Книга "Следы богов" не могла бы быть написана без самозабвенной сердечной и неизменной любви дорогой Сан-ты Файя, которая всегда отдает больше, чем получает, и своим творчеством

Город Ла-Пас, столица Боливии, расположился на не­ровном дне внушительной впадины, находящейся на высо­те более 3 километров над уровнем моря. Эта впадина глу­биной в несколько сот метров была промыта в доисторичес­кие времена могучим водным потоком, разрушительное дей­

ствие которого усугублялось камнями, которые он тащил за собой.

Получив от природы такую апокалиптическую декора­цию, Ла-Пас обладает уникальным, хотя и слегка неряшли­вым очарованием. Со своими узкими улочками, темными стенами многоквартирных домов, внушительными собора­ми, кричащими кинотеатрами и барами, открытыми допоз­дна, он создает какую-то странно опьяняющую атмосферу. Гулять пешком здесь, однако, нелегко, если только легкие у вас не как мехи, поскольку центральный район построен на крутых склонах котловины.

Аэропорт Ла-Паса расположен на полтора километра выше самого города, на .краю Альтиплано — холодного хол­мистого плоскогорья, типичного для здешней топографии. Мы с Сантой приземлились там за полночь, так как наш рейс из Лимы опоздал. В продувном зале ожидания нам предложили чай с кокой в пластмассовых чашках — как профилактическое средство от высотной болезни. С боль­шой задержкой и огромным напряжением нам удалось выз­волить свой багаж из таможни, после чего древний таксо­мотор американского производства с грохотом и лязгом по­вез нас вниз, к тускло-желтым огням города.

На следующий день часа в четыре дня мы отправились к озеру Титикака во взятом напрокат джипе; пробившись через сплошные уличные пробки, мы вырвались из смеси небоскребов и трущоб к открытым и чистым горизонтам Альтиплано.

Поначалу вблизи города наш путь проходил через уны­лые пригороды с авторемонтными мастерскими и свалками по обочинам. Чем дальше от Ла-Паса, тем реже попадалось жилье, а потом и вовсе исчезли признаки обитания. Пус­тынная саванна, окаймленная вдали снежными пиками Кор-дильера-Реаль, создавала незабываемую картину природной красоты и мощи. И было еще ощущение чего-то неземного, как-будто это место парило над облаками, как заколдован­ное королевство.

Хотя нашей конечной целью был Тиауанако, в эту ночь мы планировали попасть в город Копакабану, расположен­ный на мысе у южной оконечности озера Титикака. Чтобы добраться до него, нам пришлось воспользоваться импро­визированным автомобильным паромом в городке рыболо­вов Тикине. Затем в опускающихся сумерках мы ехали по главному шоссе, которое постепенно превратилось в узкую и неровную колею; несколько крутых поворотов — и мы оказались на уступе горы. Отсюда открывалась совершенно другая панорама: темные-темные воды озера, тонувшего во мраке; только далекие снежные вершины были все еще за­литы ослепительным солнечным светом.

С самого начала озеро-Титикака казалось мне особен­ным местом.'Я знал, что оно находится на высоте почти четырех километров над уровнем моря, что-через него про­ходит граница между Перу и Боливией; оно занимает пло­

щадь 8300 квадратных километров; длина его 220 километ­ров, ширина — 100. Я. знал, что оно глубокое (местами до 300 метров), и имеет загадочную геологическую историю.

Ниже приводится перечень загадок и некоторые пред­ложенные варианты их решения.

1. Находясь на высоте четырех километров над уровнем моря, поверхность земли вокруг озера Титикака усыпана миллионами окаменелых морских раковин.' Это заставляет предположить, что все Адьтиплано некогда поднялось с мор-ского дна, возможно, в рамках крупномасштабного подье-ма, связанного с образованием Южной Америки. При этом было захвачено, поднято и осталось посреди гор в Андах большое количество океанской воды и неисчислимое коли­чество живых обитателей моря ^в. Считают, что это случи­лось миллионов этак 100 тому назад ⁹.

2. Парадоксально, но, несмотря на давность этого со­бытия, озеро Тигикака сохранило до наших дней свою их­тиофауну. Иными словами, находясь в сотнях километров от океана, озеро населено скорее океанскими, чем пресно­водными рыбами и ракообразными. Среди удивительных существ, которых вытаскивают на поверхность рыбацкие сети, встречаются, например, экземпляры морского конька Hippocampus. Как отмечал один авторитетный специалист, "различные вицы AUorquestes (hyalella inennis и др.) в соче­тании с иными представителями морской фауны не остав­ляют сомнения в том, что. раньше вода в озере была намно­го солонее, или, точнее говоря, она была выхвачена из моря и заперта в Андах при подъеме материка".

3. Переходя от момента возникновения озера Титикака к последующим событиям, необходимо отметить, что и само это "внутреннее море", и окружающее его Альтиплано пре­терпевали неоднократно радикальные и драматические из­менения. Среди них в лервую очередь достойны внимания значительные колебания размеров озера, о чем свидетель­ствует древняя береговая линия, различимая на местности. Особенно любопытно, что эта- линия не горизонтальна, а имеет заметный наклон с севера на юг. На севере она про­ходит на 90 метров выше уровня озера; в шестистах кило­метрах южнее она лежит на 80 метров ниже нынешнего уровня воды! Из этого и из ряда других фактов геологи сделали вывод, что подъем Альтиплано продолжается, при­чем неравномерный: с севера сильнее, чем с юга. Считается, что эти процессы связаны не столько с изменениями уров­ня озера Титикака (хотя такие процессы тоже имеют мес-

то), сколько с изменением уровня всей окружающей мест­ности. .

4. Гораздо труднее объяснить, с учетом длительности геологических изменений, тот неоспоримый факт, что го­род Тиауанако был некогда портом с протяженными прича­лами и располагался на берегу озера Титикака. Дело в том, что брошенные развалины города находятся примерно в двад­цати километрах южнее озера и метров на 30 выше суще­ствующей береговой линии. Это означает, что с момента постройки города произошло одно из двух: либо уровень озера сильно упал, либо город сильно поднялся.

5. В любом случае очевидно, что в этом месте происхо­дили основательные физические перемены. Одни из них (подъем Альтиплано с океанского дна) имели место в дале­кую геологическую эпоху, до возникновения человеческой цивилизации. Другие, не столь древние, произошли после сооружения Тиауанако ¹⁰. Но вот вопрос: когда, собственно, этот город был построен?

Общепринятый ответ историков — вряд ли развалины намного старше 500 года до н.э. Существует, однако, аль­тернативная хронология, не принятая, правда, большинством ученых, но лучше согласующаяся с геологическими процес­сами в этом регионе. Данные математических и астрономи­ческих оценок, выполненных профессором Артуром Познан-ски из университета в Ла-Пасе и профессором Рольфом Мюллером, который также ставит под сомнение официаль­ную датировку Мачу-Пикчу, относят сооружение Тиауана­ко приблизительно к 15000 году до н.э. В соответствии с этой датировкой город подвергся ужасным разрушениям при природной катастрофе в одиннадцатом тысячелетии до н.э., в ходе которой и оказался отброшенным от берегов озера.

Подробнее данные Познански и Мюллера, в соответ­ствии с которыми расцвет великого города Тиауанако в Андах приходится на эпоху последнего ледникового перио­да, мы рассмотрим в главе 11.

ГЛАВА 9

ЦАРЬ НЫНЕШНИЙ И ЦАРЬ ГРЯДУЩИЙ

Путешествуя по Андам, я несколько раз перечитал лю­

бопытный вариант типичного предания про Виракочу. В этом варианте, рожденном в области, что вокруг Титикаки, божественный герой-цивилизатор выступает под именем Тунупа:

"Тунупа появился на Альтиплано в древние вре­мена, придя с севера с пятью последователями.

Белый человек благородной наружности, голу­боглазый, бородатый, он придерживался стро­гих нравов и в своих проповедях выступал против пьянства, многоженства и воин­ственности".

Пройдя большие расстояния по Андам, где он создал мирное царство и приобщал людей к различным проявле­ниям цивилизации, Тунупа был сражен и тяжело ранен груп­пой завистливых заговорщиков:

Здесь просматривается любопытная параллель с мифом об Осирисе, древнеегипетском верховном боге смерти и вос­крешения. Наиболее полно этот миф изложен у Плутарха, который рассказывает, что эта загадочная личность принес­ла своему народу дары цивилизации, обучила его многим полезным ремеслам, покончила с людоедством и человечес­кими жертвоприношениями и даровала людям первый свод законов. Он никогда не заставлял встречных варваров на­сильно принимать его законы, предпочитая дискуссию и взывая к их здравому смыслу. Сообщается также, что свое

учение он передавал пастве посредством пения гимнов в музыкальном сопровождении.

Однако во время его отсутствия против него возник заговор семидесяти двух придворных во главе с его шури­ном по имени Сет. По его возвращении заговорщики при­гласили его на пир, где великолепный ковчег из дерева и золота предлагался в подарок любому из гостей, кому он придется впору. Осирис не знал, что ковчег был приготов­лен в точности по размерам его тела. В результате никому из собравшихся гостей он не подошел. Когда пришла оче­редь Осириса, оказалось, что он поместился там вполне ком­фортабельно. Не успел он выбраться, как заговорщики под­бежали, забили крышку гвоздями и даже запаяли щели свин­цом, чтобы внутрь не проникал воздух. Затем ковчег сбро­сили в Нил. Думали, что он утонет, но вместо этого он быстро уплыл и доплыл до берега моря.

Тут вмешалась богиня Исвда, жена Осириса. Исполь­зуя все свое волшебство, она отыскала ковчег и спрятала его в потайном месте. Однако ее злобный брат Сет прочесал болота, отыскал ковчег, вскрыл, в неистовой ярости разре­зал царское тело на четырнадцать кусков и разбросал их по всей земле.

Снова пришлось Исиде взяться за спасение мужа. Она построила лодочку из стеблей папируса, покрытых смолой, и отправилась по Нилу в поисках его останков. Найдя их, она приготовила сильнодействующее средство, от которого куски срослись воедино. Став целым и невредимым и пройдя процесс звездного возрождения, Осирис стал богом мерт­вых и царем подземного мира, откуда, как гласит легенда, он впоследствии вернулся на землю под личиной смертного.

Несмотря на значительные расхождения между соот­ветствующими преданиями, египетский Осирис и южно­американский Тунупа-Виракоча 'имеют, как ни странно, следующие общие черты:

• оба были великими просветителями; -

• против обоих был организован заговор;

• оба были сражены заговорщиками;

• оба были упрятаны в некое вместилище или сосуд;

• обоих бросили в воду;

• оба поплыли по реке;

• оба в конце концов достигли моря. Следует ли считать такие параллели простым совпаде­нием? А может быть, между ними существует связь?

Воздух был по-альпийски холодным, когда я сидел на носу моторной лодки, мчавшейся по ледяной воде озера Титикака со скоростью двадцать узлов. Прибрежная полоса озера гармонировала аквамариновыми и бирюзовыми тона­ми с ярко-синим небом, а свободное зеркало поверхности отсвечивало медью и серебром и казалось по-металлически устойчивым...

Мне хотелось самому увидеть, что представляют собой лодки из тростника, которые фигурируют в легендах. Я знал, что они были традиционным транспортным средством на озере, но в последние годы древнее искусство их пост­ройки почти исчезло. И поэтому мы направлялись на Су-рики, единственное место, где их все еще делали по всем правилам.

На острове Сурики, в маленькой прибрежной деревне, я нашел двух пожилых индейцев, занимавшихся изготовле­нием лодки из пучков стеблей тростника. Изящное судно, по виду почти готовое, имело в длину около пяти метров. Широкое у миделя, оно было узким у круто загнутых носа и кормы.

Я сел и долго смотрел за работой судостроителей. Стар­ший из них, в коричневой фетровой шляпе поверх забав­ной вязаной шапочки, периодически упирался босой левой ногой в борт лодки, чтобы иметь надежную опору при затя­гивании веревок, скрепляющих пучки тростника. Я заме­тил, что время от времени он прислонял веревку к своему потному лбу, чтобы намочить ее и увеличить сцепление.

Лодка стояла на заднем дворе полуразрушенной фер­мы, среди кучи забракованных стеблей, в окружении цып­лят. Рядом паслась застенчивая лама. В этот день мне дове­лось увидеть еще несколько таких лодок. И хотя весь анту­раж был несомненно андский, меня не покидало ощущение, что я уже когда-то видел все это. Дело в том, что лодки Сурики практически не отличались ни по внешнему виду, ни по технологии изготовления от прекрасных судов из папируса, на которых фараоны плавали по Нилу тысячи лет назад. Во время многих поездок по Египту я изучал изобра­жения таких судов на стенах древних гробниц. И теперь по спине у меня пробегала дрожь, когда я видел их на затерян­ном островке, на озере Титикака, хотя мои исследования частично подготовили меня к этой встрече. Я знаю, что не существует удовлетворительного объяснения тому, каким

образом в двух настолько удаленных друг от друга местах могут воспроизвестись настолько близко и с таким количе­ством подробностей конструкции лодок. Тем не менее по­слушаем, что говорит по этому поводу Тур Хейердал — круп­ный авторитет в вопросах мореплавания древних:

"Здесь мы наблюдаем одну и ту же компакт­ную форму, заостренную и загнутую вверх по концам, причем вся конструкция стянута во­едино веревками, проходящими прямо от па­лубы к днищу... Каждый стебель укладывает­ся с максимальной точностью, чтобы добиться идеальной симметрии и изящной обтекаемос­ти, причем пучки стягиваются так туго, что больше походят на золотистые жерди, круто загнутые на носу и корме".

У тростниковых лодок древнего Нила и лодок с озера Титикака (конструкцию которых, по уверению местных индейцев, им даровали "люди Виракочи") есть и Другие общие черты. Так, и те, и другие оснащены парусами на специфических двуногих наклонных мачтах. И те, и другие использовались для перевозки на большие расстояния осо­бо массивных элементов строительных конструкций, обе­лисков и громадных каменных блоков для храмов Гизы, Луксора и Абидоса на одном континенте и загадочных со­оружений в Тиауанако — на другом.

В те далекие дни. когда озеро Титикака еще не обмеле­ло на тридцать метров, Тиауанако стоял прямо на берегу, внушая священный трепет своей красотой. И вот теперь бывший большой порт и стольный град Виракочи лежал в запустении среди изъеденных эрозией холмов и открытой всем ветрам равнины.

ДОРОГА НА ТИАУАНАКО...

Вернувшись с острова Сурики, мы помчались по этой равнине на своем джипе, вздымая облака пыли. Дорога вела нас через города Пуккарани и Лаха, населенные невозмути­мыми индейцами аймара, которые медленно прогуливались по узким мощеным улочкам или мирно сидели на малень­ких освещенных солнцем рынках.

Были ли эти люди потомками строителей Тиауанако, как настаивают историки? Или правы легенды, и древний город был делом рук богоподобных пришельцев, которые поселились здесь много веков назад?

ГЛАВА 10 ГОРОД У ВРАТ СОЛНЦА

На первых испанских путешественников, посетивших развалины города Тиауанако на территории нынешней Бо­ливии вскоре после завоевания, огромное впечатление про­извели как размеры строений, так и окружающая их зага­дочная атмосфера. "Я спросил у местных жителей, возник­ли ли эти сооружения при инках, — писал летописец Педро Сиеза де Леон, — но они засмеялись и объяснили, что это произошло задолго до правления инков, причем, как они слышали от предков, все, что можно здесь увидеть, возник­ло внезапно, за одну ночь..." Другой испанец записал в те же времена предание, согласно которому каменные блоки вздымались с земли чудесным образом. "Они взлетали в воздух под трубные звуки" ^ц.

Вскоре после конкисты подробное описание города было записано историком Гарсиласо де ла Вега. В это время здесь еще не рылись в поисках кладов или строительных матери­алов, и город был достаточно величественен, несмотря на урон, причиненный временем, чтобы у историка перехвати­ло дыхание:

"Расскажем теперь о громадных, почти неве­роятных сооружениях Тиауанако. Там есть искусственный холм большой высоты, кото­рый покоится на каменном основании, пре­пятствующем оползанию грунта. Там есть гигантские фигуры, высеченные из камня... они сильно пострадали от ветра, что говорит об их почтенном возрасте. Там есть стены, сло­женные из камней столь огромных, что труд­но даже вообразить, какая человеческая сила могла поставить их на место. Есть остатки странных сооружений, наиболее примечатель­ными из которых являются каменные порта­лы, высеченные из одного куска скалы, они стоят на основаниях, которые достигают в длину девяти метров, в ширину — четырех с половиной и двух — в толщину... Как и каки­ми инструментами и приспособлениями мож-



но было выполнить работу такого масштаба — вопрос, на который у нас нет ответа... Так­же невозможно представить, каким образом эти камни могли быть доставлены сюда..."

Дело было в XVI столетии. Но и теперь, в конце XX века, я так же пребываю в недоумении, как и Гарсиласо. И по всему Тиауанако, который подвергался в последние годы интенсивному разграблению, разбросаны огромные и не­подъемные каменные глыбы-монолиты, обработанные настоль­ко искусно, как будто это дело рук сверхчеловеческих.

Как ученик у ног мастера, я сидел на полу храма и смотрел на загадочное лицо скульптурного изображения того, кого исследователи Тиауанако считают Виракочей. Бог весть сколько столетий назад неведомые руки изваяли его из куска красноватой скалы. Даже теперь, как ни изъело его время, было видно; что это уверенный в себе человек, сознающий свою мощь...

У него высокий лоб, большие, круглые глаза. Прямой нос, узкий у переносицы и расширяющийся у ноздрей. Пол­ные губы. Отличительная черта его внешности — внуши­тельная и ухоженная борода, благодаря которой лицо его значительно расширяется от висков к челюстям. При вни­мательном рассмотрении я обнаружил, что скульптор изоб­разил человека, лицо которого выбрито вокруг губ. Сдела­но это так, что усы начинаются высоко на щеках и идут сначала параллельно носу, минуя уголки рта, изгибаются на шее и идут к ушам параллельно подбородку.

Ниже и выше ушей по бокам головы вырезаны стран­ные изображения животных. Или, может быть, было бы точнее сказать, изображения странных животных, напоми­нающих больших неуклюжих доисторических млекопитаю­щих с толстым хвостом и короткими ногами.

Есть и другие интересные моменты. Так, например, Ви-ракоча изображен с руками, сложенными поверх длинной, свободно ниспадающей рубахи. По бокам на рубахе от пола и до плеч изображены извивающиеся змеи (возможно, в оригинале вышитые). Я так и представляю себе фигуру Ви-ракочи в роскошном и странном одеянии не то мудреца, не то колдуна вроде Мерлина, призывающего огонь с небес.

Храм, в котором было воздвигнуто изваяние Виракочи, был открыт сверху и представлял собой, в сущности, боль­шой прямоугольный котлован, на манер плавательного бас­сейна, глубиной 2 метра, длиной 12 метров и шириной 9. Пол его выстлан галькой. Прочные вертикальные стены выложены из тесаных каменных блоков различного разме­ра, чередующихся с каменными столбами-стеллами; элементы кладки плотно пригнаны друг к другу, раствор не исполь­зовался. С южной стороны была предусмотрена лестница, которой я воспользовался, чтобы спуститься.

Я несколько раз обошел вокруг фигуры Виракочи, при­касаясь пальцами к теплому от солнца каменному столбу и пытаясь отгадать его назначение. В высоту он имел больше двух метров и был обращен лицом к югу, а спиной — к бывшему берегу озера Титикака, до которого когда-то было меньше двухсот метров. Позади этого центрального обелис­ка стояли в некотором отдалении еще два, олицетворяя, возможно, легендарных спутников Виракочи. Все три фи­гуры, установленные строго вертикально, отбрасывали чет­кие тени; солнце в это время уже прошло зенит.

Я снова присел на землю и не спеша оглядел храм. Здесь доминировал, конечно, Виракоча, подобно дирижеру

оркестра, но самым потрясающим было не это: со всех сто­рон с разной высоты из стен выглядывали десятки челове­ческих голов, вырезанных из камня. Это были трехмерные скульптурные изображения. По поводу их функционально­го назначения существует несколько научных гипотез; не­которые из них взаимно исключают друг друга.

ПИРАМИДА

С пола вырытого храма, гладя на запад, я мог увидеть мощную стену с внушительным проемом ворот, с каменны­ми столбами. Вечернее солнце в этом проеме освещало си­луэт великана. Я уже знал, что за этой стеной скрывается площадь Каласасайя, что на языке аймара означает "Место вертикально стоящих камней". Великан же был одной из пострадавших от времени скульптур, о которых упоминал еще Гарсиласо де ла Вега.

Мне очень хотелось посмотреть на него поближе, но в этот момент мое внимание переключилось на юго-запад, к насыпному кургану 15-то метровой высоты, который стоял прямо передо мной, если подниматься по ступеням из хра­ма. Этот курган, также упоминавшийся Гарсиласо, известен под названием "Пирамида Акапана". Подобно египетским пирамидам в Гизе, он также с удивительной точностью ори­ентирован по неким ключевым направлениям. В отличие от египетских пирамид, сверху он имеет несколько неправиль­ную форму, размер его сторон около 200 метров, это неук­люжее сооружение доминирует в Тиауанако.

Я направился к кургану. Ходил вокруг него, забрался наверх. Первоначально он представлял собой ступенчатую пирамиду из земли, грани которой были облицованы боль­шими гладкими плитами из андезита. Но в течение веков, прошедших после конкисты, строители из разных населен­ных пунктов, в том числе из Ла-Паса, использовали его как строительный материал. В результате до нашего времени сохранилось всего около десяти процентов облицовки.

Какие ключи, какие свидетельства унесли отсюда бе­зымянные воры? Карабкаясь по искалеченным граням Ака-паны и заросшим травой ямам на ее верхушке, я понял, что мы, может быть, никогда не узнаем подлинного назначения пирамиды. Ясно только, что она не была просто декоратив­ным или ритуальным сооружением. Напротив, похоже, что она должна была служить каким-то функциональным зада­чам. В ее глубине археологи обнаружили сложную сеть зиг-,

загообразных каналов, выложенных камнем. Они были очень точно выравнены по углу и состыкованы с точностью до полумиллиметра. По этим каналам вниз сбрасывалась вода из большого резервуара на вершине, спускаясь с одного уровня на другой, пока не достигала рва, окружавшего' со­оружение. С южной стороны вода непосредственно омыва­ла основание пирамиды.

Всем этим трубопроводам было уделено столько вни­мания и старания, столько было на них затрачено человеко-часов терпеливого и высококвалифицированного труда! И чтобы Акапана не имела серьезной цели?

Некоторые археологи, насколько мне известно, выска­зали предположение, что все это было как-то связано с культом дождя или реки, причем в ритуал входило наблю­дение за быстро текущим потоком.

Существовала зловещая гипотеза о смертоносном пред­назначении пирамиды, что вроде бы вытекает из значения слов "аке" и "апана" в используемом еще кое-где древнеай-марском наречии: "аке" означает "народ", "люди"; "апана" означает "погибнуть" (можеть быть, "утонуть"?). Таким образом, "Апакана" означает "место, где люди гибнут..."

Еще один исследователь, тщательно изучив все харак­теристики гидравлической системы, предположил, что все эти водоводы составляли часть "обогатительной системы, где поток воды использовался для переработки руды".

От западной стороны загадочной пирамиды я напра­вился к юго-западному углу сооружения, известного под названием Каласасайя. Там я мог сам убедиться, почему оно называется "Местом вертикально стоящих камней". Именно так все и выглядело. Через равные промежутки вдоль сложенной из громоздких трапециевидных блоков стены из красной земли Альтиплано торчали камни высо­той более трех с половиной метров, напоминавшие по фор­ме врытые рукояткой вниз кинжалы. В целом все это выг­лядело как грандиозный частокол, ограждающий площадку 150 на 150 метров, его высота над землей была примерно вдвое больше глубины, на которую был врыт храм Виракочи.

Служила ли Каласасайя укреплением? Видимо, нет. Уче­ные считают, что она была сложной системой для наблюде­ния за движением звезд, своего рода обсерваторией. То есть ею пользовались не для отпора врагам, а для того, чтобы

фиксировать равноденствия и солнцестояния, предсказывая с математической личностью наступление различных вре­мен года. Определенные структуры в стенах (и, разумеется, сами стены) были сложены таким образом, что были наце­лены на конкретные созвездия. Они облегчали измерение амплитуды Солнца летом, зимой, осенью и весной. Кроме того, знаменитые "Врата Солнца", стоящие в северо-запад­ном углу площадки, не только являются первоклассным сооружением с точки зрения архитектурной эстетики, но и служили, по мнению исследователей, каменным календа­рем:

Мои исследования усилили интерес к Вратам Солнца и Каласасайе в целом. Дело в том, что некоторые астрономи­ческие соображения, которые мы рассмотрим в следующей главе, позволяют примерно оценить время постройки Ка-ласасайи. Это время, как бы неправдоподобно это ни зву­чало — 15000 год до н.э., около 17000 лет тому назад.