Монография Рязань «Копи-Принт»

«приватизации» ими Ницше еврейские философы подчеркнуто напомнили о своей поддержке мыслителя уже в начале XX века: «Сегодня нужно вдолбить в сознание, что были евреи, которые в одиночку стояли за Ницше: Георг Брандес на севере, Анри Бергсон на западе, Бердышевский на востоке»⁷²⁷.

На более частном уровне использовались идиомы Ницше: например, в период правления Гитлера, принесший великие страдания еврейскому народу, вожди евреев в качестве утешения цитировали полифункциональную фразу «Что меня не уничтожит, усилит». Ставшие популярными лозунги и понятия Ницше обыгрывались еврейскими идеологами: так появилась часто цитируемая фраза представителя либерального иудаизма, раввина Цезаря Зелигмана (Seligman) – «воля к иудаизму». Смысловое наполнение этой фразы не имело ничего общего с ницшеанством: Зелигман проповедовал тихую патриотическую трудолюбивую жизнь, «дыханием» которой является соблюдение религиозных догм.

Раввины-ортодоксы, такие как Н. Нобель (Nobel), в целом отрицавшие ницшеанский имморализм, воспринимали волюнтаризм философа как продолжение иудаистского волевого импульса, а идею избранных людей – надежды человечества – как параллель еврейскому мессианизму. Например, Г. Берль (Berl) в 1932 году назвал Ницше первым этиком рода, иными словами, «пророком еврейского духа»⁷²⁸, произвольно дополнив «мораль по ту сторону добра и зла» поклонением Яхве. Появлялись статьи, авторы которых истолковывали ницшеанскую модель сверхчеловека в духе иудаизма: это был синтез ницшеанского образца с еврейской концепцией ответственности лидера перед народом и солидарности с ним. Особенно трагичным в свете подобных фактов

видится дальнейшее узаконивание в германской жизни антитезы сверх- и недочеловека как арийца и еврея.

Значительный вклад в пропаганду идей Ницше внес М. Бубер, всю жизнь безуспешно изживающий в себе восхищение Ницше и страх перед ним. Религиозность мыслителя не помешала ему опереться на идею ренатурализации, выраженную в «Рождении трагедии», в создании концепции еврейского возрождения, творческой национальной жизни. «Искупительное утверждение антагонизма есть сущность всякого творения» – писал Бубер⁷²⁹.

Феномен Ф. Ницше в Германии рубежа XIX – XX веков, вплоть до 1930 годов, подчиняет себе самые разнообразные общественные явления. Особенно это справедливо в отношении первого предвоенного периода (1912-1913), когда растущие темпы индустриализации повлекли за собой жизненные нововведения натуралистского толка: вегетарианство, нудизм, «культуру тела», воздержание от алкоголя и курения. Общим для всех этих движений была их антидекадентская направленность, идейная же окраска могла быть самого широкого спектра – от социализма до расизма. Последователи каждого из этих движений использовали в качестве подтверждения их подлинной значимости либо изображения самого философа (Альфред Зодер (Soder) изобразил Ницше, погруженного в одинокие раздумья в горах), либо цитаты из его произведений или апокрифы. Теоретик вегетарианского движения Вальтер Хаммер (Hammer) в книге «Фридрих Ницше: реформатор жизни и культуры будущего» отстаивает версию, что вегетарианство – логическое продолжение философии жизни, подтвержденное жизненной практикой самого философа. Нет ничего удивительного, что волюнтаризм Ницше перевоплощается в этом случае в «волю к здоровью и жизни»⁷³⁰.

Философия Ницше оказала воздействие и на германское молодежное движение. Иконоборческий настрой молодежных кругов выразился в лозунге одного из лидеров движения Густава Винекена (Vyneken) «Молодежь только для себя», порывающем с родителями на частном уровне и с буржуазными условностями – на общем. Отношение к Ницше в центральной молодежной организации «Вольная птица» («Wandervogel») было, как всегда, неоднозначным. Теодор Фрич не принимал философа в силу своего антисемизма. Идея саморазвития творческой личности вызвала отклик у Г. Винекена, предлагавшего молодежи альтернативу народной коммуне-общине в виде коммуны высокоразвитых индивидуальностей⁷³¹. Л. Гурлитт (Gurlitt) создал на ницшеанской базе философию образования, практической задачей которой было осуществление школьной реформы. Гурлитт пытался решить нелегкую проблему сближения рассчитанных на индивидуальность идей Ницше с массами. Выходом он видел «учение с увлечением», подчеркивание гедонистической, а не рациональной функции образования, которое должно стать делом раскрепощения личности⁷³².

Постепенно авторитет Ф. Ницше возрастает настолько, что его «дальними» или «близкими» родственниками становятся буквально все партии и общественные движения. Каждый акцентировал в нем родственный мотив, заставляя себя не слышать остальную партитуру. Ограничимся несколькими примерами. Народники с энтузиазмом говорили о культе новых, немецких героев, продолжающих традиции древнегерманского фольклора. Добрый христианин, национал-социалист, публицист Вильгельм Шванер (Schwaner), мечтающий объединить не розу и крест, подобно И.В. Гёте, а крест и свастику, называл в качестве примера успешности такого сочетания никого

⁷³¹ Ibid. S. 117.

⁷³² Ibid. S. 121.

272

иного, как Ницше (некоторая уязвимость кандидатуры с точки зрения религиозности вызвала ссылку на сложность его литературного языка). Шванер пошел дальше и составил Библию Германии из народных стихов, Ницше и Евангелия. Антисемиты развернули кампанию по «обелению» Ницше от его же «ошибок». Адольф Бартельс (Bartels), например, просто зачислил положительные оценки Ницше европейской и израильской культуры в разряд ошибок в остальном великого германского мужа, говорившего народу горькую правду. Великие мужи «могут превзойти всех своих современников, но не свой народ. Мы никогда не позволим Фридриху Ницше украсть у нас народ!»⁷³³. Последняя фраза звучит совершенно искренне: действительно, антисемиты, как и национал-социалисты и социал-дарвинисты, не могли допустить влияния на народные массы философа, не прошедшего их пристрастную цензуру: подобный шаг был бы слишком опасен.

Рамки данной работы не позволяют рассмотреть проблему нацификации и последующей денацификации Ф. Ницше: она, безусловно, заслуживает отдельного разбора. Однако обзор ницшевской проекции на общественные организации Германии рубежа XIX-XX веков доказывает, что хотя единого отношения к философии Ницше не сложилось, к началу XX века она стала константой социально-культурной жизни, а имя Ницше – национальным символом-фетишем.

3.2 Значение Архива Ницше в формировании ницшеанства в Германии конца XIX – первой половины XX веков

Официальная известность Ф. Ницше в Германии начинается с 1890 года. Жалуясь на затянувшуюся непризнанность на родине, философ писал в 1888 году в «Ессе homo»: «В Вене, в Санкт-Петербурге, в Стокгольме, в Копенгагене, в Париже, в Нью-Йорке – везде открыли

меня: меня не открыли только в плоскомании Европы, в Германии»⁷³⁴. Действительно, в Австрии идеи Ницше в 1875-1878 годах инспирировали возникновение литературно-художественного кружка Энгельберта Пернерсторфера (Pernerstorfer). В Копенгагенском университете критик и историк литературы Георг Брандес (1842-1927) в 1887-1888 годах читал вызвавшие брожение умов лекции о философии Ницше («От den tueske filosof Friedrich Nietzsche»⁷³⁵). В России «стартом» философского ницшеведения стало последнее десятилетие XIX века⁷³⁶. Образованные читатели, хорошо владеющие немецким языком, читали Ницше еще до начала серьезного научного исследования идей философа в России, которым считается 1892 год (публикация очерка В. Преображенского «Фридрих Ницше: критика морали альтруизма»)⁷³⁷. В июле 1888 года Ницше писал: «я пользуюсь немалым авторитетом и становлюсь, исподволь, весьма читаемым автором. Быть самым независимым умом Европы – это что-то. У меня в каждом городе, даже в Балтиморе, есть кружки почитателей»⁷³⁸.

Единого отношения к Ф. Ницше не сложилось. Этот романтик, преодолевший свой романтизм, послужил катализатором самых непредсказуемых реакций, действовал как растворитель или овод. Уже в «Веселой науке» философ причислял себя к «великим бичам» человечества⁷³⁹. К 1887 году стало очевидным «подпольное» влияние Ницше; сам философ признавал, что пользуется удивительным и в общем-то загадочным авторитетом «у всех радикальных партий (социалистов, нигилистов, антисемитов, христианских ортодоксов, вагнерианцев)»⁷⁴⁰.

⁷³⁴ Ницше Ф. Сочинения. Т. 2. С. 723.

⁷³⁵ «О немецком философе Фридрихе Ницше» (дат.).

⁷³⁶ Мотрошилова Н.В. Дискуссии о философии Ф. Ницше в России серебряного века // Фридрих
Ницше и философия в России. Сб. статей. СПб., 1999. С. 39.

⁷³⁷ Синеокая Ю.В. Восприятие идей Ницше в России: основные этапы // Указ. соч. СП.

⁷³⁸ Ницше Ф. Письма. С. 324.

⁷³⁹ Ницше Ф. Сочинения. Т. 1. С. 645.

⁷⁴⁰ Ницше Ф. Письма. С. 271.

274

Резкость и «несвоевременность» идей философа («Кто хочет стать водителем людей, должен в течение доброго промежутка времени слыть среди них их опаснейшим врагом»⁷⁴¹) делали его persona non grata в консервативных кругах. Хотя книги Ницше знали и аристократы, и образованные представители германского рабочего класса, реципиентом и транслятором его идей стала прежде всего интеллигенция. В буржуазных салонах, хранящих восходящую к XVIII веку традицию ферайнов, звучали литературно-музыкальные композиции по Ницше. Веймар, город Архива Ницше, перевезенного из Базеля, стал центром культа философа; роль верховной служительницы отвела себе фрау Фёрстер-Ницше⁷⁴².

Организацией, усилиями которой Ницше вошел в фарватер германской культурной жизни, стал Архив Ницше, основанный сестрой философа Элизабет в высоко возносящейся над Веймаром вилле на холме Silberblik (Луизенштрасе (ныне – Гумбольдтштрасе), 37). До этого зимой 1891-92 годов Э. Фёрстер-Ницше организовала «ницшеанский кружок» в Берлине. Годом позже она пишет из Новой Германии в Парагвае Петеру Гасту, приглашая его посетить Берлин: его, как старого друга Ницше, «в некоем известном ницшеанском кругу будут носить на руках <...> Симпатичны Вам будут преимущественно д-р Кегель и д-р Майер»⁷⁴³. В ноябре 1893 года в Наумбурге был создан небольшой фамильный архив, располагавшийся в двух комнатах первого этажа в доме на Вайнгартен 18; в 1896 году архив трансформировался в крупный культурный центр в Веймаре. Возможно, на выбор резиденции семьей Ницше (точнее, Элизабет, потому что она была наиболее

⁷⁴¹ Ницше Ф. Сочинения. Т. 1.С. 727.

⁷⁴² Подчеркивая значение Архива как духовного центра Германии, в общении с привлеченными к

архивной деятельности друзьями Ницше она использовала особую лексику. Например, П. Гаст в 1893

году был назван «жрецом у алтаря Ницше» и «хранителем его священного пламени» (Cancic Н.,

Cancik-Lindemaier H. Philolog und Kultfigur: Friedrich Nietzsche und seine Antike in Deutschland.

Stuttgart; Weimar, 1999. S. 253). Вспоминается, что после публикации «Заратустры» Гаст писал

Ницше: «Однажды Вас будут почитать больше, чем азиатского основателя религии, и, надеюсь, на

менее азиатский манер!» (Ницше Ф. Письма. С. 220).

деятельным членом семьи) повлияли глубокие культурные традиции Веймара и открытие в нем в 1885 году Национального музея И.В. Гёте и Архива Гёте, в 1889 году объединенного с Архивом Шиллера. Г. Кансик видит в названии «Архив», а не более распространенное в Германии «Общество», «организаторский и культовый, антиквариатный научный аспект» и говорит о сохранении во всей истории учреждения напряженности между научными претензиями, культурно- политическими целями и религиозными потребностями⁷⁴⁴.

В крупном плане история Архива Ницше делится на два периода: с 1896 по 1908 годы и с 1908 по 1945.

До августа 1900 года вилла «Зильберблик» была не только архивом, то есть учреждением с соответствующими характеристиками, но и местом пребывания безумного философа: он жил в Веймаре три года, с весны 1897 по 25 августа 1900 года. Вилла обрела «ауру Ницше», сохранившуюся и после его смерти. «Кто бы однажды ни бродил в этих помещениях, он ощущает близость жизни этого великого человека, благосклонность его взгляда. Мы верим, что находимся рядом с ним, слышим поучения из его уст здесь, где он распрощался с нами»⁷⁴⁵ – цитирует современный исследователь издание об Архиве Ницше начала XX века.

Ранние произведения Ницше почти повторили судьбу «Мира как воли и представления» А. Шопенгауэра, то есть не имели коммерческого успеха; издатели жаловались на высокую стоимость складских помещений для непроданных экземпляров финансируемых автором произведений⁷⁴⁶. К 1885 году относится «крик души» Ницше: «Сколько

⁷⁴⁴ Cancic К, Cancik-Lindemaier H. Philolog und Kultfigur: Friedrich Nietzsche und seine Antike in
Deutschland. Stuttgart; Weimar, 1999. S. 159.

⁷⁴⁵ CancicH. Der Nietzsche-Kult in Weimar// Nietzsche Studien, Bd. 16,1987. S. 412.

⁷⁴⁶ В письме Ницше Г. Кёзелицу (1887 год) есть соответствующие строки: «весь мир жалуется на то,
что «меня не понимают», и проданные 100 экземпляров весьма ощутимо дали мне понять, что меня
действительно не понимают, <> досконально пройдясь по всем заслуживающим рассмотрения
издателям, после множества чрезвычайно мучительных переговоров я уяснил себе тот суровый факт,
что ни один немецкий издатель не желает меня печатать (даже когда я не претендую ни на какой
гонорар)» (Ницше Ф. Письма. С. 279).

276

же стыда постоянно, со всеми моими публикациями, мне приходилось преодолевать!»⁷⁴⁷. Однако контакты философа с немецкими издательствами не ослабевали. Уже летом 1886 года Ницше писал другу Ф. Овербеку в Базель о своих издательских делах: «Фрицш, похоже, придает большое значение тому, чтобы у него в издательстве был «полный Ницше» – так же, как полный Вагнер: соседство, которое мне тоже глубоко импонирует»⁷⁴⁸ . К. Г. Науманн, ставший сотрудничать с новым автором с 1886 года на первоначальных условиях тиража книг в 300 экземпляров за счет автора, с удивлением констатировал растущий спрос публики на книги Ницше, и стал благодаря этому крупным издателем: огромные тиражи конца века были немедленно раскуплены.

В 1892 году Петер Гаст, заручившись согласием семьи философа и Ф. Овербека, начал готовить издание первого полного собрания сочинений Ницше. Это совпало с выходом в свет второго – полного – издания «Заратустры» (первое издавалось в трех частях на средства автора тиражом в 40 экземпляров). В 1894 появилось второе издание «Несвоевременных размышлений», были заново напечатаны «Человеческое, слишком человеческое» и «По ту сторону добра и зла». С этого времени солидные тиражи книг Ницше в Германии вошли в традицию. Отсюда ведет свое происхождение неоднократно фигурировавший в критической литературе образ солдат вермахта, в ранцах которых «Заратустра» соседствовал с «Фаустом» И.В. Гете и Библией⁷⁴⁹. К началу военных действий 1914 года тиражом 150 тысяч экземпляров было выпущено специальное издание «Заратустры» в особо прочном переплете: его раздали солдатам, желая укрепить их боевой дух. Во время второй мировой войны история повторилась.

⁷⁴⁷ Ницше Ф. Письма. С. 236.

⁷⁴⁸ Указ. соч. С. 257.

⁷⁴⁹ В 1888 году Ницше пророчески предрекает: «моего «Заратустру» будут читать не меньше
Библии» (Указ. соч. С. 345). «Фауст» Гёте уже с момента публикации получил в Германии статус
«светской Библии».

277

Энергичная и абсолютно преданная брату, несмотря на духовную чуждость ему, фрау Фёрстер-Ницше полностью взяла под свой контроль деятельность Архива и успешно, в отличие от своего парагвайского предприятия, «колонизировала» «территорию Ницше». На первом этапе (до 1908 года) деятельность Архива протекала в двух направлениях: научно-литературном и организационно-коммуникативном, то есть проведении различных мероприятий и салонных встреч⁷⁵⁰. Последнее включало возможность увидеть пребывающего в безумии философа, дом, личные вещи, корреспонденцию и фотографии, книги и рукописи Ницше.

Ницше предвидел учреждение посвященных ему исследовательских центров и возникновение культа вокруг своей персоны. С юных лет он сам стремился основать кружок-союз (литературно-музыкальное объединение «Германия» в Пфорта), монастырь, орден, новую греческую Академию⁷⁵¹. Безусловно, почитатели Архива видели в нем воплощение этих школьных идеалов Ницше. «Philosophus radicalis», как он себя именовал⁷⁵², вполне осознавал свою гениальность и уже в 1884 году был вынужден оградить себя от настойчивых попыток предприимчивых родственников получить материальную выгоду от этого родства.

В 1884 году Ницше пишет в Наумбург сестре и матери: «право издавать мои произведения, а также выпускать новые тиражи могу давать только я один; и распространяется оно еще на 30 лет после моей

смерти»⁷⁵³ (последняя фраза явно имитирует категорическое требование Р. Вагнера экслюзивных прав байройтской сцены на «Парсифаля» на этот срок). Совершенно очевидно, что родственники Ницше хорошо запомнили следующую фразу из этого письма «Вот оно – то, что при определенных обстоятельствах может сделать меня состоятельным»: при финансовой поддержке обеспеченного поклонника творчества Ницше Элизабет Фёрстер-Ницше выкупила права на издание произведений брата у матери и дяди за 30 тысяч марок, и с 1888 года, когда ею была осознана знаменитость брата, ревниво следила за его контактами⁷⁵⁴ .

Враждебно настроенные по отношению к Ницше круги еще при жизни философа утверждали, что его влияние недолговечно, и все воздействия на духовно-интеллектуальную жизнь эфемерны. Противниками философа были священники и журналы теологической направленности. Католический журнал «Der Türmer» в 1910 году опубликовал довольно резкий пассаж о том, что «навоз» («Dunstmasse») Ницше обнаруживается во множестве мировоззрений, которые как грибы произрастают после его кометного появления, но ни одно из этих мировоззрений не следует учению Ницше буквально: «никто не разделяет одно и то же мнение; каждый идет своим путем... Ницше мертв, совершенно мертв не из-за врагов, а из-за своих сторонников, которые медленно, но верно хоронили его»⁷⁵⁵. Однако эти «похороны Ницше» были преждевременны и только активизировали ответные выпады ницшеанцев.

Безумие Ницше трактовалось противниками его философии как божий приговор, сторонники же усматривали в его гибели роковое признание его гениальности. Болезнь стала главным событием во

внешне невыразительной жизни философа. Антиницшеанцы видели в безумии «разгадку» Ницше, самый простой ключ к запутанным текстам его сочинений зрелых и поздних лет. Произведения, объявленные бредом сумасшедшего, уже в силу этого не требовали доходящего до физического и душевного изнеможения разгадывания объявляемых жизненно важными ребусов. В феврале 1888 года Ницше с горечью писал о своей интеллектуальной изоляции: «В Германии, хотя мне идет уже 45-й год и я опубликовал примерно пятнадцать книг... ни разу еще не доходило хотя бы до одного хоть сколько-нибудь стоящего обсуждения хотя бы одной моей книги. Сейчас взяли на вооружение словечки «эксцентричный», «патологический», «психиатрический». Нет недостатка и в злобных и клеветнических намеках в мой адрес»⁷⁵⁶.

В 1892 году будущий социалист К. Эйснер опубликовал сразу ставшую знаменитой работу о Ницше под заглавием «Psychopatia spiritualis», явно обыгрывающим название труда Р. фон Крафт-Эбинга «Psychopatia sexualis»⁷⁵⁷. Приобретшая патологический («психопатический») характер болезнь Ницше, независимо от версий исследователей по поводу ее происхождения (врожденная или приобретенная), не только объясняла шоковое воздействие его идей как плодов больного воображения, но и позволяла однозначно истолковывать их. Доктор Г. Тюрк писал о «переволивании» унаследованной патологии Ницше в его морально-философскую систему, об искажении лучших моральных побуждений даже у высокоодаренного и интеллектуально развитого человека под воздействием извращенных ненасытных инстинктов, и фактически определял идейное наследие Ницше как духовную сублимацию этих инстинктов⁷⁵⁸. Безумие Ницше стало рассматриваться в

⁷⁵⁶ Ницше Ф. Письма. С. 300.

⁷⁵⁷ Eisner К. Psychopatia Spiritualis: Friedrich Nietzsche und die Apostel der Zukunft. Leipzig, 1892. S.9.

⁷⁵⁸ Türck H. Friedrich Nietzsche und seine Philosophie. Dresden, 1891. S. 7.

280

специализированных трудах (серию подобных работ открыл трактат П. Мёбиуса в 1902 году)⁷⁵⁹.

Для ницшеанцев эта попытка зачисления их кумира в ряды ординарных безумцев – «психиатрического аутодафе» над философом – была проявлением инстинкта духовного самосохранения «маленьких людей». Само безумие философа виделось ими результатом его долгой духовной борьбы с обществом, неспособным его понять. В «Предисловии Заратустры» Ницше отмечает этот разлад: «Они не понимают меня: мои речи не для этих ушей. Очевидно, я слишком долго жил на горе, слишком часто слушал ручьи и деревья... И вот они смотрят на меня и смеются и, смеясь, они еще ненавидят меня. Лед в смехе их»⁷⁶⁰. В февральском письме 1890 года Овербеку Г. Кёзелиц, свидетель безумия Ницше, высказал мнение, что философ желал наступившего безумия как выхода из жизненной ситуации, что «он рад, что все так закончилось!»⁷⁶¹. О безумии как решении Ницше пишет Н. Орбел: со-шествие-с-ума мыслителя трактуется им как подвиг и жертва, событие иного порядка, чем добровольная смерть во имя своих убеждений антигероев «Сумерек идолов» и «Антихриста» – Сократа и Христа⁷⁶².

Основанное на романтических антиномиях, первенство среди которых принадлежит Аполлону и Дионису, мировосприятие Ницше в безумии разрешило противоположности в единой цельности, разрушив последние связи с обществом формально схожих, но духовно чуждых людей и освободив его дух для прозрения иной реальности. По словам Августа Хорнэфера, безумие положило конец тревожной борьбе ранних лет Ницше и высветило его ослепительный внутренний мир, проявив