Тамара Токомбаева
жүктеу/скачать 0.88 Mb. Pdf көрінісі
|
| Т.Токомбаева Аалы Токомбаев
…Моя бедная песня, несчастная песня, Ты – луч солнечного света! Бедная песня, осиротевшая песня, Ты, словно звук моего голоса, Видно, дошла ты до глубины Мозга костей? Я доволен тобой. А ты будь довольна и мной. Так сложилась судьба. Железные двери, кирпичные стены Не удержали тебя, Переглядываясь и перешёптываясь, Народ распевает тебя. От безвинных детей своих Народу передала ты привет. Я доволен тобой. Будь довольна и мной. Так сложилась судьба! Мое тело не нужно… Ты нужна моему народу! Ты неси правду Великому советскому народу. И без меня будет прекрасна жизнь На моей родной земле. Моя жизнь – в тебе. Сожаленья – во мне. Так сложилась судьба… В своих воспоминаниях Аалы Токомбаев пишет: «…Бессонные ночи, когда сутками сидишь на стуле и на тебя направлен свет прожектора, когда голову сверлит одна мысль: спать, уснуть навеки… А стоит только задремать, и на тебя обрушивается ледяной водопад, и снова прожектор, и снова допрос… Бессонные ночи, когда стоишь по колено в воде… Карцер не рассчитан на отдых. Но, сутками стоя по колено в воде, вновь и вновь тоскуешь по воле, по честному имени, по жене, по детям. «Ну, Пушкин, не одумался?! – звякнув «глазком», с издёвкой спрашивает мучитель. – Ишь, Пушкину не нравится…». Он бил не меня, он бил Пушкина». И тогда рождаются стихи: «Хочешь мучить меня – так мучай, иглы в ногти вгоняй иль нож…Только гордость нашу не трогай – имя Пушкина не тревожь!..». Бессонные ночи, о, бессонные ночи, когда, вопреки своему желанию, думаешь – по чьей же злой воле очутился, безвинный, здесь? Только ли по обвинению в национализме, за то, что, будучи членом Конституционной комиссии предложил внести в Конституцию Киргизской ССР пункт о госязыке?.. А, может, за голую правду романа «Кровавые годы?»… «О, бессонные долгие ночи – пять шагов от стены до стены…». Уже позже, на склоне лет, папу часто приветствовали его тюремными стихами, ставшими народными песнями. Писатель Шукурбек Бейшеналиев рассказывал, как на курорте он познакомился с одним председателем колхоза, который гордился тем, что сидел в тюрьме вместе с Аалы Токомбаевым. Этот председатель колхоза тоже рассказывал, с каким трепетом они ждали новые стихи Токомбаева, заучивали их наизусть и распевали. Шукурбек Бейшеналиевич записал с его слов многие утерянные 45 Т.Токомбаева Аалы Токомбаев поэтом стихи и передал их Аалыке. Эти стихи тоже вошли в конфискованный по выходу сборник «Момия». Чтобы не сойти с ума от бессонных тягостных раздумий в тюрьме, лишённый бумаги и пера, отец, распоров тюремную серую бязевую наволочку, надергав из носков нитки и сделав из спичек и щепок иголки, крючки, вышил портрет Пушкина. Там же вышиты стихи. На носовом платке вышита шахматная доска, а из хлеба сделаны сами шахматные фигуры. Эти вышивки с именами дорогих им людей вынесли тайком из тюрьмы Акматбек Джумалиев, отец Жанибека Турсунова, Касым Нигматуллин и многие другие. Когда отца арестовали, мы жили по улице Демьяна Бедного (ныне ул.Токтогула). Маму вслед за его арестом исключили из партии, уволили с работы. Она была членом Верховного суда. Зная, что рано или поздно нас выселят из государственной квартиры, мама в отчаянии обратилась за советом к одной знакомой, работающей в правительстве, кажется Юдиной. Та посоветовала: «Пока суда над Аалыке не было… Сидите тихо, а если квартира велика, пустите к себе композитора Шубина с семьёй. Это интеллигентные люди. Ваш Джолдош (мой старший брат – Карлен – Т.Т.) учится с его сыном. Вы с ними уживётесь, они вас не обидят». Но мама решила по-своему. Она сама привезла к нам семью известного кыргызского писателя, папиного сотоварища. А через некоторое время … вынуждена была добровольно покинуть свой кров: родственница жены поэта неоднократно пыталась избить детей «врага народа»… Однажды на глазах у бабушки она пнула казан с готовой едой, даже не подумав о том, что при этом сама может обвариться. Бабушка не проклинала её, а просто сказала: «Бог всё видит. Когда-нибудь ты горько пожалеешь об этом». Так и случилось через много лет… Недаром пословица гласит: «Не делай добра, не будет зла». Тот бедный писатель оказался как бы между двумя жерновами. Ответственный секретарь Союза писателей требовал, чтобы наш квартирант выселил семью «врага народа». Сам безустанно писал письма в прокуратуру о том, что семья «врага народа» всё ещё живёт в государственной квартире. Но даже в то время сохранялся закон: нас не выселяли, несмотря на все заявления в прокуратуру, потому что суда над Токомбаевым не было. …Ретивый ответсекретарь, надо сказать, негласно преследовал Токомбаева до конца жизни. Это он писал в прессе, что Аалы – сын хана, это по его доносу был изъят сборник «Момия»... Уже после смерти Ата, как-то он на Дзержинке подсел к аксакалам, которые вели неторопливую беседу об Аалыке, о последних его днях, отравленных клеветой, которая свела его в могилу. Кандидат филологических наук манасовед Мундук Мамыров позже рассказывал мне, как бывший ответсекретарь торопливо начал: «Не говорите мне об Аалы... Я помню, как он вышел из тюрьмы, – он был толстым и от жира еле-еле передвигал ногами…». Окружающие, тоже знавшие Аалыке, – Качкеев, Куттубаев – ахнули, а сидевший рядом Досалы Туратбеков не выдержал и сказал: «Да, мы все вышли из тюрьмы располневшими от побоев и пыток. А своими толстыми и опухшими ногами мы двигали только потому, что хотели быстрее отойти от тюрьмы»... Тут вмешался Мамыров: «Т-ке, а не взять ли вам свою жену и не отправиться ли на месяц-другой на этот курорт?!.». Раздался гомерический смех, в общем-то не присущий аксакалам. Бывший ответсекретарь вскочил со словами: «Эмне дейт? Эмне дейт?!» – «Что он несёт? Что он несёт?!» – и быстро ретировался, невзирая на почтенный возраст. Теперь уже Бог ему судья! жүктеу/скачать 0.88 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|