Н. У. Шаяхметов, тарих ғылымдарының докторы



бет8/42
Дата24.04.2016
өлшемі5.8 Mb.
#78116
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   42

ӘДЕБИЕТ
1. Валиханов Ч.Ч. Киргизское родословие // Собр. соч. в 5-ти томах. – Алматы, 1984. – Т.1. – 432 с.

2. Уәлиханов Ш. Кенесары туралы Мұса Шорманұлының әңгімесі // Жұлдыз. 1990. – № 8. -198-203 бб.

3. Маргулан А. О характере исторической обусловленности казахского эпоса // Известия КазФАН СССР. Серия историческая. – 1946.

4. Әлімбай Н. Дәстүрлі қазақ қоғамын зерттеудің ілкімді принциптері жөнінде қысқаша номадологиялық дискурс, немесе жалпытеориялық проекция / Евразийский ежегодник: Сб. науч. ст., посвященный памяти профессора К. А. Акишева. – Астана: Изд. ЕНУ им. Л.Н. Гумилева, 2005. – 484 с. – 163 б.

5. ҚР БҒМ ОҒК, Бума № 1611 – Қазақ рулары туралы / Жинауш. Ә. Ыбыраев (араб әрпі). – 1959.–20б.

А.Б. Анасова

Қостанай қ., Қазақстан

ҚАЗАҚ ЭПОСТАРЫ – ТАРИХИ ДЕРЕК РЕТІНДЕ
Әр халықтың батырлық жыры ең алдымен сол халықтың басынан кешірген сан қилы тарихи оқиғалармен тікелей байланысты. Бұлардың барлығы да ел тарихына, жер тарихына, ғасырлар бойы қазақ даласында қоныс тепкендердің рухани дүниесіне үңіліп, елінің, жерінің тарихынан хабардар болғысы келетіндер үшін ой саларлық жырлар.

Эпостық жырлардан біз қазақ халқының тағдыр - талайын, тарихи және көркем ойлау ерекшеліктерін, сонымен қатар рухани - интеллектуалдық деңгейін де байқаймыз.

Эпос-мәдени құбылыс. Бірақ оның арқауында нақты бір ру, тайпалардың этникалық тарихы жатады. Осы белгісі мәдениеттің де белгілі дәрежеде этникалық қызмет атқаратынын байқатады.

Қазақ эпостану ғылымында батырлық жырлардың табиғатына байланысты зерттеулер, ғьшыми-ізденістер аз болған жоқ. Эпостық мұрамыздың жиналып, жа-рияланып зерттелуі Ш. Уәлиханов, Ә. Диваев, Г. Потанин, В. Радлов, Ә. Бөкейха-нов, М. Әуезов еңбектерінен бастау алып, одан бергі кезеңде түрлі танымдық белестерге көтеріліп келеді.

Эпостық жырлардың тарихилығын зерттеу, оларды тарихи дереккөз ретінде бағалау Т.А. Гуриев, В.Я. Евсеев, А.М. Линевский, И.Б.Молдобаев, Ж.Ш.Хошниязов еңбектерінен анық байқалады. [1,107]. Эпостың тарихилығын сөз еткен ғалымдар тұсында Н.И.Кравцов пікірлеріне де елеулі орын беріледі. Эпосты поэтикалық өңдеуден өткен туынды емес, тарихи айғақтың ел санасында сақталып дамуының айрықша жолы ретінде бағалаған ғалым: «В сербском эпосе упоминаются сотни городов, сел, областей, чем он отличается от эпосов других народов» [2,107] - деп, мәселенің түйіні әр халықтың эпостық жырларнң табиғатына барып тірелетінін анықтаған. Соңғы ондаған жылдар көлемінде сонау бір жылдары ғылыми оралымнан шығарылып тасталған бұл бағыт қазақ эпостану ғылымынан да орын алып, күн тәртібіне қойыла бастады. Соның бірі - эпостың тарихилығы қаһармандық жырлардың өмірде болған оқиғаларға қатысы және эпосты тарихи дереккөз ретінде пайдалану мәселесі де осы ғылыми арнамен сабақтасып жатады.

Осындай шығармалар қатарына қазақ халқының ертеден келе жатқан мұралары Қара Қыпшақ Қобыланды батыр, Алпамыс батыр, Ер Тарғын, Едіге, Қамбар батыр «Ер Көкше», «Ер Қосай», «Ер Сайын»жырларын жатқызамыз. Бірнеше жырдан тұратын «Қырымның қырық батыры» деген үлкен көлемді эпопеяның өзі-ақ қазақ халқының қаһармандық жырға қаншалықты мән бергенін көрсетеді.

Осы шығармаларды негізге ала отырып, олардың тарихи негіздерін айқындау, жырлардағы қазақ тарихының кейбір мәселелерін қарастырып ашу бүгінде кезек күттірмес мәселелердің бірі болып табылады. Бұл шығармалар қазақ әдебиеті саласында көркемдік ерекшеліктерімен қандай құнды болса, тарих үшін де айрықша мәнді.

Батырлар жыры көбінесе Отанын сыртқы жаулардан қорғау, өз елін басқаларға тәуелді етпеу тілегін қамтиды, сол идеяны берік ұстайды.



Қазақ эпосының тарихилығын сөз еткенде, бір ғана ру, тайпа, халық шеңберінде қалмай, сюжеттерді бүкіл Орта Азия, Алтай, тіпті ШІығыс әлемі деңгейінде салыстыра зерттеу керек. Ертедегі космологиялық нанымдар, әлеуметтік құрылыс көп елдердің басынан өткен болса, эпосты от басы, ошақ қасында зерттеу пайдасыз. Жадағай әдеби мінездеме - сыңаржақ методология.

Қазақ эпостарының қай-қайсысын алсақ та, қьпшақ, ноғайлы қазақтары қызылбастарға, қалмақтарға қарсы күреседі. Бұл жырлардың көпшілігінде ноғайлының жерін қалмақтың жаулап алмақшы болуына байланысты үлкен оқиғалар көрініс тапқан.

Рухани ескерткіш «Қырымның қырық батыры» жырының мәтінімен танысқан кез-келген оқырман пікірімізге келісер еді. «Жыр» мәтіндері бастан-аяқ өзінің «Ноғайлы» деген елдің бір кездегі тарихына, өткеніне арнап шығарылғанын аңғартып тұрады. Эпос айтуышының алдына қойған басты мақсаты «Ноғайлының тұтас тарихын» оның кейінгі ұрпақтарының тарихи жадынан шығармау, ұмыттырмау екені сезілетін.

Шындығында, осынау сауал ХҮІІІ – ХІХ ғасырларда туып, ХХ ғасырдың басында жаңғырған болатын. Әсіресе «Ноғайлы жырларының» ел арасынан жазылып алынған түрлі нұсқалары ғылымда белгілі болғаннан-ақ жырлардың «иесі» (Кавказ, Қырымдағы ноғай әлде қазақ) даулы болды.

Алтын Орда ыдырағаннан кейін орнында пайда болған көшпелі мемлекеттің бірі Ноғай Ордасы туралы, оның басындағы үш қара түнек кезеңдер [3] ішкі қырқыстар, Ресей саясаты, кейінгі бөліну, Кіші жүз құрамындағы Ноғайлы тайпалары жазба деректемелермен қатар, отандық және шетелдік тарих ғылымының жетістіктері арқылы нақтыланып, ашылды. Жырда осы кезеңнің көрінісі тарихи шындықтан (ел билеушілер есімідері, халық жауы, осы тарихи сананы жаңғыртқан «қалмақ билігі», ноғай билеушілерінің таусылмайтын алауыздықтары т.б.) ауытқымаған.

Жырларда қазақ тархының дерек көзі деп бірден таныған, ол туралы алғашқы зерттеулерінің иесі С.Сейфуллин жазатын: «...Орыстың кейбір тарихшылары: «Қазақтың ертеден қалған өзінің әңгіме - жырлары жоқ. Ертедегі батырлар жырлары деп өзінікі қылып жүргендері Ноғайдікі...дейді» [4.298] деген кезеңдер болған.



«Едіге» жырындағы негізгі оқиғалар өрістейтін мекен - Алтын Орда мемлекетінің шегі. Негізгі кейіпкерлер өмірде жасаған, өз кезінде кеңінен танылған нақты адамдар, бұлардың жырға өзек болған іс-әрекеті араласқан оқиғалары - тарихи шындық ауқымында.

«Едіге» батыр жыры туралы кең де кемел пікір айтушылардың бірі күрескер ақын, әрі қоғам қайраткері С.Сейфуллин болатын. Алдымен жырдың қандай тарихи дәуір туындысы екеніне жауап айтылған: «Қоспа ертектерін жапсырма «кереметтерін» былай тастағанда қазақтың ескі ел әдебиетіндегі бұл Едіге батыр әңгімесінің Алтын Орда іріп-шіріп бастаған кездегі заманның оқиғаларына бірсыпыра меңзейтін жәйттері көрінеді», - дейді [5.185] ол.

С.Сейфуллин Тоқтамыс пен Едігенің дау-таласында елдің Едігенің тілеулісі болуының себебін де тарихи оқиғалармен дәлелдейді. Зерттеушінің пайымдауынша, ноғайлардың бір бөлігі хандар зорлығының салдарынан Қырымнан жер ауып, Еділ мен Жайыққа босқаны, сол үшін үстем билеушілерге кекті болуы себепті олар Едігенің күресін барынша қолдаған.

Едіге тұлғасы халықтың жадында «Едіге деген ер еді, елдің қамын жер еді» деген ұғыммен қалыптасып қалған. Жыр мәтініндегі басқа анторпонимдер Нұраддин, Мұса, Орақ, Мамай, Смағұл, Ормамбет, Қарасай, Қази, Шора, Алшағыр, Көкше т.б. нақты өмірде болған жандар екені, олардың Ноғай Ордасының билері мен мырзалары атанып, жүргізген іс-әрекеттері В.М.Жирмунскй, В.В.Трепавлов еңбектерінде зерттелді. Эпоста бәрі дерлік дербес жырдың тақырыбына айналған. [6]

Ал, «Қобыланды батыр» жырындағы оқиғалар қыпшақтар мен қызылбастар, қалмақтар арасында болды. Келтірілген эпостағы жер аттары, қыпшақ елі, бәрі де тарихи деректер. Демек, бұл жағынан жыр мен тарих арасында еш қайшылық жоқ. Бұл жырда аталған кез, ондағы оқиғалар шындыққа сәйкес келеді.

Олай деуімізге бірнеше дәлел келтірейік: «Қобыланды батыр» жырының Марабай, Мергенбай, Біржан, Досжан жырлаған нұсқалары қыпшақтар мен қызылбастардың арасында көп заманға созылған қарым-қатынастарды, алыс-тартыстарды көрсетеді. Қыпшақтардың Қобыланды бастаған батырларының шетелдік жау қызылбастарға қарсы жүргізген ерлік күресі суреттеледі. Сонда қыпшақ еліне бірінші болып ұрынатын қызылбастың Қазан ханы болады. Мысалы, жырдың Мергенбай айтуындағы нұсқасында:



«Қызылбасты елінен,

Қазан деген ер шықты.

Жан білмеген жер шықты.

Ноғайлының көп елін,

Ол жайпап, шауып жаншыпты.

Бағынбаған адамын

Қырып-жойып таусыпты...» [7] - делінеді.

Бұл келтірілген үзіндіде аталған Қазан қызылбастардың ханы Қазан болуы мүмкін. Жырдағы Қазан ұрыншақ, көрші елдерге шабуыл жасап, оларды өзіне бағындырып алу үшін күреседі. Оның бұл әрекеттері көрші елдердің жерін, малын олжалап алуы және олардың «бағынбаған» адамын қырып-жойып жіберуін тарихи факті деуге болады. Бұған қарап жырдағы Қазан қызылбастарының жаулық әрекетін көрсетуге болады.

Қазан хан ноғайлы қазақтың Қырлы қала, Сырлы қала дейтін екі шаһарын оп-оңай басып алды.

Бүл хабар елден-елге тарап кетті. Қазанның қарақшылығын естігенде қырық мың қияттың батыры Сейілұлы Қараман өзінің қарауындағы қырық мың әскер қол жинап, күндік жердей айналысы ат шаптырым айтақырға шатырын тікті. Сол кекті қайтармақшы болып Қараман, Аққозы, Қарақазы, Қосдәулет аттанды. [8.177]

Қаланың бекіністерінің қандай екенін біліп, Қараман, Қарлыға, Қобыланды, Орақ төрт батыр бас қосып, шабуыл салады, елді жаудан босатып, Қараспан тауына қайта қондырады.

«Қобыланды батыр» жырына арналған сын мақаласында Ә. Бөкейханов оны Тоқтамыстың тоғыз батырының бірі ретінде атап, XIV ғасырда өмір сүрген деп мөлшерлеген. Эпостық жырдың арқауында ежелгі ру - тайпалар тарихы жатады деген ойды М. Әуезов еңбектерінен де аңғарамыз. Эпос ноғайлы, қыпшақ, қырғыздар бір ел болып жүрген кездері туған деген ғалым халықтық топонимияға сүйеніп, Қобыландыны тарихта болған адам деп біледі. Жалпы қазақ эпосындағы батырлар тұлғасына келгенде М.Әуезов олардың бәрі «Ертеде туғандары да, кейінірек шығарылғандары да - анық тарихи оқиғаларға негізделген ал басты -басты кейіпкерлері тарихта болған адамдар». [9.426]

Қазақ халқының эпикалық шығармаларының ішіндегі жақсы үлгілерінің бірі келесі жыр - Алпамыс туралы жыр қазақ, өзбек, қарақалпақ, татар, башқұрт, алтай халықтарында бар. [9.253]

«Алпамыс» жырының қазақша нұсқаларында ХҮІ-ХҮШ ғасырлардағы азаттық идеясы - қалмақ хандарымен күресу, олардың шабуылынан қорғану идеясы пайда болады. XVIII ғасырда, эсіресе ХІХ-ХХ ғасырларда жыр бірқатар жаңа идеялармен толыға түседі. Бүл кезеңде шыққан жырды ру басының өз жерлестеріне, туған халқына зорлық-зомбылық жасауына, олардың бейбіт елді жаулап алуына қарсылық күшейе түседі. Сондықтан да «Алпамыс» жырында Қоңырат руының билігін қолына алған Ұлтан мен Алпамыс арасындағы тартыс тақырыбы терең суреттеледі. Бұл дәуірде ислам дінінің халық санасына ықпалын тигізу нәтижесінде «Алпамыс» жырында діншілдік идеялар көріне бастайды.

«Алпамыс» жырының ерекшелігі - ондағы тайпалар ірі этникалық бірлестікке де бірікпейді, кіші субэтностық тармақтарға да жіктелмейді. Бұл белгі қоңырат елінің эпикалық жауы - қалмақтарға да қатысты.

Қазақ эпосының тарихилығына қатысты ой «Қамбар батыр» жыры тұсындағы Н.С. Смирнова пікірлерінен де кездеседі. Ғалымның жырдың тарихи арқауы ноғайлы, өзбек ұлысына енген тайпалар ортасынан іздеуі соны байқатады. [11.253]

Жырдың барлық нұсқасында да қалмақ ханы Назымды алам деп ноғайлы еліне шабуыл жасап, оларды бүліншілікке ұшыратып отырады.

Ал, Қамбар ноғайлы жұртын қорғайды. Қалмақ ханының әскерімен соғысып, оларды жеңеді. Жырда жағымды образдардан: Қамбар, Назым, Алшыораз, жағымсыз кеіпкерлердің калмақтың ханы Мақтым жырланады. [11. 186]

Басқа жырларға қарағанда, «Ер Тарғын» жырының нұсқалары көп емес. Ел аузында айтылып жүрген «Тарғын» жырының оқиғасы жағынан ең толығы да, мазмұны, көркемдігі жағынан ең құндысы да Н.И.Ильминский бастырған нұсқа.

Қазақ эпосымен оның тарихи негізіне қатысты ой - ұшқындары Қ. Досмұхамбетовтың «Қазақ халық әдебиеті» атты еңбегінде кездесіп отырады. Ол Ер Тарғынды Алтын Орда мен Қазақ хандығы тұсында өмір сүрген, бір-ақ келе - келе есімі аңызға айналған тұлға деп біледі.

Ер Тарғын - халқымыздың қанатты қиялынан туған ертегі қаһарманы емес, қазақтың қара құласын қақ жарып шыққан төл тумасы. Ел тарихының төрінен өз орнын алған, өмірде шынайы болған тұғыры биік тұлға.

Көңілге бір кірбің түсіретін жәйт - осы «Ер Тарғын» жырының «Қазақ халық әдебиеті» деген ұласпамен (серия) Қазақстан Ғылым академиясының М.О.Әуезов атындағы институты 1987 жылы бастырып шығарған «Батырлар жырының» алтыншы томында Тарғынның қырғыз боп жүргені. Бұл жырды 1859 жылы Марабай жыраудың айтуынан Н. И. Ильминский жазып алып, 1862 жылы Қазан университетінің баспасынан шығарған. Ол орыстардың қазақты қырғыз атайтын кезі ғой. Сондықтан Ильминскийге Ер Тарғынның қазақтан гөрі қырғыз болғаны тиімді көрінген шығар. Тарғын өмір сүрген тұста қазақ даласында, тіпті Алатауда да қырғыздар жалпы болмаған. Онда олар Енесай бойында кешіп-қонып жүрген. Сосын қырғызда хандық болмай, ру тайпаларды жеке манаптар билеп келген. Оның үстіне қырғызда Тарғын деген батыр болыпты дегенді де естіген емеспіз. Демек, жырдың келесі басылуында осы жаңсақтықты түзеп, қырғыз жұрты емес қазақ жұртынан шыққан батыр деп жазған абзал болар.[12]

Тарихи әділдіктің өзі де соны талап етеді ғой. Енді Ер Тарғын өмірде болған шын мәніндегі тарихи тұлға екеніне тоқталайық.

Қазақтың қаһармандық дастаны мен тамаша операсының бас кейіпкері Ер Тарғын энциклопедиялық басылымдарда күні бүгінге дейін XV ғасырда өмір сүрген деп жазылып жүр. Еліміздің тарихын тұңғыш рет жан-жақты зерттеген ірі ғалым, көрнекті алаш қайраткері Мұхамеджан Тынышбаев 1925 жылы жарық көрген «Қырғыз-қазақ халқының тарихы» кітабында аты аңызға айналған бұл тарихи тұлғаны «Естерекұлы Ер Тарғын» деп жазады. Оның топшылауынша, Батыс Қазақстан өңірінде Естерек Дінахметовтың ұлы Тарғын батырдың атында Тарғын деген өзен бар. Ал оның жазғанымен келісер болсақ, Ер Тарғын он бесінші ғасырдан недәуір кейін өмір сүрген болып шығады.

М. Тынышбаевтың бұл болжамы құмық тарихшыларының аталмыш тарихи тұлғаға беретін бағасымен астасып жатады. Құмықтардың негізінен Дағыстанда тұратын түркі тектес тілі қазақшаға тым жақын кавказ халқы екені белгілі. Құмық зерттеушілері Ер Тарғын туралы өз түсініктерін қазақы дерек көздерімен ұдайы байлайыстырып" отырады. Мысал үшін «Құмық әлемі» басылымының жазғанына назар салсақ та жетіп жатыр. «Ер-Тарғу - Тарқы құмықтарының ауыз әдебиетінде аталатын қаһарман батыр. Бір қызығы ол қазақтың «Ер Тарғын» қаһармандық эпосымен өте ұқсас. Жырға бағар болсақ, қазақ батырыныкі атамекені - Кубань даласы. Батырдың әкесі Естерек Қазылық тау жоталарынан терістікке қарай шөбі шүйгін'" суы мол Қиян жазығын жайлаған Тарғынның өзі Қазылық тауларына таман «Темір-қақпа» деген жерде көшіп-қонып жүрген», - деп жазады басылым.

Осы айтылғандардан Ер-Тарғу қаһарманның қазақ батыры Ер Тарғынның бейнесі екені бесенеден белгілі боп тұрған жоқ па. Құмық зерттеушілері қазақ жырындағы жер атауларьін өзінше топшылап, батырдың атамекенін Үлкен Кавказ жоталарынан терістікке қарай көсіліп жатқан Кубань өзенінің жазығы еді дейді батыр одан Дербент өңіріне көшкен сыңайлы. [12] Егер қазақ халқының қаһармандық жырларынан көрініс тапқан этникалық үрдісті қоғамдық-әлеуметтік ой, этникалық сана көріністерімен тығыз байланыста алып, эпосты этникалық дереккөздің бірі ретінде бағаласақ, қазақ тарихының жаңа беттері ашылып, олар соны мәліметтермен толыға түсері анық. Сонымен бірге тарихи-этникалық дереккөздер санатына жаңа арна-қаһармандық жырлар қосылар еді.

Қазақ эпосында өмір шындығының елесі-тарихи есімдер, жазба деректерге түспеген мәліметтер, сан-алуан ономастикалық деректер, ел естелігі мен эпос арасындағы байланыс, тарихи құбылыстардың халықтық бағасы, тайпа атаулары мен этникалық үрдіс көріністері сақталған. Оның бәрі қазақ тарихына қатысты мәліметтер.

Қазақ эпосының құнды белгілерінің бірі - әлеуметтік сана. Оның қызметі аға буын тәжірибесін кейінгі ұрпаққа жеткізуінде. Эпостық жырлардың бізге этникалық болмысында жетуі осы әлеуметтік естелік жемісі. Ол кейінгі қоғамдық өзгерістерді әп-сәтте қабылдай қоймайтын. Өзінің алғашқы болмысына берік құбылыс.

Сонымен, қорытындылай келе батырлар жыры тек әдебиеттік мұра емес, қазақ халқының өткендегі тұрмысынан, экономикасынан, қоғамдық-тарихтық болмысынан бағалы деректер бере алатын құнды материал. Әрине, тарихи мәліметтерге ел - қиялы қосқан қоспа жайларда араласады. Шындық өмір елесімен қатар ертегілік әсерлеу де басым болады. Соған қарамастан, қазақ тарихының кейбір мәселелері жайлы құнды деректер алуға болады.

Бүгінгі күннің талабы халқымыздың осы мол мұрасын өткен тарихымызды зерттеуде дерек ретінде пайдалануға бола ма, болса қалай пайдаланамыз деген мәселелерді алдымызға қоюда. Бұған біз дерек ретінде пайдалануға толық болады деп айтар едік. Бұл деректердің артықшылығы бар: оларды халықтың өзі қалдырғандығында.

Бұл реттен белгілі эпостанушы Ш.Ыбраевтың: «Эпостың негізі - тарихи шындық. Әсіресе, ол эпосты тудырған ортаға, халықтың жер - су атауларына тікелей қатысы бар» - деген пікірінің маңызы зор.

Қазақ эпостары - қазақ тарихының келелі кезеңдері оқиғаларынан хабар, дерек бере алатын рухани қазына. Тарихтың аты-тарих. Оны бір арнайы жазылған жұмыста және осындағы ой-түрткіні жеткізіп беруге мүмкін емес.

Сондықтан бұл мақалада қазақ эпостарындағы қазақ тарихының кейбір мәселелерін қарастырып , оны тарихи дерек, тарихи шындық екенін дәлелдеуге тырыстық.
ӘДЕБИЕТ
1. Гуриев Т.А. Исторические основы некоторых антропонимов в осетинском нартовском эпосе // Фольклор и историческая этнография. Москва. 1983. 107 с.

2. Хошниязов Ж.Ш. Историко-фольклорная характеристика каракалпакской версии эпоса «Алпамыш» Т. 1978.



3. Кравцов Н.И. Сербский эпос и история // Советская этнография. 1948, №3. С. 90-107.

4. Маргулан А. О характере и исторической обусловленности
Казахско
го эпоса. Изв. АН Каз.ССР. Сер. историч./1946. № 2, с. 75-81.)

5. Сейфуллин С. Шығармалары. Қазақ әдебиеті. Алматы: Қазақ көркем әдебиет баспасы, 1964. Т.6. 456 б.

6.Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М. Восточная литература РАН, 2002. 752 с.

7. Сейфуллин С. Қазақ әдебиеті. Алматы. 1932. 185 бет.

8. Қобыланды батыр. Казахский героический эпос. Москва: Наука, 1975. 78 с.

9. Аманжол Кузембайұлы. История дореволюционного Казахстана. Алматы. 1992. 177

10. М.Әуезов. Әдебиет және уакыт. Алматы. 1962. 426 б.

11.Смирнова М.С. Основные версии «Камбара». Алматы. 1959. 253 б.

12. Батырлар жыры «Қамбар батыр» . Алматы. 1986. 186 б

13.Сарбас Ақтаев, Ақас Тажутов.Ер Тарғын-қаһарлы Иванның жекжаты // Ақиқат. №10. 2011




Ж.О. Артыкбаев

г. Астана, Казахстан
КАЗАХСКОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ СКАЗАНИЕ О ТОЛЫБАЙ СЫНШЫ, РОДОНАЧАЛЬНИКЕ ПЛЕМЕНИ КАНЖЫГАЛЫ

(КАНГЛЫ, ХАНГАЛАСОВ)
Известно, что в большей своей части распространенной формой передачи исторической информации или знания в традиционных обществах, служила устная преемственность от поколения к поколению (устная традиция). Общепринятый термин «устная традиция» довольно расплывчата и как показывает практика наполняется различным содержанием, так филологи в него вкладывает всю совокупность народной литературы дописьменного периода (ауыз әдебиеті), историки на наш взгляд еще даже не определились в содержании этого термина. Между тем далеко не каждый жанр народной литературы может быть признан устной традицией. Устная традиция представляет собой систематизированные сведения о прошлом, передающиеся из поколения в поколения специальными носителями т.е. знатоками. Для исторической науки тюрков из всего разнообразия устной традиции особую важность представляет шежире, а из всего ранообразия носителей устной традиций – кария – ( т.е. знаток шежире).

Современные задачи исторической науки требуют от исследователей самого серьезного отношения к шежире, как базовому и ключевому источнику по истории казахского народа. Задачи которые ставил перед собой еще тысячу лет назад Махмуд Кашгари (Х1 в.) еще не потеряли свою актуальность перед исследователями истории тюркских народов: «Для написания этой книги я использовал мудрые слова, шежире ( в тексте перевода : сежілер Ж.А.), пословицы и поговорки, стихи и поэмы, реже (эпические поэмы – Ж.А.) и художественную прозу» (Кашгари, т.1, с.31). Вовлечение в научный оборот материалов казахского шежире требует серьезной теоретико-методологической работы и должно опираться на имеющийся опыт изучения устной традиции в исторической науке.

В европейской науке попытки анализа устной исторической традиции и использование ее в качестве исторического источника по отношению к истории бесписьменных народов, начались еще в начале XX века. В целом, эти попытки появились не на пустом месте, все предшествующее развитие истории, как особой отрасли знания, основывалось на усиленной эксплуатации исторических преданий, эпических или же лирических поэм прошлого, мифов и различных легенд. Чтобы убедиться в этом, достаточно пролистать «Историю в девяти книгах» Геродота или же сочинения любого другого историка эпохи античности. Подобная традиция не ограничивается границами античного мира и прилегающих регионов. Ранняя историография Востока также строилась на материалах устных исторических традиций. Однако, со временем письменных материалов стало больше и западные историки поставили под сомнение вопрос об объективности научного исследования, не опирающегося на письменные источники. Такие взгляды выражены и в высказываниях английского ученого Хью Тревора-Ропера по отношению к африканской истории: «Возможно, в будущем появиться какая-то африканская история… Сейчас же она не существует: есть лишь история европейцев в Африке. Все прочее – темнота…, а темнота не является предметом истории» (Хью Тревор-Ропер, с.67).

Второй аргумент критиков – отсутствие в традиционных обществах, в западном и восточном понимании, профессиональной группы историков. Как правило, занятие историей опять же ассоциируется с летописаниями, ведением записей событий и фактов, династийных хроник. Следует подчеркнуть, что чувство истории – осознанное и сакральное отношение к истории, характерное для многих безписьменных народов, и для кочевников в большинстве случаев, противниками устной традиции не берется в расчет. Здесь не место для критики современных историков Казахстана или же анализа их трудов (эта тема заслуживает специального рассмотрения), но нельзя не заметить того, что сторонников обоих аргументов у нас немало.

Устная традиция фактически игнорирует тот принцип, на котором строится современная историография: прикованность к событиям, гегемония эмпиризма и переписывание переписанного. Событие и факт – основные кирпичики, из чего строятся здания истории в последние несколько сот лет. Однако, европейская наука, сама же пытается освободиться из своих традиционных пут: «Вопрос уже не в том, - пишет М.Блок, - чтобы установить, был ли Иисус распят, а затем воскрес. Нам важно понять, как это получается, что столько людей вокруг нас верят в распятие и воскресение» (Блок М, с. 21-22).

Серьезное обращение европейских ученых к устной традиции, как подчеркнул М.Блок, начинается после Второй мировой войны. Еще в 1948 году в Америке профессор Колумбийского университета Алан Невинс организовывает «Проект устной истории», посвященный пионерам сейсмологических и морских геодезийских работ. Возможность использования методов устной истории для реконструкции социальных и личностных отношений связана с природой устно-исторического подхода. Общество – это совокупность людей, а любая жизнь представляет интерес, таковы основные принципы этого подхода. Как отметил один из основоположников современной устной истории Пол Томпсон «отношения между историей и обществом не должны быть односторонними в любом направлении, это должна быть серия обменов, диалектическое взаимодействие между информацией и интерпретацией, между преподавателями и аудиторией» (Томпсон, с. 6.).

Таким образом, устная история – это история, построенная вокруг людей. По призванию она должна наполнять историю настоящей реальной жизнью, т.е. она позволяет найти героев не только среди вождей, но и среди безвестного большинства народа. Такая вот демократическая форма истории заложена в выражении «устная история». Но на наш взгляд исследователям следует четко разграничить это понятие от «устной традиции», которая на первый взгляд служит как бы источником устной истории, но, в самом деле, имеет самостоятельное значение. Дело в том, что устная традиция служила основой традиционной истории на протяжении многих веков и тысячелетий. Она была первой разновидностью истории. Как пишет правильно П.Томпсон «лишь совсем недавно умение обращаться с устными источниками перестало считаться качеством, присущим великому историку» (Томпсон, с. 7).

Нам кажется, что понимание значения термина «устная традиция» у Ян Вансина сильно отличается от того, что под термином «устная история» понимает П.Томпсон и другие англо-американские историки, подразумевающие под ним, прежде всего демократизм (доступность и т.д.), тогда как Я.Вансина в это понятие включал несколько сложных категорий, требующих определенных навыков и профессионализма от исследователя. Во-первых, это формулы, заучивание ритуальных формул, лозунгов и титулов. Во-вторых, географические названия и имена. В-третьих – историческая, религиозная или личная поэзия. Четвертая категория – рассказы – исторические, дидактические, художественные или личные. И, наконец, пятая – юридические и иные комментарии (Вансина, p. 112-114.). Все это в полном наборе и составляет суть казахского шежире, которое мы отождествляем с понятием «устная традиция».

Таким образом, в европейской науке совершается серьезный поворот к устным традициям в реконструкции прошлого. На сегодняшний день, наиболее сложные разработки связаны со следующей группой вопросов: а) насколько устная историческая традиция отражает те или иные идеологические, а также официальные, проблемы общества, б) как совместить обычную цикличность, замкнутость во времени устных исторических традиций с общепринятыми сейчас линейными летоисчислениями, в) легендарная (мифопоэтическая) интерпретация, характерная для устной исторической традиции иногда основывающейся на исторических реалиях седой древности требует дополнительных аргументов, где их добыть, если по ним единственным источником является легенда? Впрочем, подобные вопросы ставит и письменная традиция историописания. Одним словом основные проблемы письменной и устной традиции весьма схожие, что четко отмечено одним из выдающихся специалистов по устной традиции Я.Вансина: «В устной традиции мы видим всегда совокупность направленных и ограниченных знаний – это так же справедливо для источников письменных».

В казахской интеллектуальной среде письменное изложение отдельных образцов шежире осуществляется в конце XIX - нач. XXвв. Появились труды Курбангали Халида, Шакарима Кудайбердыулы, Нуржана Наушабаева, Мухамеджана Тынышпаева и др. Им принадлежит большая заслуга в письменной фиксации и интерпретации историко-генеалогических знаний казахского народа. Благодаря их усилиям мы сегодня с полным правом можем заявить о том, что шежире представляет собой бесценный комплекс историко-этнографической информации. Выражаясь словами Ч.Ч. Валиханова: «нет ни одного достопамятного события, ни одного замечательного человека со времени самобытной жизни этого народа, воспоминания о котором не осталось бы в народной памяти» (Валиханов, с. 157).

Не только Ч.Ч.Валиханов, но также такие русские ученые, как Н.Аристов, придавали казахскому шежире значение источника. Н.Аристов пишет, что «... предания и народные обычаи (родовые деления) составляют у не имевших литературу кочевников почти все, что они сохранили в качестве памятников своего прошлого. Отсюда понятна важность изучения родовых делений для истории и этнографии» (Аристов,с.3). Вслед за А.И.Левшиным дореволюционные исследователи истории Казахстана в большом количестве использовали материалы казахского шежире, но, к сожалению, из за отсутствия специальных работ, а также научной интерпретации в этом направлении вся работа в это время выглядела фрагментарной и поверхностной.

Наиболее подробно казахское шежире нашло отражение в собраниях М.Ж.Копеева, изучение его рукописного наследия, известного в казахской среде как «Мес», позволяет нам больше узнать о жизни и деяниях таких легендарных правителей Великой степи, как Алаша-хан, Огуз-хан (Уыз-хан), Жошы-хан, Аз Жанибек-хан и др. Мес -в казахском быту представляет собой сосуд для хранения кумыса. В отличие от торсык или саба, также применяющихся в качестве посуды в казахском быту для хранения и перевозки кумыса, мес – готовят из цельной козьей шкуры, который при наполнении воспроизводит первоначальный облик этого животного. Собирая по крупицам фрагменты прошлой истории своего народа, М.Ж.Копеев в каждом случае создавал отдельный этюд и закладывал их в свой мес и таким образом воссоздал максимально объективную, приближенную к оригиналу историю степи.

Основную панораму исторической эпохи в Шежире занимает деятельная историческая личность, таким образом механизмом формирования Шежире служит персонификация истории и исторических событий. Категория исторического времени отодвигается на третье место, и на второй план выдвинута категории исторического пространства(жұрт). Подсчет исторического времени соответственно осуществляется согласно таксономическим уровням родства т.е. в расчет берутся агнатные генеалогические поколения и знаменательные события истории, так как это обусловлено патриархальными (ел-жұрт), и космогоническими представлениями (мүшел), которые, в свою очередь, обусловили двенадцатигодичное цикличное летоисчисление.

Концептуально шежире формируется, во-первых, из действительной генеалогии (действующей в связке с казахским понятием «жеты ата») и, во-вторых, ирреальной, которая является в основном структурообразующей вымышленной генеалогией ( в границах родовых и племенных сообществ), в-третьих, из исторической мифологии – глас древности, «кария соз», «ескы соз», а также из исторических преданий, эпических сказаний – батырлар жыры, толгау. В этом третьем цикле, который является как бы вершиной айсберга устной традиции казахов представлены наиболее важные с точки зрения профессиональной истории материалы по истории Великой степи. В этот комплекс безусловно входят как генеалогии построенные по принципам кровного родства, а также ирреальные схемы. Последняя является лишь структурообразующей вымышленной генеалогией, поэтому требует объяснения и доказательств. Вот так появляется очень интересный пласт исторических рассказов о происхождении крупных родов и племен. При глубоком анализе и интерпретации подобные сюжеты представляют выдающуюся ценность для историка в качестве источника по древней и средневековой истории Великой степи



Одним из таких древнейших памятников казахской устной традиции является историческое сказание известное под условным названием «Топот тулпара». Для начала приведем текст этого памятника в том виде, в каком оно существует среди казахских знатоков шежире:

«Откуда же у Алданазар пана появились потомственные (чистокровные) скакуны? Ставший ураном Канжыгалинцев их предок Толыбай – был знатоком лошадей. Он определял лучших бегунцов. Один из детей этого Толыбая как-то попал в плен хану «черных калмаков» Катысыбану, и хунтайджи приказал, чтобы молодец пас ягнят.

Однажды, когда дети пасли ягнят, они наткнулись на высохший череп лошади, который лежал на земле. И все они задались вопросом:

- Знать бы, каким было это животное, когда было живым? В это время сын Толыбая сыншы, узнав эту лошадь громко заревел.

Дети калмыков, пасшие ягнят, когда возвратились в свои аулы сказали:

- Там в степи мы нашли высохший череп лошади, а мальчик казах, увидев его заплакал.

Хунтайджи, позвав мальчика спросил:

- Сын мой, отчего ты заплакал увидев высохший череп?

Мальчик ответил:

- Мой отец был сыншы (знаток коней), он определял скакунов. Среди казахского народа его популярность признавалась везде и поэтому его называют Толыбай сыншы. Тот череп, который я увидел в степи не от простой лошади, а от известного тулпара, слава и молва о котором известна на Земле. Вот поэтому я и заплакал от обиды. Кто знает, что этот череп, когда то принадлежал известному тулпару? Кто знает, что я сын знаменитого Толыбая сыншы?

Услышав это, хунтайджи освободил мальчика от пастьбы ягнят. Он посадил его на лошадь, дав ему в придачу нукера, сказал:

- Выбери мне чистокровных скакунов, среди моих сорока владений (аулов)!

Мальчик начал искать скакунов в этих сорока владениях, но не нашел таковых. В этих степях не было породистых кобылиц. Так откуда же здесь появится тулпар?

- Ты спрашивай у путников, смотри караваны! – повелел хан.

И вот однажды проходил караван. Среди этого каравана, мальчик увидел одну лошадь. Лошадь была худой, хромой, спина изодрана, с куцым хвостом и не кастрированная.

- Ах, вот он тулпар (крылатый конь)! – подумал казахский мальчик.

Взяв этого молодого жеребчика сказал:

- Лошади необходимо несколько лет свободы, чтобы она оправилась, кости побелели, развивалась без всяких принуждений.

И этого жеребчика соединяет в косяк с молодыми кобылицами.

В первый год жеребчик не смог воспроизвести потомство. Зимой зарезали одну кобылицу, которая оказалась худой.

- Ага, значит еще не побелели кости жеребца, еще не поправился.

На следующий год этот жеребец, также не смог воспроизвести потомство. Зарезав одну из кобылиц этого косяка, обнаружили немного жиру.

- Значит жеребец начинает поправляться!

На третий год все кобылицы принесли приплод. Зарезали одну из лошадей, она оказалась очень жирной.

- Прекрасно, значит, кости побелели у жеребца! – воскликнул юноша.

Обращаясь к хану он сказал:

- Ну теперь, если у вас намечается той или ас, то этот жеребец готов к испытанию! Это настоящий тулпар!

- Сам подготовь этого скакуна и сам будешь скакать! – ответил хунтайджи.

И вот наступил день байги (скачки). Юноша на этом скакуне несся, как ветер, как летящая птица, что никто не мог даже приблизиться к нему. К финишу (қарақшы) он прибыл первым и крикнул всем:

- Если лошадь тоскует по своему косяку, то она навострит уши, если джигит соскучится по дому, то он седлает коня.

- Довольно! Прощайте! Где же моя Сарыарка?! – воскликнув, умчался вдаль.

Все в панике помчались за ним, но все же не смогли догнать.

- Действительно ли я на свободе? Сон ли это или явь? – думал юноша.

Но вот спустились сумерки и наступила ночь.

В это время, в родном доме молодца, родная его сестра видела вещий сон. Проснувшись, она подбежала к отцу и сказала:

- Сүйінші, сүйінші! Я видела видение, как младший брат освободился от калмыков и скачет на тулпаре! Свяжите шелковый аркан между двумя домами.

- Да, светоч мой, топот тулпара донесся и до моих ушей – ответил отец.

И в это время между юртами раздалось ржание лошади, выскочив на улицу все увидели, того самого мальчика. Он слетел с седла, а жеребец, разорвав шелковый аркан ускакал.

Толыбай сыншы увидев только заднюю часть этой лошади, сказал:

- А, я вижу, что это не чистой породы тулпар! Это жеребец, рожденный от степной кобылицы. Впереди есть горная река Куркульдек, он не войдет в воду, так как рожден в степях, там и остановится.

Мальчик вновь вернулся в свою семью. Бог всегда услышит, просящего. Все встало на свои места.

Как и предсказывал Толыбай сыншы, этот конь остановился у реки Куркульдек. В тех краях был расположен аул одного бая из Старшего жуза, рода уйсун по имени Каскарау.

Каскарау бай, видя, что не сможет поймать этого коня, наводит на него пять кобылиц.

Оказывается Алданазар пан доводился Каскарау баю племянником. По казахскому обычаю племянник может забрать у своего дяди все что понравится. Воспользовавшись этим обычаем, Алданазар забирает у Каскарау бая одну жеребую кобылицу. А Каскарау бай не переживал и не стал расследовать поведение племянника.

Вот откуда потомственные скакуны у Алданазар пана! О, сколько было сватов у Алданазара и у всех у них была только одна цель – заполучить скакунов.

Когда проводились скачки в Среднем жузе, то всегда первыми приходили лошади Алданазара. Но если в скачках оказывались лошади с аула Каскарау бая, то первыми приходили они.

Если соревнуются лошади родов Куандык и Суйындык, то приз всегда достается роду Куандык. Если на скачках есть лошадь из рода Карсун-Керней, то не видать приза роду Куандык. А если, лошадь из рода Карсун-Керней соревнуется с Каскараускими скакунами, то в таком случае ему не достается подарка».

Переходим к толкованию вышеизложенного исторического предания. В плане же интерпретации это историческое предание предоставляет нам ценнейшие замечания и характеристики, столь необходимые для понимания нюансов истории Великой степи. Интерпретация – это выбор между несколькими возможными гипотезами, и хороший историк тот, кто выбирает из них гипотезу, более похожую на правду. Она на практике никогда не может быть ничем, кроме подобия истины, поскольку прошлое исчезло раз и навсегда и возможность непосредственного наблюдения событий прошлого решительно исключается. Безусловно, «Топот тулпара» одна из древних легенд содержащая интересные сведения о раннем периоде истории Центральной Азии. Возможно, основное содержание этой легенды появилось в связи с историческими событиями сопровождавших ранние миграции коневодческих народов из Великой степи (хетты и другие народы). В ней также можно проследить некоторые процессы характерные для скифо-сакского периода, и их наследников, относящихся к союзу канглы (в китайской транскрипции-кангюй, у современных саха-хангалас и т.д.).

В казахской исторической и лингвистической литературе происхождение базового этнонима «канглы» как аксиома воспринимается от гидронимики. То же самое говорят и исследователи по Центральной Азии. О.Т.Молчанова в книге «Топонимический словарь Горного Алтая» пишет «Анализ элементов, составляющих сложные фомы, а также соотношение имени и характера реалий приводят к выводу о гидронимическом значении форманта «кан» в именах. Это межет быть река, водный поток, цвет воды», которые определяются прилагательными ак , кара...» (Молчанова О.Т.,с.49). Однако она же сама признается в том, что «гидрономическое значение кан незнакомо местному населению и не приводится в алтайских словарях. Сопоставление с другими сибирскими тюркскими языками оказываются тщетными». Следовательно, надо продолжать поиски значения этого термина. На мой взгляд, существуют определенная путаница среди языковедов из за незнания базовых значений некоторых слов, обычно этим делом занимаются люди без предварительной подготовки, а то и без знания местных языков, а словари которыми они руководствуются также создаются людьми без учета исторического контекста. Так на наш взгляд все что связано с рекой, водным потоком и т.д. четко обозначается словом «кем» и соверменнное тюркское население не забыло его. Незнаю как у других, но у казахов до сих пор активно применятся термин «кеме» т.е. большая лодка, «кемер» уровень наполнения водой, «кемеш» емкий, вместительный и т.д. Ошибка произошла из за того что исследователи вместо того чтобы искать значение қаң, который является корневым во всех этнонимах, искали значения кан. «Каң» изначально указывает на степной ландшафт, большие просторы. Обратите внимание на следующие слова из казахского языка: «қаңсу»-рассыхаться, высыхать; «қаңтару»-оставлять голодным, привязать повод лошади к луке седла; «қаңғу»-бродить, скитаться, «қаңбақ»-перекати поле, «қаңғалақ» непоседа, бездельник и т.д.

Свой базовый концепт необходимый для анализа вышеизложенного исторического предания мы строим на том, что один из главных действующих лиц предания Толыбай сыншы, является родоначальником племени канжыгалы. Шежире в самом начале как бы направляя слушателя в нужное русло и специально подчеркивает, что «ставший ураном канжыгалинцев их предок Толыбай – был знатоком лошадей» т.е. речь идет о древнейшем герое. Мы исходим из того что история казахского племени канжыгалы не только восходит к одному из мощных субстратов населения Великой степи- кангюйскому союзу, но и является его структурообразующим элементом. Толыбай сыншы – первопредок рода канжыгалы, один из ярких легендарных героев древности. Свое прозвище «Канжыгалы» Толыбай получил из-за прикрепленного к головному убору султана (жыға), что свидетельствует о том, что Толыбай был носителем высшей власти. Следовательно само понятие «канжыгалы» сформировалось в ту далекую от нас эпоху для обозначения тех групп степного кочевого населения, которые имели какие то властные полномочия.

Хотя название Кангюй (Кангха) известно с древнейших времен (середина II тысячелетия до н.э.), более или менее достоверные сведения появляются во II в. до н.э. В это время китайский путешественник Чжан Цянь говорит о зависимости земель Кангюя от юечжей и гуннов. После раскола гуннской державы Кангюй поддерживает северо-гуннского шаньюя Чжи-Чжи (Шоже) в борьбе с усунями, союзником которых выступал Китай. В I в. н.э. Кангюй становится сильным государством на территории от Восточного Туркестана до Приаралья. На территории, занимаемой государством Кангюй (Хорезм, Приаралье, Ташкентский оазис), господствовало орошаемое земледелие. Уже в I в. н.э. по рекам Сырдарья и Чирчик строились магистральные каналы. Следы каналов, остатки плотин прослежены при изучении местности и при дешифровке аэрофотоснимков памятников и их окрестностей. На всех раскопанных поселениях и городских центрах Кангюя были обнаружены остатки зерновых, косточки бахчевых и фруктовых культур. На первый взгляд, таким образом, государство, созданное кангюями в Центральной Азии является как бы полуоседлым, почти что переходящим к полной оседлости, но это очень превратное мнение. На наш взгляд, в государстве Кангюй господствовало комплексное хозяйство, но с преобладанием оседлости на юге, и кочевого скотоводства в степных районах, к тому же кочевники Великой степи передвигались как это было принято и в поздние времена в меридиональных направлениях т.е. зимовали на юге и летовали на севере.

Составленная в I в. н.э. хроника «Ранней династии Хань» («Цянь Ханьшу») свидетельствует не только об усилении вышеназванных государств, но и наличии у них летних и зимних ставок: «Кангюский владетель пребывание имеет в стране Лоюени, в городе Битьян…От Лоюени семь ней пути до летнего владетелева местопребывания… Народонаселение имеет 120000 семейств, 600000 душ, строевого войска 120000 человек. Обыкновения одинаковые с юечжи. Кангюй на востоке подчинен хуннам. Яньцай имеет до 100000 войска и в обыкновениях совершенно сходствует с Кангюй.



Кангюй имеет под собой пять малых владений, которые суть: Суейе, Фуму, Юни, Ги, Юегань. Правление усуньского большого гуньмо в городе Чигу. Народонаселение состоит из 120000 кибиток. 630000 душ, строевого войска 188600 человек» (И.Бичурин, ч.2,с.190).

Основные мотивы легенды «Топот тулпара» перекликаются с событиями, вошедшими в ранние пласты эпоса «Короглы», повествующие о переселении хеттов и других предшественников тюрков-сельджуков в Малую Азию. В отдельных рассказах из цикла Шежире мы находим сведения о прославленных воителях огузов и т.д. То что образ Толыбай сыншы восходит к более раннему пласту истории, обнаруживается при анализе преемственности приемов и традиции треннинга лошадей в Великой степи и на территории Передней Азии. Царь хеттов Хатта-сали пишет письмо правителю Вавилона и не забывает о лошадях: «В стране моего брата лошадей больше, чем соломы. Один из известных памятников хеттской культуры «Трактат о коневодстве» составленный главным конюшним при хеттских царях Киккули (ХІУ в. до.н.э.) является яркой иллюстрацией и продолжением степных традиции коневодства (См.: Ковалевская В.Б.Конь и всадник. М.,1977; История Древнего Востока. М.,1979).

«Топот тулпара» связан с эпосом «Короглы» и составляет его древний пласт, к сожалению не изученный специалистами, малозаметный и малопонятный для западных тюрков, но достаточно информативный в контексте изучения истории Центральной Азии. «Топот тулпара» представляет собой небольшой фрагмент значительной эпической поэмы, повествовавшей о жизни и коневодческом хозяйстве насельников степных районов Казахстана. Отдельные фрагменты этой эпической поэмы вошли в «Короглы», а то что осталось сохранилось в виде разрозненных преданий и эпических рассказов, таких как «Топот тулпара». Древность казахской легенды подтверждается также параллельным существованием ее вариантов в фольклорном наследии алтайских тюрков (Октябрьская И.В., с.254). Уместо также в этой связи вспомнить мнение выдающегося исследователя С.П.Толстова «без учета роли среднеазиатских племен вряд ли может быть до конца решен вопрос о происхождении яфетических народов Передней Азии и созданных ими государств» (Толстов С.П., с.138).

Как свидетельствуют материалы, в конце III – начале II тысячелетия до н.э. в обширных регионах Великой степи в результате аридизации возник ряд противоречий. Перед дальнейшим ростом производства и населения преградой встало ухудшение природной среды. Уже в конце ІІІ тысячелетия до н.э. перенаселенность и в этой связи возникший избыток населения налегли на производительные силы, что заставило ряд групп из числа степных коневодческих племен предпринять миграции на запад и юг. Вероятно, следует говорить о начале нового витка миграционной активности (одновременно экспансии) народов Великого степного пояса. В земледельческих оазисах Востока первыми оказались народы шумерского круга. С ними связано начало становления древнейших цивилизаций (Шумер, Египет, Мохенджо-Даро); некоторые материалы позволяют говорить о сильном влиянии первой волны на становление Китайской цивилизации. Вторая волна миграции связана с распадом индоевропейской общности в III тысячелетьи до н.э. Индоевропейцы распространяются на юго-запад Европы (греки, фракийцы), на юг, т.е. в Малую Азию (хетты и др.), на запад Европы (кельты и др.), более поздними считаются движения племен в Западную Европу (германские племена), а также в леса Прибалтики (литовцы и латыши).

Таким образом, миграции конца ІІІ-начала II тысячелетия до н.э. как бы составляют третью волну. Характер движения степных племен, направления маршрутов, особенности быта, и как результат – симбиоз, появившийся в ходе завоеваний оседлых регионов, свидетельствуют о существовании определенной закономерности. Историки, рассматривая различные факторы миграции, особо подчеркивают социоэкономические и демографические. На наш взгляд, на активность степных народов оказывают сильное воздействие системные коллапсы аборигенных культур Востока. Причины часто повторяющихся этнополитических кризисов в тех регионах, которые граничат с миром степных народов, объяснить трудно, но образовывающиеся при этом вакуумы очень притягательны. Причины перманентных вторжений степных племен связаны с вызовами по большей части извне, со стороны их оседлых соседей. Проникновение хеттов в Переднюю Азию, индоарийцев и индоиранцев в Индию и Иран, этруссков и дорийцев в Еврпопу происходило постепенно и медленно, взаимодействие их с местным населением проходило невсегда безболезненно. Но, в то же время, результаты этого движения для местных культур были революционными.

Упоминающиеся в «Топоте тулпара» Уйсуны (Усунь) – общее название племен Старшего жуза. В XVIII-XIX вв. племена входящие в данный союз обитали в основном по левому берегу Или и в предгорьях Зайлийского Алатау, а также по правому берегу р. Таласа (И.Г. Андреев Описание Средней орды киргиз-кайсаков // Библиотека казахской этнографии, т.26, Павлодар, 2006). Усуни считались одним из значительных этнополитических объединений после гуннов. Их этническая история тесно связана с автохтонными кочевыми этносами Центральной Азии времен саков, впоследствии они вошли в державу, созданную под эгидой гуннов. Впоследствии, вступив в союзнические отношения с Китаем, они стали причиной гибели державы. В эту эпоху участились контакты усуней со своим восточным соседом, в результате чего империя Хань часто корректировала проблемы престолонаследия. Руководитель непокорных гуннов Чжи-чжи расчитывая, что он своими силами не в состоянии утвердить спокойствие во владениях гуннов, подался далее на запад к усуню-отмечает китайская летопись, и, «желая соединиться с ним, отправил посланника к одному из правителей Усуней- малому Гуньмо Уцзюту. Однако он зная, что Китай поддерживает Хуханье-шаньюя, а Чжи-чжи близок к погибели, в угождение китайскому Двору, решил напасть на него, почему убил посланника Шаньюя и отправил голову его в местопребывания наместника (Китая), а для встречи Чжи-чжи-шаньюя выслал 8000 конницы. Чжи-чжи, видя, что усуньского войска много, а его посланник еще не возвратился, выступил и, ударив на усуньцев, разбил их, отселе поворотив на север, ударил на Угие. Угие покорился, и Чжи-чжи при помощи войск его разбил на западе Ганьгунь, на севере покорил Динлин. Покорив три царства, он часто посылал войска на Усунь, и всегда одерживал верх. Здесь (Ганьгунь) Чжи-чжи утвердил свое местопребывание».

В тексте исторического предания также упоминаются племена составляющие основу гуннского ядра, они известны в казахском шежире как- Куандык и Суюндык. Усиление восточных гуннов в III-II вв. до н.э. привело к формированию новой империи степных народов. Вероятно, этот факт говорит о перемещении центра активности в эту эпоху и в дальнейшем на восточные окраины Великого степного пояса Евразии. Раньше эпицентром взрывов и миграции служили степи Центрального и Западного Казахстана. Объяснить это явление, не имея достаточных аргументов чрезвычайно сложно. Гипотетически можно предположить два варианта развития активности восточных регионов. Возможно, в постскифское время многочисленные группировки степных племен Евразии обрели этнополитическую стабильность. Они, вероятно, определились с системой посезонного распределения пастбищ и водных источников (см. нашу интерпретацию поэмы «Козы-Корпеш – Баян-Сулу») и состоялись как общество, как этносоциальный организм со всем комплексом необходимых коммуникации и форм связей (народ Огуз-хана, или в данном контексте союз канглы (кангьюй, кангха, кангаласы). В этом отношении казахская степь расположенная в центре старого континента служила многие века и тысячелетия в качестве ядра. Не зря выдающийся якутский ученый Г.В.Ксенофонтов в 1929 году пишет: «Бык, телега, кузнечное искусство, конь, седло, стремя, конструкция лука и стрел, копий, мечей, кинжалов, шитов-вот основные материально-технические факторы, обуславливающие народные переселения и этнические смешения, а также той однонородности и общности, которая наблюдается в мифологических сказаниях, в астрономических понятиях, в народном фольклоре, в правах и обычаях на просторах Старого света. При этом, само собой разумеется, необходимо учитывать выгодное центральное расположение обширных травянистых степей, служивших как бы общим резервуаром, откуда радиусами расходились лучи общей и единой культуры. Кочевой быт если где и процветал, то, конечно не на верхушке одного Памира, а в обширных степях, где возможно прокормить скот. Узкие горные ущелья яфетического Кавказа тоже мало заслуживают звания прародины скотоводческой культуры. Горы лишь потому привлекают внимание ученых, что в них легко застревают давным давно пройденные этапы культуры, создавая иллюзию, что там началась общечеловеческая культура» (Ксенофонтов Г.В.,с.268).

В это время на восточных окраинах Великой степи, особенно в богатой горно-лесными ландшафтами Южной Сибири, Алтае и Монголии, в зоне номадизации обитали охотничьи племена. Переход их к кочевничеству сопровождался сложными территориальными процессами; усугубляли ситуацию повышение плотности населения в степном регионе. Другой источник, вероятно, заключается в близком соседстве одного из древних центров оседлости – Китая. Расцвет этой великой цивилизации падает как раз на II-I тысячелетья до н.э. В результате столкновения с усиливающейся цивилизацией Востока, степные племена Центральной Азии создают ряд буферных политических образований, интеграция которых привело к образванию Гуннской империи.. Как бы то ни было, так называемое Великое переселение народов, новый своеобразный виток миграции жителей степи свое начало берет с восточных горных долин Евразии.

Безусловно, это движение не миновало степей Центрального Казахстана и Западной Сибири. В результате происходит смешение этнических групп входящих в конфедерацию кангьюй (канглы, канжыгалы, кангаласы и т.д.) с гуннскими племенами, о чем свидетельствуют казахские исторические предания.



Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   42




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет