Сборник стихов и 6 романов «Почтовый голубь», «Под радугой»
жүктеу/скачать 1.1 Mb.
|
|
«ТОПОР»: - Нацисты что посеют, то и пожнут, но, думаю, натворят они ещё много зла! РУДДИ: - А что с этими мальчиками делать, Хайнц? «ТОПОР»: - Что делать? По одному человеку проводить до места жительства, и чтобы эти «герои» неделю нос не высовывали из своих домов. ЭСТЕР: - А нельзя, Йосси с нами остаться? «ТОПОР»: - Нежелательно! Думаю, для него «домашний арест» будет предпочтительнее, чем тюремная камера с крысами. РУДДИ (обращаясь к мальчикам): - «Держать всем язык за зубами», в течение месяца друг с другом не общаться! Понятно? МАЛЬЧИКИ (тихо и вяло): - Понятно! РУДДИ: - Сперва помойте руки и стряхните пыль чердака с одежды, ну, а потом я вас рассортирую по назначению. Будь спокоен. Хайнц, я их в обиду не дам. Уж больно мне понравился этот «фокус с машинным маслом». Надо же до этого додуматься. Я давеча видел бесплатный «цирк». Ха-ха, как они падали друг на друга – да ещё с факелами в руках! Додуматься ведь надо? Я и Эстер попрощались с Йосси, который мне показался немного мрачноватым, но в течение всего-то одного дня повзрослевшим. ЭСТЕР (обращаясь к брату): - Меня проводят до дома. Пусть папа с мамой не волнуются. ЙОССИ: - Хорошо. А чего ты в кабаре делаешь? У тебя ведь поезд отходит ночью? ЭСТЕР: - Я вместе с Бенни! Понял? ЙОССИ: - А-а-а-… Не опоздаешь? ЭСТЕР: - На поезд? ЙОССИ: - Ну, да. ЭСТЕР: - Нет, конечно. Если к 12 часам меня не будет дома…. ЙОССИ: - Тогда я буду вместе с твоим чемоданом на перроне железнодорожного вокзала. ЭСТЕР: - Это – в крайнем случае, запомни! ЙОССИ: - Я смышленый, не беспокойся! ЭСТЕР (обращаясь к брату) – Смышленый! Это точно! Я знаю, это всё ты придумал с машинным маслом! Бандит настоящий! Я (обращаясь к Йосси): - Слушайся дядю Рудди! «Кровавому Рудольфу» (мне так показалось!) явно понравилось это словосочетание – «дядя Рудольф»! Он ведь впервые в своей жизни почувствовал себя человеком, у которого есть родственники! «Кровавый Рудольф», подмигнув «Топору», вместе с мальчиками направился в сторону туалета - да уж, надо было смыть с «шайки еврейских подростков» чердачную пыль! * * *
Мы уселись вокруг стола №2. Официант наполнил наши бокалы шампанским вином. «ТОПОР»: - За нашу встречу и будем благополучны! Я с удовольствием выпил шипучий напиток и почувствовал себя раскованным, свободным и даже счастливым человеком, но стоило мне невзначай кинуть взгляд на злополучный футляр с инструментом мастера Клотца, находившегося под столом, что «лёгкость моего бытия» немного была омрачена. «ТОПОР»: - Бенни, нам следует ещё выпить! У нас был трудный день! Я: - А поезд? «ТОПОР»: - Будьте уверены, он без вас и с места не сдвинется! Я: - Сомневаться не приходиться, но, будьте добры, расскажите, как вы ускользнули от штурмовика Рольфа там, в кафе «У медведя»? «ТОПОР»: - Ответ прост: - пока что, бандитский Берлин остается авторитетной «организацией»! «Коричневые» осторожничают, с нами и не связываются. Сейчас главный враг Гитлера – коммунисты! На очереди – евреи, ну, а после, настанет черёд преступного мира Германии со своими ворами, грабителями, наркодельцами, борделями и притонами разных мастей. Фюрер истребит психически больных, инвалидов, гомосексуалистов, ну, а после этого … Я: - Интересно, что будет после этого? «ТОПОР» - Война! ЭСТЕР: - Откуда вы это знаете, Хайнц? «ТОПОР»: - Всегда прислушиваясь, всегда догадываюсь! Я: - Понятно. ЭСТЕР: - А мне многое не понятно! Всё меняется очень быстро и меняется к худшему. Сегодня мои родители, коренные берлинцы, решили уехать из Берлина куда-нибудь подальше, скорее всего в Польшу. Там поспокойнее, хотя, говорят, что поляки не очень любят иудеев. В Кракове у нас много родственников, но отъезд семьи будет связан с большими хлопотами. Дом, ателье…. сами понимаете. «ТОПОР»: - Вполне возможно, они передумают покинуть Германию. Человек, что ни говори, всегда с надеждой смотрит в будущее! Господину Гиршу нелегко будет «сняться с якоря»! ЭСТЕР: - Вы знаете папу? «ТОПОР»: - Он известный портной в Берлине. Я у него шью костюмы. ЭСТЕР: -Простите, как-то я вас не замечала в ателье. «ТОПОР»: - Моё «ремесло» в экстремальных случаях требует навыков изменения «внутреннего и внешнего образа» – немного грима, парика, подобранного к тому или иному случаю костюма, соответствующей пластики, изменённого голоса и….. перед вами совсем другой человек! ЭСТЕР: - А-а- а, понятно. Вы бы могли, наверно, выступать на сцене, играть роли шекспировского репертуара. «ТОПОР»: - Шекспировские страсти? Откроюсь, я мечтал об этом всегда, но… ЭСТЕР: - Ещё не поздно! «ТОПОР»: - Всё может быть, но от ролей преступников и полицейских я, уж точно, откажусь! Я (подняв бокал): - За ваши будущие творческие успехи, Хайнц! ЭСТЕР: - Присоединяюсь! «ТОПОР»: - А я желаю вам, Бенни, стать самым высокооплачиваемым скрипачом в мире! Я и Эстер (в унисон): - Мы не против! Смех.
Мы пили шампанское, посматривали в сторону сцены и веселились. Я: - Как я рад, что всё закончилось хорошо. Йосси, наверно, уже дома! «ТОПОР»: - Рудди сдержит своё слово! ЭСТЕР: - Спасибо вам, Хайнц! «ТОПОР»: - За вас! О, пожалуйста, не волнуйтесь, на «мюнхенский поезд» вы не опоздаете! С каждым выпитым бокалом шампанского вина моё настроение улучшалось, но в течение всего времени мой «тандем» со скрипкой оставался нерушимым – я обеими коленями и с двух сторон придавливал футляр. Надоело! Да, страх потери музыкального инструмента не давал мне возможности полного расслабления. Откроюсь, Я боялся выйти даже в туалет! Конечно, было бы смешно идти туда с футляром в руках, однако, несмотря на комичность такой ситуации, я бы направился в отхожее место (извиняюсь!) только лишь вместе со скрипкой мастера Клотца. А представление продолжалось…. * * * Эстер внимательно следила за спектаклем и веселилась от души, ну, а когда появилась на сцене мадам Марика в роли «весёлой вдовы», фройлаин Гирш зааплодировала. Песням и танцам не было конца, и ничего антиеврейского я там не заметил кроме разгульной пляски одного пьяного раввина: - если можно, конечно, хореографическую миниатюру «Жених из Синагоги» причислить к антисемитскому эпизоду. Сюжет спектакля был прост: - умер богатый еврей; вдова собирается выйти замуж; к ней, в дом приходят женихи (с песнями и плясками); «неутешная» мадам тоже неистово пляшет и поёт; покойный муж ревнует жену «с того света» и часто наведывается к своей бывшей супруге в образе комического призрака, что и вызывает особое веселье у публики. И так далее, и тому подобнее…. Марика была «в ударе»! Поклонники бросали ей цветы, выкрикивая одно и тоже слово: - Браво, Браво-о-о! Кланяясь, поворачиваясь в разные стороны, она демонстрировала всем свою привлекательную грудь и соблазнительную задницу и…. опять начиналось: - Браво, браво-о-о! * * * Вдруг, как говорится, неожиданно для меня, к нашему столу зашагал с походкой заправского военного, с большой кружкой пива в руке, обличённый в форму штурмовика, мой сосед («лёгкий на помине»!) небезызвестный Отто Брак. Нетрудно было понять: - он был вдребезги пьян! Увы, раннее я не заметил присутствие этого типа в кабаре! Сюрприз оказался не из приятных, и улизнуть от этой встречи было, конечно, невозможно. Мне показалось, что он готов поскандалить, оскорбить меня и всю нашу компанию. * * * БРАК: - А-а-а-а, дорогой мой РОЗНЕР! «Дорогой»? - мне конечно послышалось! Этот гнусный тип всегда меня ненавидел, как еврея, и всегда старался напакостить мне, разумеется, тоже, как еврею! БРАК: - Я так рад вас видеть! Я так рад вас видеть! В конце концов, все люди берут своё начало от Адама и все люди братья! Он демонстративно игнорировал Эстер и Хайнца, а они, в свою очередь, не обращали внимания на неистового коричневорубашечника. Чтобы как-то выйти из неловкой ситуации, я отвел моего соседа в сторону, к стойке бара. БРАК: - Дорогой мой Рознер! Дорогой мой Рознер! Я стал немного «сомневаться», что встретился именно с господином Браком! О каком «братстве» он говорит? Может, он с «кровати упал»? БРАК:- Сегодня я самый счастливый человек! Я: - Вы женились, Отто? БРАК: - Ни в коем случае! Женщин я не выношу! Они тупые и думают только лишь об… ну, вы поняли…об…ха-ха… Я: - Вы пьяны? БРАК: - О, да! Я выпил шнапс! Я пью доброе немецкое пиво! У меня есть веская причина хорошо напиться, но я не пьян! Я просто счастлив! Я: - И в чём заключается ваше счастье, Отто? Вы убили еврея? Вы замучили еврейских детей? Вы подожгли синагогу? Вы взорвали «третий интернационал»? Поздравить вас? БРАК: - Не убивал! До этого ещё не дошло…. пока… Я: - Как жаль, как жаль! Сочувствую! Сочувствую! Но всё у вас впереди! Не надо так переживать! Вы ещё покажете себя! Ох, как покажете! БРАК: - Да, но…. Я: - А-а-а-а, вам хочется кувалдой ударить меня по голове, и вы заранее предвкушаете от этого огромную радость? БРАК: - Я не хочу вас бить! Честное слово! Во всяком случая, сегодня не хочу этого делать! Я: - Благодарю вас, Отто! БРАК: - Если я вам объясню, в чём заключается моё счастье, я должен рассказать нечто особо секретное! Я: - Лучше уж не говорите! Я ведь еврей: – Враг государства и непарнокопытных животных! БРАК: - А причём здесь непарнокопытные животные? Я: - Для вашего полного счастья! БРАК: - Вы собираетесь отравить всех бедных непарнокопытных животных Германии? Я: - Какой вы догадливый, Отто! БРАК: - И кузнечиков тоже? Я: - Об этом мечтают все евреи! БРАК: - Безжалостный народ! Утром вы играете на скрипке, а вечером преследуете бедных насекомых и…. Я: - Непарнокопытных животных! БРАК: - Точно! Угрызения совести вас не мучают? Я: - Мучают. Мне самому «противно», что я еврей! Моя ирония, как всегда, для господина Брака была непонятной. Тут я сделал одно «открытие» - пьяный Отто своим интеллектом не отличался от трезвого Отто! БРАК: - Вот, почему я тебя люблю, Бенни! Я знал, что ты переживаешь свое иудейство! Ничего не поделаешь! Не всякому суждено родиться с фамилией Брак! Я: - Или с фамилией Гитлер! БРАК: - Гитлер! О, это даже не счастье, это - блаженство! Я: - Ну, ладно, всего доброго и желаю вам полного «национал-социалистического счастья»! БРАК: - Уходите? Я: - У меня много дел! Я на днях еду в Миттенвальд, на Фестиваль музыки, как вы знаете! А тут ещё мои друзья! Неудобно перед ними! БРАК: - В Миттенвальд? Это надо отметить! Я: - Простите, сегодня у меня был трудный день. БРАК: - Я вас приглашаю за наш стол! Я: - Пить немецкое пиво? БРАК: - Извините, но этого вы ещё не заслужили! Немецкое пиво для еврея, что речь фюрера - для глухонемого! Ха-ха… Я: - Вот смотрю я на вас, господин Брак, и думаю, где же вы получили образование, в какой вы семье росли, какие вы книги читали? БРАК: - У меня нет начального образования, я рос в детском доме, читать научился в тюрьме, куда попал после «Пивного путча», и я прочитал только лишь одну, единственную книгу – книгу моего учителя – « Mein Kampf»! Я: - Значит, зря не прожили жизнь! БРАК:- Я «родился» тогда, когда впервые взял в руки книгу Гитлера! Я: - И сколько теперь вам лет? БРАК: - Хитрец вы, Бенни! Но вот, мой ответ: - с каждым годом я буду моложе и моложе! Фюреру Конец формыНачало формынужны энергичные немцы! Сколько дел! Сколько дел! Я: - Не буду вам мешать! Точите ножы, Отто! БРАК: - Ладно! Меня заждались соратники по борьбе, но на прощание я вам расскажу, что случилось ровно час тому назад! Это секрет! Я: - Я слушаю вас! Побыстрее, пожалуйста! * * *
Эпизод №30а Черно-белые, немного ускоренные кадры старого кино, на фоне рассказа Отто Брака и музыкального сопровождения: - что-нибудь из Вагнера – напр.: «Валькирия», «Зигфрид» или, на худой конец, «Кольцо Нибелунгов»! Р а с с к а з н а ц и о н а л -с о ц и а л и с т а БРАК: - Час тому назад у нашего дома остановились автомобили. Я стоял у подъезда, держа в руках наш еженедельный журнал «Штурмовик» - «Der Schturmer», и читая статьи на злободневные темы, учился уму-разуму, черпал, как говорится, глубокие знания! Скажу вам не в обиду, Бенни, но «Штурмовик» всегда сдирал маску с лиц еврейского населения Германии. Журнал показывал их истинную суть, как врагов всего прогрессивного человечества. Вот, так! Увидев блестящие автомобили, я понял, что это ОН! Да, к этому счастливчику Штетке на сеанс рисования приехал наш дорогой вождь, фюрер германского народа Адольф Гитлер. Это был самый счастливый миг в моей жизни! У меня потекли слёзы. Я решил убраться в сторону – да, да, я хотел освободить дорогу, но от волнения мне не удалось сделать даже один, единственный шаг. Ко мне подбежали охранники нашего любимого Рейхсканцлера и, видя нечаянную растерянность верного солдата фюрера, они вежливо попросили меня отойти в сторону. Единственное, что я смог сделать было поднятие правой руки в знак нацистского приветствия и крик во весь голос: - Хайль Гитлер! * * *
ОН подошел и попросил охранников оставить меня в покое, потом ОН приблизился ко мне и в знак дружеского расположения положил свою руку на моё плечо. ОН: - Ваша фамилия, штурмовик? Я: - Брак! Отто Брак, мой фюрер! ОН: - Какая красивая фамилия! Я заплакал от счастья! Вдруг лицо фюрера покраснело, и в его взоре я увидел железную волю всего немецкого народа. ОН начал говорить, жестикулируя обеими руками. Да, его слова всегда находили адрес в моём сердце. Многое из сказанного я не смог запомнить, но некоторые слова были выжжены в моей душе огненным клеймом национал-социализма. Фюрер говорил без устали. ОН: - Одно слово мне никогда не было знакомо — сдаться! Я снова надел форму, которая была для меня дорога и священна. Я не сниму ее до тех пор, пока не будет одержана победа, ибо поражения я не переживу. Вся моя жизнь принадлежит моему народу — более, чем когда-либо. Отныне я — первый солдат германского Рейха. Перед лицом великой цели никакие жертвы не покажутся слишком большими. Кто хочет жить, тот обязан бороться, а кто не захочет сопротивляться в этом мире вечной борьбы, тот не заслуживает права на жизнь. Выбрал свой путь - иди по нему до конца. Я: - Да, мой фюрер! ОН: - Евреи - паразиты на теле других народов, создавая государство в государстве и не желая уходить. Иудаизм даже не являлся религией. Он создал народ с определенными расовыми свойствами. Талмуд не является религиозной книгой, призванной подготовить к вечности, это всего лишь практическое руководство по удобной жизни в нынешнем мире. Религиозные доктрины иудаизма посвящены сохранению в чистоте еврейской крови, а не религии как таковой. Еврейский дух работает на разрушение Германии. Черноволосый еврейский юноша часами поджидает с сатанинской радостью в глазах ничего не подозревающих арийских девушек, которых он опозорит своей кровью и таким образом обкрадет нацию... Любыми средствами, находящимися в его распоряжении, он стремится уничтожить расовые особенности немцев... Евреи даже привели негров на берега Рейна с определенной четкой целью в голове - уничтожить ненавистные белые расы путем "гибридизации", столкнув их с культурных и политических высот, чтобы самим вскарабкаться на освободившееся место". Я: - Да, мой фюрер! ОН: - Прощайте, мой верный солдат! Мы встретимся на поле боя, чтобы победить врага или вместе погибнуть, но, запомните, что в случае поражения через 1000 лет мы восстанем из пепла! Я: - Да, мой фюрер! Он пожал мне руку и скрылся в подъезде. После чего в дом вошли охранники, но вдруг, совсем неожиданно ко мне подошел заместитель Гитлера по партии, геноссе РУДОЛЬФ ГЕСС! Он по братски обнял меня и поздравил. ГЕСС: - Счастливый вы человек, Брак! Вы разговаривали с нашим дорогим Рейхсканцлером! Запомните этот день навсегда! Вам есть, что рассказать своим внукам! Я плакал, держа поднятую в знак приветствия руку, и кричал во весь голос: Я: - Хайль Гитлер! Так, в воплях без причины и хохоте счастливого человека, верный член национал-социалистической партии закончил свой рассказ.
Шатаясь, Отто Брак отошел от меня и тут я вздохнул с облегчением. * * * В скором времени закончилось представление – я так и не увидел финальную часть истории весёлой вдовы. Монолог невменяемого Брака помешал мне вникнуть в суть происходящего на сцене, однако, жалеть было не о чём. По окончании спектакля свист, горячие аплодисменты счастливых зрителей заглушили всё вокруг – мне показалось, что нахожусь где-то в Южной Америке, на футбольном стадионе в момент забитого мяча в ворота аргентинскрой команды бразильцами. МАРИКА стояла перед рампами и ей подносили корзины с цветами. Она «воздушными поцелуями» награждала публику, и в это время ажитированный зритель от восторга топал и топал ногами. Откуда не возьмись, пьяные штурмовики подбежали к «звезде кабаре», подняли её на руки и стали нашу красавицу-мадьярку вилять зигзагами между столов. Вдруг, увидев меня, да ещё с моим, «злополучным футляром», Марика от удивления пальцами протерла глаза и, удостоверившись, что Я – это Я, громко засмеялась. Чего таить, в кабаре я находился впервые. МАРИКА: - Эй, Бенни! Вот так, денёчек! Не уходи без меня! «ТОПОР»: - Милашка, мы ждём! Переодевайся побыстрее и «причаливай» к нашему столу! МАРИКА: - Хайнц? А я тебя и не заметила? Я (крича): - Эй, ты была великолепна… Но в гуле народа ей мои комплименты слышны не были. Штурмовики продолжали её крутить и крутить по залу. ЭСТЕР: - Хайнц, вы здесь себя чувствуете себя, как дома. Все вас знают и уважают. «ТОПОР»: - Это же мой профиль, фройлаин Эстер!
Эстер торопилась домой: - конечно, ей всем сердцем хотелось поддержать своих близких людей после, и впрямь, кошмарного дня. Инцидент с фамильными ножницами и «Подвиг Йосси», кого хочешь, вывели бы из равновесия. Кроме всего прочего, мы собирались, как можно быстрее, покинуть Берлин, уехать в Миттенвальд, а оттуда (после Фестиваля, где я намеревался покорить взыскательную немецкую публику своим выступлением!) перебраться в родную Австрию. Повторяю, родители Эстер после «инцидента с ножницами» выразили желание покинуть Германию, но не одна, и не две недели понадобилось бы для того, чтобы собраться на дорогу богатой семье, решить множество вопросов, связанных с переездом из одной страны в другую. Да, успешное выступление на Фестивале было для меня событием знаковым: - успех открыл бы двери многих и многих концертных залов Европы. Несмотря на бесчинства, творимые штурмовиками, и заметного изменения берлинского «социал-политического климата» в сторону худшей кондиции, мне было грустно расставаться с той Германией, которую я любил и уважал, однако, нависший над моей головой «коричневым облаком», СТРАХ торопил меня к отъезду. * * *
Сидя в кабаре «Берлинский медвежонок» в компании (к моему большому удивлению!) с виду «порядочного» (!) бандита (Хайнц держался достойно, интеллигентно, очень сдержано!) меня не оставляли в покое слова, сказанные несколько часов тому назад профессором Флешем в консерватории: - До вторжения нацистов в репетиционный зал, вы играли, как Б О Г! - После ухода нацистов из репетиционного зала, вы играли просто замечательно! Браво! И вот, только что, минутами раньше, вспоминая моё давнишнее выступление в Берлинской Высшей школе музыки, где я исполнял сонату №3 Грига, Хайнц повторил слова маэстро Флеша, сказав, что я там играл, как Б О Г! Что это значило? – Мне хотелось спросить у «Топора-Хайнца», какова разница между безупречным исполнением музыкального произведения и….. Б О Ж Е С Т В Е Н Н О Й игрой! * * * Да, я и Эстер торопились, но возможность посидеть за одним столом со звездой кабаре фройлаин Эрдели, «давшей слово», что непременно навестит нас, чуточку пересиливало дочерний долг моей избранницы. Женское любопытство, увидеть воочию известную своими скандальными похождениями персону, «брало своё» и Эстер, то и дело, поглядывала в сторону кулис - она с нетерпением ожидала появления яркой представительницы берлинской богемы. Оркестр продолжал играть популярные в то время мелодии. Пары крутились в танцах и, как говорится, вечер «был в разгаре». Я танцевал плохо – можно сказать, совсем не умел «двигаться» в то время, как Эстер всегда выделялась хорошей пластикой, чувством ритма, музыкальным слухом. Да, она любила «показать себя» в танце. Я, извиняясь, попросил Хайнца составить моей девушке компанию, пригласить её на «Танго», но, к моему сожалению, оказалось, что «Топор» не отличал вальс от пассадобля – он в этом плане был тупее меня! А подойти к Эстер ни один из присутствующих в «Медвежонке» кавалеров не решался по простой причине – люди боялись «Топора»! Так или иначе, девушка скучала. Ей приходилось в ожидании визита Марики Эрдели пить вместе с нами шампанское вино, глазеть на весёлую публику, а иногда даже зевать, прикрывая ротик ладонью. * *
Наконец! Она, держа в руке трость, показалась публике в белом мужском костюме, в белой шляпе и накинутым на плечи белым плащом. На этом белоснежном фоне отличался цвет широкого, красного галстука с блестящим, но недорогим камнем – «а-ля бриллиант»! Раздались аплодисменты! К ней подходили мужчины, приглашали к себе, за стол, целовали её белые перчатки и передавали фройлаин Эрдели какие-то бумажки, визитки. Проявлению восторга не было конца. Привыкшая к такому назойливому вниманию поклонников, Марика не теряла спокойствия и, двигаясь к нам походкой парижской манекенщицы, она улыбалась, соблазняя всех и вся, но конкретного адресата этой сногсшибательной улыбки было невозможно найти: – артистка, как бы, принадлежала всему миру и, одновременно - никому! Скажу откровенно, что «такую» Марику я видел впервые! Я был горд тем, что «звезда кабаре» была моей соседкой, и наши отношения можно было свободно назвать «панибратскими»! Мы встали со стульев, приветствуя героиню сегодняшнего вечера. Она, приблизившись, едва прикоснулась щекой к нашим щекам, улыбнулась и своим внимательным «женским взглядом» «изучила» мою избранницу, прямо-таки «с ног до головы». МАРИКА: - А-а-а-а, это точно Эстер, избранница великого музыканта. Я не ошиблась, Бенни? Я (смеясь): - Как ты угадала? МАРИКА (обращаясь ко мне): - По твоим блестящим глазам! ЭСТЕР (обращаясь к актрисе): - Добрый вечер! Вы были великолепны! Я так рада нашему знакомству! «ТОПОР» (обращаясь к актрисе): - Ах, целую ручки, душечка! Сегодня твой талант пения и танца затмил очаровательную Марлен Дитрих! Клянусь, я не преувеличиваю! Я (обращаясь к актрисе): - Не знал, что ты такая у нас обворожительная! Твоё место, действительно, в «Мулен руже» или на подмостках Бродвейских театров! Твоя стихия - это мюзикл! Браво! жүктеу/скачать 1.1 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|