Стадия усвоения ролей (от 4 до 6

То, как родители реагируют на интерес ребенка к вопросам пола и к мастурбации, имеет большое значение для его само­уважения и позднейших ощущений в связи со своими сексуаль­ными импульсами и половой активностью. Родители и учителя не должны ни переоценивать, ни недооценивать половую ак­тивность ребенка. Зачастую страх наказания и страх кастрации, преодолевать которые в последующие годы помогает клиенту психотерапевт, восходят к детскому опыту стыда, упреков, уг­роз страшной кары за невинную сексуальную активность ребен­ка. Коль скоро родители понимают естественный ход развития ребенка и сами не проявляют по отношению к нему лишней чувственности либо крайнего ханжества и нетерпимости, у ре­бенка улучшаются шансы выработать здравые установки в во­просах секса и половых ролей.

Важным моментом развития на стадии усвоения ролей яв­ляется то, что ребенок признает свою принадлежность к соот­ветствующему полу благодаря процессу отождествления себя с родителем одного с ним пола. Родители служат образцом для формирования у ребенка понятий «мужское» и «женское». Для мальчиков естественно появление привязанности к матери, а для девочек — к отцу. Эту фазу любви Фрейд называет «эди­повой стадией». Если ребенок в своем развитии не перераста­ет эту исходную привязанность, говорят, что у него «эдипов комплекс» или, в случае девочки, «комплекс Электры». В этот период, который психоаналитики называют «романом семей­ной любви», родитель одного с ребенком пола зачастую рас­сматривается им как соперник в отношениях с другим роди­телем.

Важно, чтобы родители, проявляя понимание, помогли ребен­ку «успешно справиться» с этой стадией во избежание будущих проблем. Среднестатистический ребенок научится идти на ком­промисс и делить любимого родителя с родителем своего пола. Благодаря этому у ребенка развивается идентификация сродителем одного с ним пола. Это отождествление проявляется в интересе мальчика к тому, что делает отец, и в интересе девочки к занятиям матери.

Важный результат этого периода развития состоит в том, что у ребенка появляются высокая оценка своего пола и признание принадлежности к нему. Оптимальным дополнением к этому оказалось бы то обстоятельство, что родитель соответствующе­го пола — образец, достойный подражания. Если отец комфорт­но себя чувствует в своих мужских ролях, сын захочет быть муж­чиной, как папа, и не будет бояться этих ролей. Если мать сча­стлива в своих женских ролях, у маленькой девочки появится уважение, восхищение и желание быть похожей на нее.

Эриксон [93] называет период раннего детства «стадией инициа­тивы». При этом он имеет в виду, что ребенок движется в будущее. Ребенку на его пути взросления нужно, чтобы родитель того же пола, что и он сам, был с ним. Если эдипова ситуация была успешно раз­решена, мальчик отождествляет себя сотцом, считает себя агрессив­ным и властным в своем подходе кжизни. Девочка, подражая мате­ри, стремится стать приятной, привлекательной и выработать неди-рективные подходы кжизни.

Желательные гетеросексуальные отношения вероятнее все­го появятся в итоге, если во время ролевого периода влечение ребенка к родителю противоположного пола воспринимается тем естественно и непринужденно. В подростковом возрасте, когда так важно установить хорошие гетеросексуальные отно­шения, предпосылки для «симпатии» к представителям проти­воположного пола, заложенные в раннем детстве, дадут свой результат.

На протяжении этой стадии усвоения ролей и расширения инициативы родители должны осуществлять практический кон­троль, который, соответственно, поможет ребенку в развитии собственной совестливости. Тип и качество этого родительско­го контроля, являющегося для ребенка внешним, окажут важ­ное влияние как на внутренний контроль, то есть на совесть, который разовьется у ребенка, так и на то, в каких направлени­ях будет распространяться его инициатива.

Фромм [115, р. 157] полагает, что конфликт этой стадий вы­зван в первую очередь не сексуальным соперничеством, а являет­ся результатом негативной реакции ребенка на родительский ав­торитет. Это борьба между свободой и непосредственностью ребенка, с одной стороны, и ожиданиями и авторитетом родителей, иногда иррациональным, — с другой.

Как указывалось в главе 2, непосредственность и независи­мость являются характеристиками зрелой личности, и если ре­бенок наэтой ранней стадии потерпел поражение в своей борьбе засвободу, вполне вероятно, что тем самым будут созданы пред­посылки для проявления в его дальнейшей жизни невротичес­кой покорности. Излишняя покровительственность или нега­тивное, отвергающее отношение могут усложнить продвижение ребенка через эту стадию детства. Родители могут способство­вать развитию совестливости, сочетая похвалы и наказания, в которых проявляется понимание ими ребенка. На этой стадии ребенок сможет узнать, что любовь не всегда выражается в лас­ковом и заботливом отношении к нему, но иногда и в наказании. Родители могут поощрять в ребенке любознательность, воспри­имчивость, готовность встретиться с чем-то неизвестным и от­крытость для новых решений. Они могут дать ребенку позитив­ный тип совести, суть которого состоит в том, что в очерченных пределах на свои импульсы вполне можно полагаться и следо­вать им. Однако родители также могут убить в ребенке любозна­тельность, заглушить инициативу и сформировать у него кара­тельный тип совести, которая запрещает доверяться импульсам. Развитие совести происходит, скорее, за счет тонких, недирек­тивных методов, а не силы. По-видимому, больше всего способ­ствует этому личный пример, тип поведения, который родители демонстрируют ребенку, и то, как они с ним общаются в повсед­невных семейных отношениях.

Булер [47] рассматривает период от 5 до 8 лет как стадию за­дач, на которой ребенок учится работать с предметами. Если при­сутствуют здравая родительская забота и интерес, у ребенка раз­вивается «сознательность в задачах», то есть чувство ответствен­ности за свои задачи. Именно по этой причине важны развивающие занятия в детских садах. Ребенок может творчески заниматься созиданием и чувствовать свои этические обязатель­ства в отношении результатов этого процесса, как и в отношении других своих занятий.
Некоторые выводы о развитии личности в раннем детстве

В психотерапии и консультировании появляются три глав­ные проблемы развития, которые предстоит разрешить клиенту: 1) выражение чувств любви и зависимости; 2) регулирова­ние враждебных и агрессивных чувств; 3) менеджмент сексу­альных напряжений. Каждая из них уходит своими корнями в , первые шесть лет жизни. Истоки способности любить лежат в стадии зависимости, когда ребенок получает от родителей лю- i бовь и безопасность и учится тому, чтобы полагаться на дру-^; гих. На этой же стадии он, по-видимому, учится выражать сво­его рода чувства привязанности. На стадии независимости ре- : бенок усваивает, что он располагает собственными силами и возможностями, а также, что он способен справиться со свои­ми первыми фрустрациями. Если родителям удается проявлять'! мудрость по отношению к вспышкам эмоций и агрессивности, ; ребенок получает в свое распоряжение средства для того, что-бы в последующие годы жизни приемлемым образом регулиро- ^! вать свои агрессивные тенденции. И наконец, на стадии усво-^:; ения ролей формируются эффективные модели взаимоотноше- ' ний с представителями противоположного пола, благодаря чему в последующие годы становятся возможны удовлетворитель-': ные гетеросексуальные отношения. Половая самоидентифика­ция и усвоение соответствующих ролей протекают, по всей ви-димости, наиболее успешно, когда мать и отец могут служить < достойными подражания образцами женских и мужских ка- . честв. ,.

От 6 до 10 лет происходит важный процесс консолидации трех предыдущих стадий развития, в связи с чем Фрейд говорит о «ла­тентном периоде», так как сексуальные влечения вэто время слов­но бы дремлют в ожидании своего пробуждения на следующей стадии. Геселл [120] часто сравниваетразвитиесраскручиваюшей-ся спиралью. На средней стадии детства витки жизненной спира­ли заметно расширяются. По словам Хэвигерста, существуют три направленных вовне силовых вектора:

«Имеют место стремление ребенка уйти из дома в компанию сверст­ников, физическое стремление в мир игр и занятий, требующих нейро-мускульных навыков, а также интеллектуальное стремление в мир взрослых понятий, логики, символики и общения» [140, р. 25].

Ребенок впервые вступает в мир, где нет абсолютного доми­нирования родителей и других членов семьи; он на долгие часы остается «сам по себе». У него появляется ответственность перед

иными авторитетами, отличными от родительского, — факт, спо­собный создать больше проблем для родителей, нежели для са­мого ребенка. Необходимость поступить в школу внезапно пе­ребрасывает ребенка в общество сверстников, по отношению к которым ему предстоит научиться конформизму, поскольку он должен с ними общаться и уживаться. Выбор друзей теперь не ограничен ближайшим домашним окружением ребенка; его ин­теллектуальные и культурные запросы значительно расширя­ются. Круг интересов девятилетнего ребенка велик и разнообра­зен: игрушки, всевозможные хобби, художественная самодея­тельность, рукоделие, спорт, игры и другие групповые виды деятельности.

В сфере социальной активности мальчики имеют преимуще­ство перед девочками благодаря образованию у них тесно спаянных компаний. На. седьмом и восьмом году жизни имеет место естественная «гомосексуальная стадия», на которой маль­чики проявляют интерес к таким организациям, как «Христи­анская ассоциация юных мужчин», «Бойскауты-волчата», «Ин­дейские проводники». Образование своих компаний удевочек в нашей культуре в целом не поощряется, хотя общество сверст­ников заметно влияет на них в аспекте «конформизма-нонкон­формизма».

Дети обоих полов продолжают усваивать соответствующие роли, причем больше интересуются делами своего пола, неже­ли противоположного. Различия в половых ролях становятся для них более явными, и они ревностно подражают поведению своих друзей не только в данной сфере, но и в других. В этот период исследуются и усваиваются многие новые и разнооб­разные типы поведения, связанные с половыми ролями.

На стадии конформизма ребенок по-прежнему нуждается в любви, понимании, разумной дисциплине в сочетании со сво­бодой инициативы. Как и на предыдущих стадиях, родители могут создать благоприятные условия, в которых у ребенка бу­дут богатые возможности для научения и экспериментов в об­ласти самых разных дел и человеческих взаимоотношений, а также для того, чтобы проникнуться ощущением принадлеж­ности к группе большей, чем его семья. Или же родители по­средством ненужных ограничений, равнодушия, огорчений могут зафиксировать ребенка на тесной орбите фрустраций, на которой он будет ощущать себя не таким, как все остальные. Здесь его расширяющийся потенциал может быть сдав­лен и закреплен на этой стадии развития.

В предподростковом возрасте — от 10 до 13 лет, — который Булер [47] не случайно называет переходным возрастом, мир ребенка переживает катаклизм. Два главных скачка в разви­тии, происходящие в этот момент, связаны со стремлением ре­бенка вырваться из семейной доминантной сферы и с созрева­нием половых функций. Для его поведения зачастую харак­терны раздражительность, беспокойство, перепады настроения, грубость и разные выходки, истощающие терпение окружаю­щих. Он часто говорит о бегстве — это симптом его стремления вырваться из-под опеки семьи. У него также начинают про­буждаться гетеросексуальные интересы. Его способность лю­бить, которая до сих пор была отмечена чертами зависимости, отождествления и нарциссизма, начинает развиваться в на­правлении той зрелой любви, которая обсуждалась в начале данной главы. Фромм [113] описывает этот период как переход от нарциссизма к зрелой любви, проявляющейся взаботеонуж-дах других.

Еще одна важная характеристика переходного периода — ярко выраженное ощущение своей обособленности и индивиду­альности, типичное для предподросткового возраста. Ребенок полнее осознает себя в качестве личности, существующей от­дельно от родителей. Родительская любовь на этой стадии луч­ше всего проявляет себя в готовности предоставить ребенка са­мому себе и уважать его развивающуюся индивидуальность. Страхи и чувство вины, сохранившиеся у родителей от их собст­венного предподросткового периода, заставляютихтревожить-ся за своих детей и тем самым мешают им ослабить бразды эмо­ционального контроля, позволить ребенку обрести свою инди­видуальность.
Синтетическая стадия (подростковый возраст — от 13 до 20 лет)

С началом полового созревания, вскоре после 10 лет, детство кончается, и начинается юность. В связи с быстрым ростом тела и созреванием гениталий подросток имеет дело с происходя­щей внутри него революцией. Поскольку номинально он при­ближается к возрасту взрослой ответственности, он подвергается возрастающему нажиму и ограничениям, идущим извне. На этом фоне подросток заново переживает свои ранние конфликты и встречает новые конфликты в своем стремлении найти себя и свое место в жизни.

Физическое развитие в подростковом возрасте происходит асинхронно, то есть у каждого индивидуума различаются скоро­сти изменения различных параметров тела, таких как рост, вес, измеряемые объемы, длина верхних и нижних конечностей, шеи и т. п. Более того, половые особенности развития порождают спе­цифические проблемы. Результаты исследований Шаттлуорта [279] свидетельствуют о почти двухлетнем разрыве между возрас­том наибыстрейшего роста у мальчиков и девочек. Средний воз­раст наибыстрейшего роста у девочек— 12,6 лет, а у мальчиков — 14,8лет. Шаттлуорт обнаружил, что в возрасте около 13лет девоч­ки выше и тяжелее мальчиков. Далее, внутри каждой половой груп­пы возможны различия в возрасте наибыстрейшего роста. На­пример, у некоторых мальчиков пик в изменении роста прихо­дится на 12 лет, тогда как другие достигают его только в 17-летнем возрасте.

Эти индивидуальные и широко варьирующие графики раз­вития порождают многие новые проблемы и усугубляют уже су­ществующие. Эриксон [93] называет ранний подростковый воз­раст «стадией идентификации», когда одна из основных про­блем, как представляется, связана с сомнениями относительно собственной сексуальной идентификации. Асинхронное изме­нение параметров тела, индивидуальные различия в возрасте на­ибыстрейшего роста в пределах каждой половой группы, а так­же различие в возрасте наибыстрейшего роста между полами вносят дополнительный вклад в чувство неуверенности относи­тельно своей половой идентификации. Чувство своей неадек­ватности, возникающее из-за «неуклюжести» асинхронно рас­тущего тела, хорошо известно. Многие подростки становятся мишенями шутливых замечаний со стороны как взрослых, так и сверстников. Они с тревогой смотрят на свое отражение в зер­кале, отмечая неожиданные отклонения в своем облике, в про-порцияхразличных частей тела. Они становятся привередливы­ми, придавая слишком большое значение одежде и поведению, которые помогли бы им идентифицироваться со сверстниками. Подростки с поздним физическим развитием нередко избегают пользоваться общественными душевыми и отказываются отдругих занятий, где недостатки их телосложения могутбыть выстав­лены на обозрение, из-за ощущения своей физической неполно­ценности. Мальчики, которые не выдерживают физического со­ревнования, неуклюже выглядят во время занятий физкультурой и спортом, зачастую тревожатся из-за недостатка у себя мужест­венности.

Различие между полами в скорости развития имеет тенден­цию разделять мальчиков и девочек одной и той же возрастной группы. Например, девочки 7-8 классов обычно предпочитают компанию мальчиков 9—10 классов, поскольку мальчики их возраста все еще остаются «мальчиками», тогда как сами они уже превратились в юных женщин. Успешные гетеросексуаль­ные «свидания» в возрасте от 12 до 15 лет представляются наи­лучшей поддержкой, помогающей подростку преодолеть барьер сомнений и перейти к стабильным гетеросексуальным отноше­ниям, однако это с большим успехом достигается непрямым си­туативным манипулированием, нежели прямым форсировани­ем. Наш профессиональный опыт показывает, что подростки впадают в гомосексуальную панику, когда ощущают серьезную угрозу своей сексуальной уверенности. Особенно это характер­но для ситуаций, когда их отвергают представители противопо­ложного пола.

По оценке Клопфера [173], примерно половина всех клиен­тов мужского пола испытывают тревогу относительно своей го­мосексуальности. Результаты исследований Кинсея [168] пред­полагают, что приблизительно каждый третий мужчина имел гомосексуальный опыт. Гомосексуальная паника, которая ох­ватывает некоторых подростков в возрасте между 12 и 15 годами, обусловлена несколькими факторами: 1) тревож­ные сомнения в своей гетеросексуальности; 2) потребность про­демонстрировать мужские достоинства, проявить себя через за­нятия мастурбацией; 3) возможности для гомосексуальных опытов, возникающие в компаниях.

Психотерапия в состоянии снять обычную подростковую го­мосексуальную тревогу посредством ее вербализации и оказания помощи подростку в осознании того факта, что это составная часть нормального развития в его возрасте. Например, исследу­ются истоки проблемы, чтобы определить, каким образом муж­ские качества сделались малопривлекательными, или она соот­носится с проблемами развития в средней стадии детства или в эдиповом периоде. Если отношения с матерью не были удовлетво­рительными из-за ее холодности или чрезмерной опеки, ребенок может отстраниться от нее. А если в то же самое время отец выказы­вает много любви, то ребенок может отказаться от нормального эди­пова соперничества с отцом в пользу полной противоположности первого. В таком случае подросток, возможно, попытается навя­зать матери отцовскую роль и получить материнскую любовь от отца. Как представляется, предпосылки для подобных проблем формируются в возрасте 4—6 лет, а затем они как бы воспроизво­дятся в период полового созревания.

По мере приближения молодого человека к возрасту взрос­лой ответственности, возникают многочисленные и усиливаю­щиеся внешние требования и ограничения, которые усложня­ют поиск себя и своего места в жизни. Наша культура возлагает на молодых людей серьезные обязанности. Перечислим неко­торые из этих требований и способов их выполнения:

1. Молодой человек должен найти себе постоянную работу. Здесь ему могут помочь консультанты, имеющие подготовку в области профориентации.

2. Он должен принять решение о своем дальнейшем образо­вании и обеспечить его выполнение. Это осложняется его зави­симостью от родителей в годы учебы.

3. Он должен разорвать эмоциональные связи с родительской семьей. Мудрые родители поощряют постепенный переход ре­бенка к самостоятельности, так как это способствует взросле­нию. Марку Твену приписывают высказывание, что в 13 лет он обнаружил удивительную тупость своего отца; однако, как он заметил к двадцати годам, отец успел поумнеть и многому на­учиться.

4. Он должен выбрать себе спутницу жизни. В нашей культу­ре основой для такого выбора являются «романтическая лю­бовь», сильные возвышенные чувства, когда индивидуум ощу­щает, что «это она». В действительности романтическая любовь представляет собой переживание маниакально-иллюзорного типа с ярко выраженными элементами проекции. Образ иде­альной возлюбленной (или возлюбленного) проецируется на обычного человека, истинный характер которого при этом ис­кажается. В конце концов супругам предстоит осознать невро­тическую сущность романтической любви, иначе их брак мо­жет кончиться крахом.

В дополнение к перечисленным требованиям наша культура налагает на молодых людей ряд затрудняющих жизнь ограниче­ний:

1. Родители располагают различными юридическими форма­ми власти над молодым человеком, пока он не достигнет 21 года. Поскольку родители чувствуют свою ответственность! за его поведение, возникает множество неприятных моментов; Для молодого человека это означает неустранимый конфликт; он хочет быть зависимым, чтобы о его нуждах заботились, и все же претендует на все привилегии, которые дает независимость.

2. Молодой человек зависит от родителей в финансовых во­просах, ему требуется их материальная помощь для получения образования. В конце рассматриваемой стадии (в 18—20 лет) юноши и девушки физически созрели для брака, но не готовы к нему в финансовом отношении.

3. Запреты на сексуальное удовлетворение являются источ­ником конфликта. Юноша в 18 лет достигает пика сексуально­го влечения, но общество не позволяет ему получать удовлетво-1 рение до вступления в брак. Молодые люди отчаянно хотят уз-4 нать решение проблемы, но им трудно что-либо посоветовать.^fi Кое для кого мастурбация служит тем средством снятия напря­жения, единственно известным вредным последствием которо­го является чувство вины, развивающееся в связи с реальным или воображаемым родительским наказанием, строгим пори­цанием или неодобрением.

При таких требованиях и ограничениях юность естествен­ным образом становится периодом восстаний. Психоаналити­ки полагают, что в юности индивидуум заново переживает свои ранние психосексуальные проблемы. У него есть потребность в своей зависимости и в оральном заполнении, о чем свиде­тельствуют, например, стремления жевать резинку, курить, много говорить. Он нуждается в независимости, часто упря­мится, скаредничает, интересуется «грязными анекдотами». У него сильный интерес к гениталиям; он мастурбирует, а так­же проявляет склонность к нарциссизму и эксгибиционизму. Кажется, что юноша готов объявить себя самостоятельным, даже если это причинит боль ему и окружающим. И родители, и сам молодой человек нуждаются в указании нато, что разви­тие самостоятельности непременно должно иметь место, коль скоро юноша собирается стать взрослым. Этот процесс может стать гораздо менее болезненным для всех участников, если инсайтбудет достигнут раньше, чем пуститкорни взаимное не­понимание.

В конце рассматриваемой стадии начинается период взрос­лой ответственности при недостаточном знании, как эту от­ветственность нести; поэтому данная стадия характеризуется «коллизиями» между ретроспективой и перспективой. Булер [47] усматривает в этом периоде синтез четырех предыдущих стадий развития. Молодой человек осваивается в сфере своих отношений с объемлющей социальной системой. Ему нужно выяснить свою религиозную позицию, сменить семейный кругозор на мировоз­зрение вселенского масштаба и осознать собственные потенциаль­ные возможности в этом мире.

Булер, возможно, в большей степени, чем любой другой пси­холог, занималась проблемами юности как периода, когда че­ловек впервые задумывается над вопросом: «А для чего все-таки дается жизнь»? Юноша впервые рассматривает свою жизнь как единый путь от рождения до смерти. Он не только смотрит впе­ред, но и оглядывается назад, на свою биографию, чтобы обре­сти перспективу.

Если вопрос «Для чего?» делает этот период жизни таким трудным, напряженным и запутанным, то именно найденные в это время ответы придают смысл всем последующим отрезкам жизненного пути. Взаимоотношения, .складывающиеся во вре­мя консультирования и психотерапии, наряду с иными ин­ституционными взаимоотношениями в церквях и молодеж­ных организациях предоставляют молодому человеку идеаль­ную возможность найти первые ответы на озадачивающие его жизненные вопросы.

Юность приближает расцвет зрелой способности любить у тех молодых людей, которые благополучно заменили идеализирован­ный образ своих родителей реальностью. Молодой человек учит­ся принимать идею, связанную с тем, что он может одновременно любить и ненавидеть одного и того же человека, что люди имеют свои недостатки, анетолькодостоинства. Если между потребно­стями в зависимости и независимости установилась здравая про­порция, у юноши (девушки) появляются предпосылки для того, чтобы искать себе пару — человека, с которым можно будет разде­лить свою жизнь на реалистической и удовлетворительной осно­ве баланса между тем, что он получает, и тем, что он отдает. Молодыелюди могут получать интересующую их информацию из со­ответствующей литературы. Книга Баруха о тинэйджерах [21] — одна из многих, которые можно здесь рекомендовать.
Стадия экспериментирования (от 20 до 35 лет) .

Булер рассматривает период от 20 до 35 лет как «вторую ста-» j дию проверок», подобную той, что имеет место в возрасте от! 8 месяцев до 4 лет. Молодой человек, впервые полностью пре-. | доставленный самому себе, исследует сферы любви и профес-^ сиональной деятельности. Поскольку выбор партнера и выбор* | профессии — два самых трудных шага в жизни, для их осуще-it ствления выбора необходим некоторый опыт. Зачастую моло-^! дые люди слишком быстро определяются в этих сферах. Роди­тели и консультанты могут противодействовать импульсивным решениям, помогая молодому человеку получить опыт во взаи­моотношениях с различными партнершами и исследовать не­сколько вариантов трудоустройства.

На протяжении этой экспериментальной стадии — стадии начала взрослой жизни — молодые люди переживают множест­во важных событий и жизненных поворотов, которые Хэвигерст описывает следующим образом:

«Начало взрослой жизни... обычно включает в себя вступление в брак, первую беременность, первую серьезную и постоянную работу, первые болезни детей... и первые переживания за детей, пошедших в школу. Если у людей появляется мотивация учиться, причем учиться быстро, то именно в такие периоды» [140, р. 257].

В отношении перечисленных событий небезынтересно, что формальное образование мало что дает для подготовки взрос­лого человека к основным важным задачам личностного разви­тия. Хэвигерст рассматривает такие задачи как цели, на кото­рые было ориентировано предыдущее образование. Выпускной экзамен принимает позднее сама жизнь. Тот факт, что многие на этом экзамене проваливаются, свидетельствует о большой потребности в повторном обучении с помощью психотерапии.

Хэвигерст полагает также, что начало взрослой жизни — пе­риод стрессов, так как этот жизненный отрезок характеризуется переходом от общества с возрастной градацией к обществу с гра­дацией по социальному статусу. «В обществе взрослых престиж и влияние зависят не столько от возраста, сколько от умений, силы, мудрости и родственных связей...» [140, р. 258].

Выбор партнера для брака — одна из самых беспокойных задач, встающих перед людьми в начале этого периода, при­чем возможность оказать помощь у родителей или учителей невелика. Тем не менее кое-что может быть сделано благодаря групповым занятиям по вопросам брака и семьи и предбрач-ным консультациям. Индивидууму, не состоящему в браке, приходится испытывать огромное социальное давление. Он становится объектом излишнего внимания и тонких насме­шек, а также неуклюжих попыток сватовства. Если молодому человеку не удается подыскать подходящую кандидатуру в школе или колледже, возникает вопрос, в каких местах мож­но встретить потенциального партнера для брака. Таким мес­том нередко становятся близлежащие коктейль-бары, однако они чреваты вполне понятными опасностями. В городах про­цветают клубы одиноких сердец, но подобные агентства за­частую ненадежны. Кроме того, существует серьезная про­блема, связанная с сексуальным поведением. Например, сле­дует ли целоваться и обниматься на первом же свидании? Допустима ли половая жизнь до брака? Какие методы предо­хранения эффективны? Групповая терапия зачастую позво­ляет молодым людям совместно искать решения подобных проблем. Под руководством мудрого учителя или психотера­певта такие группы зачастую находят ответы, удовлетвори­тельные с точки зрения социальных, индивидуальных и ду­ховных запросов.

В здоровых супружеских отношениях должна возникнуть гар­мония эротической и зрелой любви. В здоровых сексуальных отношениях кульминацией является оргазм — конвульсивная разрядка напряжения, которая, согласно Эриксону, «снимает враждебность и потенциальную агрессию, вызванные антаго­низмом мужского и женского начал...» [93, р. 230]. «Удовлетво­рительные сексуальные отношения тем самым делают секс ме­нее навязчивым, гиперкомпенсацию менее необходимой, садо­мазохистский контроль излишним» [93, р. 231]. Далее Эриксон относит секс к поглощающей его сфере любви и характеризует следующим образом: «1) обоюдный оргазм; 2) слюбимым чело­веком; 3) противоположного пола; 4) с которым есть возмож­ность и желание проявлять взаимное доверие; 5) и с которым есть возможность и желание регулировать продуктивные (труд), репродуктивные (секс) и непродуктивные (отдых) циклы деятельности; 6) для того, чтобы создать условия для удовлетвори­тельного развития и для рождения потомства» [ 93, р. 230].

Поддержание здоровых супружеских отношений — сложная проблема. Важный аспект ее решения состоит в том, чтобы су­пруги осознали: брак — это не слияние двух жизней; каждый из супругов должен признать потребность другого сохранять в здра­вых пределах свою независимость. Философ Гибран в книге «Пророк» сравнивает здоровый брак со столпами храма. Вверху они соединяются; но при этом сохраняют свою обособленность.

К проблемам беременности и рождения детей не следует от­носиться беспечно. Дети зачастую появляются случайно, а не в результате сознательного решения, и способны создать для молодых людей немало психологических проблем. Существу­ет также и вопрос сохранения или прерывания беременности. Добровольный аборт часто является темой психотерапии. Во время беременности возникает много тревог, таких как сомне­ния в возможности родить здорового ребенка, переживания, связанные с проблемой грудного вскармливания и предпола­гаемой реакцией на беременность со стороны родных и дру­зей, и т.д.

Современная культура создает еще одну проблему, предла­гая молодой жене две противоречивые роли — домашней хо­зяйки и работающей женщины. Если она захочет совместить обе эти роли, то ей будет достаточно трудно в них преуспеть.

Угроза развода нередко отравляет жизнь молодых людей на этой стадии. Зачастую это не способ решения проблем, а про­сто указание на симптомы плохой личной адаптации. У разве­денных имеется большинство тех же проблем, что и у нежена­тых и незамужних, плюс много дополнительных. Одну из глав­ных трудностей составляют финансовые вопросы, например — как содержать две семьи на единственную зарплату. Разведен­ная женщина, как правило, должна подчиниться необходимо­сти пойти работать. Кроме того, ей приходится переносить об­щественное порицание. Разведенные по-прежнему считаются чем-то вроде социально неполноценных людей. Секс — еще одна проблема, так как разведенная женщина, как правило, рас­сматривается в качестве «законной добычи». Такие организации, как «Общество анонимных разведенных», могут принести поль­зу, но они не в состоянии удовлетворить все потребности нуж­дающихся в помощи по поводу перечисленных проблем.

В нашей культуре возраст 29 лет имеет для женщин особое зна­чение. Существует много шуток насчет того, что женщинам разре­шено оставаться в возрасте 29 лет доброе десятилетие. Проблемой становятся первые признаки физического увядания, атакже появ­ление излишнего веса. И все же, согласноданным Кинсея [167], на этот возраст приходится пик интереса к сексу. У мужчин же эти годы связаны с максимальной профессиональной производитель­ностью, и они уже не уделяют женщинам столько внимания, сколько в годы поиска жены.

Акцент нашей культуры на профессиональной продуктив­ности и достижениях порождает опасную тенденцию: стара­ние мужчин доказать свою мужественность конкурентным спо­собом. Мужчины в этом возрасте стремятся одержать победу и зачастую доводят себя до предела, доказывая, что они не «сла­баки». Приведенный ниже перечень представляет собой опи­сываемый Крэмптоном типичный набор опасных способов злоупотреблять своим здоровьем у мужчин:

1. Он скрывает недомогание. Когда у его жены случается обложной на­сморк, он настаивает, чтобы она не выходила из дому, отлежалась в тепле, позвонила доктору и забросила все домашние дела. Но когда он сам силь­но простужен и очень плохо себя чувствует, он старается работать больше, чем когда-либо, и очень этим гордится. Он подстегивает себя с помощью кофе, аспирина и алкоголя. Он ворчит, брюзжит и уверяет, что не болен, а после всего этого хвастается, что ни единого дня не провел в кровати.

2. Он отрицает усталость. Он слишком горд, чтобы признать, что «насто­ящий мужчина» может иногда испытывать усталость... Подобных ему — ты­сячи. Он счастлив, когда о нем говорят: «Джим не встает из-за рабочего стола по двадцать часов в день». Когда он принуждает себя веселиться на вечеринке, хотя ему бы уже давно следовало быть дома, в постели.

3. Он маскирует свои эмоции. Умение сдерживать слезы, отрицать страх, скрывать чувства унижения, разочарования и смятения — еще одно непо­сильное бремя, которое взваливают на себя такие мужчины... Невозможно даже представить себе, какой огромный вред для нервной и эмоциональ­ной стабильности приносит такое обилие жестоко подавленных чувств.

4. Он игнорирует хронические болезни. Ведь многие мужчины, став­шие в 55 лет инвалидами из-за сердечно-сосудистых проблем, признают­ся, что первый предупреждающий «звоночек» услышали лет двадцать на­зад. У них были одышка, боли, головокружение. «Я, конечно, испугался, но заставил себя забыть об этом. По-моему, я тогда знать ничего не хотел о том, что у меня что-то может быть не в порядке» [71, р. 8—12].

В литературе проблемам молодых людей, как правило, не уде­ляется должного внимания. Однако в период от 25 до 35 лет про­блем достаточно много. Хэвигерст[140] называет его периодом максимального одиночества, поскольку самые важные в жизни задачи приходится выполнять, располагая минимальным вни­манием и поддержкой со стороны окружающих. В силу своего ясного осознания проблем, общей образованности и языкового развития, достаточного, чтобы выразительно формулировать свои идеи, эта возрастная группа, как представляется, может извлечь из психотерапии и консультаций больше пользы, неже­ли все остальные.
Стадия консолидации (от 35 до 50 лет)

В возрасте около 35 лет мужчина вступает во второй основ­ной этап своей жизни, о котором говорилось в начале данной главы. В первую половину жизни точки приложения его энер­гии, его интересы и ценности оформились в соответствии с его личной и социальной средой обитания. Среднестатистический мужчина добивается своих профессиональных целей к середине четвертого десятка лет и достигает некоторой финансовой ста­бильности. Для женщины же открывается новый период свобо­ды, так как повзрослевшие дети уже не требуют от нее столько внимания.

Если задуматься о многочисленныхтребованиях, предъявляе­мых к взрослому мужчине среднего возраста, нередко уже огра­ничившему свой творческий потенциал, с помощью которого он мог бы им соответствовать, не приходится удивляться, что у мно­гих несчастливых людей проявляются проблемы, описанные О'Келли и Маклером:

«То, что параноидальные идеи о вероломстве и дискриминации со стороны вышестоящих настолько распространены, и то, что это ра­сстройство встречается, главным образом, начиная с возраста 35 лет и старше, предполагает валидность данного механизма для объяснения та­ких параноидальных иллюзий. Именно в среднем возрасте индивидуум впервые испытывает трудности конкуренции — в сексуальной сфере и на своей работе — с теми, кто моложе него. Для многих индивидуумов признание того факта, что возраст приносит с собой спад в некоторых разновидностях адаптивного потенциала, - признание слишком горькое, чтобы на него пойти; гораздо легче искать причины своей неадекватности во внешних обстоятельствах [225, р. 299].

«Как представляется, для психического здоровья мужчины, пе­реходящего ко второму этапу жизни, основополагающее значе­ние имеет то, чтобы он переориентировал точки приложения сво­ей энергии и свои ценности в направлении, способном до конца жизни оставаться удовлетворительным для него самого и его се­мьи. Он должен снова, как и в ранней юности, заглянуть внутрь себя и задать вопрос: «Для чего?». Юнг, возможно, выразитель­нее, нежели остальные авторы, говорит о необходимости переоцен­ки ценностей для сохранения и улучшения психического здоро­вья на предстоящие годы:

Мы видим, что на этой стадии жизни —от 35 до 40 лет— подготавлива­ется важное изменение в человеческой психике... Точно так же, как ин­фантильный индивидуум отшатывается от неизвестности, встречающейся в мире вообще и в человеческом существовании в частности, взрослый че­ловек отшатывается от.второй половины своей жизни.

Чтобы точнее охарактеризовать это, мне придется взять в качестве срав­нения дневной путь солнца. Утром... солнце начинает свой невидимый путь к зениту... В момент полудня начинается снижение. И это снижение под­разумевает обращение в свою противоположность всех идеалов и ценнос­тей, которые так сияли утром.

...Мы не можем жить в послеполуденный период жизни согласно про­грамме утра жизни — ведь то, что утром было великим, вечером станет ма­лым, и то, что утром было истинным, вечером станет ложным.

Для человека юного это едва ли не грех (уж во всяком случае опас­ность) — чрезмерно заниматься самим собою; для пожилого человека это обязанность и необходимость — уделять самому себе самое серьезное вни­мание. Щедро одарив мир своим светом, солнце прячет лучи, с тем чтобы светить для самого себя. Вместо того чтобы поступать точно так же, мно­гие старые люди предпочитают превратиться в ипохондриков, скряг, докт­ринеров, апологетов былой или вечной юности — все это жалкие суррога­ты, выбранные вместо подлинного озарения самого себя, но это и неизбежные следствия того заблуждения, что во вторую половину жизни следует руководствоваться теми же принципами, что и в первую ее поло­вину [161, р. 120-125].

Ужас, с которым мужчина встречает свои поздние годы, виден по феноменальному успеху шутки Джека Бенни о том, что ему «тридцать девять». Возраст тридцати девяти лет для мужчин пред­ставляется таким же критическим, как двадцать девять лет для женщин. В сорок лет мужчины и женщины ощущают, что они «пересекли черту» и больше не молоды. Многие мужчины и женщины не могут смириться с этим фактом и проходят через фазу интенсивных сексуальных экспериментов и отчаянных стараний выглядеть и вести себя как молодые. Юнг считает, что сорокалет­ние создают для консультантов и психотерапевтов особую про­блему:

«Возьмем в качестве примера самый ординарный и часто задаваемый вопрос: "Каков смысл моей жизни и жизни вообще?" Сегодня люди уве­рены, что они слишком хорошо знают, каким будет — или, вернее, каким должен быть — ответ священника на этот вопрос. Они улыбнутся при одной мысли об ответе философа, и уж совсем немногого, как правило, ждут от врача. Но вот от психотерапевта, который анализирует подсозна­ние, несомненно, можно чему-то научиться. Возможно, в глубинах чело­веческой психики он раскопал среди прочего такое откровение о смысле жизни, которое дорогого стоит! Длялюбого серьезно мыслящего человека облегчением будет услышать, что психотерапевт тоже не знает, что ска­зать. С такого признания нередко и начинается доверие к нему пациен­та» [161, р. 267].

Однако эта мучительная проблема не отпускает психотерапевта и консультанта. Юнг говорит: «Именно поэтому мы, психотера­певты, вынуждены заниматься проблемой, которая, строго гово­ря, относится к ведению богословов» [ 161, р. 268]. Итак, хотя пси­хотерапевт не знает ответа, он должен знать сам вопрос, который люди задают себе, и некоторые ответы на него, которые они обыч­но находят.

Процесс консультирования и психотерапии, описываемый в следующей главе, не имеет специфических отличий для людей данной возрастной группы. Однако долгая работа Юнга с людь­ми, вступившими во вторую половину жизни, предполагает всю важность того, чтобы упомянутый процесс помогал индивидууму найти действеннуюфилософиюжизни. Развитие плодотворной и творческой индивидуальности, одна из целей психотерапии, до­стигается нелегко. Юнгтак комментирует этот вопрос: «Нелегкое дело — вести образ жизни, выстроенной в подражание Христу, но невыразимо труднее прожить свою жизнь так же истинно, как Христос прожил свою» [161, р. 273]. Это могло бы стать важней­шей целью психотерапии.

Любовь на ранних фазах второй половины жизни, по-види­мому, лучше всего можно описать словом «уважение». Под этим подразумевается способность всецело и до конца признавать индивидуальность другого человека. В браке, в частности, это предполагает уважение неповторимых качеств супруги или су­пруга: партнеры достигли состояния такой личностной безопас­ности, что у каждого из них есть собственная индивидуальность, собственный стержень, собственная жизнь; и все же каждый способен относиться к другому без доминирования и эксплуа­тации.
Стадия инволюции (от 45 до 60 лет)

В возрасте от 40 до 50 лет у женщин и от 45 до 60 лет у муж­чин иногда возникает депрессия того типа, который называют «инволюционной меланхолией». У женщин она встречается во время менопаузы, климактерического периода. Мужчины за­частую переживают депрессию, когда отмечают упадок своей репродуктивной способности. Результаты исследований пред­полагают, что подобные реакции вызваны не эндокринными расстройствами или другими органическими изменениями, а психологическими проблемами, связанными с этим периодом жизни [95].

Булер [47] сравнивает период менопаузы с периодом взросле­ния. На обеих стадиях происходяту индивидуума физиологичес­кие и психологические метаморфозы, изменение его образа жиз­ни с последующей выработкой самооценки.

На стадии инволюции человек может ощущать, что уже ми­новал период наибольшей продуктивности, и что многие замыс­лы, идеалы и цели уже никогда не будут им реализованы. Жен­щины, в особенности, ощущают, что их красота быстро увядает, а их неспособность рожать детей заставляет их считать, что жизнь прошла. Старые конфликты, успешно вытесненные во время взросления, зачастую возвращаются.

Берглер [28] описывает этот период среднего возраста у муж­чин как их «вторую юность». Мужчина начинает чувствовать, что он всеми забыт, что его роль кормильца семьи воспринимается как должное и что его безопасности в профессиональной сфере угрожают молодые конкуренты. В семейном кругу произошли изменения: дети повзрослели, а жена переживает климакс. Он беспокоится из-за своего здоровья, сексуальной полноценности и «успеха в жизни». В таких ситуациях он защищается, проеци­руя причины своей неудовлетворенности на жену и обвиняя ее в своих неприятностях. Он уверен, что она никогда его не любила и не понимала. Нередко следующим шагом становится появление «подруги», которая должна потакать его капризам и удовлетво­рять его потребность в любви и понимании.

Берглер [28] предполагает, что сила «бунта среднего возраста» определяется степенью «психического мазохизма» у мятежника, его стремления словно бы находить удовольствие в самоистяза­нии. Бунте неизбежностью проваливается и при водит л ибо к осо­знанию его надуманности, либо к чувствам обиды и негодования, которые могут стать причиной развода. Однако развод, как пра­вило, не служит хорошим лекарством, так как лечит симптомы, а не саму проблему.

В дополнение к семейным проблемам мужчину среднего воз­раста одолевают вопросы профессиональной карьеры. В рам­ках усиливающегося процесса самоанализа, начинающегося с приближением сорокалетия, мужчина оценивает себя в терми­нах «победы» или «поражения». Консультирование и психоте­рапия способны помочь таким людям найти здравые основы для самооценки и осознать, что в понятии «победа», возможно, есть какие-то свои степени или градации.

Период среднего возрастаусовременныхлюдей сильноотлича­ется оттого, что было в прошлых поколениях. Научная медицина добавила к средней продолжительности жизни около двадцати лет.' Чтобы не растратить эти годы впустую и конструктивно использо­вать свободу от семейных забот, матерям может быть предложено возвращение к работе или выполнение каких-то общественных обязанностей. Количество матерей, которые возвращаются на работу, когда их дети становятся старшеклассниками, увеличи­вается. «С 1947 года имело место увеличение на 76 % числа рабо­тающих замужних женщин в возрасте от 35 до 44 лет и на 123 % в возрасте от45 до 64 лет» [193, р. 29].

Эриксон называет эту стадию жизни «стадией порождения» [93]. Тем самым Эриксон подразумевает, что взрослый мужчина может решить многие проблемы, с которыми ему приходится стал­киваться, занявшись наставлением молодых людей и таким об­разом удовлетворяя свою потребность в ответственности родитель­ского типа. Как полагает Булер, в жизни можно будет увидеть возрастание еезначимости и интереса, если родитель сможет отож­дествлять себя «и со своим собственным жизненным опытом, и с жизненным опытом своего потомства» [47, р. 184]. Это одна из причин, по которой иметьдетей так важно для психического здо­ровья. Тем же, у кого родителей нет, важнознать, что многие люди на этой стадии жизни усваивают роль своеобразных вторых ро­дителей для молодежи.

Любовь на этой стадии жизни подразумевает, прежде всего, способность отдавать, особенно по отношению к своим детям. Впрочем, одна из форм передачи, которой лучше избегать, — это проекция. Родители на этой стадии зачастую проецируют заново переживаемые проблемы своей юности на своих детей. Практикующему психотерапевту нередко приходится интерпре­тировать подобные идеи для своего клиента.

Что касается женщины в этот период жизни, то она зачас­тую активно возобновляет роль жены, роль,,которая остава­лась на втором плане в годы рождения и воспитания детей. Она в состоянии снова уделить внимание своему мужу как мужчине, удовлетворить его потребность в ласке, понимании и уединении. Возможно, ей потребуется больше заботиться о сохранении своей личной привлекательности и обаяния. Муж тоже должен понимать специфические проблемы своей жены, переживающей климакс. Ее состояние требует с его стороны повышенной и непритворной тактичности, внимательности и заботливости.

Для любви на этой критической стадии инволюции сущест­вуют уникальные пути выражения.

Все большее признание приобретает тот факт, что мужское и женское начало сосуществуют в каждом мужчине и каждой жен­щине. По мнению Фромма, «точно так же, как с физиологичес­кой точки зрения и у мужчин, и у женщин присутствуют гормо­ны противоположного пола, в психологическом смысле они тоже бисексуальны» [113, р. 33]. Далее Фромм возвращается к этой теме:

«Существует мужественность и женственность в характере, а не только в сексуальной функции. Мужской характер можно определить через такие качества, как проницательность, наставление, активность, дисцип­линированность и авантюрность; а женЪкий характер — через плодотворную восприимчивость, заботливость, реалистичный взгляд на вещи, терпе­ливость, материнство (всегда следует помнить, что в каждом индивидууме обе эти характеристики смешиваются, однако с преобладанием той, которая свойственна его или ее полу)» [ИЗ, р. 36].

Юнг выдвинул интересную гипотезу о том, что в первую поло­вину жизни у представителей каждого из полов мужское и женское начало используются в неравной степени. «Мужчина использует свой огромный запас мужской сущности и оставляет на потом лишь малое количество женской сущности, которую ему прихо­дится реализовать. У женщины все происходит в точности наобо­рот: она позволяет активизироваться своему неизрасходованно­му запасу мужественности» [161,р. 123].

Когда мужчина или женщина достигают возраста от 40 до 50 лет, происходит критическое изменение психологии, описа­ние которого очень ярко дает Юнг:

«Часто бывает, что мужчина сорока или пятидесяти лет бросает свой бизнес, а его жена тогда надевает мужские штаны и открывает собственную лавочку, где муж иногда выполняет обязанности подручной рабочей силы. Существует множество женщин, которые пробуждаются для социальных обязанностей и социальной ответственности лишь после того, как им исполнится сорок с лишним лет. В современной деловой жизни — особенно в Соединенных Штатах— нервный срыв на пятом десятке лет или чуть позже стал весьма распространенным явлением. Если присмотреться к его жертвам чуть поближе, то можно увидеть, что мужской стиль жизни, который до сих пор удерживал свои позиции, оказался сломан, но остался лишь женоподобный мужчина. И напротив, точно в тех же самых сферах бизнеса можно встретить женщин, у которых во второй половине жизни развились необычайная сила мужского начала и деловая хватка, отвергающие чувства и душевные переживания. Очень часто такая инверсия сопровождается всевозможными катастрофами в супружеской жизни; ведь нетрудно представить себе, что может произойти, когда муж открывает в себе нежность чувств, а жена — остроту своего мышления» [161, р. 124].

Подводя итог вышесказанного, можно предположить, что один из аспектов супружеской любви на этой стади и жизни лучше всего может быть выражен через понимание и поощрение каждым из партнеров происходящей у другого партнера реализации ранее игнорируемого мужского или женского потенциала. Это подра­зумевает появление уважения к женскому началу, а не только к мужскому. Как указывает Фромм [113], крайне патриархальные взгляды Фрейда привели его к допущению, что сексуальность сама по себе имеет мужское начало, поэтому он игнорировал цен­ности женской составляющей характера.

На счет незрелой любви на стадии инволюции, таким обра­зом, можно отнести ту же критику, которой Фромм подвергает концепцию Фрейда: «Моя критика теории Фрейда сводится не к тому, что он преувеличивал значение сексуальности, а к тому, что его понимание сексуальности не было достаточно глубоким» [113, р. 37]. Помощь в преодолении «бунта среднего возраста» за­частую позволяет вернуться любви к собственной жене (или мужу), когда сексуальность развивается в глубину своей харак­терологической и психологической грани.

И, наконец, последняя задача развития в этом возрасте — урегулирование отношений со стареющими родителями. В сред­нем периоде жизни индивидуум оказывается в центре семьи, состоящей из трех поколений. Кода дети взрослеют и покидают дом, старики становятся все старше и требуют все больше забо­ты. Возможно, им нужна финансовая помощь или медицинский уход. Вообще говоря, ни одно из поколений не хочет жить с дру­гим, и нерешенные конфликты отцов и детей обычно возрож­даются, когда два поколения вынуждены жить вместе. Одно из возможных архитектурных решений — строить «дома для трех поколений», где найдется место для личной жизни дедушек и бабушек, поселившихся со своими детьми. Здесь, правда, есть свои финансовые ограничения.

Период от 60 до 75 лет Булер снова сравнивает с юностью, которой свойствен повышенный интерес к прошлому и буду­щему. Индивидуум оценивает свою жизнь и много думает о смерти.

Хэвигерст [140] полагает, что задачи развития в поздней зре­лости (после 60 лет) отличаются в одном важном отношении от всех остальных стадий жизни, а именно, они предполагают «за­щитную стратегию», суть которой состоит в том, чтобы держать­ся за жизнь, а не держать ее в своих руках.

В возрасте 65 лет, ныне повсеместно признаваемом в каче­стве возраста выхода на пенсию, имеется вероятность, что ин­дивидуум проживет еще лет десять. Вэти годы мужчины и жен­щины обычно сталкиваются со следующими проблемами:сни­жение доходов, смерть супруга или супруги, болезни пожилого возраста. Последняя из них — болезни — это жестокая реаль­ность, так как очень многие пожилые люди вынуждены при­спосабливаться к своей новоприобретенной инвалидности или дегенеративным расстройствам.

Выход на пенсию обычно означает в наши дни заметное сни­жение доходов, поскольку пенсионные программы были при­няты 20—30 лет назад, когда не было инфляции, и сейчас не способны обеспечить безбедное существование. Это означает, напри­мер, что членство в различных клубах и обществах и другие удо­вольствия больше не будут доступны в тот период жизни, когда люди нуждаются в них сильнее всего.

Согласно Адлеру, главная проблема старости состоит в том, что неизвестно, куда девать свободное время. Старики, чувст­вуя себя праздношатающимися и ненужными, пытаются вновь доказать свою полезность, примерно так же, как очень моло­дые люди. «Они во все вмешиваются и стараются разнообраз­ными способами показать, что не такие уж они старые и ими не следует пренебрегать; а иначе они замкнутся в разочаровании и депрессии» [14, р. 443].

Поскольку большинство женщин переживают своих мужей, Хэвигерст [140] утверждает, что в среднестатистической возраст­ной выборке 65—70 лет вдов примерно столько же, сколько жен­щин, живущих со своими мужьями. Учиться снова жить в одино­честве, компетентно вести свои дела в возрасте за сорок — задача трудная. Разнообразные решения этой проблемы, как правило, сводятся к переселению вдом престарелых, новому браку, жизни сдетьми или родственниками.

Согласно Эриксону, период поздней зрелости — это период либо «целостности Эго», либо отчаяния, в зависимости от адаптации индивидуума к жизни. Он заявляет, что носитель целостности Эго готов отстаивать преимущества своего образа жизни. У человека же, переживающего период отчаяния, присутствует страх смерти и ощущение того, что жизнь была растрачена напрасно. Эриксон соотносит стадию взрослой целостности с первой стадией мла­денческой доверчивости, указывая, что «здоровые дети не будут бояться жизни, если у ихродителей хватает целостности, чтобы не бояться смерти» [93, р. 233].

Концепция «плодотворности»у Булер [48] имеетбольшоезна-чениедля периода поздней зрелости. Она утверждает, что, несмо­тря даже на биологическое увядание, личность может продолжать свое развитие и созревание, пока индивидуум всостоянии оста­ваться плодотворным. В эти поздние годы плодотворность обус­ловливается отождествлением себя сдостижениями своих потом­ков, а также наглядными плодами своих трудов, увлечений и об­щественного служения. Представляется, таким образом, что старость способен обогатить здравый ретроспективный взгляд на жизнь.

Гилберт [123] полагает, чтолюди престарелого возраста сохранят психическое здоровье, если будут «развивать ранее игнорируемый потенциал». К областям такого развития можно отнести туризм, му­зыку, искусства и ремесла, садоводство, а также дальнейшее совер­шенствование в профессиональной области.

Существует множество примеров людей, которые сумели преуспеть в новой для себя профессиональной сфере в конце среднего возраста, когда у них появилось время заниматься тем, «чем действительно хочется». Другие сохранили активность в прежней своей профессии уже выйдя на пенсию. Найдется не­мало ярких примеров людей, совершивших выдающиеся дости­жения в пожилом возрасте,— Тициан в живописи, Ламарквбио-логии, Гумбольдт в философии. Фишер, остававшийся до глу­бокой старости практикующим психиатром, выразительно описал свои ощущения в связи со старением:

«Если грустно быть психиатром из-за сомнительного удовольствия осо­знавать свои собственные невротические наклонности, то, как я обнару­жил в последние годы, вдвойне грустно быть психиатром стареющим. Ведь вы можете сидеть и наблюдать признаки подкрадывающейся дряхлости с абстрактным и почти профессиональным любопытством — как хирург мог бы наблюдать в зеркале удаление у себя аппендикса.

Любому человеку, как я понимаю, предстоит, по меньшей мере однаж­ды, сделать неожиданное и обескураживающее открытие — что корпора­ция клеток его тела быстро приближается к полному банкротству. В песоч­ных часах времени кончается песок. И уже просрочен сертификат на все мечты юности, которые так и не сбылись...

Юность мчится в кабине паровоза и с ликованием смотрит на открыва­ющийся впереди путь. Старость едет в панорамном вагоне для туристов и со светлой печалью глядит назад, на уходящие сцены прошлого. И к этому еще надо приспособиться.

В своей борьбе за изгнание меланхолии и сохранение интереса к игре, чтобы не расшаркиваться перед Отцом-временем, у которого и так на ру­ках все козыри, я в последние годы особенно усердно старался подстегнуть угасающую любознательность, культивировать в себе открытость мышле­ния, способность воспринимать новые идеи. Фактически, именно поэто­му я ощутил побуждение в свои восемьдесят два года потащиться в перуан­скую столицу Лиму знакомиться с достижениями психосоматической медицины.

И точно так же, на восемьдесят седьмом году жизни, оказалось, что я планирую поездку, но не в Бостон или Вену, или Цюрих, или

Париж, или Чикаго, или в любой из городов, которые я повидал в прошлом. Нет, мои планы включали в себя посещение долины Джексон Хоул (Заповедник дикой природы. — Прим. перев.) в Вай­оминге, а потом скачок к Инсайд-Пассидж на Аляске — это два места, в которых я никогда не бывал, и которые мне описывали самым красочным образом.

И, боюсь, лишь нечто подобное я мог бы рекомендовать всем тем, кто может прийти ко мне, как психиатру, с вопросом, как лучше всего отсро­чить окончательную победу подкрадывающейся дряхлости. Не сидите вы в этом панорамном вагоне со сложенными руками, глядя наубегающие вдаль сцены прошлого. Заставьте себя искать новых впечатлений и устремить свой взор на дорогу, ведущую вперед. Проводите хотя бы часть своего времени, глядя в будущее» [103, р. 254-256].

Что касается любви в годы заката, то любовь между мужем и женой в эти годы лучше всего выражается в аспекте знания. Все­цело любить человека — означает, в том числе, знать его, по­стигнуть самую суть его личности. Если такое постижение ста­новится основной на стадии поздней зрелости, то, по-видимо­му, это и есть тот способ, с помощью которого может быть реализован главный внутренний потенциал. Таким образом, че­ловек перед смертью может хотя бы отчасти разгадать «загадку жизни». Личность человека — неизъяснимая тайна; однако про­никновение в глубинную сущность тех, кого мы любим, спо­собно самым действенным образом удовлетворить эту нашу по­требность. Фромм так поясняет эту идею о более полном зна­нии:

«Я могу знать, например, что человек сердится, даже если он внешне этого никак не показывает; но, может быть, я знаю его еще глубже — тогда я знаю, что он встревожен и очень волнуется; что он чувствует себя одино­ким или виноватым. Тогда я знаю, что его гнев — лишь проявление чего-то более глубокого, и я вижу, что он в тревоге и смятении, то есть я вижу человека страдающего, а не сердитого» [113, р. 29].

Согласно нашему терапевтическому опыту, те супружеские пары, которые в эти поздние годы сохраняют здравый взгляд на жизнь, по всей видимости, сумели решить проблему подлинно­го знания друг друга тем способом, который мы описали выше. И это приобретение, кажется, принесло им некую умиротво­ренность, не встречающуюся у других. И наконец, свободный взаимообмен этим знанием делает из них одну дружную коман­ду на поле жизни.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В этой главе мы вкратце проследили историю человеческой жизни. Многое осталось за кадром. Однако была сделана по­пытка описать некоторые значительные дела и события на каж­дой из этих стадий, которые, как представляется, оказывают глубокое психологическое воздействие на индивидуума в его путешествии по жизни. Мы надеемся, что изучающие психоте­рапевтическую психологию смогут извлечь пользу из этой гла­вы и будут лучше понимать своих клиентов, находящихся на самых разных стадиях жизни.

Основная идея, красной нитью проходящая через эту главу, сводится к тому, что с психологической точки зрения жизнь че­ловека легче понять, если соотнести ее с теми проявлениями любви, которые встречаются на разных ее стадиях.