Першя народы средней азии в составе арабского ха. Шфата

1. МОНГОЛЬСКОЕ ЗАВОЕВАНИЕ. ХОЗЯЙСТВО СРЕДНЕЙ АЗИИ ПРИ МОНГОЛАХ

Во втором десятилетии XIII в. в государство хорезмшахов, сильно разросшееся к этому времени, кроме Хорезма и Маверан-нахра входила территория нынешнего Афганистана и большая часть ЙР^ана- Однако государство было весьма слабо централи­зовано. Некоторые местные владетели лишь формально признава­ли себя вассалами хорезмшахов, на деле же управляли своими областями почти самостоятельно.

Власть хорезмшаха Мухаммада не была прочной: он не только не пользовался поддержкой трудящихся масс покоренных народов, находившихся под двойной эксплуатацией — местного правителя и хорезмшаха, но даже военно-феодальная знать и влиятельное духовенство стремились ограничить власть шаха и относились к нему явно враждебно. К этому прибавились еще внутрисемейные раздоры: мать харезмшаха Мухаммада Туркан-хатун, властная и энергичная женщина, была против Мухаммада и настраивала против него дворцовую группу кипчакских воена­чальников, представлявших серьёзную военную силу '.

В этой обстановке государство харезмшахов и подверглось нашествию воинственных монгольских племен под предводитель­ством Чингиз-хана.

Основным занятием кочевников-монголов было скотоводство. Кроме того, они занимались охотой. Между ними и этнически

| У хорезмшахов существовал обычай брать в жены дочь какого-либо видного военачальника из числа родовых, кипчакских' вождей (из племени канглы). Вок­руг царицы (хатун) обычно группировалась своя дворцовая партия, опиравшаяся на воинственных соплеменников. Отсюда особая роль некоторых цариц, например Туркан-хатун, матери Мухаммада хорезмшаха.

По свидетельству историка Джувейни, монгольское войско делилось на Десятки, сотни, тысячи и десятки тысяч, было исключительно дисциплинированно и подвижно. Все монгольские племена обязаны были в любое время выступить в поход.

К началу XIII в. в общественном строе монголов появляются зародыши феодальных отношений. К. Маркс характеризует этот процесс следующим образом:«В Ясе (общий свод законов древ­них монголов. — Б. Г.) есть упоминание о высшем сословии, тарханах, которые были освобождены от всяких налогов, не должны были делить свою добычу с другими, имели постоянный свободный доступ к великому хану, освобождались от наказания до девяти раз. (Этот вид феодальных прав возникает у всех полуцивилизованных народов в результате воинственного образа жизни.)» ² ■

Предпринятые Чингиз-ханом грандиозные захватнические по­ходы возвышали класс кочевых феодалов не только над покорен­ными народами, но и над своими соплеменниками. Великий хан и феодальная знать баснословно богатели, масса же трудовых монголов — аратов — в конечном счете попадала в еще более зависимое положение от этой верхушки, беднела и разорялась.

Монгольские отряды под предводительством Джучи — стар­шего сына Чингиз-хана — покорили «лесные народы», жившие на берегу Енисея. Покорились власти Чингиз-хана уйгуры. Пол­ководец Хубилай завоевал северную часть Семиречья. Чингиз-хан совершил поход против Северного Китая и занял Чжунду (Пекин), бывший тогда столицей Цзиньского государстваз .

После этого в 1218—1219 гг. войска монголов под предводи­тельством полководца Чингиз-хана Джебе почти без всякого сопротивления заняли владения кара-китаев (Семиречье и Вос­точный Туркестан) и вплотную подошли к границам государства хорезмшахов. В постепенном обострении и ухудшении отношений между этими двумя государствами сыграло некоторую роль среднеазиатское купечество. Многие богатые сраднеазиатские купцы, державшие в своих руках торговлю между Монголией и Средней Азии еще до того, как эти два государства стали граничить друг с другом, считались вместе с уйгурами главными советниками Чингиз-хана в делах организации и устройства гражданского управления Монголии. Чингиз-хан через этих куп­цов постоянно получал сведения о внутреннем положении госу­дарства хорезмшахов. Хорезмшах Мухаммад, располагая в это время гораздо более значительными силами, чем Чингиз-хан, держал себя по отношению к нему вызывающе. В 1218 г. с

г «Архив Маркса и Энгельса», т. V, стр. 220.

³ Владимирцов Б. Я., 1922; 1934; Огои$зе( #., 1944: ё'Окззоп С, 183 Н

178

с ведома Мухаммад а в пограничной крепости Отрар, распо­ложенной на берегу Сырдарьи, воинами хорезмшаха был раз­граблен посланный Чингиз-ханом караван среднеазиатских куп­цов, заподозренных гв шпионаже. Караван, состоявший из 500 верблюдов, вез золото, серебро, китайские шелка, ценную пушни­ну и другие дорогие товары. При нем было 450 человек — купцы, знатные монголы, доверенные люди монгольского хана. Воины хорезмшаха перебилы этих купцов, продали все товары и выру­ченные деньги послали в столицу хорезмшахов.

Узнав о событиш в Отраре (так называемой «Отрарской катастрофе»), Чингшз-хан потребовал от хорезмшаха выдачи ему наместника Отра ра, виновного в случившемся, и возмещения убытков. Однако посол Чингиз-хана, прибывший с этим требова­нием в столицу государства хорезмшахов, был по приказанию Мухаммада казнен, а его спутникам обрезали бороды и лишь после этого отпустили (по другой версии — их всех перебили). Это вызывающее поведение Мухаммада ускорило вторжение Чингиз-хана в Среди юю Азию.

Чингиз-хан придавал походу в Среднюю Азию большое значе­ние и готовился к н«му с особой тщательностью. До начала военных действий были изучены добытые среднеазиатскими куп­цами сведения о чис ленности и степени подготовленности воен­ных сил противника. Вот почему вторжение Чингиз-хана в Сред­нюю Азию и было не беспорядочным и стихийным движением кочевников-монголов_ каким его представляют многие буржуаз­ные историки, а глуОоко продуманным наступлением по заранее намеченному плану⁴. Проводниками были местные купцы.

Как уже говорилось выше, Хорезм не был подготовлен к обороне. Несмотря «а видимое могущество, хорезмшах в очень' большой степени завшсел от военно-феодальной знати. Не вполне доверяя своим военачальникам и местному населению, Мухаммад опасался сконцентрировать войска в одном месте и разбил их на мелкие отряды, которые расставил в разных пунктах. Эта распы­ленность его военны х сил облегчила победу монгольских войск. Кроме того, готовясь- к войне, хорезмщах в течение года трижды собирал подати, чем вызвал возмущение населения.

В сентябре 1219 г., подойдя к Отрару, Чингиз-хан разделил

свои силы на три части: часть войска отдал в распоряжение

своих сыновей — Укжая (Угедея) и Чагатая — для осады Отрара,

другую часть под предводительством Джучи отправил в сторону

Дженда для захвата городов на берегу Сырдарьи, а сам с сыном

Тулуем, возглавив основные силы, направился на Бухару.

Монгольское войско штурмом захватило город Отрар, однако

цитадель Отрара продолжала сопротивляться еще в течение целого месяца (по другим данным — шесть месяцев).

Овладев Отраром, монгольские захватчики перерезали всех защитников города и цитадели.

Войска под предводительством Джучи захватили Сыгнак и перерезали все его население, после чего очень быстро заняли расположенные по нижнему течению Сырдарьи' города, также разграбив и разрушив их. Отряд монгольских войск, двигавший­ся вдоль берега Сырдарьи, вверх по течению, захватил в устье Ангрена город Бинакет и перебил все оставленное для его обо­роны войско.

В начале 1220 г. Чингиз-хан с основными силами своего войска начал наступление на Бухару. Здесь он встретил ожесто­ченное сопротивление, хотя войска, защищавшие Бухару, были гораздо малочисленнее наступавших монгольских войск. Сопро­тивление, однако, не могло быть длительным. На третий день сражения защитники Бухары, окруженные со всех сторон, были поставлены перед необходимостью прекратить оборону. Большая часть прорвалась через кольцо монгольских войск и перепра­вилась через Амударью. Несколько сот храбрецов, не пожелав­ших покинуть свой город, заперлись в цитадели, чтобы бороться против захватчиков до конца. И лишь когда окружавший цита­дель ров наполнился трупами людей и коней, монголам удалось овладеть крепостью. Овладев Бухарой, они истребили тысячи мирных жителей города, а оставшихся в живых обратили в раб­ство.

Вслед за тем войска Чингиз-хана направились к Самаркан­ду. Хорезмшах Мухаммад придавал защите Самарканда особое значение и сосредоточил здесь многочисленное войско. Городские укрепления были отремонтированы. В городе имелся большой гарнизон (по Рашид ад-Дину—ПО тыс. человек, по другим источникам — 50 — 60 тыс. человек). Вся страна с надеждой смотрела на Самарканд: по мнению современников, этот город мог выдержать многолетнюю осаду. На третий день осажденные

совершили вылазку, в которой участвовал очень крупный отряд. Хотя им удалось перебить некоторое количество монгольских воинов, в целом вылазка была неудачной: самаркандцы попали в засаду и большое число их погибло. Это подорвало боевой дух оборонявшихся, чем не преминули воспользоваться духовенство и знать. Самаркандский кадий и шейх ал-ислам отправились в ставку к Чингиз-хану и начали переговоры о капитуляции. На рассвете они предательски открыли городские ворота, и монголы ворвались в город. Начались всеобщая резня и грабеж, монголы не трогали лишь изменников и тех, кто находился под их покро­вительством. Продолжали упорно сопротивляться лишь защит­ники цитадели. Но они не могли, несмотря на мужество, противо­стоять всему монгольскому войску. Когда укрепления цитадели пали, тысяча отважных укрылась в соборной мечети и не подпус-

180

кала монголов к ее стенам, но монголам удалось поджечь ее — и защитники, не дрогнув, предпочли сгореть, но не сдались вра­гам.

Больше половиньл населения Самарканда погибло. 30 тыс. ремесленников были отданы сыновьям и родственникам Чингиз-хана, такое же коли чество должно было сопровождать войско.

Разрушенный гор»од обезлюдел. Даже через полтора года, когда часть жителей вернулись, в городе проживала лишь чет­верть прежнего населения ⁵.

Во время осады Самарканда хорезмшах Мухаммад ожидал исхода битвы на берегу Амударьи. Когда город был занят войсками Чингиза, Мухаммад бежал в пределы Ирана — в Таба-ристан, где скрывался на одном из островов в южной части Каспийского моря и ~у^же ничего не предпринимал для организа­ции борьбы с монгол ьским нашествием.

Героическая оборона Ходжента. Тимур-Малик

Монгольские войска, которым было поручено взять Ходжент, в течение долгого вр емени безуспешно осаждали этот древний таджикский.город. Повзтому после падения Бухары и Самарканда вокруг Ходжента собирались десятки тысяч монгольских войск.

Осажденными руководил отважный воин Тимур-Малик⁶. Только после того, как стало яхно, что дальнейшее сопротивление безнадежно, "защитники города переправились на остров, распо­ложенный на Сырдарье (по-видимому, в километре ниже Ход­жента), укрепились там и оттуда продолжали свою борьбу против захватчиков.

Этот остров имел большие удобства для обороны. Монголы, используя пленных, начали строить через Сырдарью плотину, по которой можно бы_ло переправиться на остров. Но воины Ти­мур-Малика, покрыв лодки кошмами и смазав их глиняным рас­твором, чтобы стрелы врага не могли причинить вреда, по но­чам и на рассвете поделывали к берегу, нападали на захватчиков и разрушали возведенную накануне часть плотины.

Героизм защитников Ходжента составляет одну из замеча­тельных страниц в истории таджикского народа. Несмотря на огромное превосходст во сил противника, осажденные не прек­ращали своей борьбы_ Но когда иссякли запасы продовольствия, Тимур-Малик был вынужден оставить остров, чтобы спасти оставшихся в живых воинов. Он посадил их на суда и ночью при свете факелов флотилия двинулась вниз по реке. Захватчики, как стая голодных ко-ршунов, преследовали на конях по берегу уходившие суда и осыпали их стрелами. По неточным сообще­ниям, монгольские отряды обогнали отходивших и протянули

⁵ Чан-чунь, 1966, стр. 311.

« Бартольд В. В., 1963 б, стр. 485 и ел.; Айни С, 1944.

цепь с одного берега на другой. Однако Тимур-Малик и его вои­ны, разбив протянутую преследователями цепь, открыли путь су­дам.

Около города Дженда Тимур-Малик встретил большие си­лы захватчиков, которые соорудили из связанных друг с другом судов, вооруженных катапультами, плавучий мост и таким обра­зом преградили ходжеицам путь. Храбрецам пришлось высадить­ся на берег и вступить в последний бой с врагом. В этом нерав­ном бою погибли почти все воины Тимур-Малика, лишь ему само­му с небольшой группой людей удалось спастись и прибыть в Хорезм, где собрались остатки разгромленных войск хорезмша-ха.

В Хорезме Тимур-Малик собрал всех способных сражаться и возобновил военные действия против захватчиков. Он нанес врагу несколько значительных ударов и даже отнял у монголов расположенный в низовьях Сырдарьи крупный город Яныкент. Однако между Тимур-Маликом и другими военачальниками хо-резмшаха не было единства, это помешало ему закрепить свои успехи, и он был вынужден возвратиться в Хорезм.

Упорное сопротивление войскам Чингиз-хана оказал также сын хорезмшаха Мухаммада — Джелал ад-Дин. Вместе с при­соединившимся к нему Тимур-Маликом Джелал ад-Дин нанес монгольским войскам ряд крупных поражений, но в конце концов был разбит в сражении на реке Инд.

Оборона городов была организована очень плохо. Только народные массы самоотверженно защищали города и селения, а знать, чиновники и верхушка мусульманского духовенства шли на соглашение с завоевателями, чтобы сохранить свою жизнь, имущество и господствующее положение. Именно поэтому Чин­гиз-хан с меньшими силами, чем у хорезмшаха, одерживал побе­ду за победой.

Дальнейшие завоевания Чингиз-хана

в Средней Азии

Подвергнув оставшееся в живых население Бухары, Самар­канда и Ходжента жесточайшим мучениям, захватчики после короткой остановки двинулись в сторону Каршинской степи и Термеза. Совершенно разрушив Термез, они перебили все его население. После этой кровавой расправы Чингиз-хан перепра­вился через Амударью и вступил на территорию нынешнего Северного Афганистана, где в 1221 г. овладел Балхом и пол­ностью разрушил его.

В это время его сыновья Чагатай, Уктай и Джучи со стоты­сячным монгольским войском осадили столицу государства хо-резмшахов Гургандж (Ургенч). Защитники Гурганджа в течение шести месяцев мужественно сражались с монголами. Сражение за Гургандж было настолько ожесточенным, что захват каждого квартала и каждой улицы стоил захватчикам больших жертв.

Овладев городом, захватчики перебили все его население, кроме ремесленников, детей и женщин, которых обратили в раб­ство. Кроме тсвго, озлобленные понесенными ими огромными по­терями, они решили совершенно стереть город с лица земли. С этой целью они разрушили дамбу на берегу Амударьи и затопили город водой.

В начале следующего года сын Чингиз-хана Тулуй захватил Хорасан, где в числе других городов был разруо!ен до основания древнейший культурный центр Средней Азии Мерв. От всеобщего избиения спаслось только несколько сот ремесленников, обращен­ных в рабство, остальное население погибло.

Из районов, населенные таджиками, не были завоеваны мон­гольскими войсками лгишь Еадахшан и некоторые прилегающие к нему горные княжества Врсточного Таджикистана, а также некоторые местности в Гур е, защищенные сильными крепостями.

Один из арабских историков, Ибн ал-Асир (1160—1244 гг.), будучи очевидцем ужасающих событий, так описывает бесче­ловечные действия захватчгиков: «Эти [орды Чингиза] никого не щадили, наобор от, они убивали женщин, мужчин, детей, вспары­вали животы беременным и убивали неродившихся младенцев... Искры этого бедствия разлетелись, и вред его стал всеобщим, и оно странствовало по областям, как тучи, подгоняемые ветром. Вышел народ из окраин Китая и устремился в области Туркес­тана, подобные Кашгару и Баласагуну, затем из них в области Мавераннахра, подобные Самарканду, Бухаре и др., и овладе­вают ими..., разрешая, убиаая и грабя. Ни одного города татары не щадили; уходя разрушали. Все, возле чего проходили, что им было негодно, — то сжигал и. Навалят они груды шелка и под­жигают, так и разные другие товары».

Монгольское завоевание принесло народам Средней Азии неисчислимые бедствия. В результате грабежей и пожаров города Мавераннахра п ревратились в груды развалин, трудовое населе­ние их подверга лось массовому истреблению. Пришло в запус­тение и сельское хозяйство.

Маркс, характеризуя монгольское иго, подчеркивал, что оно «не только давило, оно оскощбляло и иссушало саму душу наро­да, ставшего его жертвой. Монгольские татары установили ре­жим систематического террора, причем разорения и массовые убийства стали его постоянными институтами». По словам Мар­кса, монгольские завоеватели «обращали людей в скот, а плодо­родные земли и многолюдные населенные пункты — в пастби­ща»'¹

Вместе с тем героическая борьба народов Средней Азии про­тив чингизовскогю нашествия, совпавшая с отпором, который был дан монгольским ордам вел иким русским народом, имела боль­шое историческое значение. Эта борьба ослабила силу монголь­ского натиска и дальнейшее его распространение на запад.

Хозяйственная жизнь после монгольского завоевания

Чингиз-хан разделил образованную им обширную империю между своими сыновьями.

Старший сын Джучи еще в 1207 г. получил во владение «лес­ные народы», населявшие обширное пространство от низовьев Селенги до Иртыша. Ко времени смерти Чингиз-хана (1227 г.) к этим владениям были присоединены также северная часть Семиречья, вся территория, населенная казахами и киргизами, северная часть Хорезма. Владения второго сына Чингиз-хана, Чагатая, простирались от страны уйгур до Самарканда и от юж­ной части Алтая до берегов Амударьи. Орда — основные силы великого хана Уктая — находилась в Тарбагатае. Младший сын Чингиз-хана Тулуй по обычаю кочевников владел основными землями своего отца.

Мавераннахр входил во владения Чагатая, но фактически им владел великий хан Уктай (1.229 — 1241 гг.), который выделял Чагатаю и его семье часть получаемых с Мавераннахра доходов.

Захватчики не могли сами управлять завоеванными ими странами. Управление Мавераннахром Уктай поручил крупней­шему купцу и ростовщику этой области Махмуду Ялавачу. Пребывая в Ходженте, Махмуд управлял оттуда отданной в его власть страной. В его распоряжении находились все расквар­тированные в Мавераннахре военные отряды монголов под начальством баскаков, в функции которых входило также наб­людение за поступлением податей от населения.

Монгольское завоевание не изменило общественного строя, установившегося в Средней Азии, но по-разному отразилось на положении различных классов в стране.

Духовенство, купцы и крупные землевладельцы очень быстро превратились в опору монгольских захватчиков. Как сообщает историк событий XIII — XIV вв. Рашид ад-Дин, при Чингиз-хане и его преемниках Уктайхане и Гуюк-хане (1246—1248 гг.) мон­гольские принцы и ханы щедро раздавали крупным земледель­цам и купцам пайцзы, на основании которых местное население было обязано нести для них различные повинности. Положение трудящихся было одинаково тяжелым как в городах, так и в сельских местностях.

Крестьяне и ремесленники, кроме выплаты государству еже­годного налога с обработанной земли — хараджа, должны были нести еще множество повинностей. Население было обязано по особым ярлыкам предоставлять чиновникам, купцам, предста­вителям духовенства и членам ханской семьи, проезжавшим через данную местность, жилище, продовольствие, транспорт. На население возлагалось также снабжение одеждой и продо­вольствием расквартированных по городам и селениям военных отрядов. Ремесленники находились в особом списке, и кроме упомянутых выше повинностей они обязаны были выработать

184

и поставить монго-льским правителям определенное количество изделий. Особенно тяжелым было положение тех ремесленников, которые изготовляли оружие, обувь, ткани.

Монгольское за_воевание нанесло тяжелейший удар хозяй­ству Средней Азии_ Злоупотребления местных правителей, кото­рые самовольно в несколько раз увеличивали установленные налоги и подати делали положение народа совершенно невыно симым. Произвол и насилия, отсутствие всяких гарантий безопас­ности лишали оставшееся в живых городское и сельское насе­ление всяких стимулов к развитию хозяйства. Поэтому в первые десятилетия после монгольского нашествия состояние хозяйства еще более ухудшилось.

Показательно в этом отношении состояние городской жизни и внутренней денежной торговли. По свидетельству Чан-чуня, посетившего Самарканд вскоре после монгольского погрома, в городе осталось не больше четверти местного населения, было много нищих и голодных, тем не менее торговля не прекратилась и на базарах было зшого товаров. В последующее время поло­жение не стабилизи ровалось, а начало быстро ухудшаться. Са­маркандские монеты того времени рисуют чрезвычайно яркую картину нарастания кризисных явлений в денежной торговле, форму кризиса и бес плодность попыток правительства предотвра­тить этот кризис ⁸.

В Самарканде по»сле монгольского завоевания (как и раньше в XII — начале XIII в.) чеканили крупные монеты из меди, лишь сверху покрытые тонким слоем серебра. Эти медные посеребрен­ные дирхемы заменяли в обращении настоящие серебряные монеты: Средняя Азня еще ле преодолела «серебряный монетный кризис». Первые пос лемонгольские выпуски таких монет с обыч­ными арабскими, п реимуидественно религиозными, надписями вскоре пришлось запретить и изъять. В 1225 г. их заменили други­ми, несколько необь-шными. Основные надписи их были не на арабском языке, а на местном, таджикском: появилась необходи­мость, чтобы люди, обычно просто по облику узнававшие монеты, теперь зна ли содержание надписей. А содержание было «уговорное»: в надписях сообщалось, что монеты местные, предназначены для Самарканда с округой, имеют хождение здесь. Надписи взыв ают к доверию на понятном родном языке самаркандцев. Но самаркандцы не поверили, иначе не появи­лись бы через год новые медные посеребренные дирхемы, которые тоже уговар-ивали, тоже взывали к доверию, но уже с некоторой угрозой: для этой цели в надписях трижды, назойливо подчеркивалось, что -эта монеты самого Чингиз-хана. Но самар­кандцы не испугались. Иначе не появились бы в 1.232 г. медные посеребренные дирхемы уже с откровенно угрожающими надпи­сями на таджикском языке: «Кто в Самарканде и округе этого города не станет бр ать эту монету,— будет преступником». А

^я Давидович Е. А., 1970 а.

185

это значит, что Самарканд переживал кризис денежнего обраще­ния в самой худшей его форме: никто не хотел торговать на медные посеребренные монеты, а других монет не было.

Уговоры и угрозы не помогли, правительство вынуждено было выпустить в Самарканде настоящие серебряные монеты. Но это только ухудшило положение: настоящее серебро исчезло, упрятанное в клады, а возвращаться к медным посеребренным дирхемам после этого было вообще бессмысленно. И Самар­канд — когда-то крупнейший торгово-ремесленный центр Средней Азии — вступил в «безмонетный период»: денежная торговля прекратилась вообще.

В еще худшем положении была торговля многих других больших и когда-то экономически очень развитых областей. Например, в Фергане, Шаше, Термезе, Чаганиане и других областях и городах чекан монет после монгольского завоевания вообще не возобновился. Если там и была какая-то минимальная внутренняя торговля, то она опустилась до примитивного нату­рального обмена.