О значении телесного стр. 4 О значении душевного стр. 5 О силах души стр. 9 О нравственных качествах стр. 11 Об одаренности стр. 12 Резюме ст

Примечание к славянскому тексту представляет из себя текст русский, изображенный славянскими буквами, – «да вси уверуют чрез него».

По мере сличения текстов все определенней вырисовывается впечатление, что если есть «разъясняющая» славянский текст сноска, то перевод заведомо можно считать неверным.

Св. Иоанн Креститель свидетельствовал о приходе Христа, даже ученики Которого уверовали в Него не после или в результате проповеди Иоанна, а после воскресения Христова.

И если все-таки вдуматься, то делается очевидным, что славянские слова обращают веру непосредственно к Свету, к Иисусу Христу, а русские веру Христу ставят в зависимость от веры св. Иоанну Крестителю. Эта ориентация переводивших на земное и человеческое стала уже привычной, поскольку обычна.
А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими (сл – даде им область чадом божиим быти, верующим во имя его)

Ин 1: 12

Значит, чтобы быть чадом Божиим и веровать в Него, надо, чтобы человеку дали на это власть и силу. Дается эта власть и сила всякому (Лк 1: 9), но не каждый их принимает и сохраняет. Обращает на себя внимание и то, что в одном случае «власть быть чадами Божиими» дается тем, кто принял Его и стал «верующим во имя Его», а в другом речь идет о тех, которые не отвергают ни Спасителя, ни Его слова и которым потому дана власть быть верующими во имя Его и чадами Божиими.

Если никогда, то и нигде; а если нигде, то, разумеется, и никто. Вроде бы и разницы нет никакой. Вот только славянские слова напоминают о том, что Бог бесконечен и неописуем в пространстве, поэтому и видеть Его нельзя нигде. А русские, обходя умолчанием свойство Божие, обращают внимание к человеку и времени. Да и не «явил», а «исповеда».

Осужден, разумеется, не в отместку за неверие, а потому, что если человек не верит, что некто может помочь ему, то он и обращаться к нему за помощью не будет, и предложения помощи отвергнет, и останется беспомощным. Беспомощным в том смысле, что некому оказать такому человеку помощь. Атеисты, иудеи, мусульмане и многие другие по своим личностным качествам, – по грехам и добродетелям, – ничуть не хуже, а зачастую и лучше православных, но душевно пребывают в гораздо худшем положении, поскольку, в отличие от православных, жизнью или своими произволением отчуждены от Того, Кто хочет и может избавить их души от осуждения.

Вроде бы и пустяк: творившие или сотворившие? Но можно допустить, что творившие еще чего-то недотворили в то время, как «сотворившие» довели дело до конца.

И славянский текст воспринимается как более сильный и емкий.
Он же глагола им: аз есмь, не бойтеся

Он сказал им: это Я; не бойтесь Ин 6: 20

Смысл русских слов в том, что ученикам не следует бояться, поскольку пришел не страшный призрак, а Христос (это Я), а славянских в том, что боязливость в любой, а не только в описываемой, ситуации неуместна, потому что есть Христос (аз есмь), спасающий в смерти и защищающий в жизни.

Слышать жестокие слова отнюдь не странно, а странные слова далеко не всегда жестоки. Что действительно странно – так это считать слова «жестокость» и «странность» взаимозаменяемыми. Кроме того, слово «послушати» относится ко Христу, а не к слову и предполагает послушание Ему, а не только слышание Его слов.

Фарисеев интересовало не где Иисус, а мнение о Нем исцеленного. Славянские слова еще раз обращают мысль человека к тому, что Спаситель – Сын Божий и Бог. Перевод уклоняется от этого напоминания.

Уже говорилось, что «положить душу» не означает «положить жизнь». Слово «жизнь» в сознании большинства людей связывается с представлением о земном существовании, о плотской земной жизни. Желанием обратить внимание людей к земным представлениям и обусловлена подмена слов, влекущая за собой подмену понятий.

И действительно – чего ради!? Неужели всего лишь только ради проявления внимания и любви ко Христу? Непонятно это было Иуде и неприемлемо для него.

Этот славянский стих дает, пусть очень краткую, но от этого не утрачивающую свою выразительность, речевую характеристику отношения Иуды к Спасителю: «чесо ради». При переводе звучание этих слов попытались если не изменить, то хотя бы сгладить: «для чего».
Ослепи очи их и окамени сердца их, да не видят очима, ни разумеют сердцем, и обратятся, и исцелю их

Народ сей ослепил глаза свои и окаменил сердце свое, да не видит глазами и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их Ин 12: 40

Для того и не хотят уразумевать, и не обращаются, чтобы Спаситель не исцелил их от любезных их сердцу грехов.

Можно, конечно, после проверки документов пройти через таможню. Можно пройти через бесовские «воздушные мытарства» – но только Христом. А пройти «через Христа»… Сделать это человек, слава Богу, не может. Даже одна эта мысль вызывает в душе ощущение, похожее на то, которое возникает, когда приходится слышать богохульство или кощунство. А поскольку вложившие в уста Спасителя слова «через Меня» душевной тупостью и безграмотностью не отличались и понимали, что, передавая эти слова, всякий человек просто вынужден будет сказать: «через Христа», то они вызывают только чувство гадливости.

Только Им – Христом – и в Нем мы можем встать на путь ведущий в Царствие Небесное, найти правду этого Царствия, вступить в него и пребывать в нем обретя вечную жизнь. (1 Фес 4,14). Им и в Нем, но никак не «через» Него, поскольку этим предлогом – и под этим предлогом – Христу отводится вспомогательная роль не соделывающего наше спасение, а как бы содействующего этому спасению со стороны. Такой взгляд ложен уже хотя бы потому, что прямо противоречит Евангельскому определению: «Я есть путь, истина и жизнь».

Внимание же тех, кто не задавался этим вопросом, можно обратить на то, что не своей, а Христовой верой мы верим, Его смирением смиряемся, послушанием –слушаемся, благодарностью–благодарим, надеждою –надеемся, любовью–любим, безгневием–утешаемся, правдою –правдивы, страданиями–страдаем, силою–сильны, победою–побеждаем, прощением–прощаем… Свидетельства и подтверждения этому рассыпаны по всему Евангелию, но не все задерживают на них свой взор из-за их непритязательности и незамысловатости.

Не считать себя виновным, совершая то, что всеми признается грехом, о чем сказано, как о грехе, не признавать своей вины очевидно согрешая человек может «не иметь извинения во грехе своем», как непокаявшийся. Славянские слова говорят о гораздо более серьезном прегрешении: о пренебрежении и самим Христом, и Его словами, и Его учением о грехе и праведности. В этом и заключается смысловое различие между русским и славянским текстами.

Да и самими словами «не имеют извинения» переводчики посильно ставят под сомнение возможность покаяния.
Послания апостолов
Послание апостола Иакова

Бог несть искуситель злым, не искушает же той никогоже

Бог не искушается злом, и Сам не искушает никого Иак 1: 13

Примечание к словам «искуситель злым» – «искушаем злыми». Характер этого разъяснения делается гораздо яснее в свете слов того же стиха: «в искушении никто не говори: Бог меня искушает». Наличие «примечаний», как уже говорилось, свидетельствует о неверности перевода. Здесь она заключается в том, что в славянском стихе говорится о том, что Бог не искушает злых, а в русском о том, что Бог не искушается злом. Выходит, что творимое людьми зло и сами творящие не очень то и интересны Богу со всем своим злом.

Всегда считалось, что остаток и избыток – понятия взаимоисключающие. Но «всякая нечистота» все-таки естественнее сочетается с избытком злобы, нежели с ее остатком

А здесь подмена слов приводит читающего к мысли о том, что и у него злобы нет. Имеются, конечно, ее жалкие остатки, совершенно не стоящие внимания.
Если кто из вас думает, что он благочестив (сл – верен)… у того пустое благочестие (сл – сего суетна вера) Иак 1: 26, 27

Комментарии, как говориться, излишни, поскольку сами славянские слова обличают намерение переводивших скрыть от людей то, что свидетельствует о самообольщении в вопросах веры, и тем самым лишить их возможности выправить свое душевное состояние.

…Имейте веру веру в Иисуса Христа Господа Иак 2: 1

Очевидно, что в славянском тексте говорится о вере Иисуса Христа усвояемой всеми, кто во Христе, а русские слова предлагают только верить в Иисуса Христа.
Мудр ли и разумен кто из вас, докажи это (сл – да покажет) Иак 3: 13

Доказывать собственную мудрость и разумность может только человек, практически лишенный разума. Причиной такого доказательства может быть самоуверенность, которая для христианина совершенно неприемлема. Как это ни скорбно, но перевод этого стиха фактически прямо склоняет человека к упомянутому греху, к самоуверенности.

Илья был человек, к которому приступали те же самые страсти, которые тревожат и современных людей, но они отходили побежденные. Поэтому его трудно считать подобным нам, побеждаемым даже ничтожными грехами.

В предшествующем стихе, обращаясь к «прелюбодеям и прелюбодейцам», ап. Иаков говорит, о том, что, кто захочет быть другом миру, или, говоря другими словами, в кого вселится дух, склоняющий к дружбе с миром, тот становится врагом Богу. А дух дружбы с миром, естественно, желает приобщится и приобщается к «зависти». Поэтому практически невероятно, чтобы этот дух был способен любить да еще и «до ревности».

Всякому, владеющему русским языком, понятно, что, в духовном смысле, могут быть дети (чада) любви, гнева, ненависти, великодушия… Могут быть и чада (дети) послушания, которые не изменяются ( не преобразуются) под влиянием былых похотений, но неизменно пребывают «чадами послушания».

… Будьте святы, потому что Я свят. 1 Пет 1: 16

В данном случае обетование высказанное в одном тексте заменяется даже не заповедью, а, скорее, предписанием в русском тексте.
Итак, отложив всякую злобу и всякое коварство (сл – лесть)

Возлюбите чистое (сл – нелестное) словесное молоко 1 Пет 2: 1; 2 .

Достойны лучшего применения последовательность и настойчивость, с которыми из текста не только этих стихов изымается всякое упоминание о лести. Неужели только потому, что лесть – одно из самых действенных средств, которыми сатана губит души и от которого переводившие пытались исподволь отвлечь внимание людей?

Покорность – это потребность не отвергать укоры (укорения) словами от человека. Противостоит самооправданию, которое Св. Отцы считали вершиной греха. А принимать укоризненные слова только от начальства может тот, кто ставит себя значительно выше других. И в данном случае мы имеем научение самомнению, прикрываемое призывами к покорности.

Примечание к славянскому слову «создание» – «начальство».
Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым (сл – строптивым)

Если кто, помышляя о Боге (сл – аще совести ради)

да последуем стопам Его

дабы мы шли по следам Его 1 Пет 2: 18;19;21

Разницу между следопытами и последователями переводчики, видимо, не усматривали. Впрочем, значение в приведенном стихе имеет только то, что славянские слова привлекают внимание к душевному становлению, которое обычно свойственно чьим-либо последователям. А русские – к телесным перемещениям и делам, которые совершают идущие за кем-нибудь, намереваясь внешне подражать делам того, за кем идут.

Зло человеку может причинить кто угодно, а вот озлобить его самого, вызвав в нем злость, невозможно, если человек уподобляется Благому следуя заповедям. Но и здесь, будучи последовательными отнюдь не в добрых побуждениях, переводчики достаточно прозрачно намекают на то, что надо быть ревнителями доброго, чтобы избегнуть всяческих земных зол. Может быть, христиане даже гонимы и ненавидимы не будут миром, лежащим во зле и не желающим восстать от него или против него. В настоящее время такие попытки поставить духовное на службу земному встречаются достаточно часто.

Необходимо заметить, что славянский текст призывает отвечать тем, кто с кротостью и страхом вопрошает об уповании христиан, а в русском тексте эти же чувства должен испытывать отвечающий тому, кто, неизвестно по какому праву, «требует отчета».

Так что же вернее: просить у Бога благую совесть или обещать Ему добрую совесть? К тому же очевидно, что омытие плотской нечистоты имеет отношение только к телу, а отложение плотской скверны, напротив, только к душе.

Это понятно, это переводчики себя имели в виду, употребив одно местоимение вместо другого; это они, по-видимому, считали, что только их Бог позвал. Как тут не вспомнить, что званых-то много…

И действительно, если человек делает известными свою принадлежность христианству, свое звание христианина и избрание Христом, то, удерживаемый собственной совестью и стыдом перед людьми, он практически не имеет возможности откровенно грешить или продлевать грех.

Даже слова трудно подыскать, чтобы разумно прокомментировать мнение, согласно которому восставить падшего грехом и привести его состояние психомоторного возбуждения означает одно и тоже. Если имелось в виду обращение к добру, к добродетелям, то все они мирны и спокойны, а если прерывание сна, то уместнее было бы побудить или пробудить, но не возбудить. Еще же славянские слова напоминают людям об их душевных падениях, после которых людям потребно «возставление», а не возбуждение.

И здесь переводчики, видимо, сказали о том, что им ближе и понятнее: о любостяжании, которое в славянском тексте не только не упоминается, но даже не подразумевается. Им, по всей вероятности, была понятна одна побудительная причина для совершения любых действий, в том числе и для «уловления» людей – любостяжание. К сожалению, в данном случае русский текст весьма точно описывает современную нам действительность.

Примечание к славянскому тексту обычное: «в лихоимстве льстивыми словесы».
предаде на суд мучимых блюсти

предал блюсти на суд для наказания 2 Пет 2: 4

Четкое указание на то, что время до суда грешники будут проводить в мучениях, даже не упоминается в русском тексте, но подтверждается приводимым ниже стихом:

Отличие славянских слов от русских состоит в том, что русские говорят о злословии высших низшими и ссылаются как на пример, достойный подражания, на поведение ангелов, которые, будучи высшими по отношению к злословящим, не только не злословят, но даже и не укоряют их самих, и пред Богом не произносят на них «укоризненного» суда.

Славянские слова говорят о бесконечно большем, о том, что ангелы не терпят о себе укоризненного суда от Бога не по собственной нетерпеливости, а потому, что Господь, бесконечно превосходя ангелов во всех отношениях, не подвергает их таковому суду. Потому ангелы и «не терпят», что им просто не приходится терпеть «укоризнен суд».

Примечание к славянскому тексту не хотелось бы приводить, чтобы фактически не повторять текста русского, но приходится это делать. «Не произносят на ня пред Господем укоризнена суда». Впрочем, примечание все же полезно, поскольку разъясняет если не текст, то хотя бы отношение к нему переводивших и их позицию.

Русские слова говорят о том, что живущие плотскими похотями соблазняют тех, которые «едва отстали» от находящихся в заблуждении, а славянский о том, что соблазняют тех, кто «отбегает всячески» от самих соблазняющих.

Хочется заметить, что лесть является отнюдь не заблуждением, а продуманным, сознательным действием, имеющим целью введение в заблуждение еще не заблудших.

Как видно из приведенных выше стихов, везде, где это возможно, слово «лесть» устраняется.

Первое послание апостола Иоанна

Если говорим, что не имеем греха, обманываем (сл – прельщаем) самих себя

1 Ин 1: 8

Когда человек держится за мнение в высшей степени лестное для него (прелестное) и отстаивает его, то он упорно пренебрегает правдой, обманывая себя. Но обман в данном случае – всего лишь следствие, а причина его – прельщение. Не устранив причину невозможно избегнуть и ее последствия. Видимо поэтому прельщение не упоминается в русском тексте.

Господь говорил, что научившиеся у Него кротости и смирению, найдут покой своим душам. Этим словам Спасителя и противоречит перевод, предлагая успокоение вместо смирения.

Конечно, лесть вводит в заблуждение, но лесть и заблуждение далеко не одно и то же. Не ясно, как можно считать их тождественными, но достаточно ясно то, что переводчики постоянно пытаются ввести читающего в заблуждение.

Приведенный славянский стих противопоставляет Дух Божий и дух льсти, ясно показывая, кому дух льсти свойственен, а русский, из уже понятных побуждений, не делает этого.
Посла сына своего очищение о гресех наших

Послал Сына своего в умилостивление за грехи наши 1 Ин 4: 10

Умилостивить можно было бы Бога, если бы Он не был бесконечно и безгранично милостив. Но славянские слова говорят о том, что Сын Божий был послан для очищения людских грехов, что само по себе уже является проявлением высочайшей милости.

Здесь двоякий смысл. Просить по Его воле можно, выполняя неоднократно повторяющуюся заповедь «просите и дастся вам», а можно испрашивая то, получение чего не против Его воли.

Примечание к слову «рассуждая» – «препираяся». Трудно представить себе Архангела Михаила спорящим, да и душевредно. Еще вреднее считать, что он «препирался» с диаволом.

Примечание к слову «сквернятся», разумеется, – «растлеваются».

Это кого обличать «между ними»? Нечестивых между нечестивыми? Или обличить всех нечестивых во всех делах их нечестия? Да и речь идет в одном случае об обличении «всех между ними нечестивых», а в другом – об изобличении «всех дел нечестия». Все было бы хорошо, да вот добавили слова «между ними», которыми и сместили акценты.

Какое может быть примечание к слову «телесные»? Правильно, «душевные».

Славянский текст абсолютно ясен: тех, кого может спасти от греха только страх, обличать надо не их грязной одеждой гнушаясь, а относясь к обличаемым, как к замаранной или загаженной плотью одежде.