Культурно-исторический фонд «тарих» александр беннигсен
жүктеу/скачать 1.15 Mb.
|
|
•'• *- Справедливости ради следует сказать, что ответственным ргдпктором «Отрков истории Дагестана» значится проф. И. О. Косвен, который постоянно живя в Москве, исполнял обязанности зав. сектором истории Института И Я Л Даг. филиала АН СССР. Редактирование же первой книги «Очерков» осуществлял автор этих строк. 20 на отторжение Осетии от России»61. Очень схожую с этим положением мысль высказывал М. М. Блиев в своей монографической работе, изданной в 1964 г. 62. В коллективном труде «История Кабардино-Балкарии» дважды обращаются к интересующему нас сюжету. Первый раз в главе «Классовая борьба» (автор В. К. Гарданов) говорится, что в 1785 г. в Чечне вспыхнуло крупное восстание во главе с Ушур-мой ...направленное против политики царизма. Шейх Мансур призывал всех горцев Терека начать «священную войну» против России... Движение, начавшееся в Чечне вскоре охватило соседние районы Дагестана (Кумыкию) и Кабарду. Недовольные усилением феодальной эксплуатации и политикой царизма, малокабардип-ские крестьяне примкнули к восстанию. Восстание горских народов было подавлено русскими войсками»63. Второй раз эта же проблема была затронута в разделе «Вместе с русским народом против русского царизма» (автор А. В. Фадеев). Здесь автор подчеркивает, что «стихийный протест кавказских народов, имевший тогда общенародную форму, пыталось использовать в своих целях мусульманское духовенство, продолжавшее поддерживать связи с враждебными России зарубежными кругами. Оно стремилось сплотить народы Северного Кавказа под знаменем воинствующего исламизма во имя «священной войны» против «неверных», под руководством падишаха, т. е. турецкого султана. Именно такой характер пытался придать «антиколониальному движению», которое сам и возглавлял, шейх Мансур, «связанный с турецкими пашами». В 1785 — 1791 гг. он действовал то в Чечне, то за Кубанью. Кабардинский народ, говорится далее, «протестуя против насаждения царскими наместниками на Кавказе колониального режима и свойственных ему военно-феодальных методов управления... перед лицом новых международных конфликтов продолжал оставаться верным братскому союзу с русским народом, с которым он давно и навечно связал свою судьбу»64. Как будто автор признает, что причин для стихийного выступления народных масс было более, чем достаточно, с другой стороны, указывает, что шейх Мансур был связан с Высокой Портой. Складывается такое впечатление, что автор что-то не договаривает. Интересующий нас вопрос затрагивается и в 4-х томной «Истории Дагестана». В 1785 г., на Северном Кавказе, говорится здесь, развернулось движение, возглавляемое Ушурмой (шейхом Ман-суром).» В этом движении из народов Дагестана приняли участие лишь засулакские кумыки. Но вскоре и они отошли от движения. Остальные народы Дагестана не только не примкнули к Ушурме, но и отказывали ему в помощи»65, и далее приводится ряд документов, подтверждающих эту мысль, о чем речь будет ниже. Как и положено, значительно большее внимание уделено данному вопросу в «Очерках истории Чечено-Ингушетии»66, опубликованных в том же 1967 г. под редакцией профессора Н. А. Смирнова. В главе «Присоединение Чечено-Ингушетии к России» il (автор Н. А. Тавакалян) приводятся данные, говорящие о разнузданных турецких и иранских происках на Кавказе, их стремлении поднять кавказцев на священную войну (газават) против неверных. А «когда в 1785 г. на Северном Кавказе вспыхнуло движение горцев под руководством жителя чеченской деревни Алды — Ушурмы, известного в истории под именем шейха Мансура, охватившего часть Дагестана и Чечню, султанская Турция проявила к нему большой интерес. В своей социальной основе это движение носило глубоко классовый и антиколониальный характер. Однако шейх Мансур придал ему «религиозный характер». И далее автор утверждает, что «идея газавата не стала знаменем шейха Мансура, она в конечном счете не вдохнула в горцев новые силы для борьбы за избавление от тягот колониального режима. Оно посеяло семена взаимной вражды между кавказскими народами». Так что шейх Мансур не сумел сплотить все антиколониальные силы. Те; которые в начале движения, «под влиянием назойливой пропаганды» Мансура, «темные забитые горны... пошли за шейхом... очень скоро убедившись, что осуществить свои надежды им не удастся, стали отходить от движения»67. В 1968 г. Р. М. Магомедов высказал отличное от своих предыдущих точек зрения мнение о движении, возглавляемом Ушурмой. Шейх Мансур, пишет он, «используя классовые противоречия и недовольство русской администрацией на Северном Кавказе, призвал из Чечни горское население в марте 1785 г. к газавату, ахал-цыхский паша сразу появился в Карталинии, а Ума-хан (аварский — В. Г.) ринулся со своим 25-тысячным отрядом в глубь Грузии». И далее, движение «шейха Мансура началось как освободительное, против царской колониальной политики. Потом оно стало поддерживаться Султанской Турцией». При этом «Турция намеревалась втянуть в его движение всех мусульман Кавказа. Но к шейху примкнуло только пограничное с Чечней кумыкское население»68. В 1974 г. в Москве в институте Истории Академии наук была защищена Ш. Б. Ахмадовым кандидатская диссертация на тему «Народное движение в Чечне в конце XVIII в,», (под научи, руководством проф. Н. А. Смирнова). В ней, на основе анализа доступных ему фактических материалов он пришел к выводу о том, что «вспыхнувшее в марте 1785 г. восстание в Чечне было одним из самых мощных антифеодальных и антиколониальных выступлений горцев Северного Кавказа в конце XVIII в. ... Религиозная же оболочка была использована для объединения горской массы, а вовсе не для торжества правоверного Ислама*69. Бесспорно и то, что «социальная и национальная база движения была весьма пестрой». Однако, суждения автора о «географии движения» не согласуются с приведенной в диссертации документальной базой. Выступление Ушурмы, пишет Т. Д. Боцвадзе «вынудило Россию воздержаться от активных действий в Закавказье. Движение Ушурмы, носившее в начале взаимнопереплетавшиеся черты ре- 22 лйНюзной; антифеодальной и антиколониальной борьбы, вскоре, под влиянием Турции, приобрело ярко выраженную антирусскую направленность вообще и создало определенную угрозу «русским позициям на Северном Кавказе»70. В разделе «Освободительная борьба в Закавказье» своей двухтомной монографии акад. Армении Г. А. Голоян писал: «В 1785 г. в Чечне появился «пророк» Мансур (Ушурма). Выходец из бедной семьи, ловкий и умелый аферист, он вскоре провозгласил себя шейхом и собрал вокруг себя темные антирусские силы, насаждая мюридизм — реакционное учение о «священной войне» за торжество ислама и организовал борьбу против России»71. На Северном Кавказе, говорит проф. М. М. Блиев «Россия оказалась в затруднительном положении, т. к. Северный Кавказ подвергался набегам шейха Мансура — ставленника Турции». И далее, «движение шейха Мансура было организовано Турцией, помогавшей ему всеми средствами. Планы шейха Мансура, по существу были планами турецкого правительства»72. Следует, однако сказать, что «застойное» время не располагало ученых к объективному освещению данного вопроса. Этим, в основном и объяснялись появлявшиеся от случая к случаю в исторической литературе разноречивые оценки движения Ушурмы. Пожалуй, только в обобщающем труде «История народов Северного Кавказа» решительно отвергается инспирированность движения Мансура извне и признается, что оно возникло на Северо-Восточном Кавказе и имело глубокие социально-политические корни. Этим пожалуй и объясняется, что к шейху Мансуру на первом этапе, кроме самих чеченцев, примкнули часть кабардинцев и кумыки и др. Руководство движением оказалось в руках представителей местного мусульманского духовенства и отчасти феодалов (кабардинский князь А. Дол, осетинский алдар А. Дударов, кумыкский владетель Али Султан, а так же феодализирующаяся часть Чечни). Таким образом социальная и национальная база движения Ушурмы была довольно широкой и пестрой. Но, несомненно, что наибольшее число участников движения составляло горское крестьянство, что и определило социальную направленность движения. В то время как сумевшее захватить руководство движения меньшинство надеялось использовать борьбу трудящихся в своих корыстных целях73. Далее, хотя и кратко изложены развивающиеся события на Северном Кавказе в 1786 — 1791 гг. Со времени ухода Ушурмы, говорится в разделе, шейха Мансура пытались использовать османы74. Думается, что основные положения раздела книги вряд ли можно оспаривать. Понятно, что изложению истории борьбы под руководством шейха Мансура можно было уделить значительно большее внимание, но при этом нельзя забывать, авторский коллектив был ограничен площадью обобщающего труда. Приходится, однако сожалеть, что во введении книги допущена досадная неточность, которая, кстати сказать, прошла мимо основной части редакционной коллегии, в том числе и автора этих строк, 23
В 1992 г. в Грозном Прошла международная научная' конференция «Шейх Майсур и освободительная борьба народов Северного Кавказа в последней трети XVIII в.». На конференции были обсуждены 30 докладов и сообщений. Материалы конференции еще не изданы или не дошли до нас, поэтому мы можем судить о ней лишь по опубликованным тезисам (75—77). Наиболее значительными, по нашему мнению* являются тезисы докладов Ш. Б. Ах-мадова, Б. X. Акаева, А. Д. Яндарова, Г. X. Мамбетов?,Я. 3. Ахмадо-ва, В. Ю. Гадаева, Ш. А. Гацурова и др. Естественно, 4fo не все доклады и сообщения, представленные на сессии, с одинаковой глубиной я компетентностью освещают затронутые аспекты проблемы. В некоторых из них происходившее в то тревожное вре^я излагается с довольно открытой однобокостью. Другие не смогли избежать предвзятой и необоснованной критики своих оппонентов. В докладах конференции затрагивались вопросы источниковедения и историографии, в которых так же допущены неточности и некорректные оценки. В докладе, озаглавленном «Шейх Мансур — первый кавказский революционер, политический деятель и полководец» X. М. Ибрагимбейли утверждается, что зарубежные историки «объективно и компетентно рассматривают историю народно-освободительных Движений Кавказа в XVIII—XIX вв., в частности, антифеодальную, антиколониальную борьбу под руководством шейха Мансура. В советской историографии необоснованно подвергались оскорбительной критике и шельмованию историки кавказского зарубежья», а так же «крупные ученые запада представители англо-американской» и «турецкой историографии»78. Не останавливаясь на анализе тезисов доклада укажем, что сам автор много лет хулил тех же самых западно-европейских и ближневосточных авторов, в том числе и А. Беннегсена. А теперь, «в новое время», они им представляются перед нами совершенно в ином-свете. Может ли все это вызывать положительные ощущения у любознательного читателя? В науке встречаются случаи, когда ученые, искренно заблуждавшиеся, со временем, под напором, так сказать, неопровержимых фактов, пересматривали не только старые утверждения, но и изменяли свои взгляды на изучаемые события. А что же в нашем случае? Иные говорят, что ныне время покаяний и поэтому мы все обязаны быть терпимыми друг к другу. С этим, в какой-то степени странным положением можно соглашаться или нет. Это дело каждого. И все же, если мы ранее думали, а еще хуже — писали и притом многократно и даже агрес-. сивно одно, а теперь, в одночасье кардинально изменили свои взгляды, то извольте сказать об этом со всей откровенностью, а главное, объяснить на чем основаны эти перемены и что послужило кардинальным изменениям взглядов автора. И уж совсем не подобает, даже не упоминая о своих, мягко говоря, заблуждениях, подвергать адресно или безадресно суровой критике^ своих, коллег —ученых целой страны. Ни о чем не говоря, такие: приемы прак-- тикующиеся в наше, совсем непростое время, вряд ли помогут раскрыть истину и окажутся полезными для нас самих и, естественно, для исторической науки. Но, вернемся к прерванному рассказу. Совсем недавно увидела свет монография Ш. Б. Ахмадова «Имам Мансур»79. Во введении к исследованию проф. А. Я. Янда-ров восторженно восклицает «Читатель! Вот, наконец перед Вами книга, которую долго ждали не только в нашей республике, но и далеко за ее пределами, кто интересуется вопросами истории чеченского народа, героическими именами, составляющими его славу и гордость». Совершенно понятен восторг по поводу появления упомянутой монографии. Похвально и то, что автор введения не навязывает читателю своего мнения, позволяя всякому, взявшему в руки книгу, самому решить вопрос, оправдала ли эта работа возлагаемую на нее надежду?80. Мы так же, со своей стороны, предлагаем вам, тем, которые интересуются историей народов Кавказа, ознакомиться с упомянутой книгой. Эта работа написана на довольно широкой источниковой базе. И тем не менее, сбор конкретно-исторического материала еще далек от своего завершения. Думается мы не ошибемся, если еще раз подчеркнем, что ученым Чечни необходимо фронтально обследовать фонды центральных и местных архивохранилищ, изучить источники, хранящиеся в архивах и научных центрах западно-европейских и ближне-вос-точных стран. С той же скрупулезностью необходимо обследовать литературные и иные источники, осуществить издание архивных и других материалов, а главным образом подвергнуть их тщательному анализу современными методами источниковедения. К сожалению, приходится констатировать, что автор анализируемой монографии довольно часто историческую версию выдает за исторический факт. Кроме того, при ближайшем ознакомлении с книгой выясняется, что автор нередко выборочно использовал фактический материал, и не подвергал проверке используемые в других исследованиях фактические данные. Так что даже эти, если так можно сказать, общие и, пожалуй, предварительные замечания1 не оставляют сомнения, что изучение интересующей нас в данном случае темы нуждается в интенсивном продолжении исследовательской работы. Хочется надеяться, что предлагаемое продолжение исследования А. Бепнегсена окажется полезным в деле правдивого освещения истории борьбы горцев под водительством шейха Мансура, и в какой-то мере удовлетворит интерес читательской общественности страны. Публикуемая ниже работа, как видно из подзаголовка, по существу, основана на не опубликованных материалах турецких архивов, а следовательно, малоизвестных не только широкому кругу читательской общественности, но даже специалистам историкам. Предлагаемый вниманию труд, как указывалось выше,
25
увидел свет в далеком 1964 г., но в переводе с французского на русский язык издается впервые. Естественно, что со времени первого его опубликования многое изменилось и не только в политической ситуации: кавказоведы углубили освещение целого ряда поднятых нашим автором тем. И тем не менее, это сочинение не потеряло свою значимость и представляет поныне значительный интерес. Следует особо сказать, что для написания своей работы А. Беннегсеи, кроме официальных документов из турецких архивов, довольно широко использовал целый ряд сочинений кавказоведов нашей страны и более всего труды покойного проф. Н. А. Смирнова. Кстати сказать, на это обстоятельство указывает и сам автор и это подтверждается многочисленными сносками. Как и положено при освещении подобных проблем, автор уделил значительное внимание освещению уровня социально-экономического развития народов края и раскрытию сложившейся на Северо-Восточном Кавказе и вокруг него внешнеполитической обстановке. Изложению этих сюжетов предшествует краткий, но верный в своих основных суждениях рассказ о расселении населения, о языковой ситуации в регионе и о многом другом. К сожалению, приходится константировать, что определение общей численности народонаселения Сев. Кавказа не достаточно аргументировано. Кстати сказать, эта проблема в науке и до сих пор не нашла своего окончательного решения. Нуждаются так же в уточнении численности функционировавшие в крае владения. В этом плане автор пользовался сведениями «Очерков истории СССР до XVIII в», изданных в начале 60-х годов. Заинтересовавшимся этим вопросом можно порекомендовать обратиться к обобщающему труду «История народов Северного Кавказа»81. Говоря о многочисленных языковых группах, автор почему-то не указал, что к ираноязычным народам, кроме осетин, относятся, проживающие на юге Дагестана таты и горские евреи. Автор прав утверждая, что в описываемое время горские народы Северо-Восточного Кавказа исповедовали в основном ислам суннитского направления, укрепившиеся здесь разновременно. Проживали на Кавказе и христиане (часть осетин, терско-гребенские казаки в низовьях Терека, грузины, армяне и др.) и иудеи — горские евреи, были преставителп и др. конфессий. Однако, автор несколько архаизирует уровень социально-экономического развития народов. И в этом нет ничего удивительного хотя бы потому, что в используемых им сочинениях отечественных историков по разному решали этот сложный вопрос. Читателям следует знать, что в настоящее время принято считать, несмотря на неравномерность общественно-экономического раз-пития в XVIII в. все же определяющими на Северном Кавказе были феодальные отношения. Кстати сказать, этим в определенной степени и объясняются происходившие в регионе политические баталии.
Значительное внимание наш автор уделяет показу лавирования владетелей Кавказа между Турцией и Россией. Это очень важ- 26
27 немало документальных материалов, хранящихся в наших архивохранилищах. «Черный народ (т. е. трудящиеся — В. Г.), — говорится в одном из донесений современника, — о подданстве Крыма слышать не хочет»86. Мало того, при поддержке ногайцев русскими войсками было взято укрепление Копыл87. И как известно, русско-турецкая война после целого ряда побед русского оружия завершилась полным поражением Высокой Порты и подписанием Кюйчук-Кайнаджирского договора, по условиям которого к России отошла значительная территория между реками Днепром и Бугом. Крым был объявлен независимым «от всякой посторонней власти». Кюйчук-Кайнаджирский договор и Айналы-Кавказская конвенция 1779 г. имели важное значение и для истории народов Кавказа. Присоединение Кабарды к России событие, которое наш автор предпочитает характеризовать как «номинальный» протекторат, несомненно способствовало укреплению её позиций на Северном Кавказе. Еще более прочной стала власть России на Кавказе после создания в 1778 — 1780 гг. укрепленной Кавказской линии с целым рядом крепостей. К сожалению, дошедшие до нас биографические данные предводителя движения весьма скудны и противоречивы. По сведениям, собранным У. Лаудаевым, Ушурма «алдыиский уроженец Ар-тестепжоевой фамилии»88. Согласно другим сведениям, он происходил из рода «Элистанджи»89. Утверждалось, что шейх был сыном переселенца из Ичкерийского селения Элистанжи. Или что он происходит из тайны Элистанжинской, предки которых переселились из сел. Хатуны (Нынешнего Веденского района) в сел. Алды90. Согласно сведениям ниже публикуемых документов, «в момент, когда началось его публичное выступление», ему, Ушур-ме, как будто было 15 или 16 лет. Если это так, то он мог родиться в 1770 или 1769 гг. Обращает на себя внимание и то, что сам издатель документов усомнился, и не без основания, в достоверности указанной даты рождения и предпочел принять дату, фигурировавшую в материалах русского происхождения. Проф. Б. В. Скитский, ссылаясь на П. Г. Буткова и др., полагал, что Ушурма родился в 1760 г. Терещенко и др. считали эту дату приблизительной91. Однако Ш. Б. Ахмадов в своей монографии безоговорочно признает эту дату достоверной. Очевидно, что нам не следует считать этот вопрос окончательно решенным. Согласно сведениям Нарта, который считает себя прямым потомком Ушурмы, шейх родился в 1748 г. и во время первого выступления ему шел 37 год92. Согласно показаниям самого Ушурмы на допросе 28 июля 1791 г. в тайной экспедиции, «ему тридцать с лишним лет»93. Разноречивы сведения, имеющиеся в распоряжении кавказоведов и о семейном положении шейха. В той же тайной канцелярии Ушурма показал, что он женат, жену зовут Чачи, имеет сына 8 лет, двух дочерей четырех и одного года94. Наш автор, со сноской на Хаджи-Юнуса, указывает, что у шейха Мансура было двое детей, но позже он оставил свою семью. Согласно дошедшим до нас 28 семейным преданиям, у Ушурмы было двое детей, дочь Не1мат и сын Мадакх, которые не оставили потомков95. Само собой понятно, что эти данные нуждаются в дополнительной проверке и установлении истины. жүктеу/скачать 1.15 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|