Очерки истории Грузии. Том 1
§ 2. ГОРОДА. ТОРГОВО-РЕМЕСЛЕННОЕ НАСЕЛЕНИЕ ГОРОДОВ
жүктеу/скачать 2.57 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- § 3. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СТРОЙ. ЦАРСКИЙ РОД И ВОЕННО-СЛУЖИЛАЯ ЗНАТЬ—ГОСПОДСТВУЮЩИЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ КАРТЛИ
| § 2. ГОРОДА. ТОРГОВО-РЕМЕСЛЕННОЕ НАСЕЛЕНИЕ ГОРОДОВ
В качестве крупных центров — «городов» в древней Картли, древнегрузинская историческая традиция (сохранившаяся в «Мокцевай Картлисай») упоминает: Мцхета, Каспи, Уплисцихе, Урбниси, Одзрахе (на месте совр. курорта Абастумани[1]), Некреси (в Кахети[2]). В «Картлис цховреба», кроме того, в качестве крупных центров Картлийского царства — центров отдельных военно-административных округов-саэристао или крепостей, назван ряд других пунктов, например, Цунда, Рустави, Самшвилде, Хунани, «города Кахети», Шорапани и Димна, в картлийской провинции Западной Грузии— Аргвети, и много других. Однако лишь на основании сравнительно более поздних грузинских источников мы не можем без колебания признать все эти пункты городскими центрами античной Иберии. Решительное слово в этом принадлежит археологическому исследованию, которое пока что проведено лишь в немногих пунктах. Если оставить в стороне столицу Мцхета, о которой как о значительном городе мы располагаем сравнительно обильным материалом как в письменных источниках, так и по археологическим данным[3], систематические раскопки проведены лишь в Урбниси, Уплисцихе и Рустави. Раскопки в Рустави не дали материала античной эпохи, но выявили много памятников предшествующего (поздняя бронза) и последующего (раннефеодальная эпоха, IV в. н. э. и сл.) периодов[4]. Возможно, это не случайно и следует полагать, что выдвижение Рустави как городского центра происходит именно в IV в. Раскопки в Урбниси (между Гори и Хашури), наоборот, выявили памятники (в том числе много сооружений) позднеантичной и раннефеодальной эпохи и подтвердили сведения письменных источников о наличии здесь крупного поселения городского типа[5]. Факт наличия замечательного творения древнегрузинской архитектуры — наскального города-крепости Уплисцихе (в нескольких километрах от Гори), так же как и проведенные за последнее время здесь расколки, выявившие остатки грандиозных сооружений античной эпохи, подтверждают сообщения древнегрузинских источников о наличии в этом месте одного из крупных городских центров античной Картли[6]. Первыми веками н. э. датируется открытое в с. Дзалиса (к северу от Мцхета) довольно обширное городище, идентифицированное с городом Дзалиси, упомянутым Клавдием Птолемеем в его «Географическом руководстве» (§ 10, 3). Уже открыты археологическими раскопками дворцовые и общественные сооружения; улицы, мощенные керамическими плитами; баки с гипокаустической системой отопления и мозаичными полами; храм с великолепной мозаикой, на которой, изображены Дионис и Ариадна с другими мифологическими персонажами[7]. Исходя из данных древнегрузинских исторических источников, считается, что одним из крупных городских центров был также город Каспи, локализуемый на месте нынешнего Каспи — крупного поселения городского типа, примерно в 50 км к северо-западу от Тбилиси. Города античной Картли являлись в первую очередь торгово-ремесленными и в ряде случаев также военно-адмистративными, военно-стратегическими центрами. В условиях сравнительно малоразвитого общества города часто возникали именно вблизи крупных военно-административных центров. Однако, конечно, не все крупные крепости превращались в города, т. е. в крупные торгово-ремесленные центры. Хорошего стратегического положения для этого, несомненно, было недостаточно. Наряду с фактором экономического развития того или иного района страны, которым во многом было обусловлено выдвижение тех или иных городских центров[8], следует указать также на роль торговли и торговых путей. Не случайно наиболее значительные городские центры древней Картли были расположены по течению р. Куры являвшейся в то время крупной торговой магистралью (подобно Фасису-Риони в Западной Грузии. Местные торгово-ремесленные центры — города Зап. Грузии, как мы видели выше, имелись, главным образом, именно на этой торговой магистрали). Исключительно выгодное положение в этом отношении занимала Мцхета, и это, вероятно, сыграло немалую роль в ее выдвижении. Она, как уже говорилось выше, лежала на перекрестке дорог, идущих из многих соседних областей (из Армении, Албании, Колхиды, из стран северных кочевников — Северного Кавказа). По нижнему и среднему течению р. Куры проходил также международный торговый путь, идущий из Индии к черноморским городам Колхиды (см. выше). Главные торговые пути на территории Грузии в древности проходили там же, где и ныне проходят основные магистрали, соединяющие разные части Грузии, а также связывающие ее с соседними областями. Это обстоятельство подтверждается изучением данных известной римской дорожной карты, т. н. Таbulа Реutingerianа, составленной во второй половине IV в. римским географом Касторием, сопоставляемых с данными «Космографии» Равенского анонима (VII в.). Правда, эти памятники принадлежат к более позднему времени, но общепризнано, что они в значительной мере основываются на более древних материалах (I—II вв. н. э.). В советской литературе данные Таbulа Реutingerianа, относящиеся к торговым путям Закавказья, тщательно были изучены Я. А. Манандяном и С. Т. Еремяном[9]. Этим данным, относящимся к торговым путям на территории собственно Грузии посвящена работа Н. Ю. Ломоури[10]. Для изучения этих данных Таbulа Реutingerianа и «Космографии» Равенского анонима большое значение имели исследования К. Миллера, Томашека, И. Маркварта и др. Торговые пути, проходившие по территории Грузии, имели огромное значение. Благодаря им древняя Картли в первые века н. э. была связана с основными международными путями, идущими с востока на запад. Но не только эти пути связывали Картли с основными международными торговыми магистралями, проходящими через территорию исторической Армении. В эту эпоху границы Картлийского государства были далеко выдвинутыми, в частности в юго-западном направлении. Через Самцхе и Джавахети, несомненно, шли дороги идущие не только на юго-восток, в сторону Арташата, но и на юго-запад, в области Кларджети, Тао и др. В этой связи следует назвать факт упоминания уже Птолемеем (II в.) среди иберийских поселений Артаниссы (поздний Артанудж[11]), превратившейся в раннефеодальную эпоху в важнейший торговый и политический центр[12]). Несомненно, и по этим дорогам в первые века н. э. Картли связывалась с южными торговыми центрами. В первые века н. э. торговля между востоком и западом стала очень интенсивной. Индийские и китайские товары широким потоком шли на запад. Крупные торговые центры Армении, Сирии, Северной Месопотамии и Малой Азии широко были вовлечены в эту торговлю. Имеются даже сведения о торговле индийскими и вавилонскими товарами, которую вели жившие на далеком севере сираки и аорсы. Эти последние, согласно Страбону, «вели караванную торговлю и перевозили на верблюдах вьюки индийских и вавилонских товаров, получая их со стороны армян и мидийцев. Вследствие их зажиточности одежда их была покрыта золотыми украшениями, Аорсы жили близ Танаиса, а сираки около реки Ахардеона, которая, вытекая из Кавказских гор, впадает в Меотидское озеро» (Strаbо, XI, 5, 8). Акад. Я. А. Манандян склонен эти торговые сношения аорсов и сираков с Вавилонией и Индией предположить, главным образом, через Арташат и по Меотидо-Колхидской магистрали. Через города Колхиды, в частности Фасис и Диоскурию, по его мнению, проходил караванный международный путь из Индии и Вавилонии через Армению и Меотиду[13]. Однако нам кажется, что у Я. А. Манандяна не нашла должного отражения роль, которую, несомненно, играло в первые века н. э. сильное Картлийское царство в международной торговле. Хотя бы в периоды политических осложнений в Армении и ожесточенной борьбы Рима с Парфией, которые, как известно, в это время неоднократно имели место, вполне допустимо использование в качестве торговой магистрали, связывающей Восток с Западом, северного пути из Индии к черноморским портам Колхиды, проходящего через Албанию и Иберию. Кроме того, в условиях засилья горцем и постепенного превращения прибрежных городов Колхиды в римские крепости, международная торговля по Меотидо-Колхидской дороге должна была в значительной степени сократиться. В это же время, вероятно, значительную роль стали играть торговые города Картли. Наличие, в основном, дружеских взаимоотношений Картли с крупными северокавказскими объединениями аланов и других племен в эту эпоху также предполагает, что Картли являлась связующим звеном северо-кавказских областей с южными торговыми центрами. Тем более, сами картлийские города были, несомненно, очень тесно связаны с ними. Правда, мы не располагаем соответствующими сведениями в письменных памятниках той эпохи, однако в несколько более поздних источниках на этот счет имеются заслуживающие внимания сведения. Так, Прокопий Кесарийский (I пол. VI в.) о Двине, возникшем на северных окраинах древнего Арташата, говорит, что сюда ввозились товары из Индии, из соседней Иберии и почти от всех народов подвластных персам и даже римлянам (Веl. Реrs., II, 25) Можно думать, что попытки царей Картли в I—II вв. н. э. распространить, свое влияние и на Армению в немалой степени были обусловлены стремлением к установлению своего контроля над крупными торговыми путями, проходящими через Армению. Однако самое яркое свидетельство вовлечения Картли в первые века н. э. в водоворот международной торговли, мы можем почерпнуть из археологического материала[14]. Об этом свидетельствуют в первую очередь нумизматические находки на территории Картли, относящиеся к I—II вв. н. э.[15] Именно о большой роли внешней торговли свидетельствует факт обращения в древней Картли наиболее распространенных в тогдашнем мире и международной торговле того времени монет и чеканка местных подражаний им. В эллинистическую эпоху в Картли такую роль, по-видимому, играли подражания золотым статерам Александра Македонского, в первые века н. э. же в Картли широкое распространение получили серебряные римские и парфянские монеты, в частности наиболее распространенные в мировой торговле того времени денарии Августа и драхмы Готарза и местные подражания им. О широком вовлечении Картли в мировую торговлю того времени говорит также наличие большого количества импортных товаров в археологическом материале I—III вв. из Картли. Преобладающая часть этих товаров, представляющая собой предметы роскоши, была предназначена для зажиточных слоев населения (серебряная и стеклянная посуда, украшения и т.д.)[16]. За неимением соответствующего материала очень трудно судить о предметах экспорта из Картли. Особенно значительным был экспорт картлийских товаров, вероятно, в соседние страны, в том числе в горные области. Интенсивным был товарообмен, несомненно, и между отдельными частями самого Картлийского царства. Интересно, что, согласно «Мокцевай Картлисай», в Мцхета устраивались большие ярмарки, на которых собирался народ со всех концов Картли. В «Житии Св.Нино» рассказывается, что Нино по прибытии в Картли провела месяц в Урбниси, в еврейском квартале. Тогда, «в один день сильная и несметная толпа двинулась из этого города и отправилась в большой город Мцхета, резиденцию великих царей для торговли и поклонения Армази, богу своему»[17]. Затем устами Нино рассказывается о большом религиозном празднике в Мцхета-Армази. Видно, таким большим праздникам и сопутствовали ярмарки, конечно, не только в Мцхета, но и в других религиозных центрах страны. Города древней Картли, наряду с торговыми центрами, были также и центрами ремесла. Археологический материал I-III вв., добытый при раскопках древнекартлийских городов (в первую очередь Мцхета[18]), говорит о высоком развитии древней Картли ряда ремесел. Широкий размах производства строительных материалов заставляет исследователей предполагать наличие крупных царских мастерских, в которых в значительных размерах использовался рабский труд. Выявлены очаги местного стеклянного производства (Мцхета, Урбниси[19]). Широкоразвитым было металлообрабатывающее производство, имевшее здесь древние традиции. Один из центров металлообрабатывающего производства имелся и в Большой Мцхета в виде одного из ее кварталов — Саркине (букв. «Железный район», напротив нынешн. с. Дзегви, на левом берегу Куры). Произведенные здесь с 1954 года раскопки выявили очень яркие следы металлообрабатывающего производства[20]. Ювелирное ремесло в античной Картли достигло, по всей видимости, исключительно высокого развития. Высокохудожественные золотые предметы, открытые в Мцхета (Армазисхеви и др.), а также в других местах Картлийского царства, отражают художественные вкусы местного населения, специфичны и, несомненно, являются продукцией грузинского ювелирного ремесла, органически развивавшегося на местной почве, на своих многовековых традициях[21]. Большое количество ремесленников было занято, несомненно, на собственно строительных работах. Наряду с рабами в строительных работах принимали участие, вероятно, также и свободные ремесленники. Большой размах имело, несомненно, ткацкое дело. Страна могла гордиться своими тканями. Симптоматично в этом отношении сообщение Элия Спартиана, что Фарсман II, царь Картли, послал римскому императору Адриану «огромные дары, и в том числе украшенные золотом плащи». Впоследствии Адриан, очевидно, разгневанный антиримской деятельностью Фарсмана, задумал осмеять эти дары; он послал на арену триста преступников в этих плащах[22]. Как и раньше, очень широкий размах имело в стране керамическое производство. Однако наблюдается любопытное обстоятельство: продукция мцхетских гончаров античной эпохи по разнообразию форм и красоте заметно уступает изделиям позднебронзовой эпохи. Исследователи склонны объяснение этого факта искать в выдвижении на первый план серебряной, бронзовой и стеклянной посуды[23]. Ее потребителями были, в основном, зажиточные слои общества. Глиняной же посудой пользовался простой народ. При этом дальнейшее углубление общественного разделения труда, сосредоточение ремесла, в том числе и гончарного, преимущественно в городах, потребовало увеличения массового производства дешевой глиняной посуды. В ущерб количеству стало страдать качество[24]. Находки керамических сосудов, совершенно аналогичных мцхетским и по глине, и по формам, в с. Земо-Авчала, Дигоми, Дампало, Ничбиси показывают, что изделия мцхетских гончаров сбывались и за пределами Мцхета, в прилегающих к городу сельских областях[25]. Города древней Картли, наряду с торгово-ремесленными центрами, были и укрепленными пунктами, в каждом из которых имелась своя крепость, а в крупнейших из них даже целая система крепостей, защищавшая город. Столицу Мцхета защищали, например, две крупные крепости — Армазцихе и крепость бога Задени (Севсамора), а также, вероятно, ряд других, менее значительных фортификационных сооружений. Цитадель («цихе») во второстепенных городах служила, вероятно, также и резиденцией главы местной администрации («цихистави» или «эристави»). По-иному, очевидно, обстояло дело в столице. Здесь основные дворцовые сооружения, царские сады («самотхэ») и т. п. в первые века н. э. находились уже не в цитадели Армазцихе, а на противоположном берегу Куры, в Мцхета[26]. В столице жило также много представителей высшей картлийской знати. Резиденцией некоторых из них (в первую очередь, вероятно, главнокомандующего — спаспета, возглавлявшего, согласно «Картлис цховреба», всю царскую администрацию) была Армазцихе. Обычно это были члены царского рода. Об этом свидетельствует открытие богатого погребения типа мавзолея на Багинетской горе. Усадьбы представителей знати, по-видимому, находились далеко друг от друга. Так, один из знатнейших родов древней Иберии имел резиденцию в Армазисхеви, в нескольких километрах от цитадели — Армазцихе, и царской резиденции в Мцхета. В этом месте, как известно, в 1937—1946 гг. велись крупные археологические раскопки, выявившие остатки дворцовых сооружений, бани, винного погреба и родовую усыпальницу живших здесь картлийских вельмож и членов их семейств. Можно предполагать, что в Большой Мцхета и во многих других местах имелись подобные усадьбы знатнейших родов древней Иберии. Более мелкие представители иберийской знати, сосредоточенные в своих «больших домах», группировались, вероятно, вокруг царской резиденции, а также вблизи усадеб высших сановников Картли[27]. Именно в этом, возможно, и следует видеть объяснение факту обнаружения богатых погребений указанной эпохи в разных, порой отстоявших друг от друга на большом расстоянии, местах древней столицы Картли[28]. В эту эпоху в городах Картли, так же как и в городах Армении и других соседних стран, очень сильным был иноземный элемент. Этими иностранцами являлись, главным образом, евреи, арамейцы (сирийцы), частично греки и т. д. Известно, что правители Армении, в частности Тигран II, прибегали даже к массовому переселению из завоеванных городов эллинистического Востока (Иудеи, Финикии, Сирии) эллинизированного населения для заселения ими вновь основанных или уже существовавших городов Армении[29]. Вообще характерной особенностью армянских городов первых столетий н. э. было преобладание занимавшегося торговлей и ремеслом еврейского и сирийского населения[30]. О присутствии в городах древней Картли иноземного элемента мы также располагаем красноречивыми данными. Судя по «Житию св. Нино», еврейские колонии существовали в городах Урбниси и Мцхета. В Урбниси Нино провела месяц в «(еврейском святилище» («Багини Уриата» — ÁÀÂÉÍÉ äÖÒÉÀÈÀ)[31]. Согласно этому памятнику, в Мцхета тоже имелась очень сильная еврейская колония. В рассказе об обращении Картли в христианство активно фигурирует ряд представителей мцхетской еврейской колонии (Абиатар, который до принятия христианства являлся священнослужителем в «еврейском багине (святилище)» в Мцхета[32], его дочь Сидония и др.). Евреи, жившие в нееврейских городах, образовали, как известно, замкнутые еврейские общины. Так было и в соседней Армении. Между прочим, и вышеприведенное сообщение Фавстоса Бузанда, резко дифференцировавшего население городов Армении на евреев и неевреев («армян»), подразумевает, что эти этнические элементы жили отдельно друг от друга[33]. То же подтверждается и в отношении Картли. В «Картлис цховреба» среди кварталов («убани») Большой Мцхета специально называется «Занави, еврейский квартал» (ÆÀÍÀÅÉ, ÖÁÀÍÉ ÖÒÉÀÈÀ) (КЦ, 17—18). В «Картлис цховреба» упоминается такой квартал («Убани уриата») и в городе Урбниси (КЦ, 88 прим.). Топонимике древней Картли не чуждо это наименование и в других случаях. Существовали целые села под названием «Уриатубани» («Еврейский квартал»). Существование святилищ («багини») в еврейских колониях в Урбниси, Мцхета и т. д. также свидетельствует, что евреи образовали здесь замкнутые религиозно-этнические общины. Характерно в этом отношении также одно сообщение «Мокцевай Картлисай», по которому можно заключить, что еврейская община в Мцхета веками хранила свою историческую традицию, традицию местной еврейской колонии. Князь Васпураканский, обращаясь к мцхетскому еврею Абиатару, говорит, что «× (= 503) года прошло с тех пор, как отцы (= предки) наши пришли сюда (в Мцхета, Картли)». В этой же беседе Абиатар, со своей стороны, говорит, что прошло 334 года с тех пор, как бог уже не покровительствует Израилю[34]. Подразумевается, несомненно, мученическая смерть Христа, вина за которую падала на евреев. Учитывая то обстоятельство, что даты от рождества Христа в «Мокцевай» фигурируют в качестве дат от смерти Христа, можно вычислить и время основания мцхетской еврейской колонии: 334 г. н. э.— 503 года = 169 г. до н. э. — так датировала местная еврейская традиция основание своей колонии[35]. О наличии еврейской общины в Картли, в частности в Мцхета, мы узнаем также из древнегрузинского памятника «Мученичество Евстафия Мцхетского»[36]. Открытие в Мцхета еврейских надгробных памятников — эпитафий[37], частично, может быть, и факт составления в I — II вв. в Картли надписей на арамейском языке, могут также свидетельствовать о наличии еврейского и сирийского элемента среди населения городов древней Картли. Симптоматично также известное сообщение «Картлис цховреба», что в древней Картли говорили, кроме грузинского, еще на пяти других языках: армянском, хазарском (североиранские диалекты?), ассирийском («асурули» — т. е. сирийском, арамейском), еврейском и греческом (КЦ, 16). Подобно религиозно-этническим общинам иноземцев, местное коренное население городов Картли, несомненно, тоже образовало самоуправляющую общину. Полноправные члены этой городской общины считались «мквидрни». Царь Мириан, например, в качестве вознаграждения обещает пленнице Нино обогатить ее, сделать ее «мквидри (города) Мцхета и слугой бога Армази»[38]. Если в древности городскую общину объединяло поклонение языческой религии, то после принятия христианства это была уже христианская община. Симптоматично сообщение «Мокцевай Картлисай», в котором при изложении событий VI в. говорится, что «мквидрни» Тбилиси приступили к строительству большой церкви; половину этой работы взял на себя «весь эри» (т. е. рядовые члены городской общины), половину же — «эриставы». В объединении «всего (городского) эри (народа)» для строительства церкви также можно усмотреть признаки общинного объединения городского населения. Община совместно выполняла все, необходимые для нее самой, работы. В то же время она, несомненно, несла коллективную ответственность перед царской властью, государством (выплата налогов, выполнение общественных работ, возможно, также и воинская повинность). Город имел, несомненно, и свою «знать». «Городскую знать» могли образовать зажиточные граждане — торговцы и владетели ремесленных мастерских. Вероятно, именно из их среды и формировался, как правило, круг главарей городских общин («тавкацеби», «кацни мтаварни»). В числе этой знати, могли быть также и поставленные царем во главе городской администрации лица. Судя по более поздним аналогиям, возможно, что царские чиновники, стоявшие во главе управления как сельских, так и городских поселений в качестве представителей государственной власти, назывались «мамасахлиси». Трудно также судить, существовало ли в древней Картли, по аналогии с областями с очень развитой городской жизнью городское землевладение как одна из специфических форм землевладения[39]. То, что городское население наряду с торговлей и ремеслом занималось также земледелием и скотоводством, не вызывает никаких сомнений. Можно указать хотя бы на распространение в Мцхета обычая захоронения в больших винных сосудах — «квеври». Некоторые из них носят даже следы использования в хозяйстве (винные осадки), в других — обнаружены «лозовые ножи» — орудия труда виноградарей, и т. д. Следует также вспомнить о пастухах из Мцхетского рабата, пригнавших скот на летние высокогорные пастбища Джавахети («Житие Св. Нино»). При раскопках в Урбниси обнаружены следы водостока, предназначавшегося для орошения[40] и т. д. Таким образом, одна часть населения города имела, вероятно, земельные участки и обрабатывала их своим трудом или же трудом рабов (своей домашней челяди). Не подлежит сомнению и то, что вокруг городов находились земледельческие поселения — деревни. Экономически эти поселения, несомненно, были тесно связаны с городом, однако каков был статус этих деревень и их жителей — трудно сказать. Это могли быть поселения земледельцев, сидевших на царской или храмовой земле (в Мцхета, в частности, надо допустить наличие больших владений храмов Армази и Задени), или поместья, принадлежавшие тем или иным представителям высшей картлийской знати. Наконец, они могли быть и свободными земледельческими общинами. Однако трудно сказать, рассматривались ли примыкавшие к городу земли в качестве «городских земель» и находились ли они в ведении города как самоуправляющейся общины и т. п. Аналогия с развитыми малоазийскими и др. городами в этом деле мало что может сказать нам. Как было указано выше, не может быть уверенности в том, что городская жизнь в древней Картли достигла столь высокого уровня развития, что картлийские города стали самоуправляющимися полисами. По всей видимости, города древней Картли, являясь в значительной мере военно-административными и военно-стратегическими центрами, в сильной степени подчинялись царской администрации, которая в значительной степени ограничивала общинное самоуправление городского населения[41]. [1] Джикия С. С. Пространный реестр вилайэта Гюрджистан. Кн. III. Тбилиси, 1958, с. 162 и сл. (на груз. яз.). [2] Описание..., II, с. 708—709 и др. [3] Апакидзе А. М. Мцхета — древняя столица Картлийского царства. Тбилиси, 1959 (на гру. яз.). [4] Чилашвили Л. А. Город Рустави. Историко-археологический очерк. Тбилиси, 1958 (на груз. яз.). [5] 3акарая П.П. К изучению жилых и оборонительных сооружений городища Урбниси. — Краткие сообщения ИЯИМК АН СССР, вып. 74, 1959. [6] Хахутайшвили Д. А. Уплисцихе античной эпохи в свете новооткрытых материалов. — САНГ, 1958, т. XXI, №3. [7] Бохочадзе А. В. Археологические раскопки в Агаяни и Дзалиси, Тбилиси, 1981 (на груз. яз., резюме на рус. яз.). [8] Хухутайшвили Д. А. К вопросу о географическом расположении городов античной Картли (Иберии). — САНГ, 1959, т. XXII, №4. [9] Манандян Я. А. О торговле и городах Армении в связи с мировой торговлей древних времен. Ереван, 1954, с. 126 сл. и др.; Торговые пути Закавказья в эпоху Сасанидов по Таbulа Реutingerianа.— ВДИ, 1939, № 1. [10] Ломоури Н. Ю. К вопросу о торговых путях Грузии. — Труды Института истории АН Груз. ССР, 1958. т. IV, вып. 1. [11] Тоmaschek RЕ, II, стб. 1305—1306: Ломоури Н. Ю. Клавдий Птолемей. «Географическое, руководство». Известия о Грузии. — МИГК, вып.32, 1955, с. 59—60. [12] См. у Константина Багрянородного — Dе аdministrando imperio, гл. 46 (Каухчишвили С. Г. Сведения византийских писателей о Грузии, 1952, IV, 2, с. 278—280). [13] Манандян Я. А. О торговле и городах Армении в связи с мировой торговлей древних времен. Ереван, 1954, с. 58—59. О. Д. Лордкипанидзе считает, что большая торгово-транзитная дорога от сарматских племен аорсов и сираков шла через «Каспийские ворота», (совр. Дарьяльский проход) по Арагвскому ущелью до Мцхета, а затем, торговой магистралью Мцхета — Арташат, связывалась с южными торговыми центрами (см.:Труды ТГУ, т. 65, 1957, с. 152). [14] Капанадзе Д. Г. Монетные находки Мцхетской экспедиции: — ВДИ, 1955, №1, с. 173. [15] Капанадзе Д. Г. Грузинская нумизматика. М., 1955, с. 43— 44; его же.—ВДИ, 1955. № 1, с. 166 и след.; Лордкипанидзе О. Д. Ремесленное производство и торговля в Мцхета в I—III вв. н. э. — Труды ТГУ, т. 65, 1957, с. 141—143; Ломтатидзе Г. А. К социальной и культурной характеристике населения Грузии в I—III вв. н. э. — Труды ИИАЭ, I, 1955, с. 354—357 (на груз. яз.); Дундуа Г. Ф. Монетное дело и монетное обращение в Грузии в античную эпоху (VI в. до н. э— IV в. н. э.). Автореф. дис. на соиск. ученой степ, д-ра ист. наук. Тбилиси, 1982, с. 17—19, 34—37. [16] Ломтатидзе Г. А. Указ. соч., с. 346—347, 351, 352; Лордкипанидзе О. Д. Указ. соч., с. 143—150; ср.: Апакидзе А. М., Гобеджишвили Г. Ф., Каландадзе А. Н., Ломтатидзе Г. А. Мцхета, I, 1955, с. 213—214 (на груз. яз.) и др. [17] Описание..., II, с. 749—750; СМОМПК, с. 65—66. [18] Апакидзе А. М. Указ. соч., с. 85 и след. [19] Ломтатидзе Г. А. Указ. соч., с. 346 и след.: ТКАЭ, 1958, т IV, вып. I, с. 188. [20] Апакидзе А. М. Указ. соч., с. 71 и след. [21] Апакидзе А.А., Гобеджишвили Г. Ф., Каландадзе А. Н., Ломтатидзе Г. А. Указ. соч., с. 190 и след., 213 и др. [22] Ael.Spart. De Vita Hadriani, 17 (cм .: Scriptores Historiae Augustae Edidit E. Hohl. T. Lipsiae. 1955, с. 19). [23] Ломтатидзе Г. А. Указ. соч., с. 365. [24] Лордкипанидзе О. Д. Указ. соч., с. 118. [25] Там же, с. 121. [26] См., например, указание «Картлис цховреба» при изложении «Жития Св. Нино» о том, что царское «самотхэ» (сад) находилось там, где «ныне» стоит церковь католикоса — т. е. совр. Свети-Цховели (КЦ, с. 93). [27] На территории свободных горных общин не было «больших домов». «Крепости и большие дома» строили здесь «эриставы» (см.: Дзегли эриставта. — Жорданиа Ф. Хроники, II, 1897, с. 2—3, на груз. яз.). [28] Апакидзе А.М.,Гобеджишвили Г.Ф.,Каландадзе А. Н., Ломтатидзе Г. А. Мцхета. Археологические памятники Армазисхеви по раскопкам 1937—1946 гг. Тбилиси, 1955 (на груз. яз., русское издание той же книги: Тбилиси, 1958). [29]Еремян С. Т. Развитие городов и городской жизни в древней Армении. — ВДИ, 1953, №3, с. 14—16. [30] Там же, с. 24. Очень интересными являются данные Фавстоса Бузанда (IV, 24,55) об уводе в плен персидским царем Шапуром II (IV в.) населения городов Армении. В приведенных цифрах отдельно указано количество евреев и количество армян (в число последних включено, вероятно, все христианское население городов, а не только собственно армяне). Характерно, что во всех случаях количество евреев намного превосходит количество «армян» (см.: Еремян С. Т. Указ. соч., с. 24—25). [31] Описание..., II, с. 750. [32] Там же, с. 732, 783. [33] См.: Еремян С. Т. Указ. соч.; Саркисян Г. X. Из истории городской общины в Армении (IV в. н. э.). — ВДИ, 1955, №3, с. 58. [34] Описание .., II, с. 732—733. [35] В «Картлис цховреба» приход евреев в Мцхета связывается с такими крупными событиями в жизни еврейского народа, как взятие Иерусалима Навуходоносором и затем Веспасианом. [36] Согласно этому памятнику, в Мцхета в это время существовала также религиозная община персов-ремесленников [37] Церетели Г. В. Новооткрытая еврейская надпись в Мцхета. — Известия ИЯИМК Груз. ФАН СССР, V—VI, с. 419—425 (на груз. яз.). [38] Описание..., II, с. 769. [39] Утверждение о наличии городского землевладения в древней Картли, о «мамасахлиси» как главе городской общины, в ведении которого находились городские земли, и т. д. см.: Лордкипанидзе О. Д. Указ. соч. .—.Труды ТГУ, т. 65, 1957, с. 152—158. [40] 3акарая П. П. Указ. соч. — КСИИМК, 1959, вып. 74, с. 132. [41] Некоторые доводы, приведенные О. Д. Лордкипанидзе в пользу наличия городского землевладения, находившегося в ведении самоуправлявшейся городской общины во главе с мамасахлиси, кажутся нам малоубедительными. Например, то, что в «Картлис цховреба» Мухрани называется «воротами» Мцхета, или то, что существовало понятие «Большой Мцхета» (там же) вовсе еще не значит, что вся эта территория представляла земельные владения г.Мцхета (см.:Лордкипанидзе О. Д. Указ. соч., с. 152—153). Вряд ли правильна также предлагаемая интерпретация одного места из «Мокцевай Картлисай», где будто речь идет «о городах и их деревнях («дабнеби»)» и т. д. (см.: Меликяшвяли Г. А. К истории древней Грузии, с. 452, прим. 245). § 3. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СТРОЙ. ЦАРСКИЙ РОД И ВОЕННО-СЛУЖИЛАЯ ЗНАТЬ—ГОСПОДСТВУЮЩИЕ СЛОИ НАСЕЛЕНИЯ КАРТЛИ Во главе Картлийского государства стоял царь («мепе»). В арамейских и греческих надписях I—II вв. н. э. из Армази он носит титул «великого царя»[1]. В «Мокцевай Картлисай» Мцхета упоминается как резиденция «великих царей» (Описание..., II, 728). В рассматриваемую эпоху мы имеем ряд ясных указаний источников о порядке престолонаследия в Картли. Из них следует, что престол переходил от отца к (старшему) сыну. Так, царствовавший в 30—60-х гг. I в. Фарсман I был сыном царя Митридата (I) (Dio,LVIII 26, 1—4). В 70-х гг. того же столетия на царском престоле мы видим Митридата, сына царя Фарсмана (I) (греческая надпись из Мцхета эпохи Веспасиана, 14-строчная арамейская надпись из Армази). В греческой надписи, датируемой 114—115 гг. н. э. упоминается сын царя Амазасп, брат царствовавшего тогда в Картли царя Митридата (III)[2]. Последний, таким образом, также унаследовал престол своего отца и т. д. Судя по греко-римским источникам этого периода, картлийский царь предстает перед нами в качестве монарха, в руках которого находилась полнота власти во всех сферах государственной деятельности. У Кассия Диона, Корнелия Тацита и др. античных авторов (идет ли речь о дипломатической или военной активности Картли) на первом плане все время выступает фигура царя. Вся государственная администрация подчиняется царю. Высшие сановники Картли (питиахши, эпитроп) называются сановниками того или иного царя Картли[3] и т. д. В древней Картли имелся, очевидно, институт «второго (после царя) лица». По определению Страбона, в первом роде Иберии второе (после царя) лицо (δ δεύτερος) «творит суд и предводительствует войском» (XI, 3, 6). С этим перекликаются сообщения древнегрузинских источников («Картлис цховреба»), согласно которым в древней Картли во главе администрации стоял «спаспет» (главнокомандующий). Он был вторым после царя лицом (“ÛÄÌÃÂÏÌÀÃÅÄ ßÉÍÀÛÄ ÌÄ×ÉÓÀ”), главой над всеми эриставами (военачальниками и областеначальниками) и правителем центральной области государства — Шида-Картли (КЦ, 24—25)[4]. И в других древне-грузинских памятниках встречаем мы упоминание спаспета, являвшегося после царя главным управителем царства Картлийского[5]. В греко-арамейской надписи из Армази упоминается существовавшая при картлийском царском дворе должность двороуправителя». В арамейском тексте муж Серафиты, которой посвящена данная эпитафия, Иодманган называется «могучим и одержавшим много побед двороуправителем (rb trbs) царя Хсефарнуга». В то же время говорится, что Иодманган был сыном Агриппы, двороуправителя (rb trbs) царя Фарсмана[6]. Поскольку арамейское rb trbs является точной передачей засвидетельствованного уже в древнегрузинских переводах Ветхого и Нового Завета термина «эзоис модзгвари» (ÄÆÏÓ ÌÏÞÙÖÀÒÉ) то, следовательно, нам известно и местное, грузинское, наименование этой высокой должности[7]. Термин этот имеет значение «управляющего» и управителя чьим-либо «двором» («эзо»). Так, в древних редакциях грузинского "Четвероглава (Матв. 20, 8) «сахлис упали» (господин дома), «мамасахлиси» (глава дома) повелевает своему «эзоис модзгвари» выдать плату работникам, поставленным на работу в его винограднике („ÓÀÚÖÒÞÄÍÉ”)[8]. При определении функций «эзоис модзгвари» древней Картли и его места в государственной иерархии мы вынуждены исходить, в основном, из аналогии с соседними странами, а также из некоторых косвенных данных местных источников и терминологического анализа. Судя по всему этому, «эзоис модзгвари» (хазарапет, эпитроп) ведал, по-видимому, государственными доходами (сбор «царской подати» — «харки самеупо», как его называет «Картлис цховреба» — КЦ, 25), стоял во главе царского хозяйства[9], ведал другими делами царского двора и т. д. То, что в армазской билингве двороуправитель — эпитроп царя Хсефарнуга Иодманган, называется «могущественным и завоевавшим много побед», конечно, еще не значит, что командование войсками входило в его функции как «эзоис модзгвари». Участие в походах (конечно, на командных постах), несомненно, входило в обязанности всех картлийских сановников, все они являлись «эриставами» («военачальниками») в широком смысле этого слова. Впрочем, «двороуправитель» Картли мог иметь и непосредственное отношение к военному делу, руководя отрядами царской охраны или же ополчением, выставляемым населением, сидевшим на царских землях («тадзреулни» и т. д.). Согласно древнегрузинской традиции, на первом месте в государстве находилось военное ведомство, во главе которого стоял «спаспет» — «второе лицо в царстве». В древнегрузинском он назывался, вероятно, «эрисмтавари» («глава эри (народ-войско)») или «эрисмтаварт-эрисмтавари» («эрисмтавари эрисмтаваров»[10]. То, что он, согласно грузинским источникам, выступает и главой областеначальников, также понятно, так как административно-территориальное деление Картли основывалось на принципе организации войска. Об этом говорит тот факт, что областеначальники носили титул «военачальника» («эрисмтавари»//«эристави»). Акад. С. Н. Джанашиа впервые высказал мысль о том, что иранский термин «питиахш», который встречается в греко-арамейско-пехлевийских надписях из Картли I—III вв.н.э. в качестве обозначения сановников картлийских царей, по-видимому, соответствует этому грузинскому термину [11]. «Эриставов» в древней Картли было, несомненно, несколько. «Картлис цховреба» обыкновенно называет то восемь, то девять «эриставов» (КЦ, 24, 185). Это были областеначальники, правители крупных областей. Встает вопрос, назывались ли они и у себя в стране наряду с «эриставами» также и «питиахшами» или этот иноземный титул употреблялся для их обозначения лишь в иноязычной среде, в надписях на других языках. Наличие в соседней Армении этого титула в качестве обозначения самых высших по рангу правителей некоторых крупных областей, а также употребление его в грузинских источниках (правда, несколько более поздней эпохи) говорит как будто о том, что термин этот имелся и в грузинском языке и употреблялся в качестве обозначения высших грузинских сановников. В интересующую же нас эпоху «питиахшами» назывались ( в основном, видимо, в иноязычной среде) наместники — правители крупных областей древней Картли — (эрисмтавары). Однако трудно решить, все ли областеначальники древней Картли носили этот почетный титул. Скорее всего, он принадлежал наиболее могущественным из них[12]. То, что лица, стоявшие во главе отдельных административно-территориальных единиц Картли назывались «эриставами» («эрисмтаварами»), как указывалось выше, говорит о том, что определяющим моментом при этом делении была организация войска. «Эристави» (глава войска) руководил набором воинов в своей области и выступал на войну во главе их. Картлийские «эриставы» соответствуют армянским «нахарарам» (этим последним словом и передается часто данный грузинский термин в армянском переводе «Картлис цховреба»)[13]. Интересно, что эти административно-территориальные образования Армении, так же как, например, соседней Каппадокии, античные авторы обозначали довольно близко стоящим к грузинскому «эристави» — «саэристао» термином (στρατηγία) (от στρατηγός «полководец» и др.). Так же как и в соседней Армении, «стратегии» (саэристао) Картлийского царства обыкновенно представляли собой исторически сложившиеся территориальные единицы, замкнутые географические районы. Этому вполне соответствует название «хеви» (âÄÅÉ) — «ущелье», которое, очевидно, являлось самым распространенным обозначением таких территориальных единиц. Согласно «Картлис цховреба», будто уже при Фарнавазе было создано девять административных единиц, большей частью объединяющих несколько «хеви»: 1) Маргви[14]; 2) Кахети и Кухети; 3) Гардабани («от р. Бердуджи (совр. Дебеда) до Тбилиси и Гачиани»), с резиденцией эристава в Хунани; 4) Ташир и Абоц (центр в Самшвилде); 5) Джавахети, Кола и Артаани (центр — Цунда); 6) Самцхе и Аджара (центр — Одзрхе); 7) Кларджети; 8) Эгриси. Девятой была центральная область — Шида-Картли, управляемая спаспетом (КЦ, 24). Интересно, что почти такое же деление перед нами в царствование Вахтанга Горгасала (КЦ, 185). Вполне возможно, что это деление в древности и было традиционным делением объединенного Картлийского царства на отдельные саэристао, хотя, конечно, административно-территориальное деление страны вовсе не было неизменным: менялись границы отдельных административных единиц, кроме того, они, вероятно, объединялись или дробились и т. д. Такие крупные административные единицы делились на более мелкие. Согласно «Картлис цховреба», эриставам подчинялись назначенные в разных местах его области спасалары и тысяченачальники (КЦ, 25). Великим эриставам подчинялись, очевидно, эриставы, цихистави, мамасахлиси, возможно, еще много других, неизвестных нам должностных лиц. И при царском дворе, несомненно, существовало много разных высоких должностей, из которых, как мы видели, в источниках (греко-арамейских, грузинских) находим следы одного «двороуправителя». Военное дело, собирание государственных доходов, общественные работы составляли основное поле деятельности государственного аппарата древней Картли. Основной контингент войска набирался по принципу народного ополчения — все свободные земледельцы выступали на войну со своим собственным вооружением. Наряду с данью, воинская обязанность была одним из основных обязательств по отношению к царской власти и для горных свободных общин. Наряду с этим, несомненно, имелось и постоянное царское войско, возможно, укомплектованное (частично, по крайней мере) наемным иноземным элементом (среди них надо предполагать сильный аланский слой[15], в этой связи следует указать также на присутствие в Картли во времена Фарсмана II римского военного отряда в пятьдесят человек, полученного «в дар» от римского императора). В. этих постоянных царских отрядах служили (вероятно, на командных постах) также и «сепецули» — люди царского происхождения, получившие от царя за службу поместья — «агараки»[16]. Кроме эксплуатации царской властью сидевшего на царских землях земледельческого населения государство путем взимания налогов (вероятно, поземельного, подушного —«харки», «бегара» и т. д.[17]) эксплуатировало также и другие слои населения (свободных общинников — земледельцев, ремесленников и т. д.). Налоги взимались, несомненно, и с торговцев. Община (сельская или городская, религиозно-этническая) представляла собой, вероятно, также и фискальную единицу, будучи коллективно ответственной в уплате государству налогов и в выполнении других государственных повинностей. «Картлис цховреба», говоря об установлении административно-территориального деления Картлийского царства, добавляет, что со всех (мест) поступали «дань (подать — «харки») царская и эриставская» („áÀÒÊÉ ÓÀÌÄÖ×Ï ÃÀ ÓÀÄÒÉÓÈÀÅÏ"), (КЦ, с.25). Были ли в древности на самом деле так строго разграничены эти два вида государственных податей — один, предназначенный для центральной власти, а другой — для местной государственной администрации, — трудно сказать. То, что население несло вообще ряд конкретных повинностей по отношению к местным представителям государственной власти — нельзя ставить под сомнение. Выше мы уже говорили, например, о выделении определенных земельных участков за службу царским чиновникам и т. д. Возможно, существовала должность собирателя подати. В древнегрузинском переводе Ветхого и Нового Завета, во всяком случае, неоднократно упоминается термин, обозначающий «собирателя подати» — «мезуере» (ÌÄÆÖÄÒÄ), вариантом которого иногда выступает описательное «харкис момхдели» (áÀÒÊÉÓ ÌÏÌâÃÄËÉ)[18]. Наряду с воинской повинностью и выплатой налогов население Картли выполняло, вероятно, также и трудовую повинность. Конечно, не в такой мере, как в великих ирригационных обществах древнего Востока, но все же и в древней Картли государство выполняло определенные функции по организации хозяйства. Большой удельный вес царского хозяйства уже говорит в пользу этого. В древнегрузинской хронике «Мокцевай Картлисай» мы находим сведения о проведении оросительных каналов теми или иными правителями[19]. Конечно, кроме ирригационных работ велись также и другие общественные работы. К ним, вероятно, привлекались наряду с рабами и свободные общинники. В древнегрузинском переводе Библии выполнение свободными людьми государственной трудовой повинности обозначается также термином «харки» (III книга царей, гл. V, § 13), а надсмотрщики, старейшины, при этих работах названы как «ухуцесни», «зедамдгомелни» (там же, гл. III, § 2; гл. V, § 16) и, наконец, сами работники именуются «эрни мокмедни сакмисата» (гл.III, § 2), «мокмедни сакмисата» (гл. V, § 16). Среди картлийской аристократии в качестве определенного высшего слоя выделялись сепецули (ÓÄ×Ä-ßÖËÉ) — люди, принадлежавшие к царскому роду. Об этом может свидетельствовать употребление этого термина даже в соседней Армении. Моисей Хорейский говорит об иберийских сепецулах как о людях царского происхождения, которые, подобно первым армянским «востаникам» («коренной востан» — буностан), входили в царские полки («гунд») и за службу получали в наследственное владение деревни и поместья (дастакерты) (кн. II, гл. 7). Свидетельство наличия в древней Картли определенной социальной прослойки сепецулов можно усмотреть также в сообщении другого древнеармянского историка Фавстоса Бузанда, который при описании событий IV в. говорит о репрессиях вторгшегося в Картли армянского полководца Мушега по отношению к «Фарнавазианам», «нахарарам» и «азатам»[20]. Таким образом, здесь среди приви легированной части населения различаются три разных слоя: 1) люди, принадлежавшие к царской династии Фарнавазианов, т. е. те же сепецулы, 2) высший слой военнослужилой знати — эриставы (нахарары) и 3) военное сословие — сложившийея к этому времени слой свободных землевладельцев воинов — азнауры (азаты). Конечно, постепенно термины «сепэ» и «сепецули» претерпели некоторые семантические изменения. В значительной мере это было обусловлено, очевидно, изменением реальной обстановки. Если причину первоначального столь яркого выделения слоя сепецулов мы должны искать в той глубокой древности, когда страбоновский «первый (царский) род». Иберии в силу недоразвитости государства смотрел на царство, главным образом, как на свою родовую собственность, то со временем, в связи с выдвижением сильного слоя военнслужилой знати (комплектовавшейся наряду с представителями царского рода также и из не принадлежавших к этому роду лиц), проведение резкого различия по происхождению от царского или нецарского рода постепенно отошло на задний план. Многие боковые ветви царской фамилии занимали в государстве, вероятно, более приниженное положение, чем роды нецарского происхождения, сделавшие своей привилегией ту или иную высокую должность в государстве. Поэтому термин «сепецули», продолжая существовать и в своем старом значении, иногда стал применяться, очевидно, просто для обозначения высшего слоя картлийской аристократии. Судя по древнегрузинским и древнеармянским источникам, в переходный к феодальному строю период IV—VI вв. в стране, видимо, фигурировал целый ряд терминов, употреблявшихся в качестве синонимов для общего обозначения высшего слоя картлийской знати. В таком значении, например, мы встречаем употребление терминов: «эриставни» (арм. «нахарары»[21]), «мтаварни» (арм. «ишханы»)[22], «мамасахлисни» (арм. «танутеры»)[23], «питиахшни»[24] «сепецулни»[25], «азнаурни дид-дидни»[26], «царчинебулни»[27] (ср. πρώτων ’Іβήρων у Кассия Диона — Ер. LХIХ, 15) и т. д. Члены царского рода («сепецули») занимали в царстве высокие государственные посты. Мы уже видели выше, что «второе лицо» в государстве — главнокомандующий (спаспет), был членом царского рода, лицом, обычно очень близко стоявшим по родству к царю. Сепецулы занимали, несомненно, также ряд других высоких должностей, в том числе и должности царских наместников — областеначальников. Характерно в этом отношении сообщение историка царя Вахтанга Горгасала о сепецуле Бивритиани. Если в описании событий начала царствования Вахтанга он упоминается просто как «сепецули» (КЦ, 156), то впоследствии фигурирует уже в качестве эристава Одзрхе (КЦ, 185, 204 —- ср. 189, 200). Сепецулы занимали, несомненно, и другие посты. Кроме того, значительная часть их, судя по вышеуказанному сообщению Моисея Хоренского (II, 7), входила в царские дружины (постоянное царское войско), занимая в них, должно быть, командные посты. Как и в соседних Иране и Армении, в Картли, несомненно, очень рано наметилась тенденция превращения тех или иных высоких государственных должностей в привилегию отдельных знатных родов, будь они царского или нецарского происхождения. Красноречивым свидетельством этого является засвидетельствованный греко-арамейской билингвой из Армази факт: сын двороуправителя царя Фарсмана II Публикия Агриппы Иодманган также получил пост двороуправителя при преемнике Фарсмана II— царе Хсефарнуге. Археологический материал I—III вв. н. э. из столицы Мцхета (Армазисхеви, Багинети и т. д.), а также из других пунктов Картлиийского царства (Бори, Клдеети и др.) со всей очевидностью показывает богатство, в котором жила картлийская знать[28]. В погребении картлийских вельмож и членов их семей привлекает внимание обилие драгоценных вещей как местного, так и иноземного производства. Знать исключительно широко пользовалась иноземными предметами роскоши (серебряная посуда, украшения и т. д.). Дошедшие до нас остатки дворцовых сооружений армазисхевских питиахшей, замечательная, устроенная по всем правилам тогдашнего времени баня, открытые здесь остатки огромного винного погреба, великолепные дворцовые сооружения на горе Багинети, огромные мавзолеи в Армазцихе и у жел.-дор. станции Мцхета дополняют картину роскоши, в которой, судя по погребальному инвентарю, жила высшая знать Картли. Картлийская знать пользовалась наиболее распространенными в тогдашнем мире системами письма: греческим, арамейским. Она, несомненно, хорошо была знакома с высокоразвитой эллинской культурой. Как и в соседней Армении, вероятно, и в Картли игрались пьесы эллинских, а также, может быть, и местных авторов. В наскальном комплексе Уплисцихе некоторые исследователи, как известно, склонны усмотреть сооружения, предназначенные для театральных представлений[29]. Военные упражнения, спортивные состязания и игры также заполняли повседневную жизнь картлийской знати. Даже императорский Рим, как сообщает Кассий Дион, с восхищением смотрел на «военные упражнения (Фарсмана II), сына и других знатнейших иберов» (Ер. LХIХ, 15). Тацит же, говоря о царевиче Радамисте, отмечает, что это был «замечательный телесной силой, наученный отечественным искусствам и пользовавшийся большой известностью у соседей» (Аnn., XII, 44). У античной Иберии были тесные экономические и культурные связи не только с Ираном и Арменией, но и с малоазийскими политическими образованиями, Римом и т. д. У нее были очень интенсивные связи и с северными своими соседями — Боспорским царством и скифо-сармато-аланскими объединениями Северного Кавказа. Мы уже знаем, какую выдающуюся роль в военной политике картлийских царей играли союзнические отношения с северокавказскими аланскими объединениями, а еще раньше — с сарматскими союзами племен. Мы пришли к выводу, что эти союзнические отношения, вероятно, не исчерпывались лишь привлечением северокавказских племен к военным операциям, ибо в постоянном царском войске Картли нужно предполагать, очевидно, наличие аланских военных отрядов; и из числа иноземцев, разумеется, выдвигались нередко «царчинебулни», вливавшиеся в состав местной знати. Несомненно, очень частыми были браки между представителями царской фамилии и высшей знати Картли, с одной стороны, и военно-родовой аристократии кавказских горцев и алано-сарматских объединений, с другой. Сведения об этом, как мы видели, сохранились и в грузинской исторической традиции, хотя, главным образом, в отношении эпохи первых Фарнавазианов. Результатом такого интенсивного контакта с сармато-аланским миром следует рассматривать, видимо, обилие сармато-аланских имен среди представителей картлийской знати (царского рода, военнослужилой знати). Североиранский (скифский и сармато-аланский[30]) имеет царские имена Саурмаг[31] и Хсефарнуг[32], на севере находит аналогию также имя картлийского царя Картам[33]. Впрочем, согласно грузинской традиции, имя это принесено в Картли из Западной Грузии эгрисским царевичем[34] (в Западной Грузии мы также часто сталкиваемся с именами знатных лиц северного, чаще всего скифо-сармато-аланского происхождения[35]); к североиранским именам примыкают также имя царевича Радамиста[36], имена высших картлийских сановников (питиахши, двороуправители) и членов их семей — Аспаруг[37], Зевах[38], Иодманган[39] и т. д.[40]. Конечно, в некоторых случаях предложенные исследователями этимологии отмеченных выше имен являются спорными и в дальнейшем, возможно, и не подтвердятся, однако нельзя все же сомневаться в факте распространения имен североиранского облика среди представителей картлийской знати. Археологический материал раскрывает перед нами рельефную картину имущественного неравенства в среде населения Картли той эпохи. Если погребения крупных картлийских сановников, военачальников и т. д., а также членов их семей свидетельствуют о царском великолепии и богатстве, в котором жила знать, то наряду с ними мы находим принадлежащие к той эпохе погребения людей среднего достатка, малоимущих и, наконец, очевидно, совершенно бедных. Погребения этого рода часто сопутствуют богатым погребениям. Ниже великолепного мавзолея, у жел.-дор. станции Мцхета, на террасах расположены довольно бедные по погребальному инвентарю захоронения. У Армазисхеви богатые погребения примыкают почти непосредственно к дворцовому комплексу, а синхроничные с ними бедные погребения расположены несколько в стороне от них. Встречаются могилы, в которых весь погребальный инвентарь исчерпывается дешевыми бусами и несколькими простыми глиняными сосудами. На знаменитом Самтаврском могильнике и на территории самой Мцхета можно различить погребения почти всех вышеуказанных категорий[41]. Первые века н. э. являются периодом бурного общественного развития в Картли. Усиление Картлийского государства, ведение успешных наступательных войн, преследующих целью не только увеличение территории государства, но и захват пленных и добычи, неодинаково влияли на разные слои населения. Для представителей привилегированных слоев населения, занимающих командные посты в войске и государственном аппарате, они служили источником дальнейшего обогащения и упрочения их и без того высокого положения. Однако на плечи рядовых общинников (земледельцев-воинов), особенно на более малоимущих среди них, все это ложилось тяжелым бременем. Длительный отрыв от хозяйства отрицательно влиял на их имущественное положение. Львиная доля добычи и пленных попадала в руки знати, а то незначительное, что оставалось для рядовых воинов, не могло возместить ущерб, наносимый хозяйству уже самим отрывом от него основного работника. Кроме того, С. Н. Джанашиа справедливо обратил внимание на фактор усложнения вооружения воина в эту эпоху. На первый план выступает тяжеловооруженный всадник, целиком облаченный в тяжелые воинские доспехи. Не случайно Кассий Дион, упоминая об упражнениях знатных иберов во главе с царем Фарсманом II и его сыном, говорит, что император смотрел их упражнения έν δπλοις (Ер. LХIХ, 15) — «в оружии» (скорее всего: «в тяжелом оружии» — подразумеваются щит, панцирь, копье; от последнего образовано, кстати, δπλίτης — «тяжеловооруженный воин»)[42]. В усложненной обстановке первых веков н. э. во все возрастающем количестве требовались люди, специализировавшиеся на военном деле. Совмещать труд земледельца с обязанностями, воина (что было столь характерно для страбоновской Иберии — Картли эллинистического периода) становилось все более и более трудным. Кроме того, в условиях углубления дифференциации внутри общины, усиления одной части общинников и обнищания другой, для многих из членов общины закрывалась дорога к участию в военных походах из-за неспособности приобрести для себя соответствующее вооружение, которое, как и прежде, несомненно, являлось достоянием и собственностью каждого воина. Обедневшие общинники в лучшем случае могли привлекаться в качестве легковооруженной пехоты, не игравшей уже решающей роли в военных действиях и поэтому, как мы отметили выше, получавшей незначительную долю захваченной на войне добычи и пленных. В таких условиях участие в походах все больше становилось привилегией лишь зажиточных общинников, постепенно превращавшихся в военное сословие профессиональных воинов-всадников. Они имели возможность приобрести коня и соответствующее вооружение, иметь рабов для обработки своего земельного надела или привлекать к этому обедневших общинников, бедняков — чужеземцев (мцири) и т. д. Этим же путем им открывалась дорога для дальнейшего продвижения вперед, они включались в постоянные царские военные отряды, из их числа назначались царские чиновники, они получали в виде вознаграждения за службу определенную долю добычи и пленных, а часто и земельные наделы. В то же время основная масса малоимущих общинников постепенно все более и более отстранялась от военного дела с трудом справлялась с обработкой своего небольшого надела, защищаясь от постоянно висевшей над ней угрозы обнищания. Так шел процесс дифференциации свободных общинников — «эри» (народ-войско), процесс выделения из них военного сословия — азнауров, и обнищания остальной, более многочисленной части их, для обозначения которой появился даже особый термин «цврили эри» («мелкий люд»). Слово «азнауры» постепенно становилось наиболее общим обозначением привилегированного сословия. Эриставы представляли верхний слой азнауров. Азнауры — великие или низшие — полностью отстранились от производительного труда. Знать, захватившая в свои руки значительную часть земельного фонда страны, брала ориентацию на обработку своих земель руками обедневших общинников, отдавая им землю в аренду под условием выплаты определенной доли урожая и т.д. Чтобы повысить производительность труда, а следовательно, и свои доходы, азнауры давали небольшие земельные участки также и своим рабам под условием выполнения такого же (однако по своим размерам, очевидно, более тяжелого) обязательства. Тот же процесс происходил на царских землях. Порабощенные земледельцы — «глехи», все более делались самостоятельно хозяйствующими земледельцами, правда, все еще на кабальных условиях. С другой стороны, в поисках опоры в борьбе против возрастающей мощи знати, власть была вынуждена раздать остальную часть земель обедневшим общинникам или бывшим рабам — вольноотпущенникам, на условиях либо выплаты доли урожая, либо военной службы («тадзреули»). Таким образом возникал слой крепостных крестьян. В это время они еще не составляли преобладающей части земледельческого населения. Большая часть земледельцев напрягала все усилия, чтобы защитить себя и сохранить землю. Община все еще существовала, но теперь она подчинялась не только царской власти и выполняла ряд обязательств по отношению к ней, но все более и более попадала в зависимость от местных областеначальников или правителей меньшего ранга, а также от соседних крупных землевладельцев. Последние старались поставить общину себе на службу, наложить руки на общинные пастбища, оросительную систему и т. д. и превратить земледельцев, все еще остававшихся свободными, в таких же зависимых, какими становились посаженные на их собственные земли бывшие рабы и обедневшие, потерявшие землю и орудия труда, земледельцы. Таким образом, сельская община превращалась в феодально-зависимую общину. Великие азнауры — эриставы, старались стать самостоятельными в управлении тех округов, над которыми они в свое время были поставлены царской властью. Они стремились превратить свои должности (областеначальника и т.д.) в наследственные не только фактически, но и формально, дабы царь в будущем не смог лишить их (или их потомство) этих привилегий. Таким образом, знать стремилась больше не делиться с царской властью благами, получаемыми от эксплуатации населения своего округа. Ввиду всего этого взаимоотношения между знатью и царской властью сильно обострились. Царская власть пыталась опереться на «цврили эри», остававшийся все еще свободным слой земледельцев, которому со стороны феодализирующейся знати грозила опасность превращения в крепостное крестьянство. В борьбе против царской власти картлийской знати часто помогали крупные иностранные державы (Иран, Рим, Византия), которых более устраивала раздробленная на отдельные мелкие княжества Картли, чем объединенная под властью одного царя страна. Впоследствии союз картлийских азнауров и этих держав, как известно, добился упразднения царской власти в Картли (VI в.). [1] Церетели Г. В. Армазская билингва. — Известия ИЯИМК АН Груз. ССР, 1942, XIII, с. 17, 42 (на груз. яз.). [2] Каухчишвили Т.С. Греческие надписи Грузии, 1951, с. 236— 237 (на груз. яз.). [3] См. греко-арамейские надписи из Армази. [4] Но мнению И.А. Джавахишвили, это лицо в древнегрузинском именовалось, возможно, «эрисмтаварт-эрисмтавари». (См.: Ист. груз. права, I, с. 184, на груз. яз.). [5] См., напр., в «Житии Св. Шио». — Абуладзе И. В. Древние редакции житий сирийских подвижников в Грузии, с. 108 (на груз. яз.). [6] Церетели Т. В. Указ. соч., с. 16. [7] Шанидзе А. Г. Данные греческо-пехлевийской билингвы из Армази для истории термина „ ÄÆÏÓ ÌÏÞÙÖÀÒÉ’’ «эзоис модзгвари» в древнегрузинском,— САНГ, 1941, т. II, №1—2; Церетели Г. В. Указ. соч. с.23. [8] Две древних редакции грузинского Четвероглава, 1945, с. 68—69 (на груз. яз.). К употреблению этого термина в грузинском Четвероглаве см. также: Имнайшвили И. В. Симфония-словарь к грузинскому Четвероглаву, вып. I. Тбилиси, 1948, с. 156 (на груз. яз.). [9] Лордкипанидзе О. Д. К вопросу о царском землевладении в Иберии античной эпохи. — САНГ, 1958, XXI, №6, с. 760—761. [10] Джавахишвили И. А. История грузинского права, I. Тбилиси, 1928, с. 184 (на груз. яз.). [11] К обоснованию этой мысли см.: Церетели Г. В. Армазская билингва. — Изв. ИЯИМК АН ГССР, 1942, XIII, с. 34—42 (на груз. яз.). См.также употребление «питиахши» явно в качестве синонима «эристави» в КЦ (с. 202), где фигурируют «спаспет и питиахшни» (мн. ч.) соответственно «спаспету и эриставам» в других местах (КЦ, с. 144; ср. там же, с. 147, 185). Там же называются «эриставы Армении», но потом о них говорится как о «питиахшах» (КЦ, с. 159) и т. д. [12] Ср.: Ингороква П. И. Указ. соч., с. 296—299 (на груз. яз.). [13] Хотя там же встречаются и другие соответствия этого термина: (арм) и т. д. (см. издание И. В. Абуладзе, 1953, с. 305, на груз. яз.). [14] Историческая Аргвети в Зап. Грузии. [15] Кроме многократных сообщений античных авторов об использовании аланских отрядов иберами в войнах с соседними странами заслуживает внимания также обилие аланских имен среди представителей картлийской знати. Косвенно они могут указывать на возможность наличия аланских отрядов и на постоянной службе у иберийских царей. [16] См. сведение Моисея Хоренского (кн. II, гл. 7) об иберийских сепецулах. [17] В грузинский язык вошло также иранское baž («баж») — одно из обозначений дани, налога. Уже в древнегрузинском этот термин приобрел, очевидно, значение налога на ввозимые для торговли товары (см.: Джавахишвили И. А. История грузинского права, IIı , 1928, с. 177—178, на груз.яз.). [18] См., напр., Матвей, 1817 .(Две древних редакции грузинского Четвероглава по трем Шатбердским рукописям, 1945, с. 63, на груз. яз.). [19] Описание ..., II, с. 708, 720. [20] История Армении Фавстоса Бузанда, 1953, с. 162—163. [21] Cм. употребление этого термина в «Мокцевай Картлисай», «Картлис цховреба». [22] У Лазария Парбеци в отношении Картли имеется перечисление «ишханы. нахарары, азаты». В «Мокцевай» (с. 753), «Мученичестве Шушаник» (с. 36, 51), «Чудесах св. Шио» (указ. изд. И. В. Абуладзе, 108), «Мученичестве Евстафия Мцхетского» (указ. изд. И. В. Имнайшвили, с.163 ) и т. д. мы встречаемся с употреблением «мтаварни» в таком значении; ср. также в «Картлис Цховреба», с. 116. [23] См. У Лазария Парбеци, упоминавшего «Аршуша питиахша и других танутеров страны Иверийской» (см.: Джавахишвили И. А. История груз. права, I, с. 184, на груз. яз.). [24] См. вышеуказанные случаи употребления «питиахши» в качестве синонима термина «эристави» в «Картлис Цховреба» и т. д. [25] См. в «Житии Евстафия Мцхетского» упоминание «картлиса мтаварни» — высших картлийских, гражданских и церковных деятелей «и других сепецулов» (указ. изд. И. В. Имнайшвили, с. 163); ср.: Джанашиа С. Н. Труды, I. с. 16 (на груз. яз.). [26] Заслуживает внимания подобное же употребление термина в армянском тексте «Мученичества Шушаник»: к Шушаник приходят «нахарары», «азаты», «государыни» (арм.)и другие селухи страны: иберов (арм) (см.: Мученичество Шушаник. Указ. изд. И. В. Абуладзе, с. 42). [27] Часты употребления в «Картлис цховреба» (с. 53, 116 и др.); см также в «Древних редакциях житий сирийских подвижников», с. 205. [28]Апакидзе А.М.,Гобеджишвили Г.Ф.,Каландадзе А.Н., Ломтатидзе Г. А. Мцхета, I. Тбилиси, 1958; Ломтатидзе Г.А. Некрополь II века н. э. в Клдеети. Тбилиси, 1957 (на груз яз.). [29] Амиранашвили Ш. Я. История грузинского искусства, I, 1950 (на груз.яз.). [30] При наших теперешних знаниях не всегда удается разграничить скифский слой от сармато-аланского, особенно, когда материалом являются лишь собственные имена. [31]Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор, I, 1949, с. 86; его же. О некоторых осетинских элементах в грузинском языке. — Труды Института языкознания АН СССР, 1956, VI, с. 441. [32] Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор, I, 1949, с. 86; к иранской этимологии имен см.: Меtzgеr. — JNЕS, 15, 1956, с. 18 и сл .; Altheim F. und Stiehl R. Supplemantum aramficum. Baden-Baden, 1957, с. 77. [33] Ср. засвидетельствованное в греческих надписях Северного Причeрноморья «Ксартам» (от иранского (χsαrJan) (См.: Джавахишвили И. А. Историко-этнологические проблемы Грузии, Кавказа и Ближнего Востока. Тбилиси, 1950, с. 94). [34] Эгрисский царевич Картам был усыновлен картлийским царем Бартомом, отдавшим ему в жены свою дочь (КЦ, с. 32). Впоследствии воцарился сын зтого Картама Адерки, которому на престоле наследовал его, сын Картам (КЦ, с. 43 и след.), названный так, очевидно, в честь своего деда. [35] Имя древнеколхидского царя Савлака, очевидно, скифо-сарматское (ср. осет.Sauläg) (см.: Zgustа L. Die Реrsonennamen griechischer Städtе der nördlichen Schwarzmeerküste. Рrahа, 1955, с. 59). Имена северо-колхидских правителей «Ресмаг» и «Спадаг» (начало II в. н. э.) явно скифо-сарматского облика (там же, с.93,193—124. 147, 224) и т. д. [36] Zgustа L. Указ, соч., с. 136, 222, 236. 434; ср.; АбаевВ. И. Указ. соч., с. 165. [37] Zgustа L. Указ. соч., с. 75 и след., 224—225; Абаев В. И. Указ.соч. с. 157; Толстой И.И. Из области боспорской ономастики.— ВДИ, 1955, №1, с. 13—14. [38] Абаев В. И. Указ. соч., с. 86; .: Zgustа L., Указ. соч., с. 95, 191— 192; ср.: Толстой И. И. Указ. соч., с. 14; Надэль Б. И. Ономатология античного Причерноморья. — ВДИ, 1956, №3, с. 69. [39] Абаев В. И. Указ. соч., с. 86; к иранской этимологии см. также: Меtzgеr. — JNЕS, 15, 1956, с. 18 и сл.; Altheim F. und Stiehl R .Указ.соч., с. 70. [40] Имя питиахша Шарагас В. И. Абаев также считает аланским (см.: Труды Института языкознания АН СССР, 1956, т. VI, с. 441), жена питиахша Зеваха—Карпак, также носит имя такого же облика (Толстой И. И. Указ. соч., с. 14); имени жены архидзографа и архитектона Аврелия Ахола—βευραςουρίας, также дают аланскую этимологию (см.: Абаев В.И. — САНГ, 1944, т. V, № 8). Об этом имени см. также: Каухчишвили Т. С. Греческие надписи Грузии, с. 253 сл. (на груз. яз.). Об именах североиранского облика среди представителей древнегрузинской знати см.также: Андроникашвили М. К. Указ. соч., с. 130—131, 138—139. [41] Ломтатидзе Г. А. Указ. соч., с. 365—366; Апакидзе А. М. Мцхета — древняя столица Картлийского царства. Тбилиси, 1959, с. 105— 106 (на груз. яз.). [42] Джанашиа С. Н. Труды, I, с. 207 (на груз. яз.). жүктеу/скачать 2.57 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|