Том II филологические и юридические науки алматы — астана — баку — гродно — киев — кишенев — коламбия люденшайд — минск — невинномысск — ташкент — харьков — элиста 2010

1. Альбер Камю. Размышления о гильотине // Кёстлер А., Камю А. Размышление о смертной казни. М.: 2003.

2. П. Кошель Смертная казнь в России: преступники, палачи, зрители… // С-Пб. 2007

3. Л. Л. Кругликов. «Уголовное право России» // М. 2002Когда убивает государство…

4.Н.И. Полищук, кандидат юридических наук, доцент Академии ФСИН России. «Правовые проблемы моратория на смертную казнь» // М. 2009.

5. А. С. Михлин Смертная казнь. Вчера, сегодня, завтра. М.: 1997.

6. О. Шишов. «Смертная казнь в России в XX веке». // С-Пб. 2001.

7. Смертная казнь против прав человека. М.: 1989.

Уфимский юридический институт, г. Уфа, Россия

(факультет права и экономики, 3 курс)

e-mail: Kislyakov@sports-planet.ru

В мировой юридической доктрине и практике принято выделять два основных подхода к определению сущности наследования [1]. В странах континентального права, в том числе в России, наследование понимается как разновидность универсального правопреемства. Такая квалификация восходит к классическому римскому праву, где в лице наследника видели продолжение юридической личности наследодателя [2, с. 222]. В странах «общего права» наследование понимается как распределение имущества умершего между лицами, указанными в законе или завещании.

В соответствии с первой концепцией наследник при принятии наследства становится носителем прав и обязанностей наследодателя в целом и не может принять лишь их часть, а от остальных отказаться. Наследственное имущество при этом рассматривается как совокупность всех активов и пассивов умершего. Экономический оборот требует, чтобы и после смерти должника его долговые обязательства сохранялись, по крайней мере те из них, которые не связаны тесно с его личностью.

Что касается стран «общего права», то в них наследование пони­мается иначе, нежели в странах «цивильного права». Доктрина и практика этих стран исходят из того, что при наследовании имеет место исчезновение юридической личности умершего и ликвидация его имущества; при этом осуществляется сбор причитающихся ему долгов, оплата его долгов, погашение его налоговых и иных обязанностей. Указанная процедура именуется администрированием (administration) и протекает под контролем суда. Наследники же получают право на чистый остаток (net estate) [3, с. 1-2]. Обязанность администратора состоит в том, чтобы распределить имущество между теми, кому оно принадлежит на правах выгодоприобретателей. При такой квалификации перехода имущества по наследству не может идти и речи, например, об ответственности наследников по долгам наследодателя, которая представляет собой типичный институт в правовых системах, воспринявших римскую модель наследования.

В Конституции РФ [4] закреплены общие принципы регулирования наследственных отношений в РФ, которые полностью соответствуют Всеобщей декларации прав человека [5]. Институт наследования является естественным продолжением конституционной охраны прав личности, включая собственность, продолжением этой охраны за пределами жизни отдельного индивидуума, обеспечением и охраной итогов и результатов его деятельности.

Основным нормативным правовым актом, регулирующим наследственные правоотношения, является Раздел V «Наследственное право» Гражданский кодекс РФ [6]. В части третьей Гражданского кодекса РФ закреплен важный тезис об универсальности наследственного правопреемства выдвигавшийся еще юристами Древнего Рима: «При наследовании имущество умершего (наследство, наследственное имущество) переходит к другим лицам в порядке универсального правопреемства, т.е. в неизменном виде как единое целое и в один и тот же момент, если из правил Гражданского кодекса РФ не следует иное (п. 1 ст. 1110).

Впервые дано законодательное определение понятия наследства, включающее в себя не только принадлежавшие наследодателю на день открытия наследства вещи и иное имущество, но и имущественные права и обязанности (п. 1 ст. 1112 ГК РФ). Существенно расширен круг лиц, призываемых к наследованию по завещанию (ст. 1116 ГК РФ). Норма ст. 1118 ГК РФ определяет момент, с которого возникает завещательная правосубъектность: «завещание может быть совершено гражданином, обладающим к моменту его совершения дееспособностью в полном объеме» (п. 2 ст. 1118). Полная дееспособность у гражданина наступает в возрасте 18 лет, однако не исключен вариант приобретения полной дееспособности несовершеннолетними. Гражданский кодекс РФ предусматривает две такие возможности: вступление в брак до достижения 18 лет (п. 2 ст. 21) и эмансипация (ст. 27). Если обратиться к зарубежному опыту, то в Испании завещание может составлять любое лицо, достигшее 14 лет, во Франции, Германии, Сербии – 16, в Швейцарии – 18 [7, с. 27]. Определение возраста зависит от исторических законодательных традиций, уровня культуры, географических, этнических и др. факторов.

Завещание должно носить личный характер: не допускается совершение завещания через представителя (п.3 ст. 1118 ГК РФ). Аналогичные положения закреплены в законах других государств, например в ст.2064 Гражданского уложения ФРГ 1896 г., в ст. 669 ГК Королевства Испании 1889 г. [7, с. 27]. Совершение завещания двумя или более гражданами не допускается (п.4 ст.1118 ГК РФ).

Более продуманными в Гражданском кодексе РФ стали нормы, посвященные завещательному отказу: само понятие завещательного отказа раскрывается более детально (п. 2 ст.1137); особо отмечается характер действий наследников, совершаемых в пользу отказополучателей. Завещательный отказ (легат) распространен во многих странах в частности в Испании, Германии, Франции. Кроме того, законодательство зарубежных стран предусматривает другие виды завещательных распоряжений. Так, ст. 655-659 ГК Венгерской Республики 1959г содержит такие неизвестные российскому законодателю виды распоряжений, как договор о наследовании и дарении на случай смерти, договор в отношении ожидаемого наследства [7, с. 28].

Часть третья Гражданского кодекса РФ существенно конкретизирует нормы об исполнении завещания. Такое положение давно признано мировой практикой и применяется в большинстве развитых стран. Существенному реформированию подвергся институт обязательной доли, призванный охранять имущественные интересы членов семьи наследодателя. Теперь согласно ст. 1149 Гражданского кодекса РФ размер обязательной доли уменьшился до 1/2 доли, которая причиталась бы обязательным на­следникам при наследовании по закону. Заметим, что до 1 марта 2002 г. наследники, независимо от содержания завещания, получали не менее 2/3 доли наследства (ст. 335 ГК РСФСР) [8].

Аналогичное правило закреплено, в частности, в Гражданском кодексе Венгрии и в Швейцарском гражданском кодексе, согласно которому, обязательная доля составляет ½ только в отношении родителей пережившего супруга наследодателя, в отношении же наследников по нисходящей линии-детей такая доля равна ¾ [7, с. 28].

Нормы наследственного права стран континентальной Европы включены в состав гражданского кодекса и помещены, как правило, вслед за нормами, регулирующими правовое положение физических лиц и семейные отношения (например, во Франции). В странах континентальной Европы на следование рассматривается как универсальное правопреемство, а в Великобритании и США имущество наследодателя сначала переходит по праву доверительной собственности к так называемому личному представителю умершего, который передает наследникам лишь его часть, оставшуюся после расчетов с кредиторами.

В США принятие законодательства о наследовании отнесено к компетенции штатов. Так, в штате Луизиана действует «французский» Гражданский кодекс, вследствие чего в этом штате сохранилась в основных чертах французская система наследственного права. Существующие, и подчас весьма серьезные, различия в регламентации наследственных от­ношений в рамках отдельных штатов вызвали к жизни потребность в достижении единообразия правовых норм в этой области и в разработке единообразного закона о наследовании (Uniform Probate Code), принятого пока лишь в нескольких штатах (Аляска, Айдахо).

В последние десятилетия в законодательстве многих стран произошли изменения, повлекшие за собой расширение наследственных прав усыновленных и внебрачных детей. В результате усыновленные полностью уравнены в наследственных правах с законнорожденными детьми. Что касается внебрачных детей, наследственные права которых почти полностью отрицались, то они тоже (за некоторыми исключениями) получили равные права с законнорожденными, а их родители могут наследовать после них так же, как после своих законнорожденных детей (Франция, Германия, Швейцария, Великобритания, США).

Подводя итог анализу правовых норм, регулирующих отношения наследования имущества, следует отметить, что нормы действующего ГК РФ во многом устраняют имевшиеся в прежнем законодательстве противоречия и пробелы и в большей степени соответствуют складывающейся в настоящее время системе имущественного оборота. Кроме того, они отражают общемировые тенденции развития наследственного законодательства.
Использованные источники

1. Абраменков М. С Наследование как разновидность универсального правопреемства: теоретические и практические проблемы в аспекте международного частного права // Журнал российского права. – 2007. – №11. – C. 76-83.

2. Римское частное право. Учебник / Под ред.: Новицкий И.Б., Перетерский И.С. – М.: Юриспруденция, 2009. – 464 c.

3. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть 3. (Постатейный) / Отв. ред. и рук. авт. коллектива Л.П. Ануфриева. – М. : Волтерс Клувер, 2004. – 632 с.

4. Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. (посл. изм от 30.12.2008 г.) // Собрание законодательства РФ. – 2009. – №4. – Ст. 445.

5. Всеобщая декларация прав человека (Принята 10.12.1948 г. Генеральной Ассамблеей ООН) // Российская газета. – 1995. – 5 апреля.

6. Гражданский кодекс РФ (часть третья) от 26.11.2001 г. № 146-ФЗ (посл. изм. от 29.11.2007 г.) // Собрание законодательства РФ. – 2001. – № 49. – Ст. 4552.

7. Наследственное право и процесс: Учебник / В.В. Гущин, Ю.А. Дмитриев. – М.: Эксмо, 2005. – 717 с.

8. Гражданский кодекс РСФСР (утвержден Верховным Советом РСФСР 11.06.1964 г.) (утратил силу) // Ведомости Верховного Совета РСФСР. – 1964. – № 24. – Ст. 407.
Защита чести и достоинства сотрудников органов внутренних дел гражданско-правовыми способами
Ковалец К.В.

Уфимский юридический институт МВД России, г. Уфа, Россия

(факультет подготовки специалистов КМ, 2 курс)

e-mail: NaPaVaL77@mail.ru

Честь и достоинство – такие нравственные категории, принадлежащие к нематериальным благам, которые защищаются нормами права, что, является признанием их социальной ценности, так как нормы права охраняют наиболее важные, обеспечивающие стабильность общества, отношения.

Методы защиты гражданского права применимы и в случае отсутствия умысла у лица, совершившего посягательство на нематериальные блага, и они применимы также при защите чести и достоинства. Помимо общих способов защиты, гражданское право выделяет специальный способ защиты этих ценностей: опровержение сведений порочащих честь и достоинство.

Статья 152 ГК РФ регламентирует правила защиты чести и достоинства гражданина (сотрудника органа внутренних дел).

Исходя из принципов гражданского права, в частности принципов нравственности, добросовестности, разумности и справедливости, вышеназванная отрасль является формой защиты от посягательства на честь и достоинство сотрудника ОВД. Честь и достоинство личности относятся к нравственным категориям, которые в своей совокупности образуют так называемое «доброе имя» (ст.150 ГК РФ), неприкосновенность которого гарантирована в статье 23 Конституции РФ. Таким образом, на наш взгляд целесообразно считать основными способами защиты чести и достоинства личности именно гражданско-правовые, так как принципы гражданского права в наибольшей степени отражают природу этих категорий.[1]

Гражданско-правовая защита чести и достоинства включает в себя, прежде всего правовосстановительные способы. Так, применительно к искам о защите чести и достоинства граждан, ГК в статье 12 перечисляет два пути: восстановление положения, существовавшего до нарушения права, и компенсация морального вреда.

Как основной способ защиты чести и достоинства личности сотрудника ОВД, гражданское право наряду с вышеназванными общими способами защиты нарушенных гражданских прав (ст. 12 ГК РФ), выделяет специальный способ защиты этих прав личности – опровержение распространенных порочащих сведений (п.1 ст. 152 ГК). В цивилистической литературе существуют различные точки зрения на вопрос соотношения специальных и общих способов защиты чести и достоинства. В одном случае основным (первоначальным) способом называют требование об опровержении и к сопутствующим (производным) относят компенсацию морального вреда и возмещение убытков, причиненных распространением сведений, порочащих честь и достоинство.[2]

В другом случае опровержение также остается основным способом защиты, а компенсация морального вреда - субсидиарным.[3]

Отличие вышеназванных точек зрения заключается в различном содержании субъективного права истца на иск в процессуальном смысле. Так первая концепция, несмотря на достаточно жесткое разделение исковых требований на основные и сопутствующие вовсе не означает, что каждое из перечисленных требований не может быть заявлено самостоятельно, к примеру, требование исключительно удовлетворения морального вреда. Данная концепция базируется на принципе диспозитивности, применительно к данному примеру она признает право пострадавшего самостоятельно избирать способ защиты. Компенсация морального вреда, по мнению сторонников этой теории, один из наиболее действенных способов защиты личных неимущественных прав и законных интересов граждан, позволяющий использовать его для восстановления нарушенных прав. Здесь имеет место совпадение содержания мер защиты и мер ответственности.[4]

Сторонники же второй точки зрения не допускают возможности исключительного требования компенсации морального вреда и иных субсидиарных, по их мнению, способов защиты и приводят следующие доводы в защиту позиций: в - первых, несоответствие существу такого нарушения, т.к. при возмещении, к примеру, моральной компенсаций никакого воздействия на общественное мнение не происходит, и компенсация не может восстановить доброе имя истца; во- вторых, они ссылаются на п.5 ст. 152 ГК РФ «Гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство и деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением».

Несмотря на то, что вторая концепция больше соответствует закону, судами часто рассматриваются иски, в которых не содержится требования опровержения порочащих сведении. Та же концепция морального вреда направлена на возмещение нравственных и физических страданий. Следовательно, никакого воздействия на общественное мнение не происходит, и компенсация не восстанавливает доброе имя лица, таким образом, подача подобных исковых заявлений противоречит природе этих исков и принципам гражданского права. Исключением может быть лишь такое обстоятельство, при котором требование об опровержении порочащих сведении было удовлетворено в досудебном разбирательстве лицом распространившем эти сведения, а остальные, связанные с ним, остались без удовлетворения.

В статье 150 ГК РФ законодатель устанавливает принцип неотчуждаемости и непередаваемости иным способом личных неимущественных прав и других нематериальных благ и предусматривает возможность их защиты. Из этого следует, что законодатель считает личные неимущественные права одним из видов нематериальных благ.

В этой же норме законодатель говорит об осуществлении и защите личных неимущественных прав и других нематериальных благ.

Очевидно, что термин «осуществление» применим только к личным неимущественным правам как разновидности нематериальных благ – можно осуществлять, реализовывать путем соответствующего поведения право, но вряд ли можно «осуществить благо». Поскольку нематериальные блага являются неотчуждаемыми достоянием лица, следует сказать, что лицо имеет право обладать личным неимущественным благом. Это право имеет абсолютный характер, и ему корреспондирует обязанность всех остальных воздерживаться от его нарушения, которое одновременно являлось бы причинением вреда не только праву на обладание благом, но и самому благу. В принципе лицо может и распорядиться по своему усмотрению принадлежащим ему нематериальным благом, но в ограниченных пределах (изменяя качественные или количественные характеристики блага), поскольку запрет на отчуждение или передачу их каким бы то ни было способом исключает эти блага из числа объектов гражданского оборота. Поэтому законодатель делает акцент именно на гражданско-правовой защите этих благ, в частности на исследуемые честь и достоинство личности. [5]

Применение мер гражданско-правовой ответственности при распространений правдивых порочащих сведений возможно в случае препятствия осуществления лицом своих прав, возникших в связи с этим юридическим фактов. Например, в случае неправомерного отказа СМИ опубликовать ответ данного лица, он в праве обратиться в суд с требованием возмещения морального ущерба, т.к. данным следствием СМИ препятствуют ему в реализации субъективного права и обязаны компенсировать возникшие с этим нравственные и физические страдания.

При достоверной информаций ответственность за умаление чести и достоинства не наступает, однако при этом она может причинить вред другим неимущественным благам, таким как неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна. В этом случае на лицо, распространившего подобные сведения может быть возложена ответственность компенсировать моральный вред.

Таким образом, главной проблемой гражданско-правовой на наш взгляд является практика удовлетворения судами исков о защите чести и достоинства личности, содержащих исключительно требования компенсации морального вреда, при этом возмещаются лишь нравственные и физические страдания потерпевшего, и не происходит восстановление чести и достоинства, за исключением случаев досудебного опровержения порочащих сведений лицом, их распространившим. Данная практика противоречит природе таких исков, и на наш взгляд иски о компенсации морального вреда при отсутствии требования об опровержении противоречит духу и букве закона.
Использованные источники

1. Гусев О.Б. Ответственность, вытекающая из распространения сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию // Юрист. – 1999. – №8.

2. Панкратова О.Б. Особенности производства по делам о защите чести, достоинства и деловой репутаций // Арбитражный и гражданский процесс. – 2001. – №2.

3. Быков В. Компенсация морального вреда не может восстановить доброе имя // Российская юстиция. – 2002. – №4.

4. Марченко С. В. Компенсация морального вреда в Российской Федераций // Адвокатская практика. – 2002 – №6.

5. Эрделевский А.М. Компенсация морального вреда. Комментарий. – М.: Издательство БЕК, 2000.

Академия МВД Республики Беларусь, г. Минск, Беларусь

e-mail: Kolyago-33@mail.ru
Науч. рук.: Л.М. Рябцев, д. ю. н., профессор, Судья Конституционного суда Республики Беларусь
Учитывая требования законодательства, сложившуюся правоприменительную практику, имеющиеся теоретические разработки представляется обоснованным говорить о том, что с целью профилактики правонарушений милицией общественной безопасности (далее – МОБ) используется административный надзор как один из специальных методов. Слово надзор (надзирать) толкуется в словарях русского языка как наблюдение с целью присмотра, проверки; орган, группа лиц для наблюдения за кем, чем-нибудь, за соблюдением каких-нибудь правил [1, с. 379].

В научной литературе предметом дискуссии является вопрос о понятии административного надзора и его природе как правового явления. Часть авторов полагает, что административный надзор является разновидностью контроля (А.Н. Крамник, Н.Г. Салищева др.) [2, с. 591; 3, с. 180]. Другая часть авторов рассматривают административный надзор как самостоятельное правовое явление в качестве способа обеспечения законности (Ф.С. Разаренов, Л.Л. Попов и др.) [4, с. 5; 5, с. 460]. Более обоснованной представляется мнение ученых поддерживающих в целом последнее мнение, но рассматривающих административный надзор как метод управления, полицейской деятельности (Л.М. Рябцев, Г.А. Василевич, А.Г. Тиковенко, К.С. Бельский и др.) [6, с. 94; 7, с. 599]. В целом же право на существование имеют обе точки зрения, так как административный надзор применительно деятельности МОБ может выступать и как метод деятельности, и как способ обеспечения законности.

Л.Л. Попов считает, что административный надзор представляет собой «особый вид государственной деятельности специально уполномоченных органов исполнительной власти и их должностных лиц, направленный на строгое и точное исполнение органами исполнительной власти, коммерческими и некоммерческими организациями, а также гражданами общеобязательных правил, имеющих особо важное значение для общества и государства» [5, с. 460]. В данном определении автор раскрывает характерные черты субъекта и объекта надзора, его цель, но не раскрывает способов ее достижения. Напротив, Ф.С. Разаренов определяет административный надзор как «систематическое наблюдение» указывая в качестве его цели предупреждение нарушений установленных норм и правил, их пресечения, выявления нарушителей и применения к ним мер воздействия [4, с. 34]. И.И. Мах дополняет данное определение, конкретизируя цель надзора «соблюдение установленных государством норм и правил, обеспечивающих общественный порядок и безопасность» и обращая внимание на подзаконный характер реализуемых в ходе его осуществления мер [9, c. 531].

Наиболее полным представляется определение, сформулированное Л.М. Рябцевым, рассматривающим административный надзор как одну из основных форм обеспечения прав граждан через деятельность милиции, наряду с правомочными требованиями и распоряжениями работников милиции, применением мер административно-правового принуждения. Под административным надзором автор понимает «целенаправленную систематическую, повседневную исполнительно-распорядительную, подзаконную государственно-властную деятельность по организации и практическому выполнению мер по охране (защите) неприкосновенности сложившихся общественных отношений и обеспечению реализации гражданами своих прав, осуществляемая путем наблюдения за исполнением гражданами и должностными лицами установленных правил поведения, соответствующей правовой оценки выявленных правонарушений и применения в необходимых случаях установленных мер воздействия» [8, с. 91–95].

Указанными авторами проведено исследование содержания, целей, форм и способов административного надзора, в результате которого они пришли к выводу о наличии следующих основных его характерных черт: осуществляется специальными органами в отношении неподчиненных субъектов; проводится по специальным вопросам; наличие специального объекта надзорной деятельности – норм, правил, требований, стандартов, содержащихся в нормативных актах, и их исполнение физическими и юридическими лицами; возможность самостоятельного применения мер административного принуждения, строго ограниченных правовыми актами, в случаях обнаружения правонарушений или угроз безопасности различным объектам [5, с. 463]; отсутствие организационной подчиненности субъектов надзора и поднадзорных объектов; осуществляется только за законностью действий конкретного объекта без вмешательства в оперативно-хозяйственную деятельность[2, с. 591]; направлен на обеспечение общественного порядка и безопасности [9, c. 531].

Представляется, что с учетом рассмотренной нами специфики профилактической деятельности МОБ основными направлениями и целями использования административного надзора являются следующие: 1) наблюдение за поведением граждан с целью выявления лиц, совершивших, либо склонных к совершению правонарушений; 2) наблюдение за поведением и образом жизни граждан, состоящих на профилактическом учете с целью оказания на них в случае необходимости корректирующего воздействия; 3) проверка соблюдения должностными лицами, юридическими лицами норм и правил, предусмотренных законодательством в целях выявления причин правонарушений и способствующих им условий (например, проверка состояния установленных на охраняемых объектах инженерно-технических средств защиты, средств и систем охраны). Целью выявления указанных обстоятельств является принятие субъектом решения о необходимости применения соответствующих административно-предупредительных мер.

Специально уполномоченными для осуществления административного надзора органами, в первую очередь являются государственные инспекции и приравненные к ним органы. В составе МОБ также имеются соответствующие инспекции: государственная автомобильная инспекция (далее – ГАИ), инспекция по делам несовершеннолетних (далее – ИДН), участковые инспектора милиции.

Административно-надзорные полномочия указанных служб закрепляются различными нормативными правовыми актами: Указ Президента Респ. Беларусь «О совершенствовании контрольной (надзорной) деятельности в Республике Беларусь» 2009 г., Закон «Об органах внутренних дел», Постановление Совета Министров «Об утверждении положения о государственной автомобильной инспекции МВД Республики Беларусь» 2002 г., Постановление МВД Республики Беларусь «Об утверждении инструкции по организации работы участкового инспектора милиции» 2007 г.

Сам факт нахождения в форменной одежде в общественном месте сотрудника ОВД, осуществляющего надзор либо за безопасностью дорожного движения (ГАИ), либо охрану общественного порядка (патрульно-постовая служба (далее–ППСМ), участковые инспектора милиции) воздействует на сознание граждан, побуждая их к отказу от совершения правонарушений, если подобное желание возникло, из-за боязни их пресечения, что способствует профилактике соответствующих правонарушений. Руководством МОБ с целью рационального использования имеющихся сил и средств должна проводиться постоянная работа по анализу оперативной обстановке на определенной территории для осуществления расстановки нарядов и постов в местах наиболее вероятного совершения правонарушений с целью их профилактики, либо пресечения.

В случаях, когда путем систематического наблюдения выявить определенные нарушения не представляется возможным, уполномоченными на это сотрудниками МОБ проводится проверка, осуществляемая на основании вышеуказанного Указа Президента Республики Беларусь.

Следующей формой реализации административного надзора в профилактической деятельности МОБ целесообразно считать проведение проверок по поступившим в ОВД обращениям граждан, в ходе которых сотрудниками МОБ выявляются причины правонарушений и условия, способствующие их совершению, лица, совершившие, либо склонные к совершению правонарушений.

Учитывая приведенные аргументы, а также имеющиеся теоретические разработки, представляется обоснованным выделить следующие формы административного надзора, применяемые МОБ с целью выявления причин правонарушений и способствующих им условий: реализации мер по их устранению, либо нейтрализации, выявления лиц, совершивших, либо склонных к совершению правонарушений и оказания на них корректирующего воздействия:

а) непосредственное систематическое наблюдение за соблюдением установленных нормативными правовыми актами правил гражданами и должностными лицами; б) осуществление проверки исполнения должностными лицами и гражданами правил, надзор за соблюдением которых отнесен к компетенции МОБ; в) проверка обращений граждан.

В юридической литературе встречаются разные подходы к классификации административного надзора. Представляется, что наиболее значимой для предмета нашего исследования является его деление по способу индивидуализации на общий, осуществляемый за всеми гражданами и сооружениями, находящимися на определенном участке или регионе (надзор ППСМ в ходе охраны общественного порядка) и индивидуальный административный надзор–процесс наблюдения полномочных органов за отдельными гражданами, представляющими определенную опасность для общества. В данном случае поднадзорный субъект индивидуализирован и персонально известен органу, осуществляющему административный надзор [7, с. 603–604]. Анализ рассмотренных видов надзора позволяет сделать вывод, что осуществляя индивидуальную профилактику, сотрудники МОБ претворяют в жизнь индивидуальный административный надзор за поведением и образом жизни лиц, состоящих на профилактическом учете. Механизм действия данного метода заключатся в том, что лица, осознавая, что их деяния находятся под наблюдением и будут подвергнуты в дальнейшем оценке со стороны надзирающего органа, побуждают его к правомерному поведению.

В ходе осуществления общего административного надзора осуществляется общая профилактика правонарушений путем воздействия на сознание и поведение неопределенного круга лиц. Основными видами такого надзора, используемого МОБ в ходе осуществления деятельности по профилактике правонарушений, является надзор за дорожным движением, осуществляемый ГАИ и административный надзор ППСМ иных подразделений МОБ в ходе охраны общественного порядка, также побуждающий граждан к правомерному поведению под воздействием страха (опасения) пресечения их противоправных действий, исключается мотив безнаказанности.

Таким образом, можно сделать вывод, что под административным надзором в профилактической деятельности МОБ следует понимать целенаправленную, систематическую исполнительно-распорядительную, подзаконную, государственно-властную деятельность, осуществляемую путем узкоспециализированного наблюдения уполномоченных законодательными актами должностных лиц МОБ за точным и неуклонным соблюдением физическими и юридическими лицами установленных законодательством общеобязательных норм и правил с целью выявления причин правонарушений и способствующих им условий, реализации мер по их устранению, либо нейтрализации, выявления лиц, совершивших, либо склонных к совершению правонарушений и оказанию на них корректирующего воздействия, применяя для этого в предусмотренных законом случаях административно-предупредительные меры.