Чарующие и одурманивающие Идеи

Особой магической силой обладают Идеи социального, религиозного и политического содержания, такие как Свобода, Равенство, Коммунизм, Отечество и др. Удивительна по фасцинацирующей мощи Идея Бога.

Секрет фасцинативности метафоры (как и любого другого вида семантической фасцинации) состоит в ее дешифровке, причем дешифровку должен осуществить исключительно сам адресат, но никак не автор-адресант (со стороны автора или комментатора возможны лишь мягкие подсказки и намеки – не более того, так как попытка разъяснить метафору разрушает ее очарование). Как знать, какая дешифровка происходит в головах слушателей Михаила Жванецкого, услышавших его знаменитую фразу «котлета отдельно, мухи отдельно», но факт остается фактом: она никого не оставляет равнодушной, вызывает улыбку или хохот в зависимости от интеллектуально-эмоционального уровня и здесь-и-сейчас-состояния «дешифровщика». Фасцинация как раз и заключается в неопределенности, расплывчатости смысла иносказания, которые и возбуждают мозг слушателя/читателя/зрителя на срочную активную дешифровку. Стресс от метафоры – это волнение разгадки, опасности неудачи понимания. Удачная дешифровка вызывает радость, и это радость творчества, решения проблемы, восторг победы ума. Люди, лишенные чувства юмора, по-видимому, обделены этим свойством ума разгадывать неопределенные смыслы и радоваться своей удаче.

Некоторые метафоры становятся метафорами-символами, средствами объединительно-коммуникативного поля общения всего человечества, превращаясь в общие, помогающие взаимопониманию образы-цитаты. «Каинова печать», «стрелы Амура», «поцелуй Иуды», «тридцать сребреников» – общечеловеческие метафоры и останутся ими навеки, так как несут в своем содержании великие Образы, отображающие базовые фасцинации человеческих отношений.
Притчи, истории, анекдоты
У французов есть замечательная притча о великой ценности жизни – про отчаявшегося поэта, который решил утопиться. Пока поэт спускался к реке, чтобы покончить с собой, он отдал свои глаза слепому, уши – глухому, ноги – хромому и так далее. Его ждет неминуемый конец, однако, вместо того чтобы броситься в воду, бесчувственный, слепой и безногий поэт останавливается на берегу и, поняв, что жив, радуется жизни. «Только глубоко вникнув в смысл сущего, может быть, только в глубокой старости начинаешь понимать, сколь правдива эта история», пишет Г. Честертон, восхитившийся этой притчей.

Любимый короткий анекдот З. Фрейда: муж говорит жене: «Если один из нас умрет, то я уеду в Париж». Разгадка его на поверхности. Но вот анекдот, требующий известной культуры и не всем под силу его понять, хотя он содержит глубокий смысл: двум не слишком щепетильным дельцам удалось благодаря ряду весьма рискованных предприятий сколотить большое состояние и после этого направить свои усилия на проникновение в высшее общество. Кроме всего прочего, им показалось целесообразным заказать свои портреты самому известному и дорогому художнику города. На большом рауте были впервые показаны эти картины. Хозяева дома подвели наиболее влиятельного критика к стене, на которой оба портрета были повешены рядом, в надежде выудить восторженную оценку. Тот долго рассматривал портреты, потом покачал головой, словно ему чего-то недоставало, и лишь спросил, указывая на свободное пространство между двумя портретами: «А где же Спаситель?» Отгадка смысла может быть только одной-единственной, но подсказанной знанием истоков христианства. Этот любимый Фрейдом анекдот вполне актуален и для современной России с ее множеством «новых портретов». Это уже анекдот-притча.

Вот исторический факт сильнейшего воздействия на поведение масс сигналов-святынь. Как осенять себя крестным знамением истинно верующему христианину? Христиане сызмальства учатся правильно складывать пальцы для Крестного Знамения и кланяться. При этом учат: «Креститься надо правильно, потому что, как говорит св. Иоанн Златоуст, беспорядочному маханию бесы всегда радуются. Небрежное изображение на себе крестного знамения или в перчатках, или по небрежности всеми пальцами разом, или если креститься не донося до плеча, то тем отнимается у крестного знамения весь смысл, а у молитвы сила. А кланяться нужно только тогда, когда уже опущена правая рука».

Все просто, только заучи ритуал? Но еще Макс Вебер заметил в одном из своих социологических трудов, что такая малость в религиозном ритуале, как различие в исполнении крестного знамения двумя или тремя перстами, привело в русской истории к ожесточенному противоборству христиан, жертвами которого стали тысячи и тысячи верующих. И с той, и с другой стороны считали себя истинными христианами. Всего лишь два или три пальца! Сигнал мощнейшей идейной (религиозной) фасцинации, по которому узнавали единоверца или раскольника.
Карикатура
Грозного выстрела сатирического смеха боялись как огня все, исключая, быть может, только Перикла, разрешавшего авторам комедий потешаться над ним.

Наполеон так болезненно переживал нападки английских карикатуристов Джилрея, Роулендсона, Крукшенка, что впадал в ярость. Он даже потребовал включить специальный пункт в мирный договор с Англией, согласно которому всех карикатуристов, позволявших себе выпады против его особы или его политики, следует рассматривать наравне с убийцами и фальшивомонетчиками и выдавать их Франции.

Гитлер зачислил советских карикатуристов Кукрыниксов в разряд личных врагов, подлежащих физическому уничтожению.
СИГНАЛЫ ФАСЦИНАЦИИ И ПСИХИКА
Фасцинативные сигналы исключительно эффективны и почти всегда достигают цели благодаря тому, что наделены особыми навязчиво заметными признаками.

Перечислю кратко эти признаки.

Цветы, бабочки, многие пауки имеют поражающие воображение окраски и узоры, не заметить которые попросту невозможно.

Для того и существует избыточность, чтобы не пройти мимо, не оставить равнодушным, привлечь и приковать внимание. По всем параметрам фасцинативный сигнал обязан быть избыточно экипирован, чтобы достигаемость его была стопроцентной и никакой иной. Избыточность – значит чрезмерность, сверхобеспеченность. В яркости окраски и свечения, в энергетике и экспрессии, в том, что я назвал бы навязчивостью, проявляемой в ритмических повторах, бесконечном продуцировании, пока демонстратор не добьется внимания и контакта.

Индивидуальным росчерком заканчивают свои трели зяблики.

Добиться эксклюзива – главная забота всех франтов и модниц.
Повелительность, императивность
Фасцинативный сигнал – это приказ к действию, особенно при опасности для жизни. Некогда рассуждать, сомневаться, надо действовать так, как уже закреплено в древних мозговых структурах, отшлифованных эволюцией. Так руководит организмом «эмоциональный мозг». Сознание подключается чуть позже, если этот организм – человек. Даже, казалось бы, такие мягкие и альтернативные формы сигнализации как ритуальные ухаживания у птиц (те же танцы), при более пристальном взгляде проявляют свою повелительную энергетику, навязывание. У многих видов пресмыкающихся и млекопитающих фасцинация ухаживания носит довольно агрессивный характер побуждения: удары, покусывание, прижимания, ограничение движений и т. п. В ритуальных турнирах самцов у змей идет самая настоящая повелительная силовая борьба. Но без кровопролития.

Настройка полов к сексуальному контакту бывает довольно замысловатой. Наличия тела и пола недостаточно. Необходима еще готовность тела и психики к сексуальному контакту и коитусу. У рыб самка или самец настраивают партнера, если он еще «не дозрел» до сексуальной контактности: демонстрируют агрессивность, нападают, толкают в бок или даже покусывают. Эта агрессивно-театральная задиристость является своеобразным спектаклем возбуждения страсти. Самцы млекопитающих (зебр, антилоп и др.) часто трогают самок копытами или рогами. Подобная показная демонстрационная агрессивность, иногда почти насилие, одновременно и повелевает, и возбуждает. В ухаживании юношей и девушек всегда в ходу заигрывания: толчки, щипки, шуточное обнимание и т.п. Из сексологии и сексопатологии известно, что есть достаточно много женщин, которые любят, чтобы мужчины во время сексуального «разогрева» применяли к ним некоторое насилие, иногда до чувства боли. Без этого у них, оказывается, невозможен оргазм.

О человеке и говорить не приходится: почти вся фасцинативная сигнализация у человека формировалась с древнейших времен по законам красоты и гармонии, высшим творением которых является музыка, этот вид абсолютной фасцинации.

Я выделяю следующие важнейшие процессы, происходящие в психике при воздействии фасцинации, часть из которых могут рассматриваться как ее симптомы.

Оглушеность от сильного волнения. Паника. Дезориентация. Гул в голове, спутанность сознания – до паники, до погружения в транс, до полугипнотического состояния. И всегда погружение во внушаемое состояние. Этим пользуются гипнотизеры в технике внезапного погружения в гипноз при рауш-гипнозе. И мошенники.

В этом отношении очень показательна реакция на новизну и неожиданность. Любой резкий сигнал в этом смысле фасцинативен, так как неожидан, разрывает обычную и привычную структуру ситуации, течение событий и тревожит. Неожиданный громкий стук, хлопок, свист и т. п. вызывают мгновенную реакцию в виде переключения внимания, настораживания или даже испуга, а значит, адреналиново-стрессовый настрой организма.

Но гораздо более глубокое, до потрясения, воздействие оказывает фасцинативный сигнал в его чистом, функциональном качестве как сигнал очарования или устрашения. Пройти мимо и не отреагировать на красоту, великую мелодию, прекрасную речь невозможно. Любовь с первого взгляда – это ведь тоже, наряду с прочим, мгновенная концентрация внимания и интереса на фасцинацию!
Захваченность
Фасцинация – это приказная доминанта, которая при воздействии сигнала фасцинции образуется в мозгу мгновенно, помимо или почти помимо сознания (более того, сознание подключается очень часто для рационализации-оправдания доминанты). Так действуют многие сексуальные сигналы и фасцинативные приемы обольщения, а также сигналы об угрозе безопасности.

Доминанта (от лат. dominans — господствующий) — временно гос-подствующая рефлекторная система, обусловливающая работу нерв-ных центров в данный момент и тем самым придающая поведению определенную направленность. Господствующий очаг возбуждения, доминанта суммирует и накапливает импульсы, текущие в центральную нервную систему, одновременно подавляя активность других центров. Считая доминанту особым органом, А. Ухтомский утвердил идею органа как функциональной системы. По мнению Б. Поршнева, А. Ухтомский нашел удивительно глубокое и простое физиологическое построение: «Мозговой очаг единственной степени свободы, открывающейся в данный момент, сам и тормозит все остальные степени свободы, так как оттягивает на себя от соответствующих центров направляющееся к ним нервное возбуждение. Вот почему все поступающие раздражения, которые должны были бы вызывать одновременно множество всяческих рефлексов, не взрывают организм, а содействуют эффекту одной рефлекторной дуги, в данный момент господствующей, доминирующей, т. е. экспроприирующей все прочие возможные… Доминантная группа нервных центров характеризуется: 1) высокой возбудимостью, 2) способностью стойко удерживать свое возбуждение, 3) суммировать в себе возбуждение от вновь и вновь приходящих нервных импульсов. А. А. Ухтомский особо подчеркивал, что доминанта императивна и всегда «настаивает на своем». Доминанта всегда временна. Ее купирует либо полное завершение биологического акта (насыщение пищей), либо прекращение по другим причинам ее подкрепления адекватным раздражителем (сигнал о пожаре прекратит любую иную доминанту), либо появление конкурентной вытесняющей фасцинации.

Доминанта создает в психике то состояние, которое называют одержимостью, захваченностью. Прекрасный тому факт – захваченность аутофасцинацией, творческим горением, решением творческих задач и проблем. Творец (изобретатель, художник, конструктор и др.) бывает настолько захвачен доминантой своего решения, что забывает обо всем на свете – хоть из пушки стреляй, а звонка в дверь не услышит. Многие творцы (Эйнштейн, Ландау и др.) забывали поесть, захваченность отодвигала в сторону даже биологический голод.

В. Дольник пишет по поводу ослепляющего эффекта влюбленности: «Выбор потенциального партнера закрепляется в мозгу образованием доминанты, обращенной только на эту особь. Доминанта преувеличивает в субъективном восприятии привлекательные качества избранника и преуменьшает его недостатки. Доминанта необходима, чтобы выбранная особь стала не одной из нескольких возможных, а единственной возможной. Без ослепляющего действия доминанты животное колебалось бы в выборе, поскольку оно далеко не всегда может встретить партнера, отвечающего идеальной модели. Человек называет эту доминанту влюбленностью, и ее ослепляющее действие хорошо известно, особенно когда мы наблюдаем его не на себе».

Говорят «голову потерял от любви».

Мгновенность создания в мозгу доминанты влюбленности с ее оглушающим, перечеркивающим все, что было до восприятия сигнала-Образа фасцинации, прекрасно описала блистательная актриса Лив Тэйлор: «При виде этого совершенно незнакомого человека меня словно ударило током, сердце забилось быстрее и подскочило куда-то к горлу». Такова любовь с первого взгляда.

«Для двух влюбленных окружающий их мир важен не более чем рисунок на обоях», метко сказал О. де Бальзак.
Шок
Особый вид фасцинации представляют собой шокирующие сигналы, многие из которых успешно применяются в технологиях зомбирования. Существует метод мгновенного гипноза, которым владеют даже не все профессионалы. Называется он по фамилии врача, внедрившего в медицинскую практику наркоз – «Рауш». Рауш-наркоз – это дубиной по лбу: пациент теряет сознание, и ему, пока он «в отрубке», делают операцию. А в Рауш-гипнозе вместо дубины используется какое-либо громко произнесённое приказное слово или неожиданное действие гипнотизера.

Иоанн Кронштадский выбивал дурь из кликуш внезапным касанием креста к их лбу с зычным рыком «Изыди!», после чего кликуша сначала валилась на пол, теряя сознание, а потом вставала и шла домой как ни в чем не бывало – уже без фасцинации кликушества.

Ключевые сигналы, используемые в любых процессах зомбирования, ошеломляющего изменения сознания с его одновременным сужением, зацикливанием, всегда фасцинативны. И особенно в ситуациях массового зомбирования. Исторический пример дал тому соратник Юлия Цезаря Марк Антоний. Он сумел так спланировать похороны убитого сенаторами Цезаря, что собравшиеся на похороны римляне превратились в обезумевшую от гнева толпу и ринулись крушить сенат. Антоний произнес хвалебное слово покойному. Для разжигания страстей поднял копьем растерзанную и окровавленную одежду Цезаря и показал ее народу. Затем в подходящий момент продемонстрировал распаленным римлянам восковую статую Цезаря с двадцатью тремя зияющими ранами, смазанными красной краской. И яростная толпа ринулась к сенату для мщения и подожгла его. Искали заговорщиков, чтобы немедленно расправиться с ними, и один из народных трибунов был на месте растерзан толпой, которая приняла его по ошибке за дальнего родственника одного из противников Цезаря. Не будь в сценарии Марка Антония окровавленной одежды и зияющих ран на восковой фигуре убитого, похороны не превратились бы в буйную расправу.

Наиболее ярко эффект шока используется в разного рода розыгрышах, таких, как пистолет-зажигалка, змейки, движущиеся фигурки мышей, жуткие маски и т. п. Шоковых выдумок не счесть.

Как первоклассный фасцинирующий прием используется шок в театре и кино.

На шоковые сцены в кинофильмах на заре кинематографа люди ходили смотреть десятки раз. Иногда из-за одного-единственного эпизода. С. Эйзенштейн, создатель многих замечательных кинообразов-фасцинаций (знаменитая сцена лестницы и ребенка, червей в протухшем мясе в «Броненосце “Потемкин”», и др.) и искавший закономерности построения кадра и увлекающего монтажа, привел такие примеры эффекта неожиданности: «Крупный план злодея, ударяющего прямо в объектив кулаком, вооруженным медным кастетом, «заставляет аудиторию вскакивать с мест...». И так же, вероятно, на заре зарождающегося кино, в 1903 году вскакивали со своих мест зрители первого в истории «сюжетного» фильма – «Ограбление поезда» Портера, – когда в финале снятый по пояс Джордж Барнс из пистолета стрелял прямо в объектив – в аппарат – в публику. Потом к этим шокирующим трюкам попривыкли, зато ошеломляли все новые и новые. Появились фильмы ужасов, в которых шок является главным приемом.

А. Солженицын о червях в мясе, придуманных С. Эйзенштейном, сказал: «Неправда, такого в жизни не было, потому что в мясе таких червей не бывает». Конечно, не бывает! Они бывают в кино! Магический реализм Габриэля Маркеса в «Сто лет одиночества», а еще замечательнее в «Осени патриарха» оглушил столь потрясающими фантасмагориями вполне реалистического содержания, что ими зачитывается весь читающий мир.

На театральных сценах всего мира шествуют одна за другой шокирующие постановки с полным обнажением действующих лиц. Но этого уже мало. Началось включение в действие пьес, балета и даже оперных спектаклей сцен совокупления. По планете шествует эротический шокирующий стиль «эксгиби». Возможно, тот шоумен, который предсказал, что XXI век будет веком сплошного оргазма, и прав. Тогда что будет шоком?