Революция и диктатура в парагвае

Однако публикация шотландских коммерсантов сыграла свою роль. Еще в начале 40-х годов ее использовала (не упоминая даже о книге Ренггера и Лоншана) А. Селье в соответствующем разделе труда «История Парагвая» ¹⁰⁰. Со второй же половины 40-х годов, когда в Южной Америке появились первые работы, вслед за Робертсонами освещавшие парагвайские события предыдущих десятилетий в недоброжелательном духе, враждебные Франсии суждения стали явно доминировать в литературе.

Своего рода прелюдией к этому повороту послужили высказывания известного аргентинского писателя и публициста, просветителя и государственного деятеля Доминго Фаустино Сармьенто. Будучи убежденным противником диктаторских методов управления и особенно режима Росаса, он эмигрировал в Чили и стал издавать в Сантьяго газету «Эль прогресо». В ней Сармьенто в августе 1844 г. опубликовал статью «Современное положение Парагвая», где весьма критически отзывался о Франсии, видя в нем человека, которому подражал ненавистный Росас¹⁰¹. Еще более резко он заклеймил парагвайского диктатора как тирана, враждебного идеям и нравам цивилизованных народов, во введении к своему знаменитому произведению «Факундо», впервые увидевшему свет в 1845 г. в чилийской столице ¹⁰².

В 1846 г. в Монтевидео был издан новый испанский перевод книги Ренггера и Лоншана, выполненный аргентинским политическим деятелем и публицистом Флоренсио Варелой. Вместе с текстом публиковались критические замечания Педро Антонио Сомельеры, датированные сентябрем 1841 г. ¹⁰³ Сыграв видную роль в [273] «майской революции» 1811 г., Сомельера по настоянию Франсии и других сторонников независимости был вскоре выслан из Парагвая. После этого он в течение долгого времени принимал активное участие в политической жизни Буэнос-Айреса, но вследствие победы федералистов вынужден был в 1829 г. эмигрировать и свыше двух десятилетий прожил в Монтевидео.

В своих замечаниях Сомельера отметил фактические ошибки и неточности, допущенные Ренггером и Лоншаном. Вместе с тем он впервые рассказал о некоторых важнейших событиях, происходивших в Парагвае на протяжении 16 месяцев с начала освободительной войны на Рио-де-ла-Плате, как их очевидец и непосредственный участник. В противовес некритическому и слишком благожелательному, по его мнению, отношению Ренггера и Лоншана к Франсии, Сомельера дал последнему уничтожающую характеристику. В частности, он категорически отрицал какое-либо участие будущего диктатора в парагвайской революции 14—15 мая 1811 г., а главную роль приписывал себе. Касаясь сообщения швейцарских врачей о попытке контрреволюционного выступления испанцев и их приверженцев 29 сентября 1811 г. в Асунсьоне, Сомельера утверждал, будто оно было умышленно спровоцировано самим Франсией ¹⁰⁴.

В 1848 г. в Рио-де-Жанейро при содействии парагвайской миссии при бразильском дворе вышла в свет на португальском и французском языках анонимная брошюра под названием: «Парагвай. Каким он был, каков он есть, и каким он будет». На титульном листе указывалось, что автор — иностранец, проживший шесть лет в Парагвае, а в предисловии издателя сообщалось, что текст представляет собою «вольный перевод со шведского оригинала», аутентичность которого гарантируется¹⁰⁵. Автор рассказывал о себе также, что, обладая медицинскими познаниями, занимался в Парагвае врачебной практикой ¹⁰⁶. Брошюра издана в форме писем, датированных 8 февраля — 16 марта 1848 г. и будто бы отправленных из Буэнос-Айреса некоему коммерсанту в Рио-де-Жанейро. В 1849 г. она была опубликована на испанском [274] языке в Асунсьоне, а в 1851 г. на французском — в Париже.

Первое из четырех писем посвящалось правлению Франсии, которое характеризовалось сугубо отрицательно, как якобы принесшее стране лишь неисчислимые бедствия и приведшее ее к полному упадку. Освещая в последующих письмах события 40-х годов, неизвестный автор восхвалял режим и политику Лопеса (сперва в качестве одного из консулов, а с 1844 г. президента), противопоставляя их предшествовавшей эпохе. Из этих писем «совершенно очевидно следует,— отмечал издатель,— что нынешнее правительство Парагвая любит, поощряет и стимулирует цивилизацию, в которой эта страна столь нуждается, чтобы процветать и преуспевать» ¹⁰⁷.

Как первое свидетельство человека, имевшего возможность попасть в Парагвай вскоре же после смерти Франсии, брошюра быстро привлекла внимание. Докладывая своему правительству о ее выходе в свет, британский поверенный в делах в Рио-де-Жанейро Гор утверждал, будто автором являлся не кто иной, как сам парагвайский президент Лопес. Узнав об этом, глава дипломатической миссии Парагвая в Бразилии X. А. Хельи в письме министру иностранных дел Англии Пальмерстону от 13 января 1849 г. опроверг версию Гора и заявил, что брошюру написал шведский натуралист Эберхард Мунк ¹⁰⁸. Вскоре это имя было названо и в печати.

Во второй половине августа 1849 г. в издававшемся ганноверским Королевским научным обществом журнале «Гёттингише гелерте анцайген» появилась пространная рецензия на указанную брошюру, принадлежавшая перу редактора журнала, известного географа и статистика, профессора Гёттингенского университета Иоганна Эдуарда Ваппэуса. Пересказав довольно подробно содержание рецензируемого сочинения, он отметил встречавшиеся в нем противоречия и указал, что автор в некоторых случаях сгустил краски ¹⁰⁹, нарисовав в результате местами слишком [275] мрачную картину состояния Парагвая под властью Франсии, «явно с намерением представить тем более блестящим развитие страны после смерти Франсии, под управлением нынешнего президента» ¹¹⁰. Что касается личности автора, то рецензент утверждал, будто «по сведениям, поступившим из надежного источника», брошюра написана шведским натуралистом Росеншёльдом, долго жившим в Парагвае ¹¹¹.

Каков был этот «надежный источник», мы не знаем, но следует иметь в виду, что в принципе И. Э. Ваппэус мог располагать информацией, полученной из Южной Америки, с которой у него существовали давние связи. Еще в первой половине 30-х годов, совсем молодым человеком, он совершил длительное путешествие в Бразилию ¹¹², где, вероятно, завязал личные знакомства и, быть может, в дальнейшем поддерживал переписку с бразильскими корреспондентами. Одним из его южноамериканских друзей являлся Д. Ф. Сармьенто, который в 1847 г. побывал в Германии и в Гёттингене встречался с Ваппэусом. 8 апреля 1849 г. он опубликовал в газете «Ла кроника» (выходившей в Чили) статью о немецком ученом ¹¹³. Не исключено, что они в то время переписывались.

Поскольку в 1849 г. Сармьенто издавал в Сантьяго две газеты, он внимательно следил за политической и литературной жизнью стран Южной Америки и вполне мог сообщить своему гёттингенскому коллеге имя автора брошюры о Парагвае. Кроме того, Ваппэус мог узнать об оказавшемся в этой далекой стране естествоиспытателе-шведе из его писем, опубликованных в Стокгольме в 1847 г.

Как бы то ни было, профессор из Гёттингена имел, видимо, веские аргументы для атрибуции произведения, изданного в Рио-де-Жанейро. Во всяком случае, почти 20 лет спустя он продолжал придерживаться на сей счет прежней точки зрения, о чем написал в экономико-географическом и историко-политическом очерке «Республика [276] Парагвай» ¹¹⁴. Одновременно такое же мнение высказал и почетный член Императорского зоологического общества в Париже Бенжамен Пусель, побывавший на Рио-де-ла-Плате. Он считал автором анонимной брошюры шведского ботаника (имени которого не называл), прожившего шесть лет в Парагвае ¹¹⁵.

Человек, соответствовавший признакам, указанным в самой брошюре и в рецензии на нее, существовал в действительности. Эберхард Мунк аф Росеншёльд родился в 1811 г. в Лунде (Швеция), где окончил естественный и медицинский факультеты местного университета. В 1840 г. он в качестве врача отправился в составе научной экспедиции на Рио-де-ла-Плату. Здесь молодой ученый занимался исследованиями флоры и фауны, сбором материалов, а в начале 1844 г. прибыл в парагвайский порт Пилар, откуда через семь месяцев перебрался в Асунсьон ¹¹⁶.

В Парагвае Мунк аф Росеншёльд изучал природу, пополнял своп гербарии, а также коллекции птиц и насекомых, лечил больных (среди его пациентов был сам президент К. А. Лопес) ¹¹⁷. По утверждению Ч. Б. Мэнсфилда, общавшегося с ним во время пребывания в Парагвае (декабрь 1852 г.— январь 1853 г.), Мунк знал страну лучше, чем кто-либо другой ¹¹⁸. Парагвайское правительство отнеслось к нему, как писал сам шведский ученый 10 января 1845 г., «более благожелательно, чем ко всем другим иностранцам» ¹¹⁹. Поэтому он имел основания [277] в свою очередь положительно характеризовать режим Лопеса.

Что же касается диктатуры Франсии, то у Мунка могли быть причины для неблагоприятного суждения о ней. Дело в том, что вскоре по приезде в Асунсьон он подружился и затем в течение ряда лет поддерживал близкие отношения с семьей Хуана Баутисты Риваролы — человека, хорошо знавшего и люто ненавидевшего покойного диктатора. В прошлом крупный землевладелец и один из богатейших людей в стране, Риварола был активным участником парагвайской революции и на протяжении длительного времени играл видную роль в политической жизни республики. С установлением пожизненной диктатуры он удалился в свое поместье, где оставался до самой смерти. За годы правления Франсии Риварола лишился значительной части состояния ¹²⁰.

Хотя указанные обстоятельства, казалось бы, свидетельствуют в пользу того, что автором брошюры «Парагвай» являлся Мунк аф Росепшёльд, такое предположение вызывает серьезные сомнения. В самом деле. Автор писал в феврале 1848 г., что провел в Парагвае свыше шести лет, тогда как шведский ученый прибыл в страну лишь в начале 1844 г. и, следовательно, прожил в ней ко времени написания брошюры всего четыре года. Автор сообщал о своей встрече с британским дипломатом Гордоном ¹²¹, однако Мунк никак не мог с ним видеться, так как Гордон приезжал в Парагвай во второй половине 1842 г. Замечание анонимного автора о том, что еще при жизни Франсии (т. е. до сентября 1840 г.) он побывал в Бразилии, Монтевидео и Буэнос-Айресе ¹²², также не согласуется с данными биографии Мунка аф Росеншёльда, приехавшего на Рио-де-ла-Плату лишь в начале 1841 г. По-разному излагаются в брошюре и письмах Мунка некоторые исторические факты. Так, злополучная эпизоотия клеща в Парагвае датируется в одном случае 1836, в другом — 1838 годом, и в описании ее [278] последствий есть заметные расхождения¹²³. Наконец, в письмах шведского натуралиста (от 20 января и 18 декабря 1852 г.), отправленных из Асунсьона уже после появления брошюры «Парагвай», отсутствуют какие-либо упоминания о ней ¹²⁴.

Судя по всему, ссылка на фиктивный «шведский оригинал» (очевидно, вообще не существовавший в природе) и некоторые другие сведения, приведенные в брошюре, являлись всего лишь дезинформацией, преследовавшей целью сохранить в тайне имя подлинного автора и направить внимание читателей по ложному следу.

Это оказалось, однако, далеко не так просто. Уже 8 января 1849 г. находившийся в Рио-де-Жанейро французский дипломат Эжен Гильемо, посылая министру иностранных дел Франции брошюру о Парагвае, весьма определенно сообщал, что автором ее «является г-н Хельи, поверенный в делах этой республики в Бразилии» ¹²⁵. Аналогичное мнение высказал несколько лет спустя Ч. Б. Мэнсфилд, посетивший в начале 50-х годов наряду с Парагваем Бразилию и Буэнос-Айрес ¹²⁶. Той же точки зрения придерживался и ряд авторов конца XIX — начала XX в. ¹²⁷ В 1926 г. брошюра была издана в Париже на испанском языке под именем Хельи ¹²⁸, и с тех пор авторство последнего стало общепризнанным ¹²⁹. Однако [279] никаких доказательств этого до последнего времени представлено не было, если не считать ссылки парагвайского историка Хуана Наталисио Гонсалеса, написавшего предисловие к упомянутому парижскому изданию 1926 г., на приведенное выше сообщение Гильемо. Между тем оно могло быть столь же беспочвенным, как и версия об авторстве Мунка аф Росеншёльда.

Ввиду того, что рассматриваемое сочинение занимает важное место в историографии проблемы, вопрос о том, кто его написал, является достаточно существенным и потому требует уточнения.

Хуан Андрес Хельи (1792—1859 гг.) родился в Асунсьоне, отец его был выходцем из Франции. Находясь в качестве студента в Буэнос-Айресе, юноша принял активное участие в Майской революции 1810 г. Он входил в «Патриотическое общество», объединявшее сторонников Морено — лидера радикального крыла буэнос-айресской хунты. В июне 1811 г. Хельи по личным делам отправился в Асунсьон, где установил близкие отношения с видными деятелями освободительного движения, особенно с Сомельерой ¹³⁰. Он был крайне встревожен возраставшим влиянием Франсии и ясно понимал, что тот добивается неограниченной власти. В конце 1813 г. Хельи покинул Парагвай ¹³¹ и, вернувшись в Буэнос-Айрес, оставался там в течение многих лет. С 1829 г. он жил в Монтевидео, где занимал различные государственные должности и подвизался на журналистском поприще.

В 1845 г. Хельи возвратился на родину и как человек способный и образованный сразу стал играть заметную роль в политической жизни. Он редактировал первую парагвайскую газету «Эль Парагуайо индепендьенте», с 1846 г. являлся поверенным в делах Парагвая в Бразилии, а в 1853—1854 гг.— секретарем дипломатической миссии, направленной правительством Лопеса в Европу.

У Хельи были все основания восхвалять политику Лопеса, которому он служил верой и правдой, и неприязненно относиться к Франсии, из-за которого ему пришлось более трех десятилетий провести на чужбине. Его товарищем по многолетней эмиграции в столице Уругвая [280] являлся злейший враг «верховного диктатора» Сомельера, и постоянное общение с ним должно было еще больше подогревать ненависть Хельи к Франсии. В отличие от Мунка аф Росеншёльда он действительно бывал в годы диктатуры и в Бразилии, и в Буэнос-Айресе, и в Монтевидео. Как отмечает в своем новом труде Р. А. Рамос, брошюра «Парагвай» написана в свойственном Хельи стиле и содержит политические идеи, высказываемые в его многочисленных письмах¹³². Наконец, следует иметь в виду, что французское издание (1851 г.) брошюры опубликовал близкий родственник Хельи — уругвайский генерал и политический деятель Мельчор Пачеко-и-Обес, приходившийся племянником его жене ¹³³.

Все эти обстоятельства подтверждают авторство Хельи. Его произведение — первая вышедшая из печати книга, написанная парагвайцем,— было выпущено, видимо, по указанию или, во всяком случае, с ведома правительства Парагвая.

В промежутке между опубликованием «Замечаний» Сомельеры и брошюры Хельи в Нью-Йорке увидела свет статья «Республика Парагвай после смерти диктатора Франсии», принадлежавшая перу североамериканского дельца и дипломата Эдварда Огэстеса Гопкинса. Автор ее в середине 1845 г. по поручению президента Полка отправился в Парагвай и провел там около двух месяцев. В дальнейшем он еще дважды посетил эту страну и, наконец, в 1852 г. был назначен консулом США в Асунсьоне, где пробыл до 1854 г. ¹³⁴

В статье, написанной под свежим впечатлением первой поездки в Парагвай, а впоследствии в докладе, прочитанном на заседании Американского географического и статистического общества 13 января 1852 г., Гопкинс утверждал, будто независимость Парагвая, а в дальнейшем «ужасная тирания» Франсии порождены главным образом [281] изолированным географическим положением этой страны. В деятельности парагвайского диктатора он усматривал исключительно негативные моменты: по его словам, Франсиа захватил власть насильственным путем и удерживал ее при помощи полной изоляции республики от внешнего мира, насаждения поголовного шпионажа, разжигания всеобщей подозрительности и вражды между различными слоями общества. Эпоха Франсии, заявлял Гопкннс, характеризовалась разрушением религии и семьи, упадком торговли и истощением государственной казны, распространением страха и взаимного недоверия среди населения. Обильно цитируя книгу Робертсонов, он вместе с тем подчеркивал, что в действительности правление Франсии выглядело якобы гораздо более мрачно, нежели в их изображении ¹³⁵.

В 50—60-х годах появились новые свидетельства очевидцев, крайне враждебных «верховному диктатору».

Одним из них был парагвайский публицист и политический деятель Мануэль Педро де Пенья. Арестованный в 1827 г. по ложному доносу, он свою молодость провел в тюрьме, откуда вышел лишь после смерти Франсии. Будучи шурином президента Лопеса, Пенья стал его советником и занимал ряд важных государственных постов, но в дальнейшем вследствие возникших разногласий в 1857 г. покинул Парагвай и поселился в Буэнос-Айресе. Здесь он на протяжении десятилетия вел в печати энергичную кампанию против парагвайского правительства, подписывая свои обличительные статьи «Парагвайский гражданин». Пенья опубликовал серию открытых писем, адресованных К. А. Лопесу (1857—1858 гг.) и его сыну (своему племяннику) и преемнику Ф. С. Лопесу (1865 г.) ¹³⁶. Проникнутые ненавистью к «тирану» Франсии, верными последователями которого автор считал обоих Лопесов, письма содержали некоторые данные о периоде диктатуры. [282]

Неопубликованные заметки Пеньи ¹³⁷ использовал и неоднократно цитировал аргентинский историк Анхель Хустиниано Карранса.

На основе заметок и устных рассказов двух уроженцев Санта-Фе, просидевших при Франсии 17 лет в тюрьме, аргентинец Рамон Хиль Наварро издал крайне тенденциозный памфлет, содержавший мало конкретных фактов, к тому же весьма сомнительных с точки зрения их достоверности. Он подробно описал последние дни, болезнь и смерть диктатора ¹³⁸.

Во второй половине 60-х годов А. X. Карранса опубликовал в журнале «Ла ревиста де Буэнос-Айрес» (а в 1868 г. отдельной книгой) хранившуюся у него рукопись, в которой о революции и диктатуре в Парагвае впервые рассказал современник-парагваец. Автором этого труда был Мариано Антонио Молас ¹³⁹ — один из руководителей движения за независимость, с 1816 г. отошедший от политической деятельности. В 1828 г. он был арестован и вплоть до самой кончины диктатора находился в заключении. В тюрьме Молас, по утверждению Каррансы, и написал свой труд «Историческое описание бывшей провинции Парагвай» ¹⁴⁰. Но, поскольку сам автор дважды употреблял в тексте выражение «в текущем 1840 году», а также указывал точную дату смерти Франсии ¹⁴¹, можно полагать, что он написал (или, по крайней мере, закончил) книгу уже после своего освобождения. В пользу такого предположения говорят и резкие нападки на диктатора: вряд ли автор отважился бы это сделать при жизни Франсии ¹⁴². [283]

Хотя основное содержание книги Моласа составляли географический очерк Парагвая, сведения о его населении, природных богатствах, фауне, сельском хозяйстве, внешней торговле, в ней кратко освещались и революционные события 1810—1811 гг., участником которых являлся автор. Специальный раздел отводился характеристике диктатуры, изображавшейся как 25 лет тирании и деспотизма, не имевших равных в истории народов. В описании Моласа «верховный диктатор» выглядел свирепым палачом своих соотечественников, подозрительным и мстительным маньяком, гонителем просвещения, нанесшим непоправимый ущерб экономике страны и благосостоянию населения ¹⁴³. Тем не менее автор, в отличие от Сомельеры, рассматривал Франсию как вдохновителя и лидера парагвайской революции 14—15 мая 1811 г.¹⁴⁴

Подобная точка зрения вызвала решительные возражения со стороны Каррансы, заявившего в примечании к книге Моласа, будто Франсиа не имел никакого отношения к майским событиям, якобы подготовленным и руководимым главным образом Сомельерой¹⁴⁵. В доказательство он ссылался на упомянутые выше «Замечания» Сомельеры, а также на оказавшиеся в его распоряжении неизданные заметки М. П. де Пеньи. Карранса привел, в частности, рассказ последнего о майских и сентябрьских событиях 1811 г. в Асунсьоне, совпадавший в основном с версией Сомельеры, но содержавший некоторые дополнительные детали ¹⁴⁶.

В качестве приложения к книге Моласа был опубликован анонимный памфлет под названием «Глас [284] парагвайца» ¹⁴⁷, написанный, по всей видимости, во второй половине 1828 г. (предположительно, в октябре-декабре). Карранса приписывал его Моласу, однако другие историки (М. Гондра, X. С. Чавес, О. Феррейро) не видят оснований для такой атрибуции ¹⁴⁸. Памфлет начинался с обращения к некоему высокопоставленному аргентинцу (судя по всему, к губернатору Буэнос-Айреса Мануэлю Доррего, вынашивавшему планы вторжения в Парагвай). Автор заклинал его прийти на помощь братьям-парагвайцам, страдающим под гнетом величайшего деспотизма. Памфлет представлял собою обвинительный акт против диктатуры Франсии, особенно в связи с репрессиями 1819—1824 гг., вызванными раскрытием антиправительственного заговора, который автор считал единственным средством покончить с тиранией: «Несправедливому насилию мы пытались противопоставить насилие справедливое»,— писал он ¹⁴⁹.

Впоследствии Карранса опубликовал датированное 1874 г. письмо Марселино Родригеса, в котором тот по его просьбе изложил свои воспоминания о революционных событиях 1811 г. в Парагвае ¹⁵⁰.

Наряду с перечисленными источниками среди вышедших в то время трудов, посвященных парагвайской тематике, выделяются две работы, в которых эпоха Франсии занимает значительное место.

Одна из них принадлежит перу Альфреда Демерсэ, входившего в состав научной экспедиции в Южную Америку под руководством Ф. де Кастельно (1843—1847 гг.), организованной по распоряжению французского правительства. После безуспешных попыток получить разрешение на въезд в Парагвай Демерсэ, вместо того чтобы следовать с остальными участниками в Буэнос-Айрес, остался в провинции Корриентес и в дальнейшем при содействии бразильского посла в Асунсьоне добился все же желаемого разрешения. В Парагвае он провел более года (1846 и начало 1847 г.), причем имел возможность свободно разъезжать по стране, изучать архивные и [285] другие материалы. На основе собранных данных, а также ряда ранее опубликованных источников Демерсэ написал большую статью о Франсии для нового издания «Всеобщей биографии» Мишо¹⁵¹. Дополненный текст ее он включил впоследствии (опустив некоторые малосущественные подробности) в двухтомный труд но истории Парагвая, выпущенный им в первой половине 60-х годов. Помимо специального раздела «Революция и диктатура» ¹⁵², Демерсэ посвятил периоду 1810—1840 гг. и многие другие страницы книги.

В отличие от своих соотечественников, писавших о Франсии в 20—30-е годы, он дал парагвайскому диктатору весьма негативную оценку. Правда, Демерсэ признавал, что Франсиа добился роста численности населения, подъема земледелия, увеличения поголовья скота, повышения качества промышленной продукции. Но вместе с тем, противореча сам себе, обвинял его в том, что тот не использовал свои способности и неограниченную власть для материального и духовного развития страны¹⁵³. Правление Франсии Демерсэ рассматривал как «тиранию, беспримерную в мировой истории»; утверждал, будто при нем парагвайский народ страдал «под ярмом самого своенравного деспотизма» ¹⁵⁴. «Отождествляя себя с государством,— писал о Франсии Демерсэ,— деспот стал объявлять изменником родины каждого, кто осмеливался противиться его приказаниям; самая легкая критика его правительства, безобидное, но дурно истолкованное слово наказывались смертным приговором, немедленно приводившимся в исполнение» ¹⁵⁵.

Подобная сугубо отрицательная характеристика диктатуры Франсии объяснялась тем, что, заимствуя фактический материал главным образом из книги Ренггера и Лоншана (которую он очень хвалил за достоверность), автор при освещении и обобщении фактов исходил преимущественно из их критических высказываний, а также