Травма и душа. Духовно-психологический подход к человеческому развитию и его прерыванию



Pdf көрінісі
бет139/220
Дата27.01.2024
өлшемі3.07 Mb.
#489988
1   ...   135   136   137   138   139   140   141   142   ...   220
Donald Kalshed Travma i dusha

(Grotstein, 2000: 7)
В прекрасном высказывании о сновидениях, достойном самого Юнга, Гротштейн
обобщает:
Сновидение – это эпифания божественной беседы между невыразимым и
феноменальным субъектами. Оно представляет собой прочтение нашего
существования на пути между былым и грядущим бытием… Повествование
собирает возгласы из всех уголков психики и вплетает их в ткань сновидения,
чтобы их история могла быть рассказана.
(Grotstein, 2000: 36)
Невинность и потерянная душа
По Гротштейну, сновидение становится одним из способов, которым невыразимый и
феноменальный субъекты ткут нарратив сновидения, одновременно и глубоко личный, и в
то же время безличный и всеобщий. Гротштейн полагает, что персональный аспект этого
процесса часто имеет дело с «я-заложником» , связь с которым была утрачена вследствие
травмирующих обстоятельств:
Существует аудитория сновидения, которая предвосхищает и воспринимает
его от создателя сновидений, чтобы распознать свои собственные проблемы и
откликнуться на своего я- заложника, я, которое переживается как утраченное,
подобное Спящей Красавице, ожидающей, когда она будет разбужена сном об
Очаровательном Принце.
(Grotstein, 2000: 11)
Гротштейн обсуждает этого «я- заложника» в самых разных контекстах. Это очень
напоминает «ребенка», которого мы наблюдали в клиническом материале, представленном
ранее в этой книге, и действительно, в ряде случаев Гротштейн описывает внутреннего
ребенка. Часто он говорит об этой потерянной части себя как о «душе» или «невинности»,
которую мы продали «дьяволу». В этом рассуждении Гротштейна полностью созвучны моим
собственным.
Гротштейн представляет случай тяжело травмированного пациента, который на многие
годы «застрял» в своей жизни и в анализе, горько сетуя на свою судьбу отверженного и
брошенного ребенка. Он вообще не мог найти в своей жизни ничего заслуживающего
благодарности, включая анализ. Во время отпуска пациент побывал во Франции и посетил
собор Сакре-Кёр, где, как он рассказал, у него было религиозное переживание. Разглядывая


статую Христа, который, казалось, с состраданием и всепрощением склонился к нему,
пациент вдруг воскликнул: «Мне не нужен психоанализ! Мне нужен Бог, чтобы вернуть себе
невинность!» (Grotstein, 2000: 222)
Гротштейн был глубоко тронут. Особенно его потрясло то, что пациент добавил:
«Зачем я родился? Как эти эгоистичные, незрелые люди вообще посмели иметь детей?»
(Grotstein, 2000: 228) Этот пациент часто говорил о мертвом (невинном) ребенке в себе и о
своем отчаянии из-за того, что этот ребенок больше никогда не оживет. Пациент также
чувствовал внутреннее преследование и то, что он был во власти демонической внутренней
силы, которая заставляла его быть внешне грубым и презрительным в отношениях с другими
людьми. Гротштейн понял, что утраченная невинность и «одержимость» демонической
внутренней силой идут по жизни рука об руку, согласно заключенной в раннем возрасте
фаустовской сделке. Подводя итоги своим размышлениям, он пишет:
…«мертвое дитя» кроется во всех пациентах, пострадавших от насилия и
травмы, и обращено в «ребенка-нежить», неустанно преследующего пациентов за
то, что они заключили фаустовскую сделку с внутренней темной силой, чтобы
выжить. Они «немного умерли», чтобы быть в безопасности.


Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   135   136   137   138   139   140   141   142   ...   220




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет