Материалы научных конференций восточного института дальневосточного государственного университета

ЛИТЕРАТУРА

Мотив уединенности как знаковый элемент японской и русской поэзии

Бреславец Т.И., к.филол.н, профессор кафедры японской филологии ВИ ДВГУ

Приветствую тебя, пустынный уголок -

Б.Л. Пастернак писал о покое уединенной жизни:

что звучит как отклик строкам японского писателя Кэнко-хоси:

У японского поэта Мацуо Басë, сочинителя трехстиший хайку, примечателен дневник «Сага никки» («Дневник из Сага», 1690 г.), в котором автор описывает свою повседневную жизнь и размышляет о смысле одиночества: «Человек, плача, делает горе своим господином. Человек, который пьет вино, делает удовольствие своим господином. Когда Сайгë сложил:

Он сделал одиночество своим господином. Еще он писал:

В горный приют

Кого опять ты зовешь,

Кукушка? -

Ведь я один

Тут жить хочу!

Ничего нет интересней, чем жить в одиночестве. Отшельник Тëсë говорил: «Если гость обретает полдня свободного времени, то хозяин полдня свободного времени теряет». Мой ученик Содо часто повторяет эти слова. Вот и я сложил:

Печального меня наполни одиночеством, кукушка...».

У современной русской поэтессы Беллы Ахмадулиной в стихотворении «По улице моей который год» из сборника «Сны о Грузии» мысли об одиночестве выражены как примирение с уходящими друзьями и обретение мудрой успокоенности от сует жизни:

И я познаю мудрость и печаль,

Свой тайный смысл доверят мне предметы,

Природа, прислонясь к моим плечам,

Объявит свои детские секреты.

«Мудрость и печаль» поэтессы сродни медитативному состоянию уединенности (ваби), в котором раскрывается «тайный смысл» предметов, обретается обостренный взгляд на вещи заурядные и простые. Поэт способен извлекать их суть и красоту всепроникающей перцепцией, которая делает возможным доверительное общение с миром в ситуации однобытия с ним:

Историю человека заброшенного и забытого описал Бродский в «Письмах с Понта». Его примирение с судьбой звучит как мудрое принятие сложившихся обстоятельств, в которых он обнаруживает оптимистичный смысл уединенности:

Мотив уединенности, как правило, наполнен значениями тишины, покоя, просветленности духа, отказа от суетных помыслов, от неутоленной жажды желаний.

Тезисы подготовлены при поддержке гранта Министерства образования Российской Федерации.

«Шестнадцать семейных писем» Чжэн Баньцяо (1693-1765)

Буров С.А., ассистент кафедры китайской филологии

В тезисах мы обратились к семейным письмам Чжэн Баньцяо как источнике сведений о его жизни и творчестве.

Вопрос о жанрах бессюжетной прозы до сих пор остается в числе неизученных проблем китайской литературы. Бессюжетная проза древнего стиля гувэнь разнородна и охватывает огромный пласт литературы, так что выделить в ней литературу в современном смысле слова, отличную от исторических и философских сочинений, очень сложно.

Жанр письма возник как чисто функциональный, связанный с чиновничьим обиходом. Выделение жанра эпистолярной прозы и осознание его было неодинаковым в разное время и даже у авторов одного исторического периода. Жанр письма был популярной литературной формой, письма включались в собрания сочинений и антологии.

В собраниях сочинений Чжэн Се присутствует большое количество писем, которые условно можно разделить на три группы – «Семейные письма» («Шестнадцать семейных писем», «Шестнадцать писем брату Мо»), «46 семейных писем» и «Письмовник» («Переписка с друзьями»).

«Шестнадцать семейных писем» были опубликованы в 1749 г., о чем свидетельствует небольшое авторское предисловие. Что касается остальных 46 писем, то они впервые появились в свет в 1936 г. на прилавках небольшого шанхайского книжного магазина с уведомлением о том, что это собрание писем Чжэн Се, переданное владельцу магазина неким библиофилом. Аутентичность этого сборника вызывает обоснованные сомнения, хотя многие исследователи жизни и творчества художника используют эти письма в своих научных изысканиях. Что касается «Письмовника» (71 письмо), то, как следует из авторского предисловия, сборник был составлен в 1752 г. и включает в себя переписку с друзьями, в круг которых входили не только другие представители «Восьми чудаков из Янчжоу» (Цзинь Нун, Ли Шань), но и известные художники, каллиграфы, поэты, монахи, политические и общественные деятели.

«Семейные письма» написаны младшему брату поэта Чжэн Мо в период с 1732 по 1749 г. В 1732 г. Чжэн Се успешно сдал экзамены на степень цзюйжэня, в 1736 – на степень цзиньши, а в 1742 г. получает должность начальника уезда Фаньсянь (пров. Шаньдун), где начинает составление сборников стихов ши и романсов цы. В 1746 его переводят на ту же должность в уезд Вэйсянь, где он и в возрасте 57 лет пишет последнее из 16 писем.

Включенные в сборник письма написаны из разных мест: 1 из Ханчжоу (Чжэцзян), 3 из Цзяошаня (Цзянсу), 1 из деревни Цзянцунь уезда Ичжэнь (Цзянсу), 1 из уезда Хуайань (Цзянсу), 5 из управления уезда Фансянь (Шаньдун), 5 из управления уезда Вэйсянь (Шаньдун).

Что касается формальных характеристик, то каждое письмо имеет заголовок, в котором указывается место написания письма и его адресат (например, «Письмо двоюродному брату Мо, написанное в управлении уезда Фаньсянь»), а в некоторых случаях обстановка написания письма, например, «Письмо брату Мо, написанное во время лодочной прогулки в уезде Хуайань» (1741 г.). Некоторые их писем заканчиваются указанием на автора письма и датой его написания. Например, «24 числа 5 месяца 13 года правления под девизом Юнчжэн написал старший брат» («Письмо брату Мо, написанное от безделья во время дождя в Хижине Прощанья с Горными Пиками в Цзяошань» (1735 г.)).

Исходя из содержания писем, мы можем прийти к заключению, что эти послания предназначались не столько для информирования адресата о житейских событиях, а, скорее, для наставления и поучения.

Однако некоторые сведения о жизни поэта мы можем из них получить. Сопоставив заголовок с заключительной частью письма, мы можем с некоторой долей условности установить местонахождение поэта в указанное время. В некоторых случаях Чжэн Баньцяо описывает круг своих занятий, например, в «Письме двоюродному брату Мо из чайной в деревне Цзянцунь уезда Ичжэнь» (1735 г.) он говорит о том, что готовится к экзаменам. Художник посвящает брата в свои планы о покупке земли или строительства усадьбы, сообщает ему о вестях с родины (например, о собранном урожае («Четвертое письмо двоюродному брату Мо, написанное в управлении уезда Фаньсянь» (1744 г.)). В письмах часто упоминаются имена родственников, друзей, учителей, знакомых художника, из чего мы получаем сведения о круге общения Чжэн Баньцяо.

Общий смысл высказываний Чжэн Се носит характер поучения младшего брата старшим (например, «Мой младший брат при учении должен знать, что… ». («Письмо брату Мо, написанное от безделья во время дождя в Хижине Прощанья с Горными Пиками в Цзяошань» (1735 г.)), но в большинстве случаев это делается не напрямую, а опосредованно. Рассказывая брату о своей точке зрения на какие-либо вопросы, Чжэн Се ищет у него поддержки и одобрения, интересуется его мнением, а в одном из писем говорит: «Мой почтенный младший брат должен мне время от времени указывать на мои недостатки» («Письмо брату Мо, написанное во время лодочной прогулки в Хуайань» (1741 г.)).

Письма Чжэн Баньцяо часто выглядят как рассуждение об общих проблемах философии, истории, морали, педагогики, эстетики, литературы и искусства.

В рассуждениях на философско-моральные темы Чжэн Се проявляет себя истинным конфуцианцем. Он отдает должное конфуцианскому канону, который считает основой моральных устоев, указывает на изучение классики как на путь установления порядка в Поднебесной. В то же самое время у него находится немало слов порицания тех ученых, которые выбрали чиновничью карьеру как средство обогащения. Рассуждая о них, Чжэн Баньцяо не стесняется в выражениях: «Сюцаи – преступники перед Конфуцием, ибо не отличаются ни человеколюбием, ни мудростью, не следуют ритуалам, не обладают чувством долга, не стремятся сохранить наследие своих предшественников, чтобы передать их потомкам».(«Письмо брату Мо, написанное в Цзяошане во время подготовки к экзаменам» (1734 г.)) Поэт неоднократно говорит о никчемности таких чиновников: «Ремесленники делают утварь, чтобы затем ее использовать, торговцы снабжают людей товарами, а значит приносят пользу народу. И только чиновники не приносят людям совершенно никакой пользы, так стоит ли удивляться, что они относятся к самому нижнему из сословий?» («Четвертое письмо брату Мо, написанное в управлении уезда Фаньсянь» (1744 г.))

Говоря о своем необузданном нраве, несдержанности на слова, он подчеркивает, что от него достается только тем, кто этого заслуживает. («Твой недостойный старший брат ругает людей, не почитает ритуалы, но если человек обладает каким-либо талантом или мастерством, если его поведение и речи отличаются красотой, то воздает им похвалы»). В оправдание своих действий и поступков поэт приводит примеры такого же поведения выдающихся личностей других эпох, например, Су Дунпо («Письмо брату Мо, написанное во время лодочной прогулки в уезде Хуайань» (1741 г.)).

Если поэт ругает сюцаев, то не скупится похвалы крестьянам, которых считает солью земли. «И в наши времена, и в будущем будем опираться на крестьян! Я думаю, что на всей земле к людям первого сорта относятся только крестьяне, а чиновники относятся к самому низшему из сословий. Если бы в Поднебесной не было крестьян, все умерли бы от голода». «Твой старший брат всю свою жизнь уважал крестьян, каждый раз, когда нанимал их для обработки земли, непременно относился к ним с почтением. Они называют меня хозяином, я называю их гостями» («Четвертое письмо брату Мо, написанное в управлении уезда Фаньсянь» (1744 г.))

В письмах мы встречаем и рассуждения по историческим вопросам, например, об истории распространения буддизма в Китае («Письмо брату Мо, написанное в Цзяошане во время подготовки к экзаменам» (1734 г.)), о периодах китайской истории, не охваченных письменными источниками («Третье письмо брату Мо, написанное в управлении уезда Фаньсянь» (1744 г.)).

В рассуждениях о каллиграфии, живописи и литературе Чжэн Се затрагивает целый ряд важных вопросов – о природе искусства, о сущностных качествах произведений искусства, о приемах и методах литературного и живописного творчества. В письмах дается широкая оценка творчества известных деятелей искусства цинского периода и прежних веков, среди которых можно назвать Ван Сичжи, Хань Юя, Ли Бо, Ду Фу, Ван Вэй, Ду Му, Мэн Хаожаня, Оуян Сю, Сыкун Ту, Дун Цичана, Фан Чжоу, Фан Бао.

Для Чжэн Баньцяо конфуцианский канон – вершина прозаического жанра. Говоря о литературе вообще, поэт приводит следующий список выдающихся произведений: «Выше «Четырех Мудрецов» стоит «Шестикнижие», ниже «Шестикнижия» располагаются «Цзо[чжуань]», «Ши[цзи]», «Чжуан[цзы]», «[Ли]сао», тактические планы Цзя [И] и Дун [Чжуншу], доклады государю Чжугэ [Ляна], проза Хань [Юя] и стихи Ду [Фу]. Только эти книги можно читать без конца, только эти книги несут в себе столько пользы, что не исчерпаешь и за всю жизнь». («Письмо брату Мо, написанное от безделья во время дождя в Хижине Прощанья с Горными Пиками в Цзяошане» (1735 г.))

Много страниц посвящено критике литературных и исторических произведений разных эпох. «Цинь Шихуан сжигал книги, Конфуций тоже сжигал книги. Составляя собрание книг, Конфуций начинал с эпох государства Тан и правления Юя, а значит те книги, что были до этого, Конфуций сжег. Из 3000 стихов «Книги песен» сохранилось 311, а значит остальные 2689 песен Конфуций сжег. Раз уж Конфуций жег книги, то имел на это право – они превратились в пепел и восстановить их невозможно, но те, что сохранились, стали каноном, их почитают, дао в них звучит громогласно, они стали законом для последующих поколений. Шихуан был человеком злым и алчным, как ядовитое насекомое – сжег канон, уничтожил священное, поэтому умер сам, положил конец своему роду, погубил государство, а сохраненный канон снова вышел на свет. Сожжения книг Шихуаном – другого рода, чем сожжение книг Конфуцием. «История царства Вэй» Вэй Шоу и «Новая книга династии Тан» Сун Цзыцзина лаконичны и скучны; «Книга династии Сун» То То многословна и бессистемна. Их авторы и хотели бы, чтобы их сочинения были широко распространены, как проза Хань Юя и стихи Ду Фу, да где уж им! Это так называемое сожжение без сожжения – чего им бояться огня Шихуана, все равно попадут под факел Конфуция!» («Письмо брату Мо, написанное от безделья во время дождя в Хижине Прощанья с Горными Пиками в Цзяошане» (1735 г.))

С точки зрения Чжэн Баньцяо, литературное произведение должно быть глубоким по смыслу и простым по исполнению, содержание должно отражать конфуцианские устои и жизнь народа. «Наивысшим достоинством литературного сочинения считается глубокая погруженность и легкость выражения. («Пятое письмо брату Мо, написанное в управлении уезда Вэйсянь» (1749 г.)

В предисловии к «Семейным письмам» Чжэн Се говорит: «Если уж в этих письмах есть какие-либо достоинства, пусть будут прочитаны, если в них нет никаких достоинств, пусть послужат для того, чтобы ими оклеили окна или стены, накрывали ими чашки и посуду». Теперь, спустя 250 лет со времени их написания, ценность этих писем не вызывает сомнений.