Послание к Римлянам апостола Павла

Послушание всегда добровольно, а покорение почти всегда принудительно. И если Спаситель никого не «покорял», то как можно покорять «во имя Его» или «Его именем»?

Русские слова, в отличие от славянских, несут в себе скорее крестоносный дух, чем православный.
содержащих истину в неправде

подавляющих истину неправдою Рим 1: 18

Славянский стих, вероятно, говорит о лгущих на истину или представляющих ее ложью. А перевод неожиданно поражает: в нем четко, кратко и исчерпывающе описаны действия самих переводивших.

Не есть власть, если она не от Бога, а иначе она и не власть. Опущено всего одно слово – аще (если), а меняется смысл всего предложения, если не больше.

Власть Антихриста, если следовать русскому тексту, также нужно будет признать законной властью, как и власть его предшественников. Кстати, Священное писание устами Апостола Павла устраняет всякие сомнения в вопросе о том, что православный может и должен считать властью: «Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых» (Рим 13: 3); «он (начальник – авт.) Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Рим 13: 4). А если не так – то и властвующий, по сути своей, не являет собой власть. Поэтому и может быть безвластие и беззаконие при наличии видимой власти и писаного закона. Но вопрос о власти настолько пространен и важен, что заслуживает отдельного рассмотрения.
Кийждо своею мыслию да извествуется

Всякий поступай по удостоверению своего ума Рим 14: 5

Если даже в вопросах веры Священное Писание устами апостола Павла позволяет и даже предписывает каждому человеку руководствоваться «своею мыслью», то в бытовых вопросах это почти можно считать обязанностью мирянина. Правда, некоторые возлагают разрешение своих житейских трудностей на священников, прося благословения на те или иные действия, которые, якобы, хотят совершать не по своей воле, а по послушанию. Обычно при этом ни те, ни другие не вспоминают слова Спасителя: «Кто поставил Меня судить или делить вас?» (Лк 12: 14). Да и послушанием было принято называть совершение всех (выд. наше – авт.) поступков не по своей воле, что требовалось послушникам и монахам, а не мирянам.

Может быть, следовало сказать: дерзновеннее же писал вам. О том, что ни дерзость, ни смелость не относятся к добродетелям, переводчики, видимо, даже не догадывались, а о дерзновении просто забыли за его ненадобностью.

Примечание к слову «человеческа» – «мудрых». Непонятно, то ли переводившие считали всех людей мудрыми, то ли сами не поняли, что речь идет о помышлении не только мудрых, но всех вообще людей; о всех помышлениях человеческих.

Что ни говори, а упражняться в чем-либо свойственно тому, кто собственными усилиями тщится развить свои силы и способности или как-то иначе улучшить сам себя. На это и направлены усилия упражняющегося, а не на служение Богу.

Русский текст представляет из себя практический, поведенческий совет обрезанным о том, как им себя вести, а славянский – духовно-нравственное наставление церковному люду не отторгать и не отвергать обрезанных.

Примечание к словам «да не отторгнется» замысловато: «да не творит себе необрезания». Это, простите, как?
Раб ли призван был еси; да не нерадиши: но аще и можеши свободен быти, болше поработи себе

Рабом ли ты призван, не смущайся; но если и можешь сделаться свободным, то лучшим воспользуйся 1 Кор 7: 21

И почему бы прямо не сказать, что, освободившись, если есть такая возможность, от меньшего, – телесного рабства – человеку можно обратиться к большему: считать себя душевно рабом Божиим и ближних. Поскольку славянские слова не содержат совета оставаться в положении раба определенного человека, то высказанное предположение не кажется недопустимым.

О том, что следует считать лучшим, русский текст, видимо из осторожности, утаивает. Если же кто и догадается, о чем идет речь, то, учитывая духовное отличие русского текста от славянского, с православной точки зрения лучше не пользоваться тем, что представлялось «лучшим» для переводивших.
Любовь никогда не отпадает, даже если знание (сл – разум) упразднится (сл – испразднится) 1 Кор 13: 8

Мнение о том, что между знаниями и разумом далеко не всегда наблюдается соответствие, высказывалось некоторыми психиатрами, которые говорили о «высшей олигофрении». Под ней понималась неспособность человека использовать знания, зачастую весьма обширные, которыми он обладает. Это легко делается понятным, если принять во внимание то, что для приобретения знаний потребна только память, не имеющая отношения к способности мыслить или понимать. Слова же апостола Павла, скорее всего, обращают внимание на то, что, когда разум исчерпает свои возможности и, сделавшись бессильным разрешать возникающие перед человеком вопросы, прекратит свою деятельность, то и в этом случае любовь не отпадет. Не отпадет и все то, что любовь привносит с собой или, выражаясь точнее, собой – в жизнь человека.

Достигать можно того, чем в настоящее время человек не обладает, а держаться – того, что с ним или в нем, что всегда доступно. Людям свойственно обо всем говорить и судить сообразно с устроением своим, а не тех людей, к которым они обращаются. Поэтому апостол Павел заповедует христианам держаться любви, а переводчики – достигать ее.

Но если буква сама по себе склонна «убивать», то во сколько же раз возрастет эта ее способность, если перед буквой поставить задачу – убивать.

Если не относиться к словам «молитва и моление» как к тавтологии, то возникает потребность уяснить, в чем их различие. Представляется весьма вероятным, что словом «молитва» обозначается содержание молитвы, собственно само молитвословие, а словом «моление» не знакомое переводившим состояние души молящегося, умоляющегося о чем-либо.

Потому, видимо, и устраняется слово «лесть» заменяемое любым другим словом, что нейтральное или отрицательное отношение к лести препятствует принятию людьми лжи и затрудняет введение их в заблуждение.

Ну, далось же переводчикам это «упражнение»! Все в жизни невозможно предусмотреть и научить верному телесному поведению во всех обстоятельствах. А благочестие само отыщет верные поступки и слова, в которых и воплотится. Упражнением здесь делу вряд ли можно помочь.

Можно допустить, что сами переводчики стыдились того, что перенес Спаситель, стыдились Его страстей и потому сочли возможным назвать их «свидетельством»

Даже не вдаваясь в рассмотрение изменения духа сказанного апостолом Павлом в результате подмены отдельных слов, можно предположить, что если переводившие уклонялись от неприятных (не лестных) слов, то и во всем остальном они склонялись к лестному или ласкающему.

Примечания: «постраждет» – «подвизается»; «мучен будет» – «будет подвизатися».

Скверных же тщегласий отметайся: наипаче бо преспеют в нечестие

А непотребного пустословия удаляйся; ибо они еще более будут преуспевать в нечестии 2 Тим 2: 16

Они – что же это за личности такие, которые более будут преуспевать в нечестии? В славянском тексте о них даже не упоминается, а говорится о том, что скверных пустословий (тщегласий) следует избегать, потому, что они (пустословия) введут человека, и без того не свободного от греха, в еще большее нечестие.

Противоречия между славянскими и русскими словами не находятся хотя бы потому, что в славянских словах очевиден их смысл, а в русских его не обнаруживается, если не считать смыслом умышленное обессмысливание.
Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, чем боголюбивы

2 Тим 3: 2-4

Именно такое состояние людей в первую очередь, а не стихийные бедствия апостол Павел считает причиной того, что последние времена будут тяжелыми. Для души, разумеется, которая найдет силы и произволение не приобщиться этим качествам. Для всех остальных эти времена будут тяжкими только телесно. Но самое страшное апостол Павел говорит о людях в заключение своих слов: люди будут «имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся (сл – отвергшиеся). Таковых удаляйся (сл – отвращайся)» (2 Тим 3: 5).

Может быть, к «имеющим вид благочестия» следует отнести и тех, которые надеются с помощью Церкви упорядочить только свою земную жизнь, вполне могут довольствоваться чисто внешними признаками собственной принадлежности к Церкви, а Церковью считать ту организацию, имеющую видимость церкви, которая их устраивает тем, что не мешает заниматься земным.

Кстати, именно бедственным душевным состоянием людей, и ничем иным, будут обусловлены упомянутые стихийные и социальные бедствия, общее изменение природы.

Понятно, что чародеи и колдуны – обманщики, как понятно и то, что прельщение вводит в заблуждение. Но тогда возникает вопрос: по какой причине потребовалось подменять слова?

Отвращение от кого-либо предполагает и влечет за собой прекращение, полное пресечение любого рода отношений. В то же время отрицаться какого-либо человека можно, заведомо не разделяя его взглядов и суждений и не поддерживая их, поскольку они не достоверны (не достойны веры) и не представляются вероятными, не могут быть верными, верности нет в них, их нельзя взять на веру, особенно в вопросах, имеющих духовно-нравственное, религиозное значение.

Будучи отражены и выражены словами, запечатленные в тексте даже исчезнувшие понятия могут ожить и занять подобающее им место в сознании общества или отдельного человека, если память о них хоть каким-то образом сохраняется. Именно поэтому должны пребывать неизменными и неизменяемыми смысл и дух книг Нового Завета, ибо то, что они в себе содержат, в случае утраты не может быть восполнено никакими человеческими измышлениями и ухищрениями.

Означает ли сказанное в настоящей главе, что Священному Преданию и Священному Писанию не следует доверять? – Ни в коей мере. Это означает только то, что малейшее отклонение от священных текстов искажает и их дух, и смысл, а потому любые изменения в них, по любой причине, крайне нежелательны; практически – недопустимы.

Они и невозможны, ибо Спаситель сказал, что небо и земля прейдут, слова же Его пребудут. Даже если будут изменены или подвергнуться искажению человеческие слова, которыми говорится о Слове.

А если учесть, что вне Промысла ничто не происходит, то допустимо считать, что ныне существующий русский текст Евангелия был предначертан не только заведомо до осуществления самого перевода, но и задолго до воплощения Христа, как соответствующий духовному состоянию людей, которые будут жить в последние времена.

А синодальный перевод… Даже рассмотрение незначительной части расхождений между ним и славянским текстом неотвратимо приводит к мысли о том, что его целью являлось искажение духа и смысла Евангелия. В этом случае Московская Патриархия, продолжая издавать Священное Писание в «синодальном переводе», предстает продолжательницей дела переводивших.

Но кому же была потребна такая направленность перевода Св. Писания на русский языке?

Перевод на русский язык Священного писания осуществлялся масонским «Библейским обществом» филиалом английского масонского «Библейского общества».

Активное участие в его осуществлении в течение всей своей жизни принимал м. Филарет (Дроздов). М. Филарет (Дроздов) воспитание получил в основанной московскими масонами семинарии «Дружеского общества», считался учеником масона митрополита Платона и пользовался его покровительством.

Конечно перевод курировался Священным Синодом, но что из себя представлял в то время Св. Синод легко заключить из того, что до 1839 г. обер – прокурором Св. Синода был князь П.С. Мещерский, затем – некто С.Д. Нечаев, после него – воспитанник иезуитов гусарский полковник Протасов, а в годы непосредственно предшествующие 1917 г опять – таки масон кн. Львов.

Сам м. Филарет – и не он один из иерархов – испытывал на себе протестантское влияние внесенное в русскую церковную жизнь Петром I; влияние католических идей Петра Могилы; того, что еще сохранилось от Православия, ну и, конечно, идей масонства.

Поэтому, хотя это и весьма соблазнительно, нельзя вину за качество перевода полностью взваливать на м. Филарета.

Можно сказать, что этот перевод соответствовал тому, далеко не православному духу, которым в то время уже была охвачена и русская интеллигенция, и церковное священноначалие РПЦ.

ЕВАНГЕЛЬСКИЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ
Введение
Не пецытеся убо, глаголюще: что ямы, или что пием, или чем одеждемся

Ищите же прежде царствия божия и правды его, и сия вся приложатся вам

Мф 6: 31; 33
Не того или другого, а и Царствия, и правды его, которые не могут быть разобщены: правду небесную можно найти в Царствии Божием, а оправдан и введен в Царствие Небесное человек может быть только небесной же правдой.

Очевидно также, что для спасения своей души человеку надлежит признавать и принимать правду небесную, равно как и ориентироваться по ней, следовать ей и опираться на нее именно в земной жизни. Но четкого и определенного указания на то, в чем заключается правда, искать которую заповедано человеку, слышать не доводилось.

Достоверно известно, что Царствие Небесное «внутрь вас есть». Поэтому, с учетом того, что Царствие Божие и правда его нерасторжимы, можно с определенностью считать ее находящейся внутри человека, а не в окружающем мире, который «лежит во зле».

Считать выражением правды заповеди, при всей их неоспоримой святости и правдивости, видимо, нет достаточных оснований потому, что они, научая душевному и телесному деланию правды, не являются самой правдой в собственном смысле этого слова.

Но в чем-то доступном и понятном человеку она непременно должна быть заключена, поскольку иначе и не было бы заповедано искать ее.

Доступны и понятны человеку человеческие слова Сына Человеческого, которыми Он научает отношению к окружающему и его оценке в прошлом, настоящем и будущем человека и человечества. В то же время, будучи произнесены Сыном Божиим, они всеобъемлюще правдивы, поскольку нет в Боге лжи, и по той же причине их небесное происхождение не подлежит сомнению.

Таким образом, вполне допустимо предположить, что они то и оказываются искомой правдой Царствия Божия и Бога, открытой людям в Евангелии, Богооткровенной правдой. Простота и ясность этих евангельских определений естественно сообразуется с тем, что и Бог, как учит Церковь и говорят св. отцы, прост и не сложен.

Если же эта правда всем настолько очевидна и понятна, то почему же заповедано ее искать, как будто она никому не известна? Скорее всего, потому, что искать заповедано не саму правду, а ее принятия душой человеческой, ее пребывания и нахождения в собственной душе. Такие поиски всегда требовали значительных затрат времени и сил, значительного труда. И трудность отыскания правды не в ней самой, а в том, что узнать правду и последовать ей нет потребности. Ведь у многих людей, к сожалению, есть только более или менее сильное желание не узнавать и не принимать того, что может хоть сколько-нибудь помешать их бездумно-плотскому пребыванию в земной жизни.

Не принимая правду небесную и уклоняясь от нее, человек останется неспособным и нежелающим искать и Царствие Небесное. Ведь с нахождением этого Царствия он необходимо окажется лицом к лицу с правдой небесной, от которой он ищет возможности уклониться.

Желающий не отказываться от правды земной также оказывается несостоятельным в своих поисках Царствия Небесного, поскольку только следование правде небесной или следование за ней, как за путеводной звездой, приближает человека к Царствию Небесному. Оно, как свидетельствует апостол Павел, неописуемо человеческим языком. А правда его выражена в словах, доступных и посильных разуму. Для большинства людей она, к сожалению, невместима из-за несовместимости с правдой земной, а не по ее собственной непосильности. Так и новая мебель не вмещается в квартиру до тех пор, пока не будет вынесена старая.

Иногда, впрочем, может создаться впечатление, что все поведение человека свидетельствует об усердных поисках им правды небесной. Но видимые действия человека далеко не всегда достоверно свидетельствуют о его же внутреннем расположении. Люди могут сознательно, – или, совершенно не отдавая себе в том отчета, – искать правду небесную с целью благоустройства своей земной жизни; для того, чтобы им «приложилось» все желаемое ими. Тогда, по своему внутреннему устроению, они скорее представляются ищущими не Небесное Царствие, а царство земное.

Те же, которые демонстрацией своих исканий рассчитывают снискать высокую оценку окружающих и их расположение, уподобляются фарисеям, которые «уже получают мзду свою» за показное, актерское благочестие. Такие люди не только не испытывают благодарности Даровавшему за Его дары, но еще и ухитряются хвалиться перед Ним Его же дарами, вменяя их в заслугу себе. Они желают не понимать, что даже делающий что-либо несомненно доброе получает воздаяние не по заслугам, а по милости и любви, поскольку и замыслы, и хотения, и силы на совершение любого доброго дела проистекают от Бога. Это означает, что все доброе, в том числе исполнение заповедей, совершается не нами, а Богом через нас, при нашем на то произволении.

Но, каковы бы ни были заблуждения или отклонения от верного пути и сколько бы их ни было, ищущим правду небесную «приложатся» и потребные для этого силы, и разумение, безошибочно различающее ложь и правду, и власть принять небесную правду.

Людям правда небесная сообщается словами Евангелия, которые, за неимением устоявшегося общепринятого наименования, вполне допустимо обозначить как евангельские определения. Определения эти, указывающие на верную оценку окружающего и отношение к нему, могут быть выражены различными способами. Они могут принимать форму сообщений, носящих совершенно определенный характер, или в форме вопросов, на которые могут быть даны только однозначные, совершенно определенные ответы. Могут они принимать и форму заповедей, следование или противление которым влекут за собой также совершенно определенные последствия. Приведены эти евангельские определения в той последовательности, в которой они предстают перед человеком при чтении Евангелия.

Человек – существо духовно-телесное и в питании для поддержания его жизни нуждается как тело, так и душа. Но если лишенное хлеба тело умирает видимо, то душа произвольно отвергающая источник жизни (слово, исходящее из уст Божиих), после исхода из земной жизни оказывается лишенной этого Источника уже помимо своего желания.

Здесь нет расхождений между славянским и русским текстами, но их отсутствие свидетельствует о том, что «исправлением» занялись уже очень давно: в гораздо более ранних изданиях на месте слова «миротворцы» стояли слова «смиряющие ся», которыми обозначались люди смиряющие себя, а отнюдь не занимавшиеся миротворчеством, и уж, во всяком случае, не ставившими миротворчество своей целью. Впрочем, смиряющие себя тем самым способствовали установлению мирных отношений между людьми.

И если то, что ценимо человеком, находится на земле, то и сердце его будет неотлучно от земли и только земным наслаждаться. Если же человек дорожит духовно-нравственными ценностями, то и сердцем он пребывает в духовном мире, а земным пользуется по необходимости, но не с высокомерной презрительностью или пристрастием, а с благодарностью.

Определение достаточно четко само по себе, но напоминает о том, что какого отношения люди ждут от других, с таким и они должны относиться к окружающим. Правда, эти отношения далеко не всегда совпадают во времени. И возмерится не только в земной жизни, к мысли о чем склоняет русский текст, но и в вечности.

Плодами древесными пользуются не деревья, на которых ни созрели, а люди. И, поскольку, здесь речь идет о людях и о плодах и деятельности, то и узнать, что из себя представляет человек, можно не по его обещаниям, заверениям или лозунгам, а по тому, что приносит его деятельность любого масштаба не ему самому, а окружающим людям.

Но люди, что совершенно очевидно, недугуют, болеют, страдают вопреки этим словам. Поэтому можно считать, что речь идет не об избавлении людей от подверженности заболеваниям, а о том, что Спаситель, восприняв человеческое тело, воспринял и подверженность общечеловеческим душевным недугам и телесным болезням; Он, лично не будучи ни в малейшей мере причастен к какому-либо греху, принял на Себя общие всем людям последствия первородного греха, в том числе смертность. Ведь Он не смог бы победить смерть, если бы Сам, как и все люди, не был бы смертен. А смерть грехом вошла в мир.

Сосчитать волосы на голове вполне посильно даже человеку. Не это указывает на всеведение Божие и заботу о человеке, а то, что волосы сочтены даже не прежде рождения, а до сотворения Мира. Вся история вела к тому, чтобы у данного человека и в данный момент времени было именно столько волос на голове, сколько их окажется, если их посчитать. Речь в данном случае, как представляется, идет о Промысле, вне которого не происходит ни одно событие, сколь бы мелким и малозначащим оно ни было. В связи с этим действия людей, реагирующих на любую, неожиданно для них возникающую ситуацию, приспосабливаясь к ней, отличаются от действия Бога, Которому прежде сотворения Мира было известно все, что должно произойти в истории и ничто не оказывается для Него неожиданным.

И как бы парадоксально это не прозвучало, но сохранение такого отношения является залогом мира и любви в семье уже хотя бы потому, что, во-первых, врагов заповедно любить, а во-вторых, сталкиваясь с их недолжным поведением человек воспринимает его как должное, без неприязни, обиды или раздражения; ведь ждать от врага чего-либо хорошего просто нелепо. И в то же время, если враг (домашний) чем-нибудь порадует, сто это будет радостью в двойне, как и всякая нежданная радость.

Он был кроток и смирен сердцем, поскольку не Свою волю выполнял, а Отца. Точно также, следуя не своим желаниям и выполняя не свою волю, а Христову и люди были бы кротки, хотя и Он негодовал.

Понимание этого определения может быть двояко, но одно понимание не исключается другим. Можно считать, что налагаемое Христом иго благотворно для людей, а бремя – не так тяжело, как это может показаться на первый взгляд. Но можно также считать, что не для людей, а для их страстей благо представляется игом, а то, что улучшает человеческую жизнь – обременительным, тяготящим.

Этот стих определенно показывает, что Спаситель исцеляет от грехов или вызванных ими болезней всех, кто следует за Ним. Это совершается и по сей день. Сын Человеческий повсеместно преследует одну цель: научить людей не хвалиться дарами, не разглашать о них по тщеславию. Поэтому и в других подобных случаях Он предписывает исцеленным подобное поведение.

Цель – доставление суду победы – определена, как и то, без чего она не может быть достигнута: выполняя свою задачу, Спаситель не отвлекался своим вниманием даже на дела, практически не требующие затрат сил и времени, хотя такая душевная целеустремленность не исключала совершение бытовых, физических, малозначащих дел. Люди же и незначительной цели не достигают, постоянно отвлекаясь на сопутствующие, но не содействующие достижению цели дела.

Истинность этих слов видна каждому, видящему, что происходит в стране, без разъяснений.

Понятно, что тот, кто не со Христом, тот против Него. Не менее понятно, что тот, кто собирает, но не со Христом – тот тоже расточает.

Данное определение, как, впрочем, и другие, говорит о гораздо большем, чем вмещает текст. Точно так же не может говорить правду лживый, благодарить – гордый, исполнять обещанное – безответственный… Кроме того, слова Евангелия совершенно определенно говорят о том, что ни поведение окружающих людей, ни внешние обстоятельства нельзя рассматривать как причины тех или иных высказываний и приводить в их объяснение или оправдание, ибо человек всегда говорит только от «избытка сердца». То же самое можно сказать и о делах, которые совершает человек.

И не могут люди не говорить то, чем избыточно, больше, чем может вместить, наполнено и даже переполнено их сердце, из которого, как бы через край, даже помимо осознания этого человеком, изливается то, что в избытке.
Кто будет исполнять (сл – сотворит) волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь Мф 12: 50

Творчество – процесс всегда активный и созидательный, а исполнение может быть пассивным и даже разрушительным. Поэтому воля Отца всегда созидательна. Кроме того, можно исполнять, но все-таки не исполнить.

К тому же, творение чего-либо всегда свободно, а сказать так об исполнении можно далеко не всегда. Поэтому каждый, пытающийся следовать воле Творца, всегда привносит в свою деятельность элементы творчества, творческое начало.

Сотворение Богом Мира и Человека происходило не хаотически, а в точнейшем соответствии с замыслом Божиим. Совершилось это сотворение за шесть дней, но можно ли сказать, что этим оно и завершилось? Скорее всего – нельзя, хотя бы потому, что Божия воля, которая не может не быть творческой, многократно зримо и непрестанно прикровенно участвует в формировании судеб человечества. Следовательно, акт творения распространялся не только на Мир и человека, но и на всю историю человечества до тех пределов, которые еще различаются человеческим разумом. Можно сказать, что творение, завершенное вне времени, во времени совершается и будет совершаться до конца времен.

Тогда сотворяющий волю Отца Небесного оказывается участником творения Мироздания в той должности, которая отведена ему Промыслом. К «исполнителям» сказанное, разумеется, не относится.

Что же касается упомянутых родственных отношений, то слова Спасителя определенно позволяют считать духовное родство существенно значимей кровных родственных уз.

Дается человеку по вере его. Может быть именно поэтому поверившим Христу и последовавшим за Ним дано знание о тайнах Царствия Небесного, хотя это знание совершенно не обязательно сразу воспринимается и усваивается. А не имеющим веры – и не дано.

Принявшие знание, естественно, будут благодарны за него, а те, кто не считает себя принявшими что-либо полезное, оказываются и неимеющими, и пользоваться не умеющими, и – неблагодарными. У них отнимется и то, что имеют, и отъятие даже не будет замечено ими, поскольку отъято будет то, за что не благодарят, чем не пользуются и в чем вовсе не имеют нужды. Так, например, многие сейчас лишены человеческого достоинства и низведены до уровня бессловесных, но не замечают этого, поскольку не нравственного человеческого достоинства ищут, а животной сытости и довольства.
дал хлебы ученикам, а ученики – народу. И ели все и насытились; и набрали оставшихся кусков двенадцать корзин Мф 14: 19, 20

А постоянно следующих за Спасителем учеников, которые и раздавали хлеб, тоже было двенадцать. В другом месте (Мф 15: 36, 37) говорится: «И взяв семь хлебов… дал ученикам Своим, а ученики – народу. И ели все, и насытились; и набрали оставшихся кусков семь корзин полных».

В приведенных стихах нет противоречия или определения, но показывается вполне определенная зависимость: в одном случае – между количеством раздаваемого и собранного, а в другом – между числом раздававших и количеством оставшегося. Это позволяет считать, что сколько бывает раздаваемого или раздающих – столько и прибывает.
Не то, что входит в уста, оскверняет человека; но то, что выходит из уст, оскверняет человека…исходящее из уст – из сердца исходит; сие оскверняет человека; ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления: это оскверняет человека. А есть неумытыми руками – не оскверняет человека Мф 15,11: 18-20
Но если, что бы то ни было, входящее в уста и воспринимаемое всем телесным составом человека не оскверняет его, то не может осквернять и воспринимаемое зрением, слухом, обонянием, осязанием – не может осквернять ничто, привходящее извне: ни чье-либо сквернословие, ни брань лично в его отношении, ни побои, ни насмешки и издевательства; одним словом – ничто внешнее, совершенно определенно, не способно осквернить человека.

А грехи, если они исходят из сердца, то, следовательно, еще до своего исхода в сердце же и пребывают. Сквернят они человека не столько своим исходом, сколько самим пребыванием в сердце. Да и при согрешении человека, грехи, исходя из сердца, не освобождают его, а закрепляются в нем.

Внятно сказано, что бесы изгоняются только молитвою и постом. Но трудно себе представить прилежно молящегося и постящегося эпилептика, да и слова Спасителя были обращены к ученикам, пытавшимся исцелить больного. Поэтому с большим основанием можно считать, что «род сей» изгоняется молитвою и постом не столько страждущего, сколько исцеляющего.

А потому, против Своей же собственной всемогущей воли, Он не может быть губителем душ (см. Мф 10: 28).

При отсутствии Церкви или достойных вероятия ее представителей таким человеком можно считать того, кто не ищет возможности узнать мнение Церкви – если не послушает Церковных правил. И не только для обличающего, но и для всей Церкви, для всех церковных людей, для всех единоверцев, не признающий правил, не слушающийся их и не следующий им оказывается как язычник и мытарь. Не послушать (не послушаться) можно, не принимая во внимание ее мнения, которые внятно и недвусмысленно излагаются в правилах Церкви.

Обращает на себя внимание одномоментность связывания, что может свидетельствовать о взаимообусловленности событий в разных мирах. Помиловать может тот, кто имеет право судить, а прощение всегда доступно, но только не всегда посильно человеку. Прощать же (отпускать долги) можно только при их несомненном наличии. Отсутствие должного поведения также делает человека должником, виновным в неисполнении должного – того, что должен, как и взятие материальных средств, которые должен вернуть. Прощение – это не извинение, изъятие из вины или изъятие виновности (из человека) и не помилование, которое, упраздняя и уничтожая вину, делает милуемого милым милующему. Прощение – это отказ от компенсации вреда, причиненного виновным. Обыкновенное прощение человека другим человеком, отпущение земных и ограниченных долгов должнику, не избавляет ли должника от воздаяния за них на Суде?

Слово дается всем, но, с одной стороны, не все принимают его, а с другой – не всем дано вместить слово. Может быть, и не дано, потому что заведомо известно, что не примут.

Эти слова и дают возможность понять, почему Спаситель запрещал исцеленным рассказывать именно о Нем, приписывая чудеса Сыну Человеческому, а не Сыну Божию и Богу.

Стремящийся к богатству стремится таким способом затруднить для себя вхождение в Царствие Божие. Заботящийся о приумножении и сохранении богатства, пожалуй, делает это почти невозможным для себя.

Сказано о спасении души от непреходящей смерти. С точки зрения христианства – нет более значимой и трудной задачи, чем достижение этой цели; все остальное и легче, и мельче. Поэтому и сказано, что Богу, «все возможно».

Определения неизменны, а их значимость и значение сохраняются в приложении к самым разнообразным формам жизни и деятельности человека, как в физической, так и в духовной сферах. Поэтому данное определение может рассматриваться как указание на спасительность монашеской жизни. Но видимый уход из мирской жизни не безусловно влечет за собой спасение души и может совершаться по далеко не всегда благочестивым причинам и побуждениям. Поэтому больше оснований считать, что приведенными словами определяется верное, а не пристрастное отношение каждого человека ко всему материальному, имеющему место в его земной жизни человека.

Не допускают хотя бы тем, что, вовлекая в ересь экуменизма и не знакомя людей со Священным Преданием, с правилами Церкви и учением святых отцов, фактически учат пренебрегать ими.

Всегда считалось, что деньги Церкви – это деньги бедных, как от них полученные, так им и предназначенные. И об этом тоже говорят правила. За одно это правила удобно считать устаревшими.

Когда глядишь на многих «священнослужителей» МП, создается впечатление, что они, позволяя себе расходовать церковные деньги на удовлетворение собственных желаний, именно себя считают и нищими, и вдовыми, и сирыми…
Горе вам, вожди слепые Мф 23: 16

И слепота не ограничивается, а обнаруживается тем, о чем далее говорит Спаситель; горе не столько в том, в чем слепота проявляется, сколько в самой слепоте. Так, для слепого телесно, горе не в том, что он может споткнуться или ушибиться, а в отсутствии зрения.

И горе людям, которых они научают внешним «праведным делам», а не внутреннему выправлению душ.

Дела людские не спасают душу (служат не спасению души), а обнаруживают произволение не отвращаться от Спасителя и не отвращать Его от себя, не быть для Него отвратительными, быть постоянно с Ним, что и оказывается единственно спасительным. Ранее понимание этого выражалось словами: «Иди с Богом»
ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда имеете Мф 26: 11

Всегда – уже хотя бы по привычной ориентации на земное, поскольку Христос сказал, что он пребудет со своими учениками «во вся дни до скончания века» (Мф 28: 20). Будут ли ученики с ним – это совершенно иной вопрос, на который, основываясь на приведенных словах Спасителя, трудно дать утвердительный ответ.

Сказанное имеет отношение не только к Иуде, но и ко всякому, продающему Христа за материальные блага или ценности.

Горе не только после ухода из земной жизни; горе на земле не только от нужды, но и от избытка, поскольку ничто не радует душу, а может доставлять только преходящую телесную приятность, оставляющую после себя ощущение утраты или лишенности. И сама горестность жизни свидетельствует о предательстве Сына Человеческого теми, кто испытывает эту горестность, кто огорчается жизнью.

И если это определение указывает на общую причину, имеющую место при любом горе, то другие определения того, в чем заключается горе, носят частный характер. Они настолько легко соотносятся с реальностями «церковной» и людской жизни в РФ, что почти не нуждаются в комментариях: достаточно вместо слов «книжники и фарисеи» употребить слова «богословы и иереи». К сожалению, то, что уже является или еще только окажется горем для них, приносит горе и верящим им, а не слушающим голоса Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви.

Слова эти уместны не только в тех обстоятельствах, в которых были произнесены, но указывают, на что при построении тех или иных планов человеку следует рассчитывать и надеяться на протяжении всей своей жизни.

Впрочем, дела и силы плотские, в отличие от дел и сил души, малы, если не ничтожны. Даже оздоровить само себя тело не может и поэтому чувством боли призывает на помощь душу, как ребенок плачем призывает родителей.
все, взявшие меч, мечом погибнут Мф 26: 52

Более пространное определяющее значение, но точно такое же по сути своей, носила русская поговорка: что посеешь, то и пожнешь.

И вместе со всеми людьми одновременно, и с каждым из них в отдельности во всякий день. Вот только далеко не все и не в каждый день с Ним. И не везде, поскольку не будет Христос с человеком в ресторане, в игорном доме, на атеистическом празднике или на спортивных и зрелищных мероприятиях.