Книгу можно купить в : Biblion. Ru 31р. Оцените этот текст

нее в посольстве только не смотрит? Все смотрят. И в городе тоже. Особенно

южные мужчины, французы да итальянцы, высокие, плотные, с легкою сединой. Им

эта стройная фигурка покоя не дает. Едем в машине, останавливаемся на

перекрестке, взгляды упрекающие меня сверлят: зачем тебе, плюгавый, такая

красивая женщина?

А она вовсе и не моя. Я ее домой везу, ибо муж ее уже на конвейере, уже

показания дает. Из него еще тут, в Вене, вырвут нужные признания. А потом он

в Аквариум попадет, в огромное стеклянное здание на Хорошевском шоссе.

Валя, его жена, об этом пока не догадывается. Ушел в ночь, в

обеспечение. Ее это не волнует, привыкла. Она мне о новых блестящих плащах

рассказывает, вся Вена такие сейчас носит. Плащи золотом отливают, и вправду

красивые. Ей такой плащ очень пойдет. Как Снежная королева, будешь ломать

наш покой своим холодным надменным взглядом. Сколько власти в ее сжатых

узких ладонях. Несомненно, она повелевает любым, кто встретится на ее пути.

Если сжать ее, раздавишь, как хрустальную вазу. С такой женщиной можно

провести только одну ночь, а после этого бросать и уходить, пусть будет

огорчена. В противном случае - закабалит, подчинит, согнет, поставит на

колени, я знаю таких, в моей жизни была точно такая женщина. Тоже совсем

маленькая и хрупкая. На нее тоже оборачивались. Я ушел от нее сам. Не ждал,

когда прогонит, когда обманет, когда поставит на колени.

Глуп ты, капитан, что за такой пошел. Наверняка знаю, что она смеялась

тебе в лицо, а ты, ревнивец, следил за ней из-за угла. А потом, повинуясь

мимолетному капризу, она согласилась стать твоей женой. Ты и сейчас на

конвейере только о ней думаешь. Тебе один вопрос покоя не дает: кто ее

сейчас домой везет. Успокойся, капитан, это я, Витя Суворов. Не нужна она

мне, обхожу таких стороной. Да и не в Вене этими вещами заниматься. Слишком

строго мы друг друга судим, слишком пристально друг за другом следим.

- Суворов, ты почему никогда мне не улыбаешься?

- Разве я один?

- Да. Мне все улыбаются. Боишься меня?

- Нет.

- Боишься, Суворов. Но я заставлю тебя улыбаться.

- Обещаю.

Остаток пути мы молчим. Я знаю, что это не провокация ГРУ. Такие

женщины только так и говорят. Да и не может сейчас ГРУ следить за мной.

Операции ГРУ отточены и изящны. Операции ГРУ отличаются от операций любых

других разведок простотой.

ГРУ никогда не гоняется за двумя зайцами одновременно. И оттого ГРУ

столь успешно.

- Надеюсь, Суворов, ты не бросишь меня возле дома. Я красивая женщина,

меня на лестнице изнасиловать могут, отвечать ты будешь.

- В Вене этого не бывает.

- Все равно я боюсь одна.

В этой жизни она ничего не боится, я знаю таких женщин: зверь в юбке.

В лифте мы одни, она смеется:

- Ты уверен, что Володя ночью не вернется?

- Он на задании.

- А ты не боишься меня одну ночью оставлять, меня украсть могут.

Лифт плавно остановился, я открываю перед ней дверь. Она квартирную

ключом отпирает.

- Ты что сегодня ночью делаешь?

- Сплю.

- С кем же ты спишь, Суворов?

- И я одна, - вздыхает она.

Она переступает порог и вдруг оборачивается ко мне. Глаза жгучие. Лицо

чистенькой девочки-отличницы. Это самая коварная порода женщин. Ненавижу

таких.
4.

Эвакуация всегда производится только самолетом, быстро. И полицейский

контроль только один раз.

Эвакуация всегда производится днем: ночью полиция более подозрительна,

утром новая смена - свежие силы.

Вечером самолеты в основном в дальние рейсы не уходят - поэтому

эвакуация днем.

Расписания рейсов Аэрофлота в направлении Москвы из большинства стран

составлены так, чтобы самолет уходил днем. Не везде это возможно, но где

возможно, сделано именно так. Не каждым рейсом Аэрофлота людей эвакуируют.

Но если потребуется, все предусмотрено заранее.

Бывший капитан ГРУ, бывший помощник военного атташе сидит на табуретке.

Голова на груди. Он не связан. Он просто сидит. Но у него больше нет желания

кричать и буянить. Он уже прошел первую стадию конвейера. Он признался: да,

была Библия в почтовом ящике. Нет, религией не интересовался. Да, проявил

халатность, Да, бросил в мусорный ящик. Третий слева. Библия уже на столе

лежит. Нашли ее. Доказательство! Библия в целлофановом пакете.

Пока я твою жену возил, из тебя, капитан, в это время первый слой

показаний извлекали. Да, обманывал Навигатора и раньше. Посещал проституток

четыре раза. Нет, с западными разведками не связан. Вербовочных предложений

от них не получал. Нет, секретных сведений им не передавал.

Эвакуация.

- Спирт.

Вместо медицинского спирта мы обычно джин "Гордон" используем. Из

командирского бара.

- Шприц.

это просто "Блаженство".

Место укола надо тщательно протереть проспиртованной ваткой, чтобы не

было заражения.

Аэропорт. Грохот двигателей. Блестящий пол. Сувениры. Много сувениров.

Куклы в национальных нарядах. Зажигалки "Ронсон". Контроль билетов.

- Багаж?

- Нет багажа. Краткосрочная командировка.

- Предъявите паспорта!

Наши паспорта зеленого цвета. "Именем Союза Советских Социалистических

Республик, Министр иностранных дел Союза ССР..."

Проходим.

Нас трое. Бывший капитан. Я, Вице-консул. Бывший капитан путешествует.

Мы - провожающие лица. Якобы. На самом деле мы - прямое обеспечение. А вон

там, у киоска с бутылками - Генеральный консул СССР.

Общее обеспечение. Оградить! Предотвратить! Отмазать!

Теперь к самолету. "Дипломатическая почта" - это про нас.

Проходим.

Через поле - к самолету. Совсем недалеко, даже автобуса не надо.

ТУ-134. Два трапа. Задний для всех. Передний - для особо важных персон и для

дипломатической почты, для нас то есть. У трапа еще одна стюардесса. Чего

зубы скалишь, радуешься? Но откуда ей, стюардессе, знать, что бывший капитан

уже не особо важная персона? Откуда ей знать, что улыбается он просто

потому, что его "Блаженством" кольнули.

У трапа - дипломатические курьеры. Двое. Крупные. Они знают, что за

груз у них сегодня. Они вооружены и не скрывают этого. Такова международная

дипломатическая практика. Таковы правила, установленные еще Венским

конгрессом 1815 года...

Они помогают бывшему капитану подняться по трапу. У бывшего капитана

почему-то ноги на ступени трапа не попадают. Тащатся ноги. Ну, это ничего.

Поможем. У двери два больших человека чуть развернули бывшего капитана

боком: втроем в дверь не войдешь. Я вновь вижу их лица. Бывший советский

военный дипломат улыбается тихой доброй улыбкой. Кому улыбается? Может быть,

даже мне.

И я улыбаюсь ему.
* ГЛАВА XV *

1.

- Надевай,- приказывает Навигатор. Я надеваю на голову прозрачный шлем.

гибкими прозрачными трубами.

Подслушать то, что говорят в командирском кабинете, невозможно. Даже

теоретически. Но если в дополнение ко всем системам защиты он приказывает

еще воспользоваться и переговорным устройством, то, значит, речь пойдет о

чем-то совсем интересном.

- Ты делаешь успехи. Не только в добывании. Недавно ты прошел серию

проверок, организованных Аквариумом и мной лично. Ты не догадывался о

проверках, но прошел их блестяще. Сейчас ты в доверии нулевой категории...

Если это правда, то ГРУ меня слегка переоценивает. За мной грешки

числятся. Я не святой. А может быть, Навигатор мне всей правды не говорит.

Не зря его Лукавым зовут.

- ГРУ доверяет тебе проведение операции чрезвычайной важности. В Вену в

ближайшее время прибывает Друг. Он важен для нас. Насколько важен, можешь

судить сам: им руководит генерал-полковник Мещеряков лично. Кто этот Друг, я

не знаю и не имею права знать. А тебе и тем более этого знать не полагается.

Понятно, что с таким человеком мы не встречаемся лично. Никогда. Он работает

через систему тайников и сигналов. Однако ГРУ готово провести встречу с ним

в любой момент. Мы должны быть уверены, что контакт может быть установлен в

любых обстоятельствах, в любое время. Поэтому раз в несколько лет проводятся

контрольные встречи. Он получает боевой вызов и идет на связь. Но мы в

контакт не вступаем. Только смотрим издалека за ним. Его выход - это

подтверждение ГРУ, что связь работает нормально. Кроме того, мы проверяем

безопасность вокруг него. Сейчас будет проведена такая операция. Приказом

начальника ГРУ контрольную операцию приказано проводить тебе. Для тебя будет

снят номер в отеле. Проверять будешь двое суток с мощным обеспечением.

Исколесишь всю страну. Машину свою бросишь в Инсбруке. Исчезнешь.

Растворишься. В Вене появишься, как призрак. Проведешь окончательную

проверку. Войдешь в отель через ресторан. Незаметно вверх. Все будет

подготовлено. У тебя будет "Минокс" с телеобъективом. Аппарат заряжен

пленкой "Микрат 93 Щит". Пленка имеет два слоя: отвлекающий и боевой. На

отвлекающем слое сделаны снимки австрийских военных аэродромов. Боевой слой

ты будешь использовать для работы. Если тебя арестуют - попытайся пленку

вырвать из камеры и засветить ее. Если это не удастся, они проявят ее. Они

получат изображение аэродромов, но проявителем уничтожат боевой слой. Пусть

они примут тебя за мелкого шпиона. Все понял?

- Да.

- Тогда слушай дальше. Друг в точно определенное время выйдет к витрине

восемнадцать метров выше. Отснимешь на пленку появление Друга. Я не знаю,

кто это будет. Может быть, женщина, переодетая мужчиной. Может быть,

мужчина, переодетый женщиной. Не смущайся, если даже одежда грязная, а

волосы не расчесаны, так лучше для дела. В течение получаса до появления

Друга фиксируй на пленку любое движение, которое тебе покажется

подозрительным. Как узнать его? Он появится в точно определенное время в

точно определенном месте. Свернутая газета в правой руке - опознавательный

знак и одновременно сигнал благополучия. Та же газета в левой руке - сигнал

опасности. Друг идет на встречу. Он не знает, встретим мы его или нет. Но

если он под контролем, он может предотвратить встречу. Этим он спасает

нашего офицера и одновременно свою шкуру. Если он под контролем полиции, в

его интересах сократить количество контактов с нами. Если через пять минут

никто не вступит в контакт с ним, он уйдет и будет вновь выходить на связь,

когда мы этого потребуем. Возможно, через десять лет и на другой стороне

планеты. И, возможно, вновь мы только проверим его, не вступая в контакт.

Что не ясно?

- Все ясно.

- Последнее. Время и место проведения операции я тебе сообщу внезапно,

прямо перед самым началом. В оставшееся до операции время ты не имеешь права

иметь никаких контактов с иностранцами. О любом вынужденном контакте

докладывать мне лично. О деле не знает никто, даже первый шифровальщик.

Телеграмма моим личным шифром была закрыта. В номере гостиницы с тобой не

должен оказаться никакой другой фотоаппарат, кроме того, что я тебе дам

перед операцией. Лишний фотоаппарат может стоить тебе головы. Будь осторожен

с "Миноксом". Он заряжен в Аквариуме и опечатан. Печати почти не видно.

Смотри, не повреди ее. О том, как выглядит Друг, ты не имеешь права

рассказывать никому, даже мне. Опечатанный "Минокс" дипломатической почтой

уйдет в Аквариум, и там пленку проявят особым способом. Все понял?

- Все.

Номер отеля подобран со знанием дела. Моя комната угловая. Я могу

обозревать сразу три тихие улочки. Вон там обувной магазин. На прилегающих

улицах почти никакого движения. До появления Друга три часа десять минут.

Заботливая рука приготовила все, что может мне потребоваться:

телеобъектив к "Миноксу" - величиной с батарейку электрического фонарика,

большой бинокль "Карл Цейс. Иена", хронометр "Омега", набор светофильтров,

карта города, термос с горячим кофе. А "Минокс" я с собой принес.

Вот он, в ладони. Маленький хромированный прямоугольник с кнопочками и

окошечками. "Миноксом" работают все разведки уже полвека. "Миноксом" работал

Филби против британской разведки в интересах советской разведки. "Миноксом"

работал полковник Пеньковский против советской разведки в интересах

британской разведки. Вот он, на моей ладони. Маленький аккуратный "Минокс".

Я присоединяю телеобъектив и пробую снимать. Я только примеряюсь. Для такого

маленького аппарата сто метров - большая дистанция. Дрогнет рука - все

смажется. "Минокс" не для этого придуман. "Минокс" - снимать документы,

разложенные на столе.

Время, лениво переваливаясь, нехотя плетется мимо. Крышка термоса,

которая мне чашкой служит, дымит тонкой струйкой, как Везувий над Неаполем.

Толстая женщина выходит из дома и идет по улице. Ничего интересного. Проехал

почтальон на велосипеде. Опять все замерло. По улице черный "мерседес"

проехал. На заднем сиденье утопает в подушках человек, одетый в белые

простыни. Это представитель бедной страны поехал на совещание требовать

денег от богатых стран. Дипломаты богатых стран тоже на совещание едут. Но у

богатых машины поскромнее. Говорят, что в будущем разрыв между богатыми и

бедными странами будет увеличиваться. Так специалисты говорят, им виднее.

Большой разрыв будет означать, что дипломаты бедных стран только на

"роллс-ройсах" ездить будут, а дипломаты богатых стран, наверное, на

велосипеды пересядут для экономии.

Тоненькая стрелка маленького аккуратного хронометра утомительно идет

круг за кругом. Опять толстая женщина прошла. Опять прошелестели шины

огромного черного автомобиля с дымчатыми стеклами: беднейший опять за

помощью едет. Я вновь "Цейсом" улицы щупаю. Не пропустить ничего, запомнить

номера. Запомнить лица. Их немного. Запомнить любое движение. Любое

изменение. "Минокс" - на боевом взводе, как зенитный пулемет в танке. К бою

всегда готов. Все подозрительное - на пленку. Кадры в "Миноксе" крошечные.

Поэтому на короткой пленке их очень много умещается. А это что?

Что?!. Всего я еще не осознал, меня просто переполнило сознание чего-то

ужасного и непоправимого. На улице остановился красавец "ситроен". Я его

среди тысяч других узнаю - это "ситроен" Младшего лидера. Из машины выходит

женщина, быстро наклоняется к Младшему лидеру и целует его. Именно этот

момент снимает мой беленький аккуратный "Минокс". Женщина садится в

спортивный "фиат" и уезжает. А Младшего лидера давно нет на улице.

Я в кресле сижу. Я кусаю губы. Женщина, конечно, не жена Младшего

лидера. Его жену я знаю. Женщина эта - не секретный агент. Навигатор знает

время и место любой операции и сейчас в моем районе он наверняка запретил

любые операции. Значит, ГРУ вновь проверяет меня. Они посадили меня в эту

дурацкую комнату и разыграли комедию. Теперь они ждут, доложу я о проступке

обожаемого мной человека или скрою это. Для того и аппарат дали, чтобы

узнать, колебался ли я хоть мгновение или воспользовался им немедленно. А

еще по снимку они увидят, дрожали у меня руки или нет.

Но губы я кусаю неспроста. Еще одна возможность остается. Тихая улочка

по всем статьям для тайных встреч подходит. О том, что я на шестом этаже

сижу за плотными шторами, мало кому известно. Ему могло быть это и

неизвестно, если он в операцию лично не вовлечен. Младший лидер и любовница.

Американка? Англичанка? Ясно, что иностранка. Советской женщине за рубежом

машину иметь не полагается. Тем более спортивную. Зачем ей спортивная? Все

машины советскому государству принадлежат, и ими пользуются только те, кто

мощь государства бережет и умножает. Если все это не комедия и не проверка,

то Младшему лидеру - конец. Капут. Кранты. Конвейер. Полный конвейер с очень

неприятным финишем. Однако все это может быть проверкой. Мало ли как каждого

из нас проверяли? Именно так я и должен был действовать. Быстро и

решительно. Мои пустые глаза смотрят на пустынную улицу. Никто не нарушает

ее спокойствия. Только неприятная сутулая фигура с газетой в руке у витрины

обувного магазина прозябает. Что ты там, человече, интересного мог увидеть?

Я откидываюсь на спинку кресла и смотрю в потолок. И вдруг я вскакиваю,

опрокинув термос. Я хватаю "Минокс". Я судорожно жму на спуск. Это же ОН!

Так, его мать, это ДРУГ! Затвором щелк, щелк. И еще раз. Черт бы побрал всех

друзей вместе с генералом-полковником Мещеряковым, вместе с Младшим лидером

и его б...дью. Время истекло. Друг нехотя бросает газету в урну и исчезает

за углом.

Качество кадров может оказаться неудовлетворительным, и это выдаст мое

душевное состояние. Это прольет свет на факт, что Младшего лидера я выдавать

не хотел, что я колебался.

Я встаю. Отсоединяю телеобъектив. Термос, объектив, бинокль я укладываю

в пакет и опускаю в урну. Кто-то после меня все это заберет. "Минокс" в

левой руке зажат. Так удобнее вырывать из него пленку при аресте. Ах, если

бы меня арестовали. А может, симулировать нападение полиции? Нет, это не

пройдет. Генеральный консул в полицию позвонит и узнает, что никто на меня

не нападал. Тогда меня на конвейер поставят.

Я выхожу на улицу, и яркое солнце ослепляет меня. Нет. В этом радостном

мире все не может быть так плохо. Это была обычная проверка. Обычная

провокация ГРУ. И я не клюнул. В академии нам и не такие проверки

устраивали. Похлеще. Жизнь самых близких нам людей на карте стояла. А потом

выяснялось, что это просто комедии наши начальники разыгрывали. Многие этого

не выдерживали.

Я выдержал. А минуты сомнений нам прощали. Мы все-таки тоже люди.
3.

- Откуда Друг появился?

Я мгновение размышляю, соврать или нет.

- Я не видел, товарищ генерал.

- У тебя был хронометр. Разве Друг вышел не точно вовремя?

Я молчу.

Необъяснимым? Что-то смутило тебя?

- Ваш Первый заместитель...

Нестерпимая тревога в глазах его.

- ...Ваш Первый заместитель был на месте встречи за двенадцать минут до

появления Друга... с женщиной.

Острые косточки на его кулаках белые-белые. И лицо белое. Он молчит. Он

смотрит в стену сквозь меня. Потом он тихо и спокойно спрашивает:

- Ты его, конечно, не успел заснять...

Трудно понять, он спрашивает или утверждает. А может, угрожает.

- Успел...

В глаза я ему боюсь смотреть. Я под ноги себе смотрю. Время тоскливо

тянется. Нехотя. Часы на его стенке тикают - тик, тик, тик.

- Что делать будем?

- Не знаю, - жму я плечами.

- Что делать будем?! - бьет он по столу кулаком и тут же, брызжа

слюной, шипит мне в лицо: "ЧТО ДЕЛАТЬ БУДЕМ?!"

- Эвакуацию готовить! - обозлившись, вдруг огрызаюсь я.

Мой крик успокаивает его. Он утихает. Он просто старик-горемыка, на

которого свалилось тяжелое горе. Он сильный человек. Но система сильнее

каждого из нас.

Система сильнее всех нас. Система могущественна. Под ее неумолимый

топор любой из нас попасть может. Он смотрит в пустоту.

- Знаешь, Витя, полковник Мороз в шестьдесят четвертом году меня от

высшей меры отмазал. Я его после этого по всему свету вел за собой. Он

вербовал женщин. Но каких женщин! Эх, жизнь. Любил он их. И они его любили.

Я знал, что он налево ударяет. Я знал, что у него в каждом городе -

любовница. Я прощал ему. И знал я, что попадется он. Знал. Как ты в этой

Австрии спрячешься? Ладно. Вдвоем мы эвакуацию сумеем провести?

- Сумеем.

- Шприц в шкафу возьми.

- Взял.

- Первый шифровальщик.

- Я, товарищ генерал, - отвечает аппарат.

- Первого заместителя ко мне.

- Есть, - отвечает аппарат.

- Садись, - устало говорит Командир. Сам он сидит за столом. Левая рука

на столе. Правая в ящике стола. Так там и застыла. Я сзади кресла, на

котором теперь Младший лидер сидит. Рука Навигатора в ящике стола уже все

сказала Младшему лидеру. А мое присутствие сказало ему, что это я его как-то

проверял и на чем-то застукал. Он тянется всем телом до хруста в костях.

Затем спокойно заводит руки за спинку кресла. Он знает правила игры. Я

щелкаю наручниками. Я осторожно поднимаю рукав его пиджака, расстегиваю

золотую запонку и открываю его руку. Тонкую белую салфетку (для чистки

оптики) я смачиваю джином из зеленой бутылки. Салфеткой я протираю кожу,

куда сейчас войдет игла. Тонким штырьком я пробиваю мембрану шприцтюбика, не

касаясь пальцами иглы. Затем, подняв шприц на уровень глаз, нежно двумя

пальцами жму на прозрачные стенки флакончика с прозрачной, чуть мутной

жидкостью. Иглу под кожу нужно вводить аккуратно, а содержимое тюбика

выдавливать плавно. Затем, не разжимая пальцев (тюбик, как насос, может

втянуть всю жидкость в себя снова), я извлекаю иглу и вновь растираю кожу

салфеткой с джином.

Кивком головы Лукавый дает мне знак выйти. Я выхожу из кабинета и,

закрывая дверь, слышу его лишенный всяких переживаний голос:

- Рассказывай...

Мне плохо.

Мне совсем плохо.

Со мной подобного никогда не случалось. Плохо себя чувствуют только

слабые люди. Это они придумали себе тысячи болезней и предаются им, попусту

теряя время. Это слабые люди придумали для себя головную боль, приступы

слабости, обмороки, угрызения совести. Ничего этого нет. Все эти беды -

только в воображении слабых. Я себя к сильным не отношу, Я - нормальный. А

нормальный человек не имеет ни головных болей, ни сердечных приступов, ни

нервных расстройств. Я никогда не болел, никогда не скулил и никогда не

просил ничьей помощи.

Но сегодня мне плохо. Тоска невыносимая. Смертная тоска. Человечка бы

зарезать!

Я сижу в маленькой пивной. В углу. Как волк затравленный. Скатерть, на

которой лежат мои локти, клетчатая, красная с белым. Чистая скатерть. Кружка

пивная - большая. Точеная. Пиво по цвету коньяку сродни. Наверное, и вкуса

несравненного. Но не чувствую я вкуса. На граненом боку пивной кружки два

льва на задних лапках стоят, передними - щит держат. Красивый щит и львы

красивые. Язычки розовые - наружу. Я всяких кошек люблю, и леопардов, и

пантер, и домашних котов, черных и сереньких. И тех львов, что на пивных

кружках, я тоже люблю. Красивый зверь кот. Даже домашний. Чистый. Сильный.

От собаки кот независимостью отличается. А сколько в котах гибкости! Отчего

люди котам не поклоняются?

Люди в зале веселые. Они, наверное, все друг друга знают. Все друг

другу улыбаются. Напротив меня четверо здоровенных мужиков: шляпы с