Сильвия Крэнстон при участии Кэри Уильямс Жизнь и творчество основательницы современного теософского движения Блаватской е. П. Перевод с английского под редакцией
жүктеу/скачать 4.54 Mb.
|
| [168].
Упомянутый выше Картер Блейк написал статью о своих встречах с Е.П.Б., которая помещена в приложении к книге графини Вахтмейстер "Воспоминания о Е.П. Блаватской" и "Тайной Доктрине". Он говорит: «Но факт остаётся фактом — она знала больше меня в тех [научных] областях антропологии и т.д., которыми я занимался. Например, она располагала гораздо более точными сведениями, чем я, о такой находке, как "челюсть из Нолетта". На с. 774 второго тома Тайной Доктрины она ссылается на факты, которые просто так не найти ни в одной опубликованной книге. Там же, на с. 754, начиная с предложения "Если мы обратимся к Новому свету...", говорится о существовании... "намывных береговых террас плиоцена". Припоминаю один разговор с ней на Ланздаун-Роуд в 1888 году, как раз в то время, когда она работала над Тайной Доктриной. Тогда г-жа Блаватская огорошила меня утверждением, что намывные береговые террасы Тарихи относятся к плиоцену. Я всегда полагал, что они относятся к плейстоцену, исходя из аргументации Дарвина и Спотсвуда Уилсона. После знакомства с работами Гея, с Istoria Fiscia de Chile — книгой Кастельно о Чили, а также с другими трудами, я считаю плиоценовое происхождение этих террас доказанным. И хотя все эти редкие книги — по моей специальности, но до тех пор, пока г-жа Блаватская не указала мне на версию плиоцена, они мне не попадались и я никогда о них не слышал» [169]. Глубокий интерес к Тайной Доктрине проявлял целый ряд известных учёных, включая Эйнштейна. Об этом подробнее рассказано в главе "Наука и Тайная Доктрина" (в части VII этой книги). Сама Е.П.Б., однако, считала, что в целом учёный мир ещё какое-то время будет оставаться безучастным к её работам: «Почва уйдёт у них из-под ног не вследствие духовных, теософских или каких-либо других физических или даже умственных феноменов, а просто потому, что перед ними ежедневно открываются и будут открываться огромные бреши и провалы, по мере того как одно открытие будет следовать за другим, пока наконец их не собьет с ног девятый вал простого здравого смысла» [170]. Существуют ли подобные "бреши и провалы" в современной науке? "Единственный твёрдо установленный научный факт, в котором я абсолютно уверен, — пишет известный американский врач и биолог Льюис Томас, — это то, что мы ничего не знаем о природе. Я совершенно серьёзно считаю это главным открытием в биологии за последние сто лет" [171]. Он не одинок в этом мнении. Так, в 1977 году в Оксфорде была издана "Энциклопедия незнания", состоящая из статей, написанных учёными с мировым именем, где они рассматривают глобальные проблемы, которые всё ещё остаются загадкой для современной науки[172]. Глава 9. Из атеистов – в теософы еософытов - в енияах поселенае Первое издание тома I Тайной Доктрины разошлось мгновенно, и потребовался дополнительный тираж. Уильям Стед, знаменитый редактор "Пэлл-Мэлл газетт" и "Ревью оф ревьюз", получил экземпляр книги от самой Е.П.Б. Он пишет ей 8 декабря 1888 года: «Вы — величайшая женщина, и я думаю, что никто кроме Вас (будь то мужчина или женщина) не смог бы написать "Тайную Доктрину". Я даже не чувствую себя достаточно компетентным, чтобы высказываться по поводу её необыкновенного содержания, — ведь я в этом полный невежда... Я не могу сказать, что понимаю Вас, поскольку мир, в котором Вы обитаете, настолько богат измерениями, что мне даже представить это не под силу, но всё же я не настолько глуп, чтобы не видеть, что гений Ваш не от мира сего и что Вы обладаете необычайными литературными и популяризаторскими талантами, которым прочие Ваши собратья вполне могут завидовать. Я должен очень поблагодарить Вас за Вашу книгу. Пока я прочел только введение и главу о Кили, так как очень интересуюсь его открытиями [173], но предвкушаю удовольствие от дальнейшего чтения. Огромное спасибо за обещание прислать второй том» [174]. Когда в конце года вышел том II, Стед столкнулся с проблемой рецензирования, ибо постоянные обозреватели делать это отказались. Тогда он вспомнил об Анни Безант, и она дала согласие [175]. Безант родилась в 1847 году в Лондоне, её мать была ирландкой, отец — наполовину ирландцем. В юности она была ревностной христианкой и вышла замуж за священника. Когда её вера в церковные догмы пошатнулась, муж поставил её перед выбором: примириться с церковью или уйти из дома. Она предпочла последнее. Её биограф профессор Артур Недеркот пишет: «Во всём англоязычном мире, да и в Европе в целом, м-с Анни Безант была известна как одна из самых выдающихся женщин своего времени. Она была атеисткой, сходилась во взглядах с материалистами типа Чарлза Брэдло, пользовалась влиянием в радикальных политических кругах... была феминисткой. Благодаря Бернарду Шоу она сделалась сторонницей фабианского социализма. Она пропагандировала науки, стала литератором, редактором и издателем... боролась за общественные и образовательные реформы. Её ораторские способности в сочетании с личным обаянием покоряли настолько, что Шоу, наряду с тысячами других почитателей её таланта, называл её величайшим оратором века среди женщин. Вскоре к этому добавилась репутация лидера забастовщиков и организатора профсоюзов, что повлекло за собой осуждение и ненависть со стороны консервативных и умеренных кругов церкви и государства» [176]. В автобиографии, написанной в 1893 году, Анни Безант вспоминает этапы своего жизненного пути, приведшие её к встрече с Тайной Доктриной: «Во мне всё сильнее зрело чувство, что для излечения социальных болезней требуется нечто большее, нежели то, чем я располагаю. Подход социалистов был пригоден в вопросах экономических, но откуда взять то вдохновение, те побуждения, которые привели бы к осуществлению Братства Человеческого? Наши попытки организовать группы бескорыстных работников провалились. Мы добились немалых успехов, однако это не было движение людей, действительно преданных до самопожертвования, способных работать во имя одной только Любви, желающих только отдавать, а не получать. Где же материал для более благородного общественного устройства, где камни для возведения Храма Человеческого? Я приходила в полное отчаяние, ибо все мои поиски такого движения кончались ничем. Более того, начиная с 1886 года во мне медленно крепло убеждение, что в моей философии чего-то недостаёт; что жизнь и разум представляют собой нечто другое, намного большее, чем я когда-либо догадывалась. Необычайно быстро развивалась психология; эксперименты по гипнозу обнажали самые неожиданные пласты человеческого сознания, странные загадки множественности личности и, что особенно меня поразило, — высокую интенсивность работы ума, когда мозг, предполагаемый генератор мыслей, находится в коматозном состоянии. Факты обрушивались на меня один за другим... Во тьме вспыхнул луч света — книга А. П. Синнетта "Оккультный мир" с её письмами, открывавшими замечательные новые горизонты мысли; речь в них шла не о сверхъестественном, а о природе, которая подчиняется законам более глубоким, чем я осмеливалась предполагать. Я занялась ещё и спиритуализмом, экспериментировала сама и убедилась, что феномены подлинны, только спиритуалисты объясняют их совершенно неправдоподобно» [177]. Стед попросил Анни Безант написать рецензию на Тайную Доктрину в начале 1889 года. Она вспоминает: «По мере того как я переворачивала страницу за страницей, книга захватывала меня всё больше и больше. До чего же знакомым мне всё это казалось; как легко забегал вперёд мой ум, предвосхищая выводы; как всё в ней было естественно, как логично, как тонко и в то же время понятно. Я была потрясена, ослеплена светом, в котором разрозненные факты представали частью грандиозного целого. Все головоломки, загадки, вопросы, мучившие меня, казалось, исчезли". "Это впечатление было отчасти иллюзией, — добавляет она, — поскольку рассудку ещё предстояло постепенно усваивать то, в чём интуиция прозрела истину". "Но я увидела свет, — продолжает она, — и в этой вспышке озарения поняла, что изнурительный поиск завершен и Истина найдена. Я написала рецензию [178] и попросила м-ра Стеда замолвить обо мне словечко автору. А потом послала записку с просьбой принять меня» [179]. Е.П.Б. ответила ей: «Со своей стороны, я тоже давно хотела с Вами познакомиться, ибо больше всего на этом свете меня восхищает дерзание и редкостное мужество людей, бесстрашно выражающих своё мнение перед лицом всего света... Я дома каждый вечер, начиная со времени чаепития в семь часов и до одиннадцати, и буду весьма рада видеть Вас, когда бы Вы ни пришли... Разумеется, это приглашение распространяется и на м-ра Барроуза или любого другого, кого Вы пожелали бы привести с собой» [180]. Герберт Барроуз был известный социалист того времени и соратник Безант. Февральским вечером они наконец встретились с Е.П.Б. [181], и Безант вспоминает: «Она рассказывала о путешествиях, о разных странах. Это была лёгкая блестящая беседа. Её глаза были полузакрыты, изящные пальцы непрестанно скручивали сигаретки. Ничего особенно запоминающегося она не сказала; ни единого слова об оккультизме, ничего загадочного; просто светская женщина вечерком поболтала с гостями... Я навестила её снова и принялась расспрашивать о Теософском обществе, намереваясь вступить в него, хотя что-то [во мне] противилось этому. Ибо я понимала, определенно и ясно... что означало бы такое вступление. К этому времени мне, благодаря работе в Лондонском попечительском совете, во многом удалось сгладить неприязнь ко мне со стороны общественности. Передо мной открывалась более гладкая дорога; мои усилия по оказанию помощи встречались бы похвалами, а не порицаниями. Неужели бросаться в новый круговорот сражений, сделаться мишенью насмешек и снова вести борьбу, изнурительную борьбу за непопулярную истину? Снова восстать, теперь уже против материализма, и пережить стыд публичного признания, что я ошибалась и, введённая в заблуждение разумом, пренебрегала Душой?..» Поборов свои опасения, Анни Безант решила вступить в Общество. Она продолжает: «[Г-жа Блаватская] какое-то мгновение пронзительно смотрела на меня. "А Вы читали отчёт Общества психических исследований по поводу моей персоны?" — "Нет, и, пожалуй, впервые о нём слышу". — "Так вот, прочтите его; и если после этого вы вернётесь — хорошо". Я достала этот отчёт, прочла его и перечитала снова. Я быстро поняла, что это внушительное сооружение возведено на весьма шатком фундаменте. Заключения на основании сплошных предположений; голословные утверждения неправдоподобного характера; и — самое изобличающее — грязный источник, из которого черпаются свидетельства. Всё держится на правдивости Куломбов, — а те сами признали себя соучастниками предполагаемого обмана» [182]. Анни Безант вместе с Гербертом Барроузом вступили в Теософское общество 21 мая 1889 года [183]. О своём шаге Безант публично объявила в лондонской "Стар". Эту новость по всей Англии восприняли с изумлением. В августе она дважды выступила в Зале науки с лекциями, в которых объясняла причины своего решения. Вторая лекция была затем напечатана в виде брошюры под названием "Почему я стала теософом". Безант ещё несколько раз выступала с этой речью в других аудиториях. Ганди вспоминал, что слышал её в Королевском зале Народного дворца — огромного общественного здания в Уайтчепеле для рабочего люда [184]. В этих выступлениях она говорила также о карме, перевоплощении, об учителях мудрости. Осенью, извещая своих родных о том, что Безант вступила в Теософское общество, Е.П.Б. писала: «Война у меня с материалистами и атеистами хуже, чем когда-нибудь! Восстали на меня все Freethinker'bl, либеральные безбожники, все "Свободомыслители", — друзья Брадлоу, за то, что я будто бы совратила с пути истинного их возлюбленную Annie Besant... Церковники так обрадовались её отречению от безверия, что даже позабыли свою личную ненависть ко мне и хвалят теософию!!! Вот так происшествие'. Но что это за сердечная, благородная, чудесная женщина'. И как она говорит! Слушаешь и не наслушаешься!.. Демосфен в юбке!.. Это такое приобретение, что я не нарадуюсь. У нас именно недоставало красноречивого оратора. Я говорить совсем не умею; да и другие, знать — знают, а рассказать не умеют. А эта — соловей какой-то! И как глубоко умна, как всесторонне развита!» [185]. Когда Безант вступила в Теософское общество, то, к её глубокому сожалению, общество атеистов, для которого она выиграла столько битв, известило её о невозможности одновременно состоять в двух этих организациях. Олкотт вспоминает, что за несколько лет до этого Брэдло и Безант подобным же образом обошлись с членом своего движения из Индии, решившим присоединиться к теософам*186. Кто мог тогда предположить, что наступит день, когда она сама будет поставлена перед таким же выбором! [187]. Глава 10. Эзотерическая секция Осенью 1888 года в Люцифере было объявлено о создании Эзотерической секции Теософского общества. Как глава ТО, Олкотт объяснил, каковы цели и структура новой секции: «I. В целях содействия эзотерическим интересам Теософского общества посредством более глубокого изучения эзотерической философии, сим объявляется о создании организации под названием "Эзотерическая секция Теософского общества". II. Учреждение и единоличное управление оной возлагается на г-жу Е.П. Блаватскую, которая становится главой Секции; она единолично несёт ответственность перед членами Секции за результаты; в структурно-организационном отношении Секция не связана с экзотерическим Обществом, кроме как через личность Президента-основателя. Лицам, которые хотят вступить в Секцию и желают следовать её правилам, надлежит обращаться непосредственно к Е.П. Блаватской по адресу: Лондон, Уэст-Энд, Холланд-парк, Ланздаун-Роуд, 17» [188]. К концу жизни Е.П.Б. в Эзотерическую секцию (ЭС) было принято свыше тысячи человек [189]. В письме к Дж.Д.Баку в Соединённые Штаты от 1 декабря 1888 года Е.П.Б. так обозначила назначение и задачи этой внутренней секции: «Потребность в ней ощущалась очень сильно и повсеместно. Поскольку имелось многое, что я не могла предать огласке (в "Люцифере" или в "Тайной Доктрине"), а старые и испытанные наши члены были вправе получить определённые оккультные знания — больше, чем кто-то посторонний, то требования создать такую секцию — пока я жива и могу быть полезна людям — доносились со всех сторон. Тут нет места для деспотического правления... не сулит мне это и славы, зато почти тотчас же — массу недопонимания, злословия, подозрений и неблагодарности. Но если из сотни (109) теософов, уже связавших себя клятвой, я смогу наставить на путь истинный с полдюжины — я умру счастливой. Много званых, да мало избранных... Я могу указать путь лишь тем, чьи глаза открыты для истины, чьи души исполнены альтруизма, милосердия и любви ко всему живому и кто думает о себе в последнюю очередь... ...Эзотерическая секция — не из земли, перстная*; она не вмешивается в вопросы, связанные с экзотерическим управлением лож... В ней не взымаются ни вступительные, ни прочие взносы, ибо как сама я получила это знание, так и буду его передавать другим, и я скорее умру с голоду, чем возьму хотя бы грош за то, что учу священным истинам. Единственные мои расходы — почтовые и канцелярские, и их берёт на себя совет Ложи Блаватской, если "Тайная Доктрина" не принесёт мне достаточно средств, чтобы покрыть эти расходы... Тот, кто захочет получить своё наследство, пока я тут, — ибо после моей смерти им достанется ничтожная малость, — пусть просит об этом. Я с готовностью передам то немногое, что имею, — или, скорее, то, что мне позволено передать» [190]. Она не раздавала обещаний по поводу того, какие чудеса ожидают вступивших в Эзотерическую секцию, что являет разительный контраст с практикой так называемых оккультных организаций, с их заманчивыми обещаниями и – часто — баснословными взносами. Желающие вступить в ЭС часто спрашивали Е.П.Б. в письмах, какие обязательства налагает на них это членство. Так, однажды её спросили, может ли в Секцию вступить солдат. Она ответила: «Что значит "солдат не свободен"? Разумеется, солдат не волен перемещаться в своём физическом теле, куда ему заблагорассудится. Но разве эзотерическое учение имеет дело с внешним человеком? Солдат может неотлучно пребывать в своей караульной будке, как ракушка на днище корабля, эго же солдата вольно устремляться куда пожелает и думать о том, что близко сердцу». Однако она добавляет: «От человека не требуется взваливать на себя непосильную ношу; как и пытаться сделать то, что превосходит его возможности... Человек, коего долг привязывает к месту, не вправе оставить его ради исполнения иного долга, каким бы великим тот ни был, ибо первейший долг, согласно оккультизму, заключается в неукоснительном исполнении своих обязательств в отношении имеющегося долга. Прошу прощения, если это покажется вам абсурдным парадоксом... но за последний месяц я вынуждена была повторять это ad nauseam usque**. "Связав себя обетом, рискую ли я получить приказ оставить жену, бросить детей и уйти из дома?" — спрашивают меня. "Нет, — говорю я, — ибо тот, кто пренебрёг своими обязанностями в одном случае, проявит вероломство и в других. Ни один настоящий, подлинный УЧИТЕЛЬ не примет в чела того, кто на пути к нему приносит в жертву кого бы то ни было помимо себя". Если жизненные обстоятельства таковы, что в нынешнем существовании человек не может стать адептом в полном смысле слова, пусть пополняет свой умственный багаж для следующей жизни, чтобы быть готовым откликнуться на первый же зов в следующем воплощении» [191]. В Эзотерической секции не обучали тому, как производить психические феномены. Совершенно исключалась и так называемая церемониальная магия, столь популярная в наши дни. В одном из писем к Ролстону Скиннеру Е.П.Б. указывает, что подобные "церемонии" могут быть опасными. Она пишет: «Я читала и перечитывала вашу "Иудейско-египетскую загадку" раз двадцать и рекомендую её всем нашим каббалистам, таким как преподобный А.У.Эйтон... и Мейдерс***, прекрасный каббалист, который, однако, слишком забивает себе голову церемониальной магией, а я её на дух не переношу. [Некоторые] геометрические диаграммы, и фигуры в особенности, обладают силой, способной пробудить к действию полуслепых и неразумных стихийных существ, хотя вы можете и отрицать существование таковых сил и существ... Мы, придерживающиеся эзотерической философии Веданты... знаем, какую власть над стихиями имеют определённые круги и диаграммы. Вот почему я верю в церемониальную магию, но одновременно ненавижу и страшусь её. Опасайтесь определённых фигур и их сочетаний, м-р Скиннер..» [192]. Как замечает один писатель, с образованием Эзотерической секции Теософское движение получило новый импульс. Хотя в теософских журналах о работе секции сообщалось довольно скупо, — вся её деятельность проходила под строгим обетом неразглашения****193, — эта новая организация сплотила наиболее ревностных и преданных членов Теософского общества, что пошло на пользу всему движению. Как глава этой секции, Е.П.Б. индивидуально наставляла тех, кого считала своими учениками, с наибольшей пользой для их внутреннего развития в каждом отдельном случае [194]. Учебные материалы предназначались только членам секции, поэтому пришлось отказаться от печатания их в обычной типографии. В письме к Вере, которая сетовала, что сестра давно не даёт о себе знать, Е.П.Б. зимой 1888/89 г. описывает то, что она назвала "первобытным способом" воспроизведения эзотерических документов: «Вот пересчитай, зоил бессердечный, мои занятия: каждый месяц пишу от 40 до 50 страниц Esoteric Instructions, — наставления в тайных науках, которые не могут печататься, а несчастные пять-шесть добровольцев-мучеников эзотеристов должны по ночам сидеть, — рисовать, писать и на машине литографировать, всего только в числе 320 экземпляров... Я же снова должна всё пересматривать, чтобы не ошиблись и не осрамили моих оккультических знаний». Далее она приводит длинный перечень прочих своих дел и обязанностей [195]. О том, как была решена проблема размножения эзотерических учебных материалов, рассказал Джеймс Прайс. История эта начинается в Лос-Анджелесе весной 1888 года: «В те дни многие теософы горели желанием стать "чела" или "мирскими чела", вступив в общение с Учителями, которых представляла Е.П.Б. Нисколько не сомневаясь, что претенденты, объявившиеся в таком количестве, только досаждают Учителям, я не предпринимал никаких попыток связаться с Е.П.Б. и её Учителем или привлечь их внимание к своей незначительной персоне... Однажды вечером, когда я размышлял [над Парацельсом], передо мной внезапно появилось лицо Е.П.Б. Я узнал её по портрету в Исиде, хотя сейчас она выглядела гораздо старше. Полагая, что это астральное изображение, как я поначалу решил, — всего лишь игра фантазии, я попытался избавиться от него. Но тут на лице появилось нетерпеливое выражение, и я мгновенно был извлечён из тела и тотчас же предстал "в астрале" перед Е.П.Б., которая находилась в Лондоне. Там близилось утро, но она всё ещё сидела за своим рабочим столом. Пока она говорила со мною, очень доброжелательно, я не мог избавиться от мысли: как странно, такая тучная и старая дама — и Адепт? Я пытался выбросить из головы эту непочтительную мысль, но она прочитала её, и, словно в ответ, её физическое тело сделалось полупрозрачным, открыв взору чудесное внутреннее тело, которое выглядело так, словно оно было из расплавленного золота. Затем вдруг перед нами предстал Учитель М. в своей майяви-рупа*****. Я низко поклонился ему, ибо он казался мне скорее Богом, чем человеком. Каким-то образом я знал, кто это, хотя видел его впервые. Он милостиво заговорил со мной и сказал: "Через шесть месяцев у меня будет для вас работа". Он отошёл в дальний конец комнаты, помахал на прощание рукой, и его не стало... Шесть месяцев спустя обещание Учителя сбылось. Возвращаясь из поездки по Южной Америке, мой брат Джон и я оказались в Нью-Йорке. Мы встретились с м-ром Джаджем, который был озабочен решением сложного вопроса: Е.П.Б. велела разослать её инструкции всем американским членам ЭС, но прислала ему только один экземпляр. Размножить текст ему было не на чем. Мы решили эту проблему, установив [печатный станок] и напечатав инструкции в виде книжек» [196]. Оба брата отлично знали типографское дело и были издателями ряда провинциальных газет в Соединённых Штатах. Выручив Джаджа, Прайс по указанию Е.П.Б. едет в Лондон, где учреждается издательство "Е.П.Б. пресс", в котором в дальнейшем публиковались не только эзотерические инструкции Е.П.Б., но также книги Теософского общества и другие издания [197]. Глава 11. Роковая буква В июне 1889 года Е.П.Б. писала: «Любопытное предсказание было сделано мне в 1879 году в Индии одним мистиком, утверждавшим, что каждая буква алфавита имеет либо благотворное, либо пагубное влияние на жизнь и труды того или иного человека. Людей, чьи имена начинаются с букв, звук которых противопоказан вам, следует избегать. "Какая же буква наиболее противопоказана мне?" — спросила я. — "Остерегайтесь буквы С [английского алфавита], — ответил он. — Я вижу, как над вашей головой зловеще горят три заглавные С. Вам следует особенно остерегаться их в ближайшие десять лет и оберегать Общество от их влияния. Это инициалы трёх людей, которые примкнут к теософской организации лишь затем, чтобы стать её самыми большими врагами". Я не вспоминала об этом предостережении до 1884 года, когда на сцене объявились Куломбы /Coulombs/. Хотела бы я знать, не д-р ли Коуз /Coues/ и мисс [Мейбл] Коллинз /Collins/ готовятся замкнуть этот список?» жүктеу/скачать 4.54 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|