Маршрутами, тропами

Когда мы осенью уезжали, я оставил эвенам продукты: крупы, борщи в банках…

По новой трассе довелось мне съездить на машине до Нелькана – один из наших рабочих почувствовал себя плохо. Он не мог ходить; обливаясь холодным потом, хватался за живот с правой стороны – налицо были все признаки приступа аппендицита. Сначала на вахтовке, а потом в кабине самосвала мы доехали с ним до Маи, где уже ждала моторная лодка, переправившая нас в Нелькан. Оказалось, у рабочего выходили камни из почек. В посёлке я прожил на артельской базе недолго. Был разгар лета – тихо, тепло, дремотно и благостно, как обычно бывает летом в деревнях. Зеленели картофельной ботвой огороды, мальчишки с плавающего парома удили рыбу. Другие помогали паромщикам спускать-поднимать трап – наверное, это здесь для них было единственным развлечением.

Поездка вдоль северного отрезка аяно-нельканской трассы доставляет приятные впечатления: вдоль дороги стоят чудесные сосновые «мачтовые» леса, обочины окаймлены розовыми лентами цветущего иван-чая. На видном месте в долине Челасина можно увидеть старинную покосившуюся беседку-часовенку – последнее пристанище эвенского князька Петра Карамзина Макагирского рода, представители которого проживают по этим местам вот уже много столетий. Крышу беседки венчает посеребрённая временем и солнцем деревянная луковка с крестом, внутри часовенки установлен дореволюционный ещё чугунный памятник высотой метра полтора, украшенный православным крестиком с облупившейся позолотой.

Обратно на Курунг летели в середине сентября, подсаживались в Нелькане и на Кондёре, где в дополнение к нашему барахлу нас так загрузили ящиками с яблоками, что ни охнуть было, ни вздохнуть, ни ноги выпрямить. Перед посадкой в аэропорту Мар-Кюель пролетели над верховьями известной реки Селимдэ, которая берёт начало в огромной красновато-серой обрывистой воронке у края плато, вырываясь прямо у подножия скал мощными потоками. Река эта интересна тем, что до своего выхода наружу более десятка километров течёт где-то на глубине, по карстовым пещерам, а ещё тем, что в месте излияния на поверхность не замерзает даже студёными местными зимами.

(1999-2003 гг.)

1999 г. Большим кругом - по Амурской области

Весной 1999 года пришлось распрощаться с артелью «Амур»: меня начал «кушать» главный геолог К-чёв – господин со странными вкрадчивыми манерами, и, несомненно, талантливый «царедворец» при дворе администрации артели. По отзывам, «сморщил» он уже не одного толкового специалиста. Официальной причиной называлось то, что я опубликовал заметку о месторождении Рябиновом. К. пытался раскрутить этот факт, объясняя, что тем самым я якобы нарушил коммерческую тайну. Это ему не удалось – статейка не содержала такого рода сведений, и я сделал это сознательно: описал объект только, как новый тип инфильтрационного оруденения в скарнах. На прилагаемой картинке были нарисованы схематическая карта и поперечный разрез. Кстати, последующее бурение подтвердило их принципиальную правильность. Конечно же, со стороны К. это был откровенно дутый предлог; как претендент (возможный) на первооткрывательство я был ему не нужен, да и человеком, возможно, казался ему опасным – слишком шустрым. Я не стал и бороться – не смог преодолеть брезгливости и подал заявление об уходе по своему желанию. К. подписал его с видимым облегчением на своей коленке, в коридоре. В камералку, где сидели люди, заходить он не стал, видимо, посчитав это неудобным. А может быть, и остатки совести у него сохранились.

Кстати, на Рябиновом со временем были найдены совершенно уникальные образцы с невероятными содержаниями золота – до 300 кг/т и более (!). Его было в руде столько, что на обогатительной фабрике лепёшками драгметалла заклинивало дробилку. Высокие темпы его добычи на руднике, в частности, способствовали тому, что Хабаровский край вышел на третье место по производству этого металла на Дальнем Востоке.

Встал вопрос – куда идти работать. Из ряда вариантов предпочтительнее других показалось предложение Вячеслава Генадьевича Парышева – директора «НП-Центра», и в конце мая я уже опять собирался в поля, в Амурскую область.

Со многими из «Центра», выходцами из «Таёжки», я был хорошо знаком. Коллектив это был небольшим и довольно дружным; фирма занималась тем, что выполняла поисковые работы в Амурской области.

В том году предстояло работать в составе мобильного небольшого отряда из четырех человек – кроме меня, ещё Лобова А.И., Федоренко А.А. («Антоновича») и шофера. Последнего мы взяли в ПГО «Амургеология» в Благовещенске, где я побывал в первый раз. Этот небольшой, в три раза меньше Хабаровска город сразу же пришёлся мне по душе: спокойный и уютный, с зелёной набережной вдоль Амура, со старым «купеческим» центром. На противоположном берегу Амура из Благовещенска хорошо видны высотные строения китайского Хэйхэ – бывшего Сахаляня.

Время от времени китайцы устраивают у себя на набережной и над Амуром грандиозные, удивительно красочные фейерверки, один из которых (на празднование пятидесятилетия КНР) мне посчастливилось наблюдать из окна восьмого этажа современной Благовещенской гостиницы «Зея».