Книга "Следы богов" не могла бы быть написана без самозабвенной сердечной и неизменной любви дорогой Сан-ты Файя, которая всегда отдает больше, чем получает, и своим творчеством



бет7/28
Дата17.06.2016
өлшемі4.38 Mb.
#143015
түріКнига
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   28
ГЛАВА 15 МЕКСИКАНСКИЙ ВАВИЛОН

Из Тулы мы поехали на юго-восток, миновав Мехико по архаическим объездным дорогам и зачерпнув край сто­личной атмосферы, от которой слезятся глаза и жжет в лег­ких. Наш путь лежал через горы, поросшие соснами, мимо

снежной вершины Попокатепетль и далее по проселочным дорогам между полями и фермами.

Под вечер мы прибыли в Чолулу, сонный городок с 11000 жителей и просторной главной площадью. Повернув по узким улочкам на восток, мы пересекли железную доро­гу и остановились в тени, которую отбрасывала тлачиуате-петль, "гора, построенная человеком", ради которой мы сюда и приехали.

Некогда святыня мирного культа Кецалькоатля, ныне превзойденная богато украшенной католической церковью, эта внушительная рукотворная гора стоит в ряду наиболее крупных и амбициозных инженерных проектов древности. Действительно, с площадью основания 10 гектар и высотой 63 метра она втрое массивнее Великой египетской пирами­ды! Хотя ее контуры расплылись от времени и бока поросли травой, все еще можно было разглядеть, что некогда это был внушительный зиккурат, вздымавшийся к небу четырьмя ясно очерченными "ступенями". Опираясь на основание со сторонами по полкилометра каждая, он сумел сохранить величавую, хотя и несколько увядшую, красоту.

Прошлое редко бывает немым, даже если оно и покры­лось прахом тысячелетий. Иногда оно может говорить со страстью. И мне казалось, что именно это происходит здесь, несмотря на всю физическую и психологическую деграда­цию, выпавшую на долю коренных жителей Мексики, ког­да испанский конкистадор Эрнан Кортес походя "обезгла­вил здешнюю культуру — как случайный прохожий сруба­ет головку подсолнуха. В Чолуле, крупном центре палом­ничества, население которой перед конкистой составляло около 100000 человек, для того чтобы обезглавить древние традиции и образ жизни, требовалось как-нибудь по-особо­му надругаться над сооруженной людьми горой, посвящен­ной Кецалькоатлю. И решение нашлось: разрушить и оск­вернить храм, стоявший на вершине зиккурата, и заменить его -церковью.

Люди Кортеса были малочисленны по сравнению с жи­телями Чолулы. Однако у испанцев, когда они входили в город, было одно важное преимущество: они были борода­тые и светлокожие, в сияющих доспехах, они воплощали своим видом исполнение пророчества — разве не обещал Кецалькоатль, Пернатый Змей, вернуться "из-за Восточно­го моря" вместе со своими последователями?

Преисполненные этих ожиданий, наивные и доверчи­вые чолуланцы позволили конкистадорам подняться по сту-

пеням зиккурата и войти во двор храма. Там их привет­ствовали группы парадно одетых танцовщиц, которые пели и играли на музыкальных инструментах, в то время как слуги сновали взад и вперед с блюдами, полными хлеба и вкусных мясных яств.

Один из испанских хронистов, свидетель всего, что за этим последовало, рассказывает, что горожане всех слоев, "безоружные, со счастливыми лицами, выражающими обо­жание, собрались здесь, чтобы послушать, что скажут белые люди". Поняв по характеру приема, что об их истинных намерениях никто не подозревает, испанцы закрыли все входы, поставили к ним часовых, выхватили клинки и пе­ребили хозяев. Шесть тысяч человек погибли в ужасной бойне, которую по жестокости можно сравнить лишь с са­мыми кровавыми ритуальными церемониями ацтеков: "Жи­тели Чолулы были захвачены врасплох. Они встречали ис­панцев без стрел и щитов. И были зарезаны без предупреж­дения. Их убило чистой воды предательство".

Ирония судьбы, как я думаю, состоит в том, что на конкистадоров и в Перу, и в Мексике сработали местные легенды, которые предсказывали возвращение бледнолице­го бородатого бога. Если его прообразом был обожествлен­ный человек (а я думаю, так оно и было), это должен был быть человек высокой культуры и морали. А может быть, это были сразу два человека: один из них трудился в Мек­сике и послужил прообразом Кецалькоатля, другой — в Перу (Виракоча). То обстоятельство, что испанцы оказа­лись сверхъестественно похожи на этих светлокожих иност­ранцев, открыло перед ними многие двери, которые в дру­гих условиях захлопнулись бы. Однако в отличие от своих мудрых и великодушных предшественников Писарро в Ан­дах и Кортес в Центральной Америке оказались алчными хищниками. В ненасытной жажде наживы они поглотили и уничтожили и земли, и народы, и культуры, которые были ими захвачены. Уничтожили почти все...

ПЛАЧ ПО ПРОШЛОМУ

Испанцы, глаза которых были затуманены невежеством, фанатизмом и алчностью, погубили в Мексике драгоценное наследие человечества. Они лишили будущие поколения ин­формации о ярких и замечательных цивилизациях, ранее процветавших в Центральной Америке.

Какова, например, была подлинная история сияющего

"идола", который хранился в святилище Ачиотлана, столи­це микстеков? Мы знаем об этом любопытном предмете из описаний очевидца, отца Бургоа (XVI век):



"Материал был исключительной ценности, ибо это был изумруд размером с толстый стручок перца [capsicum], на котором была с величай­шим искусством выгравирована птичка и го­товая к нападению свившаяся змея. Камень был так прозрачен, что буквально светился изнутри с яркостью свечи. Эта драгоценность была очень древней, и преданий о том, откуда пошло поклонение ей, не сохранилось".

Что мы могли узнать, если бы в наше время удалось исследовать этот "очень древний" камень? И каков был его действительный возраст? Мы уже никогда этого не узнаем, потому что некий монах Бенито, первый миссионер в Ачи-отлане, отнял этот камень у индейцев: "Он растолок его в порошок, хотя один испанец предлагал за него три тысячи дукатов, размешал в воде, вылил на землю и растоптал..."

Столь же типично расточительным по отношению к интеллектуальным сокровищам мексиканской истории яв­ляется неведение Кортеса, которому император ацтеков Монтесума преподнес два подарка. Это были круглые ка­лендари размером с колеса кареты, один из чистого серебра, другой — из чистого золота. Оба они были покрыты изыс­канно выгравированными иероглифами, которые могли не­сти исключительно ценную информацию. Но Кортес сразу же переплавил их в слитки.

. По всей Центральной Америке монахи с неистовостью вычищали все из собраний знаний, накопленных с древ­нейших времен, сваливали в кучи и сжигали. Так, напри­мер, в июне 1562 года на главной площади Мани (чуть южнее современной Мериды в провинции Юкатан) монах Диего де Ланда сжег тысячи рукописей майя, чьи свитки из оленьего пергамента были покрыты иллюстрациями и иерог­лифами. Он также уничтожил бессчетное количество "идо­лов" и "алтарей", которые он объявил "делом рук дьявола, злостно желавшего отвратить индейцев от пути истинного и не дать им принять христианство..." В другом месте он так развивал эту тему:



"Мы нашли множество книг [написанных индейскими буквами], но поскольку в них не

было ничего, кроме суеверий и дьявольских пред­рассудков, мы все их сожгли, что туземцы восприняли с большой скорбью ц болью".

Эту боль должны чувствовать не только "туземцы", но и все люди во все времена, если они хотят знать правду о прошлом.

Многие другие "божьи люди", даже еще более безжа­лостные, чем Диего де Ланда, участвовали в решении сата­нинской задачи: уничтожить историческую память народов Центральной Америки. Среди них отличился епископ Мек­сики Хуан де Сумаррага, который похвалялся, что уничто­жил 20000 идолов и 500 индейских храмов. В ноябре 1530 года он сжег принявшего христианство ацтекского аристок­рата, обвинив его в возврате к поклонению богу дождя;

позднее на рыночной площади в Техкоко он устроил гран­диозный костер из трудов по астрономии, рисунков, руко­писей и иероглифических текстов, которые конкистадоры /силой отбирали у ацтеков в течение предшествующих один­надцати лет. Вместе с дымом от преданной огню сокровищ­ницы знаний и истории навсегда рассеялись надежды чело­вечества на то, чтобы частично излечиться от коллективной амнезии.

Что же осталось нам из письменного наследия-древних обитателей Центральной Америки? Благодаря испанцам это меньше двух десятков оригиналов рукописей и свитков.

Как утверждалось, во многих документах, которые по милости монахов обратились в пепел, содержались "летопи­си прошлых веков".

О чем повествовали эти утраченные летописи? Какие тайны хранили они? '

ГИГАНТЫ С ДЕФОРМИРОВАННОЙ ФИГУРОЙ

Уже в то время, когда продолжали пылать костры из свитков, некоторые испанцы начали осознавать, что "в Мек­сике еще до ацтеков существовала некогда по-настоящему великая цивилизация". Как ни странно, одним из первых к осознанию этого факта пришел Диего де Ланда. После ауто­дафе в Мани в его душе произошел крутой перелом. В даль­нейшем он поставил себе задачу спасти то, что еще уцелело из сокровищницы древних знаний, в уничтожении которой он ранее принимал деятельное участие. И тогда он стал усердным собирателем преданий и устных рассказов тузем­ного населения Юкатана.

Мы многим обязаны летописцу Бернардино де Саагу-ну, монаху-францисканцу. Крупный лингвист, он, как рас­сказывают, "разыскивал самых знающих и старейших ту­земцев и просил их изобразить при помощи ацтекского иероглифического письма то, что они могли ясно вспом­нить из истории ацтеков, их верований и сказаний". Так Саагун сумел накопить подробнейшую информацию в об­ласти антропологии, мифологии и истории древней Мекси­ки, которую в дальнейшем изложил в двенадцатитомном ученом труде. Этот труд был запрещен испанскими властя­ми, но, к счастью, один его экземпляр, хотя и не полный, уцелел.

Еще один францисканец, Диего де Дуран, неутомимый и отважный собиратель туземных преданий, боролся за то, чтобы восстановить утерянные знания прошлого. Он посе­тил Чолула в 1585 году, во время быстрых и катастрофичес­ких перемен. Там он беседовал с уважаемым старейшиной города, которому было, как утверждают, более ста лет. Тот рассказал ему историю строительства великого зиккурата:



"Вначале, до сотворения солнечного света, это место, Чолула, лежало во мраке и неизвест­ности. Кругом была равнина без единого хол­ма или возвышенности, тут и там покрытая водой, причем не было на ней ни одного дерева или постройки. Сразу после того, как на вос­токе появился свет и взошло солнце, появи­лись гиганты с деформированной фигурой, ко­торые завладели землей. Очарованные светом и красотой солнца, они решили построить башню такой высоты, чтобы она доставала до неба. Набрав для этой цели материала, они отыскали очень липкую глину и смолу и принялись за постройку... Они довели ее до немыслимой высоты, когда она уже вот-вот должна была достать до неба. Но тут раз­гневанный бог Небес сказал небожителям: "Ви­дели вы этих, с земли, которые, будучи очаро­ваны светом и красотой солнца, набрались наглости, чтобы построить башню, достаю­щую сюда? Идите и спутайте их планы, ибо не должно им, с земли, живущим во плоти, смешаться с нами". Тогда небожители нале­тели, словно вспышки молний, разрушили по-

стройку, разделили строителей и разбросали

их по разным уголкам земли".

*

Именно этот рассказ, очень близкий к библейской ис­тории Вавилонского Столпотворения (которая, в свою оче­редь. является переработкой еще более старого Месопотамс-кого предания), привел меня в Чолулу.



Близость центральноамериканских и ближневосточных сказаний очевидна. Однако, несмотря на .их сходство, име­ются и различия, слишком важные, чтобы ими пренебречь. Разумеется, сходство может основываться на неизвестных нам контактах в доколумбову эпоху между Ближним Вос­током и Новым Светом; но существует гипотеза, которая позволяет одновременно объяснить и сходство, и различия. Что если эти два варианта легенды на протяжении несколь­ких тысяч лет развивались независимо друг от друга, но произошли от одного очень древнего корня?

ОСТАТКИ

Вот что говорит "Библия" о "башне, высотою до небес":



"На всей земле был один язык и одно наречие. Двинувшись с Востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там. И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем ог­нем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола вместо извести. И сказали они: построим себе город и 'башню, высотою до небес; и сделаем себе имя, прежде чем рас­сеемся по лицу всей земли. И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И ска­зал Господь: вот один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не от­станут они от того, что задумали делать. Сойдем же, и смешаем так язык их, чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город. Посему дано ему имя: Вавилон; ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле".

Стих, заинтересовавший меня больше всего, недвус­

мысленно говорит, что древние строители Вавилонской башни решили построить ее в качестве памятника самим себе, что­бы их имя не было забыто — даже, если будут забыты их цивилизация и язык. Возможно ли, чтобы теми же сообра­жениями руководствовались в Чолуле?

Лишь горстка памятников в Мексике, как считают ар­хеологи, имеет возраст свыше 2000 лет. Одним из них, не­сомненно, является Чолула. Никто не может сказать навер­няка, в какие далекие времена стали возводить его крепос­тные валы. Однако уже за тысячи лет до того, как стройка развернулась около 300 года до н.э., на месте, где поднялся великий зиккурат Кецалькоатля, уже стояли более древние сооружения.

Есть пример, который свидетельствует, что остатки древ­нейшей в Центральной Америке цивилизации вполне могут оставаться до сих пор неоткрытыми. Немного южнее уни­верситетского городка Мехико, неподалеку от автострады, соединяющей столицу с Куэрнавакой, стоит круглая сту­пенчатая пирамида, весьма сложная по своей архитектуре (с четырьмя галереями и центральной лестницей). Она была частично расчищена в 20-е годы из-под слоя лавы. На пло­щадку были приглашены геологи, чтобы датировать лаву. Они провели подробное исследование и, ко всеобщему удив­лению, дали заключение, что вулканическое извержение, которое полностью погребло три стороны этой пирамиды (а затем и 150 квадратных километров окружающей террито­рии), произошло по меньшей мере 7000 лет назад.

Это свидетельство геологов было проигнорировано ис­ториками и археологами, которые не поверили, что в столь древние времена на территории Мексики могла существо­вать цивилизация, способная построить пирамиду. Следует отметить, однако, что американский археолог Байрон Кам-мингс, который первым проводил здесь раскопки по зада­нию Национального географического общества США, был убежден, что четко разграниченные слои выше и ниже пи­рамиды (сформировавшиеся до и после извержения), одно­значно свидетельствуют о том, что это — "старейший храм, открытый на Американском континенте". Он пошел еще дальше геологов и категорически заявил, что храм "обра­тился в руины около 8500 лет назад".



ПИРАМИДЫ НА ПИРАМИДАХ

Входя внутрь пирамиды в Чолуле, вы действительно ощущаете себя в созданной людьми горе. Туннели (а их

суммарная длина около 10 километров) относительно све­жие: их вырыли бригады археологов, которые усердно ко­пались здесь с 1931 пo 1966 год — пока не иссякло финан­сирование. Однако эти узкие коридоры с низкими сводами создают атмосферу древности. Влажные и прохладные, они манят своей таинственной темнотой.

Следуя за лучом фонарика, мы углублялись в пирами­ду. Археологические раскопки установили, что сооружение было делом не одной династии (как, скажем, принято счи­тать о пирамидах Гизы в Египте); по самым скромным оцен­кам, стройка продолжалась чрезвычайно долго — порядка двух тысяч лет или около того. Иными словами, это был коллективный проект, рожденный трудом многих поколе­ний представителей разных культур (ольмеков, теотиуакан-цев, тольтеков, сапотеков, микстеков, чолуйанцев и ацте­ков), которые прошли через Чолулу с тех пор, как в Мек­сике занялась заря цивилизации.

Хотя неизвестно, кто являлись здесь самыми первыми строителями, удалось установить^ что первым крупным со­оружением на площади была высокая коническая пирамида в форме перевернутого ведра, с плоской вершиной, на ко­торой стоял храм. Намного позднее поверх этого первона­чального кургана было воздвигнуто аналогичное сооруже­ние, то есть "второе перевернутое ведро", из глины и кам­ней; теперь основание храма стало находиться на высоте более 60 метров над окружающей равниной. Впоследствии, в течение следующих полутора тысяч лет, четыре или пять других культур вносили свой вклад в формирование окон­чательного облика монумента. Они делали это, расширяя в несколько этапов его основание, но уже не увеличивая его высоту. Таким вот образом, как-будто осуществляя план неизвестного автора, созданная людьми гора в Чолуле при­обрела характерные очертания четырехъярусного зиккурата. Сегодня стороны ее основания достигают почти полукило­метра — вдвое больше, чем у Великой пирамиды в Гизе, а ее полный объем оценивается в три миллиона кубометров(!), что делает ее, как кратко резюмирует один авторитетный ученый Курт Мендельссон, "крупнейшим искусственным сооружением на земле".

Зачем?


К чему все эти муки?

Какое имя хотели увековечить древние обитатели Цен­тральной Америки?

Шагая по путанице коридоров и проходов, вдыхая про­

хладный, отдающий глиной воздух, я чувствовал диском­форт от сознания того, какой огромный вес пирамиды на­висает надо мной. Это было крупнейшее сооружение в мире, и оно было воздвигнуто здесь в честь центральноамерикан­ского божества, о котором неизвестно почти ничего.

Мы должны благодарить конкистадоров и католичес­кую церковь за то, что от нас оказалась сокрытой подлин­ная история Кецалькоатля и его последователей. Разруше­ние и осквернение древнего храма в Чолуле, уничтожение идолов, алтарей и календарей, огромные костры из рукопи­сей, рисунков и свитков с иероглифами почти полностью заглушили голоса прошлого. Но легенды подарили нам один, но весьма впечатляющий образ: память о "гигантах с де­формированной фигурой", которые были первыми строите­лями.

ГЛАВА 16 СВЯТИЛИЩЕ ЗМЕИ

Из Чолулы мы поехали на восток, мимо процветающих городов Пуэбла, Орисаба и Кордоба, в сторону Веракруса и Мексиканского залива. Пересекли Сьерра-Мадре-Ориенталь с вершинами, подернутыми туманом, где воздух холодный и прозрачный, потом спустились к тропическим равнинам, покрытым пышными плантациями пальм и бананов. Мы направлялись в самое сердце старейшей и самой загадочной цивилизации в Мексике — к ольмекам, чье имя означает "каучуковые люди".

Ольмеки, история которых восходит ко второму тыся­челетию до н.э., прекратили свое существование за полторы тысячи лет до подъема империи ацтеков. У ацтеков сохра­нились, однако, устойчивые предания об ольмеках; кстати, именно ацтеки назвали их так в честь области на побережье Мексиканского залива, где производился каучук и где, по преданиям, ольмеки обитали. Эта область находится между современным Веракрусом на западе и Сьюдад-дель-Кармен на востоке. Именно здесь ацтеки разыскали ряд старинных ритуальньк предметов ольмеков и по неизвестным причи­нам собрали их и поместили на почетное место в своих храмах.

Глядя на карту, я видел синюю линию реки Коацеко-



алькос, текущей к Мексиканскому заливу почти посереди­не легендарной родины ольмеков. Здесь, где некогда разра­стались каучуковые деревья, теперь развивается нефтяная промышленность, и тропический рай превращается в некое подобие последнего круга Дантова ада. После нефтяного бума 1973 года город Коацекоалькос, беспечный, но не осо­бенно процветающий, вдруг превратился в транспортный узел и центр нефтепереработки с удобными отелями и насе­лением в полмиллиона. Он расположен совсем близко от центра промышленной зоны, где практически все, пред­ставляющее интерес с точки зрения археологии и уцелевшее от разграбления испанцами в эпоху завоевания, оказалось погубленным ненасытной экспансией нефтяного бизнеса. Поэтому больше не представляется возможным на основе прямых свидетельств подтвердить или опровергнуть интри­гующие намеки легенд, что некогда здесь происходили со­бытия чрезвычайной важности.

Я помнил, что Коацекоалькос означает "Святилище Змеи". Именно здесь в далекой древности высадился на берег Кецалькоатль со своими спутниками, прибыв в Мек­сику из-за моря на судах, "борта которых блестели подобно змеиной коже". И отсюда же, по преданию, он отплыл на своем плоту из змей, покидая Центральную Америку. Мне

представлялось, что название "Святилище Змеи" относи­лось ко всей родине ольмеков, включая не только Коаце­коалькос, но и другие районы, менее разоренные промыш­ленным прогрессом.

Действительно, сначала в Трес-Сапотес, к западу от Ко-ацекоалькоса, а затем в Сан-Лоренсо и Ла-Вента, к югу и востоку от него, были обнаружены многочисленные образ­цы типично ольмекской скульптуры. Все они были высече­ны из базальтовых монолитов или другого столь же проч­ного камня. Некоторые имели вид гигантских голов весом до тридцати тонн. Другие представляли собой массивные стелы с высеченными на них сценами встречи двух явно различных человеческих рас, причем американо-индейской среди них не было.

Кто бы ни был создателем этих выдающихся произве­дений искусства, он, очевидно, принадлежал к утонченной, хорошо организованной, процветающей и технически раз­витой цивилизации. Беда в том, что кроме этих произведе­ний не осталось абсолютно ничего, по чему можно было бы судить о характере и происхождении этой цивилизации. Ясно было лишь то, что ольмеки (археологи с радостью взяли на вооружение термин ацтеков) обитали в Централь­ной Америке около 1500 года до н.э., причем их изыскан­ная культура к этому моменту вполне сложилась.



САНТЬЯГО-ТУСТЛА

Мы провели ночь в рыбацком порту Альварадо и на следующий день продолжили свой путь на восток. Дорога, по которой мы ехали, вилась между плодородными холма­ми и долинами; время от времени, прежде чем повернуть внутрь страны, дорога открывала вид на Мексиканский за­лив. Перед нами мелькали зеленые лужайки, пламенеющие деревья, деревушки, спрятавшиеся в долинах, заросших тра­вой, где неуклюжие свиньи рылись в кучах отбросов. По­том мы взобрались на вершину холма, и перед нами раски­нулся простор полей и лесов, обрамленный утренним тума­ном и размытыми контурами далеких гор.

Через несколько километров мы спустились в долину, на дне которой лежал старый колониальный город Сантья-го-Тустла. Здесь вас окружает буйство цветов: кричащие витрины магазинов, красные черепичные крыши, желтые соломенные шляпы, кокосовые пальмы, банановые дере­вья, ярко одетые дети. В некоторых магазинах и кафе гре-

мела музыка. На главной площади Сокало воздух был на­полнен влагой, хлопаньем крыльев и пением ярких тропи­ческих птиц. Центр площади занимал зеленый сквер, в се­редине которого, подобно магическому талисману, красова­лось огромное, около трех метров высотой, высеченное из серой каменной глыбы изображение негритянской головы в шлеме. Толстые губы, широкие ноздри, глаза безмятежно закрыты, подбородок покоится на земле; выражение лица — угрюмо-терпеливое.

Итак, перед нами первая загадка ольмеков: монумен­тальная скульптура, которой более 2000 лет, изображает че­ловека с несомненно негроидными чертами лица. Разумеет­ся, 2000 лет назад в Новом Свете не было черных африкан­цев, первые из них появились намного позже конкисты, когда началась работорговля. Однако существует твердое свидетельство палеоантропологов, что в составе одной из миграций на территорию американского континента во время последнего ледникового периода действительно попадали люди негроидной расы. Эта миграция происходила около 15000 года до н.э.

Голова, которую называют "Кобата" по имени помес­тья, где она была найдена, является крупнейшей из шест­надцати аналогичных ольмекских скульптур, обнаружен­ных в Мексике. Считается, что ее изваяли незадолго до Рождества Христова, и вес ее превышает 30 тонн.



ТРЕС-САПОТЕС

От Сантьяго-Тустла мы проехали двадцать пять кило­метров на юго-запад через дикие и заросшие буйной расти­тельностью места до Трес-Сапотес, позднеольмекского по­селения, расцвет которого приходится на период между 500 годом до н.э. и 100 годом н.э. Теперь оно превратилось в несколько курганов, разбросанных среди кукурузных по­лей. В 1930-1940 годы американский археолог Мэтью Стир-линг проводил здесь обширные раскопки.

Историки-догматики этого периода, насколько я по­мню, упорно продолжали считать, что цивилизация майя — древнейшая в Центральной Америке. В этом можно не со­мневаться, утверждали они, потому что недавно расшифро­ванный календарь майя из точек и тире позволил точно датировать большое количество церемониальньи надписей. Самая ранняя датировка находок в раскопках, связанных с майя, относилась в то время к 228 году н.э. Поэтому потря­

сением основ академического статус-кво явилась стела, най­денная Стерлингом при раскопках в Трес-Сапотес, с более ранней датировкой. Дата, обозначенная на ней точками и тире, соответствовала 3 сентября 32 года до н.э.

Самым потрясающим было то, что Трес-Сапотес вовсе не был городом майя. Он был полностью, исключительно, несомненно, ольмекским. Это означало, что именно ольме-ки, а не майя, изобрели календарь, что именно культура ольмеков, а не майя, является "прародительницей" культур Центральной Америки. Правда, которую отрыла в Трес-Сапотес лопата Стирлинга, постепенно вышла наружу. Эта правда состоит в том, что ольмеки намного древнее, чем майя. Они были умелым, цивилизованным, технически раз­витым народом, и именно они изобрели календарь с точка­ми и тире, в котором началом отсчета является загадочная дата 13 августа 3114 года до н.э. и который предсказывает конец света в 2012 году.

Неподалеку от стелы с календарем Стирлинг откопал в Трес-Сапотес гигантскую голову. Перед этой головой я те­перь сидел. Датируемая примерно 100 годом до н.э., она имеет около 2-х метров в высоту, 5,5 метра в окружности и весит свыше 10 тонн. Как и ее двойник в Сантьяго-Тустла, она, несомненно, изображает африканца в плотно прилега­ющем шлеме с длинным ремешком на подбородке. Мочки ушей проткнуты; лицо, явно выраженного негроидного типа, прорезано глубокими морщинами с обеих сторон носа. Угол­ки толстых губ загнуты вниз. Глаза миндалевидной формы открыты, внимательны, но холодны. Из-под странного шлема выгладывают сердито нависшие брови.

Стирлинг бьи изумлен своим открытием и писал в отчете:

"Голова была высечена из отдельной массив­ной базальтовой глыбы. Она покоилась на спе­циальном фундаменте из необработанных ка­менных глыб... Будучи расчищена от земли, она имела довольно устрашающий вид. Несмотря на значительный размер, она обработана очень тщательно и уверенно, ее пропорции идеаль­ны. Уникальное явление среди скульптур або­ригенов Америки, она примечательна своим реализмом. Черты ее отчетливы и явно не­гритянского типа... "

Вскоре этот американский археолог сделал в Трес-Са-

потес еще одно беспрецедентное открытие — он обнаружил детские игрушки в виде собачек на колесиках. Эти забав­ные находки резко контрастировали с преобладающим мне­нием археологов, что колесо не было известно в Централь­ной Америке до ее завоевания. Эти "собакомобили" доказа­ли как минимум, что принцип колеса был известен уже ольмекам, самой ранней цивилизации Центральной Амери­ки. Но если такой изобретательный народ, как ольмеки, додумался до принципа колеса, представляется очень мало­вероятным, чтобы они использовали его только в детских игрушках.



Достарыңызбен бөлісу:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   28




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет