Первая грань пирамиды

В проемах стеллажей появляются любопытные физиономии студентов. Одни жестами приветствуют Андрея, другие угодливо хихикают, третьи корчат рожи за спиной преподавателя.

Раздается несколько смешков. Андрей молчит, глядя в окно.

Преподаватель с трудом протискивается вплотную к Андрею:

- Вот это у вас что?! - жирным карандашом он обводит небольшую группу тонких линий внизу подрамника.

Андрей: План первого этажа...

Преподаватель: Это, родной мой, свиноматка какая-то, а не план! - студенты за стеллажами начинают давиться от смеха. - А это?

Андрей: Эркера...

Преподаватель: И как вы это себе конструктивно представляете, интересно знать? Дайте линейку, - он обращается к соседу Андрея, тот дает ему линейку.

Преподаватель измеряет какое-то расстояние на плане:

- Так, это у вас сотка... Значит консоль получается три метра. Да вас же строители засмеют, Куликов! - он что-то размашисто перечеркивает на листе и передвигается взглядом выше по подрамнику. - Где фасад?

Андрей указывает в левый верхний угол:

- Вот и вот...

Преподаватель: Так вот это фасад, или вот это?!

Андрей: Это боковой, а это главный...

Преподаватель: Та-ак... А север у вас где?

Андрей указывает какое-то направление на листе.

За подрамниками раздается дружный взрыв хохота.

Засунув карандаш в нагрудный карман рубашки, преподаватель выбирается в проход. К нему тут же подскакивает худенькая девушка, на протяжении всего разговора ожидавшая за подрамниками, и, заглядывая в глаза, начинает без умолку щебетать:

- Владимир Алексеевич, вы не посмотрите мою перспективу? Я уже сделала еще три разреза, но, может быть, надо четыре? Мне кажется, это лучше даст понять ту компоновку гостиной и спальни, о которой вы вчера говорили...

Преподаватель: С удовольствием, Ирочка, с большим удовольствием! - как бы невзначай приобняв девушку за талию и прижав ее к себе, он идет вслед за ней в другой конец аудитории.

Андрей сидит на стуле, тупо уставившись в свой исчирканный карандашом лист.

К Андрею подходит плотная, невысокого роста девушка в очках, одетая в синий строгого покроя костюм:

- Куликов, тебя вызывают в деканат.

Андрей: Да? Не может быть... Ты ничего не путаешь?

Староста (не обращая внимания на ответ Андрея): И еще - специально для тебя, поскольку ты не был вчера на собрании: первого мая встречаемся в восемь утра у института.

Андрей: Я не смогу.

Староста: А ты никогда не можешь! Мне уже надоело все время из-за тебя по шее получать! Сказали, что будет представитель с кафедры, и что будут считать всех по головам и отмечать, кого нет. Так что отложи, пожалуйста, все свои важные дела и приди. Это ненадолго.

Андрей: Я же только что из больницы! Мне сейчас вообще лежать надо! У меня алиби, уважительная причина!

Староста: В общем, я тебе сказала, все слышали, - резко повернувшись на каблуках, она уходит.

Андрей берет со стола, заваленного грязными флаконами с тушью, красками и кисточками, газету:

- Твоя?

Сосед: Можешь взять...

Андрей встает и направляется к двери.

Андрей: Пойду, кофе попью...

Андрей, с газетой в руках, проходит в решетчатые чугунные ворота Юсуповского садика, идет, озираясь по сторонам, мимо памятника Ленину и садится на одну из свободных скамеек. По соседству с ним расположились две старушки, пенсионеры сгрудились над шахматной доской. Молодые мамаши парами, не спеша, катят по дорожкам коляски. Между деревьями, наперегонки с собаками, носятся дети. За невысокими кустами - пруд. Посреди пруда - остров. На заднем плане - серое здание заброшенного дворца. Андрей смотрит на часы. Потом раскрывает газету, рассеянно проглядывает выделенные жирным шрифтом заголовки.

Через некоторое время, справа от пруда, в конце одной из дорожек, идущей вдоль сетки, ограждающей хоккейную коробку, показывается группа бегущих спортсменов в ярких разноцветных ветровках и тренировочных костюмах. Андрей закрывается газетой, продолжая из-за ее края следить за приближающимися бегунами. Первыми мимо него, легко и быстро, проносятся два высоких худых парня. Следом за ними, тяжело дыша и отплевываясь - Сергей. После Сергея - разговаривая о чем-то между собой - Юлик и стройный бородатый мужчина лет тридцати пяти. В отрыве от них медленно бежит большая, человек в двенадцать, компания парней и девушек (многих из них мы уже видели в кадрах Крыма), и уже совсем последней - невысокого роста хорошенькая девушка с аккуратным, чуть вздернутым носиком, яркими пухлыми губами и хвостиком светлых волос, перетянутых черной резинкой. Подождав, пока девушка пробежит мимо, Андрей скручивает газету в трубку, встает со скамейки и устремляется вслед за ней. Догнав девушку, он некоторое время держится у нее за спиной, а затем, немного увеличив темп, пристраивается рядом. Девушка бежит, глядя прямо перед собой, полностью погруженная в свои внутренние ощущения, стараясь правильно и равномерно дышать. Андрей движется рядом, тоже глядя перед собой и также показательно дыша. Услышав постоянное сопение над ухом, девушка, наконец, оборачивается и видит рядом с собой сосредоточенно бегущего, в плаще и ботинках, Андрея. Она прыскает со смеху, тут же сбивается с дыхания и останавливается.

Нина (смеясь и задыхаясь одновременно): Андрюша! А я тебя и не замечала... Ты давно уже так?

Андрей: От Невы.

Он нежно обнимает ее и целует в щеку. Вдвоем они подходят к остальным, пытающимся в этот момент ходить по перилам невысокого, перекинутого через пруд мостика.

- Здорово, циррозничек!

- Живее всех живых...

Андрей разом всех приветствует. Нина присоединяется к тренирующимся, которые возобновляют свои попытки хождения по перилам.

Не устояв на перилах, рядом с ними спрыгивает Сергей:

- Да брось ты! Первый раз замужем, что ли? Возьмешь продление сессии, все нормально будет!

Андрей: Грозились в этот раз не дать ничего.

Альберт: Андрей, надо ехать обязательно. Во-первых, ты заявлен, а менять состав уже поздно...

Андрей: Да ну, Алик, какие соревнования, о чем ты говоришь? Я же три недели валялся, ничего не делал... Зачем вы вообще меня туда вписывали? Нет, что ли, больше никого?

Альберт: Ерунда, поехали - там разберемся... Главное - проучаствовать. Иначе могут быть санкции с путевками на лето.

Андрей: Так для кого путевки-то? Вон - Антуан, Илюха, - он указывает в сторону ходящих по перилам, - пусть лезут и зарабатывают свои путевки...

Альберт: Ну, у вас-то опыта, все-таки побольше... К тому же тот, кто войдет в первую двадцатку, имеет шанс попасть в сборную. Вам сейчас вообще нужно как можно чаще показываться на глаза.

Андрей: Да куда уж чаще...

Альберт: Ну, все равно! В конце концов, просто отдохнем там, в футбольчик поиграем. Поехали! - он поворачивается к остальным, хлопает в ладоши. - Давайте разомнемся слегка!

Все встают в круг.

Андрей уходит к воротам парка. Все начинают сосредоточенно размахивать руками, повторяя движения вслед за Альбертом. Деловито покуривая папироски, мимо проходят два шпаненка, лет десяти, с грохотом волоча за собой большой ржавый жестяной лист. (Они из той самой компании, которая в начале фильма должна была искать утонувшего сына безумной старухи). Один из них вбегает в центр круга и начинает передразнивать движения разминающихся. Видя, что никто не обращает на него никакого внимания, он входит в раж и, выпендриваясь, самозабвенно размахивает руками и ногами, едва не задевая окружающих. Высокий худой парень останавливается и внезапно строго и громко окликает его:

- Из какой ты школы?!!

Присев от неожиданности, пацан мгновенно выбегает из круга и скрывается за кустами, провожаемый дружным смехом. Его приятель бежит вслед за ним.

Проходными дворами Андрей попадает на переулок Бойцова и входит в общежитие. На вахте дорогу ему преграждает толстая, что-то дожевывающая, старуха-дежурная, властно требуя пропуск. Ни слова не говоря, Андрей выходит обратно на улицу, огибает здание, запрыгивает на пожарную лестницу и, поднявшись на уровень третьего этажа, привычно влезает в гостеприимно распахнутое окно туалета.

Андрей идет по длинному широкому коридору мимо общих кухонь и раскрытых дверей комнат. Со всех сторон гремит музыка. Девушки в халатиках носят кастрюли с борщами и тазы с бельем. Молодые люди в драных тренировочных штанах и войлочных тапках курят, облокотившись на перила лестницы. Арабы, с мокрыми головами и полотенцами через плечо, поднимаются из душа. Мальчик, лет четырех, с коркой засохших под носом соплей, катается по коридору на трехколесном велосипеде. Из нескольких комнат зовут Андрея в гости, но он отказывается, говорит, что спешит. Почти столкнувшись с Андреем, из какой-то двери выходит высокий курчавый парень с глазами навыкате и носом горбинкой:

- Привет, Андрон, спичками не богат?

Андрей достает спички, парень прикуривает.

Андрей проходит в самый конец коридора, открывает крайнюю дверь и скрывается в комнате.

Орет магнитофон, работает радио. В комнате две кровати и стол. Два парня, стоя по краям одной из кроватей, пробивают молотками дыры в стене и тянут в соседнюю комнату телевизионную антенну. Летит пыль, сыплются на покрывало куски штукатурки. На этой же кровати, в круге света от настольной лампы, Володя, в позе Будды, читает книгу и что-то выписывает в тетрадку. Длинноногая девушка в шортах и футболке навыпуск готовит на столе салат. Володя приветственно машет Андрею. Андрей присаживается на край покрывала:

- Мой сын - как Пушкин: читает - пишет, читает - пишет...

Володя: А мой - как Ленин: тюрьма - ссылка...

Андрей: А где Hгуен? - он кивает на пустующую койку, над которой приклеены на стене вырезки из журналов с видами Вьетнама.

Володя: Как обычно... Сдал все досрочно и поехал домой на каникулы. Не то, что мы...

Андрей: Воевать?

Володя: Да нет, вроде. Там уже все нормально - мир, дружба, фройндшафт...

Андрей: Брудеpшафт.

Володя (смеется): Во-во, что-то вроде этого... Скупил весь рис в окрестных магазинах, сел на велосипед и поехал.

Андрей: Ну что, какие новости?

Володя: На нас уже заказали билеты на двадцатое июня. Они будут у Юры, в «Буревестнике».

Андрей: Как на двадцатое июня?! Но ведь двадцатого же собиралась вся основная банда ехать, а мы на две недели позже!

Володя: Там что-то у них поменялось. Теперь они едут, кажется, седьмого.

Андрей: Черт побери! - он огорченно откидывается на спинку кровати. - Двадцатое - непосильный срок. Как всегда! Даже не знаю, что и делать! Все навалилось разом. И в институте тоже. Преподы все как с цепи сорвались...

Володя: Ну, до двадцатого-то время есть еще - полтора месяца...

Андрей: Да нет уже времени! Не понимаю даже, в чем дело. Вроде пятый курс уже...

Володя: Да все нормально будет! Куда они денутся? План по специалистам пока еще никто не отменял. Если они тебя до сих пор еще держат, значит это кому-нибудь нужно...

Андрей (смеется): Думаешь? Ну ладно, мне пора уже. Ты едешь?

Володя: Еду, конечно.

Андрей: Что-то не заметно по тебе.

Володя: Так мне тут два шага ступить. А ты?

Андрей: Не знаю пока, думаю еще. Галоши мои у тебя?

Володя: Я уже взял.

Андрей: Ну, хорошо... Мишку тут у вас встретил в коридоре.

Володя: Какого? Бураго?

Андрей: Да нет - из первой группы. Он что, скрывается от очередных алиментов?

Володя: Да он тут живет, у Лариски. Уже с полгода, наверное.

Андрей: У какой Лариски? У Депутатовой, что ли? Так она же там не одна в комнате. Их там, вроде бы, четверо, или даже пятеро...

Володя: Значит, теперь их уже шестеро.

Андрей (смеясь и разводя руками): О времена! О нравы!.. Ну ладно, я побежал.

Девушка: Может, поужинаешь с нами?

Андрей: Не, Галка, спасибо, как-нибудь в другой раз. Опаздываю уже.
КОРИДОР ОБЩЕЖИТИЯ:

Курчавый парень все еще курит на подоконнике.

Андрей быстро проходит по опустевшему коридору и сворачивает вниз, на лестницу. Парень гасит сигарету о низ подоконника, выбрасывает окурок в окно, слезает на пол и подходит к двери в комнату, прислушивается. За дверью ни звука. Он открывает дверь, входит внутрь и щелкает замком.

В комнате сумеречно. Сквозь щели в шторах пробивается бледно-голубой свет от фонарей с улицы. На пяти кроватях, затаившись, лежат девушки. Никто из них не спит - это чувствуется по напряженному дыханию и какой-то особенной выжидательной тишине. Парень, не спеша, по хозяйски, оглядывает кровати, потом начинает расстегивать рубаху:

- Ну что, куда тут ложиться?
КВАРТИРА АНДРЕЯ.

Вымокший Андрей заходит в прихожую, кидает влажную куртку на вешалку. Около двери, перегораживая коридор, лежат два рюкзака, огромный, завернутый в коричневую бумагу, куль, перевязанный бечевкой, стоит грязная обувь, несколько курток сушатся на стульях. Из двери маленькой комнаты выходит Нина:

- Привет!

Андрей: Погода такая мерзкая... Чего это у тебя такой грустный вид?

Распахивается дверь большой комнаты. Из нее вываливаются Валера и Саша.

Андрей указывает на куль:

- А это что такое?

Саша (загадочно): Музыка.

Андрей: Шарманка, что ли?

Саша: Секрет. Поехали с нами - тогда узнаешь.

Андрей: Там дождь сильный - бумага вымокнет.

Саша: А я ее выброшу потом.

Андрей: «Овод» показывали уже?

Саша: Только что вторая серия кончилась.

Андрей: Ну и как, ты увидел себя? - через открытую дверь комнаты он приветствует сидящих на диване, напротив телевизора, родителей. - Пошли на кухню.

Они перемещаются в кухню, садятся за стол. Нина зажигает плиту, ставит чайник.

Хлопнув дверью, он выходит из квартиры.

Моросит нудный дождь. Валера выходит на проезжую часть и, вытянув руку, начинает голосовать проезжающим такси. Блестя фарами, машины, одна за другой, проносятся мимо.

Полупустой вагон метро раскачивается из стороны в сторону. Развалившись на сиденье, спит заросший щетиной пьяный молодой человек. Напротив него, брезгливо поджав ноги, выпрямив спину и гордо отвернув голову, - высохшая дамочка лет сорока в шляпке. На соседних сидениях - непроницаемого вида военный, старик в очках на мясистом красном носу и три смешливые девицы лет двадцати, которые все время о чем-то негромко переговариваются и постоянно хихикают.

На очередной станции в вагон входит крепкого сложения мужчина в промокшей штормовке, с небольшой лысиной на голове и развевающимися вокруг нее влажными вихрами. С ним две девушки в резиновых сапогах. Скинув рюкзаки, они останавливаются в проходе. Захлопнув двери, поезд устремляется в тоннель. Перестав болтать и даже слегка подавшись вперед, девицы на сиденье с веселым любопытством начинают нахально глазеть на шерстяное, в обтяжку, спортивное трико на ногах мужчины, на котором, вместо лампасов, вышиты желтыми нитками какие-то слова.

Девицы: От Светланы, Лены, Татьяны, Нины, Лены и Ирины. Ого!

Заметив, что его штаны привлекли внимание, мужчина, отработанным движением манекенщицы, разворачивается к ним другим боком, красиво изогнув ногу и чуть приподняв край штормовки, закрывающей окончание фразы. Девицы прыскают и вслух читают продолжение надписи:

- Эдику Рахимову от поклонниц из ЛИСИ.
ФИНЛЯНДСКИЙ ВОКЗАЛ.

Последняя электричка с темными окнами стоит, раскрыв двери, на перроне.

Распахнув дверь тамбура, на пороге застывает чья-то фигура. В глубине вагона такие же неясные, едва различимые во мраке, фигуры полулежат на скамейках.

Нетвердым шагом человек пробирается по проходу, скидывает на пол рюкзак, присаживается на сиденье.

- Давай сюда...

Бутылка идет по кругу. Выбрав свободную скамейку, Костя ложится на нее, подсунув рюкзак под голову и подогнув ноги с прохода:

- Я почти двое суток не спал... Не забудьте меня в Приозерске.

- Спокойной ночи.

В прозрачном лесу, на двух старых подгнивших деревянных настилах, расположенных углом друг к другу, стоит ряд небольших покосившихся палаток-серебрянок. Все еще спят. Около длинного, сколоченного из бревен, потемневшего от времени стола дымит костерок. Девушка в высоких мужских сапогах и меховой безрукавке раздувает огонь: машет пенопластовым ковриком, подкладывает влажные веточки. За голыми деревьями виднеется лесное озеро, мостки над водой. От мостков идет Светлана с белым махровым полотенцем через плечо и большим закопченным котелком в руке, полным чистой прозрачной воды. Кинув на ходу полотенце на конек крайней палатки, она ставит котелок возле костра и начинает рыться в пакетах еды, сваленных кучей на столе: