Путеводитель по риму 01. 10 Вещей, которые надо сделать в риме

ПАЛАТИН
От арки Тита путь лежит либо за пределы Форума, к Колизею, либо наверх, на Палатин (Palatino) — когда-то самый аристократический, а ныне самый идиллический холм Рима. Начиналось все, правда, далеко не самым идиллическим образом: здесь произошла первая междоусобица в римской истории — Ромул убил своего брата Рема, покусившегося на границы свежеоснованного города. В республиканские времена тут селились патриции; оценили место и императоры. Первым дом на Палатине построил Август, а при Флавиях появилась пышная резиденция о нескольких корпусах — Домус Флавия, где императоры обитали до тех пор, пока Константин не перенес столицу в Византий. Дворцы это место и сгубили: варвары пограбили и пожгли все настолько основательно, что до самого XVII века Палатин полностью пустовал, а немногие развалины, пережившие катастрофу, постепенно зарастали травой и плющом. При Павле III весь холм превратился во владения Фарнезе: от построенной ими на месте дворца Тиберия виллы осталась двухпролетная лестница с фонтаном посередке, а от разбитого при вилле сада — несколько фигурных клумб и павильон-птичник.

За павильоном, а точнее, за дворцом Тиберия, начинался Криптопортик (Cryptoportico), тайный ход, который построил Калигула (здесь же, кстати, и убитый), а использовал другой прославленный злодей — Нерон, перемещавшийся по этому прохладному и полутемному коридору от Палатина к собственному дворцу на Оппии. Теперь туда можно попасть, если двинуться вниз от садов Фарнезе. Внутри видны фрагменты лепного потолка и напольных мозаик.

Парадная императорская резиденция — Домус Флавия (Domus Flavia) — располагалась немного южнее. Домициан, который ее построил, с ранней юности знал, когда и как умрет, и к концу жизни стал мнителен настолько, что велел отделать стены блестящим лунным камнем, чтобы по отражению видеть все, что творилось у него за спиной. Предосторожности не помогли: как и было предсказано, Домициан погиб, съев блюдо из отравленных грибов. От его дворца осталась лабиринтообразная руина в центре (это был двор), а рядом — несколько мраморных плит, украшавших обеденный зал.

Личные покои императоров были в соседнем Домус Аугустана (Domus Augustana), а руины овального сооружения рядом — то ли сад, то ли частный стадион, служивший для развлечения императорской семьи. Между Домус Флавия и Домус Аугустана зажат невзрачный серый домик, где хранится коллекция Палатинского музея (Antiquarium del Palatino): откопанные в радиусе нескольких десятков метров предметы — от первобытных орудий труда до изощренных эллинистических скульптур. Дальше, на обрыве, нависающем над улицей Сан-Грегорио, раскинулись развалины дворца и терм Септимия Севера (Domus Severiana) — самое внятное сооружение на Палатине. А чуть в глубине стоит довольно скромных размеров Домус Ливия (Domus Livia) — жилище Августа и его супруги. Здесь сохранились совершенно чудесные росписи, но внутрь, к сожалению, из-за реставрации не пускают, так что остается только спуститься обратно к Форуму, а за живописью отправиться в музей палаццо Массимо.

К Траяновым временам все место между старым республиканским центром, Капитолием и Квириналом было уже занято и приведено в порядок силами Цезаря, Августа, Веспасиана и Нервы. Так что для своего форума императору пришлось освобождать площадку, срыв часть ближайшего холма. Для того чтобы земля оттуда не осыпалась, был сооружен амфитеатр Траяновых рынков (Mercati Traianei): шесть этажей лавок и питейных заведений, между которыми проходила улица Бибератика, соединявшая гражданский и торговый центр города с плебейской Субуррой. Лавки недавно отреставрировали: теперь можно забраться внутрь, посмотреть на пробитые в стенах отверстия для амфор и представить себе, как в этих полутемных помещениях (единственным источником света служила дверь) торговали вином, сырами и экзотическими притираниями. Устроен рынок был таким образом: в первом этаже продавались цветы и фрукты, выше — вина и оливковое масло, следующие два уровня занимали перец и прочие пряности. На пятом этаже находилась рыночная администрация, а на самом верху были устроены резервуары с водой — пресной для речной рыбы и соленой для морской (они соединялись специальным трубопроводом либо с акведуком, либо прямо с морем под Остией). В Средние века все это поросло укрепленными башнями, которые были срыты только при Муссолини: следы крепостных стен до сих пор, если присмотреться, заметны на каменной кладке амфитеатра.

В центре форума мраморные портики окаймляли бронзовую статую императора. С юга на нее смотрела триумфальная арка, с северо-запада — базилика Ульпия, где, как и в прочих римских базиликах, властвовали не жрецы, а бюрократы. За базиликой император велел возвести две библиотеки — для греческих и для латинских текстов. А между ними было место колонны Траяна (Colonna di Traiano), любимого развлечения всех художников и скульпторов начиная с Треченто. Барельеф на колонне — вьющаяся по спирали лента (общей длиной в 400 с лишним метров), населенная несколькими тысячами персонажей. Вся эта мультипликация в мраморе изображает эпизоды войны с даками, которая, собственно, и дала Траяну средства на постройку форума: в побежденной стране были обнаружены золотые прииски. Сейчас оценить тонкость рельефов без бинокля невозможно. Древним было удобнее: для разглядывания колонны в обеих библиотеках существовали специальные балконы.

Первая из них — Сан-Лоренцо-ин-Миранда (San Lorenzo in Miranda), с XV века находящаяся под опекой фармацевтов, — выросла из храма Антонина и Фаустины; именно ей принадлежит рогатый фасад с античным портиком и вечно закрытой дверью, который виден с Форума. Вход с улицы Ин-Миранда (via in Miranda) чаще всего тоже закрыт, а в момент подписания книги в печать и вовсе происходила бессрочная реставрация, но если вам повезет, то внутри обнаружится приписываемое Пьетро да Кортоне «Мученичество святого Лаврентия».

Бок о бок с Сан-Лоренцо стоит еще один гибрид Античности со Средневековьем — церковь Санти-Козма-э-Дамиано (Santi Cosma e Damiano), атриумом которой много лет работал храм Божественного Ромула. В XIX веке археологи наконец осознали его ценность, и теперь на древнеримский храм можно взглянуть только сверху, через стекло. Зато ничто не препятствует изучению апсидной мозаики VI века — «Второго пришествия» неправдоподобных рыжих и синих тонов, где апостолы представляют Христу титульных святых и папу Феликса IV с моделью церкви, сам Христос бодро шагает вперед по рыжим облакам, будто по камням консульской дороги, а внизу пасутся узкомордые божьи агнцы.

Следующая важная церковь — основанная в IX веке Санта-Франческа-Романа (Santa Francesca Romana). Правда, Франческе ее отдали только в XV веке — раньше церковь была посвящена Богоматери, древнейшая, V века, икона которой хранится в здешней сакристии. Что касается святой Франчески, то она была женой трастеверинского бандита и прославилась тем, что, пока муж разбойничал, ухаживала за бедными и больными и в конце концов даже основала для этого первую в истории женскую конгрегацию облатов, имевшую перед прочими религиозными образованиями то преимущество, что оттуда в любой момент можно было вернуться в свет. Кроме того, святая Франческа отличалась ценным свойством: она умела находиться одновременно в нескольких местах. Именно за это ее взяли к себе в патроны мотоциклисты и водители: до сих пор в день святой Франчески, 9 марта, к церкви у форумов съезжаются за благословением целые стада колесных средств всех видов и мастей (преобладают, правда, такси).
Посещение церкви Cанта-Франческа-Романа
пн-вс 9.30-12.00, 16.00-19.00

Самая известная в мире развалина, фирменный знак античного Рима, Колизей (Il Colosseo), возможно, никогда бы не был построен, не реши Веспасиан изничтожать следы правления своего предшественника Нерона. В рамках этой программы на месте пруда с лебедями, украшавшего Золотой дворец, возвели грандиозный амфитеатр на 70 000 зрителей — самый большой цирк империи. Игры в честь его открытия (в 80 году н.э.) продолжались безостановочно 100 дней; за это время друг друга растерзали и перерезали 2 000 гладиаторов и 5 000 диких зверей. Правда, память об императоре-поджигателе оказалось не так просто вытравить: официально новая арена именовалась амфитеатром Флавиев, однако в истории она осталась как Колизей — название, судя по всему, отсылающее не к ее собственным габаритам, а к колоссальной (35 м в высоту) статуе Нерона в виде бога Солнца.

Нынешний вид амфитеатра — почти торжество минимализма: строгий эллипс, выполненные в трех ордерах три яруса, точно просчитанной формы арки. Но надо понимать, что лаконичность — результат нескольких варварских нашествий, парочки землетрясений и многих веков узаконенного грабежа: до 1750 года, когда папа Бенедикт XIV повелел наконец прекратить безобразие, Колизей замещал римлянам каменоломню; из его мраморных плит и травертиновых блоков построена добрая часть городских шедевров. Изначально же к каждой арке прилагалось по статуе, а гигантский проем между стенами при помощи специального механизма затягивался холстом. Механизм этот был чрезвычайно сложен; для управления им нанимали отдельную команду моряков. Зато ни солнечный зной, ни дождь не становились помехой для увеселений. Игры начинались рано утром парадом гладиаторов. Император с семейством смотрел на происходящее с первого ряда; рядом устраивались сенаторы, весталки, консулы и жрецы. Чуть подальше сидели аристократы и прочие важные граждане. Следующие ряды занимал средний класс; затем мраморные скамьи сменялись крытыми галереями с деревянными сиденьями. Самая верхняя предназначалась для плебса и женщин, следующая — для рабов и иностранцев.

Первым номером программы значились калеки и клоуны: эти тоже дрались, но не всерьез и без крови. Иногда появлялись и женщины — состязались в стрельбе из лука. И только затем наступал черед гладиаторов и зверей (которых для пущего эффекта катапультировали на арену из подвальных помещений). Бои бывали невероятно жестокие, но вот христиан, по последним данным, на арене Колизея никогда не терзали. Потому и запрещать игры додумались только через 100 лет после официального признания христианства. Битвы диких зверей вообще продолжались до VI века.

Дюжину веков спустя то, что от Колизея осталось, превратилось в любимую тему для меланхоличных раздумий и идиллических пейзажей. Залезть сюда ночью, при свете луны, почитал своим долгом каждый добросовестный путешественник. До недавнего времени можно было повторить опыт — но к 2000 году все дыры в ограде старательно заделали, и теперь внутрь пускают исключительно в установленные часы (иногда, впрочем, устраивают по вечерам оперные представления). Желающие могут полазить по обломкам галерей и попытаться представить себе, как в коридорах, скрывавшихся под ареной, метались звери и готовились к бою гладиаторы.

За Колизеем располагается еще одно хрестоматийное сооружение — арка Константина (Arco di Costantino, 315 год н.э.), последняя (и самая крупная) триумфальная арка в римской истории — через два года после ее возведения Константин окончательно переберется в Византию. Слава, правда, у нее не совсем заслуженная: большая часть барельефов в буквальном смысле содрана у предыдущих триумфаторов.

В Италии царил послевоенный бардак, заводы бастовали чаще, чем работали, и коммунистов боялись как чумы. Муссолини перебрался к правым — обещал навести порядок и искоренить красную заразу, если ему отдадут бразды правления. В 1922 году он сподвигнул своих сторонников на вооруженный поход на Рим. Насилия не понадобилось: король предложил Муссолини сформировать кабинет, и тот триумфально въехал в столицу.

При новом правительстве страна, действительно, начала приходить в себя: дуче («вождь») сосредоточил почти всю власть в своих руках, став одновременно премьер-министром, Верховным главнокомандующим, министром внутренних и иностранных дел и председателем Большого совета фашистской партии, разобрался с политической оппозицией (лидер социалистов Джакомо Маттеотти был убит в 1924 году) и ввел жесткий административный контроль в экономике. При этом из всех тоталитарных режимов итальянский был, пожалуй, самым вегетарианским. Рядовых противников фашисты заставляли пить касторку, поедать на людях живых жаб и отправляться на поселение в глухие деревни Калабрии. Европейские политики долгое время держали Муссолини за величайшего деятеля своей эпохи. Уинстон Черчилль в 1927 году заявил, что если бы он «был итальянцем, то не снимал бы с себя фашистской черной рубашки». Что уж говорить о самих итальянцах, которым дуче обещал сделать их родину «великой и уважаемой державой»: они его только что не обожествляли (считалось, что он может усмирять извержения вулканов и умеет расшифровывать надписи на неизвестных языках).

Дальше, правда, дела пошли наперекосяк. Из-за нападения на Абиссинию (Эфиопию) в 1935 году Муссолини рассорился со всей Европой; пришлось заключить военный союз с Гитлером. С началом Второй мировой итальянские войска вторглись в Албанию, Грецию и Египет. Победы быстро закончились, так как ни армия, ни промышленность не были готовы к масштабной войне, а сам дуче в роли главнокомандующего был крайне неубедителен.

К 1943 году Италия была совершенно истощена. Поражения следовали за поражениями; Муссолини, больной и измученный, избегал появляться на публике; против него плелось такое количество заговоров, что сложно было понять, кто в каких участвует. В конце концов 24 июля 1943 года на заседании Большого фашистского совета дуче был смещен. На следующий день его вызвали к королю, отправили в отставку и тут же арестовали.

Италии, правда, это не помогло: немцы не могли допустить, чтобы она вышла из войны. Несмотря на невероятные предосторожности, с какими Муссолини перевозили из одной тюрьмы в другую, с острова на остров и с горы на гору, немцы нашли его и выкрали. Операция капитана Отто Скорцени была вполне достойна Джеймса Бонда: там фигурировали сигары, парапланы, падения в пропасть и мелодраматические прощания со слугами. Больному, постаревшему и усталому диктатору пришлось вернуться на оккупированный немцами север Италии и стать президентом марионеточной «республики Сало». Делами он почти уже не занимался — только разглагольствовал о религии и философии и переживал о том, какой приговор вынесет ему История.

Агония продлилась год. Весной 1945 года стало ясно, что все кончено. Муссолини попробовал было бежать в горы, чтобы сопротивляться там до последнего. Но из этой истории вышла уже не бондиана, а трагикомедия, по ходу которой его любовница Кларетта Петаччи устраивала истерики, а коммунисты грабили обоз с имуществом Муссолини (на след золотых слитков, произведений искусства и секретных бумаг, находившихся в нем, не удалось напасть до сих пор).

27 апреля 1945 года партизаны остановили кортеж Муссолини и взяли бывшего диктатора вместе с его министрами в плен, намереваясь выдать его союзникам. Однако в дело вмешалась очередная секретная миссия, на сей раз организованная коммунистами, и 28 апреля Муссолини был расстрелян — без суда и следствия, зато за компанию с Клареттой и всеми пойманными министрами. Трупы отвезли в Милан, где они были в назидание потомкам вздернуты вверх ногами на площади Лорето.

Потомки, впрочем, предпочли обо всей этой истории забыть. Сейчас итальянцы помнят про Муссолини один главный факт: поезда при нем ходили вовремя.

ОРИЕНТАЦИЯ
В низине в излучине Тибра когда-то была гордость императорского Рима — Марсово поле, плац для военных упражнений. При Агриппе (27-25 годы до н.э.) поле застроили храмами, термами и публичными садами. Там, как писал в I веке н.э. географ Страбон, была сосредоточена «большая часть дивных сооружений» столицы. «Равнина эта, — восторгался он, - удивительна уже самой величиной своей: здесь без помехи можно мчаться на колеснице и заниматься другими видами конного спорта; в то же время огромная толпа спокойно занимается игрой в мяч, бросает диск, упражняется в борьбе. Здания, лежащие вокруг, вечнозеленый газон, венец холмов, спускающихся к самой реке, кажутся картиной, от которой нельзя оторвать глаз».

За два прошедших тысячелетия свободного пространства почти не осталось. Тут не только нельзя, как некогда, мчаться на колеснице, но и на мотороллере разогнаться не получится. Да мчаться никуда и не стоит: куда лучше бродить неторопливо, наслаждаясь дворцами, статуями, сочетаниями цветов и расслабленно-счастливой римской жизнью. Нервных центров у этого квартала два — площадь перед Пантеоном и площадь Навона. И там и там круглосуточный праздник: журчат облепленные туристами фонтаны, носятся дети, ложки звякают о края чашек. Здесь начинаешь понимать: дольче вита — наслаждение жизнью — и есть самое ценное, что может дать путешественнику Вечный город, со всеми своими монументами, витринами и шедеврами.

Место было заметное: в двух шагах от фонтана, на площади Колледжо-Романо (piazza del Collegio Romano), находилось грозное учреждение — главная иезуитская школа, основанная в 1551 году, меньше чем через 20 лет после того, как Игнатий Лойола основал орден. Она, собственно, и именовалась Римской коллегией (Collegio Romano). Здесь были опробованы методы, благодаря которым иезуитское образование до начала XIX века считалось лучшим в христианском мире: отказ от физических наказаний, забота о здоровье, поощрение честолюбия, упор на осмысление, а не на зазубривание материала. Среди выпускников иезуитских колледжей были, например, Мольер, Дидро, Вольтер, Сервантес и Вяземский. Но несмотря на все педагогические достижения, иезуиты заслужили репутацию настолько одиозную, что уже к XVIII веку любые просвещенные реформаторы при первой же возможности начинали их запрещать и выдворять. Так что гигантский комплекс, построенный в 1582-1584 годах, немедленно после объединения Италии был отобран в пользу государства. Теперь там располагается итальянский Минкульт — заведение, увы, куда менее осмысленное. А когда-то иезуиты контролировали почти весь район: их первая церковь, Иль-Джезу, находится в двух шагах от палаццо Памфили; вторая, Сант-Иньяцио (Sant’Ignazio), соседствует с северным фасадом бывшей Коллегии. Главное в ней — купол конструкции Андреа Поццо (разумеется, тоже иезуита). С порога он кажется крайне внушительным, однако стоит сделать несколько шагов вперед — и обнаружится, что потолок в церкви абсолютно плоский, а то, что казалось куполом, — всего лишь роспись, искусная иллюзия, какими любили баловаться в эпоху барокко.

Отсюда к Пантеону можно попасть по прямой — для этого достаточно пройти пару десятков метров по улице Семинарии (via del Seminario). Но если спешки нет, стоит прогуляться по окрестным переулкам. Хотя бы ради их названий: улица Мраморной Ноги (via Pie’ di Marmo — cоответствующий обломок статуи действительно красуется на одном из углов), Меча Роланда (via della Spada di Orlando — по камню, якобы рассеченному легендарным героем в пылу неизвестно каким образом перенесшейся в Рим схватки с маврами) или Санто-Стефано-дель-Какко (via Santo Stefano del Cacco), где у входа в одноименную церковь стоит оставшаяся от храма Изиды мраморная фигурка, которую в Средние века принимали за мартышку (сacco — искаженное macacco). Изваяние священной кошки — еще один кусочек этого храма — восседает на углу палаццо Грациоли (Palazzo Grazioli), благодаря чему идущая вдоль его бокового фасада улица именуется «Кошачьей» (via della Gatta).
Посещение церкви Сант-Иньяцио

пн-вс 7.30-12.30, 15.00-19.15

ОКРЕСТНОСТИ ПАНТЕОНА
Самое сильное впечатление Пантеон (Pantheon) производит, если подойти к нему сзади или сбоку: тогда вместо аккуратного, замыкающего картинную площадь фасада видны будут мощные, будто корнями уходящие в землю стены, покрытые дырами и шрамами. Именно здесь в двухтысячелетний возраст этого коренастого сооружения начинаешь верить.
Пантеон

пн-сб 8.30-19.30, вс 9.00-19.00

Августов зять Марк Випсаний Агриппа заложил тут храм всех богов в 27 году до н.э.; правда, то, первое, здание, было квадратным — круглым Пантеон стал уже при Адриане (118-125). Поскольку никто до конца не понимал, как возводить крышу над столь огромной конструкцией, изнутри здание заполнялось землей, к которой император повелел примешивать золотые монеты. Когда работы были закончены и на фасад водрузили оставшуюся от первоначальной версии надпись «m.agrippa l. f. cos. tertium fecit» (Марк Агриппа, сын Луция, трижды консул, сделал), Адриан объявил, что каждый нашедший монету может забрать ее себе — и в считанные минуты внутри храма было пусто и чисто. Впрочем, легенду эту могли пустить в оборот архитекторы Ренессанса, проводившие недели напролет за измерениями в надежде постигнуть секрет купола.

Дожить до начала Возрождения в практически нетронутом виде Пантеону удалось благодаря императору Фоке, который в 608 году даровал здание папе Бонифацию IV. Папа немедленно перепосвятил храм всех богов Мадонне и всем мученикам, перевезя сюда из катакомб 28 телег с останками первых христиан, а императору в благодарность поставил на Форуме колонну. Позднейшие понтифики на все лады пытались приручить языческое здание — Урбан VIII даже велел Бернини пристроить по краям фронтона пару колоколен, но идея оказалась крайне неудачной: конструкцию обозвали «ослиными ушами» и ругали до тех пор, пока в конце XIX века ее наконец не снесли. Однако церковь здесь действует и до сих пор. При желании в Пантеоне можно даже обвенчаться — с видом на скромную могилу Рафаэля и пышные надгробия первых итальянских королей, Виктора Эмануила и его сына Умберто. Раньше монументов было больше: рядом с Рафаэлем желали покоиться едва ли не все художники Рима. В какой-то момент папе Пию VII пришлось даже расчистить место, отправив часть бюстов в музей, на Капитолий. Но самое интересное здесь — не памятники, сколько бы их ни было, а купол. Изнутри видно, что фонаря, как в позднейших христианских храмах, у него нет: в самом центре находится ничем не прикрытая дыра, под которой в дожди скапливается довольно внушительная лужа. Зато в любое другое время световые эффекты — гениальные (особенно завораживает зрелище крутящихся в водовороте света снежинок. Если вас в Риме вдруг застигнет снег — хватайте фотоаппарат и неситесь в Пантеон немедленно). Кстати, существует легенда, что в оригинальной версии никакого отверстия не предусматривалось: его якобы пробили злые духи, заметавшиеся в поисках выхода при звуках первой мессы.
Пантеон был первым языческим храмом, переделанным в христианский
Тот же Урбан повелел пустить бронзовые украшения потолка на балдахин в Сан-Пьетро
Диаметр отверстия в куполе Пантеона — 9 м. Высота купола равна его ширине — 43,3 м: в интерьер храма можно вписать идеальную сферу

В другом городе монумент-мавзолей обнесли бы забором и без билета никого бы и близко не подпускали. Но в Риме никто не испытывает лишнего благоговения перед древностями, так что площадь Ротонды (piazza della Rotonda) перед Пантеоном — одно из самых веселых мест в городе. Местные хиппи за компанию с подвыпившими американцами поют под гитару на ступеньках фонтана с египетским обелиском (Джакомо делла Порта, 1575). Публика постарше потягивает коктейли за столиками с видом на гордое заявление Агриппы. Путешественники всех родов и мастей поедают мороженое и пиццу сбоку на парапете. А римляне являются в La Tazza d’Oro за лучшим в городе — по общепринятой версии — эспрессо.

Слегка подкрепившись, имеет смысл двинуться вдоль левой стены Ротонды к смежной площади Санта-Мария-сопра-Минерва (piazza Santa Maria sopra Minerva). Посреди нее красуется мраморный слоник с обелиском на спине — так Бернини, к вящей радости Александра VII, распорядился откопанным местными монахами куском древнего гранита. На заднем плане — отель Minerva с лоснящимся черным привратником: когда-то здание принадлежало семейству Конти, и в нем снимал квартиру Стендаль. Теперь здесь можно если не поселиться, так хотя бы выпить коктейль — с видом на крышу Пантеона в баре Crowne Plaza Minerva. Наконец, замыкает площадь розовато-желтый фасад Санта-Мария-сопра-Минерва, единственной в Риме готической церкви (XIII-XV века). Заблуждаться, конечно, не стоит: сводчатый синий потолок с золотыми звездами — это XIX век, реставрация. Зато в боковых капеллах — сплошные подлинники, да в таких количествах, что хватило бы на небольшой музей.
Crowne Plaza Minerva
Piazza della Minerva 69
06 69 52 01
пн-вс 8.30-1.00
Посещение церкви Санта-Мария-сопра-Минерва
пн-вс 9.00-19.00

Главное — в трансепте. Слева от алтаря притулился «Воскресший Христос» — поздняя работа Микеланджело, к которой довольно неудачно приложили руку ученики (они, в частности, прикрыли Иисуса набедренной повязкой, чтобы лишние подробности не смущали верующих, и обули его в сандалии). Справа в углу — капелла Карафа, где покоится папа Павел IV, вошедший в историю как гонитель протестантов, создатель римского гетто и страшный ханжа, повелевший намалевать тряпицы вокруг чресл всех четырех с лишним сотен персонажей «Страшного суда» в Сикстинской капелле. Впрочем, капеллу прославил не сам папа, а его родственник: он заказал Филиппино Липпи фрески, где святой Фома Аквинский прерывает Благовещение, чтобы представить Мадонне монсиньора Оливьеро Карафу. Остальные части росписи — «Успение Богородицы», «Триумф Фомы Аквинского над ересью» (жест Фомы, загибающего пальцы, призван символизировать его пять доказательств бытия Божьего) и «Явление Христа Фоме Аквинскому».

«Мадонна с младенцем» в капелле Франджипане (вторая слева от алтаря) приписывается Беато Анджелико, чья гробница находится здесь же, бок о бок с совершенно языческого вида саркофагом: некто Джованни Арберини вдохновился идеями Ренессанса настолько, что памятник себе заказал из античной мраморной плиты со львом и Гераклом. В алтаре, под мраморной триумфальной аркой работы младшего Сангалло, покоятся веселые растратчики и меценаты — папы Медичи, Лев x и Климент VII, бок о бок с провидицей и проповедницей святой Екатериной Сиенской, дочерью красильщика, которой удалось вернуть пап в Рим из Авиньона. Еще в боковых капеллах есть фрески Перуджино («Воскресение» в третьей капелле слева) и Антониаццо Романо («Благовещение» в пятой справа), скульптуры Мино да Фьезоле (памятник Франческо Торнабуони справа от входа) и Бернини (надгробия Марии Раджи и кардинала Виджевано).

Когда-то в этот-то храм изящных искусств приводили еретиков, чтобы они публично отреклись от своих вредных убеждений: трибунал инквизиции заседал в пристроенном к Санта-Мария-сопра-Минерва доминиканском монастыре. Самой знаменитой его жертвой был Галилей: если когда-нибудь он говорил: «И все-таки она вертится», то прозвучало это именно здесь.

В противоположном направлении от Пантеона, на площади Пьетра (piazza di Pietra), имеется еще одно античное сооружение, гораздо менее известное. Это колонны храма Адриана (Tempio di Adriano), которые Карло Фонтана в 1675 году изящным жестом включил в здание таможни, впоследствии превратившейся в биржу, а из биржи — в плохо освоенный выставочный зал. Туристы сюда почти не забредают — очевидно, потому, что после площади Ротонды с La Tazza d’Oro стремятся поскорее оказаться у следующей гастрономической святыни — стойки с мороженым в Giolitti. По дороге пробегают, не останавливаясь, церковь Маддалена (La Maddalena), чей фасад в стиле цветущего рококо вызывал у критиков ассоциации с сахарным пирожным, и очаровательный дворец Капраника (Palazzo Capranica) — блестящий пример раннего Кватроченто, с кинотеатром, устроенным на месте семинарии. Останавливаются только, чтобы рассмотреть придуманный Бернини выгнутый фасад палаццо Монтечиторио (Palazzo Montecitorio), на площади перед которым стоят на посту карабинеры и раскладывают свои плакаты демонстранты-одиночки: здесь заседает нижняя палата итальянского парламента, а простые смертные, политических интересов не имеющие, поедают свежекупленное мороженое. Присесть тут, правда, особо некуда — не то что пару веков назад, когда на площади Монтечиторио (piazza Montecitorio) и на примыкающей к ней площади Колонны (piazza Colonna) располагались самые модные и светские кофейни города.

Столики первого в Риме заведения с девушками-официантками — кафе «Колонна» — были расставлены вокруг колонны Марка Аврелия (Сolonna di Marco Aurelio), многометрового эпоса о войне с сарматами, который в оригинальной версии венчала статуя императора, в XVI веке замененная на святого Павла. У ног апостола довольно долго располагалась смотровая площадка, но в последнее время пускать внутрь колонны перестали. Слева от колонны — палаццо Киджи (Palazzo Chigi, XVI-XVII века), где сейчас заседает президиум Совета министров, а в 1920-х годах работал Муссолини. В его кабинете был и балкон для произнесения речей — он выходил непосредственно на площадь Колонны. Однако ее скромные размеры, видимо, не очень устраивали дуче: впоследствии он перебрался в более просторное палаццо Венеция.
42-метровая колонна Марка Аврелия известна также как колонна Антонина, хотя на самом деле император Антонин Пий не имел к ней никакого отношения — его собственный монумент был найден тут же, но в распиленном виде