие гармонии, но теперь я был почти уверен, что однажды я постигну ис­кусство восстановления внутреннего равновесия, и тогда рак станет для меня вещью не более страшной, чем вспыльчи­вость или лень.

Я с благодарностью посмотрел на Учителя. По выраже­нию его лица было очевидно, что он прекрасно осведомлен обо всех моих внутренних переживаниях и трансформациях.

— Твоим преимуществом является то, что, хотя ты легко теряешь устойчивость, ты с такой же легкостью восстанав­ливаешь ее, — улыбнулся он, и в его взгляде я прочитал одоб­рение. — Когда-нибудь ты постигнешь искусство балансиро­вать на спине ветра, и когда-нибудь ты поймешь, что болезнь — это дар, которым судьба награждает Следующего по Пути

Истины, поскольку лишь отсутствие гармонии напоминает тебе о том, что гармония существует. Воины жизни исполь­зуют болезнь как упражнение, и жизнь предоставляет им множество возможностей упражняться и совершенствовать свое искусство существования и выживания в этом прекрас­ном мире. Если ты будешь относиться к болезни как к несча­стью, которое ослабляет тебя и лишает тебя радостей жизни, ты так или иначе проиграешь, но если ты научишься воспри­нимать болезнь как упражнение, дающее тебе новый опыт, знания и силы в твоем путешествии по жизни, ты станешь и сильнее, и мудрее.

— С чего я должен начать, чтобы искоренить свои бо­лезни? — спросил я.

— О болезнях физических мы еще поговорим, — отве­тил Ли. — Сейчас твоя задача — позаботиться о болезнях духа.

— Я сделаю все, что ты скажешь, — с готовностью от­кликнулся я.

— Не думай, что все так просто, — сказал Учитель. — Самая большая сложность в излечении болезней духа, болез­ней характера — это то, что ты их не замечаешь, или то, что ты замечаешь лишь некоторые детали, упуская из вида самое главное.

— Думаю, что я достаточно критичен по отношению к себе, — сказал я. — Я не стараюсь казаться лучше, чем я есть, и открыто признаю свои недостатки.

— Какие дифирамбы самому себе! — усмехнулся Учи­тель. — Судя по твоему последнему высказыванию, трудно поверить, что ты чересчур критично настроен по отношению к самому себе. Но это нормально для европейца. Европейцы никогда не видят свое истинное лицо. Они считают себя либо богами, либо улитками.

— Я не считаю себя ни богом, ни улиткой, — возразил я.

— Ты понимаешь, о чем я говорю, — отрезал Ли. — Европеец смотрится в зеркало своего «я» и видит себя или прекрасным принцем, или гадким утенком, который никогда не превратится в белоснежного лебедя.

В душе я знал, что он прав, и мне вдруг захотелось по­нять, кем я представляю себя — принцем или гадким утен­ком. Я вынужден был признать, что, действительно, иногда завышаю свои положительные качества, но бывают момен­ты, когда я теряю уверенность в себе и вижу себя скорее в черном, чем в розовом свете.

— Ты хочешь сказать, что европеец всегда видит себя или принцем, или гадким утенком? — спросил я. — В моем случае нельзя сказать, чтобы я склонялся к одной из этих край­ностей.

— Так происходит всегда, — подтвердил Учитель, — но тут есть еще одна меленькая деталь. Ты думаешь, что ев­ропеец — это единая и неделимая личность, которая знает, что она собой представляет и чего она хочет. В действитель­ности это не так. Личность европейца вмещает в себя множе­ство сущностей. О существовании некоторых из них она до­гадывается. но о присутствии других она даже не отдает себе отчета.

— Ты хочешь сказать, что во мне живет несколько сущ­ностей, о которых я ничего не знаю? — удивился я.

— Их больше, чем ты можешь себе представить, — ус­мехнулся Ли.

— А в тебе тоже присутствуют разные сущности? — зажигаясь энтузиазмом от новой неизвестной мне темы, по­интересовался я.

— Во мне тоже есть разные сущности, и ты неоднократ­но был свидетелем их проявления, но разница в том, что мои внутренние сущности осознаны, познаны, приручены и объе­динены в одно целое. Теперь они едины в своей гармонии, но в случае необходимости я могу выделить одну или несколь­ко из них для того, чтобы они выполняли свои задачи.

— А когда я видел твои сущности? — спросил я.

— С одной из них ты познакомился, когда я впервые демонстрировал тебе технику прыжков, — хитро улыбнулся Учитель. — Помнится, она произвела на тебя неизгладимое впечатление.

«Неизгладимое» — это было еще слабо сказано. Я вспомнил, как крик и действия Ли буквально вывернули меня наизнанку, сжигая и вырывая внутренности и мозг, и что был

момент, когда я всерьез принял его за инопланетное суще­ство. Но мне никогда не приходило в голову, что то, что я видел, не было Учителем, вернее, было одной из неведомых мне сущностей, живущих в его теле.

— Расскажи мне подробнее о сущностях, — с загорев­шимся взглядом попросил я. Ли усмехнулся.

— В свое время мы обсудим и это, — сказал он. — Сей­час мы должны заняться другими делами. Мы слишком от­клонились от темы. Пора вернуться к болезням души и пого­ворить конкретно о тебе.

— Как скажешь, — с легким разочарованием согласил­ся я.

— По-моему, кто-то здесь заявил, что открыто признает свои недостатки, — усмехнулся Учитель. — Перечисли мне их.

Это предложение не вызвало во мне энтузиазма. Конечно, я мог много чего порассказать о себе, но произошла стран­ная вещь — когда я думал о своих недостатках, какая-то часть меня признавала, что они у меня есть, но другая часть упор­но настаивала на том, что это совсем не так и что я лишь хочу назвать какие-то качества, чтобы выполнить распоря­жение Ли, но что в сущности эти заявления будут ложью.

Еще одна часть сознания пассивно регистрировала этот странный внутренний диалог, не принимая ничью сторону.

— А ведь Учитель был прав насчет сущностей, живу­щих в нас, — с удивлением понял я, прислушиваясь к споря­щим внутри меня голосам. Что же я тогда представляю из себя, и как я могу разобраться, что правильно, а что нет?

Время шло, и мне надо было отвечать.

— Наверное, я ленив, — не слишком искренне начал я, — иногда я бываю излишне самоуверен, а иногда — не слишком уверен в себе...

— Хватит, — резко оборвал меня Ли. — Ты сам не ве­ришь в то, что говоришь!

— Я стараюсь быть правдивым, — сказал я, — но толь­ко сейчас я понял, что у меня нет критерия истины. Иногда я действительно бываю ленив, но иногда я работаю и трениру­юсь как проклятый. Что-то во мне считает меня ленивым, но другая часть меня утверждает, что это не так. То же самое с остальными качествами. Иногда они проявляются в одной форме, иногда в другой.

Учитель успокаивающим жестом похлопал меня по плечу.

— Рано или поздно мы все проходим через это, — ска­зал он. — Теперь ты сам видишь, насколько трудно трезво оценить себя самого. Как я и говорил, ты замечаешь лишь некоторые детали, упуская из вида самое главное.

— Я могу каким-либо образом выправить положение вещей и начать оценивать себя и свои действия объектив­но? — спросил я.

— Для этого тебе придется развить одну из своих сущ­ностей — внутреннего стража, — сказал Ли. — А пока я сам расскажу тебе о твоих недостатках.

Лицо Учителя стало жестким и суровым. Он заговорил сухим и отстраненным тоном, и его слова отпечатывались в моей душе, как молот на раскалённом железе.

— Ты не имеешь стабильности, — говорил он. — Во всех своих действиях ты или излишне пассивен, или слиш­ком перегибаешь палку. Ты излишне стеснителен, в тебе при­сутствует скрытая агрессивность, ты мгновенно переходишь к исполнению задуманного, не потрудившись трезво оценить ситуацию, тебе свойственны мгновенные выбросы неконт­ролируемой ярости, когда обстоятельства или какой-то чело­век подводят тебя к определенному пределу. Ты излишне до­верчив и излишне наивен, ты бываешь ленив, но иногда зат­рачиваешь слишком много усилий на вещи, которые того не стоят...

Учитель продолжал перечисление, и я понимал, что он прав. Сущности, таящиеся в моей душе, склонили головы перед его авторитетом.

Заметив мою унылую мину. Ли неожиданно разразился хохотом.

— Выше голову, мой несовершенный дружок! — вос­кликнул он. — Не забывай, что твои болезни — это твои пре-

имущества, ведь, избавляясь от них, ты постепенно придешь к гармонии и совершенству.

— Долго же мне придется идти, — пессимистично за­метил я.

— Главное — не забывай одну простую истину: священ­на дорога, а не храм, — сказал Учитель.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Это один из афоризмов, принадлежащий Мудрой Свинье. Я уже как-то рассказывал тебе об этой Великой и Знаменитой Хрюшке. В образе Мудрой Свиньи сливаются воедино инь и ян, противоположные начала, и обычно в прит­чах Мудрая Свинья отвергает решения, основанные на «да» и «нет», предпочитая им срединный путь.

— Расскажи мне эту притчу! — попросил я.

— Она называется «Что помогло: дорога или храм?» — сказал Учитель.

Однажды Мудрая Свинья возвращалась домой после паломничества в один из храмов Индии и повстречала юношу, идущего в том же направлении. Они познакоми­лись и завели беседу о путешествии, ведь всем известно, что даже короткий разговор сокращает путь.

Юноша стал рассказывать Свинье о чудодейственной силе стен храма, поклониться которому он ходил. Доста­точно было кому-нибудь потереть ладонями камни стен, как все его желания тотчас исполнялись.

— Исполнились ли твои желания? — спросила Мудрая Свинья. — И чего ты хотел?

— Я просил здоровья, богатства и храбрости, так как именно этого мне всегда недоставало, — ответил юноша.

— Ну и как же ты их получил? — поинтересовалась Свинья.

— Дорога к храму была долгой и тяжелой, но ее тяготы закалили и укрепили мое тело, — ответил юноша и про­должил свой рассказ: — Однажды, уже в Индии, мне по­счастливилось найти большой кувшин с золотом, и я стал богатым. Когда же до храма оставалось всего три дня пути, на меня напали разбойники, но я превозмог свой страх и обратил их в бегство. Так я получил все, что пожелал.

— Как неразумно поступают люди, — заметила Муд­рая Свинья. — Им надо было сделать священной дорогу, а не храм.

— Что может быть священного в дороге? — удивился юноша.

— А что исполнило твои желания — храм или все-таки дорога? — спросила Свинья.

— Ты хочешь сказать, что именно процесс избавления от болезней творит чудеса, а не то универсальное состояние, к которому ты стремишься, следуя по пути? — спросил я.

— Ты почти угадал, — подмигнул мне Ли. — Таково одно из толкований этой притчи. Основная ошибка людей, обращающихся к восточным учениям, — это то, что они ищут храм, который сделает их мудрыми и совершенными, но в своих поисках храма они забывают о дороге. Некоторые на­зывают этот храм нирваной или самадхи, некоторые называ­ют его просветлением или переходом на высший уровень со­знания.

Люди думают, что они готовы пуститься в путь к этому волшебному храму, но и тут они ошибаются. Дорога к храму всегда перед ними, но они не видят ее или не хотят ее видеть. Поэтому они ищут Учителей, которые откроют им сокровен­ные тайны о том, как достигнуть храма без Дороги, или они ищут Школу, которая дарует им Мудрость. Они забывают, что для того, чтобы стать здоровым, нужно всего лишь перестать быть больным. Им неведомо, что в действительности лечит не храм, а дорога, и самая простая дорога к гармонии и со­вершенству — это дорога Спокойствия, дорога плавного и постепенного избавления от болезней — как болезней тела, так и болезней духа.

— Но почему так происходит? — спросил я. — Ведь то, что ты сейчас объяснил мне, достаточно очевидно.

— Все дело в сущностях, таящихся в личности челове­ка, — объяснил Учитель. — Каждая сущность хочет чего-то своего. В какие-то моменты человек думает, что желания этой сущности — это его собственные желания, но поскольку он не знает, что за сущность владеет им в данный момент, он ошибается в своих желаниях, он считает, что хочет одного, хотя на самом деле за этим желанием скрывается нечто со­всем другое.

— Ты не мог бы объяснить поточнее? — попросил я.

— Возможно, ты встречался с людьми, которые всю жизнь мечтают о чем-то, но никогда этого не совершают, хотя в действительности это не так уж и сложно. Например, кто-то мечтает путешествовать, но все его мечты ограничивают­ся лишь редкими загородными прогулками, или мечтает изу­чить иностранный язык, но едва может произнести на нем «здравствуй».

— Знаешь, я вспомнил забавный пример на эту тему, — улыбнулся я. — Как-то я был в гостях у друзей в поселке под Белогорском и познакомился с человеком, который купил там дом, перебравшись в Крым откуда-то из русской глубинки. Этот человек рассказал мне, что он живет здесь уже семь лет и что его мечтой всегда было увидеть море, но дел все­гда невпроворот — надо и работать, и достраивать и ремон­тировать дом и он так ни разу и не выбрался на море, но когда-нибудь в будущем, когда он закончит ремонт в доме и разберется с делами, он обязательно это сделает и тогда его мечта осуществится.

Слушая его, я вежливо поддакивал, несказанно удивля­ясь про себя подобному феномену. Если бы мы находились в Сибири или на Урале, я бы мог понять, что он не имеет денег и времени для столь долгого путешествия. Но до моря было всего полчаса на автобусе, и мечту его жизни было не так уж трудно осуществить. Люди не переставали удивлять меня.

— Объясни, почему он так странно себя ведет? — за­кончив рассказ, спросил я у Учителя.

— Для некоторых людей важнее иметь мечту, которую они когда-нибудь смогут осуществить, чем в действительно­сти осуществить ее, — сказал Ли. — Возможно, его мечта увидеть море — это все, что у него есть. Одна из сущностей, живущих в нем, жаждет увидеть море, и эта жажда подпиты­вает у него желание жить и бороться за существование. Ви­дишь, он даже переехал жить в Крым, поближе к морю. Эта сущность толкает его действовать в определенном направле­нии. Но есть и другая сущность, которая прекрасно знает, что стоит ему увидеть море, как из его жизни исчезнет после­дняя иллюзия и она станет пустой и бессмысленной. Воз­можно, что эта вторая сущность — его страж, который за­щищает его дух от потери иллюзий, хотя может быть и по-другому. Нам слишком мало известно о жизни этого челове­ка.

Неожиданно на меня нахлынула глубокая печаль.

— Но ведь это же ужасно! — воскликнул я. — В его жизни действительно нет ничего, кроме постоянной работы. Я не представляю, как можно так жить.

— В его жизни есть надежда, — мягко произнес Учи­тель. — Ив его жизни есть стремление. Надежда и стремле­ние — это могучие движущие силы, которые позволяют нам преодолевать тяготы человеческого существования. В дей­ствительности ты не слишком отличаешься от него. В твоей жизни тоже есть надежда и стремление, и ты тоже работаешь и тренируешься. Кому-то твои надежды и стремления могут показаться глупыми и бессмысленными, и они точно так же скажут, что ты зря тратишь свое время и силы.

— Но я по крайней мере прикладываю усилия для осу­ществления своей мечты! — возразил я, слегка обиженный подобным сравнением.

— Все дело в том, что твои сущности смотрят в одном направлении. О таких, как ты, говорят, что в них «Я» и «не Я» шагают в ногу. На эту тему у Спокойных даже есть изрече­ние: «Втрое сильнее тот, в ком «Я» и «не Я» шагают в ногу».

— Что значит «Я» и «не Я»? — вновь зажигаясь любо­пытством, спросил я.

— Не сейчас, — как от назойливой мухи, отмахнулся от меня Ли. — Ты всеми способами уходишь от темы твоих не­достатков.

— Наверное, в этом виноват мой внутренний страж, — улыбнулся я.

К теме недостатков характера мы возвращались неоднок­ратно. Ли заставил меня составить список моих слабостей и внимательно следить за проявлениями сущностей, расширяя и дополняя его новыми пунктами, отражающими мнения раз­ных сущностей, классифицируя собственные недостатки и отыскивая способы избавиться от них.

Теперь настал мой черед рекомендовать то же самое своим ученикам. Я посоветовал девушке, желающей искоре-

нить мешающие ей в жизни качества характера, составить список ее недостатков. Зина оказалась достаточно наблюда­тельной, и на следующее занятие она предоставила мне вну­шительный список.

Первое место в этом списке занимал страх. Далее сле­довало чувство собственной значимости. Третье место дос­талось неспособности намеренно и полноценно контролиро­вать свои мысли, чувства, эмоции и действия.

Четвертым пунктом было отсутствие должного конт­роля собственного голоса, языка, речи, звука, интонации, не­умение точно и доходчиво передать свои чувства, мысли и ощущения — иными словами, косноязычие.

На пятом месте красовалась склонность к самобичева­нию, самообесцениванию и самоунижению, неадекватные проявления жалости по отношению к себе или по поводу ка­ких-то событий.

Естественным следствием пятого пункта был шестой — приступы безверия в себя, неуверенность и сомнения.

Седьмое место занимали лень и безволие, неспособ­ность воплощать в жизнь собственные решения типа: уме­ренно питаться, рано вставать, выполнять какие-то необхо­димые действия, а также склонность к откладыванию дел, оттягиванию сроков их выполнения, неспособность вовремя являться на свидания и т. д.

В восьмом пункте Зина отметила неспособность конт­ролировать мимику лица, жестикуляцию и непроизвольные телодвижения.

На девятом месте стояла зависимость внутреннего со­стояния от внешнего окружения и наоборот, зависимость выбора внешнего окружения от внутреннего состояния.

Десятый пункт занимала зависимость от мнения окру­жающих, зависимость от привычек, от привязанности к дру­гим людям, отсутствие естественности и простоты.

Но больше всего мне понравился последний пункт — незнание себя. Однажды Учитель сказал, что восхождение к вершинам учения Шоу-Дао начинается именно с осознания глубины незнания самого себя, поскольку в этот момент даос ступает на путь самосовершенствования, постепенно и ме­тодично овладевая всеми внешними и внутренними состав­ляющими личности, всеми гранями души и тела.

Однако был один пункт, который Учитель назвал бы са­мым основным недостатком, главным смертным грехом по отношению к самому себе, и этот пункт отсутствовал в Зинином списке.

Тема основного недостатка всплыла в наших разгово­рах, казалось бы, совершенно случайно, но, как всегда, к ме­сту, как раз в период, когда Ли безжалостно, хотя и с прису­щим ему юмором, критиковал слабости моего характера.

Я рассказал ему об одном моем знакомом научном со­труднике, который интересовался йогой и эзотерическими учениями в надежде найти в них ключ к избавлению от тягот повседневного существования. У него были проблемы с же­лудком и печенью, начинался артрит, отношения на работе складывались не самым лучшим образом. Пару лет назад Михаил развелся с женой и теперь жил один в небольшой комнате коммунальной квартиры. Он жаловался мне на пло­хое здоровье, на неспособность сосредоточиться, несмотря на то что он пытается выполнять какие-то упражнения хатха-йоги, но по самиздатовским книгам трудно научиться чему-то, а хорошего преподавателя найти невозможно, поскольку все вокруг — самоучки, изучавшие йогу по тем же самым книгам.

Я посоветовал Михаилу в первую очередь бросить ку­рить, поскольку он, несмотря на свой интерес к йоге, дымил, как паровоз, затем изменить в лучшую сторону привычки питания, пить настои лекарственных трав, выполнять упраж­нения для улучшения работы суставов и т. д. Он вниматель­но слушал, скорбно покачивая головой, но на каждый мой со­вет он неизменно находил контрдовод. Курение было един­ственным способом снять напряжение, накапливающееся на работе. Конечно, он хотел бы более полноценно питаться, но самостоятельно он неспособен приготовить даже яичницу, не говоря уже о полноценном обеде. Он пытался пить настои трав, но их приготовление занимает много времени, да и при­нимать их надо по расписанию, а он, замотанный делами, по­стоянно пропускает время приема.

Пообщавшись с ним в этом духе несколько раз, я убе­дился, что все мои благие намерения помочь ему растрачи­ваются втуне, и перестал давать Михаилу советы.

— Знаешь, что странно, — в заключение сказал я Учи­телю. — Этому человеку действительно нужно всерьез за­няться своей жизнью и своим здоровьем, и кажется, что он достаточно умен, чтобы понимать это, но что меня удивляет, так это то, что, если бы он тратил на заботы о себе столько же времени, сколько он проводит в беседах на эту тему, он был бы образцом здорового образа жизни.

Ли укоризненно покачал головой.

— Иногда меня просто удивляет твоя наивность, — ска­зал он. — Этот твой приятель вовсе не нуждается в избавле­нии от страданий. То, что ему действительно нужно, — это аудитория, которая будет выслушивать его жалобы, сочувство­вать ему и морально его поддерживать.

— Но ведь это бессмысленно, — возразил я. — Он в самом деле болен, и если он сейчас не займется собой, оста­ток своей жизни он будет страдать и физически, и морально.

— Ну и что? — состроил недоуменную гримасу Учи­тель. — Каждый европеец, глядя на других, гордится своим умом и здравым смыслом. Но все горе в том, что, когда речь заходит о реальном применении этого здравого смысла для собственного благополучия и процветания, тут-то и проис­ходит сбой. Возможно, здравый смысл и существует, но, увы, он не работает.

— К сожалению, я и сам достаточно часто подмечал это, — сказал я. — Но почему так происходит?

— Мы с тобой уже не раз беседовали о недостатках ха­рактера, — ответил Ли. — Ты можешь похвастаться множе­ством недостатков, но одна из причин, по которой я сделал тебя своим учеником, это то, что в тебе очень слабо выражен главный и наихудший недостаток человечества, причина боль­шинства людских несчастий.

Учитель замолчал, хитро взглянув на меня.

— Что это за недостаток? — я не удержался от иску­шения сразу же задать вопрос.

— Может быть, ты сам мне об этом скажешь?

Я задумался. Список моих личных недостатков был столь впечатляющ, что я затруднялся придумать что-либо новенькое. Однако надо было что-то изобрести. Я напряг из­вилины, и тут меня осенило.

— Наверное, это глупость? — с надеждой спросил я. Мимика Учителя явственно продемонстрировала мне, что я промахнулся.

— Даже не знаю, — сдался я, назвав несколько менее впечатляющих версий, которые Ли так же молчаливо отверг.

— Ты упустил одну из самых распространенных слабо­стей, которую тебе каждодневно демонстрируют твои сограж­дане, — сжалился наконец надо мной Учитель. — А не заме­тил ты ее потому, что основной недостаток — это плоть и кровь европейцев, это сама суть их жизни. И поскольку в оп­ределенной, хотя и в меньшей степени этот недостаток при­сущ и тебе, ты даже не отдаешь себе отчета в его существова­нии и не можешь определить его словами.

— Мне стыдно, что я такой тупой, — покаянно признал­ся я.

— Не ты один, — похлопал меня по плечу Учитель. — У этого недостатка есть свое, особое название, которому труд­но подобрать полноценный эквивалент в русском языке. Мож­но было бы назвать это пассивной нерадивостью по отноше­нию к самому себе, к своей судьбе и к своему духу. Спроси любого человека, хотел бы он быть счастливым и забыть о том, что такое страдания, и, если он в своем уме, он ответит тебе: «да». Но если ты спросишь того же самого человека, что сделал он для того, чтобы действительно быть счастли­вым и забыть о том, что такое страдания, он, конечно, назо­вет тебе несколько вещей, он сможет объяснить, что учился, или работал, или делал зарядку, или добивался любви и ува­жения, или сколачивал капитал, или обзавелся семьей, но вряд ли он скажет тебе о том, что он сделал для того, чтобы приоб­рести главный и основной компонент счастья — гармонию с самим собой и гармонию с окружающим миром.

В древности на Востоке пассивная нерадивость счита­лась главным смертным грехом, но постепенно люди забыли об этом и пассивная нерадивость стала частью их жизни. Толь-

ко не путай пассивную нерадивость с даосским пониманием недеяния. Недеяние — это проявление гармонии, пассивная нерадивость — это проявление лени, отсутствия гармонии, пренебрежения к самому себе, к своему духу и к своему телу.

Для того чтобы добиться гармонии с самим собой и с окружающим миром, нужно непрестанно работать, непрес­танно совершенствоваться, не переходя, однако, в этой рабо­те к излишней и преувеличенной активности. Для того чтобы осознавать, в каком направлении должна вестись эта работа, тебе нужно непрерывно упражнять свой ум, свое сердце и свое тело, так, чтобы они приобрели силу, чувствительность и гибкость. Лишь в этом случае ты сможешь плавно следо­вать за непрерывными трансформациями окружающего мира, за сложными и хитроумными изгибами судьбы, удачно впи­сываясь в повороты и не оказываясь на обочине жизни.

Но если для достижения гармонии следует действовать, даже пребывая в бездействии, для того, чтобы страдать, не нужно особо стараться. Страдание — удел ленивых и слабых духом, и в то же время страдание — мощный инструмент для привлечения внимания и помощи других, это ресурс, помо­гающий сделать других людей рабами нашего страдания.

Мир полон страдающих людей, людей, большая часть жизни которых ирреальна, пуста и бессмысленна. Они гонятся за мимолетными призраками счастья и успеха, облекая их в форму новых вещей, новых любовниц, признания толпы, де­нег, дачи или машины. Но это лишь призраки, на краткий миг насыщающие людские жажды, но не искореняющие, не уто­ляющие их.

Обрати внимание на то, чем большую часть времени занято большинство твоих знакомых. Они или смотрят теле­визор, или ссорятся, или болтают и сплетничают, или преда­ются иллюзорным мечтам о том, чего они когда-нибудь добь­ются, если судьба будет к ним благосклонна, или совершают какую-нибудь очередную глупость.

Их жизнь течет, регулируясь толчками и пинками, кото­рые время от времени дает им внешний мир, и их жизнь по­чти не зависит от пустых и бессмысленных мелочей, кото­рыми они наполняют ее, полностью забывая о них через не­сколько дней или месяцев.

Люди не чувствуют своей личной ответственности за ход своей судьбы, за то, как они живут, что делают и как умирают. Люди не помнят, кто они такие, и не задумываются о том, как они живут и зачем они живут, вспоминая о смысле жизни лишь тогда, когда их жизнью становится страдание.

Страдание — это восхитительная стратегия, которую изобрел человек, чтобы избежать личной ответственности.

Страдания и воображаемая борьба с ними заполняют пу­стоту жизни, создавая временные цели.

Подумай, сколько раз, когда встречаются двое и спра­шивают друг друга: «Как жизнь», они тут же переходят к дол­гому и подробному пересказу своих последних неприятнос­тей и неудач. Но самое забавное в этом то, что большинство этих страданий и неудач проистекает из неспособности удов­летворить их фантазии и желания, обычно или находящиеся за пределами их подлинных возможностей, или не удовлет­воряемые в силу лени и отсутствия желания работать.

Подумай, сколько времени люди посвящают реальному самосовершенствованию, реальному личностному росту, раз­витию своего тела, ума и эмоций, и сколько времени, энергии и сил они затрачивают на никому не нужные пустяки, кото­рые в действительности не стоят выеденного яйца.

Меня охватила печаль, а на смену ей пришло гнетущее чувство стыда и собственной ничтожности. Я прикинул, сколько времени я провожу у телевизора, вспомнил свою склонность к легким бездумным беседам с друзьями, свою природную лень, желание подольше поспать, любовь к вред­ным для здоровья пирожным и прочие свидетельства самого страшного смертного греха.

— Учитель, но почему ты говоришь, что у меня пассив­ная нерадивость выражена слабо? Мне кажется, что значи­тельную часть времени я, как и все европейцы, растрачиваю на пустяки, не стоящие внимания.

— Ты внимательно слушал, но так и не понял, что я хо­тел сказать, — покачал головой Ли. — Все, что мы делаем, в том числе и эту беседу, можно было бы назвать пустяками

и напрасной тратой времени. Шоу-Дао — не научный комму­низм. Здесь нет четкого кодекса поведения Образцового Шоу-Даоса. Здесь нет списка того, что правильно, хорошо и по­лезно, и того, что глупо, бессмысленно и вредно. В Шоу-Дао важно не то, что ты делаешь, а то, как ты это делаешь. Любая работа, любое действие или любое безделье могут растрачи­вать твою энергию втуне или могут способствовать твоему внутреннему росту. Это как секс: он может быть удоволь­ствием с потерей энергии, или он может быть удовольствием с приобретением энергии. Различие между даосом и евро­пейцем состоит в том, что там, где европеец теряет, даос приобретает.

— Но в чем тогда, например, заключается разница меж­ду тем, как даос смотрит телевизор и как это делает европе­ец?

— Ты снова задаешь вопросы, на которые ты сам мо­жешь ответить, если немного подумаешь, — нахмурился Ли. — Не стоит демонстрировать мне пассивную нерадивость, притворяясь глупее и беспомощнее, чем ты есть на самом деле. Сейчас, спрашивая меня о том, что ты можешь понять и сам, ты, вместо того чтобы воспользоваться случаем укре­пить свой ум и уверенность в своих силах, пытаешься ис­пользовать меня там, где это не является необходимым. В качестве рычага воздействия на меня ты используешь ин­теллектуальную беспомощность, так, как некоторые люди ис­пользуют страдания для того, чтобы завладеть вниманием других людей. А теперь ответь сам на свой вопрос.

К своему удивлению, я понял, что действительно знаю ответ. Он пришел в виде осознания откуда-то из глубин моей души, всплыв на поверхность, как большой старый сом из озерной тины, и затем сам облекся в слова.

— Европеец смотрит телевизор в основном для того, чтобы убить время, или набраться новых волнующих впечат­лений, которых ему недостает в повседневной жизни, или получить какую-то не слишком важную информацию типа того, что происходит в мире на этой неделе. Европеец делает это бездумно и механически, следуя привычкам или обыден­ному распорядку, просто потому, что он пришел с работы, наступил вечер и больше нечего делать.

Даос смотрит телевизор лишь в том случае, если он дей­ствительно испытывает в этом необходимость, а не потому, что ему скучно и нечем заняться. И если даос смотрит теле­визор, он максимально задействует все грани своей души, впитывая, используя и преобразуя получаемую информацию, наслаждаясь зрелищем согласно учению «Вкуса жизни», ис­пользуя эмоции, вызываемые событиями, разворачивающи­мися на телеэкране, как толчок к перераспределению энер­гии в организме, тренируя свой ум или, наоборот, расслабля­ясь.

— Ну вот видишь, как все просто, — сказал Учитель. — Все это ты уже знал, и лишь твоя пассивная нерадивость ме­шала извлечь это знание на поверхность. Я уже говорил, что главное — не что делать, а как это делать.

Нечто подобное мы с тобой обсуждали, говоря об отно­шении Спокойных к работе. Ты знаешь, что воины жизни, избегая крайностей, в каждом конкретном случае находят свой «срединный путь». Они работают и не работают одновремен­но, выполняя только то, что действительно необходимо сде­лать, но не затрачивая времени и энергии на ненужные уси­лия. Необходимую работу они выполняют как можно лучше, доводя это выполнение до совершенства и одновременно ис­пользуя работу как упражнение по саморазвитию, извлекая из нее наслаждение интеллектуальное — от выбора наилуч­ших решений, наслаждение эмоциональное — согласно уче­нию «Вкуса жизни», и наслаждение физическое, укрепляя тело в процессе работы. В некотором смысле суть внутренней ра­боты немногим отличается от сути выполнения работы, не­обходимой для выживания.

В душе даоса все внутренние сущности смотрят в од­ном направлении, и поэтому они действуют слаженно и к общей пользе. Сущности, составляющие личность европей­ца, обычно эгоистичны и противоречивы, как и люди, каж­дая из них считает себя лучше, умнее и осведомлённее, и каж­дая из них тянет в своем направлении, как лебедь, рак и щука в басне Крылова. То, что было важно для одной из сущнос-

тей, тут же забывается, как только другая сущность берет временную власть над личностью. Третья сущность тоже бу­дет тянуть одеяло в свою сторону, заставляя человека забыть о своих предыдущих желаниях, чаяниях и намерениях.

Только тот, кто способен отдавать себе отчет в том, чего он действительно хочет, тот, кто способен взять на себя от­ветственность за свою жизнь и свои действия, тот, кто спосо­бен в каждое свое действие вкладывать все свое внимание, свою душу, ум и тело, сможет в конце концов прийти к осоз­нанию самого себя, прийти к спокойствию и к гармонии, внут­ренней и внешней.

Когда одна из внутренних сущностей захватывает власть, человек забывает о том, кто он есть и чего он хочет. Желания сущности он принимает за свои собственные желания, хотя эти желания могут быть вредны и даже смертельно опасны. Бывает, что на какой-то срок человека охватывает словно вре­менное помешательство, все его стремления направлены на одно — например; купить какую-то вещь, или поехать в ка­кое-то место, или овладеть какой-то женщиной. Сущность дает ему небывалый всплеск энергии и стремления, который он наивно принимает за состояние силы или за высшую волю, указующую ему путь к счастью. Но все это не больше чем самообман. Поэтому, когда тебя будут охватывать странные стремления или желания, спроси себя, спроси свое сердце, действительно ли ты этого хочешь или это — бессмыслен­ное и ненужное желание одной из твоих внутренних сущно­стей. Только приняв на себя полную ответственность за свои желания и решения, ты сможешь действовать, как воин жиз­ни, а не метаться из стороны в сторону, как поплавок, зате­рявшийся в бушующем море.

— Но если моя личность состоит из нескольких сущно­стей, то как я смогу отделить желания сущностей от своих собственных желаний? — спросил я. — Что же тогда пред­ставляет собой мое «Я»?

— Это трудно объяснить словами, но однажды ты по­чувствуешь это, мой маленький брат, — мягко сказал Ли. — Твое «Я» — это некая универсальная результирующая всех внутренних сущностей, шагающих в ногу, поскольку все сущ­ности воина жизни смотрят в одном направлении. На самом деле ты уже знаешь, что это такое, единственное, что тебе осталось, — это вывести это знание на поверхность. Для того, кто откажется от пассивной нерадивости ради ответственно­сти и самоосознания, это нетрудно осуществить...

ГЛАВА 2

Естественно, что я регулярно приставал к Учителю с расспросами на эту тему, но он отказывался обсуждать ее, ссылаясь на то, что время для этого еще не подошло.

— Ли, скажи мне, пожалуйста, существует ли какая-либо классификация сущностей, живущих в человеке? Они имеют одну и ту же природу или между ними есть какие-то принци­пиальные различия? Имеют ли сущности свою иерархию? Есть ли среди них какие-то более сильные или развитые, если так можно выразиться, главные сущности?

Ли укоризненно посмотрел на меня.

— Иногда ты бываешь назойливее осенней мухи, — не­довольно произнес он. — Естественно, классификация сущ­ностей существует, и, как ты правильно догадался, есть сущ­ности, действительно имеющие совершенно разную приро­ду. Они подразделяются, хотя эти термины на самом деле не совсем точно отражают суть дела, на сущности слова и сущ­ности действия. На китайском языке эти два типа имеют не­сколько названий, но эти названия слишком громоздки и ме­тафоричны, чтобы для тебя имело смысл упоминать их.

Проявления сущностей слова и действия очень легко различить. Когда тобой овладевает сущность слова, она как бы говорит тебе, что ты хочешь того-то и того-то или что ты должен сделать то-то и то-то. Сущности действия никогда ничего не говорят. Поэтому когда кто-то рассказывает тебе, что он ощущал нечто внутри себя, что он не мог определить, нечто, что побуждало его действовать самым непонятным или несвойственным для него образом, можно заключить, что в тот момент им овладевала сущность действия. Одним из ти­пичных примеров сущности действия может быть «третья рука» или твой двойник.

Заметив, что я с нетерпением выжидаю момента, чтобы задать очередной вопрос. Учитель предостерегающим жес­том поднял руку.

— На сегодня хватит о сущностях. Лучше вернемся к теме болезней духа и недостатков характера, мешающих тво­ему личному росту.

Я разочарованно пожал плечами.

— Как скажешь, — с едва заметной ноткой недоволь­ства сказал я.

— О чем ты сейчас подумал? — неожиданно резким голосом спросил меня Ли.

— Даже не знаю, — растерянно ответил я. — По прав­де говоря, у меня в голове не было никакой четко сформули­рованной мысли.

— Это неправда, — жестко сказал Учитель. — Дело в том, что ты не хочешь вспоминать свою мысль, чтобы не выс­казывать ее вслух. Не стоит стесняться своих мыслей. Ты пока не достиг совершенства, и отслеживать и произносить вслух то, что приходит тебе в голову, — всего лишь естественная часть процесса обучения.

— Наверное, ты прав, я действительно думал о чем-то, — подтвердил я. — Но мысль была настолько расплыв­чатой, что, когда ты громким голосом задал вопрос, она мгно­венно вылетела у меня из головы.

— Так вернись назад и поймай ее, — велел Ли. Я сосредоточился на чувстве недовольства, охватив­шем меня оттого, что Учитель отказался говорить на инте­ресующую меня тему, и ускользнувшая было мысль на сей раз четко сформулировалась у меня в мозгу. Эта мысль была столь несвойственна мне, что она меня удивила.

— Это просто глупо, — сказал я. — Бывает, что в голову вдруг лезет всякая чушь.

— Давай, колись, — с привычным ехидным смешком отозвался Ли. — Выскажи мне прямо в лицо все, что ты обо

мне думаешь, — с патетическо-драматическими интонация­ми в голосе добавил он, пародируя семейную сцену.

— Не понимаю почему, я вдруг подумал, что ты издева­ешься надо мной, играешь со мной, показывая мне приманку и тут же выхватывая лакомый кусочек у меня из-под носа. На миг мне даже показалось, что тебе нравится издеваться надо мной. Даже не знаю, что на меня нашло...

— А я знаю... — многозначительно произнес Учитель. С немым вопросом, застывшим в глазах, я взглянул на него. Ли выдержал драматическую паузу, а затем расхохотал­ся. Я засмеялся вслед за ним.

— Ты угодил в тобою же расставленную психологичес­кую ловушку, — заявил Ли.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Ты знаешь, как поступают китайцы, когда им прихо­дится идти через джунгли, где водятся тигры? — неожидан­но сменил тему Учитель.

— Нет. А что они делают? — заинтересовался я.

— В таких случаях идущие через джунгли надевают на затылок маску, изображающую человеческое лицо.

— И что? — удивился я. — Какое дело тигру до того, что у них на затылке?

— Конечно, тигру нет до этого никакого дела, но всё же он не нападает, — усмехнулся Ли.

— Но почему?

— Всё дело в повадках тигра. Тигры привыкли высле­живать добычу и неожиданно набрасываться на неё из заса­ды. Поэтому тигр, пытающийся подкрасться к идущему че­ловеку сзади, увидев маску, решит, что тот смотрит на него, а значит, подкрасться незаметно не удастся, и тигр не станет нападать. Конечно, если тигр очень голоден, чем-то раздра­жён или если он столкнётся с человеком лицом к лицу, тигр может атаковать, несмотря на то что он видит лицо челове­ка, но тем не менее маска на затылке во многих случаях защищает от нападения тигра.

— Странные повадки, — заметил я. — Даже не ожи­дал, что тигры так себя ведут. А зачем ты мне это расска­зал?

— Потому что речь зашла о психологических ловуш­ках, — объяснил Учитель. — То, как ведут себя тигры, мо­жет послужить типичным примером додумывания ситуации, основываясь на некоторых конкретных данных в отсутствие достаточного количества информации. Таким образом тиг­ры попадают в психологическую ловушку.

— Ты снова упомянул психологическую ловушку, — сказал я. — Что это такое?

— Психологическая ловушка — это некая ограничен­ная информация, которая в особой ситуации эмоциональной вовлечённости заставляет человека делать совершенно оши­бочные выводы. Большинство стратегограмм, военных хит­ростей и мошеннических трюков основываются на психоло­гических ловушках. Психологическая ловушка — понятие элементарное и очевидное, и, попав в ловушку, расставлен­ную другими, человек обычно со временем осознает свою ошибку. Он может расстраиваться или негодовать, он может стать недоверчивым или мстительным — важно не это. Глав­ное — научиться не попадать в свои собственные психологи­ческие ловушки.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я.

— Несколько минут назад ты прямехонько угодил в свою собственную психологическую ловушку, — сказал Ли.

— В какую ловушку?

— Точно так же, как и тигр, ты, основываясь на недо­статочном количестве информации и будучи эмоционально вовлечен в ситуацию, пусть даже на короткое время решил, что я играю с тобой, придавая в то же время слову «играю» весьма негативную окраску, или даже, что еще хуже, ты по­думал, что я намеренно издеваюсь над тобой.

— Ты прав, — вынужден был согласиться я.

— Самое неприятное заключается в том, что, попадая в собственные сети, человек обычно не замечает этого, и, совершив одно ошибочное действие или заключение, он вы­нужден подкреплять его серией новых ошибочных действий и заключений. Чем дальше человек следует по пути ошибок и ложных умозаключений, тем труднее ему свернуть с этого пути. Не так трудно признать одну маленькую ошибку, но

признать ошибочной свою жизненную стратегию крайне тя­жело. Люди предпочитают быть проигравшими, но правыми. Это может показаться парадоксальным, но это действитель­но так. Именно это свойство человеческой психики делает модели мира столь жесткими и ограниченными, и именно поэтому болезни духа — острые или хронические, более или менее ярко выраженные, становятся основой болезней тела.

Ошибки мышления и поведения, характерные для пси­хологических ловушек, порождают болезни души и недостат­ки характера. Поэтому, научившись отслеживать свои соб­ственные психологические ловушки и избегать их, ты смо­жешь избавиться от многих черт личности, мешающих твоему духовному росту и развитию и, в определенной степени, ме­шающих тебе быть счастливым.

— Я постараюсь, — сказал я.

— Начни с отслеживания того, как другие люди попада­ют в психологические ловушки. Вспомни какие-нибудь наи­более типичные примеры.

Я пожал плечами.

— Пожалуй, самым типичным примером мог бы стать Отелло, — сказал я, припоминая школьную программу. — Он попал в психологическую ловушку из-за преувеличенной ревности и заключил, что его жена неверна, лишь на основа­нии платка и слов завистливого Яго.

— Отелло попал в ловушку, расставленную другими, — заметил Учитель. — Постарайся привести пример, как чело­век попадает в расставленную им самим психологическую ловушку.

Поскольку ничего толкового мне в голову не приходи­ло, я решил вновь пройтись по школьной программе, и мне вспомнилась зловещая фигура Раскольникова, вооруженная топором.

— Раскольников, — сказал я. — Его эмоциональная сфера была взвинчена жаждой выбраться из бедности, и вме­сто того, чтобы подумать о каком-либо более или менее кон­структивном способе, он целыми днями задавал себе вопрос:

«Тварь я дрожащая или право имею?». Поскольку вопрос сам по себе был достаточно абсурдным и не имел однозначного ответа, Родион Иванович попал в свою собственную психо­логическую ловушку и кокнул бедную старушку, а потом долго и нудно терзался угрызениями совести.

— Что-то тебя на криминал потянуло, — укоризненно покачал головой Учитель. — Ты лучше сообрази что-либо попроще, поближе к реальной жизни.

— А! — встрепенулся я. — Я вспомнил забавный анек­дот, близкий к реальной жизни.

Холодной дождливой ночью один человек ехал по шос­се, как вдруг у него спустила шина. Он хотел было сменить колесо, но оказалось, что он забыл захватить домкрат. Ма­шин на шоссе не было, так что не было шанса проголосо­вать и попросить помощи. Вдали, примерно в полукило­метре от дороги виднелся домик с освещенными окнами. Иного выхода он не видел, — и мужчина побрел под дож­дем через поле к домику, надеясь, что у хозяев найдется домкрат и они согласятся одолжить его ему. Естественно, что настроение у несчастного автолюбителя было хуже некуда, и он принялся размышлять: «Естественно, что хо­зяевам дома не понравится, что перепачканный грязью незнакомый человек стучится ночью в их двери, — думал он. — Они даже могут принять меня за бродягу или пре­ступника. И чего ради они вдруг дадут мне домкрат? Какая может быть гарантия, что я его верну? Они начнут зада­вать мне кучу вопросов, кто я такой, куда я еду, и почему, отправляясь в дорогу, я не позаботился о том, чтобы захва­тить свой собственный домкрат. Я вынужден буду уни­жаться и умолять их, чтобы не остаться ночевать на улице, а они будут смеяться надо мной и радоваться тому, что они находятся в теплом уютном доме, в то время как я вынужден таскаться туда-сюда под дождем по раскисше­му полю, как бродячий пес. До чего же они неприятные люди! Они мне просто отвратительны. Да я ни за что на свете не стану унижаться, вымаливая у них этот треклятый домкрат!»

Тем временем мужчина добрел до дома и нажал кноп­ку звонка.

Дверь открыла женщина. Приветливо улыбнувшись, она сказала:

— Здравствуйте.

— Да подавись ты своим домкратом! — закричал на нее мужчина.

— Отлично, — похвалил меня Ли. — Хотя это всего лишь анекдот, это действительно очень жизненный пример. В данном случае автолюбитель стал жертвой ловушки ожи­дания. Как ни странно, многие люди подсознательно увере­ны, что они умеют читать мысли других, и, не дав себе труда убедиться в том, что их предположения о мыслях других людей верны, они действуют таким образом, как если бы их умозаключения были истиной в последней инстанции. Сви­детельством подобных умозаключений могут быть фразы типа: «Ты считаешь, что я глупее тебя», или «Ты меня нена­видишь!», или «Ты хочешь лишить меня свободы!».

Я расхохотался.

— По ассоциации с тем, что ты говоришь, мне почему-то вспомнилась не помню где вычитанная фраза: «Никто не посмеет отнять у нас завоевания социализма».

— Вот-вот, — поднял вверх указательный палец Учи­тель. — Это тоже пример попадания в психологическую ло­вушку, но тут вместо чтения мыслей наблюдается предвосхи­щение действий. В качестве стимула защищать завоевания социализма великолепно действует мысль о том, что найдет­ся безумец, который попытается эти завоевания отнять. Со­здай себе врага — и твоя жизнь приобретет смысл!

— Еще один анекдот почти на эту же тему, — оживился я. — На Диком Западе на лихом вороном жеребце скачет Джон Эскобар Неуловимый. Но не потому он неуловимый, что его никто поймать не может, а потому, что он никому не нужен.

— А это еще одна разновидность психологической ло­вушки — это ловушка представления. Твой Джон на диком коне представляет себя неуловимым, хотя на самом деле ник­то и не думает его искать. Подобное случается нередко. Уве­рен, что тебе доводилось сталкиваться с подобными людьми.

Действительно, мне не раз встречались люди, вообра­жавшие, что они хранят очень важные секреты, в то время как эти их тайны абсолютно никого не интересовали.

Одним из них был Андрей Веселовский, научный сотруд­ник, увлекающийся восточными эзотерическими учениями. И внешне, и манерами поведения он удивительно напоминал Штирлица — он был подтянут, серьезен и сдержан, и за его спокойным многозначительным молчанием скрывались глу­бочайшие тайны оккультного мира, которые он собирался унести с собой в могилу. С естественной для того времени осторожностью он давал читать некоторым своим знакомым оккультную литературу и даже позволял подержать в руках портреты Великих Учителей Шамбалы, чьи имена обладали огромной магической силой и произнесение которых всуе вызывало ужасные негативные вибрации в Мировом Эфире, что даже могло вызвать нарушение Космической Гармонии.

Поскольку портреты Великих Учителей также были за­ряжены космической энергией, чтобы не вызвать негативных колебаний Мирового Эфира, к ним могли прикасаться лишь достойные доверия люди, преданные члены Подпольной Партии Советских Оккультистов.

Так, одна из женщин, удостоенная доверия Андрея и че­сти лицезреть светлые лики Учителей Шамбалы, говорила, поднося палец к губам:

— Ни в коем случае нигде и никогда нельзя упоминать имя Андрея Веселовского. Он должен оставаться в тени. Даже трудно представить, какие люди и какие силы стоят за его спиной...

Еще один знакомый мне человек, живущий весьма зам­кнуто и избегающий контактов с другими, был убежден в том, что все вокруг стремятся узнать его личные секреты, хотя было трудно понять, что в его жизни могло бы привлечь вни­мание или интерес. Он даже добился того, чтобы его теле­фон не был указан в телефонной книге и не давался справоч­ными бюро, хотя и без этой секретности ему почти никто никогда не звонил.

Более экзотическим примером была одна моя знакомая йогиня и по совместительству колдунья, которая была убеж­дена, что КГБ непрестанно следит за ней и, более того, регу­лярно облучает ее квартиру ужасными невидимыми лучами — последней технической новинкой Комитета, с целью унич­тожить ее и не допустить, чтобы ее уникальные магические способности нанесли какой-либо ущерб Советскому Государ­ству.

Я привел Ли еще несколько примеров, мы вдоволь по-

смеялись, и я решил продолжить обсуждение понравившейся мне темы.

— Раз уж мы перешли на анекдоты, я расскажу тебе еще один, — сказал я. — Анекдот называется «Женская ло­гика».

В купе поезда едут две женщины и мужчина. Женщи­ны очень громко разговаривают и хохочут, как ненормаль­ные. У мужчины болит голова, и он пытается заснуть, но из-за их воплей это невозможно сделать. Мужчина очень вежливо обращается к женщинам.

— Простите, вы не могли бы говорить потише, — про­сит он. — Уже поздно, у меня очень болит голова, и мне хотелось бы уснуть.

— Вы только послушайте его! — возмущенно кричит одна из женщин. — Он заявляет, что мы, видите ли, слиш­ком громко разговариваем! Так он может заявить, что мы лаем, как собаки. Он что, собаками нас считает? Гражда­не, помогите, сукой обозвали!

— А это уже психологическая ловушка аналогий, — ска­зал Учитель. — Женская логика действительно чаще обра­щается к аналогиям, чем к логике, и, поскольку эти аналогии могут быть самыми странными и нелепыми с точки зрения мужчины, женская душа считается загадкой, а женская ло­гика — непостижимой для мужчины наукой. Но, научившись подмечать и различать типы психологических ловушек, в ко­торые люди склонны загонять себя, ты сможешь понимать как мужскую, так и женскую логику.

— А какими бывают типы психологических ловушек для воздействия на других людей? — спросил я.

— Их очень много, — сказал Учитель. — Вот, напри­мер, так называемая магическая ловушка. Представь, что ты находишься в заполненной людьми комнате и обвиняющим голосом говоришь какие-то общие фразы типа «некоторые люди не имеют совести, слова «достоинство» и «честь» для них пустой звук, они готовы продать тебя за понюшку таба­ку», и т. д. и смотришь при этом на какого-то конкретного человека, который на самом деле не имеет никакого отноше­ния к тому, о чем ты говоришь. Однако люди, присутствую­щие в комнате, думают, что раз ты так пристально смот­ришь на этого человека, значит, и то, что ты говоришь, имеет к нему непосредственное отношение.

Подобные ловушки ты неоднократно изучал в техниках рукопашного боя. Например, в бою с двумя противниками ты, собираясь атаковать одного из них, смотришь на другого. Даже в бою с одним противником ловушка взгляда велико­лепно срабатывает. Так, направленный на его солнечное спле­тение взгляд, подкрепленный желанием ударить в это место, заставляет противника защищать именно солнечное сплете­ние, в то время как ты наносишь удар в иную зону.

Еще одна психологическая ловушка — это ловушка не­знания. Я проиллюстрирую ее соответствующей историей.

Одна женщина поехала в служебную командировку в другой город, и там в гостинице познакомилась с грузи­ном, который показался ей вполне приличным и воспи­танным человеком, так что она даже пригласила его по­здно вечером зайти к ней в номер, чтобы поболтать. На самом деле женщина рассчитывала только на лёгкий флирт, чтобы скоротать время, и, когда грузин набросился на неё, пытаясь изнасиловать, это стало для неё полной неожидан­ностью. Кричать и звать на помощь ей не хотелось, чтобы не попадать в неудобное положение — в юнце концов, она сама пригласила его в гости. Мужчина был гораздо силь­нее, он уже рвал на ней одежду, и надо было срочно что-то делать.

Посмотрев грузину в глаза, женщина сказала твёрдым и угрожающим голосом:

— Идиот, ты даже не представляешь, с кем связался. Я знаменитая потомственная колдунья, и для меня сделать мужчину импотентом — раз плюнуть. Сейчас твой член съёжится и станет совсем крошечным, а в наказание за то, что ты пытался меня изнасиловать, я сделаю так, что боль­ше никогда в жизни у тебя не будет эрекции.

Грузина, никогда не сталкивавшегося с чем-либо по­добным, это заявление застало совершенно врасплох. От удивления и охватившего его опасения сексуальное воз­буждение улетучилось, и его член действительно умень­шился в размере. Это окончательно убедило мужчину в том, что колдунья говорила правду. Страх заставил его пе­нис окончательно съёжиться.

— Что ты наделала! — в ужасе воскликнул грузин.

— Немедленно убирайся из моей комнаты, — злобно прошипела женщина, — иначе я нашлю на тебя порчу и ты умрёшь в течение двух недель!

На ходу застёгивая брюки, грузин пулей вылетел из её номера.

На следующее утро в дверь номера женщины постуча­ли. На пороге стоял грузин с цветами, конфетами и доро­гими подарками. Он чуть не плакал.

— Прости меня, — встав на колени, попросил он. — Денег дам, что хочешь для тебя сделаю, только сделай меня снова мужчиной. Ты действительно колдунья. Я всю ночь пытался добиться эрекции, но у меня так ничего и не полу­чилось.

— Ладно уж, — смилостивилась женщина. — Так и быть, сниму с тебя заклятие, только смотри, больше не на­силуй никого.

В данном случае грузин попался в ловушку собственно­го незнания на гребне интенсивного страха перед импотенци­ей, которая для гордого и темпераментного кавказца хуже смерти.

На самом деле женщины, действительно способные при помощи внутренней силы навсегда сделать из мужчины им­потента, встречаются исключительно редко, и ещё более со­мнительно, чтобы женщина такого класса позволила себе оказаться в подобной ситуации. Ещё одна вещь, которую гру­зин не учёл, это то, что при переключении внимания эрекция всегда ослабевает, и страх, вызванный незнанием, действи­тельно мог навсегда превратить его в импотента.

А вот пример ловушки ложного знания. Родители с мла­денческого возраста пугают маленькую девочку бабаями. «Будешь себя плохо вести — придет бабай плохой, бабай страшный, он заберет тебя, а потом съест», — говорят они.

И вот в семью собирается приехать погостить родствен­ник из Узбекистана, которого зовут Бабай. Девочка напугана до смерти. Она с ужасом ожидает появления бабая, бабая страшного, бабая плохого, который заберет ее и съест.

Сколько бы ей теперь ни объясняли, что этот бабай — совсем другой — хороший, добрый бабай, ребенок этому так до конца и не поверит. Девочка, попавшая в ловушку ложного знания, в ужасе вжимается в стену или убегает, увидев гос­тя, и он чувствует себя неловко, не понимая, чем он вызыва­ет такую неприязнь.

Большинство людей постоянно находятся в ловушках ложных знаний. Множество ловушек ложного знания фор­мируется в детстве, и даже если во взрослом состоянии чело­век на рациональной основе изменяет свое мнение по поводу внушенных ему в детстве вещей, мало кому удается избежать подсознательного попадания в те же самые силки. Так, чело­век, которому с детства внушили, что мотовство и расточи­тельность — смертный грех, даже приобретя огромные бо­гатства, будет дрожать над каждой копейкой, хотя разум мо­жет говорить ему, что в этом больше нет смысла, что денег ему хватит с лихвой даже на несколько жизней.

Женщина, усвоившая с детства, что ее долг — посвя­тить себя мужу и детям, может чувствовать стыд и вину, де­лая что-то для себя, что нравится лично ей. Она будет подсоз­нательно обвинять себя в эгоизме и черствости и не изба­вится от этих чувств, даже когда дети вырастут и перестанут нуждаться в ее заботе.

В ловушку действия заманивает человека чиновник, ко­торый, в момент, когда посетитель заходит к нему в кабинет, с очень серьезным и сосредоточенным видом пишет что-то в бумагах. Скорее всего, он лишь старается произвести впе­чатление занятого важными делами ответственного работ­ника, не расположенного тратить свое время на всякие пус­тяки, поскольку вряд ли чиновник всерьез способен заняться работой в одно-двухминутную паузу между посетителями.

Искусство расстановки психологических ловушек в со­вершенстве освоили астрологи, предсказатели будущего и гадалки. Обычно они используют ловушки слабостей — жад­ности, страха и т. д. или ловушки совпадений.

Ловушка совпадений заключается в произнесении об­щих фраз, которые можно применить к кому угодно, но чело­век, отыскивая совпадения, тут же находит прямые аналогии со своей собственной жизнью и убеждается в действенности предсказаний.

— Ну-ка предскажи мне что-нибудь, — попросил я.

— Ты кто по знаку? — с важным видом поинтересовал­ся Учитель.

— Лев, — с гордостью произнес я.

— Лев — это символ величия и силы, — начал импро­визировать Ли. — В твоей жизни бывали сложные периоды, когда тебе приходилось прикладывать все свои силы для того, чтобы победить обстоятельства и вырваться вперед, но ты оказывался на высоте и достигал впечатляющих результа­тов, хотя, бывало, случались и неудачи. Однако у тебя впере­ди еще один сложный жизненный этап, и ты будешь нахо­диться на грани того, чтобы бросить все и пересмотреть все свои основные жизненные ценности. Тебе надо будет успо­коиться и восстановить свои силы. Поскольку ты не сможешь составить полного представления о том, что происходит, это отсутствие ясности в мыслях может отсрочить разрешение некоторых, к счастью не самых серьезных, проблем.

Будут моменты, когда ты испытаешь всплеск оптимиз­ма в связи с обещаниями, которые тебе будут давать другие люди, но ты должен помнить, что не всем можно доверять. Как следует продумывай все свои идеи. Поспешность реше­ний может здорово тебе навредить.

Тебе приходилось испытывать любовные разочарования, но тебе удавалось и зажигать любовь в женских сердцах. Иногда тебе нравится спорить, но для тебя было бы лучше избегать выяснения отношений с женщиной, которую ты любишь, поскольку ссоры способствуют охлаждению отно­шений и готовят почву для недоверия и ревности.

У тебя будет период трения и напряжения на работе, но ты преодолеешь его и добьешься успеха. Недостаток жизнен­ных сил, который ты будешь время от времени испытывать, невозможно будет восполнить с помощью медикаментов, но правильное питание и регулярные физические упражнения помогут тебе стать сильным и энергичным. Мне продолжать?

— Не стоит, — рассмеялся я. — Я уже готов заплатить тебе червонец за столь исчерпывающую информацию. Из тебя вышел бы великолепный астролог.

— И не только астролог, — гордо приосанился Учитель и заговорил, подражая рекламному агенту: — Любые разде­лы черной и белой магии, — к вашим услугам ясновидящий астролог-целитель номер один Советского Союза. Любые ваши проблемы будут разрешены за 24 часа, какими бы слож­ными они ни были. Со стопроцентной гарантией! Приворот и отворот, присушка и отсушка, счастливое избавление от со­перников и соперниц, помощь в работе, повышении благосос­тояния и любви, снятие дурного глаза. Прочистка чакр и от­крытие третьего глаза и отверстия Брамы! Общение с духа­ми умерших родственников, знаменитых людей и домашних животных! Хиромантия, физиогномика, гадание на свече, хру­стальном шаре, кофейной гуще и курином бульоне! Разреше­ние кармических проблем и разрубание кармических узлов! Лечение кристаллами и талисманами, восстановление и уве­личение сексуальной потенции до уровня атомного реакто­ра, а также все, что пожелает ваша душа. Все за 24 часа и все со стопроцентной гарантией!

— Забавное сочетание — астролог-целитель, — сказал я. — Я сейчас понял одну вещь. Мне всегда казалось стран­ным, как вполне здравомыслящие люди с высшим образова­нием верят в самую несусветную мистическую чушь, но те­перь, когда ты объяснил, как легко человек попадается в пси­хологические ловушки, расставленные другими, или в свои собственные психологические ловушки, как возникают бо­лезни духа и как они становятся основой болезней тела, я вдруг осознал, что вся эта околомистическая компания ма­гов, гадателей, астрологов и предсказателей в определенной степени паразитирует на болезнях человеческого духа. С од­ной стороны, они могут использовать человеческие слабости для личной выгоды, но, с другой стороны, они могут играть роль своеобразных психотерапевтов, так что сочетание аст­ролог-целитель может быть вполне оправданным.

— Ты попал в точку, — подмигнул мне Учитель. — Че­ловек, лишенный спокойствия и ясности духа, инстинктивно стремится восстановить эту ясность, но он не знает, как это сделать, или не имеет необходимого запаса воли и устремле­ния для достижения внутреннего равновесия. Самое простое и всем доступное средство восстановления гармонии — об-

ращение к услугам тех, кто называет себя экспертами в дан­ной области.

Не думай, что все астрологи, гадалки и предсказатели — намеренные обманщики и что их деятельность так уж вредна или бессмысленна. То, что сейчас стало профессией психотерапевта, раньше было работой колдуна, астролога, гадалки или священника.

Что раньше делали люди, чтобы облегчить бремя своей совести или принять важное решение? Они шли на исповедь или за советом к священнику, и если священник был добрым и проницательным человеком, научившимся читать в людс­ких сердцах, он действительно врачевал болезни их духа.

Сейчас мы живем в стране атеистов. Атеист не может пойти на исповедь к священнику, и он обращается к астроло­гии или к магии, к гаданиям или к оккультным наукам. В ос­нове всего этого лежит то же самое инстинктивное стремле­ние избавиться от болезней духа, от страха и неуверенности в себе, от боли, чувства безнадежности или бессмысленнос­ти своего существования, сомнений и угрызений совести. Люди не просто попадаются в психологические ловушки — они летят на них, как мотыльки на свет, поскольку обычно именно психологические ловушки помогают им избавиться от сомнений и сожалений, от угрызений совести и страха.

Проще всего сказать, что твоя судьба складывается имен­но таким образом, поскольку на нее влияют звезды или пла­неты. Конечно, кое-что зависит и от тебя, но твоя воля к при­нятию решений — ничто перед могучим предопределением звезд.

Если тебя преследуют неудачи — это не твоя вина, — просто кто-то наслал на тебя порчу или в детстве сглазил тебя, или, может быть, в прошлой жизни ты был гиеной, слопавшей выпавшего из гнезда птенца, и теперь у тебя дурная карма.

Но главное — не то, истинное или ложное знание прода­ют тебе маги, астрологи или священники, главное — чтобы их действия приносили облегчение.

— Но если большинство из того, что они делают и гово­рят, — полная бредятина? — спросил я. — Разве в конечном итоге это может оказать действенную помощь? Я не пони­маю, почему такое распространение получили именно стран­ные, примитивные и далекие от реальности вещи, в то время как об учениях, подобных Шоу-Дао, почти ничего не известно?

— Ты никак не избавишься от юношеского максима­лизма, — покачал головой Ли. — Представь себе, что ты слышал, что в Соединенных Штатах есть частная клиника, в которой врачи делают уникальные в своем роде операции на позвоночнике и парализованные люди начинают ходить. А теперь представь, что ты живешь в маленьком провинциаль­ном советском городке, у тебя была травма позвоночника и ты наполовину парализован. Ты все равно будешь вынужден обращаться к местным врачам, и они будут прописывать тебе лекарства, которые облегчат твои боли, они назначат тебе какие-то физиотерапевтические процедуры или курс масса­жа для поддержания тонуса пораженных мышц. Ты всегда обращаешься к тому, что близко и доступно, хотя, возможно, ты знаешь, что где-то существует нечто, что действительно могло бы помочь тебе самым радикальным образом, но, увы, ты никогда не сможешь воспользоваться этой возможностью.

В случае, когда человек, например, не может принять важное решение, хороший астролог или гадалка, читая скры­тые желания в его душе, смогут дать ему желаемый совет или ободрить его, вселив в него уверенность в благоприят­ном исходе, избавив его таким образом от нервозности и со­мнений.

— Нечто подобное произошло с моей знакомой, — ска­зал я. — Она занималась не совсем легальным бизнесом, и у нее появилась возможность войти в одно дело, которое, с одной стороны, могло принести огромные доходы, но с другой сто­роны, могло оказаться слишком рискованным. И, хотя она чувствовала, что все должно пройти успешно, ее постоянно одолевали сомнения, так что она даже начала страдать бес­сонницей. Тогда она пошла к гадалке, и гадалка, естественно, не посвященная в детали, предсказала ей, что дело, которым она собирается заняться, увенчается полным успехом и при­несет ей богатства. Моя знакомая перестала сомневаться, к ней вернулся сон, и, действительно, все прошло более чем благополучно.

— Часто людям надо лишь получить подтверждение тому, что они следуют правильным путем, поскольку в глу­бине души они уже приняли решение, но боятся или не хотят принять на себя ответственность за это решение. В подоб­ных случаях астролог или гадалка лишь помогают человеку избавиться от сомнений и неуверенности в себе, хотя не всем везет так, как твоей знакомой, и нередко опытные гадалки дают советы в такой форме, что их можно трактовать как угодно, и человек, трактующий их, попадает в психологичес­кую ловушку ожиданий.

— Я помню, как в детстве на меня произвела огромное впечатление история, которую я прочитал у Геродота, — ска­зал я. — Там Крез, царь Лидии, собираясь затеять войну с Персией, отправился к Дельфийскому Оракулу, чтобы узнать, выйдет ли он победителем из этой войны. Дельфийский Ора­кул дал великолепный ответ. Он сказал: «Если ты направишь свои войска в Персию, великое царство падет».

Уверенный в себе Крез, дотоле не знавший поражений, ни секунды не сомневаясь, решил, что падет царство его про­тивника, а он вкусит триумф победителя. Только когда войс­ка Креза были разбиты наголову, а сам он попал в плен и был приговорен к смерти, он осознал, что слова Оракула имели двоякое толкование и что должно было пасть его собствен­ное царство.

— Вот тебе еще один пример того, как опасно попадать в свои собственные психологические ловушки. Но все мно­гозначные и универсальные толкования европейских предска­зателей — ничто по сравнению с широчайшим простором для воображения, представляемым гаданием по Книге Перемен. Толкования ее предсказаний содержат в себе все мыслимые и немыслимые психологические ловушки. Китайцы всегда были мастерами неопределенных предсказаний.

— Но почему тогда гадания по Книге Перемен были так знамениты? — спросил я. — С