140
ЧАСТЬ 2.
«СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»
1. Опыт нового прочтения поэмы
При чтении текста «Слова» то и дело встреча-
ются разного рода аномалии – смысловые, логические,
лингвистические, а в некоторых случаях вообще не-
что, больше похожее на абракадабру.
Что, например, значит «трудных повестей»?
Как это литературная форма «повесть» может быть
«трудной»? Почему автор решил рассказать эту и без
того «трудную» повесть ещё и «старыми словесы»?
Чтобы ещё больше затруднить современникам её по-
нимание? Каким это образом можно «растекаться
мыслию по древу»? Как могло чувство «жалости», то
есть сострадания, заставить Игоря пренебречь злове-
щими предзнаменованиями и всё же отправиться в
опасный поход? Что значит «стрелять посуху»? Что
это за зверь – «зегзица незнаема»? И, наконец, почему
это Русь, возникшая в IX веке, названа в поэме именем
императора Траяна, правившего в далёком и чуждом
Риме во II веке? Таких «как» и «почему» можно на-
звать ещё очень много, поэтому возникает резонный
вопрос: что значат и откуда взялись в древнерусском
языке поэмы все эти странные аномалии?
Впервые вразумительный ответ на этот вопрос
дал известный казахский поэт, писатель, литературо-
вед Олжас Омарович Сулейменов. В отличие от мно-
жества других интерпретаторов «Слова» он не только
в совершенстве знает обе формы русского языка
(древнюю и современную), но ещё блестяще владеет
своим родным казахским, который тюркологи считают
141
прямым и непосредственным преемником тюркского
языка половцев.
Это обстоятельство позволило ему почти вплот-
ную приблизиться к той незримой черте, за которой
возникает отчётливое осознание тюрко-славянской
природы древнерусского, а следовательно, и совре-
менного русского языка. В своей книге «Аз и Я»
1
О.Сулейменов показал негативную роль переписчиков
книг в искажении первоначального текста «Слова».
Представьте себе переписчика XVI века, не
знающего ни одного из тюркских языков и даже не
подозревающего о том, что это совершенно необходи-
мо для правильного понимания изобилующих тюр-
кизмами древнерусских текстов. По заведенному обы-
чаю, снимая копию с какого-нибудь древнего доку-
мента, он считал своим профессиональным долгом его
непременно редактировать и даже комментировать, то
есть по мере возможности заменять устаревшие, вы-
шедшие из употребления слова на современные, по-
нятные читателю, и делать различные примечания,
вставляя их в строку древнего текста.
Встретив какое-нибудь непонятное, давно забы-
тое тюркское слово, требующее элементарного пере-
вода, переписчик пытался осмыслить его категориями
русского языка, то есть подобрать вместо него сходно
звучащее слово из лексикона того времени. Сегодня
мы можем обнаружить следы таких подмен по смы-
словым и логическим аномалиям, так называемым
«тёмным местам», которые в изобилии встречаются в
тексте «Слова».
1
Алма-Ата, 1975.
142
Когда в начале 90-х гг. XVIII века в руки
А.И.Мусина-Пушкина попал список неизвестной по-
эмы о неудачном походе Игоря на половцев, он уви-
дел, что прочитать его не так просто: все слова были
написаны слитно, без промежутков и каких-либо раз-
делительных знаков между ними.
Оказавшись из-за этого в затруднительном по-
ложении, А.И.Мусин-Пушкин обратился за помощью
к своим учёным друзьям, признанным знатокам древ-
нерусских письменных памятников – А.Ф.Малинов-
скому, Н.Н.Бантыш-Каменскому и Н.М.Карамзину.
Действуя в рамках существовавших в то время
представлений об исключительно славянской природе
древнерусского языка, они по своему разумению раз-
делили сплошные строки текста поэмы на отдельные
слова. И тут обнаружилось, что среди хорошо узна-
ваемых русских слов то и дело встречались и такие,
которые выглядели либо совсем незнакомыми, либо
похожими на сильно искажённые слова русского язы-
ка.
Разумеется, никто тогда и предположить не мог,
что эти незнакомые и кажущиеся искажёнными слова
нужно было переводить на современный русский язык
с помощью тюркского словаря. Поэтому названные
специалисты пошли, как говорится, уже проторенным
путём: они старались подобрать к каждому незна-
Достарыңызбен бөлісу: |