Лори хэндленд «ущербная луна»

Я не собиралась спать и сама не знала, что уснула, пока меня не разбудил стук в дверь.

— Адам, — пробормотала я, слишком уставшая, чтобы гадать, зачем ему колотить в дверь собственного дома. Вчера он этим явно не озаботился.

Стоявший на пороге мужчина был полной противоположностью Адаму Рюэллю — большую непохожесть и придумать нельзя. Под два метра ростом, свыше ста килограммов весом, с коротким ежиком светлых волос. У него были внушительные мускулы, огромные кулаки, и когда он заговорил, на ум сразу пришел домашний уют, а не думы о жарком сексе, влажных простынях и тропических ночах.

— Диана Мэлоун?

Я заморгала от вида его неоново-желтого галстука с темно-синей эмблемой футбольной команды «Нью-Орлеан Сэйнтс». Солнечные блики отскакивали от сверкающих туфель незнакомца и точно иголки впивались мне в мозг. Я хмыкнула и отступила в дом, оставив дверь открытой настежь.

Расценив этот жест как приглашение, он вошел следом. В доме по-прежнему было грязно, но я не стала рассыпаться в извинениях. Не я же устроила этот погром.

К тому же я ничего не успела сделать, разве что вынесла мусор. Я рассчитывала посвятить большую часть этого дня уборке, но теперь надо было тащиться в город, искать экспресс-фотоателье, а потом заскочить в библиотеку для небольшого исследования.

Хотя особняк Рюэллей выглядел так, будто перенесся сюда из времен Гражданской войны, на самом деле вся коммунальная система в нем была обновлена лет десять назад. Тем не менее годы пренебрежительного отношения не прошли даром. В доме ничего не работало.

Я попросила Фрэнка не беспокоиться о ремонте. Мне не хотелось, чтобы тут ошивались разные люди, задавая вопросы и отпугивая диких зверей. Кроме того, с нашей кочевой жизнью мне приходилось жить и в худших условиях. Вытащив свою кофеварку на батарейках, я занялась делом.

— Детектив Коннер Салливан из полицейского управления Нового Орлеана, — представился гость.

Я уже догадалась, что меня посетил коп. Никто не станет являться в такую рань в костюме и при галстуке, за исключением счастливых обладателей жетона. Непонятно было только одно: что этот бравый малый делает в здешних краях?

Поэтому я спросила:

— Что привело полицию Нового Орлеана в приход Сент-Тэмэни?

Насыпав молотый кофе в нужный отсек, я налила в резервуар отфильтрованную воду и стала ждать. Я давно усвоила, что трясти этот агрегат бесполезно — только грязь разводить. Все равно кофе не станет капать быстрее. К огромному сожалению.

— Я вселилась не самовольно, — сказала я, не получив ответа. — Я арендовала этот дом. То есть, арендовал мой работодатель.

Салливан несколько секунд меня разглядывал. У него были карие глаза, что казалось довольно странным, но, опять же, не каждый человек ирландского происхождения наделен геном синих или зеленых глаз.

— Я приехал не для того, чтобы вас разбудить, — тихо произнес он. — Обычно такие задания детективам не поручают.

— Это радует. — Я взяла кофейник и повела бровью в сторону гостя.

— Нет, спасибо. Я уже столько выпил, что вот-вот выпрыгну из собственной шкуры.

У меня дрогнули губы, когда я представила, как этот немногословный бугай прыгает или, не дай бог, откуда-нибудь выпрыгивает. А не шутит ли он? Однако Салливан продолжал смотреть на меня пытливым полицейским взглядом без тени улыбки на лице. Видимо, он серьезно.

Я налила себе кофе и уселась на спальный мешок, оставив детективу единственный складной стул с холщовым сидением. Проигнорировав столь щедрое предложение, Салливан решил пройтись по комнате, попутно осматривая углы.

— Я знаю, что вы сняли этот дом, но зачем? — спросил он.

— Проверяю слухи о волке, обитающем на болоте.

— В Луизиане? — удивился он, бросив на меня быстрый взгляд. — Я так не думаю.

— Я все выясню и отправлюсь домой.

— Что вам известно об Адаме Рюэлле?

Я глотнула кофе, чтобы скрыть удивление. Почему все вокруг проявляют к нему такой интерес?

— Местные говорят, что он мертв.

Несмотря на габариты, Салливан повернулся довольно шустро:

— А вы говорите, что нет.

Хм. А он ударно потрудился этим утром: проверил, законный ли я арендатор, и прочел рапорт Кантрела и Гамильтона.

Я сделала еще глоток, посмаковала кофе и опустила чашку.

— Я видела человека, который назвался Рюэллем.

— Где он сейчас?

Хороший вопрос. Я понятия не имела, где живет Адам. Он просто возникал рядом со мной, где бы я ни была. И теперь, когда я о них задумалась, эти появления выглядели весьма подозрительно.

— Почему вы спрашиваете?

Салливан задержал взгляд темных глаз на моем лице.

— Убили человека.

— Чарли. Я знаю.

— Не Чарли. Другого. Сегодня ночью.

Я снова застыла с чашкой у рта, и пришлось сжать пальцы, чтобы не уронить ее на колени.

— Где?

— Недалеко от того места, где нашли Чарли Вагнера.

У меня задрожали руки, и кофе едва не перелился через край. Я поставила чашку на пол, сделала несколько глубоких вдохов и заставила себя хорошенько подумать.

Я осмотрела поляну и ничего не нашла. Ни человека, ни зверя, ни крови. Но там было темно, а я не такой уж крутой следопыт, что бы о себе ни воображала.

— Его застрелили? — выпалила я.

Детектив как-то странно на меня посмотрел. Остальных погибших задрал зверь. Предположив, что этого бедолагу застрелили, я, можно сказать, пришла с повинной.

Вздохнув, я стала перебирать в уме имена знакомых. Среди них не оказалось ни одного адвоката. Проклятье!

— Нет, не застрелили, — пробубнил Салливан.

Так как я уже мысленно примеряла наручники, то не сразу сообразила, о чем идет речь.

— Опять нападение животного?

Я начала вставать, намереваясь осмотреть тело и проверить следы, но дальнейшие слова детектива заставили меня снова плюхнуться на пол.

— Его задушили.

Вот теперь я действительно долго соображала.

— Задушили? Как?

— Голыми руками, как обычно.

Я удивленно заморгала, поняв, что он повторил мои собственные вчерашние мысли. Адам отдал мне свой пистолет. Он мог защищаться только руками. Неужели он так и поступил?

— Отпечатки пальцев? — спросила я.

— «Голыми руками» я сказал образно. Действовали веревкой и, вероятно, в перчатках. Улик очень мало, — тяжело вздохнул детектив. — В Новом Орлеане и его окрестностях участились случаи исчезновений.

— И вы склоняетесь к мысли о серийном убийце, — прищурилась я.

— Я такого не говорил, — с непроницаемым лицом ответил Салливан.

Он и вправду был скуп на слова, умолчав также и том, что делает не в своем приходе. Но я и сама догадалась. Туристы и местные жители пропадают, некоторых из них находят на болоте. Обнаружив тело, полиция Сент-Тэмэни, естественно, вызвала сотрудника, который изначально занимался исчезновениями, чтобы тот проверил, не подходит ли найденный труп под описание кого-нибудь из пропавших.

— Почему вы хотите поговорить с Адамом?

Салливан вскинул брови, но не стал комментировать мою фамильярность.

— На его земле один за другим находят трупы.

— Но ведь другие жертвы погибли из-за нападений животных.

— Верно. Зато этого парня убили, а задушить человека не так-то просто, несмотря на то, что показывают по телевизору. Надо быть сильным и ловким. Это своего рода искусство. И такой человек, как Рюэлль, наверняка им владеет.

— Я слышала, он служил в спецназе.

— Служил... где-то.

— Как это понимать?

— Его дело засекречено и требует более высокого уровня допуска, чем есть у меня.

— Облом, — прошептала я.

Салливан нахмурился.

— Так вы знаете, где он, или нет?

— Нет, — совершенно искренне ответила я.

Детектив изучающе смотрел на меня пару секунд. Его грозный взгляд, вероятно, действовал на большинство людей, но только не на меня. Этот коп не провел восемнадцать лет с моей матушкой.

— Отлично, — произнес он, доставая из кармана пиджака визитку. — Если увидите Рюэлля, позвоните. А еще лучше, попросите его позвонить. Если ему нечего скрывать, мы сразу все проясним.

— Угу.

— Кем был убитый? — спросила я, провожая Салливана к двери.

— Мы не знаем.

— Да ладно вам, детектив, имя все равно рано или поздно всплывет.

— Надеюсь: тогда я его и узнаю. — Он покачал головой: — У парня не было при себе документов.

— Украли?

— Может быть. Однако зажим с деньгами остался у него в кармане. Совпадений по отпечаткам в базе не нашлось. Нет ни одного заявления о пропавшем человеке с такими приметами.

— Если он приезжий, его могут хватиться не сразу.

Салливан как будто хотел что-то добавить, но поджал губы и оставил дальнейшие замечания при себе. Поскольку тут намечалось расследование убийства, я не стала его винить.

— Если вспомните что-нибудь, что может пригодиться, — сказал он, выходя на крыльцо, — дайте мне знать.

Я кивнула и захлопнула дверь. Наверное, следовало рассказать Салливану о том, что прошлой ночью я была на болоте, но не убивала этого парня и ничего не видела.

Кроме волка или кого-то похожего на волка.

Ложь остается ложью, даже если ты просто о чем-то умалчиваешь. Впрочем, я не хотела, чтобы меня тащили в город на допрос, отрывая от намеченной поездки в фотоателье.

— Если на этих снимках окажется что-то полезное, я сразу же отнесу их полицию, — сказала я, положив руку на сердце. — Клянусь.

Поскольку мою клятву никто не услышал, она не имела большого значения, однако на душе полегчало.

Я обтерлась губкой и почистила зубы над миской. Я не возражала против походной жизни, но ее большим недостатком было отсутствие душа. Придется один-два раза в неделю снимать дешевый номер в гостинице, иначе собственное общество станет невыносимым.

Прихватив пистолет и фотоаппарат — две самые ценные вещи, которые я не хотела терять (хотя состояние вынесенного мусора указывало на то, что в этом доме уже несколько месяцев не было жильцов), — я вышла за дверь.

Что могло отпугнуть бездомных от такой отличной ночлежки? Неужели слухи о смертях?

Несмотря на утреннюю жару, я поежилась. И уже не впервые усомнилась, умно ли поступила, оставшись одна на болоте.

Спрятав вещи в багажник к компьютеру, я отправилась в город. Вероятно, стоило разрядить пистолет — кто его знает, какие тут действуют правила ношения оружия — но, подумав о том, что патроны будут лежать отдельно, а также о бешеном волке или даже о серийном убийце, который кружит и кружит возле меня... я решила, что уж лучше объясняться с полицией.

Я легко отыскала фотоателье, оставила пленку и направилась в библиотеку, чтобы кое-что уточнить. В этот ранний час там было прохладно и пусто, совсем как мне нравилось.

Короткая пробежка по поисковой системе не принесла результатов. Если Рюэлли не написали книгу или не фигурировали ни в одной из них, такая тактика, само собой, не имела успеха, но всегда служила хорошей отправной точкой.

Следующим пунктом программы был стол библиотекаря. Когда сомневаешься — лучше спросить.

— Я ищу сведения об одной местной семье.

Табличка с именем маленькой, худенькой старушки-библиотекарши, щеголявшей в допотопных очках, громоздких туфлях и — подумать только! — в шали, гласила: миссис Бизли.

— О! Изучаете свою родословную?

Миссис Бизли, кажется, обрадовалась такому раскладу, поэтому я согласилась:

— Конечно.

— Фамилия?

— Рюэлль.

Сияющая доброжелательная улыбка старушки поблекла.

— О нет, дорогая, вы, должно быть, ошиблись.

— Это почему же?

— В семействе Рюэллей лет сто не рождалось девочек.

Я не спасовала.

— Мое родство имеет более глубокие корни.

Если уж лгать, то по-крупному.

— Понятно.

Миссис Бизли разглядывала меня поверх очков в проволочной оправе. Интересно, не работала ли она строгой учительницей английского до того, как перекочевала в библиотеку? Я спрятала руки за спину и постаралась прикинуться кроткой овечкой, что всегда давалось мне с большим трудом, учитывая мои огненно-рыжие волосы.

— Разве не странно, что у них не рождались девочки? — спросила я.

— И это не единственная странность.

— Да что вы?

Она огляделась вокруг, словно боялась, что нас подслушают, но мы по-прежнему были одни. Чтобы помочь собеседнице, я склонилась над столом и заговорщически подставила ухо.

— Бедная семья, — прошептала она. — Их как будто прокляли.

«Прокляли? — с усмешкой подумала я. — Обрекли их бегать в волчьем обличье под ущербной луной, что ли?»

Едва ли. Я не очень-то верила в оборотней и проклятья. Однако в совпадения я тоже не верила.

Какими еще проклятьями полнится эта земля?

Глава 13

— О каком проклятии речь? — наконец спросила я.

— Ой, не о настоящем. — Миссис Бизли рассмеялась, прижимая белую, с проступающими венами руку к впалой груди. — Просто жуткое невезение. А может, безумие.

Безумие? Да уж, становится все интереснее и интереснее.

— Вы имеете в виду Адама? — Она бросила на меня быстрый внимательный взгляд, и я пожала плечами: — Я кое-что почитала перед визитом сюда. Он служил в армии. Потом слетел с катушек.

— Болтают всякое. — Она чопорно поджала губы. — Но я говорила не о нем.

Я удержалась от порыва трясти ее, пока не вызнаю все секреты. Миссис Бизли относилась к тому типу женщин, из которых слова не вытянуть, если собеседник ее разозлит — я такая же. Готова поспорить на следующий горячий душ, что сведений, которыми она поделится, не найти ни в одной книге. Поэтому я набралась терпения и выжидала.

Еще раз оглядев гулкую, похожую на пещеру библиотеку, миссис Бизли до такой степени понизила голос, что мне пришлось практически залезть на стол, чтобы ее слышать.

— Они покончили с собой. — Казалось, слова скользнули по шее, как питон Кассандры.

— Кто?

Я нахмурилась. Неудивительно, что Адам сбежал в армию.

— А полиция уверена, что это были самоубийства?

— Они оба… — смутилась она. — Да уж, по-другому никак не скажешь, только прямо. Они вышибли себе мозги

— Оба?

Она кивнула.

— Сыновья?

— Адама подозревали в смерти отца, а того — в смерти деда Адама.

— Почему?

— Полиция считала, что там были замешаны деньги.

— Но это не так?

— Проклятие семьи Рюэллей — это не только безумие и отсутствие дочерей. Все, к чему бы они ни прикасались… — миссис Бизли развела руками.

— Превращается в дерьмо, — пробормотала я.

— Грубо выражаясь. — Она снова поджала губы.

Ну, по-другому и не скажешь.

— У них мало земли, — продолжила миссис Бизли. — Особняк, болото. Чтобы сохранить это в семье, надо много денег.

— А почему они вообще построили особняк на болоте? — спросила я. Меня всегда интересовал этот вопрос.

— Первый Рюэлль приехал в Луизиану из Франции через Канаду.

Из Акадии. Так я и думала.

— Каджуны всегда держались обособленно, а Рюэлли — так вообще. Они купили тот кусок земли за гроши, и столетиями отказываются ее покинуть, несмотря на сплошное невезение.

Никогда не понимала людской одержимости землей, но именно из-за нее велись войны и гибло множество людей.

— Так выяснили или нет, почему оба старших Рюэлля покончили с собой? — продолжила я. — Может, они оставили записки?

— Ничего.

— Мне хотелось бы почитать статьи о том, как они умерли, но...

Я глянула на наручные часы. Сначала нужно забрать пленку из проявки.

— Я поищу, — сказала миссис Бизли. — И могу сделать копии — доллар за страничку.

— Было бы замечательно. — Я вручила ей десять долларов.

— Оставлю копии на столе. Если не я, то кто-то другой здесь будет. Как вас зовут?

— Диана Мэлоун.

Она глянула на меня строгим взглядом учительницы.

— Никогда не слышала, что у Рюэллей есть ирландские корни.

— Побочная ветвь, — пояснила я. — Только тсс.

На секунду мне показалось, что миссис Бизли откажется мне помочь. И почему, спрашивается? Она библиотекарь, ей платят за предоставление информации. Какая ей разница, кто я?

Думаю, никакой, потому что она сунула деньги в карман и попрощалась.

Я поспешила наружу, удивленная тем, что узнала. Однако настоящий сюрприз ждал меня в фотоателье.

Я заплатила за фотографии, лихорадочно вытащила их из конверта, потом схватила продавца за руку и сунула ему под нос один из снимков.

— Что случилось?

Он был лет на десять моложе и сантиметров на десять ниже, да еще и килограммов на десять легче меня, и поэтому его лицо стало затравленным и начал дергаться кадык.

— Э-э-э... что?

— Здесь ничего нет.

— Ну почему… — Он всмотрелся в изображение. — Есть.

— Я не имею в виду болото, траву и деревья. Там было кое-что еще.

— Что?

Казалось, паренек был смущен как никогда.

— Вы что-то сфотографировали, и этого нет на распечатанной фотографии?

— Да.

Я нахмурилась, обвиняя слишком холодный для жаркого осеннего дня воздух из кондиционера во внезапно пронявшей меня дрожи.

— Что вы сказали?

Наверное, мой тон насторожил паренька и дал понять, что мне не смешно, потому что он перестал хихикать и отступил за прилавок. Как будто это мне помешает, если я захочу пойти за ним.

— Оборотни не видны на фотопленке, — повторил он.

— И откуда такая информация?

— Я живу в Новом Орлеане всю свою жизнь, — ответил он. Как будто это все объясняло.

— Вампиров и оборотней не существует.

— Разве? — пробормотал он со слабым французским акцентом. — Может, вам стоит наведаться в Квартал одной после полуночи или в полнолуние пройтись по болоту. Знаете, почему нет вечерних экскурсий на кладбище?

— Из-за ограблений.

— Не только. Еще мертвые встают из могил.

Я уставилась на молодого человека, которого поначалу сочла таким безобидным, почти застенчивым. Теперь он казался просто чокнутым.

— Хорошо, хорошо. — Я отступила к двери.

— Волка от оборотня можно отличить только одним способом — выстрелив в него серебром.

— Логично, — ответила я. — Спасибо за подсказку.

Он что, серьезно?

Я повозилась с дверью, открыла ее и выбежала на жару.

— Больше туда ни за какие коврижки, — пробормотала я. Даже если в этом ателье не портили фотографий.

То, что на снимках пропечаталась только трава, а оборотни не видны на фотопленке — просто совпадение. Потому что оборотней не существует, не существует, не существует.

И, может, если я трижды щелкну каблуками, то окажусь в Канзасе, а не посреди этого бардака. Очень хотелось попробовать, но вот незадача — серебряных башмачков у меня не было.

Вместо этого я купила новую пленку, убеждая себя, что рентгеновские аппараты для осмотра багажа в аэропорту испортили мою, и отправилась к болоту. Только припарковавшись перед особняком, я вспомнила, что собиралась забрать статьи из библиотеки.

Отдаленные раскаты грома заставили глянуть на запад. На горизонте сгущались огромные черные тучи. Похоже, на нас надвигалась гроза. Так как я привыкла к слабым грозам Среднего Запада, а не к ураганным ветрам юга, вернуться в город завтра показалось неплохой идеей.

Кроме того, если я найду мыло, то смогу принять душ прямо в палисаднике. Учитывая, что последние несколько дней термометр зашкаливал от жары, этот замысел казался слишком соблазнительным, чтобы от него отказаться.

Закрыв багажник с камерой, фотографиями и оружием, я поспешила внутрь и захватила все необходимое для принятия душа. И еще взяла с собой гри-гри.

— С волками жить… — пробормотала я и запихнула оберег в карман джинсов. Порошок, изобличающий зомби, брать не стала — побоялась, что, намокнув, он может раствориться или еще что похуже.

Только я ступила на порог, как небеса разверзлись. И хотя дождь был теплым, как только на землю попали капли, от нее пошел пар.

Я стянула джинсы и носки, сбросила обувь и даже умудрилась каким-то невероятным образом вытащить бюстгальтер из-под майки. После этого ступила под струи дождя.

Я моментально промокла, и майка с трусиками облепили меня как лайкровое трико сорок четвертого размера. Я быстро намылилась, нанесла на волосы шампунь, и иглы дождя тут же все смыли. Струйки воды так быстро стекали по лицу, что я практически ничего не видела. Закончив мыться, я осталась стоять под дождем, подняв руки к небу и позволяя природе себя очистить.

— Deesse de la lune.

Я моментально открыла глаза. Медленно обошла двор. Почему я продолжаю слышать эти французские слова, как будто принесенные ветром? Может, я схожу с ума?

Нахмурившись, я посмотрела на дом Рюэллей. Неужели все, кто жил в нем, в конечном счете получили дозу свинца?

Отказываясь бояться, я прошла к крыльцу, вытерлась полотенцем и натянула джинсы. Подняла голову, глянула на болото и заметила, что за мной наблюдают.

Дождь по-прежнему лил как из ведра, а от земли поднимался пар. Разглядеть было трудно, но у кипариса метрах в ста от дома точно стоял человек, мужчина. Испанский мох свисал с ветвей, практически касаясь земли и прикрывая лицо непрошеного гостя. Но контуры тела показались мне знакомыми, как и волосы, джинсы и оголенная грудь.

— Адам?

— Мне это уже надоело, — пробормотала я.

Я собиралась припереть его к стенке, устроить допрос и получить ответы. Бросив полотенце на крыльце, я вышла в грозу.

Он не двигался, пока я приближалась. Почему-то он казался диким — глаза ярче, волосы спутанней, тело напряжено, словно у выслеживающего добычу хищника. Мокрая от дождя кожа, не прикрытая рубашкой, отчего открывался вид на каждую впадинку, каждый изгиб. Он был без браслета — не помню, чтобы когда-нибудь видела Адама без него.

Почему он здесь? Неужели хочет того же, что и я? Бездумного секса, пока я не забуду все свои вопросы?

Я дошла до конца двора, который упирался в болото, а он все ждал. Вспыхнула молния, в глаза попала вода. Я нетерпеливо вытерла лицо, а когда снова глянула на кипарис, Адам исчез. Видела ли я его на самом деле или это была игра воображения, основанная на желании встречи с ним?

И почему я хотела его увидеть? Полиция хотела поговорить с Адамом Рюэллем о задушенном на болоте бедняге. Не следовало приближаться к загадочному каджуну хотя бы по этой причине, не говоря уж о моем к нему влечении.

Пусть он волновал меня во многих смыслах, о которых я не хотела задумываться, и пугал больше раз, чем хотелось упоминать, я все никак не могла поверить, что Адам убил кого-то голыми руками.

Я чувствовала их на себе — отчаянные, не терпящие отлагательств и грубые, но не жестокие. Хотя это не значит, что они не могли таковыми быть.

В грязи под деревом нашелся небольшой отпечаток босой ноги. Потом еще один и еще — они вели глубже в болото. Я не сошла с ума. Он был здесь.

Нужно возвращаться назад, иначе заблужусь и буду несколько дней искать дорогу обратно. Но я все равно пошла по его следам.

Я понятия не имела, почему так им одержима. Он был тайной, а мне нравилась спокойная жизнь. Может, этим и объяснялся мой скептицизм по отношению к сверхъестественному. Оно не поддавалось логике, отсюда и название. А я ненавидела нелогичность и чувствовала себя обязанной докопаться до сути.

После получаса быстрой ходьбы я потеряла след и поэтому остановилась, напряженно вслушиваясь и вглядываясь. Все, что я видела — дождливое болото, все, что слышала — шум дождя. А потом почувствовала слабый, но едкий запах сигаретного дыма.

Сморгнув воду с ресниц, я уперлась взглядом в то, что выглядело как крыша на другой стороне небольшого холма. У меня не было другого выбора, как отправиться туда, пусть босые ноги и уходили в болотный ил по щиколотку.

Каждый раз, вытягивая ступни из зеленовато-коричневой липкой жижи, я вздрагивала от отвратительного чавканья. К счастью, как только я ступила на твердую почву, дождь смыл всю слизь.

Я поднялась на холм и уставилась на лачугу, которая, казалось, выросла из заболоченного рукава реки. Такую постройку легко можно задействовать декорацией к фильму «Деревенщина из Беверли-Хиллз 3: Элли Мэй покоряет Луизиану».

— Подходящее название для порнофильма, — пробормотала я, всматриваясь в фигуру на крыльце, от которой у любой женщины могли возникнуть развратные мысли.

Обнаженный до пояса Адам Рюэлль, облокотившись на перила, курил и наблюдал, как бушевала гроза. Я глянула на болото и вдруг захотела вернуться, но легкое движение где-то позади заставило меня поспешить в небольшую долину и остановиться на краю заросшего дворика.

Едва я появилась, Адам переключил внимание с неба на меня. Сделав последнюю затяжку, он щелчком отправил окурок в траву, где тот зашипел, когда на тлеющий уголек попали капли дождя.

Адам медленно спустился по ступенькам, пересек лужайку и остановился так близко, что я почувствовала замерзшей кожей жар его тела. Я практически ждала, что от моей мокрой одежды повалит пар.

Адам рассматривал меня, и на его лице отражалось желание. Взгляд остановился на моей груди, и я покраснела, мельком глянув туда же.

Я сняла бюстгальтер почти час назад и все это время пробыла под дождем. Быть обнаженной по пояс и то менее соблазнительно, чем в мокрой майке, которая подчеркивает вес и полноту бюста и как будто специально акцентирует внимание на торчащих сосках и темных ареолах.

Адам протянул руку — загорелая кожа резко контрастировала с белизной моей майки — и осторожно, почти благоговейно, накрыл одну из грудей. Пробуя ее на вес, провел большим пальцем по соску.

Я открыла рот, чтобы спросить... не помню что, и тут Адам дернул меня к себе. Дыхание перехватило одновременно от страха и радостного предвкушения. Я зовуще подняла голову, и Адам тут же приник к моим губам.

Наши языки встретились: его был с привкусом дыма, и мне это понравилось, что только доказывало, как далеко я зашла. Я никогда не была сторонницей сигарет, но когда Адам курил, я думала только о том, что почувствую, если он обхватит своими красивыми губами мой сосок так же, как фильтр сигареты, и начнет его сосать.

Адам потерся о меня возбужденным членом. Я гладила его и пощипывала, изучая изгибы и впадинки тела. Я ни о чем не могла думать, только чувствовала снедающее нас обоих желание. Мне следовало возмутиться, отскочить, но я этого не сделала.

Мы шли к этому с самой первой встречи. И остановить неизбежное было так же невозможно, как помешать луне расти каждую ночь до полнолуния.

Адам поднял голову, поглядел на деревья и нахмурился. Я запустила руки в его шевелюру и тоже нахмурилась.

Он пробыл под дождем столько же, сколько и я, но его волосы были почти сухими.