РАЗДЕЛ 3. МИР ИДЕЙ МУСЫ ДЖАРУЛЛАХА

Реформаторские движения, развивавшиеся в среде российских мусульман, можно разделить на две части. Первое из них носила ярковыраженный модернистский характер, превалировавший над собственно реформаторством. Эти течения развивались под непосредственным влиянием европейской цивилизации. Главным лидером этого движения был издатель газеты «Тарджуман» (Переводчик), начавшей выходить в Крыму в последней четверти XIX в. Исмаил-бей Гаспринский. И.Гаспринский выдвинул новый метод обучения и приложил массу усилий для того, чтобы распространить новометодные-джадидские школы по всему Туркестану. Он добился своей цели. Казанское медресе «Мухаммадия», возглавляемое Галимджаном Баруди, Оренбургское медресе «Хусаиния» и медресе «Буби» [Иж-Бобьинское], находившееся в Вятской губернии были джадидскими учебными заведениями¹.

Реформистское движение другого толка, возникшее в Казани, было начато исламскими учеными, выступившими против слепого подражания и следования установлениям древних авторитетов-таклида при решении новых проблем. Основателем этого движения стал Абу-н-наср Курсави. За ним последовали Шигабутдин Марджани, Ризаэтдин Фахретдин и Муса Джаруллах.

В 1913 г. английский писатель Вильямс, который живя в России писал статьи под псевдонимом «Алишев», в одном из солидных русских философских журналов опубликовал статью о Мусе Джаруллахе под названием «Мусульманский Лютер». В этой статье автор писал о том, что Муса Джаруллах положил начало реформистскому движению среди мусульман России. Здесь же он выдвинул мысль, что это движение охватит весь мусульманский мир, а Муса Джаруллах станет своего рода Лютером этого движения¹. Но еще за два года до этого в Турции нашлись люди, которые называли Муса Джаруллаха этим именем. Хашим Нахид в своем сочинении «Пути спасения Турции» («Türkiye için necat ve I`tilă yolları») писал: «Среди христиан появился поборник истины. Он перевел Евангелие и с того момента, как они стали понимать Евангелие началось его божественно возрождение, пали тяжкие оковы, были низвергнуты священнослужители, считавшие себя представителями Аллаха. Наконец были освобождены из рабства мысль и совесть. Теперь в Азии появился мусульманский Лютер. Этот обновитель и поборник религии казанец Муса Бигиев².

Но действительно ли Муса Джаруллах является реформистом? Что подразумевается в этом смысле под слово реформист? Я попытаюсь дать ответ на этот вопрос, предоставив слово ему самому. В одном из своих писем, отправленных в Финляндию он писал: «В каждом своем произведении я писал разные вещи, преследуя цель разбудить мысль наших факихов. Я стремился положить начало революции мыслей в Исламе. Сегодня мои надежды на это и желание достичь этого только усилились. Пробуждение больших и малых революционных движений в мусульманских науках и религиозной мысли в исламском мире, в одной из мусульманских стран сегодня является для меня осуществимой мечтой»³.

Как становится ясным из приведенных слов, Муса Джаруллах был сторонником нового, революционно мыслящим человеком и знатоком религиозных наук. Но, судя по его словам, его кредо было очень далеко от позиции Зияутдина Камали, который, комплексуя перед западной цивилизацией, ступил на путь реформ, характеризующийся всесторонним изменением Ислама в угоду современной цивилизации или позиции Джалала Нури, который считал Ислам отсталым по сравнению с другими учениями. Наоборот, эти два упомянутых человека и все, кто соглашался с ними, были подвергнуты Мусой Джаруллахом жесткой и серьезной критике. По мнению Мусы Джаруллаха такие люди, говоря от имени Ислама, вносят в души и умы мусульманам безверие и неуверенность, поэтому они более опасны, чем традиционалистски настроенные муллы и миссионеры¹.

Заявляя: «Верно, что я по некоторым вопросам несогласен с мнениями ученых, их взглядами и даже их иджмой [коллективно вынесенным решением. - А.Х.]. Но в каждой проблеме я выдвигал то, что может стать украшением исламского учения. Ни одну из своих мыслей я не высказывал ради того, чтобы привлечь к себе внимание или поддавшись реформаторским фантазиям» /Там же, с.95/, Муса Джаруллах представлял свои размышления по этому вопросу следующим образом: «Я не намереваюсь подчинять установления книг по мусульманскому праву требованиям времени. Мне также не присуще примитивно искать цивилизованность и прогресс в ничтожных, но модных вещах. Во мне совершенно нет стремления отвергать установления Ислама во имя требований жизни»².

Выдвигая новые идеи и религиозные установления Муса Джаруллах с одной стороны способствовал активизации мусульманской мысли, а с другой стороны он прилагал усилия для того, чтобы не была потеряна сама суть проблемы. Критикуя практику таклида он стремился, чтобы мусульмане не оказались подвернутыми еще более худшему бедствию. Подобно тому, как он сам не использовал выражения, возникшие в этой области, он выступал против тех, кто применял их. Например, считая ошибочным лозунг о приведении Ислама в соответствие с западными ценностям и наоборот, он выступал против тех, кто стремился к претворению в жизнь такой идеи. Дело в том, что он считал, что если цивилизация достигла больших успехов в науке, морали и нравственности, промышленности и технологиях, то это является частью Ислама. В общем, Муса Джаруллах рассматривал идеи об адаптировании канонов Ислама и приведении их в соответствие с нормами Запада как совершенно не соответствующие величию и святости этого учения. Более того, он оценивал такую позицию как безнравственную¹.

Отвергая понятие «религиозное реформаторство», Муса Джаруллах так разъяснял собственное понимание реформ: «По моему мнению Ислам совершенно не нуждается в каких-либо религиозных реформах. Социальные, религиозные и политические пороки исходят не из Ислама, а из нас самих. Несомненно, нужно искать меры для того, чтобы избавиться от этих смертельных болезней. Не Ислам нужно реформировать, а лечить наши головы посредством Ислама. В христианском мире была эпоха реформации. Но это не значит, что нужно подгонять историю Ислама под историю христианства»².

Далее читателю, знакомящемуся с миром идей Мусы Джаруллаха, станет ясно, что он был настойчивым сторонником нового. Он стремился к переменам не только в частных вопросах, но даже некотоых вещей в области основ.

Как известно, главное определение аристотелевской логики таково: «Логика есть наука, предохраняющая разум от совершения ошибок»². По мнению Мусы Джаруллаха это значило: то есть в созидательном смысле логика совершенно бесполезная наука. Она полезна только для того, чтобы не сбиться с пути и не впасть в неправильные мысли.

По мнению Мусы Джаруллаха такая логика является системой, ниспосланной для первобытных, первичных сообществ. Ибо для людей, у которых не было иного руководителя, кроме их чувств и инстинктов, которые приходя к верному решению допускали тысячи ошибок, людей, не знавших радости поиска и открытия, первой вещью, о которой они должны были задуматься, это было то, как избавиться от ошибок. Поэтому значение логики, разработанной в в эпоху «спасения от ошибок» определялось только лишь ее способностью обеспечивать это спасение.

Эпоха спасения от ошибок прошла. Пришли времена поиска, исследований и открытий. Логика спасения от ошибок потеряла свою актуальность. Теперь нужна логика, показывающая путь открытий, путь истины³.

Логика Аристотеля может спасти от ошибок, но она не может привести к истине. Истина не в книгах, написанных рукой человека. Она в кладовых природы, сотворенных могуществом и мудростью Аллаха. Истина может быть достигнута не логикой, основанной с целью спасения от ошибок, а наоборот, разумом, который дарован человеку Аллахом, опытом божественных откровений и усердным умственным поиском самого человека. Человека приводят к истине не законы логики, а разум и опыт.

В системе мыслей Мусы Джаруллаха логикой, приводящей в движение человека, является логика Корана. Ибо логика Корана это не логика спасения и предохранения, это логика открытия и движения. Аргументы и доказательства, выдвигаемые Кораном не предназначены только лишь для доказательства, как это было в логике Аристотеля. Они служат делу наставления человека на правильный путь (хидайа), провозглашая ему божественные истины (байан). Муса Джаруллах, считавший байан и хидайа основными принципами логики Корана, так определял их содержание:

Байан: открытие человеку того, что недоступно его разуму. По логике Аристотеля самой важной особенностью какого-либо аргумента или доказательства является его способность доказать какую-либо идею оппоненту. Но по логике Корана особенностью доказательства является не его способность заставить оппонента принять ту или иную посылку, а наоборот поиск истины и ее открытие. Иными словами самой важной стороной аргумента и доказательства является не их доказательность, а аспект открытия ими неизвестной ранее истины или категоричное подтверждение ими какой-либо принятой ранее теории¹. В доказательстве (далил) как с точки зрения языка, так и с терминологической позиции имеется смысл указания путей решения и стимулирования достижения какой-либо цели. В аргументе (бурхан) же выражены качества категоричности и истинности. Но в основе смыслов доказательства и аргумента лежит не доказательство чего-нибудь, а направление человека к какой-либо истине².

Критику, которую адресовал Аристотелю Муса Джаруллах, в основе своей совершил и Р.Декарт. В Х главе своей книги «Орудия управления разума» Декарт говорит: «Для тех, кто хочет найти истину прежняя диалектика (т.е. логика)» совершенно бесполезна¹. Ибн Таймия сказал то же самое: «Разумные люди не нуждаются в греческой логике»². Следовательно, Муса Джаруллах разделял одни и те же взгляды с Ибн Таймией, который связывал застой в мусульманской мысли, бывшей до аль-Газзали активной и живой, с принятием после него аристотелевской логики. Даже Ибн Таймия считал, что подобно тому, как логика не обеспечивает познание неизвестного с помощью уже известного, она не может спасти от впадения в ошибки разума, мыслящего так, как он провозгласил в своем определении. Таким образом, он предостерег ряд философов и мыслителей от ошибок в области метафизически и теологии. Логика может обеспечить отказ иудеев и христиан от некоторых ложных и ошибочных верований. Но, отказавшись от этих верований, они не смогут прийти к истине³.

По мнению Мусы Джаруллаха самой большой ошибкой и общей для наших знатоков основ ислама (усулиюн), правоведов (фукаха) и каламистов (мутакаллимун) было то, что они вместо того, чтобы отталкиваться в своих размышлениях от логики Корана, стали применять спасительную логику Аристотеля. Непростительно то, что они придали доказательствам благо абсолютной доказательности и полностью проигнорировали блага, заключенные в байан и хидая. Следствием этой ошибки стало то, что они принимали во внимание только методы и способы ведения научного диспута и в качестве цели стремились только к победе над оппонентом. В этом особенно выделились наши факихи, ведь суждение по аналогии (кияс), воспринятое ими как одно из шариатских доказательств, было ни чем иным, как основой логики Аристотеля. Исходя из этого кияс, перестав быть одним из принципов в основах мусульманского правотворчества, стал одной из отраслей науки о ведении спора¹.

Подобно тому, как Муса Джаруллах критиковал кияс, критиковал его и Стюарт Милл. По его мнению кияс в своем классическом смысле, есть ни что иное, как порочный круг. Кияс был принят только лишь в качестве некоего довода, пригодного для доказательства какого-либо вывода².

Другим принципом, принятым Мусой Джаруллахом в его методологию, стал принцип неприятия в качестве истины в научных и религиозных проблемах таких вещей, верность которых не доказана неопровержимыми аргументами. Он не относил к категории «сарих ма’кулат» т.е. то, истинность чего доказана настолько убедительно, что не остается малейшей почвы для сомнений. Иными словами нельзя принимать во внимание то, что не доказано самым неопровержимым образом. Это касается не только религиозных, но и всех иных научных проблем. По его мнению во всем, что претендует быть доказательством, следует искать прежде всего именно этот аспект. Ошибки, возникающие в научных проблемах, в большинстве своем проистекают из-за недооценки именно этого принципа. Поскольку в обратном случае, насколько бы простой и легкой не была бы проблема, по любому вопросу сталкиваются мнения, каждый выбирает то, что отвечает его капризам. Так формируется клубок противоречивых взглядов. По мере количественного и качественного роста противоречий истина все отдаляется от человеческого разума. Выдвигаемая новая методология прежде всего должна искоренить эти противоречия, либо значительно их сократить.

Для того, чтобы воспрепятствовать противоречиям, имеющимся в мусульманской истории, Муса Джаруллах стремился применить законы математики в социологических науках, ибо только математика повсеместно не знает противоречий ни в одном вопросе. Вследствие того, что в математических формулах принимается во внимание прежде всего категоричность и неопровержимость, то ни в одном вопросе не остается места для противоречий. С другой стороны в гуманитарных науках принимаются во внимание умозрительные посылки, что приводит к возникновению противоречий в каждом вопросе. Такая путаница мыслей вынуждает человека упускать из своих рук истину.

Говоря об этом, Муса-эфенди не отрицает того, что во многих науках не всегда возможно найти неопровержимые основы, подобные математическим принципам. Он не отрицал важности теорем в процессе научного поиска. Вместе с тем невозможно согласиться с его вышеприведенным предложением. Далее станет видно, что это приходит в противоречие с тем, что он писал о свободомыслии.
Свободный разум
По мнению Мусы Джаруллаха, человечество, прошедшее большой путь в точных и естественных науках и пришедшее к чудесным открытиям в этих дисциплинах, все еще не может решить ряд проблем в социальных науках. История цивилизации на земле насчитывает тысячи лет, но количество политических, общественных и морально-нравственных проблем только увеличивается. Главная причина этого кроется в том, что свободный разум, используемый в области естественных наук, теряет эту свою особенность, когда речь идет о социальных проблемах.

Если разум и воля человека будут свободными, то он способен открыть все тайное. Но если разум человека будет связан различными условностями, то он не сможет постичь самые простые вещи.

Разум, мысль и воля ученых, ведущих исследования в таких науках как математика, физика, астрономия и биология, могут оставаться свободными и раскрепощенными. При движении к самым далеким окраинам Вселенной желание человека может оставаться искренним, его сердце — незапятнанным, его мозг — чистым от предрассудков и предубеждений, чувства — здоровыми и воля — свободной. По известным причинам только такие люди могут достичь небес. Только такие люди могут ступить на путь открытий.

Тем не менее, когда человек приступает к решению проблем на земле, когда он занимается общественными, политическими и национальными проблемами, его сердце, мысль и чувства оказываются в плену у корысти, высокомерия, жадности и низких инстинктов, вражды и мстительности. Тогда человек не может разглядеть совершенно очевидную истину. Он не может понять явную выгоду. Напротив, он сознательно выбирает вредоносный, порочный путь и идет по нему. Словом, человек не может достичь душевного спокойствия и умиротворения, в силу того, что в политических, социальных, нравственных и экономических вопросах человеческая мысль и воля оказываются поверженными под натиском его собственной предвзятости и других субъективных факторов. Вероятно, именно об этом и гласят слова: «На небесах нет сатаны»¹. «Но он течет в людях, подобно крови в их жилах»².

Мусульмане пока не определили окончательно место, роль и функции разума с точки зрения эпистемиологии, т.е. с позиции теории познания. Критикуя рационализм и обожествление разума в отношении к божественному откровению, пренебрежение свободомыслием, предписываемым Кораном, по мнению Мусы Джаруллаха, неиспользование его, являются большой ошибкой. По его мнению, общества, которые не ведают о величии человеческого разума, о неограниченности возможностей для развития и прогресса, никогда не смогут освободиться от рабства. У разума, абсолютно свободного от посредничества священнослужителей и тиранической власти государственных правителей, есть все возможности для обнаружения любой истины без помощи со стороны и каких-либо посредников. Если разум ограничен и лишен возможности мыслить и выносить решения, то застой поражает и материальную, физическую сторону человеческой жизни, он впадает в болезнь бездейственности и пассивности. В такое время даже самый малый повод может оказать на человека самое пагубное воздействие.

Именно поэтому на умы и сердца мусульман смогли оказать влияние отшельнические идеи дервишей, проповеди, оглашаемые с минбаров мечетей и в которых всегда проклинается мирская жизнь, взгляды аскетов, которые искали счастье и благополучие в нищенстве, суфийских философов, во всем видевших происки дьявола. Нижеследующий бейт аль-Маари так освещает эти мысли и идеи Бигиева:

По мнению Мусы Джаруллаха, заявлявшего, что: «Во всем, что я говорил и писал имелась одна цель: спасти разум и мысль из рабства, укрепить наши желания и волю, иными словами дать разуму свободу, воле - силу»¹. Свободный разум есть божественный инструмент. Он не ограничен никакими рамками и границами². Прогресс и развитие полностью зависят от избавления разума от любого ограничения. «Древние народы, лишенные света разума, оставались в руках языческих жрецов, Иудеи и Христиане - под влиянием священников и монахов, мусульмане же под руководством сказителей, развращенных суфиев и невежественных муфтиев»¹. Свободный разум есть солнце, которое решает любую проблему и свергает любой гнет. Человек, способный использовать свой разум, может постичь самые далекие истины. Любая истина, при поиске ее, постижима в мире, который представляет собой великую книгу мудрости. Ибо все то, что было познано с момента сотворения мира и до сих пор, является совершенно ничтожным, по сравнению с тем, что еще непознано или будет познано после. Люди, до настоящего времени черпая знания из моря разума ладонями, добыли некоторое количество информации, но тем не менее это море остается бескрайним и глубоким.

Свободный разум это мерило любой истины. Достоверность истины доказывается весами разума. То, что не имеет веса на этих весах, не найдет спроса на рынке истины. Для того, чтобы обнаруженное было признано истиной, необходимо согласие разума. Достоверное сообщение всегда будет соответствовать здоровому разуму. То, что противоречит разуму, никогда не может быть истиной².

Читая все это естественно приходишь к мысли о том, что Муса Джаруллах был рационалистом. Но на самом деле это совершенно не так. Разум, которому он придавал такую важную роль, не есть разум в понимании рационалистов. При необходимости он подвергал разум критике. Что такое разум? Что называется сарих ма’кул [разумная, логичная очевидность, здравый смысл] Его вопросы представлены вопросами, на которые он сам искал ответ. По его мнению фантазии, ошибки, человеческие взгляды и убеждения не могут приниматься за разум. Даже то, что пришло от ученых под видом знания не может быть принято в качестве разумных истин. Иногда совместив невозможные или несовместимые вещи они могут заставить принять их за знания. Эти знания на протяжении веков преподаются учеными. Эти ложные посылки, выдаваемые за знание, настолько укореняются в умах и сердцах людей, что для освобождения разума человека от этой грязи необходим многовековой упорный труд великих ученых¹. Человек способен открыть самые далекие вещи. Но иногда он не может не знать того, что у него буквально под ногами. Он может знать о самых маленьких явлениях в отдаленных просторах бескрайнего космоса. Может измерить до грамма вес огромных небесных тел, может исследовать строение самых маленьких элементов микромира. Но он может не знать того, что у него под носом. Человек, уже изучивший ближайший космос, тем не менее еще не познал самого себя. Отсюда возникает чувство необходимости руководства божественными откровениями.

Главной причиной того, что Муса Джаруллах, пользуясь каждой возможностью, нападал на мутакаллимов, является именно эта проблема. По его мнению главным недостатком мутакаллимов является из выступление против свободомыслия. Вместо того, чтобы уважительно относиться к различным мнениям в научных вопросах, они стали предавать анафеме и обвинять в безбожии тех, кто думал не так, как они. Ошибка, допущенная на пути поиска истины, какая бы большая она ни была, не выбрасывает человека за границы исламской непорочности. Ведь обязанностью человека является поиск истины, но не нахождение ее. На человека возложена только эта обязанность. А достижение им этой цели полностью зависит от благосклонности Аллаха¹.

Муса Джаруллах считал свободомыслие этическим аспектом науки. Например, может статься так, что один лагерь исследователей оказывается правым, но после этого сыпятся обвинения в адрес их оппонентов. Такая ситуация совершенно на соответствует научной этике. Исследователь, признающий научную этику, может критиковать другого исследователя, но не может порицать и обвинять его. Ибо мыслитель, то есть размышляющий, мыслящий человек, всегда уважаем. Человек, занятый поиском истины, обо всем будет говорить с долей вероятности. Никогда он не заявит, что «моя точка зрения абсолютно верна». Ведя диспут со своим оппонентом, он процедит любой вызывающий сомнение вопрос через сито проверки².

По мнению Мусы Джарулаха признание свободомыслия положит конец делению мусульман на враждующие партии и группы. Ибо там, где не царит свободомыслие, люди либо предают друг друга анафеме, либо обвиняют в безбожии. Это и есть начало разделения и раздора.

Восточные народы издревле не ценили ученых и ценность науки. Все великие ученые были гонимы и порицаемы при жизни, а после смерти от них оставались лишь могильные камни. Восточные народы, сделавшие своей привычкой убиение пророков, стали считать своим долгом оскорбление и унижение ученых людей¹. По мнению Мусы Джаруллаха эта особенность восточных народов у мусульман проявлялась по-другому. Мусульмане стали обвинять ученых и философов в неверии и отступлении от веры. То есть к тысяче способов мучения и унижения ученых мужей они добавили еще один способ. Таким образом были преданы анафеме все величайшие умы, мыслители и философы общечеловеческого масштаба, начиная от Закария ар-Рази вплоть до Абу Наср ал-Фараби, от Ибн Сины (Авиценна) до Ибн Рушда (Аверроэс). Если мы заглянем в книги по каламу, мы увидим, что все имамы, которые могли бы стать цветом и украшением Ислама, были преданы в них анафеме или обвинены в безбожии. Если мы заглянем в сборники хвалебных од и прославлений, то увидим, сколько грязи и клеветы было вылито на религию и веру первопроходцев в вопросах нравственности и науках.

Муса Джаруллах, обвиняя мутакаллимов в том, что они искореняли свободомыслие дамокловым мечом анафемы и обвинения в безбожии, обвинял первых факихов в том, что они открыли пути для путаницы взглядов и мнений, признав чрезмерное свободомыслие. Поэтому для того, чтобы найти средний путь, нужно следовать следующим принципам.

а) каждому мусульманину должно быть обеспечено право на свободу мысли.

б) каждому специалисту должно быть предоставлено право на иджтихад.

в) право вынесения законных установлений по вопросам, которые не нашли отражения в Коране и Сунне, предоставляется только специалистам, являющимся членами совещательного органа - иджмы².

Давая оценку свободомыслию, Муса Джаруллах обращает внимание на правильное понимание идеи или понятия свободы. Ибо что будет, если будут свободными мысли тех, кто не свободен в исламском смысле. Свобода это не пустословие, не право говорить все, что бы ни пришло в голову, не защита любой глупости. По мнению Муса Джаруллаха такие высокие черты характера как целомудрие, старательность, терпеливость, кротость, умение прощать, щедрость и благочестие в своей основе являются составными частями свободы. Поскольку свобода это избавление от всякого рода рабства и принуждения, то;

Целомудрие — это избавление от власти низменных инстинктов и половых чувств, старательность — избавление от лени и праздности, терпеливость — избавление от страха и стеснения, кротость — избавление от гнева и злости, прощение — избавление от чувства мщения, щедрость — избавление от сребролюбия и стяжательства, благочестивость — избавление от эгоистических начал¹. Что может породить свободомыслие членов общества, где каждый индивидуум свободен от таких пороков, кроме как благ, даруемых свободой?