Том II филологические и юридические науки алматы — астана — баку — гродно — киев — кишенев — коламбия люденшайд — минск — невинномысск — ташкент — харьков — элиста 2010

1. Мордкович Э.М. К вопросу о семантических полях фразеологизмов. ч.2- Новгород,1972.

2. Секирин В.П. Заимствования в английском языке.- Киев: Изд-во

Киевского университета, 1964.

3. Ашукин Н.С., Ашукина М.Г. Крылатые слова. Литературные цитаты. Образные выражения. - М.: Художественная литература. – 1966.

4. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. Изд-во-М.: Просвещение,1990.

Киевский национальный университет им. Т. Шевченко, г. Киев, Украина

Одним из родоначальников украинского исторического романа, безусловно, следует считать Михаила Старицкого, человека, который и сегодня вызывает у литературоведов восхищение многогранностью художественного таланта и разнообразием творческого наследия.

Возвращая из небытия страницы героической истории Украины, имена ее истинных борцов за свободу и независимость родного края, М.Старицкий в своем творчестве не мог пройти мимо такой исторической личности, как гетман Иван Мазепа. Писатель стремился создать грандиозное художественное полотно в виде трилогии: «Молодость Мазепы», «Руина», «Большая Руина».

В письме к Д. Яворницкому автор сообщал: «Я теперь пишу большой роман о Мазепе, только эта тема опасна для цензуры, а в цензурном вкусе я не напишу» [1, 233].

В виду того, что историческая личность Ивана Мазепы для украинской литературы того времени была запрещенной в положительном толковании, М. Старицкому с огромными трудностями удалось опубликовать только две части задуманной трилогии – романы «Молодость Мазепы» и «Руина». К сожалению, эти произведения остались незавершенными, и как видно из текста рукописи романа «Руина», значительная его часть была дописана Людмилой Старицкой-Черняхивской, дочерью писателя [5].

В условиях царской цензуры писатель избрал для реализации своего замысла наиболее удачный для этого жанр романа – историко-приключенческий, который служил ширмой при раскрытии запрещенной темы произведения.

Главные сюжетные линии в дилогии М. Старицкого «Молодость Мазепы» и «Руина» раскрываются на фоне бурных исторических событий на Украине в конце 60-х – в начале 70-х годов ХУП века. В то время был подписан так называемый Андрусивский договор России с Польшей о разделе Украины на Правобережную и Левобережную. Период истории, отраженный в романах, относится ко времени правления Петра Дорошенко в качестве гетмана Правобережной Украины и Ивана Брюховецкого, который был гетманом на левом берегу Днепра.

Такой небольшой период украинской истории был очень весомым за динамикой развития событий и их последствиями в формировании украинской государственности. Достаточно противоречивый, однако, безусловно, преданный патриотическому делу укрепления и самостоятельности Украины, Петр Дорошенко всеми силами стремился объединить две части разорванной страны в целостное государство, которое бы не зависело от политических амбиций Варшавы и Москвы.

На этом пути правобережному гетману приходилось постоянно преодолевать сопротивление со стороны лукавого Ивана Брюховецкого и таким образом искать поддержки у Турции и Крымского ханства.

В это время появились самозванцы-гетманы (Ханенко, Суховиенко и др.), которые своими действиями только создавали дополнительные проблемы в деле объединения Украины. Именно эти обстоятельства определили возникновение известной исторической эпохи под названием «Руина».

На фоне указанных исторических событий автор изображает образ молодого Ивана Мазепы исключительно в романтическом аспекте, причем М. Старицкий в своей дилогии достаточно свободно интерпретирует исторические реалии того времени, определяя свои произведения как художественно-исторические.

Отправной точкой событий романа «Молодость Мазепы» была известная в Европе легенда о наказании Мазепы, которого привязали к дикому скакуну. Собственно, этой романтической легендой и начинается знакомство с главным героем дилогии. Последующее развитие основной сюжетной линии романов писателя, а именно – история любви Мазепы и казачки Галины, поиски главным героем украденной невесты, единение любящих молодых сердец – изображено автором в классическом романтическом стиле.

Однако, в отличие от большинства европейских авторов мазепианы, М. Старицкий не ограничивается изображением исключительно любовных приключений, героических поступков главного героя ради любимой, а стремится воссоздать формирование молодого Ивана Мазепы как общественно-политического деятеля, будущего гетмана Украины.

Специфика жанра дилогии М. Старицкого требует наличия значительного количества действующих лиц, которым присущи неповторимые черты и которые в свою очередь подчеркивают индивидуальность каждого из персонажей, их мировоззрение и отношение к происходящим событиям.

Поскольку по определению самого автора романы были художественно-историческими, то среди вымышленных персонажей в этих произведениях обязательно должны были присутствовать реальные исторические деятели. Кроме Ивана Мазепы – это Петр Дорошенко, Иван Брюховецкий, Сирко, Иван Самойлович и другие.

В центре внимания дилогии М. Старицкого – образ будущего гетмана Украины Ивана Мазепы, молодые годы которого описаны в исторических хрониках крайне ограничено, что, собственно, дало возможность писателю максимально раскрыть свой художественный талант в плане творческого домысла и фантазии.

В романах значительное место отводится контрастному изображению двух, так сказать, видов человеческой любви: любви эгоистической с известной долей греховности, которая приводит к измене и разочарованию (сюжетная линия Дорошенко – Фрося) противопоставлена истинному глубокому чувству, которое окрашено альтруизмом и преданностью (сюжетная линия Мазепа – Галина).

На протяжении всей дилогии М. Старицкий проводит идею романтической любви молодого Мазепы и дочери легендарного полковника Морозенко. Эта любовь выдержала серьезные испытания бурными событиями и жизненными конфликтами.

Как видим, историческая личность Ивана Мазепы в изображении М. Старицкого лишена только одной черной краски. Перед читателем появляется живой человек, способный на большое и светлое чувство любви. Способность искренне любить, готовность ради любви на самопожертвование – именно эти черты главного героя «Молодости Мазепы» и «Руины» подчеркивают его высокие моральные качества.

Романная дилогия М. Старицкого нуждается в современном прочтении и осмыслении литературоведами, историками, культурологами.

1.Старицкий М. Молодость Мазепы. Руина. – К.: Укр. Центр духовн. Культуры, 1997. – 984 с.

2.Куриленко І.К. М.П.Старицький: життя і творчість. – К.: Київський університет, 1960. – 64 с.
Ненормативная лексика в современном молодежном журнале:

морально-этический аспект
Блажеевская Ю. Н.

Харьковский национальный университет имени В. Н. Каразина,г. Харьков, Украина

e-mail: po_imeni-Julia@mail.ru
Средства массовой коммуникации – неотъемлемая часть современного общества. От журналистики не в последнюю очередь зависит то, на каких принципах формируется общественное сознание. Современные украинские СМИ предлагают аудитории огромное количество разнообразных изданий, ориентированных на потенциальный круг читателей.

Особым сегментом журналистики начала ХХI века является многочисленная молодежная пресса. Ее специфика заключается не только в том, что она ориентирована на молодежь, но и в функциональной нагрузке. Одна из важнейших задач современных молодежных СМИ – воспитание подрастающего поколения, а также социализация молодой личности.

Сегодня в Украине зарегистрировано достаточное количество молодежных периодических изданий («Экстрим», «Молоко», «Мини», «Наш», «ШО» и др.). Исследователи утверждают, что их суммарный тираж составляет несколько миллионов экземпляров ежемесячно. Несмотря на свою популярность, молодежные печатные СМИ остаются мало изученными. Частично к ним обращаются лишь исследователи так называемых женских журналов, а именно А. Волобуева [1], С. Скорняк [4], Е. Сушкова [8] и другие.

Молодежная пресса, исходя из ее функциональной нагрузки, должна формировать гармонично развитую личность читателя с высоким культурным потенциалом, развитым чувством прекрасного, эстетическими вкусами. Вместо этого неотъемлемой частью стиля современных молодежных изданий является ненормативная лексика, которой хватает и в повседневной жизни молодежи. Вопрос о том, оправдано ли использование журналистом инвективной лексики в масс-медиа вообще (и в молодежных изданиях в том числе), для того чтобы привлечь внимание читателя, в современной журналистике остается открытым.

Под инвективной лексикой в этом контексте мы подразумеваем лексику, табуированную обществом, которая содержит в своей семантике, экспрессивной окраске или оценочном компоненте намерение унизить, обидеть, обесчестить, опозорить адресата речи или третье лицо в резкой и циничной форме [7, с. 11].

Цель нашего исследования состояла в попытке проанализировать, насколько оправданным является использования ненормативной и нелитературной лексики в украинских молодежных журналах «ШО», «Молоко» и «Экстрим».

Так, журнал «ШО» позиционирует себя как «издание культурного сопротивления» и характеризуется широкой тематикой, проблематикой и индивидуальным стилем подачи информации, что существенно отличает его от других молодежных изданий. По словам авторов, «ШО» рассчитан на новую украинскую интеллигенцию, представителей среднего класса, которые нуждаются в своеобразном «путеводителе» в сфере литературы, музыки, театра, кинематографа, цифровых технологий и др.

Ведущую роль в восприятии журналистских текстов анализируемого издания играют заголовки. Именно они служат опорой для читателя в понимании содержания публикаций и формируют общее впечатление об издании, а поэтому должны быть интересными, привлекать читательское внимание, содержать интригу [9, с. 194]. В современной прессе заголовок чрезвычайно важен, поскольку для значительной части реципиентов (по некоторым данным – для 80 %) знакомство с информацией заканчивается на уровне чтения заголовков [2, с. 139; 3, с. 108]. Исходя из этого, естественно, что журналисты стремятся любым способом привлечь внимание своей аудитории прежде всего к заголовкам, которые побуждают к дальнейшему чтению всего текста.

Например, в журнале «ШО» достаточно частыми являются заголовки, которые содержат ненормативную лексику: «Коммунистическая херня», «Марья Иванна ох..ла», «Пое..ались, пописали» – «Новая книга Ирэны Карпы «Добро и зло», «Еперный театр» и другие. Очевидно, что заголовки с инвективной и жаргонной лексикой, на первый взгляд, являются более яркими, однако отвечают ли они этическим нормам современной журналистики? Какой уровень развития общества вообще и каждой конкретной личности в нем они отражают?

Этика журналистской деятельности предусматривает обязанность журналиста беречь мораль общества, особенно детей и подростков, не использовать ненормативную лексику, не ругаться, не воссоздавать порнографические изображения или тексты, не подрывать любым другим способом этические нормы [5, с. 11]. Тем не менее журналисты молодежных изданий для выражения экспрессии часто отдают преимущество именно ненормативной лексике. Поэтому, как утверждает Т. Приступенко, нравственность каждого отдельного журналиста и является сегодня главнейшей проблемой масс-медиа [5, с. 11].

Журналы «Молоко» и «Экстрим» среди украинской молодежи сегодня пользуются большой популярностью; издаются в Киеве с 2001 года Всеукраинской Федерацией «Экстрим пресс» и позиционируются как «молодежные журналы о музыке и жизни». Один из наиболее распространенных шаров лексики, который используется в названных изданиях – молодежные жаргонизмы: «потусить», «тусовка», «чувак», «разношерстный народ», «фолк» и прочие. Молодежный жаргон – это интересный лингвистический феномен, функционирование которого ограничено не только определенными возрастными рамками, но и социальными, временными и пространственными. Возникновение и функционирование этого жаргона обусловлено особенностями социально-демографической группы молодежи, важнейшей характеристикой которой является так называемый переходный период [6].

В современной молодежной прессе фиксируется также достаточное количество собственно жаргонной лексики: бабки (деньги), блатной (принадлежащий к криминальному миру), вальтанутый (несполна ума), гнать туфту (говорить неправду), жлоб (жадный, скупой человек, с низким интеллектом), закосить (притвориться, симулировать), кент (обращение к лицу мужского пола), лафа (счастье, удача), мандраж (беспокойство, страх), ништяк (высказывание удовлетворения), прикалываться (шутить, насмехаться и прочие.

Значительное количество просторечий – характерная особенность современных украинских молодежных журналов. С одной стороны, использование нелитературной лексики объясняется желанием максимально расширить читательскую аудиторию. Логично, что когда журнал ориентирован на определенного читателя, то для более эффективного влияния на него языковые особенности издания должны корреспондироваться с языковым поведением своей аудитории. Поскольку большинство молодежных журналов хочет быть с молодежью как бы «на короткой ноге», то поэтому и использует соответствующую лексику. Тем не менее молодежная печать достаточно эффективно может выполнять идеологическую, социально-ориентировочную, воспитательную функции, которые связаны с глубоким влиянием на мировоззренческие основы и ценностные ориентации аудитории, на ее самопознание, воспитание всесторонне развитой личности с высоким уровнем культуры. Так, может быть, наоборот, журналистам не следует идти в аудитории на поводу, а попробовать предложить ей нормативную лексику и вместо жаргонизмов найти яркие литературные соответствия?

Язык – чрезвычайно богатый, разнообразный и гибкий инструмент, с помощью которого можно вытачивать самый тонкие языковые конструкции, полные диаметрально разных экспрессивных окрасок и которые будут одобрительны с точки зрения этики. Поскольку часто к молодежным СМИ обращаются лица с еще не полностью сформированным мировоззрением и внутренним миром, вопрос этических норм употребления нелитературной лексики в таких изданиях стоит более остро, ведь на эту группу читателей инвективная и жаргонная лексика влияет сильнее всего. Учитывая это, считаем проблему употребления нелитературной лексики в молодежных СМИ актуальной, а поэтому надеемся на широкое обсуждение темы в современных научных кругах.

1. 
   Волобуєва А., Лютик І., Пасова Т. Ґендерна політика у дзеркалі преси / А. Волобуєва та ін. // Наукові записки Інституту журналістики. – 2002 – Т. 6. – С. 66–69.
   
2. 
   Зверева Е. «Мелочи» профессиональной культуры журналиста: к проблеме выбора языкового знака в заголовках газетных материалов / Е. Зверева // Вестник ВГУ. – № 1. – 2007. – С. 139–143.
   
3. 
   Здоровега В. Теорія і методика журналістської творчості: підручник / В. Здоровега. – Львів: Паїс, 2004. – 267 с.
   
4. 
   Кушнір С. Чоловіки та чоловіча тема – чи домінують вони у ЗМІ? / С. Кушнір // Наукові записки Інституту журналістики. – 2002 – Т. 6. – С. 70–72.
   
5. 
   Приступенко Т. Свобода слова та журналістська етика в Україні / Т. Приступенко // Ученые записки ТНУ. – №1. – Т. 21 (60). – 2008 – С. 219-230.
   
6. 
   Різун В. Літературне редагування: підручник / В. Різун. – Либідь, 1996. – 240 с.
   
7. 
   Русский язык и культура речи: учеб. пособие / Андреева И. С., Тимофеева Г. Е.; Под ред. Р. А. Орлова. ГУАП. − СПб., 2006. − 80 с.
   
8. 
   Сушкова О. Видання для жінок як частина елітарного сегмента на українському ринку засобів масової інформації / О. Сушкова // Вісник Київського міжнародного університету: Журналістика. Медіалінгвістика. Кіномистецтво. – К.: КиМУ, 2003. – С. 62–72.
   

Белорусский государственный аграрный технический университет, г. Минск, Беларусь

In einem Prüfungstest im Fachsprachunterricht Biologie (der Unterricht erfolgte mit ausländischen studierenden am Herder-Institut der Universität Leipzig) mit dem Titel „Die Mitochondrien“ heißt es: Die tiefen Stellen der inneren Membran nennt man Eristae. Verbunden mit der Skizze und unter der Voraussetzung der Kenntnis aller anderen Wörter des Satzes sowie des allgemeinen Sachverhaltes hätte das Erfassen der Bedeutung des Wortes ‚Eristae‘ keine Schwierigkeiten machen dürfen. Dennoch stand die Mehrzahl der Studierenden diesem Wort, das nicht im Wörterbuch zu finden war, völlig ratlos gegenüber. [1]

Weitaus zahlreicher sind die Fälle, wo das Wort nicht – wie oben – durch den Kontext direkt erklärt wird, sondern wo ein logisch-diskursives Durchdringen des Kontextes erforderlich wird, z.B.:

Peter hat seinen Mantel angezogen. Jetzt will er ihn schließen. Der Mantel hat fünf Knöpfe, aber ein Knopf fehlt. Peter hat ihn verloren.

Auch hier wäre die Bedeutung von ‚Knopf‘ unter den gleichen Voraussetzungen mit großer Wahrscheinlichkeit problemlos richtig zu erschließen. Der Lerner ist offenbar im Anfangsunterricht während der Textverarbeitung nicht zu einer eigenständigen Auseinandersetzung und kognitiven Bewältigung dieses Problems in der Lage. Die Gründe mögen einerseits darin liegen, dass das kontextuelle Erschließen im Unterricht kaum zielgerichtet und systematisch vermittelt und geübt wird. Andererseits sind hierfür entsprechende Strategien kaum untersucht worden.

Sucht man nach Ursachen des Phänomens, dass Lerner selbst bei solchen unbekannten lexikalischen Einheiten im Text ratlos stocken, die dort geradezu erklärt werden, so stößt man u. a. auf bestimmte unterschiedliche Modelle der Textverarbeitung. Die additiv-elementaristische Auffassung der Textverarbeitung geht davon aus, dass die mentale Repräsentation des Sachverhaltes schrittweise im Ablauf des Lesens – gewissermaßen als additiver Prozess einzelner semantischer Einheiten – aufgebaut wird und erst am Ende des Textteils als Ganzes entwickelt ist. Die ganzheitliche Auffassung hingegen nimmt an, dass bereits mit Beginn des Lesens ein relativ umfassendes mentales Modell des dargestellten Sachverhaltes gebildet und dann beim Weiterlesen erweitert, ergänzt, bestätigt bzw. korrigiert wird. [2]

Jüngere Auseinandersetzungen mit dieser Problematik gehen eindeutig zugunsten der ganzheitlichen Textverarbeitung aus, sofern man muttersprachliche Texte zugrunde legt. Eine direkte Übertragung dieser Ergebnisse auf die Fremdsprache ließe jedoch außer acht, dass der Fremdsprachenerwerb ein Prozess ist, in dessen Verlauf sich auch die Textverarbeitung beim Lerner entwickelt und verändert und deshalb nicht auf allen Stufen mit dem gleichen Modell beschrieben werden kann.

Es wird angenommen, dass der Anfänger den fremdsprachigen Text vor allem additiv-elementaristisch verarbeitet und erst schrittweise zur ganzheitlichen Textverarbeitung kommt. Tritt in einem Text ein unbekanntes Wort auf, so geschieht das beim Anfänger vor der Bildung einer mentalen Repräsentation eines Sachverhaltes und bildet damit einen wesentlich größeren ‚Störfaktor‘ als beim fortgeschrittenen Lerner, der diese mentale Repräsentation von Anfang an besitzt und das unbekannte Wort bereits mit dieser in Beziehung bringen kann.

Letzteres ist eine wichtige Voraussetzung für das kontextuelle Erschließen, das an einen gewissen Grad ganzheitlicher Textverarbeitung gebunden ist. Umgekehrt können das Lernen, Trainieren und Anwenden des kontextuellen Erschließens einen rascheren Übergang zur ganzheitlichen Textverarbeitung fordern.
Использованные источники

1. Röhr G. Bedeutungserschließung – Lehren, Lernen, Trainieren. – Leipzig: 1994 – S.23.

2. Scholz W. Elementarische und holistische Theorieansätze zum Textverstehen. – Türbingen: 1995 – S. 35.
К проблеме классификации глаголов движения
Бондарева И. Н.

Воронежская государственная лесотехническая академия, г. Воронеж, Россия

(лесомеханический факультет, 2 курс)

e-mail milladv1ru@yandex.ru

Движение является универсальной категорией человеческого бытия и составляет наряду с материей ядро категориальной картины мира. Движение – важнейший атрибут, способ существования материи. Оно охватывает все процессы, происходящие в природе и обществе. В самом общем виде движение – это изменение вообще, всякое взаимодействие материальных объектов. Движение – категория, противоположная покою. Движение материи абсолютно, тогда как всякий покой относителен и представляет собой один из моментов движения.

Философия определяет это понятие следующим образом: «в широком смысле – всякое движение, в узком смысле - изменение положения тела в пространстве. Об абсолютном движении можно говорить только в соотнесении с какой-либо точкой, которая мыслится находящейся в мировом пространстве в состоянии покоя. Действительное движение всегда относительно, оно есть движение в соотнесении с какой-либо точкой пространства, находящейся в (относительном) движении или в (относительном) покое» [1, с. 125-126].

Движение, как и материя, имеет сложную категориально-логическую структуру, которая выражается в системе субкатегорий. Ближайшими к движению категориями являются пространство и время. Движение не может быть вне пространства и времени. С другой стороны, пространство и время действительны лишь в движении. Чем для материи являются качество и количество, тем для движения являются пространство и время.

История науки знает две крайности в понимании движения, связанные с абсолютизацией движения в пространстве или движения во времени. Одни философы и ученые рассматривали движение преимущественно или только как пространственное перемещение (атомисты, Декарт, Спиноза, Гоббс, Гассенди, Локк). Другие рассматривали движение как течение во времени, изменение, длительность, временнόй поток (А. Бергсон). Сторонники концепции движения в пространстве допускали возможность движения вне времени. Они, например, считали, что свет распространяется мгновенно, т. е. для его распространения не нужно времени. В 1676 году О. Ремер, а в 1738 году Д. Брэдли установили, что свет имеет конечную скорость распространения, то есть он перемещается в пространстве в течение какого-то времени.

Диалектический подход к рассмотрению движения с точки зрения категорий пространства и времени позволил философам выделить два самых общих вида движения: движение в пространстве и движение во времени. При этом подчеркивается, что «движение в пространстве теснейшим образом связано с движением во времени - без движения во времени не может быть движения в пространстве» [2].

Физика определяет механическое движение тела как изменение его положения в пространстве относительно других тел с течением времени. При этом тела взаимодействуют по законам механики.

Перемещение же в классической механике определяется как направленный отрезок, характеризующий изменение положения материальной точки в пространстве. Перемещение связано с понятиями траектория, путь. Перемещение субъекта в пространстве из одной точки в другую может быть выражено схемой: исходная точка – путь – конечная точка. Источником перемещения является движение. Источник движения – внутренний или внешний импульс. Всякое перемещение есть движение, но не всякое движение есть перемещение. Объем понятия движения, таким образом, шире объема понятия перемещение.

Антропоцентричный подход в лингвистике связывает все природные явления с восприятием. Данная связь очевидна, так как в основе познания многих когнитивных процессов лежит восприятие, которое объединяет человека со всей остальной живой природой. Человек осмысливает реальность на основе чувственного восприятия. В первую очередь мы воспринимаем движущиеся лица и предметы.

В отечественной лингвистике в настоящее время по-разному трактуются категории движения и перемещения: одни отождествляют движение с перемещением в пространстве, другие рассматривают движение более широко, как кинетическое состояние агенса, описывающее превращение потенции в акт. Сторонники широкого толкования движения подчеркивают, что перемещение есть частный случай движения и в то же время его прототипический представитель[3,4]. Эти исследователи трактуют движение как изменение положения тела в пространстве, перемещение – как изменение месторасположения тела в пространстве.

Деление глаголов по лексическому принципу предполагает знание различных типов движения и их характеристик (поступательность/ непоступательность (движение с перемещением в пространстве или без перемещения в пространстве), самостоятельность/ несамостоятельность, использование собственной энергии или транспортных средств, интенсивность движения, фазы движения, траектория движения и т. д.), знание разных источников движения, цели движения (целенаправленное или нецеленаправленное движение, движение по кругу).

Все эти характеристики являются составляющими категории «движение», которые так или иначе акцентируются в лексических значениях разных глаголов. В зависимости от того, какая характеристика в большей степени фиксируется в значении того или иного глагола, он может быть отнесён к группе глаголов, например, целенаправленного движения или нецеленаправленного движения (идти, ходить, бежать, бегать, двигаться, перемещаться), длительного или мгновенного движения (двинуться, тронуться и т.д.).

В толковом словаре русских глаголов под редакцией Л. Г. Бабенко глаголы самостоятельного движения субъекта подразделяются на глаголы поступательного движения и непоступательного движения субъекта. Глаголы поступательного движения обозначают перемещение субъекта в пространстве. Они подразделяются на: 1) глаголы однонаправленного движения, ориентированного относительно исходного и конечного пунктов; 2) глаголы однонаправленного движения, ориентированного относительно исходного пункта; 3) глаголы однонаправленного движения, ориентированного относительно конечного пункта; 4) глаголы разнонаправленного движения субъекта.

К глаголам непоступательного движения относятся глаголы беспорядочного, вращательного и колебательного движения. Типовая семантика глаголов непоступательного движения субъекта описывается следующим образом: «двигаться на одном месте или в пределах ограниченного пространства, совершая беспорядочные нерегулярные движения в разные стороны или мерные однообразные движения из стороны в сторону или сверху вниз» [5, с. 67].